Читать книгу: «Кавказская жемчужина», страница 2

Карина

Оказывается, все было уже решено и даже даты определены. Через неделю нам предстояло лететь в Грозный на знакомство и сватовство. Мне было велено за эту неделю уладить вопросы с сессией, которая была в самом разгаре. Что можно, я должна была сдать экспромтом, остальное оставить на осень. Еще две недели выделили на подготовку к свадьбе. Было решено в один день провести и никах, и официальную регистрацию в ЗАГСе, что было нетипичным. В ЗАГС обычно ходили намного позже. Но тут на кону стояли большие деньги, как я позже услышала краем уха, поэтому нужно все укрепить официально по законам Российской Федерации. Вот так скоропалительно отец продал меня абсолютно незнакомому мужчине. Я погрузилась в апатию и меланхолию. С отцом и матерью практически не общалась. Алия выступала буфером между нами и периодически передавала мне какую-то информацию. Сватать меня придут не только старшие родственники от семьи жениха, как это было принято по обычаю, но и сам ОН. Наши родители решили, что это прекрасный повод нас познакомить, обсудить махр (подарок от жениха невесте) и обговорить все нюансы по свадьбе и нашей дальнейшей жизни. Времени соблюдать все каноны не хватало, поэтому по обоюдному согласию сделать планировали все по-свойски.

В день икс меня обрядили в длинное атласное платье цвета топленого молока, собрали волосы в прическу и поставили у специально украшенной по этому случаю стены. Меня тягали как куклу. Наряжали, расчесывали, водили за руки из комнаты в комнату. Своего дома в Грозном у нас не было, так что мы остановились у брата отца. Мой дядя был человеком зажиточным и уважаемым, на огромной территории с несколькими домами разместились многочисленные родственники с нашей стороны. Его дочери вместе с моей сестрой ворковали надо мной с самого утра, наверняка мечтая оказаться на моем месте. Для чеченской девушки ведь нет ничего важнее удачного замужества. Они мне все уши прожужжали про моего будущего мужа: одна видела его несколько раз на свадьбах родственников, вторая знает его как брата подруги. И весь он такой восхитительный и недоступный, и только мне привалило счастье стать его женой. Я слушала их и понимала, какая колоссальная пропасть между нами – да и между нашими мировоззрениями. Почему так произошло? И кто виноват – родители? Но мать старалась нас воспитывать в рамках религии и канонов, и с Алией у нее все получилось, а я оказалась белой вороной.

Сестры подвели меня к стене и встали по бокам. Родители тоже присоединились. На улице поднялся шум и гам, двор стал заполняться машинами. Кто-то сигналил, извещая о прибытии жениха и его свиты. В дом стали заходить люди и заносить подарки для невесты, коробки, пакеты, даже сундуки. Все подарки, от сладостей до золотых украшений, были красиво упакованы, перевязаны золотыми лентами. На мой вкус сильно вычурно, но по чеченским меркам – шикарно.

Последним зашел ОН. По правилам я должна была кротко стоять, потупив взгляд в пол, но решила свою беду встретить с гордо поднятой головой. Мать охнула, родственники зашептались, отец нахмурился. Плевать!

Рустам зашел уверенной походкой самца-победителя, неся в руках огромную корзину с белыми розами. Лишь через пару секунд я его узнала. Это же мужчина из клуба! Тот, который стоял со мной на крыльце и пытался познакомиться. Я не смогла вовремя взять себя в руки, поэтому все изумление отразилось на моем лице. Глаза округлились, рот приоткрылся во вздохе. Он нагло смотрел на меня и улыбался. При свете дня я могла рассмотреть его получше и уже более пристально. Типичная внешность кавказца. Черноволосый, кареглазый, крупный. Но не екнуло… Улыбка красивая, наглая. Уверен, что все в его руках и будет так, как хочет он. Я не выдержала его взгляд, проиграла первую же битву. Опустила глаза ниже, на широкую шею в расстёгнутом вороте рубашки. Он встал рядом со мной, и все родственники зашумели: кто-то переговаривался, кто-то обменивался поздравлениями.

