Читать книгу: «Палач», страница 7

ГЛАВА 11. Катерина

– Слышала, что Алиева убили? – как бы ненароком поинтересовалась я.

Когда Таня повернулась и одарила меня недовольной физиономией, я продолжала.

– Тот тип, сын которого меня украл. Его, то есть Расула, сына Алиева, убил Фархад… А кто убил Алиева, пока не говорят… Помнишь эту ситуацию?

Таня закурила.

– Это когда с тебя ребенок выпал, а Фархад так был занят разборками с дагом, что вовремя не доставил тебя в клинику? А после не желал дать мне адрес той клиники, чтобы я тебя навестила? О, да! – съязвила она и гневно стряхнула пепел на стол. – Конечно помню я эту ситуацию. Ты чуть заживо не сгорела в машине, а после врачи долго останавливали твое кровотечение. Еле вытащили тебя с того света. Как тут забудешь…

Я не нашла, что возразить Тане.

Против правды не попрешь. Больно слышать о том, что Таня винит Фархада, а не тех, кто на тот момент строил нам козни. Но ведь это её мнение, и она имеет право думать так, как считает нужным.

– Фархад не мог отвезти меня раньше. Он старался, но… – я попыталась оправдать поступок его, но Таня меня перебила и, повысив голос, продолжала нагонять депрессию, заставляя мой разум вспоминать ту ночь в подробностях.

– Да слышала уже сто раз, что Фархад твой, чтоб его…, не виноват! Святоша прям! – вспыхнула Таня. – Не выгораживай эту скотину! Сама знаешь, в том, что у тебя выкидыш случился, есть его вина, и немалая.

– Без Фархада я бы погибла. Благодаря ему я и дети…

Таня не стала дослушивать мои реплики. Само собой, слышать что-то хорошее о Фархаде ей было скверно.

– Складно брешешь, будто он весь такой из себя идеальный и незаменимый. Но ты забыла об одном важном моменте. Пунктике, так сказать, ключевом. – импульсивно жестикулируя, продолжала Таня изливать скопившийся в ней за три дня яд. – Фархад знал о твоём интересном положении и вполне мог оградить тебя от того кошмара с инвалидкой, невестой тайной, и самостоятельно решить свои проблемы. Где-нибудь подальше от тебя решить, и только после – прийти к тебе. А лучше бы отпустил тебя навсегда и женился бы на той, которая ему больше подходила.

Таня лишь ненадолго смолкла, пока я с трудом переваривала услышанное, сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

– Надеюсь, ты не совершишь ошибок, о которых будешь всю жизнь жалеть. Хотя… Куда уж больше. Сначала Андрей твой, теперь этот… Хоть предохраняйся нормально, Кать. Потом не оберешься. Послушай, я дело говорю.

А под ошибками Таня подразумевала детей, которых у нас с Фархадом трое. Но никак не ошибки они.

Это был плевок мне в лицо.

Я окончательно поникла.

Настроение в полнейшем упадке.

Начала тяжёлый разговор я, и Таня, как бы её не разрывало до того момента, молчала все дни. А я дала ей повод, чтобы вновь затеять ссору. И напомнить о том, что я потеряла ребенка по вине Фархада.

– Хочешь новость? Кто-то продолжает истреблять преступных диктаторов.

Таня немного ушла от темы. Я так думала, что ушла. Она хитро обошла с другой стороны.

– Новый бандит активно присваивает себе власть чужих. Есть мысли на этот счёт?

Я никак не отреагировала на доведённую до моего сведения информацию. Даже не шелохнулась, хоть и выворачивало наизнанку. Так и настучала бы Тане по голове за то, к чему она клонит.

Таня упорно продолжала подводить мои скудные суждения к своей незыблемой правде, надеясь донести то, что я и близко не хотела подпускать.

– Поговаривают, от "Иллюзии" отделилась и процветает дочерняя группировка под названием "Аль-Камар". Ну? Это арабское слово. Арабское, Кать…

Таня выдержала паузу, чтобы до меня дошла суть слов и нужный посыл. Чтобы заставить меня сомневаться в искренности Фархада. При том продолжала с укором глядеть на меня, будто бы я что-то знаю уже и почему-то недоговариваю.

Мне нечего было ей сказать.

Я слышала об Аль-Камаре, но лишь мельком. По новостям об этом всего пару слов было раза три за всё время, и на том стихло. Я не придала особого значения появлению новой банды в мире криминала. И до сих пор считаю, что она не стоит моего внимания.

