Читать книгу: «Девушка сына. Я одержим ею», страница 3

Шрифт:

Глава 5

Я просыпаюсь в своём номере. На мне моя майка, бельё. Что я делаю здесь – не знаю. Хотя вчера только кружила в объятиях Амира, сгорая от его присутствия. А сегодня тут…

И я действительно ничего не помню.

Только часть.

Как мы целуемся. Долго. Смакуя каждую секунду. Наслаждаясь и дыша друг другом.

Потом я отрываюсь от него. Мы садимся обратно за стол, он поглаживает мою спину. А я от духоты и странного возбуждения пью прохладную воду.

А дальше – всё.

Ничего.

Туман.

Как я тут оказалась? Не понимаю…

Осматриваюсь. Ничего.

Встаю с кровати и чуть не падаю. Тело болит немного.

Поэтому сразу опускаюсь обратно. Неужели я вчера перепила? Странно… Я не пью. Вообще.

Неожиданный стук в дверь заставляет вздрогнуть.

Я подскакиваю и бегу к двери. По ту сторону которой раздаётся раздражённый голос Кости:

– Ева, ты тут?

– Да! – открываю двери.

Вижу ошарашенного мужчину.

– Ты где была? Почему не отвечала?

Я растерянно пугаюсь. О чём он?

– Да я тут… Спала…

– Серьёзно? – выгибает бровь. – Уже восемь часов вечера. У нас самолёт через два часа.

А вот тут удивляюсь уже я. Какие восемь вечера? Мы встретились с Амиром в семь… Или восемь. Не помню точно. И вчера!

– Хорошо… – срывается с губ. Я закрываю дверь и ошарашенно разворачиваюсь. Подбегаю к кровати, а там сумка моя. Телефон достаю. Смотрю и в ужас прихожу. Я сутки спала! Неужели так вчера перепила? Но я выпила немного…

Ужасно.

Но в любом случае… Мы улетаем.

Сказка кончилась.

И я даже не попрощалась с Амиром. И от этого в груди нещадно давит. Что же… Видимо, такова судьба. Уехать из Дубая с магнитиками и разбитым сердцем.

***

Время летит незаметно. Проходит два месяца. А я… Сохну на глазах. Перестаю есть, выходить на работу. В один момент даже чуть не теряю её. Приходится взять себя в руки.

Но я скучаю по Амиру. Постоянно думаю о нём. Прокручиваю наши свидания. Наши прикосновения и тот единственный поцелуй, после которого постоянно облизываю губы, вспоминая тот терпкий вкус.

Но все мысли о нём перекрывает тянущая боль внизу живота. Из-за месячных. Те идут внезапно и больно. Я подняла на руки соседскую девчонку. И… Внезапно полилось.

Недолго думая, я иду к гинекологу. Тот назначает мне обследования. Не знаю зачем. Я просто прошу дать мне таблетки. Обычные не помогают.

И вот я захожу за результатами анализов, УЗИ. Жду, когда врач прочитает то, что написано в карте.

– С вероятностью девяносто девять и девять – это выкидыш.

Я зависаю в глубоком шоке и смотрю в лицо врача. Она меня за дуру держит? Как это может быть выкидыш, если я не была беременна? И тем более, ещё ни с кем не спала. Девственница я! Ничего и ни с кем у меня не было!

И беременности тоже!

– Как?..

– Ну, вот так, – разводит руками. – Женский организм, он, знаете, такой.

Я ошарашенно опускаю взгляд вниз.

И снова повторяю это слово у себя в голове.

Выкидыш…

Откуда? У меня не было ни одного мужчины. Два месяца назад у меня просто прекратились месячные. Я думала, это из-за смены климата. И стресса, резко накатившего на меня после того…

…как мужчина, в которого я по уши влюбилась, пропал в один день. Вечером мы поужинали у него дома, выпили немного шампанского, а потом… Меня, кажется, развезло, и я уснула. Проснулась уже у себя в номере. В майке, белье…

Скорее всего, именно ОН уложил меня в кровать…

Прошлый вечер не помнила. И не помню до сих пор.

Но он этого не сделал бы. Да и я… Я ведь проснулась и ничего не почувствовала! Да, тело ломило, но… это от похмелья было! Или спала неудобно!

– Это невозможно, – шепчу и растерянно бегаю взглядом по своим дрожащим пальцам. – Я – девственница ещё. И…

Я сама сомневаюсь в своих словах.

