Читать книгу: «Миллион лет одиночества», страница 4

– Ну вот, теперь у нас не просто варёные раки, а похлёбка, – сказал он себе, подбрасывая ещё одну ветку в огонь. Времени было достаточно, да и раков хватало. Это было почти идеальное завершение долгого дня.

С каждым глотком похлёбка становилась всё более насыщенной. Хоть еды было немного, но тепло и вкус позволяли ему почувствовать себя чуть лучше. А главное – огонь ещё горел, и у него было достаточно времени насладиться результатом.

– Эх, если бы ещё чуть-чуть приправы и хлеба, можно было бы считать, что я в каком-то полевом ресторане, – усмехнулся он, снова почувствовав, как смешное и абсурдное положение заставляют его шутить с самим собой.

Глава 5: Теория ошибки

Прошло не одно десятилетие. Время потеряло свою былую четкость – дни сливались в недели, месяцы, годы. Он больше не считал их. Вокруг него было столько же природы, сколько и тогда, в первые дни, когда всё казалось лишь плохим сном. Но за эти годы многое изменилось.

Андрей сидел у каменного пресса, сделанного из двух огромных валунов, и смотрел, как глина под давлением превращается в форму для будущего кирпича. Вблизи его импровизированной мастерской, с которой начинался его дом, высились стопки уже высушенных кирпичей. Они служили для расширения стен его убежища. Стол, вырезанный из ствола дерева, со временем оброс инструментами, сделанными из камней, серебра и дерева. Здесь было всё, что когда-то казалось невозможным.

На столе лежала только что освежёванная гиена – его последняя добыча. Он привык к процессу разделки животных: точные, выверенные движения ножом, сделанным из камня и серебра. Кожа пойдет на одежду, а мясо – в пищу. Он выживал. Больше не было паники, не было метаний между страхом и реальностью. Всё стало процедурой. Но каждый раз, когда он сдирал кожу с очередной добычи, его разум возвращался к одному и тому же вопросу: что это за место?

Он потянулся за очередным куском глины и с силой ударил по нему, вгоняя его в форму, создавая основу для нового кирпича. Странно, как за эти годы его тело приспособилось к такой жизни. Он не уставал так, как раньше, раны заживали, как по волшебству, и даже после самых тяжёлых испытаний он всегда восстанавливался. Как будто сам этот мир не позволял ему умирать.

Видимо, я умер, – снова подумал Андрей, бросив взгляд на высохший кирпич у себя в руках. Он размышлял об этом годами. То, что случилось с ним тогда – внезапная боль, потеря сознания – возможно, это был конец. Инсульт, инфаркт? Кто знает. Он давно привык к мысли, что может быть мертв, а это место – чистилище или загробная жизнь. А может, самолёт разбился, – усмехнулся он про себя. Эта мысль казалась менее утешительной, но каждый раз, как он пытался вспомнить, что же произошло на самом деле, сознание отказывалось подчиняться. Ни одного точного воспоминания.

Он вытер пот с лица и продолжил работу. Глиняные кирпичи сушились на солнце, а его мысли продолжали блуждать. Или я выжил в аварии и просто потерял память. Может, это мир будущего или просто забытый уголок планеты. Вначале эта мысль была единственной надеждой. Но годы одиночества, странные существа и повторяющиеся циклы разрушили все логические объяснения. Всё слишком странное. Слишком далёкое от того, что он знал.

Он обошёл своё царство. Тропинки, выложенные камнями, вели к небольшим постройкам, всё это стало его бытом. Он выстроил печь, где обжигал свои кирпичи, придумал орудия труда, чтобы упрощать жизнь. Одежда из кожи животных больше не выглядела как импровизация – теперь это были крепкие и надёжные наряды, которые защищали его от холода и диких зверей. Каждый кусочек жизни стал подчинён логике выживания.

