Читать книгу: «На краю дождя», страница 3

Глава 11

Виктория и Генри шли среди деревьев, не торопясь. Лес укутывал их мягкой и свежей прохладой вечера. Воздух был тёплым и пропитан ароматами хвои, сладкой травы и лёгких цветов. После ужина хотелось двигаться, чувствовать, как тело снова дышит, как ночь раскрывается навстречу каждому шагу.

И вот в какой-то момент лес начал меняться. Сначала появился лёгкий золотистый туман – нежный, как дыхание. В нём плавали мельчайшие искры, словно чья-то заботливая рука рассыпала по земле и воздуху пыльцу упавших звёзд.

– Волшебно, – выдохнула Вика, протягивая руки сквозь светящийся воздух.

Генри улыбнулся и легко взял её за руку. Они закружились в танце – медленно, почти неслышно, как тени деревьев, как дыхание ветра. Мягкая трава под ногами как будто бы помогала им с танцем, а сверху сквозь листву проглядывали алые лучи заката. На небесах тихо плыли розовые и золотые облака, как будто сама вселенная решила подглядывать за их танцем.

Вика подняла глаза вверх, облака плыли так низко и красиво, что казалось, она готова отдаться им и просто плыть. Генри притянул её к себе, их дыхания смешались, и будто всё в мире остановилось – они поцеловались, осторожно, но глубоко. Поцелуй был тихий, тёплый, ничего лишнего.

Но в следующий миг что-то изменилось.

Из глубины леса начал ползти другой туман – тяжёлый, клубящийся, уже не золотой, а густой и чёрный, холодный, как леденящее дыхание. Золотые искры сменились на ледяные белые, уже не мягкие, а острые, как лёд. Его волны неслышно расползались между деревьями. А потом – шум.

Глухой, почти неразличимый – как царапанье когтей по камню или шорох лап по мху. Что-то огромное и опасное приближалось.

Генри резко расправил зонт – движение было таким быстрым, что Вика даже не успела удивиться. Он всунул рукоять ей в ладони, накрыл её руками и сжал.

– Держись за него! Крепко! – коротко сказал он. Его голос был жёстким, но спокойным.

– Что происходит? – Вика запаниковала. – Генри, объясни! Что это?

– Нет времени! Они идут! – отрезал он.

И прежде чем Вика успела ещё что-то спросить, Генри быстро схватил её за талию и резко подбросил её вверх.

Зонт взмыл в воздух, подхватив её. Она взвизгнула от неожиданности, поджала ноги, словно боялась упасть. Воздух со свистом прошёлся по ушам, но зонт держал её уверенно, не давая рухнуть вниз.

Вика взлетела высоко над деревьями. Отсюда лес был покрыт чёрным туманом и разорванными полосами закатного света. Но внизу бушевал настоящий ад.

Из клубящегося тумана вырывались теневые волки – огромные, чёрные, с длинной и густой гривой, с телами, усыпанными белым мерцанием, словно ночное небо сплело их из своих глубин. Их глаза были кроваво-красными, полыхающими в белёсой мгле, не знающие жалости и пощады. Они двигались, почти не касаясь земли, проскальзывая сквозь мир, как призраки.

Генри остался внизу. Он стоял один против целой стаи. Он дрался голыми руками, молча, яростно, его движения были быстрыми и точными, и с каждым движением он отбрасывал волков прочь.

И тут на помощь ему вылетели другие – лёгкие и быстрые фигуры с крыльями и мечами: феи и нимфы. Их клинки сверкали светом, пронзая мрак. Нимфы были грациозными и смертельно красивыми, одетые в доспехи, сплетённые из листьев и серебра. Их глаза горели решимостью. Длинные и распущенные волосы, как грива, следовали за каждым их поворотом.

Большинство фей сражались магией и луками, на которых при натяжении тетивы появлялись стрелы. На их нежной и постельной коже зелёного, жёлтого, лазурного и персикового цвета сияли татуировки в виде узоров. Глаза сияли белым пронзительным светом. На них не было доспехов, только ветви с листьями, которые обветвляли их тела.

Бой был яростным, словно сама земля вздыбилась против тьмы. С каждым ударом свет теснил туман.