Все прошло как в тумане. Помню, когда спросили, что я хочу на махр, я опять посмотрела на него и долго молчала. Девушки всегда просят машины или золотые украшения, а кто-то даже квартиры и участки. Что-то материальное, что будет принадлежать именно жене. По его лицу я прочитала: что бы я ни попросила, он купит без проблем. Родственники ждали моего ответа, чтобы стать свидетелями обещаний жениха, а мне хотелось просто стереть самодовольное выражение с его лица.

– Я хочу, чтобы мой муж подарил мне жемчужное ожерелье, – начала я, и все закивали.

Сестры сидели с удивленными лицами, думая, что я просчиталась и попросила ничтожно мало. Рустам как будто тоже слегка удивился, но кивнул.

– Но не простое! – продолжила я. – Это ожерелье он должен сделать своими руками. Собрать все жемчужины из раковин со дна моря и нанизать их на нитку сам – в знак нашей любви и крепкой семьи. – Я невинно улыбнулась и посмотрела на будущего мужа.

Мне пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос. Наглую улыбку с лица Рустама как ветром сдуло. Глаза потемнели, он наклонил голову и посмотрел на меня исподлобья.

– Сделаешь, Рустам? – спросил кто-то из старших.

– Сделаю! – ответил он, пригвоздив меня взглядом.

Карина

На следующий день мама сказала, что Рустам попросил у отца встречи со мной. Мы были помолвлены и могли проводить время вдвоем, однако я не хотела оставаться с ним наедине, о чем и сообщила матери. Если хочет, пусть приезжает в наш дом – там и увидимся. Не знаю, как он отреагировал на мои условия, но все-таки приехал. По правилам он сначала посидел за столом с мужчинами, они пообедали и выпили чаю. Потом пригласили меня, и мы могли побыть относительно наедине, но я попросила передать Рустаму, что жду во дворе, а сама пошла в зону летней кухни, где сновало много народу. Помощницы готовили еду на вечер, а несколько мужчин перекладывали плитку во дворе. В общем, было шумно и многолюдно. Вдобавок фоном на весь двор играла восточная музыка. Я села на лавку и стала заплетать косу, никакую инициативу и любезность я проявлять не собиралась. В глубине души надеялась, что я его разочарую и он откажется от свадьбы, хотя понимала, что это маловероятно. Рустам появился из-за угла дома, обвел двор глазами и, увидев меня, направился в мою сторону. Я мельком глянула на него и отвернулась. Он опять был недоволен, и я догадывалась чем: он хотел остаться со мной наедине, а место свидания этому не соответствовало даже близко. Он сел рядом, на меня пахнуло дорогой туалетной водой. Рустам смотрел на меня, а я – на троих детей, которые играли в двух метрах от нас.

– Карина, я понимаю, что ты не в восторге от скорого замужества, но нам нужно узнать друг друга получше. А если ты не пойдешь мне навстречу, мы не сблизимся ни на шаг.

– Зачем тебе это надо? Все уже решено. Все вы заработаете огромные деньги на этой сделке. Можешь не утруждаться и не пытаться играть влюбленного жениха.

– Мне это нужно хотя бы потому, что я хочу нормальную семью.

Я засмеялась и резко повернулась к нему.

– Нормальную – это какую? Где люди любят друг друга? Я напомню тебе: сейчас ты совершил сделку купли-продажи, где в моем лице приобрел право на два торговых центра. Вот и все. На большее можешь не рассчитывать.

В момент озвучивания этой истины опять стало очень горько и противно. Я встала и ушла в дом. Он не останавливал. Что это? Наивность с его стороны или такая огромная самоуверенность? Он действительно думал, что сможет расположить меня к себе? Что мы проведем пару встреч до свадьбы и я смирюсь?

Позже я убедилась, что именно так он и думал. Рустам опять отпросил меня на свидание, но в этот раз, видимо, был уверен, что все продумал, и позвал в кино. Но, когда он заехал за мной, я вышла из дома с Алией, сказав, что сестренка тоже давно хочет посмотреть этот фильм.