Если я умер, то зачем это? – он всё чаще задавал себе этот вопрос, когда смотрел на свой мир. Он создал целую цивилизацию для одного человека, но внутри всё ещё чувствовал ту же пустоту. Раньше его раздражала рутина жизни в городе, но теперь, без неё, его существование стало ещё более бессмысленным. Никаких людей, никакой рутины, никакой цели.

Он обошёл свой дом, оглядывая созданное им царство из камня, серебра и костей. Он не мог умереть, но и жить в этом мире без людей становилось всё более невыносимо.

Что дальше? – проговорил он вслух, зная, что ответа не будет. В этом мире только он, его мысли и бесконечная природа, которая каждый день ставит перед ним новые задачи. Каждый день – это борьба с реальностью, где его сила и ловкость спасают, но что спасёт его душу?

Андрей сидел у костра, наблюдая за ярким пламенем. Костёр был идеален – выложен по всем правилам, камни удерживали тепло, а глиняный горшок с остатками пищи медленно закипал на огне. Всё было под контролем. Всё казалось таким, каким должно быть. Он научился управлять этим миром, как прежде управлял кодом и проектами в другой жизни.

Теперь его навыки были отточены, почти инстинктивны: он мог разделать животное за считанные минуты, найти подходящие материалы для инструментов в любом уголке леса, разжечь огонь даже под дождём. Вокруг него царила гармония – по крайней мере, так казалось. Сложно было поверить, что десятки лет назад он мог даже не представлять, как можно выжить в таком мире.

Сегодня он запланировал очередную задачу. Пора было расширить укрытие. Андрей давно хотел добавить ещё одну стену к своему дому, укрепить его, построить новую печь, чтобы обжигать больше кирпичей за раз. Он был уверен, что справится. В этом мире его не пугала работа – больше его пугало отсутствие смысла. Потому он был рад каждому новому проекту, каждому новому камню, который он мог передвинуть. Здесь не было людей, с которыми он мог бы спорить или делить место, но он мог строить. Это был его мир.

Он встал, взяв инструменты, и направился к месту, где собирался заложить новую стену. Земля была уже подготовлена. Андрей собрал немного глины, начал прессовать её камнями и укладывать первый ряд кирпичей. Работа спорилась. Через несколько часов стена начала обретать форму. Он чувствовал удовлетворение, видя, как результат его усилий воплощается в реальность. В этом мире хотя бы кирпичи не предают.

Когда он поднял очередной камень, чтобы положить его поверх стены, глиняный кирпич под ним с хрустом раскололся. Андрей замер. Неважно, – подумал он. Но в следующее мгновение заметил, что соседний кирпич тоже начал трескаться. Он отпустил камень, и он с глухим стуком упал на землю, засыпав трещинами и без того непрочный фундамент.

– Что за черт? – Андрей почувствовал, как внутри начала нарастать тревога. Слишком много усилий было вложено в эту работу, чтобы всё пошло наперекосяк. Он наклонился к земле и начал проверять другие кирпичи, стараясь понять, что не так. Возможно, что-то не так с глиной или он сделал её слишком влажной, не дав ей достаточно времени высохнуть. Но кирпичи продолжали трескаться, и вот уже вся стена начала оседать. Как бы он ни старался её удержать, цепная реакция пошла. Один за другим кирпичи ломались, разрушая всё, что он построил.

Андрей бросился к месту обрушения, пытаясь удержать хотя бы часть конструкции. Но тут он почувствовал, как что-то давит ему на плечи. Порыв ветра? Нет, слишком тяжёлый, слишком стремительный. Глухой рёв в небе подсказал ему, что надвигается буря. И, как по закону злого умысла, она пришла именно в тот момент, когда его постройка была наиболее уязвима.

Ветер ударил по незакреплённым стенам, и глиняные кирпичи, которые должны были стать прочной стеной, разлетелись во все стороны, словно песок. Ветер завывал, ломая ветки деревьев, разметывая всё, что попадалось на его пути. Андрей пытался бороться, поднимать упавшие камни и ветви, но его силы не могли остановить стихию.