– Я пришла к вам попросить таблетки от болезненных критических дней, а вы…

– Девушка! – я резко от испуга поднимаю голову и встречаюсь с недовольным взглядом доктора. – Не верите, давайте обследуем вас повторно. Но, как врач-гинеколог с тридцатилетним стажем практики, могу с уверенностью сказать, что только вчера вы были беременны! Это и анализы показали.

– Беременна? – во рту резко пересыхает. И дышать становится невозможно. Перед глазами на секунду темнеет, но я беру себя в руки, только сильнее округлив от шока глаза.

Не верю! Ни во что!

Я как будто оказалась в фильме ужасов. И в кошмарах, которые преследуют меня некоторое время. И всё везде сходится к одному: я подыхаю, разбиваясь о темноту. Здесь также.

– Да, – кивает. – Но уже нет. Удары были? Или как?

– Вы понимаете, что не было у меня мужчины? – шепчу.

Она вздыхает. Отрывается от стола и откидывается на спинку стула.

– Это бесполезный разговор, – закрывает мою карту. Обрубает все концы. Она меня даже не слушает. – Милочка, вы вспоминайте, с каким невидимкой ночь проводили. Я вам так скажу – это не самое худшее, что вы услышали.

Она резко меняется в лице. Отводит взгляд, но снова возвращает его обратно. Становится серьёзнее и уже не язвит.

– Мне не хочется вам этого говорить, так как я понимаю вас, как женщина, но… – она замолкает. Кусает губу. Её нервозность передаётся и мне.

– Что ещё?..

Я хоть и не слышу, но сердце уже падает в пятки.

И не зря.

Её слова, как рокот грома, бьют, не жалея.

– Так как это ваша первая беременность, ещё и выкидыш… Да и со здоровьем у вас не всё хорошо… Скорее всего, вы больше не сможете иметь детей.

– Как?.. – в груди всё обрывается. Перед глазами всё плывёт от слёз, а я до сих пор не могу отойти от первой информации. Теперь ещё и вторая…

Вместо её ответа, который она озвучивает, шум в ушах стоит. Гудит, бьёт по голове.

Я поднимаюсь на ватных ногах, хватая сумку.

– Да не может быть…

Бред это всё. Бред!

Не было у меня мужчины! Никогда! Как она этого не понимает?!

Я поняла! Это всё врач! Она посмотрела неправильно! Анализы не те! Я пойду в платную клинику и там всё узнаю. Обязательно. Тут оборудование барахлит! Точно. Вот сейчас я запишусь к другому доктору, и тот скажет мне, что всё нормально. Это всего лишь привычные красные дни, а бесплодие…

Миф.

У меня всё нормально!

Нормально!

Я проговариваю эту фразу, как в бреду, пока иду до магазина с водой. Не замечаю, как выхожу из поликлиники и, словно мумия, бреду по дороге. Иду еле-еле – ноги не держат. Дышать забываю, иногда ловя губами воздух.

И диагноз до сих пор звучит в ушах.

Пытаюсь переварить. Всё. До единого слова.

Не может этого быть…

Ладонь сама опускается на плоский живот, где только недавно был мой малыш. А теперь его нет. Нет.

Почему всё наваливается так сразу? То Амир… Теперь ещё и эта неправда, травмирующая душу. А что, если…

Необоснованная и нелогичная догадка бьёт по мозгам.

Нет, он бы этого не сделал. Точно. Я уверена. У него не было ни мотивов, ни времени…

Неожиданно вылетаю из своих мыслей и впечатываюсь больно в чью-то грудь.

Поднимаю испуганно взгляд вверх. И теряюсь. От тёмных глаз, от которых замирают все органы.

– Ты?..

Они слишком напоминают ЕГО глаза. Но это не он.

– Вы, – я быстро исправляюсь. – Простите. Я вас не заметила.

Это какой-то парень, мимо которого я прохожу. И иду домой, собираясь обратиться к новому врачу.

***

Он говорит мне те же самые слова. Один в один. Я ухожу от него такая же пустая и безжизненная, как и в первый раз.

Меня захватывает самая настоящая депрессия. И через какие-то две недели… Я всё вспоминаю. Абсолютно. До каждого вздоха, мольбы и… Крика.

Глава 6

*флюорит – почти самый хрупкий драгоценный камень.