С каждой победой над очередным теневым волком мгла рвалась и истончалась.

Вика, крепко вцепившись в рукоять зонта, смотрела вниз широко раскрытыми глазами. В её груди бурлили страх и необъяснимое чувство причастности ко всему этому миру.

И вот – туман начал рассеиваться.

Волки завыли в последний раз и растворились в воздухе, как будто их никогда и не было.

Вика медленно начала опускаться вниз. Лёгкий ветер подхватывал её волосы, обнимал лицо. Она всё ещё держала ноги поджатыми, пока снова не почувствовала под собой землю. Зонт мягко опустил её на траву. Её сердце всё ещё бешено колотилось.

Генри стоял, тяжело дыша. Мечи нимф вонзились в землю рядом. Феи медленно опускались к нимфам, глаза их становились обычными, сияние от татуировок угасало. Тени исчезли, оставив после себя только шорохи, ветер и ощущение того, что нечто древнее снова ушло вглубь леса, но не навсегда.

Генри обернулся к Вике. Его лицо было запачкано в тени, но глаза сияли светом. Феи и нимфы окружили их кольцом. Над ними снова засияли светлячки.

Феи стояли на земле – лёгкие, изящные, с крыльями, переливающимися светом. Их взгляд был лёгким, с мудрыми глазами, у некоторых в руках были тонкие, как лучи света, мечи. У других длинные и извилистые луки. Некоторые держали руку за спиной. Нимфы были рядом – в доспехах из листвы и металла, с гривами распущенных волос, полными силы и грации. Все они – разной природы, но двигались в одной гармонии, как единое целое.

Одна из них шагнула вперёд – стройная нимфа с серебряными волосами. В её голосе звучало лидерство:

– Мы – воительницы этого леса. Мы – дети разных общин, разных корней и кровей. Но мы не знаем разделения. Мы сражаемся рядом. Мы – одна семья.

Она указала на фей и нимф, стоящих поодаль, и продолжила:

– У нас разные дома. Разные обычаи. Но сердца у нас одни. Мы живём в идеальном симбиозе. Не потому что обязаны, а потому что любим друг друга. Мы бы отдали жизнь за любую душу в этом лесу.

Фея с бирюзовыми крыльями и со светло-зелёной кожей подлетела ближе, её глаза светились мягким светом, как её крылья.

– Эти твари, – сказала она, – мы называем их теневыми волками, они приходят издалека. Могут прийти из глубин леса, где ничего не растёт. Их не зовут. Их невозможно удержать. И невозможно утолить их жажду.

– Но… – Вика подняла глаза, глядя на сожжённые ветви и раненые деревья. – Мне казалось… что это из-за меня…

– Нет, – спокойно сказала нимфа. – Им всё равно, кто ты. Им всё равно, зачем ты здесь. Они приходили до тебя и будут приходить после.

– Но…

– Послушай, – фея склонила голову. – В этом лесу ты теперь одна из нас. Мы не будем винить тебя за то, что не зависит от тебя. Мы защищаем друг друга не потому, что ищем виноватых, а потому что так устроен этот лес. Мы не исключаем, а принимаем.

И в этот момент из круга тихо вылетела ещё одна фея.

Она была нежная, почти прозрачная. Её кожа отливала мягким розовым цветом, словно была напитана закатным небом. Крылья, острые и вытянутые, как у стрекозы, светились нежным персиковым оттенком, такого же цвета, как её волосы. Волосы у неё были лёгкими, воздушными, собранными в свободную косу, что спадала до лопаток.

Фея медленно подлетела вплотную к Виктории, замерла перед ней в воздухе, обратив на неё свои тёплые, глубокие глаза, полные мудрости.

– Ты должна знать, – её голос звучал тонко, но каждое слово отзывалось внутри, как звон маленького колокольчика, – всё, что происходит здесь… Всё это – часть большего. Теневые волки сами по себе – это воплощения зла! Они – его проявление. Их поддерживает сам мир, для баланса.

Фея медленно облетела вокруг Вики, словно обвязывая её в невидимую сеть своего рассказа.