– Что за? – этот вопрос эхом разносился в его голове, пока он, мокрый и измученный, пытался хоть как-то защитить своё убежище. Всё, что он построил, превращалось в прах на его глазах.

А затем произошло нечто более ужасное. Искры от костра, который был разожжен ранее, взлетели в воздух, подхваченные ветром, и попали на сухие ветви и лианы, которые окружали его лагерь. В мгновение ока огонь начал распространяться по зарослям, обхватывая всё вокруг. Он осознал, что проиграл – не просто буре, а самому себе, своей гордыне, своей вере в то, что может контролировать этот дикий мир.

Пламя поднялось высоко, и всё, что он когда-то строил, оказалось под угрозой уничтожения. Стол, инструменты, его запасы – всё было охвачено огнём.

Андрей, задыхаясь от дыма, стоял посреди бушующего пламени. В этот момент он понял, что сколько бы лет он ни прожил здесь, сколько бы навыков ни приобрёл, он всё равно оставался ничтожным перед лицом природы. В одно мгновение всё, что он создавал годами, было разрушено. Его усилия были бесполезны. Мир вокруг него был неуправляем.

Он сел на землю, чувствуя, как силы покидают его. Огонь бушевал вокруг, и он больше не пытался его остановить. В этот момент он осознал всю жестокую ироничность своего существования: здесь, где каждый день был борьбой за контроль и выживание, даже самые лучшие навыки не гарантировали успеха.

– Это наказание, – прошептал он. Может быть, он действительно умер. Может быть, это был загробный мир, где он будет вечно пытаться строить, пытаться контролировать, но всегда терпеть поражение. Бесконечная борьба, в которой победа – лишь иллюзия.

Он смотрел на то, как огонь поедает его мир. Внутри него не осталось ничего – ни ярости, ни страха. Лишь пустота. Огонь медленно затихал. Андрей стоял в стороне, наблюдая за тем, как пламя поглощает остатки его труда. Ещё недавно здесь был стол – его мастерское творение, на котором он с гордостью вырезал свои инструменты. Теперь он был всего лишь кучей догорающих углей, а его мир – осыпавшейся в прах иллюзией.

Всё, что он строил годами, было уничтожено. Но более всего его терзала не потеря вещей. Этот мир, эти десятилетия – они отняли у него не только дом и инструменты, но и нечто более ценное: желание жить. Всё, что он чувствовал сейчас, – это полное истощение. Он больше не мог бороться с этим миром. Стихия показывала ему, что он лишь песчинка в этом океане дикости, и каждый раз он понимал, что этот бой он проиграет снова и снова. Неважно, сколько кирпичей он выложит, сколько животных разделает и сколько одежды сделает – всё это не имеет значения.

– Я больше так не могу, – прошептал он сам себе, и впервые эти слова показались ему более реальными, чем всё, что его окружало.

Он отошёл от пожара, ещё чувствуя жар на лице, но внутри него было только холодное, тяжёлое чувство. Андрей смотрел на своё королевство пепла и понимал, что оно всегда было таким. Он просто не замечал этого. Всё, что он делал, чтобы убежать от одиночества, было ложью. Огонь не был врагом – он лишь показал правду: все его усилия были тщетны.

Он медленно направился в сторону ближайшего дерева, его шаги были тяжёлыми, как будто каждый шаг приближал его к чему-то неизбежному. Вокруг было тихо. Даже ветер, который ещё недавно бушевал, теперь стих. Лес замер, будто наблюдал за ним, не решаясь нарушить его последний путь.

Когда Андрей подошёл к дереву, он остановился и бросил взгляд на зелёную лиану, обвивающую ствол. Его пальцы медленно потянулись к ней. Он сорвал её, и, словно на автомате, начал плести узлы, как это делал уже сотни раз, только теперь узел был другим. Это был простой и жестокий план. Лиана была крепкой, её хватило бы на то, чтобы удержать его вес. Он был в этом уверен. Он больше не хотел проверять свои силы. Он хотел одного – завершить это.