Амир

– Что ты сказала? – цежу сквозь зубы.

Сжимаю в своих руках тонкое тело. Она такая же маленькая, как и прежде. Могу легко обхватить одной рукой. Миниатюрная, хрупкая, как долбаный флюорит*. Который от малейшего толчка может рассыпаться.

Но я сдержать себя не могу. Три года её не видел. Не чувствовал её запаха. Не смотрел в эти пугливые глаза, наполненные детской наивностью и жизнерадостностью.

Не мог наблюдать за ней даже издалека.

Хотя хотел. Зависим был. От встречи с ней.

И тогда еле ушёл. Стиснув зубы и кулаки. Оставив ей подарок. И перечеркнув её личную жизнь.

Беременные, и тем более девушки с детьми никому не нужны. Для многих они – балласт. И я оберегал её от таких дебилов. Для себя. Что когда решу проблемы и вернусь… Увижу её. На руках с сыном или дочерью. Лучше дочерью.

– А на что ты рассчитывал? – говорит потухшим голосом. – Что внезапно появишься, а я тебе: «На, держи ребёнка?».

Почти.

– После того, как изнасиловал меня?

Ярость переполняет от одного только слова. Настолько, что я рывком прижимаю её к стене и смотрю на распахивающиеся губы, хватающие воздух.

Маленькая дрянь!

– Изнасиловал? – шиплю ей в лицо. Буря внутри просыпается. – А не ты ли, Ева, стонала подо мной? Раздвигала свои стройные ножки? Звала меня по имени, а?

Её глаза слезятся сильнее.

И клянусь – если бы эти слёзы вызвал кто-то другой – я бы его убил.

– Я просила остановиться! – кричит мне в лицо. – Ты опоил меня! Именно поэтому мне было хорошо! А потом ты взял меня! И тогда…

Она проглатывает слова и плачет. Опять. Голос дрожит. Я буквально слышу стук её бешено колотящегося сердца. Вижу как вздымается её грудь на каждом всхлипе.

– Мне было больно! И я просила перестать! Ты не послушал!

Не мог. Ни оторваться, ни насытиться. Только терзать это маленькое тело, зная, что потом оно всецело будет принадлежать мне. Как и её душа.

Но она и так принадлежала мне.

– Всем девственницам больно, – рычу.

И ничего подсыпать ей не пришлось бы. Сама бы легла под меня.

Но я подстраховался. Боялся, что её, такую хрупкую, порву. Ждать больше не мог, чтобы её подготавливать. Ни морально, ни физически.

Ева для меня – как кусок свежего мяса перед хищником. Соблазнительна, аппетитна. Невозможно устоять.

– Не в этом дело! После всего этого, бросив меня, ты возвращаешься и спрашиваешь, где твой ребёнок?

Её толчок – как комариный укус.

– Нет его. Умер. Представляешь?

– Знаешь, что делают за такие шутки, женщина? – шиплю ей в лицо. И злюсь от одной растекающейся по лицу улыбки. От её слов.

Решила меня позлить?

Ей удаётся!

Я выхожу из себя!

Настолько, что хочу обхватить её шею руками и сломать!

– Шутки? Если бы он нужен был тебе… Ты хотя бы раз поинтересовался моей жизнью, после того как бросил, – она резко становится смелой. Слишком. Переходит грань дозволенного, чего я ей не разрешал. – Но ты разве сделал это?

Нет. Не мог.

– Если бы да… То ты знал бы, что твой ребёнок – мёртв.

Глаза сами превращаются в два блюдца. А пальцы на её талии сжимаются крепче, желая разжаться и повернуть её к двери. Вжать в неё Еву. Задрать платье и проучить. За такие слова.

Долго. Мучительно. Сладко.

Не жалея ни секунды.

Слышать те стоны, крики и своё имя из её рта.

– У меня был выкидыш, – выплёвывает. – И теперь благодаря тому, что тогда ты поступил как самый настоящий подонок… Я не могу больше иметь детей. И тем более терпеть мужчин. Любых. Благодаря твоим играм. Спасибо тебе, Амир. Ты действительно бесповоротно изменил мою жизнь!

И снова этот толчок. Слабый. Сопротивляющийся.

Носом воздух втягиваю. Задыхаюсь. И улавливаю запах лаванды, который до сих пор скручивает всё, вплоть до органа в штанах.

