Читать книгу: «Шторм-9»

Пролог

Космический грузовик был старый. Но в этом и заключалась его ценность. Разработанный до повсеместного введения автоматических систем пилотирования, он имел вполне работоспособный модуль жизнеобеспечения, в который должно было втиснуться почти полсотни человек. Всем, конечно, мест не хватило, и часть, надев скафандры и прихватив баллоны с кислородом, разместилась в грузовом отсеке, благо пространства в нем было хоть отбавляй, да и полет не должен был занять много времени.

Единственный экран был нацелен на покинутую станцию, падавшей на Землю огромной Звездой смерти, реактор которой мог высвободить мегатонны в тротиловом эквиваленте. Время от времени было видно, как вырывалось пламя из дюз пристыкованного корабля, сдвигая ее орбиту к плотных слоям атмосферы планеты.

Роман сидел к экрану ближе всех. Он не испытывал никаких чувств в преддверии наступающего апокалипсиса. Возможно, его и не будет вовсе. Ему было это безразлично. На память пришли слова деда о том, что история Земли – это процесс развития и расцвета наций, заканчивающийся перезагрузкой, свергающей их с пьедестала спесивого величия. Так, может, уже настало это время, и станция падает по воле провидения?

Экран мигнул и на нем появилось изображение взлохмаченного человека с багровым от ярости лицом.

– Ты не выполнил приказ! Это измена! Миллионы жертв будут на твоей совести… Еще есть время все исправить. Поверни грузовик наперерез станции – тяжелый корабль сможет пробить ее защиту…

Роман покачал головой:

– Не сможет. Доказано на практике. Но вы долгое время собирали из колоний талантливых инженеров. С ними вместе сможете что-нибудь придумать.

– Тебе прекрасно известно, что их на Земле нет, как нет и противоракетной защиты, которая могла бы остановить начиненную плутонием бомбу!

«Ну да, ведь Земля прибежище успешных и богатых», – вспомнил Роман. Его отвлекли блеснувшие в иллюминаторах серебряные искорки. Он присмотрелся, не понимая почему они разлетаются во все стороны, кроме той, что навстречу падающей станции.

– Это не боевые ракеты, – подсказал кто-то, – это яхты спасающих свои тушки богатеев. Красиво взлетают, фейерверк какой-то!

– У меня для вас хорошая новость, – Роман снова повернулся к экрану. – Пара десятков яхт в лоб падающей станции решит все ваши проблемы. Правда, жизнью, в этот раз, должны будем пожертвовать не мы, а владельцы этой сверкающей роскоши, но какое это имеет значение, когда требуется избежать миллионов жертв? Настало время вам самим выполнить собственный приказ. Впрочем, можете еще понадеяться на чудо. Иногда такие станции взрываются сами по себе. От изношенности ресурса…

Пилот подергал Романа за рукав:

– Заканчивай разговор. На радаре засветка скоростной цели.

– И что же это за цель?

– Это такой оборот речи. На самом деле, цель – это мы.

Конкурс

Дед Романа, в свои неполные шестьдесят выглядел глубоким стариком. Роман считал, что в этом виновата экология Марса, ставшего обитаемой колонией всего лишь пару десятилетий назад. Его мнение имело резон, потому что условия пребывания на Красной планете были далеки от идеальных. Очагами жизни были отвоеванные у песков островки под колпаками силовых полей. Колонисты налаживали под ними быт, защищенные от излучения космоса и неприятных сюрпризов планеты в виде ураганов и пыльных бурь, пытающихся засыпать песком смелых пришельцев. Однако работать приходилось и снаружи, прикрывшись от неблагоприятной среды лишь грубой тканью скафандров. Вот и выходило, что экология подрывала здоровье колонистов, сокращая отмерянное им время жизни.

Но дед был другого мнения. И, от случая к случаю, не уставал повторять:

– Не придумывай причину там, где ее нет. Виновата не экология, а условия труда. В чем разница, спросишь? Да в том, что экология – это среда, в которую ты залез сам, а условия труда тебе навязывают. Вот такая разница. Я всю жизнь отдал корпорации, и смотри во что превратился! А если ты думаешь, что меня за это как-то отблагодарили, то глубоко ошибаешься. Мне еще пять лет горбатиться до пенсии, а сил осталось только добрести до ритуального агентства. Единственной наградой станет оплата корпорацией похорон, но разве это достойная награда за то, что я положил на нее всю жизнь?