– Руководят "Алькамарой" из-за бугра, но ведёт она свою деятельность в нашей стране. Она относительно молода, но уже распространила свои щупальца всюду. Ни для кого не секрет, что самопровозглашенный босс когда-то занимал важный пост в Иллю…

– Заткнись ты уже! – сорвалась я и рявкнула на Таню.

Устала выслушивать, что мой муж и там якобы наследил.

Такого не может быть. Я не стану верить в это. Хотя бы потому, что недоверчивая Таня всегда будет всех собак на Фархада вешать. Так было и будет, потому что она его ненавидит.

– Я! Никогда! Больше! Не хочу! Слышать слово "Иллюзия"! Ни в каком контексте! Ни-ко-гда! Требую, чтоб ты его при мне не употребляла! Забыла, как я там оказалась? Напомнить, чего мне это стоило?!

Таня нахмурилась, но промолчала. Хоть и рвалась что-то досказать. Но долго помалкивать не смогла. Ушла рассуждениями немного в сторонку, однако всё равно продолжала давить на моё сознание.

– Представляешь, что на нас с Востока надвигается? – медленно и разборчиво, чтобы я поняла каждое слово, завела Таня. – Война грядёт страшная. Алькамара всё и всех на пути своём сметает. И нам, людям: и непричастным, и причастным к игре на букву «И», которую нельзя называть, – всем подряд достанется. Кандалы наденут, цепями обмотают, и в лагеря шахидские бросят. Будем пахать на бандитов в балаклавах и слушать их кудахтанье, а бандиты те – пальцы нам отрезать и насиловать целым батальоном, пока копыта не отбросим от износа и инфекций…

Таня с ненавистью вдавила несчастный окурок в пепельницу и продолжала рассуждать о страшном будущем и моей прямой связи с ним.

– Знаешь ведь, Кать, что не с потолка я беру сведения эти. У меня проверенные источники имеются. Годами проверенные. – в очередной раз предупредила она, напомнив, что имеет хорошие связи.

И не только в полиции, как я успела узнать и прочувствовать на своей шкуре.

Кто-то из окружения Тани сливал информацию обо мне, пока я не попала в рабство к Амирхану. И во второй раз мое местонахождение бессовестным образом слили. Таня не стала бы выдавать меня Фархаду, зная, что прячусь от него, мотаясь по стране, хоть он и утверждает именно так.

Таня убедила меня поверить в то, что это мог быть, кто угодно. Даже Вадик, наш институтский друг. Он слышал, когда мы с Таней секретничали у неё дома, и также много чего комментировал. Впоследствии Вадика убили за то, что много знал. Таня склоняется к выводу, что он был не так-то прост, как рисовался перед нами.

– Эта информация особо не разглашается. Но уверена я. Вот что хочешь думай, Катя, – Таня, сурово качая головой, затрясла указательным пальцем. – Фархад твой не прохлаждается в сторонке, пока идёт раздел мира. Можешь говорить что угодно, но я зуб даю, что он участвует в этом мероприятии и как бы не в качестве того самого с Алькамары. В первых рядах, падла, стоит, а тебе не договаривает! Я ж его насквозь вижу! Странно, что этого не видишь ты! – вспылила она, стукнув по столу и вскочив с места. – Ты сама посуди, может такой, как Палач, взять и стать нормальным человеком? Да эта, сама знаешь, что за организация на букву «И», для него важна, как кольцо для голума. "Прелесть" его она. Никогда и ни ради кого Фархад не откажется от того, что имел и на чём нажил миллионы. Это бизнес, Катя. И дело тут не в тебе. Не в том, какая ты и достойна ли того, чтобы ради тебя жертвовали. Фархад слишком долго этим жил. Считай, что он неизлечимо болен, если хочешь обманываться и дальше. Но Палач раз – Палач навсегда! И даже не пытайся меня разубедить.

Выговорившись, она нервно прошагала к перилам.

Ещё немного, и я полезу в драку.

– Он давно не Палач! Хватит, черт возьми! – вместо того, чтобы скинуть Таню с балкона, я максимально сдержанно указала ей на то, что она ошибается. – Это в прошлом. Я ни разу за полгода не усомнилась в том, что Фархад завязал. Даже малейших сомнений не зародилось, понимаешь?

– Значит это лишь то, что ты слепая, Катя.

Таня закатила глаза. Постояла молча, глядя на море, и снова задала мне тот же вопрос.

– Может ли Фархад стать белым-пушистым? Вот раз, ты приказала ему, пальцем щёлкнула, и он вдруг стал другим. Может такое быть, Кать? Он полностью открыт для тебя и обо всём всегда докладывает? Ему нечего от тебя скрывать? Или всё же, есть у него тайная жизнь, в которую он тебя не посвящает? Ты уже подозревать стала, что он другую бабу пое***ывает, а мне поёшь, что всё у вас прозрачно. Как же так двояко получается?

