Читать книгу: «Альтер Эго», страница 4

Глава 8. Мост в бездну

Артём написал мне после встречи в торговом центре. Он меня заметил и узнал. И я была счастлива, ведь это именно то, чего я так долго хотела.

Я пришла по адресу, который он мне дал. Я отлично понимала, что этот дом – если не то же самое место, куда он приглашал свою любовницу, которая теперь стала его женой, то похожая квартира. Возможно, когда-нибудь круг обернётся, и я снова окажусь на месте его жены?

Место именно такое, куда водят любовниц, которых не хотят показывать в приличном обществе. Спальный район, многоэтажка коридорного типа, где никому ни до кого нет дела. Хлипкая дверь, дешёвая обстановка, возможно, почасовая оплата. Теперь я нахожусь на месте, которое меня недостойно. Но моего достоинства больше не существует, оно потеряно или его никогда не было. Возможно, мне казалось, что я приличная женщина, но на самом деле никогда ею не являлась. Теперь я даже не знаю, что это значит. Я переступила границу допустимого. Я олицетворяю всё то, что всегда осуждала и считала неприемлемым.

Я больше не его жена и не имею права быть рядом с ним. Более того, я знаю, что он женат и у него есть ребёнок. Он меня даже больше не обманывает. Единственное оправдание для меня – я свободна. Я никому не изменяю. Это слабое утешение, но у меня нет другого.

Мы с ним договорились встретиться за углом у дома. Я впервые сталкиваюсь с такой конспирацией для сокрытия обмана. Меня это не только пугает, но унижает, если это в принципе ещё возможно. Я тоже завела второй телефон с сим-картой, купленной в переходе метро на имя неизвестного мне человека. Я пришла чуть раньше, он – чуть позже и бросил скупое:

– Пошли, – уже на ходу.

И я пошла. Я его знала, он немногословен, и странно было бы ждать, что он начнёт хотя бы с приветствия или поцелуя. Чего я ждала? Вероятно, что с любовницей он другой. Если я поменяюсь ролями, то он будет со мной другим. Никогда ещё мои иллюзии не были такими наивными.

Нежность тоже не про него. Но я знала, на что иду и с кем. И всё ещё его любила.

Мы молча поднялись на лифте. Он смотрел на меня, беззастенчиво оценивая, а я смотрела на него и не верила, что это происходит на самом деле и со мной. Между нами была невидимая преграда, которую не переступим ни он, ни я. Он не изменился, совсем, ни внешне, ни повадками.

Он открыл дверь и зашёл сначала сам, а потом махнул мне рукой, чтобы я тоже зашла. Вся эта ситуация более чем унизительна, но разве у меня есть выбор?

Когда я закрыла за собой дверь, он резко и без прелюдий прижал меня к стене прямо в узком коридоре, запечатав мой рот поцелуем, который закончился укусом. Я никогда не заводилась быстро, но разве это когда-нибудь останавливало Артёма? В эту минуту я думала, что помню его слишком хорошо. Помню его запах, его вкус, его напор, его крепкие руки, тяжёлое дыхание, твёрдый член под брюками.

А дальше всё было слишком быстро. Он задрал моё платье и дёрнул трусики вниз так, что тонкая ткань затрещала по швам, но чудом уцелела. Специально для него я надела чулки, но он вряд ли их заметил. Он никогда не заморачивался тем, чтобы раздевать меня с чувством, с толком, с расстановкой, хоть я и старалась выглядеть и одеваться так, как ему бы понравилось.

Он быстро дёрнул замочек ширинки вниз, спуская брюки и трусы, одновременно подхватывая меня под бёдра и входя сразу на всю длину. Я вскрикнула, и он истолковал это как стон удовольствия, вдалбливаясь быстро и яростно. Мне было просто больно, но он этого никогда не поймёт. Он быстро вышел, отпустил мои бёдра, чтобы развернуть меня к себе спиной, сильно и больно захватил плечо, заставляя нагнуться, и вошёл сзади. Так ему было удобнее двигаться. Жёсткие и резкие толчки бёдрами выбивали из меня хриплые вздохи.

Я крепче упёрлась в стену руками и вдруг поняла, что стараюсь фиксировать внимание на отвлекающих вещах – затхлом запахе в квартире, пыли, летающей в тусклых лучах дневного света, который движется к ночи, стене в прихожей с дешёвыми обоями под кирпич.

Всё кончилось даже быстрее, чем я успела испугаться. Испугаться своих мыслей и чувств, точнее, их отсутствия, того, что я больше не хочу чувствовать ничего подобного.