Может, я всё ещё сплю. Может, это просто дурной сон, который никогда не закончится, – усмехнулся он себе под нос, продолжая плести петлю. Его руки работали без колебаний, и в какой-то момент он сам поразился, насколько легко всё происходило. Лиана легла в форме петли – идеальной, как всё, что он делал за последние десятилетия.

А может, я уже умер и просто не понял этого, – продолжал он думать, подходя к дереву. Петля в руках стала почти символом того, чего он жаждал уже давно – покоя, который он так и не смог найти. Он знал одно: в этом мире его больше ничего не держало.

Он медленно взобрался на дерево, цепляясь за ветви. Каждое движение давалось тяжело, но не потому, что не хватало сил – а потому что внутри него не осталось ничего, кроме пустоты. Дерево казалось вечным, как и его жизнь. Даже здесь он не мог отыскать свободы.

Андрей закрепил петлю на самой толстой ветке, проверяя её прочность.

Он залез повыше, стоя на ветке и глядя на небо. Небо было ясным, не было ни облаков, ни признаков будущей бури. Как символично, – подумал он, – чистое небо для грязной души.

Петля скользнула ему на шею, холодная и жёсткая. Он закрыл глаза, чувствуя, как его дыхание замедляется, как мысли стихают. Он поднял голову к небу, его взгляд был сосредоточен на одной точке, где не было ничего, кроме синевы.

– Иронично, не правда ли? – произнёс он с легкой улыбкой, обращаясь к самому себе. – Так много лет я пытался избавиться от людей, а теперь избавлюсь от самого себя.

Он сделал глубокий вдох, а затем, не раздумывая, шагнул с ветки. Петля натянулась с резким рывком.

Когда петля затянулась, Андрей почувствовал странное покалывание по всему телу, словно что-то начало тянуть его сознание в другую сторону. Его мысли медленно уплывали, а перед глазами всё погрузилось в темноту.

Но вскоре тишина нарушилась. Андрей внезапно увидел знакомое пространство – это была его квартира. Всё вокруг выглядело реальным, как будто он просто очнулся после долгого сна. Но что-то было не так. В воздухе клубились тонкие, мерцающие потоки света, уходившие в разные стороны, словно невидимые нити тянулись сквозь стены, предметы и даже воздух. Они были там, где их не должно было быть, и напоминали Андрею, что это не просто реальность.

Он услышал шум. Кто-то ломал дверь. Андрей повернулся и увидел, как дверь его квартиры резко распахнулась, и внутрь вошли спасатели – сотрудники МЧС в форме. Они двигались спокойно, но решительно, явно понимая, что что-то не так.

Один из них быстро обернулся к соседке, которая стояла рядом в коридоре, с тревогой глядя на квартиру.

– Как вы узнали, что что-то случилось? – спросил спасатель, готовясь войти внутрь.

– Он немой, – начала соседка, её голос был взволнованным, но сдержанным. – Живёт здесь уже пять лет. Всё как по расписанию. Я знаю, когда он выходит, когда включает микроволновку, всё слышу через стенку. А сегодня… свет горит целый день, а он не выходит. Я стучала, стучала – тишина.

Андрей почувствовал лёгкий холод внутри. Немой… инвалид? – эхом прозвучало в его голове. Она ничего не знала о нём на самом деле, хотя жила за стенкой все эти годы. Он думал, что для неё он был просто тенью, но оказалось, что она наблюдала за ним. Знала его привычки. Но всё это было лишь поверхностным взглядом – она считала его немым, думала, что он инвалид, замкнутый в своём мире. И всё же даже она заметила, что что-то не так.

Один из спасателей кивнул, подтверждая информацию, и вошёл в квартиру первым. Его коллега следовал за ним с аптечкой. Андрей, словно невидимый призрак, шёл за ними. Всё казалось таким реальным, и в то же время словно видением.

