Читать книгу: «Душа моя, гори!», страница 2

– И какой? – медленно протянула я, всеми силами стараясь не закричать от нетерпения.

– Тому, кто тебя призовет, ты должна дать то, что для него самое желанное.

Я сцепила зубы. Значит, не простые сны меня мучили. Тот мужчина действительно существует. Вот же огненный мерзавец! Желание ему подавай. Стараясь приглушить кипящее возмущение, я уточнила:

– То есть он вырвет меня из привычного мира, а я должна ему желания сокровенные исполнять? Все верно?

В ответ я получила лишь равнодушное молчание. Язык так и чесался пройтись набором нелестных эпитетов по тому умнику, настойчиво призывающему мою душу. Но, глянув на старика, передумала: он словно проверял меня. Смогу ли я усмирить гордыню и пройти мимо обиды? Смогу! На кону слишком многое. Пару раз глубоко вдохнула и на долгом выдохе тихо произнесла:

– Хорошо. Но как я пойму, что ему нужно?

Старик одобрительно кивнул, но тут же снова расстроил меня, ответив:

– Это тебе придется узнать самой.

С трудом сдержалась, чтобы не съязвить, что я не экстрасенс и не умею заглядывать в чужие головы. Сглотнула раздражение и предприняла последнюю попытку получить информацию:

– Но как я пойму, что выполнила его желание?

– Твоя душа перестанет тянуть тебя за грань, и ты сможешь прожить еще одну жизнь в новом мире.

– Спасибо, – прошептала я, стараясь сдержать гнев от недосказанности.

– Но времени у тебя до последнего дня Киршома.

Вот же черт! Всегда знала, что самое важное находится в этих гадких звездочках и сносках. А тут такое! Сроки – очень плохо. По опыту знаю: чтобы в них уложиться, нужно постараться, и удается это далеко не всегда. Подстава! Пришлось снова гасить вспыхнувшее внутри недовольство и ощущение, что меня обманули, и уточнить:

– Сколько дней? Или лет?

Старик добродушно улыбнулся и ответил:

– Скоро узнаешь.

Протяжно выдохнула, укладывая в голове условия неотвратимой сделки. Непросто. Может, отказаться от чудного квеста ценою в жизнь? Как я умудрюсь выжить-то с такими входными данными? Но вместо возмущения я обреченно протянула:

– Хорошо.

Сказала и почему-то вспомнила про Родионова. Этот гад после моей смерти получит все желаемое на блюдечке с голубой каемочкой. Что за несправедливость?

– А нельзя отложить мою смерть на недельку? Одно дело завершу – и все. Потом буду как штык. Обещаю!

На лице старца появилось такое удивленное выражение, что мне стало чуточку стыдно. Тут вопросы жизни и смерти обсуждаются, а я с этим Родионовым лезу. Пусть он хоть главой совета директоров станет, меня это уже не коснется. Только нужно не дать ему построить на том участке детский лагерь: с радиацией шутки плохи. Кажется, мои мысли снова считали и одобрительно кивнули.

– Все в твоих руках, душа! – произнес старец и в следующий миг испарился.

Я осталась сидеть на скамье и бесцельно смотреть на свои дрожащие кисти с такими тонкими пальцами, что они казались прозрачными. От их вида вдруг стало не по себе: словно я уже мертва. Передернула плечами, сбрасывая наваждение.

Очертания парка начали медленно плыть, и вскоре я очнулась в своей квартире. Вот так привиделось! Добро пожаловать в мир галлюцинаций, Оленька. Я тряхнула головой и расстегнула пару пуговиц на рубашке. Дрожь прошлась по телу от увиденного.

На груди слабо мерцал необычный рисунок, который манил к нему прикоснуться. Неужели это был не сон? Не верю! Закрыла глаза и с силой зажмурилась, надеясь, что узор исчезнет. Мне точно все это привиделось: и пылающий мужчина, и старец, и парк.