Артём кончил, наполнив меня спермой, и теперь тяжело дышал, навалившись на меня всем телом так, что я была прижата к твёрдой и недружелюбной стене с дешёвыми безвкусными обоями, а потом он всё же вышел. Я боялась на него смотреть и видеть всё то же, что было раньше: безразличный колкий взгляд, как будто сквозь меня. Он развернул меня сам, посмотрел и погладил по щеке. Я не знала, что сказать, да и нужно ли что-то говорить в такой ситуации. Это тот случай, когда лучше промолчать. Я опустила глаза, на которые предательски наворачивались слёзы, превращая всё окружающее меня в туман.

– А ты хорошо выглядишь. Захотел тебя ещё, когда на улице увидел, думал трахнуть в лифте, но ты бы этого не поняла. Вот только каблук слишком высокий, ты всё ещё стесняешься своего роста.

Классические кнут и пряник. Я должна быть польщена, что возбуждаю его как сексуальный объект. Я не существую для него ни как личность, ни даже как любимая женщина. Я просто дырка с функциями, которую он использует по своему желанию и для своих прихотей. А когда я потеряла одно из важных качеств женщины – способность рожать ему детей, то он меня просто выкинул.

Я поправила бельё и платье.

– Ты же не думаешь, что уже всё? Я хочу тебя ещё, – и он опять меня поцеловал, на этот раз мягче и дольше, – ты моя.

Я не хотела ничего отвечать, потому что точно знала, что уже всё. Я слишком далека от всего того, что было между нами раньше, но отлично понимала, что теперь он не отпустит меня. Никогда не отпускал. Всё это время я оставалась его собственностью. Тот факт, что я пришла сюда по первому его зову, – прямое подтверждение его власти надо мной. И он это отлично понимает.

В тот момент я наконец чётко поняла, что больше не люблю Артёма. Между нами пропасть, через которую не перебраться. И эта пропасть была всегда. Я перебрасывала через неё тонкий мостик, который дрожал на ветру и мотался из стороны в стороны в постоянный ураган нашей совместной жизни. Я медленно и с риском для своей жизни ходила по нему туда и обратно в одиночестве, а теперь он рассыпался и улетел в бездну. Я не хочу перебрасывать новый мост. Мне он больше не нужен. Я хочу быть на своей стороне без связи с ним и с прошлой жизнью.

Я сама виновата, что была слишком неопытной и наивной и позволила ему потратить три года моей жизни так, как он хотел. Я была слишком мягкой, я пренебрегала своими желаниями. Да я и не знала, чего хочу на самом деле, чего хочу для себя.

Он не захотел жить со мной, когда я показывала, что чувствую по-настоящему, когда мне было плохо и больно, но он готов снова быть со мной, когда я свободна и относительно излечилась от его влияния. Он может начать со мной заново, применяя всё те же старые методы. Он ведь меня знает. Он думает, что самый простой подкат вернёт меня, ведь он и раньше не особенно старался меня завоевать, а я всё равно вышла за него замуж, и полгода не потребовалось.

И он оказался прав, но лишь отчасти, потому что я хоть и немного, но изменилась.

Я долго думала, что причина во мне, и он наконец-то нашёл хорошую женщину, «настоящую», не бракованную, которая станет ему женой и родит наследника дома Иванова. Да, я целых три года носила его фамилию. И даже не хотела её менять после развода на девичью, но папа настоял. Я была Авророй Ивановой, представляете?

И вот у него хорошая жена, а он пишет мне банальный комплимент, рассчитывая на продолжение банкета. Мне, бывшей жене, от которой он сам ушёл, изменяя на протяжении всего нашего гнилого брака. И он приглашает меня в съёмную квартиру, чтобы трахнуть в коридоре, хотя хотел в лифте. Горбатого исправит только могила.

А я так не хочу. Его больше не хочу. Но пока он жив, пока он ходит где-то со мной на одном земном шаре, то ситуация будет повторяться. Он держал меня в плену эмоций раньше и держит сейчас. Единственный способ освободиться – сложный, но я придумаю и решу, как его реализовать.

Я пришла к тому, что любовь не всё стерпит. Это, пожалуй, одно из самых больших заблуждений в моей жизни. Я любила Артёма больше жизни и была готова ради него на всё, но когда я постоянно чувствовала себя несчастной, я дошла наконец до своего предела. Моя точка невозврата – это элементарная усталость от обиды, безразличия, одиночества и горечи. Любовь не должна терпеть. Любовь должна наполнять человека энергией, помогать жить и приносить счастье.

