Рождественская сказка для взрослых

5

Константин топтал свежий снег тяжелыми берцами с тракторной подошвой. Сейчас, после ссоры с дочерью, белый холодный пух вызывал в нем не радость, которая охватывает человека при встрече с первым снегом, а ненависть. В данную минуту Константин испытывал только отвращение и неприязнь ко всему белому и чистому. Он шел по нетронутой снежной полосе и нарочито втаптывал снежный покров в серый асфальт. Иногда пинал ногами наиболее живописные сугробы и красивые заснеженные кусты. Разрушенные, они теряли неповторимое зимнее обаяние.

– НА! Получай!

Иногда по несколько раз сильно подпрыгивал и жестко приземлялся сразу двумя ногами, нанося наиболее тяжкие раны белоснежной пороше.

– Вот тебе! Вот тебе!

На широком тротуаре разбегался и скользил, спотыкаясь и поскальзываясь, оставляя за собой рваные черные полосы, похожие на глубокие колеи, оставленные бешеным пьяным танкистом.

– Йоху! А так нравится?

Удовлетворенно оглядывался, лицезрел творение собственных черных подошв на белом холсте. И только удостоверившись, что на всем пути его следования природная милота рождественского утра безвозвратно испорчена, Константин немного успокоился.

Редкие встречные прохожие, завидев издалека озорную фигуру крепкого мужчины в форменной одежде, предпочитали сразу же перебежать на другую сторону улицы.

Учитывая, что сегодня он вышел из дому чуть раньше обычного, Константин не спеша, размеренным шагом подошел к колонии. На воротах крупными трафаретными буквами обозначалось: «Исправительная колония № 13», и большим красным шрифтом: «РЕЖИМНАЯ ТЕРРИТОРИЯ». Дернув за ручку металлической калитки, Константин оказался в небольшом проходном помещении вахты. За стеклом каморки дежурного сидел задремавший старичок, осужденный-бесконвойник Полуянов, в обязанности которого входило открывать-закрывать ворота и убирать прилегающую территорию. Дверь за спиной Константина хлопнула, и бесконвойник вскочил как подорванный.

– Здравствуйте, гражданин начальник! – выпалил бесконвойник.

Глаза осужденного испуганно моргали, рот ощерился в беззубой приветливой улыбке, фигура согнулась в угодническом полупоклоне. Битый временем старик боялся всех без исключения людей в погонах.

– Не спать, волчье племя! – рявкнул Константин и прошел через проходной коридор вахты в просторный двор колонии.

Справа от него располагались хозяйственные помещения, склады и гараж. Слева – два ведомственных двухэтажных дома со служебными квартирами для семейных сотрудников и двухэтажное административное здание учреждения. Сотрудники колоний работают как бы на два офиса. Один – непосредственно в зоне, среди осужденных, а другой – за колючей проволокой, среди свободных людей. За зоной находятся штаб, актовый зал, столовая для сотрудников, канцелярия и спецчасть с секретными документами, кабинеты начальства и оперсостава, комнаты хранения оружия и кое-что другое. Кабинеты и помещения в самой зоне существуют как бы с оговоркой. Типа здания посольства во вражеской стране. В них можно весьма комфортно разместиться, работать и даже ночевать при суточном дежурстве, но в случае бунта их, возможно, придется покинуть. Тогда ничего из находящегося в данных помещениях не должно быть использовано врагом против вас.

Указанные здания размещались с трех сторон широкого квадратного плаца. С четвертой, фронтальной, стороны высились стены, увенчанные спиралями колючей проволоки и прожекторами. Окна зданий, встроенные в стену, и главный контрольно-пропускной пункт зарешечены толстыми железными прутьями, а где-то закрыты металлическими жалюзи. По центру стены в главном трехэтажном КПП – огромные раздвижные металлические ворота с примитивными противотаранными устройствами, а также небольшая лестница с глухой железной дверью в конце. Видимая простота металлических ворот и дверей вызывала неуместные мысли о легкости преодоления данных препятствий. Так же, как и видимая серость щербатого бетонного забора, совсем не похожего на крепостную стену.