Я поняла, что портить ему настроение становится моей единственной забавой, которая хоть как-то поднимает мне настроение в последние дни. И чтобы добить его, я села назад вместе с сестрой.

Весь сеанс я почти физически чувствовала, как кипит Рустам. В фильм он наверняка даже не вникал.

На обратной дороге жених попросил меня сесть вперед, но я демонстративно заняла сиденье за ним и закрыла дверь.

Выносить накаленного Рустама в закрытом пространстве было тяжело, и я поблагодарила Аллаха, когда мы въехали во двор дома. Алия, которая весь вечер находилась меж двух огней, выскочила из машины, даже не попрощавшись, и полетела в дом, подальше от нас. Мы с Рустамом вышли из машины одновременно, и я, не ждавшая опасности на своей территории, охнула от неожиданности, когда он заблокировал меня, поставив две руки на машину. Я оказалась в ловушке, прижатая спиной к двери большого «Лексуса». Наши тела не соприкасались, но находились в недозволенной близости.

– Карина, я верю, что у нас может быть все хорошо, но своим поведением ты только усугубляешь ситуацию, – сказал он довольно спокойно, и я попыталась представить, каких усилий ему это стоило.

– А я не верю. Знаешь почему? Потому что я видеть тебя не могу. Я ненавижу вас всех. Я никогда тебя не полюблю, ты мне даже не нравишься! – выплюнула я ему в лицо больную правду, сидящую внутри.

– А ты мне нравишься, даже слишком. – С этими словами он поднял свою руку к моему лицу и хотел костяшками дотронуться до щеки, но я дернулась и отвернула лицо.

– Не трогай меня, ты мне еще не муж! – схватилась я за обычаи как за спасательный круг.

Рустам хмыкнул и уронил руку. Молча отступил на шаг и пропустил меня к дому.

Я не врала. Я никогда не смогу полюбить этого мужчину. На физическом уровне он не был мне противен. Я понимала, почему другие девушки так краснели в его присутствии, – он и правда обладал брутальной харизмой и обаянием. Красиво и дорого одевался, от него всегда приятно пахло. Возможно, если бы нас просто познакомили и отдали на волю судьбе, между нами, не исключаю, могли разгореться истинные чувства. Но после того, что произошло, и к нему, и к отцу я испытывала только ненависть. Никогда не прощу им обоим того, как они поступили со мной.

Рустам пропал на несколько дней, но о себе забыть не давал. Присылал цветы и сладости. Знаю, что приезжал к отцу, но меня не позвал. Наверное, его задели мои слова. Ну и пусть, мои чувства никого не волнуют, почему я должна беспокоиться о его? День свадьбы неумолимо приближался, и я готова была лезть на стену. Уже начали съезжаться приглашенные со всех уголков республики и куча гостей из Москвы. За столько лет жизни в столице с обеих сторон накопилось много знакомых. Планировалось человек восемьсот, не меньше. Еще бы – ведь роднились две влиятельнейшие чеченские семьи.

За пару дней до свадьбы мой жених опять позвал меня на свидание и предусмотрел, чтобы я точно оказалась одна. Он привез меня в видовой ресторан с террасой, на которой был накрыт один-единственный стол для нас. Начинался красивый закат, и все отливало теплым оранжевым светом.

Не будь я в своем унылом положении, я бы восхитилась. Все действительно было красиво и романтично.

– А что, скрипача не будет? – плеснула я яду, чтобы не было так приторно, и обернулась на Рустама.

Он стоял немного поодаль, засунув руки в карманы, и наблюдал, как я прохаживалась по террасе. Он сегодня был какой-то другой. Расслабленный, что ли. Или уставший. На нем была льняная рубашка с закатанными рукавами и темные брюки из похожей ткани, но более плотной.

– Если хочешь, будет. – Вот он, идеальный мужской ответ.

– Ты сделаешь все, что я захочу? – продолжала я прощупывать выносливость будущего мужа. Даже немного развеселилась.

– Да.

– Отпусти меня? – пошла я ва-банк, прекрасно зная ответ. А вдруг прокатит?

