Читать книгу: «Ингрия. Единый регион. От Новгородской Республики до наших дней», страница 2

2. Ингерманландия. Королевство Швеция

Поскольку Приневские земли испокон веков были спорными между Новгородской республикой и Шведским королевством, и они регулярно становились ареной многочисленных войн и приграничных конфликтов. Однако стоит помнить, что Великий Новгород контроля над этими территориями никогда не терял надолго. С приходом третьего игрока, Московского царства, ситуация резко изменилась.

С одной стороны, территории Водской пятины при московитах укреплялись с военной точки зрения. Были реконструированы крепости Копорье и Ям (Ямбург, ныне – город Кингисепп), Ладога и Корела (Кексгольм, ныне – город Приозерск). Строились новые крепости, наиболее мощная из них – Ивангород (1492 год).

С другой стороны, приписанная при Иване Грозным к земству, Водская пятина подвергалась опустошению и погромам со стороны опричнины. Резко изменился весь способ управления: при Господине Великом Новгороде князь был «служилым». То есть, не имел права владеть собственностью на территории Республики, самостоятельно собирать налоги и даже жить в пределах самого Новгорода. При этом он, говоря современным языком, выполнял функции одновременно министра обороны и министра иностранных дел.

При московских царях ситуация изменилась кардинально, народ бежал на север – за Белое море и даже в когда-то нелюбезную Швецию. Земли Приневья опустели, поля заросли лесом, несколько лет был неурожай и голод. А за ними, как водилось в средние века, пришла чума – «моровая язва» (так ее называли в летописях того времени).

Тем не менее, фактически не имея тылового обеспечения и поддержки со стороны местного населения, царь позволил втянуть себя в авантюру Ливонской войны. Которую вскоре и проиграл (1581 год, всего через 10 лет после новгородского погрома). Именно после этого шведский король Юхан III добавил к своему титулу: «Великий князь (герцог) Ингерманландии».

Стоит отметить, что Юхан III, пришедший к власти в результате дворцового переворота в 1568 году (он сверг своего старшего брата, короля Эрика XIV), неплохо разбирался в политике Ингерманландии и Финляндии. Дело в том, что герцогом (великим князем) Финляндским он был еще в царствование своего отца Густава Васы. Причем герцогом Юхан был вовсе не номинальным, проводил самостоятельную политику, в частности, его давним желанием было взять под контроль «русскую торговлю» на Балтике.

Юхан III (1537—1592), шведский король,

сын Густава Васы и Маргареты Лейонхувуд

Автор: Johan Baptista van Uther

Для этого он вступил в переговоры с польским королем Сигизмундом II Августом, с которым Швеция находилась в состоянии войны. Более того, Юхан женился на сестре Сигизмунда, Катерине Ягеллонке. И ссудил Польше крупную сумму денег, в залог которой получил семь замков в Ливонии. Шведский риксдаг (парламент) обвинил Юхана в измене и в 1563 году приговорил к смертной казни, но был помилован Эриком XIV, заменившим казнь заключением в замке Грипсхольм. И уже через пять лет Юхан бежал, сверг брата, сам стал королем и осуществил свою мечту: присоединил Ингерманландию к своей короне, лишив Россию выхода к Балтике.

Само название Ингерманландия, так же, как и Водская пятина, происходит от коренного государствообразующего народа. Правда другого, хотя и родственного води – финно-угорского племени инкери (в русской транскрипции – ижоры). Крещеного в православную веру, как и водь. И дружественного в свое время Великому Новгороду.

Кстати, большинство современных историков считает, что название «Ингерманландия» происходит от ижорского Inkerimaa – «Земля инкери» (maa – земля), с добавлением шведского корня «land» – тоже «земля». Таким образом, если это так, то мы имеем в этом названии некую исторически-лингвистическую тавтологию: Ингерманландия, получается, «Ижорской земли земля».

Впрочем, есть и более романтичная версия этого названия. Так, считается, что эти земли со столицей в Альдейгьюборге (Старая Ладога) были приданым принцессы Ингигерды, дочери шведского короля Олафа Шётконунга. Вышла замуж она, напомним, за великого князя Ярослава Мудрого (в шведских источниках – конунг Ярицлейв). Поскольку Ярослав в тот момент уже принял христианство, Ингигерда также крестилась и стала княгиней под именем Ирина. Похоронена она в Софийском соборе Великого Новгорода и причислена к лику святых как Анна Новгородская (под этим именем она приняла перед смертью постриг). А название земли Ингигерды – Ингерманландия, якобы, сохранилось с тех далеких времен.

При выборном царе московском Борисе Годунове, Россия несколько раз пыталась вернуть Приневские земли, однако все эти попытки закончились неудачей. После короткого периода 1595—1609 годов, Ингрия оказалась снова не нужна Москве: началась Смута. Царь Василий Шуйский заключил со Швецией Выборгский договор, по которому в обмен на военную помощь против поляков и Лжедмитрия (царя Дмитрия I), обещал уступить ей Корельский уезд (позже трансформировавшийся в народном сознании благодаря известной комедийной пьесе Михаила Булгакова в «Кемьску волость»).