Однако попытавшийся преодолеть столь, казалось бы, уязвимые преграды столкнулся бы с четырьмя рубежами инженерно-технических заграждений, построенных по принципу шлюза. Дверь перед тобой никогда не откроется, пока не закроется дверь за твоей спиной. А вот оказаться между двумя закрытыми дверями можно легко. И тогда некуда мышке деваться.

Поистине гениальный изобретатель придумал шлюз, но вряд ли он понимал, какой философский смысл оказался вложен в простой переход из одного физического состояния в другое. Пока ты не простишься со старым, двери нового не откроются. А если в этот момент окажешься во власти врагов, то они могут поместить тебя в безвременье.

Сотрудники ФСИН излишней эмоциональностью и склонностью к философствованию не страдают. Для них переход между мирами – это ежедневная рутина, порой по нескольку раз за день. Из мира свободы – в мир рабов. Из мира вонючих черных телогреек – в мир изысканных дамских духов и воздушных платьев.

Направо и налево, куда хватало взгляда, тянулась бетонная стена с колючей проволокой. Конца и края видно не было, лента стены скрывалась за другими зданиями, но Константин точно знал, что на концах забора стоят сторожевые вышки с часовыми. И у часовых в руках надежные автоматы Калашникова с тридцатью боевыми патронами. Он всегда помнил об этом. Это обстоятельство подспудно вселяло уверенность, особенно тогда, когда он, как положено, входил в зону без оружия. Дежурная смена пользовалась резиновыми палками, перцовыми баллончиками и наручниками. Опера старались обходиться умом и словом, чаще совсем даже не добрым. Иногда крепкой рукой. И только в крайних случаях спецсредствами. Однажды он оказался один перед двумя сотнями возмущенных зэков и сумел их утихомирить, но даже тогда где-то в глубине подсознания он помнил о часовых на вышках. И тяжелых маслянистых патронах с остроносой пулей и красным ободком, в надежде на освобождение выглядывающих друг за дружкой из узкого окошка снаряженного магазина. Будучи курсантом, он сам зарядил бесчисленное количество патронов в караулах и на стрельбах, поэтому мысленно и тактильно представлял эту картину в мельчайших подробностях. Патроны годами живут в ожидании полета в тесных коробках и масляных цинках. Мечтают попасть в магазин, ведь это уже так близко к цели, совсем рядом со стволом. А когда наконец получают свободу, то взрываются от радости и оглашают окрестности победным криком. ТА! – первый пошел. ТА-ТА-ТА! – следом дружная компания.

Константин даже остановился посреди плаца от удовольствия при внезапном воспоминании. Он ясно увидел себя на стрельбище. Брезентовая плащ-палатка расстелена на земле, рядом вскрытый цинк с патронами и АКМ. Константин участвовал в обеспечении больших стрельб, и по окончании прапорщик выдал оставшийся цинк особо отличившимся курсантам. Каждый набирал патроны пригоршнями, самостоятельно снаряжал магазины и стрелял сколько душе угодно на пустынном стрельбище. Умелыми движениями он вдавливал большим пальцем патроны в магазин до легкого щелчка, так каждый патрон нажимал на собрата и прогибал пружину до полной зарядки. Затем, защелкнув магазин, Константин взял автомат на изготовку и прицелился в ростовую мишень. Черный силуэт человека. Навел мушку по центру. Затаил дыхание. Плавно нажал на спуск. ТА! – одиночный выстрел. ТА-ТА! – короткая очередь. Он видел, как в черном силуэте появлялись маленькие белесые дырочки, а за мишенью пули, пробившие бумагу и фанеру насквозь, взрыхляли фонтанчики пыльной земли. Он любил стрелять и умел хорошо это делать. ТА-ТА-ТА-ТА – волшебной музыкой прокатились приятные воспоминания.