Роман пропускал мимо ушей ворчание старика. Нет, конечно, он уважал деда, заменившего ему родителей, рано оставивших его в этом мире. Но для него тот остался в стареющем прошлом, в то время, когда впереди открывалась широкая сверкающий огнями надежд и возможностей дорога в будущее. Правда, и тут дед имел свое мнение: «Жизненные пути не очень-то и прямолинейны. Часто они изгибаются так, что пересекают оставленную в прошлом твою же собственную линию жизни или снова возвращают на ее начало. И тогда задаешься вопросом – а стоило ли терять время, чтобы бегать кругами?»

Жаль, что родители покинули его так рано, они бы его обязательно поддержали. Хотя бы потому, что сами бежали с Марса, пристроившись поближе к Земле. К сожалению, взрыв реактора на космической станции оборвал их жизни вместе с десятками других из ее обслуживающего персонала. Всему виной – вековая усталость металла и износ оборудования, которое проще было утилизировать, чем заменить на новое. Станции типа «Шторм» доживали свой век, удерживаемые на орбите не выработавшими топливо реакторами и жадностью корпораций, готовых выжать из них до последнего, пока они еще не стали рассыпаться в буквальном смысле слова.

Давным-давно они были выведены на орбиту Земли по военной программе и образовали так называемый «Пояс безопасности». Правда, Роман не понимал, почему для обеспечения безопасности на Земле понадобилось выбираться в космос, но оставил это на совести предков – в их действиях было много непонятного для современного человека.

Станции старели и, чтобы не пропадать добру, их разоружали и продавали под коммерческое использование, благо ядерные реакторы позволяли оставаться им на орбите еще очень долго.

Или не очень. Как в том случае, что произошел с его родителями…

Роман вздохнул – в томительном ожидании решения своей судьбы голова заполнялась мыслями и ненужными воспоминаниями, которые сами собой всплывали из глубин памяти.

Он выпрямил спину и потянулся. Поерзав на стуле, попытался устроиться поудобнее. Сидеть почему-то стало жестко и неудобно. Он бросил взгляд по сторонам, но, похоже, проблема сидячего места беспокоила только его одного. Двое молодых парней и одна девушка сидели неподвижно, устремив взгляды на дверь с приколотой простой бумажкой, на которой грозно чернела надпись «Комиссия».

«Интересно, откуда в университете такие стулья? – Роман потрогал жесткий пластик сидушки. – С какого музея древностей позаимствовали эти экспонаты?»

Один из парней, заметив его движения, шевельнулся и хриплым голосом произнес:

– Традиция.

Это было так неожиданно, как если бы статуя, украшающая фасад университета, ожила и подала голос. Роман даже не сразу осознал сказанное и автоматически переспросил, выгадывая время, чтобы переключить сознание на восприятие голоса.

– Что?

– Традиция такая. Ты в первый раз на комиссии, что ли?

– Да, – закивал головой Роман, обрадовавшись собеседнику. – Что за традиция?

– Эх, чему вас только в университете учат…

– Раз представил собственный проект на комиссию, значит правильно учат, – вступил в разговор другой парень, – а традиции познаются с опытом.

– Традиция заключается в том, чтобы доставлять конкурсанту неудобства?

– Традиция – это дань прошлому, начинающемуся с истоков проведения конкурсов, а удобная она или нет не имеет значения. Все обставлено так, как было на заре конкурсной программы – стулья, комиссия из работников корпорации и живое общение с ними по представленному проекту, а не выслушивание вердикта какого-то там искусственного интеллекта…

Конкурсный проект был для Романа всем. Точнее, даже не он сам, а возможность, которую он открывал, как золотой ключик, отворяющий заветную дверцу в новую жизнь. Роман так верил в свою удачу, что не представлял, что будет делать, если провалится на конкурсе. Он не хотел об этом даже думать. Может быть потому, что за провалом скрывалась темнота, страшная, как затягивающая бездна.