Но самое главное, что я поняла тогда, стоя в том коридоре, – любовь невозможно заслужить. Человек что угодно готов сделать, чтобы его любили. Все это знают, все этого человека используют. Но не полюбят. Никогда.

В этот момент я стала другим человеком. Моя вторая личность проснулась. Она спала долго, но время пробуждения пришло. И ничего хорошего это не означало. Когда умирает надежда, начинается жизнь.

Глава 9. Портрет подозреваемой

– Итак, у нас пропавший человек.

Вадим Игоревич стоял рядом со столом, на котором были разложены бумаги и открытые папки. Перед ним сидела оперативная группа из трёх человек: Мария – молодая девушка, которую только что повысили до младшего следователя, Олег – младший следователь сорока лет, который не горит желанием искать своё призвание, и стажёр, ему просто нужно отбыть положенное время для зачёта.

– Иванов Артём Михайлович. Тридцать три года. Стоматолог. Женат. Четвёртого апреля около восьми утра он вышел из своей квартиры и направился к метро. Камеры у входа в метро «Пушкинская» его опознали. В 8:40 он пришёл на работу, в стоматологическую клинику. Камеры на выходе его не опознали. У него было два пациента, оба его постоянные. Первый – с 10:00 до 11:40, второй – с 12:00 до 12:50. Ничего подозрительного. Около часа дня он предупредил помощницу и пошёл обедать в кафе рядом. Там его опознали администратор и официант. Заказал бизнес-ланч, пробыл в кафе до 14:00. И пропал. Его прогнали по системе распознавания лиц в городе, но никаких совпадений.

– Не поздно ли искать, Вадим Игоревич? Четыре месяца без малого прошло.

– Никогда не поздно, Олег.

– Что говорят на работе?

– Ничего особенного. Далее. Из ближайшего окружения. Жена. Иванова Маргарита Викторовна, двадцать семь лет, домохозяйка. Когда муж уходил из дома четвёртого апреля, она отводила их сына, которому полных три года, в детский сад. Около 14:00 ей позвонил воспитатель из детского сада и сообщил, что ребёнок заболел и его нужно срочно забрать. В 14:10 Иванова вышла из дома, в 14:50 вернулась с ребёнком и больше дом не покидала. Это подтверждают камеры на подъезде и соседи. Хотя это ничего не подтверждает. Как показал опыт в ковид, половина жильцов ходит туда, сюда, обратно не распознанной. Около десяти вечера того же дня она начала писать и звонить мужу, но ответа не было. Ночевать он не пришёл. Жена утверждает, что ничего подобного раньше не было. Утром следующего дня она позвонила в полицию, ей, как водится, сказали ждать трое суток, если ничего подозрительного не случится. Седьмого апреля она пришла в отделение на Пушкинской с заявлением.

– Мотив у неё есть?

– Нет, но она утверждает, что пропажа мужа связана с его бывшей женой.

– А у неё мотив есть?

– На первый взгляд, нет. Бывшая жена, Виннер Аврора Германовна…

Олег даже присвистнул:

– Это настоящее имя?

– Да.

– Актриса, певица?

– Нет. Двадцать семь лет. Очень необычная особа. Умная, сложная, склонна к манипуляциям, умеет играть словами, не говорит больше, чем необходимо. Умеет задавать вопросы. Внешне похожа на ангела, сошедшего с холста Боттичелли.

Олег громко хмыкнул.

– Да, Олег, с классическим художественным искусством тоже нужно знакомиться. Работает в МИДе, на данный момент не замужем, детей нет. В браке с Ивановым была три года. Почти три года назад у неё был выкидыш на двадцать первой неделе. Ребёнок похоронен на Митинском кладбище в колумбарии. Насколько могу судить, она тяжело переживала потерю, что стало одной из причин развода. Через три месяца муж от неё ушёл к нынешней жене. Здесь важно знать, что отношения с нынешней женой у него к тому времени длились уже пару лет, и она тоже была от него беременна, родила в срок, тогда же, когда должна была родить Аврора Виннер.

– А вот и мотив.

– А вот и нет, Олег. Разошлись они мирно, недвижимость не делили. Они проживали в квартире Виннер, на тот момент Ивановой. Бывшая жена утверждает, что они не общались с момента развода. Это подтверждают распечатки звонков: никаких контактов. Утверждает, что четвёртого апреля она была на работе сутки. Подтверждений этому нет. И мы не сможем это подтвердить или опровергнуть.