Оглядевшись, Константин внезапно заметил, что плац абсолютно лишен снежного покрова. Везде, куда бросал взгляд, на территории ИК № 13 снега не было. Вся эта белая мутотень осталась за воротами учреждения. Здесь царил режим и порядок. На твердых ногах, уверенной походкой Константин направился к главному КПП. Он ощущал себя великолепно, улыбнулся и промолвил от избытка чувств:

– Ну как же хорошо!

Забежав по лестнице, он позвонил в звонок, и глухая металлическая дверь отворилась с громким жужжанием электрического замка. Константин зашел в тамбур КПП и захлопнул за собой тяжелую дверь. Перед ним находился второй рубеж в виде прочной решетчатой стены с калиткой, сваренной из толстых железных прутов. Красные плакаты предупреждали: «Проход через КПП не более трех человек» и «Внимание! Необходимо сдать на КПП оружие, средства мобильной связи, фото-, аудио- и видеозаписывающую аппаратуру». Сквозь железные прутья прямо и чуть правее виднелось зарешеченное стекло дежурного по КПП. Самого дежурного видно не было, только падающий из окна электрический свет, но Константин точно знал, что дежурный его прекрасно видит через специальное зеркало и на мониторе системы видеонаблюдения. Константин взялся рукой за прут калитки и легонько дернул, закрытый затвор чуть клацнул, и дежурный нажал на кнопку электрического замка. Раздалось привычное жужжание, и Константин открыл и закрыл за собой тяжелую скрипучую дверь. Оказавшись перед окном дежурной по КПП, он широко улыбнулся знакомой девушке – сержанту ФСИН:

– Доброе утро, Людочка!

– Доброе утро, Константин, – улыбнулась она в ответ.

Далее произошел привычный ритуал. Константин отдал служебное удостоверение и мобильный телефон, а взамен услышал номер ячейки, который нужно было назвать при выходе. Тогда дежурный возьмет удостоверение и проверит личность сотрудника, прежде чем позволит ему покинуть учреждение. Нехитрая процедура исключала выход нежелательного лица по чужим документам. Поочередно зажужжали еще одна решетчатая дверь и еще одна глухая железная, и Константин оказался в зоне. Вдохнув знакомый специфический запах, опер сбежал по ступенькам крыльца и оказался перед забором из железных прутьев и колючей проволоки. Нажал звонок, услышал привычное жужжание, калитка распахнулась, затем захлопнул ее за собой с металлическим лязгом. Вот теперь он точно в зоне.

Одноэтажный штаб администрации ИК № 13 встретил радушно. Дневальный штаба, осужденный Фан, ожидал в коридоре, из каморки дневальных доносился звук новостей от работающего телевизора.

– Доброе утро, гражданин начальник! Вы сегодня рано.

– Доброе, Фан. Сделай чаю.

Константин открыл ключом дверь своего кабинета и зашел внутрь. На двери висела табличка: «Оперативный отдел – Константин Юрьевич Феб».

Константин снял и повесил верхнюю одежду в шкаф. Сел за рабочий стол и щелкнул пультом телевизора, висевшего в углу кабинета на кронштейне. Экран зажегся на канале местных новостей.

Через секунду в кабинет бесшумно зашел Фан. Он был одет в мягкие войлочные тапочки и ступал быстро, но осторожно. Хозяйственный дневальный принес крепкий чай в граненом стакане и холодную котлету на куске хлеба в тарелочке. Чай в штабе подавали исключительно в граненых стаканах и никелированных подстаканниках, как в РЖД, но с гербами СССР.

– Котлеты столовские остались. Вдруг вы без завтрака, – сказал Фан.

– Спасибо! Весьма кстати, – Константин радостно потер ладони.

Фан исчез так же неуловимо, как и зашел.

В дверь постучали, и в кабинете появился осужденный, нервно сжимающий в руках черную пушистую шапку-ушанку.

– Разрешите, гражданин начальник? Осужденный Бахусов Денис Александрович, пятый отряд, по личному.

– Чо надо?

– Отпустите в отпуск на два дня, пожалуйста. Отец умер.