Спасатели быстро осмотрели комнату. Андрей увидел себя – лежащего на кровати, неподвижного и бледного, словно его уже не было в этом мире.

– Проверяю пульс, – тихо сказал один из спасателей, опуская руку на запястье его неподвижного тела. Несколько мгновений тишины, и затем он посмотрел на своего коллегу. – Пульс слабый, но есть. Жив.

Соседка всё ещё стояла в дверях, напряжённо наблюдая за происходящим. Спасатель вытащил носилки, и они уложили Андрея на них.

– В больницу, – сказал один из них, доставая рацию и связываясь с диспетчером. – Пациент жив, состояние тяжёлое, пульс слабый. Везём.

Соседка всё ещё стояла неподвижно, с тревогой глядя на носилки. Когда спасатели начали выносить Андрея, она не сдержалась:

– Эй, а куда вы его? Вперёд ногами? Так нельзя же, плохо это.

Один из спасателей обернулся к ней, слегка нахмурившись, но его голос остался спокойным.

– В таких ситуациях неважно, как выносим. Главное, чтобы успеть, – произнёс он тихо, продолжая двигаться к выходу.

Андрей, наблюдая это всё, вдруг почувствовал странную пустоту внутри. Эти слова, сказанные так просто – Главное, чтобы успеть – эхом отразились в его сознании. Он внезапно осознал, что даже сейчас, когда жизнь в его теле почти угасла, люди вокруг всё ещё борются за него. Даже его соседка, которой он никогда не говорил ни слова, наблюдала за ним, понимала его распорядок.

Его сердце сжалось, когда он увидел, как спасатели выносят его тело через порог квартиры. Врач, стоящий у машины скорой помощи, разговаривал по телефону.

– Да, пациент жив. Состояние критическое, но пульс есть. Прибудем в ближайшее время.

Эти слова звучали так, словно его жизнь продолжалась, но для Андрея это было словно издевательство. Почему они так борются? – думал он. – Почему они хотят сохранить меня в этом мире, в котором я не хочу быть?

Его взгляд снова упал на мерцающие нити света, тянувшиеся через стены, через людей. Это была иллюзия жизни, которой он больше не хотел принадлежать. Ему казалось, что все эти люди – спасатели, врачи, соседка – не понимали того, что для него этот мир был давно потерян.

И тут он услышал странный треск. Андрей открыл глаза.

Петля, что висела на его шее, ослабла. Лиана, на которой он собирался закончить всё, порвалась. Он упал на землю, сбитый с толку, его тело было тяжёлым, но живым. Он чувствовал боль в шее и лёгкие следы удушья, но он был здесь. Живой. Огонь уже догорел, но его мучения не закончились.

– Я даже умереть не могу, – прошептал он, закрыв глаза и чувствуя, как внутри нарастает горечь. Небо над головой оставалось безмолвным, как и всегда.

– Сколько я провисел? – мелькнула мысль. Всё остыло, всё прогорело, ни следа огня. Всё выглядело так, будто прошло несколько часов, может, даже дней. Но я ведь только что спрыгнул, – думал он, пытаясь уловить, где же проходит граница между реальностью и иллюзией.

Его взгляд остановился на месте, где раньше стоял костёр. Огонь погас, остались лишь серые угли, покрытые тонким слоем пепла. Удивительно, – подумал он. – Я должен был сгореть вместе с этим местом, но вместо этого…

Он огляделся. Всё выглядело слишком реалистично, слишком настоящим, чтобы быть сном. Но то, что он видел ранее – его квартира, спасатели, соседка… это всё казалось таким странным и одновременно настоящим. Ему казалось, что он вернулся домой, но теперь он не был уверен, было ли это реальностью или просто иллюзией на грани жизни и смерти.

Может, это просто галлюцинации от удушья? – размышлял он. – Недостаток кислорода, нарушение работы мозга… Может, это было всего лишь мое подсознание, которое решило устроить мне представление?