– А теперь уйди. Иначе я испорчу все твои взаимоотношения с сыном. Вот же он удивится, когда он узнает, что его отец опоил студентку, а потом воспользовался ею, зачав ей ребёнка. Да так красиво, что та ничего и не поняла. А когда поняла – поздно уже было. Это же из-за того препарата, что ты мне дал, да? Спасибо, я вспомнила ту ночь не сразу!

– Пор-рть, – выпаливаю, рыча. Опять всё полыхает. Убить её готов. – Мне насрать.

Три года назад я так не сказал бы.

Из-за Аяза я уехал. Это он всё разрушил. Если бы держал своего дружка в штанах, а мозг в голове – не натворил бы дел. А мне не пришлось бы бросать Еву, делая всё это с ней. У меня не было выбора. Я даже из страны выбраться не мог из-за подозрений государства в сторону нашей семьи.

И только решив этот вопрос…

Я здесь.

Смотрю в карие, заплаканные глаза, от которых душу выворачивает. Мою. И не только из-за него.

Ребёнок, которого я желал увидеть три года… Его нет.

Я не знал. Вообще думать о ней боялся. Чтобы не сорваться.

Я и так два года терпел до встречи в Дубае. Ждал, пока ей восемнадцать исполнится. А потом терпеливо ожидал, пока она сама придёт ко мне. Еле сдержался, чтобы в той арке на неё не наброситься.

Она – мой алкоголь, который кружит голову. Вырубает мозг. И только вдали от неё могу думать.

А с ней – вообще невозможно.

Я не сразу понимаю, что она говорит.

Бесплодие. Боязнь мужчин.

Первое особо врезается в слух.

– Тебе лечиться, Саидов, надо…

Я ещё раз втягиваю носом её запах. Веду ладонью по волосам. И резко сжимаю их, злясь на самого себя. И на неё.

Потому что родилась такой. Притягательной. Дико соблазнительной.

– Я тебе не верю, – стойко отвечаю. – Ты ответишь за свою ложь, Ева. Знаешь как?

Усмешка сама озаряет моё лицо.

– Повторим ту ночь, – вспоминаю её. Сладкую. Мучительную. Грёбаную ночь. Белые простыни. И её изгибы на ней. Я помню всё до секунды. Как одежду рвал и всё остальное. – Всё до мельчайших подробностей. Родишь мне. Снова.

Она застывает и словно не дышит.

– А если я не вру? Ты уйдёшь?

Я резко отстраняюсь. Еле отпускаю. Челюсти от неё сводит. Зубы сжимаю так, что те чуть не крошатся.

Не могу рядом с ней больше быть.

Выводит.

Всем.

Поведением, манерой общения. И собой.

Я сейчас сорвусь и снова возьму её. Прямо здесь.

– Не уйду, – говорю честно. – Как бы ты ни хотела, что бы ты ни сделала… Я тебя в покое не оставлю, Ева. Считай, что время без меня – было для тебя курортом и отдыхом.

Разворачиваюсь, сжимая кулаки.

– Вспоминай это каждый раз, когда захочешь избавиться от меня.

И ухожу.

Даю время на размышления. Ей.

И знаю, что мы встретимся завтра с утра. Дом она не покинет – я позаботился об этом.

Глава 7

– Доброе утро, милая, – Аяз подлетает ко мне, целует в щёку. Я нахожу его на кухне, перебрасываю через плечо сумку и отстраняюсь, как он только подходит ко мне.

Знаю, что несправедлива по отношению к нему.

Но я больше не хочу находиться в этом доме. И так с трудом пережила эту ночь, ворочаясь от страшных снов. Мне снился тот день и та ночь. От которой мне было противно. И дико больно.

Потому что Амир был прав.

Мне понравились те минуты близости.

До того момента, пока он не навис надо мной. Не сжал мои бёдра мощными и нетерпеливыми пальцами.

Дальше – начался ад.

Поэтому болело всё тело после того случая. А я-то думала, похмелье… И продолжила бы так думать, пока не напилась. А я сделала это один раз в жизни. Прямо в дрова. Я не помнила себя, никого и не понимала, что творю.

Действия были неконтролируемы, как и мысли.

Зато в этом беспамятстве я всё увидела.

Сначала подумала, что это всего лишь фантазия моего больного сознания. Потому что скучала по Амиру, зная, что мы больше не встретимся.