Я приоткрыла сначала один глаз, второй от повторного изумления распахнулся сам. Рисунок мало того, что никуда не исчез, так еще и засветился, заморгал и ярко вспыхнул. Перед глазами пронеслись мутные образы: высохшая степь, желтые дюны и сильный ветер, взметающий вверх тысячи песчинок. До носа так явственно донесся запах сухого воздуха, напоенного травами и пряностями, что закружилась голова. Невероятно!

Мираж резко исчез. Секунда – и я снова сижу в полумраке комнаты, глупо уставившись на свою обычную кожу, без всяких чудных узоров.

Привычка анализировать информацию и быстро принимать решения никуда не делась. Если предположить, что это был не сон, а нечто мистическое, то стоит положиться на старца и понадеяться на второй шанс, как бы безумно это ни звучало. Я привыкла доверять своим глазам и ощущениям. Рисунок на коже был настоящим. Значит, у меня мало времени и пора действовать. Я обязана подготовиться к неизбежному: к смерти на Земле. Если же чудом вылечусь, то от наведенного порядка ничего не потеряю. Добравшись до кухни, я выпила две таблетки и накидала план действий.

Ночь выдалась бессонной, зато к утру мои вещи были собраны, разложены по коробкам, подготовлены инструкции что и куда раздать. Также я продала инвестиции и закрыла вклады, переведя деньги на специальный счет. Не забыла выслать результаты анализа почв на участке всем должностным лицам компании. Пусть теперь Родионов ищет новую идею для проекта.

Мне осталось несколько дел: посетить юриста, чтобы составить завещание, съездить попрощаться к родителям и лечь в клинику на операцию. Я должна побороться с болезнью.

Мое тщательно настраиваемое спокойствие дало трещину у нотариуса. Трясущейся рукой я подписала документ, который вступит в силу после моей смерти. Последний штрих. Я едва успела выскочить на улицу и зарыдала. В глазах отпечатались слова на листе: после смерти… Почему так рано? Мне только недавно стукнуло сорок. Как так вышло, что я, молодая, успешная, красивая, должна вскоре гнить под землей?

Я плакала и прижималась спиной к холодной стене здания. Казалось, что смерть поселилась в бетоне и уже поглаживает меня леденящей душу ладонью. Такой холод я буду ощущать под толщей сырой земли? Нет! Я яростно оттолкнулась от стены и замерла.

С неба снова полил ненавистный дождь. Его крупные капли впитывались в мои волосы, одежду, стекали по опухшему от слез лицу. Как же противно! А если мою могилу затопит? Я так же останусь лежать беспомощной в ледяной мокрой яме? От вспыхнувших образов ужас пронзил изнутри иглами. Они прошли сквозь мышцы, кожу и торчали из меня окровавленными шипами.

Я резко дернулась и сцепила зубы. Нет! Ни за что! Я не умру! Пройду через тысячу чужих миров, выполню сотню чужих заветных желаний, но останусь жива. Моя жизнь – моя единственная ценность. И я буду грызться за нее до конца!

Я вскинула голову и направилась к машине. Больше никаких истерик. Особенно перед родителями.

Все свое имущество я завещала им. Может, хоть так верну дочерний долг и возмещу затраты на мое воспитание. Брат с сестрой уже взрослые – сами о себе позаботятся. Говорить о своей болезни я никому не буду. Избегу слез и стенаний. Хочу запомнить маму с папой веселыми и спокойными.

Родительский дом встретил теплотой и уютом. Мамины рассказы о событиях в жизни всех родственников успокаивали. Папино бурчание под нос вызывало непроизвольную улыбку. Всмотрелась в лица родных и удивилась. Как же они постарели. Смогу ли я когда-нибудь увидеть печать глубоких морщин на своем лице? Если и да, то не в этом мире.

– Хорошо, что у вас три ребенка и два внука, – тихо произнесла я.

– Ты о чем? – удивилась мама. – Опять скажешь, что замуж не хочешь?