– Понимаешь, баланс чётко различает добро и зло. Для него нет любимчиков, и нет правых и виноватых. Если где-то рождается свет – в другом месте обязана возникнуть тьма. Если где-то случается страшное горе – где-то появится великая радость. И так бесконечно.

Она снова остановилась прямо перед Викой и склонила голову.

– Балансу всё равно. Но нам – нет. Это выбор каждого – кому служить и что делать. И вот поэтому мы сражаемся. Потому что мы тоже выбираем. Мы не позволяем тьме просто забрать то, что нам дорого. Мы не ждём, пока волки сожрут наши дома, сердца и мечты.

Фея замолчала на мгновение. В её глазах плескалась печаль. Затем её взгляд скользнул мимо Вики – туда, где стоял Генри.

Она смотрела недолго, но не мигая, словно читая в нём то, что было скрыто от Вики.

Генри тоже встретил её взгляд. Его лицо оставалось спокойным. Он чуть заметно, коротко кивнул.

Вика поймала этот немой обмен, почувствовала, как что-то важное, огромное, но всё ещё недоступное для понимания, проскользнуло мимо неё…

Фея нежно коснулась пальцами запястья Вики – лёгкое прикосновение, как прикосновение лепестка.

– Но не бойся. Ты не одна. Здесь, среди нас, ты найдёшь опору. Мы готовы тебя защитить.

Фея улыбнулась – немного грустно и ободряюще – и медленно отлетела назад.

Вика стояла молча, чувствуя, как в её груди растёт странное чувство. Ощущение, что мир стал больше, сложнее…

Затем к Вике подошла другая Фея, с жёлтой, как лютики, кожей. Волосы у неё были насыщенного коричневого цвета, распущенные волны, в которых были вплетены лютики. Крылья цвета, как зелень с утренней росой под солнцем, чуть дрожали в воздухе. Она словно колебалась, но затем, увидев в глазах Виктории живой интерес, мягко заговорила:

– Хочешь узнать, откуда пришли теневые волки?

Вика лишь кивнула, боясь прервать эту хрупкую тишину.

Фея коснулась пальцами воздуха – и там, в тонкой дымке, начали медленно вырисовываться образы: силуэты древних деревьев, всполохи света и тени.

– Давным-давно, когда мир был ещё юн, земля была слишком свежа, и вода была чиста. Он был слишком совершенным.

Фея медленно облетела вокруг Виктории, а в дымке картины сменялись: леса, горы, океан – всё покрыто безмятежным сиянием.

– Но идеальная тишина не может длиться вечно. Любая река, если в ней нет движения, превращается в болото. Любая песня без страсти становится пустыми звуками. И тогда сама ткань мира, чтобы не умереть от совершенства, впустила их на противовес. Не из остатков забытого страха, не из отблесков ночных кошмаров, они просто родились – теневые волки.

Вика почувствовала, как у неё по спине пробежал холодок.

– Они были одни из первых, кто нарушил безмятежность. Они рыскали тут вокруг, оставляя следы своих когтей на этой земле. И та всё равно приняла их. Потому что даже самая совершенная жизнь должна заканчиваться…

Фея тихо вздохнула, будто сама видела всё это когда-то давно:

– С тех пор волки идут за нами. Они на стороне зла. Их рёв напоминает – за каждым нашим светом следует их тень. И чем ярче наш свет, тем гуще будет темнота.

Образы в дымке рассыпались, оставляя после себя лишь тонкий аромат ночной росы.

Фея снова посмотрела на Вику – ласково, но серьёзно:

– Поэтому мы не ждём пощады. И не просим. Мы выбирали, за кого и за что сражаться.

Она тоже перевела взгляд на Генри. И в её глазах вспыхнуло лёгкое, почти невидимое уважение.

– Иные битвы не видно снаружи. Но они страшнее всех волков вместе взятых.

Она коснулась запястья Вики бодрящей теплотой и в лютиковом лёгком сиянии, оставляя после себя шлейф, подошла к другим феям.

Вика стояла на месте, словно приросла к земле. Слова фей всё ещё звенели у неё внутри, как отголоски далёкого колокола. Воздух вокруг показался гуще и теплее, чем прежде. Лес тихо дышал. Вика не могла пошевелиться. Казалось, даже сердце на мгновение забыло, как биться.