А потом…

Они были такими реалистичными.

Что я вспомнила всё, вплоть до каждого его касания и моего вздоха.

И это снилось снова.

Так, что я проснулась ночью в поту.

И находиться в этом доме не могу.

Как и с этими людьми.

Аяз не виноват в том, что его отец сделал, но психологически не могу это принять. Воротит. От понимания, что он – его плоть и кровь.

– Ты чего?

– Прости, – говорю неискренне. Не могу в его сторону смотреть. Отторжение. – Я поеду. У меня дела, и мигрень надоела. Я опять не в духе.

Он понимающе кивает. Гладит по плечу своей ладонью.

И я напрягаюсь, вытягиваясь словно струна.

Не от движения.

А от чужого присутствия за спиной.

– Вы ранние птахи.

Прикрываю глаза и перевожу дыхание.

Я его всем телом ощущаю. Словно на него радары стоят.

Отстраняюсь от Мирзоева и до сих пор не могу поверить в то, что они родственники. У него, кажется, фамилия матери?

– Я пойду, – кидаю резко и разворачиваюсь. – Было приятно…

– Куда же вы, Ева? – меня корёжит, когда он называет меня по имени. Я помню тот шёпот, доносившийся до моих ушей на огромной кровати.

– Дела, – отвечаю сухо и иду вперёд.

Я жду того, что он будет меня останавливать. Но нет. Амир не делает этого.

– Ещё увидимся.

А я надеюсь, что нет.

И скоро он вернётся обратно в Дубай, где проживёт счастливую жизнь в одиночестве. Как и я тут.

А пока иду на выход, чтобы поскорее убраться отсюда. И слышу за спиной заботливый голос Аяза:

– Позвони, как будешь дома, чтобы я не волновался.

Поджимаю дрожащие от одних только слов губы.

Нет. Всё же я не заслуживаю такого хорошего человека. Поэтому… Завтра я скажу ему, что между нами всё кончено. Или сегодня вечером. Не знаю, пока не решила. Но это нужно сделать. Пока не стало слишком поздно…

***

– Ты сама не своя, – подруга толкает меня в плечо. И только посылаю в неё гневный взгляд и тру по плечу.

– Со мной всё нормально, – огрызаюсь.

Зачем вообще на работу пришла? Хотела отвлечься. Помогает. Но коллеги явно не дают этого сделать в полной мере.

– Да я вижу, – язвит. – Вот так всегда.

Я вздыхаю. Всё, нет здесь больше смысла сидеть. У меня выходной, и я могу спокойно уйти.

Хватаю сумочку и выхожу из тесного кабинета. Не такой, в котором я работала в свои девятнадцать. Намного хуже.

После того диагноза я впала в депрессию. Из-за чего и потеряла работу. Пришлось искать новую… Хоть Аяз и просил уйти с неё. Сам сказал, что обеспечит меня. Но нет.

И любимая работа не приносит удовольствия.

Выхожу из офиса и достаю трезвонящий телефон из сумочки.

Аяз звонит.

И я, как последняя дрянь, сбрасываю от него звонок. Закидываю телефон обратно в сумочку. Глубоко и надолго. Сама иду до метро.

До дома доезжаю за двадцать минут. Покупаю бутылочку вина. Для смелости. Потому что сегодня вечером, как только Аяз придёт с работы, я собираюсь расстаться с ним. Но перед этим нужно собрать вещи, чтобы переехать к бабушке и Асе. Они явно будут рады, что их блудная кровиночка вернулась спустя полгода…

Открываю двери, зная, что Мирзоева там нет. Он на работе обычно в это время. Возглавляет компанию.

Я захожу в нашу уютную двухкомнатную квартиру, скидываю с себя шпильки. Хочу пойти включить электрический чайник на кухне, но сразу же сворачиваю в ванную. Скидываю с себя всю одежду, залезаю в ванну, включаю горячую воду.

А потом нещадно натираю те места, где трогал меня Амир. С тремя разными гелями для душа. И хоть знаю, что уже достаточно проходила с ними… Мне не по себе.

Прикрываю глаза, смываю с себя пену и неожиданно слышу звук открываемой двери.

Я не закрывалась, зная, что я одна.

Может, от сквозняка открылась? Там замок шаткий и вообще…

Смываю пену с лица и поворачиваю голову на лёгкий шум.