Но в то же время, всё, что он видел в той иллюзии, казалось реальным. Эти спасатели, его соседка, которая решила, что он немой. Андрей усмехнулся, вспоминая её слова. Немой? – подумал он с лёгкой усмешкой. Я просто никогда не говорил с ней… Я даже не знал, как она выглядит. Он пытался вспомнить её лицо, но не мог. Всё, что он знал о ней – это её голос, доносящийся через тонкие стены его квартиры. Смешно, как мало я знал людей, и как много они знали меня.

Андрей снова осмотрел сгоревшее пепелище. Его дом, его жизнь – всё это превратилось в дым. Но что значило это пепелище для него сейчас? Всё, что он создал в этом мире, всё, за что боролся, было разрушено. Даже попытка уйти отсюда провалилась. И вот он стоит, смотрит на свои руины, словно безмолвный свидетель собственной беспомощности.

Может, это действительно привиделось, – думал он, перебирая в голове обрывки воспоминаний. Может, я действительно хотел умереть, и это просто была галлюцинация на грани сознания. Врач сказал, что я был жив. Спасатели вносили меня в машину. Это могло быть лишь моё воображение. Пытаясь найти хоть какой-то смысл.

Он сел на землю, чувствуя, как его тело расслабляется после того напряжения, что охватило его во время этой роковой попытки. Пустота вокруг него напоминала о том, что даже здесь, в этом мире, смерть была недоступной. Ни пожар, ни петля не смогли избавить его от страданий.

А может, я просто не заслуживаю смерти, – усмехнулся он, хотя в этой мысли было мало радости. Всё, что оставалось, – это продолжать. Но зачем? Если даже смерть была ему недоступна, какой смысл в том, чтобы продолжать это бесконечное путешествие по пепелищу собственного бытия?

Он посмотрел на порванную лиану и бросил её в пепел. Внутри всё ещё глухо ныло, но не от боли – от осознания, что что-то пошло не так. В мире, где времени было вдоволь, где каждый день тянулся бесконечно, он должен был успеть всё. Но почему же всё это обернулось провалом?

Андрей медленно сел на обугленный ствол дерева, глядя на остатки своего труда. Всё сгорело дотла: стол, инструменты, всё, что он создавал десятилетиями. Он провёл рукой по лицу, ощущая горечь на губах. Всё снова возвращалось к одному вопросу: где была ошибка?

– Фундамент, – пронеслось в его голове. Он поднял взгляд на пепел и осколки кирпичей. Всё выглядело правильным, когда он только начинал. Он следовал всем известным ему правилам, выстраивал всё по науке. В этом мире времени было хоть отбавляй. Он не торопился, делал всё основательно, как делал всегда. Здесь нельзя было полагаться на сиюминутные решения – он планировал, готовил всё, как положено. Но что-то всё равно пошло не так.

– Почему? – эта мысль не отпускала его. В старом мире, если ты ошибся – можно было откатить изменения, вернуться к исходной ветке. Код всегда можно было переделать, исправить. Если что-то не работает – ты просто ищешь баг, исправляешь, и система снова работает. А здесь?

Он вгляделся в обугленные остатки. Всё выглядело так, будто это был просто сбой в системе. Кирпичи треснули, как неудачная сборка. Но что-то было не так. Нельзя просто взять и откатить. Здесь нет ветки в гите, нет копии, которую можно развернуть. Этот мир не давал второго шанса. Один неверный шаг – и всё рушится.

– Фундамент… – Андрей снова вернулся к этой мысли. Он поднял осколок кирпича, покрутил его в руках. Что-то внутри не было до конца сформировано. Он вспомнил, как заливал глину, как ждал, пока она высохнет. Всё было сделано по правилам, но что-то упустил. Может быть, глина была недостаточно плотной? Или высохла неравномерно? Он дал себе время, но не учёл одного – этого было недостаточно. Он не думал, что земля, на которой он строил, окажется такой непредсказуемой.