Однако одним уездом дело не ограничилось. Шведский корпус под командованием Якоба Делагарди, «в качестве компенсации» за понесенный в стычках с польскими войсками ущерб, занял всю Водскую пятину и вступил в Новгород (от границ которого, как мы помним, пятина и начиналась). Стоит отметить, что Якоб Делагарди был младшим сыном Понтуса Делагарди, шведского дипломата и военачальника, ближайшего соратника короля Юхана III, освободившего, кстати, его из тюрьмы и активного участника дворцового переворота. Именно Понтус Делагарди отбил у России Нарву и Ингерманландию. И вернуть эти земли шведской короне, вдобавок приумножив их, Якоб Делагарди считал делом семейной чести.

Граф Якоб Понтуссон Делагарди (1583—1652), фельдмаршал

Автор неизвестен

Впрочем, «шведской оккупацией Новгорода» этот период однозначно считать не стоит: вместе с Якобом Делагарди городом управлял русский князь Иван Никитич Одоевский по прозванию «Большой». И именно в этот период (на краткое время владычества шведской короны) в Новгороде возродилось вече – как аналог европейского самоуправления. Впрочем, восстановление вечевого устройства Новгорода нельзя отнести исключительно на счет шведского влияния: именно Смута стала периодом расцвета самоуправления практически во всех без исключения русских городах, на время лишенных жесткой власти московской самодержавной «вертикали».

Противостояние между Россией и Швецией вспыхнуло с новой силой, но Тихвин и Псков взять шведам не удалось, несмотря на длительную «правильную» осаду. В конце концов, воюющим сторонам пришлось вступить в переговоры, в ходе которых новый русский царь Михаил Романов смог договориться о возвращении Новгорода в состав России. Но значительную часть Водской пятины (четыре уезда) все-таки пришлось при этом уступить Швеции. По Столбовскому мирному договору 1617 года царь также отказался от упоминания Ижорских земель в своем титуле. Таким образом, Ингерманландия «навечно» осталась только в титуле шведского короля. К Швеции отошли Ивангород, Ям (ныне – Кингисепп), Копорье, Нотебург (Шлиссельбург) и Кексгольм (Приозерск).

Именно при шведах в дельте реки Невы был заложен и город Ниен или Нюен (в переводе на русский «Город-на-Неве» или, по версии известного писателя Александра Солженицына – Невоград). Но, собственно говоря, основание города-порта на крупнейшей водной транспортной артерии было предопределено самим ходом развития человеческой цивилизации.

Действительно, у Ниена была немалая предыстория. Еще во времена Новгорода, на Охтинском мысу стояла крепость Невский городок, а при первом шведском владычестве – Ландскрона («вершина мира»). Рядом с рыбацкими и крестьянскими деревнями по берегам Невы стояли и купеческие поселения: более-менее укрепленные логистические комплексы того времени.

Но заложил полноценный, «официальный» город рядом с крепостью Ниеншанц «Снежный король» Густав II Адольф (1594 – 1632). Наделила же его полными городскими правами, в том числе – правом формировать выборное самоуправление, а также «стапельным правом» (разрешением на строительство кораблей) королева Кристина (1626 – 1689). Произошло это, по всей видимости, в несколько этапов в 1630-1640-е годы. Но точно – уже после 1632 года, когда Густав II Адольф погиб в битве при Лютцене (в ходе 30-летней войны) во время кавалерийской атаки, которую возглавлял лично.

Густав Адольф на поле сражения при Брейтенфельде

Автор: Johann Walter

Стоит отметить, что именно при королеве Кристине зародилась традиция, согласно которой мэр города (глава самоуправления) ежегодно в канун Рождества объявляет с балкона ратуши Рождественский мир. Сегодня эта традиция сохранилась помимо самой Швеции, в Турку (Финляндия), Тарту и Таллинне (Эстония), а также других древних городах, принадлежавших шведской короне. А в XVII веке Рождественский мир объявляли каждый год и в Ниене.

Управлялась Ингерманландия при шведах не совсем так, как другие провинции королевства. Положение сравнительно недавно присоединенной земли, обескровленной и опустошенной длительными войнами и погромами (русские пришли – грабят, шведы пришли – грабят), заставил Густава II Адольфа ввести фактически прямое королевское правление. Во главе Ингерманландии был поставлен генерал-губернатор, подчинявшийся королю напрямую.

При этом следует учесть, что при короле Густаве Адольфе эту должность занимал Иоганн Шютте, его учитель и наставник, доверенное лицо и вообще «особа, приближенная к государю». «По совместительству» Иоганн Шютте был генерал-губернатором Ливонии (Лифляндии), частично включавшей в свой состав территорию современных Эстонии и Латвии. Таким образом, две эти провинции он объединял «политически», то есть – занимая должности двух генерал-губернаторов. К слову, в эстонском Тарту сегодня установлен памятник Иоганну Шютте, в том числе – как основателю и попечителю местного университета.

Генерал-губернатору Ингерманландии и Лифляндии были предоставлены обширные права. В частности, у Иоганна Шютте было даже право основывать города. Известно, что он этим правом успел воспользоваться один раз, основав город Йоханнесдаль. Этот город упоминает в своих записках немецкий географ и путешественник Адам Олеарий. Правда, из-за начала Северной войны город так и не был достроен – лишь церковь и несколько домов, вошедших впоследствии, по мнению ряда историков и краеведов, в состав современного Красного села (Красносельский район Санкт-Петербурга). Но, так или иначе, права и возможности генерал-губернатора это иллюстрирует вполне наглядно.