Читать книгу: «Рисунок криком»

Рисунок криком

Все персонажи, лица и события в этой книге вымышлены. Любые сходства с реальными лицами и людьми, живущими или умершими, являются случайными.

4 дня: первый крик дома

Марк, тебе 4 дня, а мы в семье уже шутим, что ты художник. Сегодня ты впервые резко проснулся и закричал у папы на руках, и тот так вздрогнул от неожиданности, что задел локтем стаканчик с куркумой. Полкухни было в этом порошке! Но когда я зашла в комнату и увидела это, я вспомнила, что детские книги советовали поддерживать безусловно не только ребенка и маму, но и папу. Поэтому постаралась свести все в шутку, чтобы убирать этот кавардак с улыбкой.

– Смотри-ка, Марк, тебе еще месяца нет, а ты уже рисуешь криком с помощью папы и куркумы. Это огромное рыжее нечто на полу – твой дом. Твой первый рисунок. И ты сейчас не просто кричал, ты задал тон своему крику!

1 месяц: дирижирование хаосом

Марк, тебе месяц. Ты уже умеешь удивлять нас своей силой и громкостью. Сегодня ночью ты закричал так резко, что я, держа тебя на руках, нечаянно задела стопку листов, оставленных папой на столе. Они разлетелись по комнате, словно белые птицы.

Папа сначала хотел сердиться – ведь это были его рабочие бумаги, аккуратно разложенные по порядку. Но потом мы оба засмеялись: ты будто дирижировал этим хаосом. Один твой крик – и вот уже целая метель из листов, кружение, движение, шум.

– Смотри, Марк, тебе всего месяц, а ты уже умеешь устраивать перформанс. Бумага летает, как в театре, а ты – главный режиссёр.

И в этот момент я подумала: может быть, однажды ты действительно захочешь создавать сцены, картины или музыку. А может, просто научишься видеть красоту даже в случайном беспорядке.

2 месяц: не только крик

Марк, тебе два месяца. Ты лежишь на животе и вдруг решаешь поднять голову. Она кажется тебе тяжёлой, как целая планета, ты кричишь, но упрямо пробуешь снова и снова. В этот момент мы, взрослые, становимся свидетелями твоей первой борьбы с гравитацией – и, может быть, первой борьбы за собственное «я».

Папа, глядя на тебя, улыбается и говорит: «Сильный парень!» И это слово, сказанное почти шутя, вдруг становится твоим первым орденом. Но я знаю: если бы кто-то рядом сказал «слабый ещё», это тоже могло бы осесть в тебе, как невидимая метка. Каждое слово, произнесённое над твоим криком – это не просто звук. Это нота тебя как будущего цельного произведения. И ты, ещё не умея говорить, уже учишь нас —свой оркестр – осторожности: ведь мы рисуем твой внутренний портрет не кистью, а голосом.

3 месяца: первый диалог

Марк, тебе три месяца. Ты лежишь в своем шезлонге, смотришь на солнечные зайчики, прыгающие по кухне и зеркалам, и вдруг начинаешь гулить – протяжно, с паузами, будто пробуешь на вкус новые звуки. Для тебя это не просто «а-ууу» и «гыыы», это первые попытки вступить в разговор с миром. Не криком, а иначе. Как оно будет? Ты зовёшь нас, проверяешь, услышат ли тебя, ответят ли.

Я замечаю, как по-разному реагируют твои взрослые и взрослые, которых ты встречаешь в мире (в гостях, в кафе или на улице). Кто-то улыбается и отвечает тебе тем же, превращая твои звуки в диалог. Кто-то отмахивается рукой: «Ну, балуется малыш». А мог бы помахать рукой, пусть молча. И в этот момент я понимаю: даже «бессмысленные» звуки могут стать либо началом разговора, либо пустотой. Одно слово поддержки – и твой голос звучит увереннее. Одно равнодушие – и он может стихнуть.

Заходя в свой офис к коллегам, поймала себя на мысли, что оцениваю их реакции, меняю отношение к их профессионализму на основе реплик и взглядов по отношению к тебе.

Ты ещё не знаешь слов, но уже учишь нас главному: язык рождается не из словаря, а из отклика. И каждый наш ответ – это кирпичик в твоём будущем умении говорить, спорить, убеждать, петь. Ты гулишь, а мы решаем, будет ли это музыка или тишина.

4 месяца: скульптуры из падений

Марк, тебе четыре месяца. Ты впервые уверенно тянешься к игрушке – яркой, звенящей, такой заманчивой. Пальцы ещё не слушаются до конца, но в них уже есть решимость. Ты хватаешь её, сжимаешь, и вот – через секунду она падает на пол с глухим стуком. Ты смотришь вниз, будто проверяешь: что же получилось?