В груди всё перепуталось: благоговение, тревога, странная нежность… и тихий страх.

Она мельком посмотрела на Генри.

Он стоял чуть поодаль, вполоборота к ней, тяжело дыша после битвы, но всё такой же надёжный и спокойный. Его взгляд был внимательным, и в этом взгляде была непрошеная грусть, тихость и усталость, почти невидимая.

Вика прижала руки к груди, словно стараясь удержать в себе все разом нахлынувшие эмоции.

Она не знала, что сказать. Не знала, что спросить.

Ей вдруг стало ясно. Этот мир вокруг неё гораздо глубже и старше, чем она могла представить. Что битва за их свет и мир – это не просто сражение, это выбор, который делают сердцем. Выбор, который иногда даётся дороже, чем жизнь.

В этот момент небо снова начало меняться.

Среди верхушек деревьев появилось движение – облака, розовые, кремовые, золотые, как в закате. Они не просто плыли, а как будто светились изнутри. И среди них вырисовывались очертания: башни, арки, мосты.

Эти облака дрейфовали над миром.

Феи посмотрели вверх и улыбнулись. Вика задрала голову и с удивлением спросила:

– Что это такое?

К ней, плечо к плечу, подходит Генри и отвечает:

– Облачное королевство.

– Как красиво, – говорит Вика с детской радостью.

– Хочешь туда подняться? – не спрашивая, а предлагая.

– А можно? – с радостью, как будто сама подтверждает, что можно.

Генри, с улыбкой на лице, кивает ей.

Они обнимаются и прощаются со всеми. Затем Генри расправляет зонт, обхватывает Вику за талию, и они делают шаг навстречу Облачному Королевству.

Глава 12

Облака звали!

Они плыли по небу и будто сами решили, что пора, как будто знали, что внизу их ждут. Облака двигались беззвучно, волнами, медленно, величественно, переливаясь всеми цветами заката, а в глубине их клубящихся тел угадывались очертания мостов и башен, как город, рождённый из воздуха и света.

Вика стояла рядом с Генри, сжимая его руку, такая усталая, немного потрёпанная, но полная чего-то нового, как какой-то внутренней прыжок, что готов вырваться наружу.

– На зонте, да? – спокойно спросила Вика, с улыбкой на лице вспомнив старого друга.

Генри кивнул и расправил зонт. Он будто снова стал их крылом.

Феи и нимфы провожали их взглядами, кто-то мягко кивнул, кто-то просто улыбнулся и помахал рукой.

Когда зонт начал подниматься, Вика почувствовала, как воздух стал чуть прохладнее, но в нём была та же мягкость, что и утром. Они набирали высоту, ветер легко подхватил их, словно живые лепестки цветов, и понёс вверх, всё выше, туда, где в небесах стоял замок, выточенный из света и камня, из чистого белого мрамора, который переливался всеми оттенками заката. Он был великолепен: высокие купола, арки и мосты, винтовые лестницы, проходящие вокруг замка. Закатный свет струился по его стенам, словно замок сам дышал.

Облака над зонтом расходились мягко, будто расступались в поклоне. Воздух стал густым, как сливки. Генри и Вика мягко приземлились на золотистую гравийную дорожку, будто выложенную из света. Вика ощутила, как её босые ступни коснулись её. Вокруг простирались поля из облачного тумана, по которым ходили пегасы. Взрослые лежали – отдыхали, свесив могучие крылья. Их тела полностью окрашены в цвета, словно живое воплощение рассвета и заката, от копыт до кончиков крыльев. Жеребята резвились рядом, они прыгали вокруг радостно, словно расплёскивая свет своими маленькими телами, и танцевали вместе с ветром.

– Мы прибыли, – сказал Генри тихо.

Вика просто смотрела, не в силах сказать ни слова.

Из-за арки к ним вышли люди. Женщины и мужчины, босые, с распущенными волосами, окутанные только белыми простынями, без всякой одежды под ними. Простыни ласково обвивали их тела. Люди двигались с такой лёгкостью, будто тоже были облаками. Их лица светились добротой и интересом. Они обступили Генри, забрасывая его вопросами:

– Кто она?

– Откуда ты её привёл?