– Квартира так себе, – резюмирует Амир, стоя в проёме. Опирается ладонью о косяк. И явно чувствует себя хозяином, раз так дерзко стоит у меня дома и без стеснения осматривает мои голые плечи.

– Какого?.. – срывается с губ. Откуда у него ключи от нашей квартиры?

Я цепенею, не зная, что сделать. Не шевелюсь под его ледяным, но в то же время горящим взглядом.

– Я ожидал от Аяза большего. Хотя бы трёшку. И совсем в другом районе. А он выбрал этот.

Потому что школа недалеко. Детский сад. И магазин с аптекой прямо в этом доме. Парк под окном и…

Стоп!

– Ты что здесь забыл? – чаша моего терпения переполняется, и я резко встаю. Мне плевать, что он видит моё голое тело. Амир и так подробно успел его изучить в одну из ночей. А вчера буквально вдавливал меня в себя.

Я не дам себя обидеть. И тем более изнасиловать, если вдруг это животное так легко набросится на меня.

Я не та маленькая девочка в розовых очках, что так легко доверилась незнакомому человеку, встретившегося первый раз в жизни.

Я только хватаю полотенце, оборачиваю под пристальным взглядом своё тело. Подлетаю к нему, вдавливаю ладони в плечи и что есть мочи толкаю.

– Убирайся отсюда! – кричу. А Амир даже не двигается. Только руку поднимает. – Как ты вообще сюда попал?!

Он хватает меня за ладонь. Несильно сжимает, а я выдёргиваю свою руку из его лёгкой и невесомой хватки.

– Аяз дал мне ключи.

Застываю, прижимаю к груди ладонь. И тру. Мне не больно. Он почти не сдавил. Но… Горит. От его прикосновения. Снова меня будто ошпаривает кипятком. Или подносят раскалённый металл.

– Что? – зачем он это сделал?

Заглядываю в бесноватые и довольные глаза.

– Почему ты удивляешься? Я его отец. Заехал глянуть, как вы поживаете. Но, мягко говоря, разочарован.

– Посмотрел? – шиплю. Один только взгляд на него бурю эмоций вызывает. Жжение в груди появляется. Не от приятного. – А теперь выметайся отсюда.

– Ты негостеприимна. Плохое качество для жены.

– Для твоей – возможно, – выплевываю с ядом. – Но меня сюда не приплетай. И раз уж я негостеприимна, и ты это понял – уйди. Мне не о чем с тобой разговаривать.

Я стараюсь пройти мимо. Открыть ему дверь и показать на выход. Раз уж он не понимает.

Но уйти не успеваю. Амир хватает меня за талию, вжимает ладонь в полотенце. А я только вырываюсь. Выкручиваюсь и оставляю ему эту ткань. А сама проскальзываю мимо него голышом.

Небезопасно!

Но находиться с ним – тоже.

Я залетаю в гостиную, хватаю халат из шкафа. Заворачиваюсь в него, пока Амир входит в комнату. Зло кидает мокрое полотенце на пол. И делает шаг вперёд. Прямо по нему и ко мне.

– Что тебе нужно от меня? – выдыхаю. Делаю шаг назад, отстраняясь. – Ты недостаточно поиздевался, да? Решил добить? Я не понимаю зачем, Амир.

Последние слова я выдыхаю. Говорю легче.

– Я попросила уйти. Ты не торопишься. Для чего? Что ты ещё хочешь мне сказать? Зачем всё сделал тогда?

Предложи он мне тогда семью, возможно, через год я и согласилась бы. Хотя на тот момент, будучи глупой студенткой, не удивлюсь, если бы это случилось через пару месяцев.

– И я не про то, что ты ушёл.

Я смотрю в его беспристрастное лицо. Он как глыба. Вообще ни единой эмоции. С виду. Но я вижу, как вздымается его грудная клетка. Ноздри раздуваются от его дыхания. А челюсти плотно сжаты, острые скулы становятся резко очерченными.

– Ты специально это. Хотел сделать мне ребёнка изначально. Раз уж пришёл ко мне с вопросом о том, где он. Почему не сказал? Ты понимаешь, что сделало это моё неведенье? Ты обставил всё так, что я и не помнила, что у нас секс был! Представь, в каком я была шоке, вспомнив ту ночь?..

Снова становится горько.

– Ах, да, ты сейчас скажешь, что я всё соврала, и нет никакого ребёнка.