Конечно, правы те, кто говорит, что нельзя все ставить на одно число, класть яйца в одну корзину и тому подобные мудрости, проверенные жизнью и опытом. А что делать, когда ставить больше не на что? Что такого есть на Марсе, ради чего стоит здесь провести жизнь? Разве только рудники да обслуживающая их инфраструктура. К счастью, на рудниках существует потребность в инженерных кадрах, поэтому есть тут и университет. К еще большему счастью, инженеры нужны и на Земле, превратившейся в нечто вроде Эдема для успешных и богатых. А зачем им сушить мозги наукой, если можно заплатить и получить все на блюдечке? Вот и тянет Земля перспективные кадры с колоний, потому что сама уже слишком обленилась, чтобы напрягать мозги.

Правда, однажды это землянам чуть не вышло боком. Колонисты на Венере быстро сообразили, кому может принадлежать истинная власть в галактике. Они прикрыли экспорт мозгов, стали развивать собственные технологии, в чем достигли немалых успехов. А потом разом национализировали ресурсные компании.

Последнего на Земле уже стерпеть не смогли. Тут-то им и пригодился собранный на лунной базе космический крейсер, так и не покинувший верфь по причине недостатка финансирования. В те далекие времена проект оказался безумно дорогим и бесполезным. Зато теперь средств на него не жалели. Потому, как говорила одна авторитетная личность: «Когда речь идет о чести семьи, разговор о деньгах неуместен!»

Роман улыбнулся, вспомнив, как процитировал эти слова дед, когда он первый раз увидел уткнувшуюся в пески стальную иглу космического гиганта. Это сейчас взметнувшаяся металлической стелой громадина стала галактическом легендой, а всего несколько лет назад, наспех подлатанный крейсер нес все ядерные заряды, какие можно было собрать на Земле, к Венере, с билетом в один конец.

Колония была повержена, а звездолет упокоили на Марсе, заставив навечно застыть в его песках памятником эпохи милитаризма. Пресса распиарила его, как «Последний крейсер галактики», и он стал единственной достопримечательностью Марса и объектом поклонения немногочисленных туристов.

Правда, ходили слухи, что крейсер, дескать, со своей задачей не справился, да и наличие некоторых венерианских товаров на рынках это, вроде бы, подтверждали, но кто знает из каких запасов они были извлечены?

Роман считал, что проще было не забивать голову домыслами, а просто принять на веру вещание из «ящика» о великой победе и воцарившемуся миру во всей галактике.

– Твоя очередь, – толкнул Романа в бок сидящий рядом парень. – Заснул что ли?

– Что? Да-да, конечно… Я готов.

Роман суетливо вскочил, едва не уронив стул, толкнул дверь… Вспомнил, что она открывается наружу, и вот он уже стоял перед столом, за которым заседали трое солидного возраста мужчин, в одинаковых строгих костюмах. Они одновременно подняли головы, внимательно рассматривая конкурсанта.

От такого внимания Роману стол не по себе, он встал без единой мысли в голове и единственное, на что его хватило – выдавить из себя короткое «Здрасьте».

– Подтвердите личность, – устало произнес самый молодой мужчина из комиссии и кивнул на сканер.

Роман торопливо приложил руку, и подождал пока тот не подсветится зеленым светом.

– Достаточно, уже можно руку убрать, – улыбнулся мужчина.

«Надо успокоиться и вести себя естественно, – внушал себе Роман. – Что тут особенного? Подумаешь, комиссия! Тот же экзамен, только люди вместо заумной машины!» Но внутреннее чувство тревожного ожидания заглушить никак не удавалось, и оно просачивалось наружу мелкой нервной дрожью.

– Итак, молодой человек, – важно произнес мужчина в маленьких круглых очечках и с козлиной бородкой на и без того вытянутом лице. – Мы внимательно изучили ваш проект и вот, что решили…

«Он тут главный. Председатель», – сразу решил Роман и почему-то этому не очень обрадовался.

– …Проект выполнен полностью, в срок и оформлен согласно всем требованиям к такого вида работам. Тема вашего проекта «Модульные бионические системы» достаточно актуальная в сфере развития бионики, интересна и заслуживает пристального внимания со стороны всех специалистов данного профиля. Но…

Роман ожидал такого поворота, потому что первая часть речи была слишком гладкой. А вот теперь наступал момент истины.