Константин со звоном размешал ложечкой сахар в стакане и прихлебнул горячий чай. Крепко заваренный, темно-рубиновый.

Нервными руками Денис выкрутил ворсистую шапку в тугой завиток и, набравшись смелости, попросил:

– Положено ведь. Крайние обстоятельства. Похороны.

– Кому положено, а кому-то наложено, – ответил Константин.

Острые и цепкие глаза опера посмотрели так сурово, что Денис сразу понял – удачи не видать.

– Напомни, Бахусов, сколько тебе наложил за твои подвиги наш самый гуманный суд?

– Семь лет, – ответил Денис с унылой ухмылкой.

– Вот! У тебя за душой – кража, грабеж и хулиганка. У твоего кореша – убийство, у другого – тяжкие телесные. Тот – изнасилование. Каждый третий – наркоман. Вы все отбросы общества, Бахусов. Вас сюда определили отбывать наказание и перевоспитываться. Ты уже перевоспитался?

– Я стараюсь, – Денис пожал плечами.

Константин хохотнул коротко и зло, а потом посмотрел презрительно. Денис поежился, но продолжил:

– Гражданин начальник, мне осталось всего полгода сидеть, то есть отбывать наказание. Я точно не сбегу, смысла нет. А так хоть попрощаюсь с родителем.

Рожа Дениса была чрезвычайно скорбная, того и гляди слезы побегут из глаз. Преисполненный чувств, он подошел к самому столу опера, прижимая к груди измятую шапку. Константин откусил бутерброд с котлетой и запил чаем, а затем пробубнил, жуя и зажмуриваясь от удовольствия:

– Чо ты тут исполняешь? За почти семь лет отец ни разу тебе ни письма, ни посылки, ни свиданки.

– Ну так отец все-таки, какой ни есть, а проститься надо. Очень надо! – умолял Денис.

– Ну все, концерт окончен. Давай, до свиданья! Я вообще в отпуске с завтрашнего дня, – махнул рукой опер.

На местном канале теленовостей началась реклама, и, как водится, для рекламы существенно прибавили звук. Громкая чарующая музыка сопровождала искрящиеся символы знаков зодиака, вращающиеся в неведомом танце по экрану телевизора. Константин и Денис резко обернулись на звук и дружно уставились в голубой телеэкран.

– Колдунья в седьмом поколении. Победитель «Битвы экстрасенсов», тринадцатый сезон. Ясновидящая Черная Мамба! – возвестил торжественный закадровый голос.

На экране появилось нечто черное, женского пола, настолько пугающее, что Константин с Денисом разом вздрогнули. Бледное, как саван покойника, лицо. Длинные прямые черные волосы и треугольная челка, подчеркивающая линию бровей. Глаза густо обведены черной тушью в виде полумаски, а вместо бровей – темные пунктиры блесток. На белом фоне глазных яблок сверкали черные зрачки с пристальным взглядом. Но самым ужасающим был рот. Точнее, грубая черная горизонтальная линия с крупными вертикальными стежками, словно мертвецу разрезали рот от уха до уха и потом небрежно зашили.

– Твою же мать, – вырвалось у Константина. Рука дрогнула, и ложечка звякнула в стакане с недопитым чаем.

– ВЫ! Вы, неверующие ни в Бога, ни в черта, ни в загробный мир, ЗНАЙТЕ! Истину вам говорю! Умершие души говорят со мной, делятся секретами, рассказывают все о вас, – замогильным голосом возвестила Черная Мамба.

Колдунья наклонилась ближе к камере, словно старалась заглянуть за экран и увидеть зрителей. При этом стало видно, что Черная Мамба – это симпатичная девушка, но с чрезвычайно смелым гримом. Оголилось ее левое плечо, и стала видна татуировка. Фигурка смешного человечка в колпаке, пронзенная мечом. Денис выронил шапку на пол, торопливо поднял и вновь уставился на ее татуировку.

– Все вижу в ваших душах. Ничего не скрыть, – Черная Мамба откинулась в кресле и положила руку на хрустальный магический шар на своем столе.