– Вадим Игоревич, можно вопрос?

– Да, Коля.

– Почему не сможем подтвердить или опровергнуть, если Виннер была на работе?

– Она работает со второй степенью секретности. Даже если она отлучалась с работы, ходила на обед или не важно куда, служба безопасности МИДа не даст нам эти сведения даже по запросу.

– То есть, они её прикроют?

– Неправильное слово, стажёр. Они выполняют свою работу. Это тайная канцелярия ещё со времён Петра Первого. Там судят только за измену Родине. Поэтому, если мы будем предъявлять обвинение Авроре Виннер, то нам нужны вещественные доказательства, улики с места преступления. Четвёртое апреля по часам мы у Авторы Виннер восстановить не сможем.

– То есть, алиби у неё нет.

– Алиби ей нужно, если её подозревают в убийстве. А у нас тела нет. Тело – наша главная задача на данный момент.

– Почему тогда жена думает, что эта Виннер виновата?

– Ревность. Твоя жена бы тоже тебя ревновала к Виннер, хоть ты её никогда и не видел.

– Что же там за особа такая, хочу её увидеть, – он засмеялся и обернулся в поисках поддержки.

– Может быть, ещё увидишь. Не знаю, что за самомнение у этого Артёма Иванова, но я бы не стал изменять Авроре Виннер и никогда бы по собственной воле от неё не ушёл… Однако. Жена не может поверить, что он мог сбежать от неё. Думает, что с ним что-то нехорошее случилось. Многие так думают, годами живут с человеком и не знают его, не знают, как он хотел сбежать и наконец сбежал от них всех. Родители Иванова проживают в Туле. У них он не объявлялся. Кстати, о его жёнах они отзываются исключительно положительно, особенно о первой, но тоже не верят, что он мог сбежать. Границу он не пересекал, заграничный паспорт его остался дома, хотя мы знаем, что он мог получить другой, случаи такие нам известны.

– Это всё?

– Из фактов, да. Из интересного, Виннер в марте купила место на кладбище для перезахоронения ребёнка, но передумала. По её словам, место пустует. Какой у нас план действий?

– Надо ещё раз поговорить с Виннер.

– И что ты у неё будешь спрашивать, Олег?

– Найду, список составлю.

– И она тебе ничего важного не скажет, повторит то, что уже говорила. А ещё тебя допросит и всё информацию о следствии выманит. К ней без моего разрешения не соваться, не звонить, ничего не спрашивать.

– Ну тогда, я не знаю.

– Ясно, Олег, помолчи.

– Надо съездить на кладбище, проверить, была ли она там в тот день, – неожиданно оживился стажёр.

– Правильно, надо взять записи с камер, если они там есть, если они рабочие, если записи сохранились. Опросить персонал, она там часто бывает, может быть, кто-то её запомнил. Ты этим и займёшься. Заодно возьми разрешение на вскрытие могилы.

– Какой могилы? – парень поёжился.

– Того места, которое она купила для ребёнка. Оно должно пустовать.

– Ааа.

– Фото Виннер знаешь, где взять?

– В Instagram посмотрю.

– Молодец, пацан. Бери то, что без фильтров, наиболее реалистичное.

– Ясно.

– Тебя, кстати, как зовут? Забыл.

– Коля.

– Мария, запроси ещё раз оператора сотовой связи на предмет, не появляется ли в сети телефон Иванова. Обнови и разошли его фото с описанием по моргам и больницам. По регионам разошли тоже. Был у нас случай один. Искали мужика, тоже ушёл из дома и не вернулся. Пропал в Москве, нашёлся через шесть лет в Магадане, в колонии строгого режима. Его приняли в Челябинске за кражу со взломом и нападением, там же осудили и этапировали. Родственников он не предупредил. А Челябинским следователям до этого и дела не было. Личность установили и хорошо. Его ориентировку московский следователь только через шесть лет опознал, зато дело закрыл.

– Поняла, Вадим Игоревич.

– Ну что же, начинаем искать.

Группа неспешно и неохотно поднялась со своих мест и побрела на поиски.

Глава 10. Свидание по анекдоту

Я специально пришла чуть позже, буквально на три минуты. Не люблю стоять у входа в ожидании. Да и были у меня сомнения, что он может не прийти. Но он стоял справа от основного входа. Сейчас разгар лета, и темнеет поздно, поэтому в восемь вечера сумерки лишь слегка опускаются на город.