– Да, – прошептала я.

Пусть думает так. Я же рада лишь тому, что у нее останется еще два ребенка. Не три, конечно, но лучше, чем никого. Может, хоть благодаря этому ее боль после моей смерти не будет такой острой. Горло снова перехватил спазм. Пора уходить, иначе разрыдаюсь. Я крепко обняла родных и поспешила уйти. Прощайте…

В такси садилась в слезах, громко шмыгая носом. Понятливый водитель протянул мне пачку бумажных салфеток и кинул сочувственный взгляд в зеркало заднего вида. Мы ехали в полном молчании. По стеклу противно скользили дворники, разгоняя потоки воды. Дождь… Как же ты мне осточертел.

Отвернулась, с тоской рассматривая залитый водой город. Грязь, лужи и горечь… Может, хоть после смерти не увижу этого мерзкого дождя?!

– Приехали, – негромко сказал водитель, и я встрепенулась.

Медицинский центр. Как же быстро прошла дорога. Я расплатилась и, не открывая зонта, побрела внутрь. Зря я сюда приехала. Интуиция кричала, что операция бесполезна и надолго я тут не задержусь. Но я должна хотя бы попытаться. Убрала мокрые волосы с лица и прошептала:

– Прощай дождь…

В больнице меня уже ждали, и через несколько часов я была готова к операции.

– Считайте от десяти в обратном порядке, – донесся спокойный голос анестезиолога.

– Десять… девять… восемь…

Невесомое покрывало опускалось на тело. Оно коснулось лица, и свет начал гаснуть.

– Семь… шесть…

Чернота заполонила все вокруг. Она давила и напирала. Страшно… Вдруг из ниоткуда появился язычок пламени. Затем второй… третий… Я застонала. Опять этот мужчина. Он завис в воздухе, объятый бурлящим огнем, и настойчиво тянул ко мне руку. Как и всегда, я хотела лишь убежать, спрятаться и никогда его больше не видеть. Но тело не слушалось. Оно медленно ползло ему навстречу.

С моих губ сорвался крик отчаяния. Если он коснется меня, я умру. Я не хочу! Уходи! Дай мне шанс прожить мою жизнь! Но огненные пальцы безжалостны. Я не могу противиться их воли. Секунда… в мою грудь врезается раскаленная рука.

Боль кипящей лавой разъедает тело, в груди сжимается смертельный захват. Вот и все… я мертва… я стала невесомой. Стремительное падение, резкий толчок в грудь, взрыв боли, и я судорожно вдохнула.

Легкие наполнил густой воздух, в нос ударили незнакомые запахи. Чужие и сильные, они настойчиво лезли внутрь меня. Я не выдержала и громко чихнула. Острая боль пронзила виски, заставив зажмуриться и застонать. Как же плохо!

Постепенно спазм отступил, и до меня донеслись звуки. Трескотня насекомых, фырканье животных, шипение огня и чьи-то тихие голоса: «она тут?», «получилось?», «да…». Все было незнакомым и неродным. Я пыталась поскорее сбросить с себя пелену забытья и сделать хоть что-нибудь. Но тело отказывалось слушаться, в голове плыло и гудело.

Губ коснулась теплая поверхность, и в рот полилась терпкая, но освежающая жидкость. Не задумываясь, я сделала пару больших глотков и открыла глаза.

Глава 3

Ольга

Ковры! Они повсюду. Стены… Пол… От замысловатых ярких узоров резало в глазах. Сочные цвета пестрели и мелькали, заставляя жмуриться. Слишком много красных оттенков. Так раздражает. Я тряхнула головой и увидела двух мужчин. Один стоял поодаль и глядел на меня безразличным взглядом карих глаз. Второй сидел на полу. Устало откинувшись на стену, он с пронзительным прищуром рассматривал мое лицо.