– Даже по фотографии найду пропавшего человека. Живого или мертвого. Сниму порчу и приворот. Предскажу судьбу.

На экране появились цифры телефонов и адрес офиса колдуньи.

– Запись по телефону. Индивидуальный подход. Гибкий тариф. Возможность дистанционного сеанса по WhatsApp, Skype, Zoom. Оплата Сбербанк-Онлайн, Qiwi-кошелек, принимаю биткоины, – деловито протараторила колдунья со знакомой офисной интонацией.

Экран погас, Константин бросил пульт от телевизора на стол с нескрываемым раздражением.

– ВО! Вот кого вам надо, гражданин начальник, на службу принять. Всю преступность изничтожите разом! – засмеялся Денис.

– В наших рядах всякой заграничной нечисти не место! Сами разберемся, нас этому учили, – заявил опер.

– Ага, она бы вам, гражданин начальник, точно подтвердила, что меня надо отпустить в отпуск. Очень вас прошу, – взмолился осужденный.

Константин молча отодвинул стакан с чаем и, насупившись, уставился на просителя. Было видно, что Денис порядком ему надоел и в ближайшее время стоит ожидать жесткого ответа.

– А вы, гражданин начальник, не заметили, что за татуировка у нее на плече? Кого пришили? – защебетал Денис.

– И вообще, жуткая же баба. Черная Мамба! Я прям обалдел, аж во рту пересохло. Можно горло промочить? – Денис с невинным лицом протянул руку к стакану с чаем.

Через секунду резиновая дубинка ударила по протянутой руке. Реакция Константина была мгновенной, а спецсредство в виде палки резиновой всегда было под рукой.

– Ты чо, зэк, ополоумел? Убрал грабли быстро! – Константин вскочил.

– Простите, гражданин начальник, забылся, замечтался. Детство вспомнил. В поезде с родителями. Вот такой же чай в подстаканнике и котлетка. Извините, – Денис отступил и выставил беззащитные ладони перед собой.

– Мне насрать на твои воспоминания и мечты! Здесь зона, а не детский сад, и ты не малыш. Напакостил – отвечай. Пощады не будет. Пшел вон, пока дубиной по башке не получил! – взревел Константин.

Денис юркнул за дверь, а Константин бросил дубинку и сел за стол. Пить чай расхотелось.

6

Отодвинув стакан с чаем и тарелку с котлетой в сторону, Константин расчистил место на столе. Затем достал из кармана бумажник, раскрыл его и вытащил фотографию дочери. На снимке, сделанном в детском садике, Аполлония была, как всегда, серьезной, несмотря на игрушку в виде веселого клоуна в руках. Воспитатели всем детям предлагали выбрать любимую игрушку для фотографирования, но Аполлония категорически отказалась. Заявила: «Это глупо. Если нужно сфотографировать детей, то зачем нужны игрушки? К тому же у меня нет любимых, я ко всем игрушкам отношусь одинаково. Ведь это всего лишь предметы». Воспитатели настаивали, мол, так положено и заведено, фотографии детей с игрушками в руках выглядят мило и больше нравятся родителям. «Ну, если это так нужно моим родителям», – Аполлония благосклонно согласилась и взяла в руки первую попавшуюся игрушку, оказавшуюся веселым клоуном. А вот улыбнуться ее не заставили никакие уговоры воспитателей. Фотограф пытался рассмешить девочку, корчил рожи, шутил невпопад, сюсюкал, но все тщетно. Аполлония смотрела слегка презрительно и немного надменно на окружающих взрослых. Словно не она, а они были наивными детьми. Так и остался этот взрослый взгляд у дочки на детской фотографии.

Константин прислонил фотографию к настольному канцелярскому набору производства местного зоновского деревообрабатывающего цеха и прилег на стол, положив подбородок на скрещенные ладони. Он всматривался в лицо дочери, пытался понять, что происходит в ее голове и почему она взрослая не по годам.

– Я сделаю все, чтобы ты улыбалась, – прошептал он дочери.