– Нет.

– Конечно, кто же упустит такие деньги, – сказала я с иронией, чтобы в очередной раз его задеть. Затем прошла к столу и села. Он промолчал и присоединился ко мне.

Не только Рустам был странный сегодня, себя я тоже не узнавала. Нервы были на взводе. Хотелось выть и сбежать. Из-за этого состояния я продолжила нести ахинею, даже не знаю, с какой целью – то ли чтобы позлить мужчину напротив, то ли чтобы попытаться очернить себя в его глазах и показаться непривлекательной. Когда к нам подошел официант, я попросила принести мне бутылку вина. Рустам, сделавший глоток воды в этот момент, поперхнулся.

– Ты что будешь пить? Или что-нибудь покрепче возьмем? – решила добить я и будущего мужа, и ошалевшего официанта.

– Здесь нет алкоголя. – проскрежетал он сквозь зубы.

– Жаль, тогда воды.

Я, конечно, пробовала алкоголь в своей жизни, но не употребляла его на постоянной основе. После того как парнишка отошел от нашего стола, я продолжила в том же духе.

– Вообще я люблю выпить винца на досуге с подружками. – Я облокотилась о стол и размахивала руками. – Надеюсь, ты не против, что я буду иногда гулять с подружками? И да, сразу обозначим, что покрываться я не буду, а после института планирую работать и строить карьеру. Ну и в целом вести светскую жизнь. – Я не заметила, как с иронии перешла на действительно важные для меня пункты. Рустам откинулся на спинку стула и внимательно слушал. Наверное, нужно было пояснить, где я шучу, а где нет. Но мужчина словил паузу после моего монолога и ответил:

– Тебе можно будет все – в рамках приличия и уважения ко мне и к религии.

Что это за ответ? Под него можно подстроить все так, как будет удобно ему, моему мужу. Меня такой ответ не устраивал. Рустам перевел тему разговора и стал рассказывать про ресторан, его историю, нахваливать кухню, но я слушала вполуха и опять погрузилась в мысли о своем мрачном будущем. В целом ужин прошел нейтрально. Я больше не хамила и не дерзила – Рустам все равно не велся на провокации. Да и, если честно, я устала. Какой в этом смысл?

На улице уже стемнело, горела только пара фонарей по бокам террасы и свечи на нашем столе. Рустам поднялся, сказал, что отлучится помыть руки. Я, оставшись в одиночестве, пошла к парапету, чтобы попытаться рассмотреть Ястребиную гору. Луна освещала рельеф красивого пейзажа. Находясь в своих мыслях, я не услышала, как подошел Рустам. Он положил руки на перила по бокам от меня и прижался своей грудью к моей спине. Я замерла и даже дышать перестала. Еще никогда в жизни чужой мужчина не касался меня. Жар от его тела передался мне, даже в горле пересохло. Он повернул меня лицом к себе, одной рукой обнял за талию, второй поймал мой подбородок, и не успела я и пикнуть, как он припал своими губами к моим. Я распахнула глаза и уперлась руками в его каменную грудь. Рустам прижал меня еще крепче и переместил вторую руку на затылок, одновременно пытаясь углубить поцелуй. Я замычала и попыталась протестовать, но сделала только хуже себе, так как разомкнула губы, и его язык оказался внутри. Боже, как он это делал? Я не поняла, как начала отвечать ему и даже поймала себя на мысли, что это приятно. Поцелуй был со вкусом черешни, которую мы ели вместо десерта. Рустам захватил мою нижнюю губу и с упоением ее посасывал. Через какое-то время я вывернула лицо и отняла свои губы от него.

– Что ты творишь? Нас увидят! – шептала я, пытаясь его оттолкнуть.

– Я всех выгнал, здесь никого нет. – Он продолжал зацеловывать щеки и шею.

– Не надо… пожалуйста… – умоляла я, почти хныча.

Он услышал. Оторвался и уперся лбом в мой лоб, тяжело дыша. Потом обхватил мою голову своими ладонями и заставил смотреть прямо ему в глаза.