– Он обещал, что не вернётся в криминал. Он обещал мне, Тань. И я ему верю.

– Нет! Не может он измениться. – отвечала Таня за меня, вернувшись за стол. – Он запущенный клинический случай. Он Палач, наёмный убийца, наследник преступного холдинга проституток и боевиков. Им был, им и останется. Клеймо "Палач" на всю жизнь, Катя. Вот угораздило тебя связаться… – она ляпнула это, не подумав, и тут же смолкла.

Тане зачем-то нужно было меня расшевелить, чтобы я начала основательно сомневаться в искренности Фархада и подозревать его в куда более серьезных вещах, нежели интрижки на стороне.

Зачем Тане это? Крамолу сеет, точно же. Как раз под шумок из новостей старается. Хочет нас с ним рассорить. Чтобы я испугалась какой-то там Алькамары и сбежала в Россию, себе и детям жизни перечеркнув.

Не бывать этому.

– Как представляешь себе эту жизнь? – смочив горло остатками вина, спросила она на полном серьезе.

– Не поняла вопроса. – опустошив свой бокал, я поставила его поближе к опустевшей бутылке.

– Мой вопрос проще некуда. Как ты представляешь себе жизнь с Фархадом? – Таня протянула руку под стол.

– Что тут представлять? – полузакрытыми глазами я глядела на то, как она откупоривает последнюю бутылку вина, и качала пьяной головой. – Я полгода живу с ним под одной крышей. Так что уже полгода не представляю. Живу, и всё.

– И как тебе живётся?

Я немного поразмыслила и шутливо подметила.

– Тут красиво. Дожди редко. Пьяницы под окнами не ходят.

Таня покосилась на меня исподлобья с таким выражением лица, будто считала меня поехавшей. Не узрела моих миротворческих мотивов от слова совсем.

– А с ним? – задала она наводящий вопрос в негативной окраске. – С серийным убийцей тебе как, комфортно? Хорошо спится с ним? Не боишься, что он в одну из ночей клин словит и за топор возьмётся?

Таня явно перепила и теперь несет чушь, совсем не думая головой. И я должна предпринять хоть что-то, чтобы ее остановить.

– Что ты блымаешь глазами, будто не знаешь с кем живёшь, Катя? Он адски ревнивый и занудный шкаф. Ты бы с ним поосторожнее, ага…

– У него нет топора. В сарае у его матери стоит.

– Да понятно всё с тобой… – Таня снова закурила и отошла к перилам, чтобы успокоить нервы. – Только вот ни мужа моего не вернуть, ни Вадика, хоть и был он нечестным. Зато Фархад твой живой и здоровый. Тебе все блага благодаря Фархаду, а мне ничего, и тоже благодаря ему. Несправедливо это. Не находишь, Кать?

Я промолчала.

Излишне было комментировать озвученное.

Я тоже взяла из пачки сигарету. Глубоко затянувшись, осталась сидеть на месте. Слушая, как Таня расчувствовалась, пустила лаконичную слезу, и теперь активно борется с собой, чтобы не разрыдаться и не показаться слабой при мне.

Безусловно, Тане есть за что ненавидеть Фархада и желать ему смерти. Однако слушать её нападки, хоть и обоснованные, но невыносимые для моих ушей, и каждый раз вспоминать моменты из прошлого, я устала.

Однако, кое-что хорошее из утерянного в прошлом, благодаря Тане, вернулось ко мне совсем неожиданно, и я была тому очень рада. Некоторые фотографии и видео с детками, которые присылала Тане, она сохранила и скинула на отдельную флешку. Флешку эту она подарила на свадьбу.

– Интересно, как там детки наши… – я решительно сменила тему. – Хотят домой или нет?

Таня докурила и вернулась за стол, чтобы поддержать тему касательно детей.

– Думаю, не хотят. А Аврора у вас замечательная, Кать. – голос её стал таким сиплым и немощным, что растрогал и меня до слёз. – Такая необычная она. Альбиноса посреди пустыни, да ещё и в парандже, нечасто встретишь. Не думали её в модели отдать? Внешние данные позволяют.

Я лишь усмехнулась от её предложения.

– Ты что, Тань? И думать забудь. Какие модели? Фархад никогда не даст на это согласие. Да и вообще, он прячет её.

– Прячет? – удивилась Таня. – От кого?