…Но для корпорации «Солар», которую мы имеем честь представлять, это техническое направление, тесно переплетенное с биологией человека, не имеет существенного интереса. Политика корпорации направлена на замещение робототехническими платформами ручного труда. Дело в том, что автоматы делают работу быстро, точно и качественно. Они работают двадцать четыре часа в сутки, не болеют и не просят повышения зарплаты. Человек же может уставать, ошибаться или просто работать, что называется, спустя рукава. Что измениться, если мы усилим его чем-то из того, что вы предлагаете в проекте? Его будущее, скорее всего, представляется в протезировании и реабилитации людей с ограниченными физическими возможностями. Наша корпорация ни медицинским оборудованием, ни благотворительностью не занимается.

Роман чувствовал, что рвутся последние ниточки, которыми проект тянул его в сторону Земли. Мечта повисла почти на волоске.

– У меня там модель, опытные образец… – мямлил он, еще не веря, что все потеряно.

– Да-да, это, безусловно, интересно. Пригласите следующего, пожалуйста.

На негнущихся ногах Роман попятился в сторону двери. Он уже взялся за ручку, как услышал:

– Простите, а на какой элементов базе вы собирали образец? Дело в том, что столько степеней свободы для использованных вами узлов нереально.

Роман оглянулся и одними губами прошептал:

– На венерианской…

А за это надо было сказать спасибо его деду. Он был отличный механик и работал в небольшой мастерской, занимавшейся починкой горного оборудования. «Парень, – говорил он, – всякие там фантастические проекты – это, конечно, хорошо. Но реальная жизнь такова, что хорошим механиком ты в ней устроишься лучше. Механизмы нужно чинить, налаживать и модифицировать. Отец твой одаренный специалист был. Говорил ему – живи спокойно, занимайся своим делом. Так нет, поперся следом за женой. Поближе к Земле ей, видите ли, работать захотелось! А что в результате?»

– На венерианской? – переспросил полный мужчина, слева от председателя и все почему-то молча посмотрели на Романа, будто увидели его в первый раз.

– Ну, да… – «Черт бы побрал эту политику, – обреченно подумал тот, – еще и статью припаяют за недостаток патриотизма.»

– И это, говорите, работает?

– Ну что вы гадаете, коллега! – козлобородый раздраженно ткнул в клавиши. – Моделью разучились пользоваться?

– Но этот узел нестандартный!

– Потому что он собран из трех, – твердо произнес Роман.

Он даже перестал волноваться. Гордость за свою работу была выше суетных страхов за будущую судьбу. Она, словно сияющее солнце, растопило холодок пустоты в душе, прогнав предательскую дрожь.

– Действительно работает! – полный мужчина радостно закивал головой.

– Еще вопросы к парню будут? – председатель посмотрел поочередно на своих коллег. – Ну что же… – он поднялся и протянул Роману руку: – Поздравляю, вы ухватили удачу за хвост. Не позднее трех дней, начиная с сегодняшнего, вам надлежит прибыть в центральный офис корпорации Солар, который, как вы понимаете, находится на Земле. Билеты на шаттлы и лайнер будут дожидаться вас в космопортах. Тем, кто находится за дверью, передайте… Впрочем, ничего не передавайте – неудачники теперь не ваш круг общения.

Космопорт

Роман одел единственный, купленный для торжественного случая, костюм, повесил на нос дымчатые очки, а на шею – модные в этом сезоне наушники фирмы «Мавел». Еще у него в руках был портфель из натуральной кожи, которым он очень гордился. Это был подарок деда и обошелся тому чуть ли не в половину месячного оклада. Зато это была самая дорогая вещь в его стильном облике, и она вселяла в Романа чувство причастности к слою общества с уровнем жизни на порядок выше настоящего. В портфеле лежали тонкие страницы высококачественного пластика с яркой презентацией проекта, открывшего Роману ворота в перспективное будущее.

От поверхности Марса до космопорта стартовали шаттлы, увозя и привозя дежурные смены горняков, которые работали за пределами планеты. Корпорации, которые оказались оттерты от лакомых кусков на поверхности Марса, активно разрабатывали месторождения на двух его спутниках. Роману нужно было подгадать под рокировку смен, но, к счастью, а, может быть, и специально, сразу после работы комиссии стартовал очередной шаттл. И сейчас он стоял перед прозрачным пластиком транзитного вокзала, рассматривая первый в его жизни корабль, на котором ему предстоит навсегда покинуть планету.