Алекс выглядит как обычный парень. Из толпы он выделяется только очень привлекательной внешностью. Я не ошибусь, если скажу, что каждая девушка, проходящая мимо него, надеялась, что он обратит внимание именно на неё. И каждая из них хотела бы быть на моём месте, и очень бы удивилась, что он ждёт меня.

На нём снова футболка, только сегодня белая, и джинсы с кедами. Он не висит в телефоне, а просто стоит, вглядываясь в толпу. И он широко улыбается, когда видит меня. Его улыбка настолько заразительная, что я краснею и тоже начинаю улыбаться, как идиотка. Я не помню, чтобы кто-то когда-то так на меня смотрел.

– Привет, – он наклоняется и целует меня в щёку, – ты очень красивая.

Это неожиданно, но приятно. Мы с мужем редко ходили на свидания. И я, конечно, каждый раз волновалась, но абсолютно зря, потому что мой бывший был бесчувственным чурбаном, который совершал определённые действия, чтобы сделать меня своей женой, как по инструкции, без души.

Знаете, как говорят: если мужчина скуп на слова и комплименты, то вам достался настоящий мужик, и его нужно судить по поступкам. На самом деле к настоящему мужику это никакого отношения не имеет. Просто человек не испытывает чувств, он эмоциональный инвалид, не умеет общаться, выражать свои мысли и чувства, а часто он к вам просто ничего не чувствует. Теперь я знаю многих мужчин – сильных, привлекательных и по-настоящему мужественных. Они умеют делать комплименты, чувствуют, любят и не боятся это показать. И от того, что они поцелуют свою жену и скажут, какая она красивая, они не перестанут быть мужчинами. А вот если мужчина этого не делает, то это повод задуматься.

У нас с мужем всё довольно быстро закрутилось. Буквально через полгода мы уже были мужем и женой, а свидания остались в прошлом. И я не думала, что когда-то вернусь в категорию женщин, которые ходят на свидания. Бывший муж отбил у меня охоту вступать в отношения, чтобы не разочароваться, чтобы никогда не узнать, чем это закончится.

– Привет, – мои щёки окончательно заливаются пунцовой краской, и я опускаю глаза. Выпускница школы благородных девиц, не иначе.

– Пойдём?

– Да.

Мы входим на территорию выставочного комплекса.

– Я тут очень давно не была.

– Я тоже, хотя живу здесь рядом.

– Это запрещённый приём. Мы не пойдём сегодня к тебе в гости.

– Хорошо. Не сегодня.

Отличное уточнение. Я сама всегда себя хвалю за все глупости, сделанные и сказанные, ну а кто же ещё.

– Помнишь, как тут всё начиналось?

– Нет, меня тогда ещё даже в проекте не было.

Он смеётся.

– Меня тоже, но в 2019 году тут праздновали восьмидесятилетие. Так я узнал, что всё начиналось в тридцать девятом году с Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, а отстраивать павильоны и менять ландшафт по проекту стали только после войны. Тогда же это место стали называть Выставкой достижений народного хозяйства.

Я не знала этого, но без подготовки не смогла бы вытащить из памяти и рассказать, а он мог.

– Ты готовился?

Он рассмеялся, а мог бы обидеться.

– Нет.

– Прости. Из интересных фактов я помню только про фонтан и почему скульптур шестнадцать, хотя республик было пятнадцать.

– И почему?

– Потому что, когда строили фонтан, была ещё Карело-Финская республика, которая потом получила автономию. Это вон та девушка с ёлочкой. Давай посидим здесь.

Мы сели на бортик фонтана. Когда так сидишь рядом с текущей водой и очень приятным человеком и смотришь на красоту вокруг, становится даже почти хорошо.

– Говорят, здесь есть бункер, под павильоном «Дружба Народов», а подземный вход прямо под статуей Ленина.

– Но туда ведь не водят экскурсии?

– Не знаю, но я был бы не против оказаться там с тобой вдвоём и без экскурсии на пару дней.

– Ты бы довольно быстро об этом пожалел.

– Не думаю.

Нужно переводить тему или заканчивать этот разговор, потому что он переходит в небезопасное для меня русло.

– Тут красиво. Иногда нужно выходить погулять.

– Расскажи о себе.

– О!

Это было почти отчаяние, потому что я не знала, что можно безопасно рассказывать, что не используют против меня. Поэтому обычно не рассказывала ничего, но сейчас нельзя было проигнорировать вопрос. Он и так уже считает меня не от мира сего.