– От знакомых. Мне кажется, – не знаю почему, но я стала говорить тише. Видимо, по инерции, чтобы нас не услышали. – Фархад стесняется, что у него дочь альбинос. И к тому же, религия не позволяет…

Мне пришлось прерваться, так как Таня вновь взялась вколачивать в меня свою истину. С которой в данном случае я была не прочь согласиться.

– Ай, глупости это всё. Убеди его отдать Аврору в модели. Не губите в девочке талант. – Таня подняла бокал, предлагая тост. – Давай за Аврору. Чтобы блог её об «Восточном Альбиносике» процветал и набирал миллион подписчиков в неделю. И за то, чтобы она обрела своё счастье. Именно свое, а не то, которое может ее поджидать через пару-тройку лет жизни под паранджой. Давай выпьем за неё. И за тебя, Катя. Чтоб ты обрела достойное счастье. Настоящее счастье, а не навязанное паршивыми обстоятельствами.

Несмотря на то, что вторая часть тоста пришлась мне не по нраву, я не стала спорить. Мы осушили бокалы до дна. А потом в качестве примирения скурили одну сигарету на двоих, и больше не возвращались к непростым темам.

Довольно скоро вино закончилось так некстати, но это нас не остановило. Недолго думая, мы заказали водку, чтоб догнаться и, врубив русский шансон на всю, гуливанили до утра.

ГЛАВА 12. Катерина

К обеду следующего дня, счастливые дети и уставший, задумчивый и какой-то другой Фархад, вернулись из морского путешествия.

Мы с Таней к тому времени оклемались, проспались, протрезвели, и уже к вечеру я отвезла их всех в аэропорт.

– Приезжай почаще, а то… – хотела сказать "а то перестану думать о том, что Фархад – причина моей депрессии, варвар и террорист международный, да и что живу я не своей жизнью, а он всё раздумывает, отрубить мне голову или нет", но передумала. – Просто приезжай, Тань. Я скучаю.

Не могу на Таню злиться, хоть и загоняет она порой неслабо. А ещё она привозит бухло.

Что Фархаду знать совсем не обязательно.

– Этого обещать не могу, Кать. Сама понимаешь, у меня работа, мама старая. Лучше вы к нам. С Авророй. – Таня обняла меня в ответ и остальное сказала на ухо, чтобы сын её не услышал. – Костя о ней часто спрашивает.

Костя – старший сын Тани. С которым Аврора, его одногодка, довольно быстро нашла общение по интересам. Ну и пускай общаются, решила я тогда, еще полгода назад, когда у них всё это завертелось. Я не против того, что Аврора дружит с мальчиками. А вот Фархаду эта перспектива не понравилась с самого их знакомства.

Тем более, у Авроры с недавних пор пошли месячные, и теперь её круг общения существенно сузится.

Как бы эти ограничения не повлияли на её хобби, которым она живёт. А то замкнется в себе. Или Фархад её замуж определит за кого-нибудь из местных, и тогда с блогом Авроре придётся навечно завязать.

Отогнав подальше печальные мысли, пока что не имеющие под собой повода для беспокойства, я закончила обниматься с Таней, поцеловала её мальчишек и отпустила их в путь.

Дождавшись, когда самолёт поднимется в воздух, я с чувством опустошения вернулась в машину.

Поглядев на телефон просто так, на автомате, заметила сообщение от Фархада.

"Жду тебя в Молле. Оденься прилично. И платок не забудь. Мы будем не одни."

– Вот блин… Тревога. – с досадой прошептала я, проверила, пахнет ли от меня перегаром, и, на всякий случай закидав в рот несколько жвачек, завела мотор.

Гулять с Фархадом по Моллу я люблю. Но не люблю общество его знакомых. В последний раз, когда Фархад звал меня на встречу с его друзьями, это была типичная арабская пара, и оба они были закутанные с ног до головы. Он – в белое платье, которое Фархад мечтает носить, а я всё упорствую, потому что не хочу видеть его в платье; и жена его, которая старше меня лет на двадцать – полностью в чёрном, аж до глаз закрытая, но зато с сумкой от Версаче.

Небось, именно эта парочка будет с нами сегодня.

А я, как иноверка и иностранка, снова буду весь вечер молчать и улыбаться. Иногда кивать и хихикать, когда она начинает шутить, чтобы как-то поддержать разговор и сделать вид, что хоть чуточку понимаю на арабском.

На самом деле, мне трудно это всё принять и выучить. Всё больше убеждаюсь в том, что по жизни я каменная в том плане, чтобы понимать иностранцев.