Я скромно улыбаюсь, сходя с ума. Эта семейка меня добьёт.

– У меня был целый день, чтобы проверить твои слова, – словно раскат грома звучит в просторной гостиной. – Ты не стояла на учёте, не числилась ни в одном роддоме. А также я был у тебя дома. Нет ни одной детской вещи. Как и здесь. Я мог предположить, что ты отдала его в детский дом, но… Первое отменяет второе.

Я округляю в удивлении глаза.

Был у меня дома?

– Собственно, твои слова оказались правдой.

Судя по его тону и выражению лица – принимает это с трудом. Что, правда режет, да, Саидов?

– Как это вышло?

Я не чувствую ни капли вины в его голосе. Только холод. Морозный, охватывающий меня с ног до головы.

– А ты как думаешь? – я нервно улыбаюсь. – Думаешь, зачал ребёнка, авось узнает поздно и аборт не сделает? Прости, но тогда хотя бы нужно было предупреждать, что не должна делать беременная. Например, поднимать почти двадцатикилограммового ребёнка. Тогда возможно, да. Я выносила бы и воспитала нашего малыша. Но теперь, Амир…

Перевожу дыхание.

Я столько раз хотела ему сказать это. Из-за чего всё пошло наперекосяк.

Из-за него.

– Спасибо тебе ещё раз, – говорю искренне. – Ты научил меня не доверять людям. А теперь проваливай отсюда, если тебе нечего сказать. Но буду рада выслушать тебя, что я такого сделала, что ты так со мной поступил. Есть что сказать?

– Есть.

– И? – выгибаю бровь и плотнее укутываюсь в махровый халат. – Какая у тебя будет причина? Я влюбился в тебя за неделю, захотел ребёнка и решил вернуться через три года, чтобы получить всё готовое?

– Больше недели.

– Неважно, – огрызаюсь. Девять дней или семь – разницы никакой. – Срок – не то, что мне нужно. Твой поступок, он…

Я не могу подобрать цензурного слова!

– Ужасен! Да если бы этот ребёнок был жив… Я бы никогда не отдала бы его человеку, который даже ни разу не поинтересовался моей жизнью! Не помог! И тем более зачал его таким грязным методом!

Меня от одного только его вида буря ненависти переполняет. Кулаки сжимаю и зубы стискиваю.

– Я не мог, – чёткий и сухой ответ.

Я усмехаюсь.

– Был занят окучиванием других молодых девушек? – язвлю.

Он злится, раз прожигает меня таким взглядом, доводя до дрожи где-то внутри.

– Мой поступок был… – он прерывается, а у меня сердце замирает. – Поспешен и груб.

И это всё? То есть… Не будет ни извинений, ни валяний в ногах? Хотя зачем? Они мне уже не помогут.

– Но и связаться я с тобой не мог. Не сказал бы, что жил в Аду всё это время, но имелись трудности.

– Какие? Делал детей половине страны? Зачем? Хотел свою футбольную команду?

Он делает грозный шаг вперёд, вжимая мою спину в стенку шкафа. А ведь он ещё не подошёл. А я уже волнуюсь, хоть и говорю себе не показывать слабость.

– Смешно, – произносит с каменным лицом. Подходит близко. Оставляет между нами несколько сантиметров. Только хочу выскользнуть, как он ловит меня за руку. Пальцы наши переплетает. И больно становится. От жеста этого. – Но нет.

– Знаешь, каково псу на цепи сидеть перед куском свежего мяса без возможности его съесть?

– Что ты несёшь?

– Ты не поняла моих слов?

– Не поняла! – вскликиваю. Свободной рукой толкаю его в плечо. – Я тебя вообще не понимаю! Ты тот мужчина, что заманивает в свои сети, а потом убивает! И что бы ты сейчас ни сказал мне, Амир… Того ребёнка не вернуть. Хоть тысячу раз извинись. Или на колени встань. В прошлом всё. И моя любовь к тебе, и…

Поджимаю губы и снова вспоминаю те адские дни.

Нет, всё, хватит! К чёрту! Я так долго убивалась прошлым, и оно меня и настигло.

Стоит сейчас, сжимает мою ладонь и злобно дышит, нависая огромной и нереально пугающей тенью.

– Уйди, – прошу его. Хоть знаю, что он сделает всё по-своему.

На удивление, разворачивается.