– Я сделал всё, как всегда, делаю, – пробормотал он. Только теперь я не могу всё просто взять и откатить назад.

В этом мире он не мог вернуться к точке сохранения. Здесь не было перезагрузки, как в привычных проектах. Всё должно было работать с первого раза, и если что-то пошло не так, то последствия приходили немедленно. Он вгляделся в пепел, осознавая, что его подход, который раньше всегда приносил успех, здесь был бессилен.

– Глина… – он задумался. В старом мире фундамент должен был отлежаться месяцами, иногда даже годами. Здесь же он считал, что контролирует ситуацию. Может, он ошибся в расчётах? Глина не дала времени, не выдержала. Она была жива, как эта земля. Может быть, он слишком доверял своим знаниям? Здесь это не работало.

Он снова сел, прижав руки к вискам. Как разработчик, он привык к тому, что каждую ошибку можно исправить. Любую проблему можно устранить, вернувшись назад и переделав. Но здесь это было невозможно. Этот мир не терпел ошибок. Если он что-то делал неправильно, природа немедленно наказывала его. Никакого времени на исправление.

– Чёрт… – Андрей скривился. Почему я думал, что могу всё исправить? Может, я просто не учёл главный фактор – этот мир не подчиняется мне.

– Теория ошибки, – пробормотал он, ощущая нарастающую горечь. Моя главная ошибка – это вера в то, что я могу исправить всё, что делаю. Но здесь это не работает.

– Ну вот, снова, — прошептал он, подняв с земли небольшой осколок обгоревшего камня. Он внимательно осмотрел его, словно пытался найти в нём ответ на свой вопрос. Но ответов не было. Природа не давала шансов на понимание – она просто существовала, продолжая свой бесконечный цикл разрушения и восстановления.

Он снова потянулся к земле, собрал несколько кусочков глины и начал мять их в руках. Его движения были механическими, инстинктивными. Это была не та цель, к которой он стремился – построить что-то величественное или защититься от враждебного мира. Это было просто действие, которое ему было знакомо. Он делал то, что умел.

Не знаю, зачем я это делаю, – подумал Андрей, обмазывая руки грязью и снова возвращаясь к глине. Он начал искать камни для будущих кирпичей, как если бы его тело автоматически знало, что нужно делать дальше. Разум подсказывал ему, что это бесполезно, что в этом мире всё равно нет стабильности, но руки продолжали двигаться.

Он собрал глину в кучку и принялся мять её с точностью до миллиметра. Снова разделил массу на кирпичи, точно такие же, как раньше. Только теперь он делал это иначе – неторопливо, внимательно, словно проверял каждый шаг, каждый кусок на прочность.

Глина не дала мне шанса в прошлый раз, – пронеслось в его голове. Он снова подумал о том, как должен был поступить иначе: дать времени больше пространства, дать земле возможность отлежаться. Но в то же время он понимал, что это было лишь иллюзией контроля. Даже если он снова даст глине достаточно времени, даже если всё сделает правильно – всё равно природа может вмешаться.

И всё же он продолжал.

Собрав глину, он начал обмазывать её руками, накладывая слой за слоем, как создавал кирпичи раньше. Только теперь он делал всё медленнее, проверяя каждый шаг. Он уже не торопился – это было бессмысленно. Но даже так, каждая часть этого процесса казалась неотъемлемой.

Когда первый кирпич был сформирован, Андрей отложил его в сторону. Он почувствовал странное облегчение, словно, несмотря на то, что внутри его ничего не изменилось, в его действиях всё-таки была логика. Пусть неизвестность правит этим миром, но он, Андрей, всё равно продолжает делать то, что должен.

Он встал, осмотрел свои руки, покрытые грязью, и принялся за второй кирпич. Всё происходило само собой. Он знал, что его действия могли не привести к результату, что, возможно, очередная буря снова уничтожит всё, что он построит. Но остановиться он не мог.