Голубые глаза незнакомца сверлили во мне дыру и были единственным, что привлекало в нем внимание. Все остальное в мужчине вызывало отторжение. Измученный и худой до такой степени, что кости черепа начали просвечивать сквозь кожу лба. Длинные угольно-черные борода и усы скрывали половину лица. Волнистые смолянисто-черные волосы длиной чуть ниже плеч были распущены и лишь добавляли лицу обладателя болезненной бледноты.

Я медленно перевела взгляд на кареглазого мужчину. Он, наоборот, был упитанно-подтянутым и чисто выбритым. Его высокая фигура, облаченная в красный балахон с разрезами по бокам, напомнила одежду священника. Он сделал несколько шагов и присел рядом со мной на корточки.

Нет, никакой он не поп. Так двигаются охотники или убийцы, но никак не священнослужители. Какие необычные у него сапоги: кожаные, с металлическими носами. Я принюхалась… Фу! Пахнет старой кожей и навозом. И почему я лежу на полу, словно мешок картошки? Надо бы встать. Негоже валяться кулем у ног первых встречных, тем более мужчин. Дернулась, но тело не слушалось. Казалось, я облачилась в детскую одежду. Тесно, неуютно и двинуться боишься, чтобы не порвать ткань в интимных местах.

«Пожалуй, лучше потерплю и наберусь сил, лежа на чудесном коврике», – смирилась я. Тут же ощутила, что пальцы приобрели чувствительность и трогают ворсинки покрытия. М-м-м, мягкий. Шерсть на шелке? Да, точно! У меня почти такой же лежит в гостиной. Дорогущий… маме его завещала.

Наверное, я умерла в своем мире, раз очнулась здесь. Как там говорил старец? Хирнэлон? Интересно, насколько новый мир развит?

Я снова завертела глазами, пытаясь зацепить взором предметы интерьера. С каждой новой вещью настроение ухудшалось. Неужели средневековье?! Почему комната круглая? Окна где? Как освещается помещение?

Понятливо хмыкнула. Слона-то я и не приметила. Прямо на потолке зияла огромная дыра, через которую лился солнечный свет и освещал эту… эту… Юрту?! Серьезно?!

– Ты слышишь, душа? – ровным голосом заговорил кареглазый, отвлекая меня от мыслей о шатре.

Слова звучали чуждо, они ритмично текли из его уст, сливаясь в мелодичные предложения. К своему удивлению, я понимала смысл и была уверена, что смогу ответить. Но, наверное, чуть позже. Сделав над собой усилие, я мотнула головой.

– Отлично. Попей еще. Ты помнишь, кто ты? Мужчина, женщина?

Глиняная кружка коснулась моих губ. Я послушно выпила теплый, с легкой горчинкой напиток и смогла прохрипеть:

– Женщина. Когда Киршом?

Самое важное – узнать, сколько у меня времени. Мужчину вопрос не обрадовал. Он нахмурился и кинул озабоченный взгляд на голубоглазого. Я тоже посмотрела на тощего. Может, он ответит? Тот сидел злой, как сыч, и глядел на меня с таким недовольным прищуром, будто купленная им вещь оказалась с дефектом.

– Это точно она? – прохрипел он.

Кареглазый в балахоне кивнул. Он положил мне ладонь на грудь и с силой надавил. Я замерла, даже дышать перестала. Чего он меня лапает? Хотелось сбросить его руку, но я по-прежнему не могла двигаться. Пришлось терпеть.

Смотреть было некуда, и я изучала сидящего на полу голубоглазого доходягу. Чего он такой потрепанный? Того и гляди сознание потеряет. Глаза тощего начали медленно закрываться, и он, словно болванчик, повалился на пол. Серьезно? Он действительно в обморок грохнулся?

Мужчина в балахоне упорно давил мне на грудь, даже не заметив, что его приятель сомлел. Чего кареглазый так увлеченно меня лапает? Противно. Словно внутри грудной клетки копается.

– Эй, – прохрипела я. – Задохлик упал.