Потрепанного вида космический челнок стоял на миниатюрной площадке, облепленный металлическими лесами. На них примостились фигурки в скафандрах, и перед темными забралами их шлемов время от времени вспыхивали яркие искры бенгальских огней.

Рядом, презирая технику безопасности, копошились заправщики, наполняя корабельные цистерны топливом. Они казались игрушечными рядом с матовым сигарообразным корпусом, вальяжно развалившемся на подпирающей арматуре . Из-за такой диспропорции, Роман представлял их жуками, которые гофрированными хоботками присосались к шаттлу, чтобы выкачать из него все соки.

– Эй, парень! Ты лететь собираешься?

Роман оглянулся: из шлюза пришвартованного автобуса ему кричал высокий плечистый рабочий в серой технической робе.

– Отчалим через минуту. Ты с нами?

– Оставь его, Фальк, следующий челнок всего через месяц. Пусть отдохнет парнишка, – ответил ему кто-то внутри.

– Нет-нет, подождите!

Роман торопливо заскочил внутрь автобуса, поправляя съехавшие очки. В темноте наскочил на чьи-то ноги, шарахнулся в сторону, едва не повалился кому-то на колени, но был пойман за шкирку и, под общий смех, водружен в свободное кресло.

– Ты очечки-то побереги для светлых времен, – посоветовал ему сосед. – Здесь и с открытыми глазами что-то разглядеть тяжело.

– А нечего тут рассматривать, – отозвался другой сосед, – сели и поехали.

Загребая песок огромными колесами, автобус подкатил к шаттлу и открыл стыковочный шлюз. Через мутные стекла Роман увидел, как организованно собираются рабочие, складывают разобранные леса на тележки и, пристроившись сверху, укатывают в сторону едва различимых ангаров.

Внутри шаттла был просторно и, как ни странно, даже комфортно. Особенно после автобуса. Те же два ряда сидений с нешироким проходом между ними, но с увеличенным расстоянием между рядами и удобными подлокотниками у каждого места. Да и сами сиденья были более эргономичными и выглядели гораздо опрятнее.

Роман успел занять место около крохотного окошечка и попытался рассмотреть, что происходит снаружи. Но, к сожалению, видимость была гораздо хуже, чем из автобуса, да и наклон корпуса позволял смотреть лишь в пустынную даль со сверкающими над ней бусинками звезд.

– Привет! – услышал он рядом. – Что-то ты не погож на горняка.

Голос принадлежал невысокому щуплому на вид мужчине, пристроившемуся на соседнее место. То, что он был из вахтовой команды, было понятно по робе, серой с оранжевыми полосами на плечах и логотипом компании на нагрудном кармане. Как уже успел заметить Роман, такая здесь была у всех, кроме него самого.

А вот что нельзя было угадать, так это возраст мужчины. По виду он не выглядел пожилым, но таким делали его множество морщин на лице, темном от космического загара. Словно угадав мысли Романа, тот кивнул головой:

– Здесь год за два идет. В прямом смысле. А в смысле оплаты – за полтора, и то ладно.

Роман смутился от того, что его мысли оказались прочитаны и пробормотал невпопад:

– А я на Землю лечу.

– Что, прошел по конкурсу? Повезло тебе, парень, – мужчина улыбнулся. – А вот мне нет.

– Как так? – искренне удивился Роман.

Об обратной стороне жизни в случае неудачи он старался не задумываться.

– Да так… Давным-давно у меня был свое проект и я два года подавал его на конкурс, да все без толку. А потом смирился и решил накопить денег на лучшую жизнь. Да и кушать что-то надо было… Заработок здесь неплохой, и я посчитал, что, если постоянно откладывать некоторую сумму, то скоро смогу отсюда удрать.

– И что?

– Вот, второй десяток лет коплю, – рассмеялся мужчина. – Не все в жизни математика, парень. Меня, кстати, Роб зовут.

– Роб?