Чужих для меня людей я воспринимаю чужими и буду воспринимать чужими. Тот факт, что это я в чужой стране, а не они, а потому обязана искать способы общения с местными и как-то под них подстраиваться, не играет особой движущей роли. Для меня Фархад и ещё несколько русскоязычных людей – все, кого нужно иметь здесь, и все, на кого могу в любой ситуации рассчитывать.

Но Фархад, как выяснилось, совсем не волк-одиночка, а тот ещё балабол в хорошем смысле слова. Он упорно не упускает мысли, что я найду с представителями арабского мира общий язык. Причем, не только научусь бегло говорить на арабском, но и позаимствую местную манеру поведения, начну вести такой же образ жизни, кутаться начну, как местные женщины…

Только как найти с его друзьями общий язык, если женщина та только на своём балакает, скороговористо выдавая фразы, абсолютно не похожие ни на что в привычном для меня понимании. Даже ассоциации никакой не вызывают. А я, что поняла практически сразу, как переехала сюда, и всё, что как-то относится к арабскому, не считая кофе – вещи абсолютно несовместимые.

Мы с Фархадом, как истинные ценители кофе, которые перепробовали этот напиток практически во всех точках нашего путешествия – сначала по России, и потом здесь, – оба пришли к выводу, что лучшего кофе, кроме как тут, нигде не сыскать.

Правда, скучали по гадкому и ядреному с привкусом кислятины кофе на российских заправках. Да и по тем отчаянным приключениям в дороге, которые нас сблизили, тоже. Часто говорили об этих приключениях, часто вспоминали.

Были ведь не только плохие моменты. Всякое было, и кое-что заняло одно из первых мест в моей мысленной копилке приятностей, в которую бережно складывала незабываемые мгновения в течение прожитых лет. Порой кажется, лучшие времена для развития наших чувств с Фархадом происходили именно в дороге. Там мы узнали друг друга близко, там и полюбили. Просто за то полюбили, какие мы есть, настоящие, без денег и шикарных вилл, и не было в нашей любви корысти. Как не было, так и нет.

Я люблю Фархада безумно, слепо и верно, но до сих пор не могу обобщённо выразить, за что именно. Просто за его улыбку, за необычную внешность, за чёрные яркие глаза, за скверный характер, за честность и справедливость. За нежность и доброту. За то, что носится со мной, как с ребёнком, частенько журит, поправляет и наставляет на путь истинный. За то, с каким трепетом он относится к детям. За то, что кожа у него смуглая, и ростом он выше меня на две головы и тяжелее раза в три. За то, что он варвар с топором, который любит по-быстрому и без прелюдий…

За всё, что в нём имеется, я люблю Фархада и не представляю без него жизни. Вот просто не вижу себя в том дне, когда его не будет рядом.

Я скучаю по тем дикарским временам, но уже не представляю, как это – ночевать в фургоне, справлять нужду под кустиком, по колено в снегу, и мыться в раковине на заправке.

Избаловал меня Фархад. Уверена, что незаслуженно избаловал.

Я в себя перестала верить. Боюсь, рано или поздно он во мне разочаруется и скажет "зря я тебя вытащил из того дерьма, куда ты самолично погрязла не от хорошей жизни. Уходи и не возвращайся, я тебе замену нашел."

Грустные мысли-спутники и зачастившие сомнения дали свои плоды.

Так захотелось обняться с Фархадом, когда увидимся, чтобы погладил меня, пожалел, успокоил, что верен мне и что любит, но этого нельзя было предпринимать в общественном месте. Здесь не принято прилюдно выражать свои чувства.

И друг его правоверный, толстый бородатый араб старше среднего, осуждать Фархада начнет, и другие людишки, мимо проходящие, обязательно пристыдят. А то и полицию вызовут с посулами "вы тут ещё сексом займитесь"…

Для меня это новшество – скрывать непреодолимую тягу к мужу, мускулы которого без конца хотелось тискать и щупать – было более чем некомфортно принять изначально.

Скорее всего, от обиды, что не может быть так, как хочу, и что я не могу выразить чувства к любимому мужчине тогда, когда я этого хочу, я и начала отталкивать от себя образ жизни здешних. А вместе с этим – и Фархада. Как бы приучая себя вести с ним холодно. В итоге, страдаем мы оба. Ну и как-то так сложилось, что из-за вечного "нельзя" мне просто расхотелось искать возможности тайком приласкать Фархада.

Фархад же требует от меня смиренного принятия нового жизненного уклада и слепого подражания здешним женщинам, потому что "так надо". Он со мной не считается в этом вопросе, так пусть и получает за то сполна.