– Она светится, как первая звезда!

– Гостья?!

– Она у нас надолго?

– Вы устали?

– Пойдёшь с нами летать на пегасах?

– Вы останетесь на шоу?

– Вы голодны?

Генри, чуть смеясь, поднял руки:

– Дайте мне представить её!

Он обернулся к Вике, взял её за руку и сказал:

– Это Вика. Она из другого мира.

Тут же несколько женщин подбежали ближе, сдержанно, но с любопытством.

– Добро пожаловать, – сказала одна. – Мы давно не принимали гостей, тем более из другого мира.

– Вы, должно быть, устали с дороги. Ванна уже ждёт вас, а также свежие и нежные ткани. Ночь здесь мягкая.

– Подожди… Наши вещи! На утёсе, мы же их так и не забрали…

Генри улыбнулся:

– Не волнуйся. Утром мы спустимся и всё заберём.

– Да я сейчас за ними слетаю! – крикнул один из жителей, запрыгнув на спину розового пегаса. Вихрем он взмыл в небо, растворившись в облаках.

Тем временем остальные начали аккуратно подталкивать Вику и Генри в сторону замка. Они говорили тепло, будто заботились о давних друзьях.

Кто-то подал им чистые белоснежные простыни, пахнущие свежим хлопком и весенним ветром. Вика не заметила, как к ней подошли две девушки – белые простыни обвивали их тела, будто шёлковые облака. Одна взяла её за локоть, другая – за ладонь. Всё происходило очень естественно, почти игриво: лёгкий смех, движение, прикосновение – и вот уже одежда сползла с плеч, растворилась в чьих-то заботливых руках. И прежде чем Вика и Генри успели опомниться, они уже стояли голышом на мраморном полу дворца, полностью освобождённые от своей старой одежды. Простыни обвили их тела, оставив только головы и плечи открытыми.

Вика засмеялась – это было так неожиданно и, в то же время, так легко. Всё было здесь другим: мягче, добрее, будто сама ткань воздуха несла обещание покоя.

Генри стоял рядом, также обёрнутый в белую ткань, волосы слегка растрёпанные, а на лице читался почти детский покой.

– Пойдёмте, вода, правда, прекрасна!

Их вели по коридорам замка, каждый шаг эхом отзывался в глубине стен. Высокие потолки, будто им нет конца. Вика чувствовала, как её ноги ступают по чуть прохладному камню, но она сама будто плыла.

Здесь ничто не казалось странным: ни обнажённость, ни легкомысленность, ничего прочего.

Их повели в противоположные комнаты, Вика оглянулась, поймав взгляд Генри, который тоже шёл, обернувшись. Он кивнул ей, и она кивнула ему в ответ.

Скоро они снова будут вместе. Но сначала – вода и тишина, и этот странный момент тёплого ощущения…

Глава 13

Теплая вода обволакивала её. Вика лежала в мраморной ванне, наполненной перламутровой водой. Пар поднимался тонкими лентами. Воздух был чуть влажным, но не душным. Напротив – он дышал травами, цветами, чем-то свежим и родным, таким, как будто что-то неуловимое.

Она не думала ни о чём.

Ни переживать, ни анализировать, ни держать себя в напряжении – снова и снова.

Пальцы правой руки едва касались воды, лениво рисовали в ней круги. Мышцы – шея, спина, даже лицо – до такой степени были расслаблены, что казались почти растворёнными. Всё её тело переставало принадлежать тревогам и сжатости, и душа будто возвращалась домой – в свой храм.

И вот – лёгкое прикосновение, настолько мягкое, что сначала она подумала, будто ей это только показалось. Но затем – чуть более чёткое, с нажимом, и она поняла, что чьи-то тёплые пальцы коснулись её плеч. Плавно, уверенно, ни тени резкости.

Вика медленно и сонно открыла глаза.

Перед ней стояла одна из девушек – та, что встречала их у замка. Волосы теперь у неё были заплетены в свободную косу, а на губах – лёгкая, спокойная улыбка. Она ничего не сказала. Просто продолжила массировать плечи и все ноющие места с такой лёгкостью и точностью, будто знала это тело давно. Как будто чувствовала, где именно застыло напряжение и как его растопить.