Для достоверности красноречиво стрельнула глазами. Балахонщик обреченно посмотрел на бессознательное тело, что-то недовольно буркнул и, наконец, убрал от меня руки. Подошел к голубоглазому, проверил дыхание и нажал на несколько точек его тела. Доходяга медленно открыл глаза.

Я внимательно рассматривала мужчин. Кто же из них мой владелец? Фу, как гадко звучит. Надеюсь, старик не соврал и хозяин надо мною не властен. Похоже, голубоглазый об этом еще не знал. Едва он поднялся, как скомандовал:

– Вставай, женщина. Теперь ты служишь мне.

Вот и ответ на мой вопрос подоспел. Значит, владелец – доходяга. Ну и ладно. Я их обоих не знаю. Какая разница? Все урегулирую. Сейчас главное – с телом совладать. Я попыталась поднять руку. Пятая потуга увенчалась успехом, и я уставилась на свои пальцы. Женские, кисть молодая, с небольшими ямочками на тыльной стороне. Похоже, я теперь пышечка. Здорово. Повезло, что не мужчина. А то привыкай еще к новому гендеру.

– Поднимайся, – снова послышался басистый голос доходяги, до краев наполненный приказными нотками.

Что за спешка? Неужели нельзя дать немного времени только что умершему человеку? К тому же он сам едва стоит, шатается из стороны в сторону. Отдохнул бы сначала.

– Как видишь, не могу, – честно призналась я.

В ответ послышалось нечленораздельное бурчание, и перед моим носом замаячила широкая ладонь с тощими пальцами. Я скривилась. Та самая рука, что мучила меня в кошмаре.

– Дай руку! – рявкнул доходяга.

Пришлось послушаться. Вложила в его ладонь свою дышащую здоровьем ручку. Меня потянули вверх. Ноль эффекта. Еще раз. Ничего. Как тощий ни старался, а не смог оторвать мое тело от пола даже на миллиметр. Доходяга зло рыкнул и резко дернул. Как итог, он всеми своими костями рухнул на меня.

Я громко охнула. Ну и самомнение у голубоглазого. Мы с ним явно в разных весовых категориях. Так зачем геройствовать было? Попросил бы помощь друга.

Пару раз кашлянула. Мужчина не спешил вставать. Чего он на мне разлегся? Пришлось снова дать о себе знать.

– Слушай, больно уж ты костлявый. Поищи себе другой пуфик. Кареглазый, подсоби ему!

Доходяга натужно засопел и наконец скатился с меня. Тощий, а тяжеленный, зараза! У него кости из стали что ли?

С помощью кареглазого голубоглазый с трудом поднялся, я же по-прежнему исполняла роль коврика. Усилие… и мне удалось зацепиться рукой и перевернуть себя на живот. Теперь я лежала, уткнувшись носом в короткий ворс ковра, и недоумевала. Зачем я сделала этот маневр? Катнулась еще раз, но встать все равно не смогла.

Ситуацию разрулил мужчина в балахоне. Он с видимым усилием поднял меня с пола и прислонил к голубоглазому, который в свою очередь подпирал деревянный шест. Новое тело преподнесло мне еще один сюрприз: рост! Я мелкая! Низкая до такой степени, что упиралась мужчине лицом в грудь. Непривычно до жути, но спасибо, что не по пояс.

Ноги от вертикального положения обрели чувствительность, и я смогла сделать шаг назад и слегка отстраниться. Разумное и своевременное решение: я своими, как оказалось, немалыми габаритами рисковала размазать доходягу по шесту. С трудом поймав равновесие, я задрала голову и, глядя своему новому знакомому в голубые глаза, спросила:

– Когда Киршом?

– Не скоро еще, женщина, – недовольно буркнул он и начал осматривать помещение, что-то выискивая.

Таким размытым ответом я не удовлетворилась: в наших мирах временные понятия могут сильно отличаться.

– А поточнее? Сколько дней?

– Девяносто шесть закатов Гошома, – соизволил ответить мой несостоявшийся владелец.