Внезапно заверещал телефон внутренней связи, стоящий на столе. Успело прозвучать четыре противных звонка, прежде чем Константин нехотя взял трубку.

– Константин Юрьевич, звонил хозяин, он скоро будет и просил тебя через тридцать минут зайти к нему, – раздался голос дежурного.

– Принял, – ответил опер и убрал фотографию в бумажник.

Надев бушлат и шапку, он двинулся в обратный путь – за зону. Вновь решетчатые заборы и лязгающие калитки, жужжащий электрический замок, озвучить на КПП номерной пароль, забрать удостоверение и мобильник. Опять решетки, калитки, лязг металла и назойливая трель открывающихся запоров. Вот Константин уже на воле и вдыхает полной грудью свежий воздух. Расстояние всего ничего, а воздух сразу стал чище и приятнее.

Не теряя времени, Константин прошел в кабинет оперативного отдела, находящийся в здании штаба на втором этаже. В просторном кабинете четыре рабочих стола, компьютеры, кофеварка, диван и телефоны с городской и междугородней связью. Плюхнувшись в кресло, Константин включил компьютер и, пока техника приходила в рабочее состояние, снял верхнюю одежду. Наконец на экране монитора появилось окно поиска, и Константин ввел запрос: «Посещение вотчины Деда Мороза». Быстро полистал рекламу турфирм, предложения гостиниц и отзывы туристов. Набрал номер телефона с мобильного.

– Здравствуйте, единая служба бронирования слушает, – ответил приятный женский голос.

– Доброе утро. Мне нужна гостиница. Двое взрослых и ребенок пяти лет с посещением Деда Мороза.

– Какие даты вас интересуют?

– Ближайшие. В Рождество.

– К сожалению, вы опоздали. Все гостиницы Великого Устюга переполнены. Могу предложить только после праздников.

– НЕТ. Девушка, милая, очень вас прошу. Мне ОЧЕНЬ нужно, ради ребенка. Понимаете, дочь моя совсем не улыбается и не смеется НИКОГДА. Мы уже всех врачей и психологов обошли. Вот я и решил свозить ее в сказку. Может быть, случится волшебство? – умолял Константин с надеждой в голосе.

Девушка помолчала немного и затем ответила с сочувствием:

– Это очень трудно сделать, но я попробую. Ждите звонка.

– Пожалуйста, буду вам благодарен.

Константин подошел к зеркалу, поправил форму и прическу. Затем посмотрел на часы – еще оставалось немного времени. Он достал рабочий ежедневник и положил на край стола. К начальству необходимо прибывать с видом деловым, готовым получить важное поручение, а значит, его требуется записать в точности, как скажет лицо, облеченное властью. Только поверхностный человек позволяет себе заходить в кабинет руководителя с пустыми руками, а к таким недальновидным людям Константин себя не относил. Он давно поставил перед собой цель достичь карьерных высот, и где-то далеко за облаками ему светили, как маяки, генеральские звезды.

Выждав отмеренное время, Константин взял ежедневник и уже вышел за дверь, как раздался звонок мобильного телефона. Он торопливо зашел обратно и снял трубку.

– Алло, молодой человек, нашла! Есть один номер для вас с дочкой на два дня. Я выслала вам ссылку, надо пройти по ней, зарегистрироваться и оплатить. Только срочно, иначе уйдет, – сказал знакомый голос.

– Спасибо вам огромное! – возрадовался Константин.

Потом он шел по коридору и на ходу оплачивал гостиницу, благо в наше время личный офис и индивидуальный банк имеется в каждом приличном смартфоне. Закончил прямо перед дверью начальника ИК № 13 полковника Аптуса Владимира Владимировича. Кивнул секретарю, выровнял дыхание, убрал мобильник в карман и, постучав, вошел в кабинет.

– Разрешите, Владимир Владимирович?

– А-а-а, Костя, заходи, присядь, – ответил начальник.