Вика снова закрыла глаза, вздохнула и уловила другой запах – что-то сладкое и древесное. Это были аромасвечи, их мягкий свет заплясал на стенах. Где-то в стороне другая девушка зажигала палочки с благовониями, двигаясь беззвучно. И ещё одна ставила рядом с ванной баночки с диффузором, из которого тонкой струйкой поднимался запах, вплетаясь в уже тёплый и пропитанный другими ароматами воздух.

Всё происходило как будто в замедленном кино. Вика даже не пыталась разобраться. Зачем это? Кто они? Почему они делают это для неё? В этом мире вопросов как будто бы и не было, только ответы, вложенные в прикосновения, тепло и аромат воздуха.

Она чувствовала, как с каждым мягким нажимом уходит напряжение из шеи, как лопатки опускались всё ниже, как дыхание становится глубже, а мысли – невесомее.

Она была здесь, и этого было больше чем достаточно, то, чего она не смогла себе просто так позволить.

В другой комнате, где был Генри. Вода была такой же. Генри сидел в глубокой мраморной купели, опустив плечи под воду. Свет здесь был мягким, тёплым, как приглушённый закат, проникающий сквозь тонкий пар.

Пар струился по стенам, оседал на ресницах и будто бы делал воздух медленнее. Всё происходящее было привычным.

Он откинул голову назад. Камень был гладкий и тёплый. Всё в этом пространстве было дышащим – вода, пар, стены и воздух.

Он закрыл глаза.

И в эту тишину вошёл запах – лёгкий, свежий, как воздух перед грозой, но с чем-то хвойным и сладким.

Генри глубоко вдохнул и позволил себе полностью расслабиться.

Он чувствовал, как плечи постепенно опускаются. Как внутреннее напряжение, почти неосязаемое, растворяется в тепле.

К нему подошёл один из парней. Тот, кто раньше встречал их с прилёта. С лёгкой полуулыбкой он начал аккуратно втирать в плечи и руки густое масло, нагретое до температуры тела.

Движения были размеренными, плавные касания вдоль лопаток, потом вниз – к пояснице, к рукам. Сильные, но не грубые, будто человек за его спиной умел слушать тело.

Где-то в стороне зажглись свечи. Их аромат был цветочным, древесным и спокойным. В нём ощущалась ещё смесь пихты, ели и цветов, напоминающие о чём-то далёком.

Он чувствовал, как его тело тяжелеет – не от усталости, а от расслабления. Словно наконец-то перестал держать всё в себе.

Пар поднимался чуть выше, мягкой вуалью, будто закрывая мир вокруг. И в этой вуали он чувствовал себя в безопасности.

Вода ласкала кожу, а тишина обволакивала изнутри. Всё было будто на грани сна, до полного растворения в этом моменте.

Генри не заметил, как рядом появился ещё один молодой человек – его движения были осторожными, почти церемонными. Он опустился на колени у края купели и мягкой тканью, смоченной в настое трав, начал осторожно очищать раны на руках и животе. Места, где остались следы боя, налились тёплой, ровной болью, но касания были такими бережными, что она казалась почти утешительной.

Каждую царапину, каждый след чернильных когтей из прошлого часа промывали, а затем наносили мягкий прозрачный бальзам. Он слегка пощипывал, но за ним приходило облегчение.

Генри ни о чём не спрашивал, он просто доверял.

После обработки ран его волосы начали осторожно мыть. Пальцы, тёплые и ловкие, массировали кожу головы, смывали остатки пыли, крови и грязи. Запах травяного настоя поднимался в воздух, заполняя лёгкие.

Потом – маска. Что-то прохладное и густое лёгкими движениями легло на лицо, обволакивая кожу и унося остатки напряжения. Под конец ему аккуратно промыли лицо и вновь вернули в горячую воду.

В другой комнате, что находилась напротив, Вика дышала практически тем же воздухом, но немного иначе.

Сначала были волосы, и горячая вода стекала по ним, потом – тёплые, невесомые пальцы, как будто мурашкой, массировали кожу головы. Сначала одна девушка, потом другая – они молчали, только изредка переглядывались и невербально общались. Они работали как один организм. Смывали мыльную пену, вновь поливали пряными настоями: тёплыми, душистыми, хвойными и цветочными.