Облегченно выдохнула: в запасе почти сто дней.

– Да где же оно? – в ярости рявкнул доходяга.

– Помочь? – благодушно спросила я.

– Не лезь, женщина!

Я лишь неодобрительно покачала головой. У индивидуума замашки диктатора. Интересно, только в обращении со мной? Или он со всеми такой заносчивый? Зря сообщила, что я женщина: он теперь меня по-другому и называть-то не будет. Додумать я не успела: на голову опустилось пыльное одеяло.

– Эй! – только и смогла я возмутиться, как меня снова перебили.

– Помолчи, женщина! – рявкнули над ухом.

– Мое имя… – попыталась я представиться.

Но, как и следовало ожидать от такого грубияна, на меня опять нарычали, затем крепко обняли за плечи и куда-то повели. Я не сопротивлялась. Драка не то, с чего следует начинать знакомство.

Шли мы секунд тридцать. Из-под покрывала я видела лишь размытые образы, но зато горячий воздух быстро проник через преграду и принес массу неизвестных запахов. Не все из них были приятными. Похоже, я сейчас нахожусь на лоне природы, а вокруг гуляет как минимум стадо коров, обогащая воздух ароматами своей жизнедеятельности. Сморщила нос и постаралась дышать пореже.

Тропинка под ногами прогибалась, и я глянула вниз. Мы шли по небольшому деревянному мостику между первой юртой и… надо же какой сюрприз, еще одной. Доходяга быстро откинул полог и торопливо пропихнул меня внутрь, по пути срывая с моей головы одеяло. Сам он направился к выходу, и я заметила, что он сильно хромает на левую ногу. Кто же его так потрепал? Голубоглазый выглянул через другой вход и громко крикнул. Мне послышался приказ собираться и выдвигаться. Интересно, куда?

Мужчина закрыл полог, и нас ненадолго окутал приятный сумрак. Доходяга дернул толстый шнур, и вверху юрты образовалась дыра. Через нее проник яркий солнечный свет с оттенками розового, заставляя меня зажмуриться. Ослепленная, я пропустила приближение мужчины и подпрыгнула на месте, когда он снова забасил над моим ухом.

– Ты обязана повиноваться, женщина! Запомни: без моего разрешения кармык не покидать и рот лишний раз не открывать. Ясно?

Ох, как же тяжко мне придется! Договариваться с упертыми особями – еще то удовольствие. Благо у меня опыт на этот случай имеется. Сначала, правда, нужно раздобыть побольше информации и понять расстановку сил.

– Все обсуждаемо, – мягко ответила я и тут же спросила: – А кармык – это что?

– Какие еще обсуждения, женщина? Забудь! Я говорю – ты делаешь.

– И все же, кармык… – специально проигнорировав его выпад, снова уточнила я.

В ответ мужчина раздраженно обвел рукой пространство и уставился на меня, как на дуру. А я стояла и неприлично пялилась на его правую руку. Точнее на культю вместо кисти. Ох, бедолага! Еще и однорукий. Почему я не заметила раньше? Хотя я сама сейчас в таком состоянии, что и второй нос бы у него не разглядела при наличии оного.

– Повторяю, женщина. Я говорю – ты делаешь. Ясно? – завел старую песню однорукий голубоглазый доходяга, мой непрошеный владелец.

Ясно мне стало лишь то, что мое терпение резко сократило свои запасы. Пришлось сделать пару глубоких вдохов и медленных выдохов. Полегчало. Видимо, с этим типом переговоры следует вести с положения силы. Надеюсь, у меня она есть. Ведь зачем-то я ему понадобилась, раз тащил аж из другого мира. Ну, поехали!

Задрав повыше подбородок и придав лицу выражение «и что ты мне сделаешь?», я нагло ответила:

– Нет. Не ясно.