Мы смеёмся, поднимаем игрушку, снова кладём её в твои ладошки. И снова – падение. Стук, звон, движение. Для нас это может быть просто неуклюжесть, но если присмотреться внимательнее – это твоя первая скульптура из падений. Ты работаешь с пространством, с гравитацией, с ритмом. Ты создаёшь композицию из звука и паузы, из ожидания и результата.

Я думаю: как важно, какие слова мы скажем рядом после улыбки. «Неуклюжий» – и твои руки могут усомниться в себе. «Любопытный» – и они будут искать новые формы. Каждое падение – это не ошибка, а твой первый опыт созидания. Ты ещё не знаешь, что такое искусство, но уже учишь нас видеть его там, где взрослые привыкли видеть только беспорядок.

5 месяцев: первый риск

Марк, тебе пять месяцев. Сегодня ты решился на переворот – и сделал его так стремительно, что оказался уже не там, где тебя оставили. Подушка, диван, мягкий плед – всё это вдруг стало ареной твоего первого риска. Ты ещё не знаешь слова «опасность», но твоё тело уже ищет новые горизонты, пробует, что значит двигаться самому, без нашей помощи.

Мы подхватываем тебя, смеёмся, хотя в глубине души слегка пугаемся. И тут же звучат слова: «Осторожнее!» и «Смелый какой!» – и каждое из них может стать твоим зеркалом. Одно слово учит бояться, другое – пробовать. Мы не успели подумать, но рады, что от нас вырвались оба слова. Ты ещё не понимаешь смысла, но слышишь интонацию, и она ложится в тебя, как первый камень в фундамент будущей смелости и осторожности.

Я смотрю на тебя и думаю: твой первый риск – это не падение, а шаг в сторону свободы. Ты переворачиваешься, переворачивается весь твой мир. И вместе с тобой переворачивается наше понимание: мы больше не можем держать тебя в неподвижности. Ты начинаешь свой путь исследователя, и каждый наш комментарий – это ветер, который либо поддержит твои крылья, либо заставит их сложиться за ненадобностью.

6 месяцев: первые картины едой

Марк, тебе шесть месяцев. Сегодня ты впервые попробовал еду с ложки – и это было похоже не на обед, а на представление. Каша оказалась не только во рту, но и на щеке, на подбородке, на моём рукаве и даже на стене. Ты словно взялся за кисть, только вместо красок – овсянка, вместо холста – кухня.

Мы с папой переглянулись: смеяться или вздыхать? И снова всё решило слово. «Испачкался» – звучит как упрёк. «Нарисовал» – как похвала. И я выбрала второе. Потому что в этой липкой россыпи пятен я увидела твой первый натюрморт, твою первую картину едой.

– Нарисовал свои первые ощущения от новой еды? – я искренне улыбнулась, но думаю, мне было бы стократ сложнее, если бы я знала, что убирать будет в этот раз не папа, а я.

Ты ещё не знаешь, что такое искусство, но уже учишь нас: творчество рождается там, где взрослые видят только беспорядок и нарушение привычек и правил. И, может быть, именно в этот момент ты впервые понял, что мир можно не только пробовать на вкус, но и оставлять на нём свои следы. Следы от печали и овсянки – часто самые проникновенные среди всех языков живописи.

7 месяцев: первые карты мира

Марк, тебе семь месяцев. Сегодня ты впервые пополз так уверенно, будто знал, куда именно хочешь попасть. Коврик стал твоей дорогой, стол – горой, а мамины тапочки – загадочной целью экспедиции. Ты ещё не ходишь, но уже прокладываешь свои первые маршруты, оставляя за собой невидимые линии движения.

Мы с ба-де наблюдаем за тобой и улыбаемся: кто-то говорит «везде лезет», а кто-то – «исследователь». И я понимаю, что эти слова – не просто комментарии. Они становятся названиями твоих первых карт мира. Одно слово может превратить твоё движение в «беспокойство», другое – в «открытие».

Ты ещё не знаешь, что такое география, но уже создаёшь её. Каждый твой поворот, каждое преодолённое препятствие – это штрих на карте твоего будущего. И, может быть, именно сейчас ты учишь нас: мир не дан нам готовым, его нужно исследовать, ползти навстречу, рисовать своим телом и смелостью.

Мы стали смелее ходить на пикники, в кафе и в гости. Знакомим тебя с разными пространствами для ползания. Мы никому не скажем, но иногда мы берем с собой из дома мой тапок, чтобы ты мог видеть знакомые ориентиры на любой карте. А иногда не берем. Не потому, что в этом есть какая-то идея, а просто иногда забываем. А иногда нам просто лень брать с собой этот тапок.