Когда волосы были полностью промыты, одна из девушек начала аккуратно наносить масла – на шею, плечи, лопатки, спускаясь по спине. Движения были неспешными, тёплыми, скользящими. Каждое касание было как напоминание – ты здесь, правда здесь, тебе всё можно.

Другая девушка растирала руки, ладони, пальцы, словно втирая туда покой. А потом – маска на лицо, густая и чуть холодная, пахнущая свежими травами, мёдом и ягодами.

Свечи, которые были расставлены по кругу вдоль ванны, создавали ощущение, что вода – это центр чего-то большего, как будто алтарь.

Мышцы её расслабились полностью. Не только тело, а даже внутри стало тише. Как будто каждая часть её, и физическая, и душевная, получила своё прикосновение и внимание.

Ни одна из девушек не говорила с ней. Всё было как танец. Всё только в жестах.

Вика не помнила, когда в последний раз кто-то заботился о ней так – без слов и без нужды объяснять, а просто по-настоящему.

…Вода ещё немного держала их в своих объятиях и не хотела отпускать. Но настал момент, когда нужно было подняться и выйти из неё.

Сначала – Вика. Две девушки подошли к ней. Они подали ей руки – тёплые и уверенные. У одной была обёрнута светлая ткань. Третья подхватила сзади. Они не говорили ни слова – просто осторожно вывели её из воды, словно боялись спугнуть этот едва уловимый покой, который только-только укоренился в Вике.

Пол под ногами был тёплым. Пахло хлопком и сушёными цветами.

Одна из девушек взяла большое и мягкое махровое полотенце, белоснежное и пушистое, и начала осторожно промакивать Вике кожу. Касаясь, как будто тело было чем-то более ценным. Она работала медленно – начиная с плеч, рук, груди, спускаясь по животу и ногам. Каждое движение было обволакивающим, как мама, промакивая своё дитя после купания. Другая, тем временем, занялась волосами. Она осторожно откинула их назад, разложила и, взяв второе полотенце, начала промакивать, впитывая влагу. Осторожно, бережно и не торопясь. Потом она наклонилась ближе и мягкими движениями промокнула виски, лоб, щёки и шею.

Глаза Вики были закрыты. Казалось, что она не просто очищается от воды, а выходит из чего-то прежнего, оставляя за спиной всё, что было до этого момента.

В соседней комнате всё было зеркально.

Генри поднялся из воды чуть тяжелее, чем вошёл. Усталость после боя всё ещё жила в теле, но она уже не болела, а как будто отплывала от него, становилась далёкой и практически забытой.

К нему подошёл парень с тёплым взглядом. Он протянул руку, помогая Генри подняться. Второй уже стоял рядом с расправленным полотенцем.

Первые прикосновения – по плечам, по груди. Полотенце было плотным, мягким и приятным. Оно обволакивало тело, забирая остатки воды и боли. Его аккуратно растирали – от лопаток к пояснице, затем по спине, по рукам, животу и груди. Не поспешно, а так, как будто это была просто забота.

Второй парень подошёл с другим полотенцем, уже меньшим. Он мягко откинул волосы Генри назад и начал медленно промакивать. Лоб, виски, щёки и шею. Влажные пряди поднимал и просушивал. Ткань пахла чистотой, лёгкими полевыми цветами, как будто только что снята с верёвки под весенним солнцем.

Генри не открывал глаз. Он дышал глубоко, медленно. Он чувствовал себя человеком, о котором искренне заботятся, не за что-то, а просто так.

Когда тело было уже сухим и тёплым, одна из девушек протянула Вике белую простыню – мягкую и тонкую, почти невесомую, с запахом хлопка и чего-то едва уловимого – тишины. Её аккуратно завернули. Простыня обвивала её фигуру, не скрывая ничего, но оставляя ощущение чистоты, свежести и неожиданной лёгкости.

В другом помещении с Генри происходило то же самое. Парни помогли ему обернуться в точно такую же простыню. Она была гладкой и дышащей, прилегала к телу свободно, без лишних складок, но держалась, словно знала своё место. Его волосы были сухими, аккуратно приглаженными. Тело расслаблено, взгляд чуть рассеянный и тёплый.