– Я работаю аналитиком в Министерстве иностранных дел, живу в квартире, которую иногда забываю запирать, когда ухожу на работу. И у меня есть кошка. Да.

Вот так, да, просто и безопасно. Вроде бы содержит некую информацию, но ничего важного.

– Кошка, значит, – он усмехнулся. – Как попадают в МИД?

– По-разному. Я училась в МГИМО, работаю по специальности. А ты где учился?

– В ПТУ на механика.

– О! Так ты механик!

– Не удивляйся, я даже работаю автомехаником в сервисе.

– О! – я снова искренне удивилась, зная, что работает он не только механиком.

Это и правда странно. Я почему-то представляю его в спецовке в сюжете какого-то немецкого фильма для взрослых. Он в масле с инструментами, крутит гайки в машине навесу, рукава закатаны, а мышцы напрягаются от усилий. И он отвлекается и смотрит на меня, а я пылаю. Я пытаюсь сбросить это видение. Стала бы я представлять то же самое, если бы мы встретились при других обстоятельствах? Не знаю, но вполне возможно с моим уровнем вожделения.

– Не твой уровень, правда? Я знаю, что ты думаешь, что я тебе не пара.

– Я не думаю, что для меня в принципе есть пара. И дело не в тебе, и уж точно не в твоём занятии, – я не стала дальше уточнять, каком именно.

Ничего у нас не получится. Он свободный парень, творческая натура, живёт в своё удовольствие, делает, что хочет, и получает от жизни всё, а я странная серая мышь, со второй личностью и постоянным голосом в голове, недостойная любви.

Я резко встала:

– Знаешь, мне уже пора, у меня не так много времени, а завтра на работу.

– Так быстро? Давай я помогу тебе донести сумку. С виду она очень тяжёлая. Меня это беспокоит.

– Нет, спасибо. Это же женская сумка.

– Ты беспокоишься, что люди могут усомниться в том, что я гетеросексуальный парень? Главное, чтобы ты не сомневалась.

Женщина с ребёнком рядом с осуждением на нас посмотрела.

– Тише! Перестань!

– Ну, давай, а то скажу громче и что-нибудь другое.

– Ладно, держи, – я отдала сумку, потому что она и правда была тяжёлая. Но теперь он проведёт меня как минимум до метро, и я не смогу быстро от него сбежать, как хотела.

– Встретимся ещё?

– Не думаю. Я не лучший собеседник, ты это, наверное, и сам уже понял.

– Нет, не понял. Я ничего не понял, но я хочу получше тебя узнать.

– Я не могу, правда.

– Ладно, давай так. Как у тебя с чувством юмора?

– Никак, – и это сущая правда.

– Отлично. Сейчас проверим. Я расскажу тебе уморительную шутку. Если засмеёшься, то сходим на ещё одно свидание?

– Свидание?

– Да, свидание.

– Не уверена…

– Если не засмеёшься, то больше не встретимся. Обещаю. Зачем мне девушка, которая шуток не понимает?

– О, вот как. Ну ладно, я согласна.

– Хорошо, тогда слушай. Вы же там в МИДе не страдаете национализмом?

– Нет, мы космополитичны, но ты же не будешь рассказывать анекдот про немца, американца и русского?

– Нет.

– Хорошо.

– Итак: Кто с чем ходит в гости: Англичанин – с чувством собственного достоинства. Француз – с женой. Русский – с бутылкой. Еврей – с тортиком. Кто с чем уходит из гостей: Англичанин – с чувством собственного достоинства. Француз – с женой хозяина. Русский – с фингалом. Еврей – с тортиком. Кто о чём думает после гостей: Англичанин: «Не потерял ли я чувство собственного достоинства?» Француз: «Надо было взять ещё и дочку хозяина». Русский: «Я туда ещё вернусь!» Еврей: «Куда бы ещё пойти с этим тортиком?»

– Боже! – улыбка сама собой появилась на моём лице. Этот человек знает, что нужно мне сказать, чтобы вызвать эмоции. И даже знает, какие. Откуда?

– О, да!

– Это один из лучших анекдотов, что я слышала.

– Спасибо.

– Итак, завтра в шесть вечера у меня дома. Адрес я тебе напишу в директ. Это здесь недалеко.

Я лишь покачала головой. Можно было, конечно, сказать, что условия про место и время не было, но я не стала. Он отдал мне сумку и снова поцеловал меня в щёку.

– До встречи, Аврора.

– Пока.

И я, возможно, впервые за долгое время спускалась в метро счастливой и с дурацкой улыбкой на лице.