– Ну да, Роб. Сокращенно от имени Роберт. Может, сложись жизнь иначе, меня бы так и называли, но в коллективах, подобных нашему, все упрощается. Когда рискуешь жизнью каждый день ты вынужден опираться на плечо того, кто работает рядом. Отношения между людьми упрощаются и сразу становится видно кто есть кто. Кстати, не обижайся, что Фальк тебя за шкирку на место посадили. Пусть это и грубо, но правильно. Мы привыкли реагировать на нештатные ситуации быстро, иначе в нашей работе никак.

– У этого… Фалька тоже сокращенное имя?

– Почти. Наши его так зовут, хотя настоящее его имя Сергей. Летуном он был, рассказывают. Попал в немилость и вот теперь рубит породу вместе с нами.

– А Фальк-то почему?

– Позывной у него был такой, Фалькон. Сокол, то есть.

Роман хотел было спросить что же с ним конкретно случилось, но постеснялся, тем более, что громкий голос потребовал застегнуть ремни и приготовиться к взлету.

Через минуту челнок загудел, корпус завибрировал мелкой дрожью, и Роман почувствовал, как его вдавило в кресло, опрокинувшееся почти горизонтально. Пространство в иллюминаторе поплыло вниз, сила тяжести возросла кратно и стало совсем не до разговоров.

Несколько минут он лежал, придавленный перегрузкой и оглушенный грохотом двигателя, а потом все стихло, и в теле наступила необычная легкость. Если бы не удерживающий ремень, оно воспарило бы над креслом.

– Свободный полет, невесомость, – пояснил Роб. – Каждый раз, как взлетаем, мне кажется, что наша старушка не выдержит и разлетится по частям даже не выскочив на орбиту.

Странное состояние, когда тело удерживалось в кресле только застегнутым ремнем, а поднятые расслабленные руки могли просто висеть в воздухе, Роману не понравилось. Да, оно было необычно, но он предпочел бы контролировать свое тело в пространстве.

– Расслабься, – посоветовал Роб, – через пару часов будем на станции, а там искусственная гравитация.

– Почему нельзя сделать ее здесь? – пробормотал Роман.

– Челнок слишком дешев для этого. Иногда, особенно при взлете, не могу представить в чем держится его механическая душа. Но, помяни мое слово, что заменят его, только когда он развалится окончательно.

В подтверждение его слов шаттл сильно тряхнуло и по быстрой смене звезд в иллюминаторе Роман понял, что их начало вращать вокруг своей оси.

– Эй, что происходит? – успел выкрикнуть один из рабочих, но поднявшийся общий шум перекрыл голос пилота:

– Пожар в двигателе. Всем оставаться на местах и сохранять спокойствие, я вызвал помощь. Повторяю, ближайший спасатель будет у нас всего через десять минут!

Судя по голосу, пилот волновался. Волнение сыграло с ним злую шутку – он забыл отключить селектор связи и через минуту все могли слышать его переговоры со спасателем.

– Челнок «Дельта браво две тройки», вызывает спасатель «Эр три сотни два», – послышался далекий голос и все, кто был на шаттле, сразу прекратили разговоры, обратившись в слух.

– Я не смогу приблизиться, пока вы не погасите вращение корпуса!

– Вы не понимаете! Я не могу включить двигатели из-за пожара…

– Это вы не понимаете! Я попрошу вас меня не прерывать и дослушать до конца. Инструкция категорически запрещает приближаться к кораблю с пожаром в топливной системе. Мы будем ждать, пока топливо не выгорит до конца.

– Но цистерны могут взорваться в любую минуту! А у меня тридцать душ на борту!

– У меня их тоже не менее десятка. И инструкция, которую я должен неукоснительно соблюдать! Примите все необходимые меры и только тогда сможете рассчитывать на нашу помощь. Конец связи.

Высокий рабочий, которого, как узнал Роман, звали Фальк, поднялся с места и стал пробираться по салону, цепляясь руками за спинки кресел. Подобравшись к двери пилота, он щелкнул тумблером коммутатора и произнес:

– Как тебя там… Мы все слышали. Каков наш план действий?

– План? Вы слышали, они не хотят нас спасать! Если я включу двигатели, мы взорвемся в тот же час! Я… Я не знаю, что делать…

– Понятно. Разблокируй шлюз к двигателю.