– Это странно… – пробормотал он, глядя на уже готовый ряд кирпичей. – Я знаю, что это бессмысленно. Но всё равно делаю.

Мозг, привыкший к упорядоченности, к системам и алгоритмам, просто не мог перестать работать в этих рамках. Даже когда Андрей осознал, что его подход не сработает, его тело продолжало делать привычное.

Он начал собирать камни для фундамента. На этот раз он действовал ещё осторожнее, выбирая более крепкие материалы, прокладывая камни глубже в землю. Он думал о том, как фундамент должен быть прочным, но знал, что, как и в прошлый раз, у него нет полной уверенности в успехе.

Здесь нет откатов, – подумал он. – Нет возможности откатить изменения и начать заново. Нет гарантий.

Но это было сильнее его. Он всегда начинал заново. Когда что-то шло не так, он мог попытаться переделать всё с нуля, полагаясь на свой опыт. Даже если он знал, что природа не даст ему второго шанса, его инстинкт строителя, разработчика, человека, привыкшего к прогрессу, не мог остановиться.

Собрав материалы, он снова начал укладывать их, создавая новый фундамент. Руки двигались сами по себе, и всё шло так, как должно было идти. Ему не нужно было планировать каждый шаг – всё это было уже глубоко внутри него, как навыки, накопленные годами.

И хотя он знал, что в любой момент новая буря может снова уничтожить его труд, он продолжал. Потому что больше не было другого выхода. Потому что делать что-то – это было всё, что он мог.

Время, казалось, растекалось, теряя свои чёткие границы. День за днём, кирпич за кирпичом Андрей продолжал строить. Он не торопился, но и не делал пауз. Каждый новый фундамент был чуть прочнее предыдущего, каждая ошибка запоминалась и исправлялась. Как в старые времена, когда работал с кодом: находишь баг, фиксируешь его, запускаешь снова.

Каждый раз, когда его постройка снова разрушалась под действием бурь или собственной непрочности, он просто начинал заново. Иногда ему казалось, что вся эта жизнь – бесконечная череда попыток, как будто он сам застрял в петле, где исправление ошибок стало смыслом существования. Пробовать, пробовать и ещё раз пробовать.

Тянулись годы.

Земля под его ногами становилась частью его, как и те инструменты, что он вырезал из дерева, камня и серебра. Каждый новый дом становился лучше предыдущего, и каждый новый проект, как бы ни завершался, приближал его к конечной цели. Постепенно он научился понимать природу, учитывать её хаотичные правила. Теперь он не строил с той наивной уверенностью, что это навсегда. Он понимал, что здесь нет постоянства. Но это не мешало ему продолжать.

В какой-то момент, сам не заметив, как это произошло, Андрей остановился перед своим очередным творением – домом, который выстроил из кирпичей, с любовью и тщательностью подобранных из правильной глины. Стены возвышались над землёй, и крыша над ними казалась незыблемой. Это было больше, чем просто убежище. Это было то, что он мечтал построить с самого начала.

Он сделал шаг назад и оглядел свою работу. Дом стоял перед ним во всей своей простой, но надёжной красоте. Внутри разлилось чувство удовлетворения. Он, наконец, сделал это. Сколько лет прошло с тех пор, как он начал? Сколько ошибок, разрушений, бурь? Он даже не мог сосчитать.

– Замечательно, – пробормотал он себе, оглядывая каждый угол, каждый кирпич. Всё было на месте.

Но внезапно, словно гром среди ясного неба, в его голове мелькнула мысль.

– Чёрт… – Андрей посмотрел на дом, ощутив, как внутри поднялось чувство разочарования.

– А дымоход? — сказал он, всматриваясь в стены, не увидев ни малейшего признака трубы.

– А вода? А канализация? – он провёл рукой по лицу, начиная осознавать, сколько важных деталей он упустил.

– Идиот… – выдохнул он, чувствуя, как его лицо начало расплываться в горькой улыбке.