Вика и Генри снова встретились в зале у выхода из ванных комнат.

Вика шла босиком по гладкому полу, прохладному, но не холодному. Простыня шуршала, скользя по коже, а волосы, уже сухие, лежали мягкими волнами. Она увидела Генри, стоящего под арочным проёмом, в точно такой же белой ткани и улыбающегося ей.

– Ну вот, – сказал он, – теперь мы как они.

И действительно – вокруг начали собираться жители Облачного королевства. Все были в простынях – женщины и мужчины. У кого-то она была обёрнута по плечам, у кого-то, как тога, у некоторых просто была завязана на талии. И все босиком. Все как будто светились изнутри.

К ним подошла женщина – высокая, с серебристой кожей и белыми, как луна, волосами, распущенными до поясницы. Она говорила мелодично:

– Вы, наверное, устали.

Вика и Генри стояли в белых простынях среди этих сияющих, лёгких людей, окружённые ароматами хлопка и шёлка. Эта женщина повела их вглубь королевства, откуда уже не хотелось уходить. Они только успели отойти на короткий промежуток по мраморному полу, как к ним подошла одна из девушек – та самая, что помогала Вике после ванны. Её простыня спадала с плеч, оставляя открытой шею и ключицы, а волосы были распущены, мягко колыхались от лёгкого ветерка.

– Хотите посмотреть на полёт пегасов? – спросила она с той самой доброй, невесомой улыбкой, которая здесь казалась частью их всех самих.

Вика вопросительно взглянула на Генри. Он чуть улыбнулся и кивнул.

– Конечно, – сказал он, – мы с радостью посмотрели бы на них.

Девушка обрадовалась, словно это был её личный праздник, и жестом пригласила их за собой.

Вскоре они вышли на открытую просторную террасу. Она нависала прямо над краем Облачного королевства. Внизу клубились облака. Неяркий свет заката стекал с неба, разливаясь по спинам пегасов, всё так же отдыхавших внизу, с расправленными крыльями, словно уставших от полёта.

Некоторые из жителей облачного королевства уже седлали пегасов. Но большинство просто сели на мраморных ступенях террасы, мостах или на краю облаков, чтобы наблюдать за шоу.

И когда небо стало ещё чуть темнее, с первым проблеском вечерней звезды, они начали взлетать.

Один за другим пегасы поднимались в воздух, размахивая могучими крыльями, поднимая облачный воздух. Их полёт был не похож на обычный – он был танцем. Они кружили, вычерчивали в небе спирали и петли, как будто следовали за музыкой. В небе разгорались звёзды, как будто что-то живое, будто само небо радовалось, что может быть таким.

– Это невероятно… – сказала Вика.

Она стояла босиком на краю террасы в своей белоснежной простыне, ветер играл её волосами. Генри стоял рядом, не касаясь её, но всё же ближе, чем нужно. Они оба молчали, потому что любое слово здесь казалось слишком громким.

Пегасы кружили над головой, жеребята с визгом и радостью взмывали вверх, а взрослые – величественные, словно стихийные духи, – неслись по небу, как закатный ветер.

– Вечерний взлёт, – сказала всё та же девушка, подойдя ближе. – Каждый вечер перед сном, прощание с этим днём. Утром также, приветствие нового дня.

Вика не ответила, а просто смотрела на пегасов, и в тот момент ей показалось, что они с Генри стоят и смотрят на этот мир совсем с другой стороны.

Ветер над облаками становился прохладнее, но не пронизывающим – скорее свежим, как вздох перед сном. Вика обняла себя за плечи, не от холода, а просто, словно поддерживая и разделяя этот момент с собой. Воздух был наполнен ароматом цветов и тёплого ветра.

Генри чуть наклонился к ней. Он ничего не сказал, только коснулся её плеча, давая понять, что рядом.

На террасе стало немного тише. Люди смотрели на небо, как будто в нём была скрыта история, которая когда-то касалась каждого. Кто-то шептал друг другу слова – тёплые, простые. Кто-то просто держался за руки. Некоторые обнимались, другие лежали либо опирались друг на друга.