– Если вы откроете дверь, то пламя ворвется в салон, и вы все сгорите!

– Это наши проблемы.

Фальк щелкнул тумблером и отвернулся от коммутатора. Три десятка пар глаз, ожидающих решения своей судьбы горняков, смотрели на него с затаенной надеждой.

– Что ж… – произнес он и на секунду замолк. – Ничего не меняется в этом мире… Все, как обычно – спасать себя должны мы сами. И почему я не удивлен?

Ответом ему был общий гул, среди которого кто-то выкрикнул:

– Что делать? Командуй..

– Но нам ведь к этому не привыкать, правильно я говорю? – начал Фальк медленно, словно рассуждая вслух. – Наша задача – зайти в отсек двигателя, найти источник утечки топлива и зафиксировать проблему так, чтобы кратковременный пуск двигателя смог выровнять нас в пространстве. Хорошая новость в том, что проблема невелика, иначе плавали бы мы сейчас вокруг Марса, изображая космический мусор… Из этого следует, что мы имеем дело с прорывом в трубопроводе окислителя, утечка которого и поддерживает горение. Это значит, что проблема вполне решаема с помощью жгута…

– Мы свяжем жгут из наших комбинезонов!

Фальк кивнул головой:

– Так и сделаем. Теперь плохая новость. Камора двигателя разогрета, как духовка, и тот, кто туда сунется, спекется меньше, чем за минуту. Причем помещение это небольшое, больше одного человека туда не влезет. Мы выберем одного из нас, нацепим на него всю, какую только сможем подобрать, одежду, дадим свернутый жгут и будем за него молиться. Добровольцы есть?

На минуту повисла тишина, потом поднял руку Роб:

– Чего там… Я пойду. Я самый худой, значит на меня можно больше одежды навесить.

Максим даже отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть соседа. Ничем непримечательный человек решался вот так просто рисковать жизнью, ради пусть и знакомых ему, но все же чужих людей. Невольно Роман представил себя на его месте и похолодел внутри только от одной мысли что ему предстоит.

– Так, всем внимание! – кричал Фальк. – Одежду долой! Носки будут использованы, как перчатки, из нижнего белья свяжем страховочный трос. Комбинезоны, что не полезут на Роба крутить в жгут!

Роман во все глаза смотрел на взорвавшийся движением салон. Но беспорядка в действиях горняков не было. Действовали все сноровисто, как будто такое приходилось им проделывать сотни раз. Вещи сбрасывались, сортировались по размеру и тут же принимались в работу.

– Давай, давай! – торопили друг друга рабочие, толкаясь локтями и перешучиваясь.

Роману стало неудобно стоять особняком, и он стянул пиджак.

– Натуральный материал? – один из рабочих потер лацкан пиджака пальцами. – Отлично! Эй, Роб, одень ближе к телу, это хоть не расплавится, как синтетика! А это что, портфель? Сгодится на пластырь под жгут!

– Не могу, там моя работа…

Роман отбивался, прижав портфель к груди. Но силы были неравны, руки разжали, портфель выдернули и передали Фальку.

– Хм… Натуральная кожа? Это то, что надо! – он хлопнул Романа по плечу. – Не кисни, парень! Жив останешься, себе таких десять купишь, а на том свете тебе и один не пригодится.

– Там моя работа…

– Извини, пластик может пригодиться, чтобы заплавить разрыв. Кстати, я видел у тебя темные очки…

Укутанный в сто одежек Роб походил на пингвина. Толстый и неуклюжий, он висел между сиденьями, а ему заматывали кисти рук и лицо. Наконец, когда из-под толстого слоя материи на голове наружу торчали только очки, его потащили к круглому железному люку в конце салона. Обжигая руки и ругаясь, один из рабочих отвернул вентиль и распахнул дверцу. Он еле успел прижаться к стене, как из открывшегося пространства вырвался мощный язык пламени и прокатился по салону, оставляя черные разводы и подпалины на стенках и потолке. Естественно, меньше всего к этому был готов Роман. Когда все нырнули под спинки сидений, он остался стоять истуканом, запоздало понимая, что произошло. Спасло его то, что находился в самой дальней части и пламя лишь плюнуло в него сажей, раскрасив белую рубашку черными пятнами.