Полковник Аптус был уже человеком в возрасте, но довольно крупным и сильным. За своей физической формой следил и сдавал нормативы вместе со всеми сотрудниками. Мог честно подтянуться десять раз на перекладине. Характер у него был жесткий, требовательный, но справедливый. По крайней мере, так думал Константин.

Опер сел к приставному столику. Сам полковник расположился за большущим рабочим столом со стопками бумаг и отчетов, в центре которого возвышалась декоративная деревянная крепость с башенками и бойницами. Так лагерные умельцы оформили оригинальный письменный прибор с перекидным календарем, бумагой для резолюций, дюжиной остро отточенных карандашей в каждой башенке.

– Есть одно ответственное задание, и доверить его могу только тебе.

– Слушаю внимательно, – Константин раскрыл ежедневник и приготовился записывать.

– Вот документы по краткосрочному отпуску сроком на двое суток осужденного Бахусова Дениса Александровича. Конвоировать его на похороны отца будешь ты.

Полковник бросил несколько скрепленных документов через крепостную стену, и бумаги глухо шлепнулись перед Константином. Он тупо уставился в документ, не в силах вымолвить ни слова.

– Что застыл, иди исполняй, – голос полковника прозвучал издалека, как будто в тумане.

Константин наконец смог оторвать взгляд от документа и посмотрел на полковника, тотчас в голове переключился неведомый тумблер – и он вышел из оцепенения.

– Товарищ полковник, да какой отпуск, какого отца? Бахусов еще тот персонаж, аферюга натуральный. Не может это быть правдой! – горячо заговорил Константин.

– Зато дядя у него вполне реальный и уважаемый человек. Я с ним сегодня утром встречался. Он сильно попросил за непутевого родственника. Так сказать, единственная, но ОЧЕНЬ ценная услуга.

– А почему я? Может, лучше отдел режима отработает или рота охраны? Я правда не могу, – взмолился Константин.

– ТАК! – полковник прихлопнул ладонью по столу, – приказы не обсуждают!

В наступившей тишине было слышно, как сопит насупившийся опер. Полковник поглядел на него, сменил гнев на милость и сказал:

– Костя, ну кого же мне послать, как не тебя? Рождество на носу. Эти черти напьются и чего-нибудь еще сотворят. Ищи потом, свищи осужденного Бахусова.

– Владимир Владимирович, понимаете, я с дочкой к Деду Морозу. Уже гостиницу оплатил. Ну не могу я, – проговорил Константин тихо.

– Да я тебе потом неделю отгулов дам. Съездишь, когда захочешь. Январь весь впереди. Дед Мороз, эка невидаль.

– Не могу, – прошептал Константин.

– Поедешь! Я сказал. Я тоже не могу отказать человеку оттуда, – полковник ткнул указательным пальцем в небо.

– Нет. Не поеду. Хоть режьте. Для меня важно сейчас, чтобы дочь поправилась, – твердо заявил Константин и встал по стойке смирно.

Полковник встал из-за стола и подошел вплотную к Константину. Глаза в глаза. Положил руки оперу на плечи и легонько его встряхнул.

– Дочка твоя жива и здорова. Ну, не смеется. С кем не бывает? Отправим ее в центральный госпиталь в Москву, а летом – в санаторий на Черное море. Обещаю. А ты соберись, давай без истерик.

– К Деду Морозу, – полковник смешно, по-бабьи, запричитал, – загадать желание, а вдруг сбудется! Тьфу! Офицер, а в сказки веришь.

После шуток полковника Константин сразу обмяк и потерял внутреннюю опору. Прежнее отрицание показалось ребячеством, несерьезной глупостью. Полковник тем временем прошел за свое рабочее место, сел и спокойным голосом объявил:

– Я тебе ДОВЕРЯЮ, потому что с отцом твоим вместе службу начинал. Ты парень вроде крепкий, так что сопли подбери. Дело надо делать, дело. Понял?

– Так точно, – отчеканил Константин.

– А раз понял, ВЫПОЛНЯТЬ! – приказал полковник.

– Есть выполнять! – ответил Константин с вернувшейся уверенностью и забрал документы Бахусова со стола.