Ох, как же перекосило моську доходяги. Зло пыхтя, он сделал пару шагов вперед и навис надо мной, угрожающе сверля ледяным взглядом. Что мне его гляделки! Сама еще несколько часов назад была таким даром наделена. Поэтому я лишь шире растянула губы, надеясь, что являюсь обладательницей никак не меньше тридцати двух белоснежных зубиков.

Словно сцепившиеся рогами бараны, мы застыли друг напротив друга и не отводили глаз. Намертво стояли. Вдруг пол резко качнулся, затем сильно дернулся и перешел в легкое покачивание. Не ожидая подлянки, я громко охнула, меня мотнуло назад и со всей силы обратно. Прямо на злющего доходягу.

Результат был предрешен: я, как боулинговый шар, снесла эту тощую кеглю. Мы кубарем покатились по полу и закончили парное валяние в центре юрты в весьма пикантной позе. Задохлик, снова спутав меня с пуфом, оказался сверху и возлежал на мне всей своей худосочной тушкой. Что за неустойчивый мужчина? Неваляшка ей-богу.

Поерзав друг по другу, мы разлепились и кое-как поднялись.

– Что с тобой не так, женщина? – спросил он, глядя в упор. – Ты не похожа на тех, кого призывают. Ты слишком…

Он крепко задумался, изучая меня пристальным взглядом. Я решила не помогать ему с эпитетами и с интересом ощупывала свои густые длинные черные волосы. Красивые, конечно, но возни-то сколько с ними будет. Я уже и забыла, как ухаживать за копной: мое каре являлось неизменным лет десять и требовало минимум ухода.

Тощий наконец подобрал нужное слово и выдал:

– Болтливая.

Я даже возмущаться не стала. Если я болтушка, то местные женщины совсем не разговаривают что ли? Голубоглазый не угомонился и продолжил перечислять мои недостатки.

– Мне не нравится твой взгляд, – смотря в упор, заявил он.

Я слегка закатила глаза и тихонько фыркнула. Что еще ему пришлось не по вкусу?

– С тобой точно что-то не в порядке, – после долгого молчания, сурово нахмурившись, выдал он. – Но, надеюсь, ты выполнишь то, зачем тебя позвали. А что потом с тобой делать, я решу позже.

Складывалось ощущение, что меня тут вообще нет и доходяга сам с собой разговаривает. Его «решу» мне совершенно не понравилось. Я сама могу о себе позаботиться. Но наивному мужчине об этом знать не стоит, пусть пока поживет в иллюзиях о собственной власти. Мне же наконец пора выяснить, чего он хочет.

– Зачем ты вырвал меня из родного мира? – как можно спокойнее спросила я, хотя внутри все кипело от злости.

Я подозревала, что моя смерть вовсе не трагическая случайность, как я думала после обследования, а чей-то злой умысел. Далеко ходить не нужно, чтобы понять, кто именно тут постарался.

– Посмотри на меня. Что видишь? – резко спросил мужчина.

Подмывало сказать: ворчливого доходягу без руки, который едва держится на ногах. Но я все же решила проявить дипломатичность и ответила:

– Высокого, худого мужчину средних лет, с темными, слегка вьющимися волосами. С бородой и…

– Не то, – раздраженно прервал голубоглазый мой монолог. – Лучше смотри!

Да чего он от меня хочет? Думает, я обладаю волшебным взглядом и под ним страшила превратится в прекрасного принца?

Я посмотрела еще раз. Даже прищурилась для верности. Нет. Принц не появился, а передо мной высился все тот же задохлик, напоминающий лиц без определенного места жительства. Разве что пах он гораздо приятнее – я успела почувствовать, пока он не единожды валялся на мне. Интересный запах: непонятно, из чего состоит, но вызывает стойкие ассоциации с крымскими травами.

Пожав плечами, я в беспомощном жесте развела руки. Напряжение на лице мужчины переросло в усталое разочарование. Придерживаясь за высокий деревянный шест посреди помещения, голубоглазый выпрямился, тяжко вздохнул и, окинув меня тоскливым взглядом, начал раздеваться.