Но перед этим также разъярённо отпускает мою руку. Оказывается ко мне спиной. Что раздувается от его тяжёлого дыхания. Шаги нестойкие, озлобленные. А сам он пылает жаром, от которого, кажется, плавится даже пол. Он бьёт в стену кулаком, а я вздрагиваю. Подпрыгиваю на месте. Но всё же вижу, как он закрывает за собой дверь. Громко хлопая ею.

Остаюсь в квартире одна. Спускаюсь на пол на подрагивающих ногах. Те словно ломаются в коленях. И я плотнее укутываюсь в халат. Выдыхаю.

Справилась. Осталась с ним один на один. И даже не заплакала. Прогнала. Надеюсь, навсегда.

Хотя… Мне так не кажется.

Я пью полный бокал вина для смелости. Аяз вот-вот придёт. И я решусь. Уйду от него. А потом… Дёрну куда-нибудь. В деревню. Где никто и никогда не найдёт. Буду пасти козочек и жить в иллюзиях. Да, отличная идея.

Этой мысли и придерживаюсь.

Входная дверь хлопает. И я встаю. Выхожу из кухни, поправляя хлопковые штаны. Главное, не струсить. Нельзя. У меня уже и чемоданы собраны.

Но я тут же тушуюсь.

Вижу Аяза. А он с цветами. С огромным букетом красных роз. Банально, но очень мило.

И вид у него… Убитый.

– Привет, – он вручает мне букет и наклоняется, целуя меня в щёку. – Я соскучился по тебе ужасно.

Хочу ответить «я тоже», но спрашиваю другое:

– Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.

– Да так, – он отмахивается. – Отец приехал. Теперь строит меня.

Аяз проходит внутрь, а я хвостиком иду за ним. Внимательно впитываю все его слова, что он говорит. Он редко когда выглядит так.

– И в Барселону отправляет. Там тоже компанией управлять надо. Пост в России же временный. У него пока в Дубае основная точка, там он сам сейчас разгребает. А ещё куча филиалов…

Я всё равно не смыслю в этом.

– Может, стоит прислушаться к нему? – хватаюсь за ниточку надежды. Может, и не придётся с ним сейчас расставаться! Он уедет, мы отдалимся, а когда он вновь вернётся, скажу, что мои чувства к нему охладели.

– Нет, – обрубает. – Я тебя не оставлю. А там условие. Никакой семьи. Отец хоть о тебе и знает, но жестоко поступает. Говорит, женщина отвлекать только будет. На полгода надо будет лететь, минимум. Говорит, помолвку и свадьбу пока отложить.

Зачем откладывать то, что не намечается?

Я же сказала ему «нет» на предложение руки и сердца.

Но в чём-то наши мысли с Амиром сходятся.

– Но, чёрт. Я так его расстраивать не хочу. Я сын у него единственный…

Аяз садится на стул и нажимает кнопку на электрическом чайнике.

– Он многое для меня сделал. Когда я в неприятности влип – он вступился. Из-за меня в тюрьму попал. И только недавно вышел. Не могу его теперь разочаровать.

– Что? Что ты такого сделал? Чуть не загремев в тюрьму?..

Органы все скручивает от этого.

Я живу с человеком, который что-то натворил? Настолько серьёзное?

И судя по тому, что взгляд отводит – так и есть.

Сам не понимает, что говорит.

– Говори, Аяз!

– Ев! – он кричит впервые в жизни и переводит на меня испуганный взгляд. Хватает нежно мою руку, будто только сейчас понимает, что натворил. – Прости, милая. Я не специально. Нервы. Но ты не подумай, я не сделал ничего такого!

Ничего такого… Даже отец в тюрьму попал. Из-за него. Но Амира это не оправдывает.

– Когда это произошло?

– Три года назад.

Ровно тот срок, когда мы расстались…

Неужели он угодил в тюрьму сразу же, как оставил меня?

Интересно, а если бы тогда этой тюрьмы не было, это изменило бы будущее? Амир так и ушёл бы или остался?

Неважно! Уже ничего неважно!

– Понятно… – выдыхаю. Пальцы сжимаю от злости. Сама не понимаю, почему злюсь.

– Ты мне веришь?

– Верю, – бесстыдно вру.

– Я рад, – крепче обхватывает мою ладонь, поддерживая. – Сделаешь мне чай? А потом поужинаем. Ляжем в одну постель…

Он видит мой взгляд.