– Я бы взял тебя в жены, даже если бы за тебя не дали и копейки. Я хочу ТЕБЯ, а деньги – это второстепенно.

Я промолчала. Рустам прошелся пятерней по волосам, приводя себя в порядок, взял меня за руку и повел из ресторана.

Дома я думала над его словами и вообще над тем, что произошло. Рустам перешел грань. Он уже считает, что я принадлежу ему. Его не волнуют мои чувства и внутреннее состояние, не волнует моя неготовность к глобальным переменам в жизни. Он захотел взять – он взял. Заклеймил. Но не это напугало меня больше всего. Я испугалась себя, реакции своего тела. Этот мужчина порабощал, а у меня было недостаточно сил противостоять. Я поняла, что могу сколько угодно кричать о своих желаниях, о своих мечтах и планах, но все будет, как захочет ОН.

***

Для меня было приготовлено два платья. Одно для никаха в традиционном чеченском стиле, второе, классическое, пышное, усыпанное стразами, для вечернего торжества.

С самого утра в мою комнату влетел вихрь родственниц и профессионалов по волосам и макияжу.

Часа через два, будучи полностью готовой, я посмотрела на себя в зеркало. Наряд из тяжелого белоснежного атласа был расшит золотой вышивкой по краям верхнего платья, подолу и широким рукавам, ниспадающим до пола. Шею плотно опоясывал воротник-стойка. Волосы были аккуратно собраны, а голову венчала маленькая шапочка с длинной летящей фатой. Очень красиво, но я не узнавала девушку с испуганными глазами в отражении. Это была не я.

Кто-то окликнул, сказали спускаться вниз. За мной приехал жених. Дальше все как в тумане. Помню глаза Рустама, когда он увидел меня. Зародившееся в первые секунды восхищение сменилось довольством и гордостью. Он выиграл по всем фронтам. Сам он был одет в национальный мусульманский пиджак из плотной ткани со стойкой. Жених улыбался и выглядел счастливым, а я шла, точно на эшафот, на котором умертвят меня как личность. Со стороны я выглядела как типичная кавказская невеста, скромная, неулыбчивая и ни с кем не общающаяся.

В мечеть мы поехали малым семейным составом. Только родители, мои и его, и наши сестры. Я думала о том, что вижу свою свекровь лишь второй раз в жизни, а ведь она теперь станет мне матерью. Какая она? Добродушной и радостной она не выглядела, но и отталкивающей не была.

Сегодня я уйду из своей семьи и войду дочерью в чужую…

Я не хочу, я не готова! Открыть бы сейчас дверь и бежать куда глаза глядят, но я сидела в машине, зажатая обеими сестрами с двух сторон. Психосоматика не заставила себя долго ждать. Я поняла, что начинаю задыхаться, пыталась вдохнуть полной грудью и не могла. Страх сковал все тело, на лбу появилась испарина. Я сжала руку Алии в панике, та с испугом посмотрела на меня и стала спрашивать, что случилось.

– Я хочу выйти, – прохрипела я одними губами.

– Остановиться? – подключилась сестра Рустама.

Я закивала, понимая, что теряю сознание.

Водитель, мой двоюродный брат Ислам, услышав наши разговоры, притормозил на обочине. Машина с родителями и Рустамом выехала немного раньше, поэтому нашу остановку они не заметили. Сестры помогли выйти, дали воды. Я прислонилась к кузову, тяжело дыша. Алия обмахивала меня и причитала, что это из-за жары. Марьям пыталась позвонить Рустаму – его еще здесь не хватало, – но не дозвонилась. Наверное, из-за предстоящего события он отключил телефон или вообще его не взял. Ислам предложил дойти до мечети пешком, оставалось метров триста, и ее башни было видно из-за угла. Сестры подхватили меня под руки, брат пошел рядом, охраняя, как коршун, нашу процессию, а я еще больше почувствовала себя невольницей, сопровождаемой конвоирами.

В мечеть меня ввели под белы рученьки и прямиком к имаму. Никах занял минут пятнадцать, спросили согласие каждого, утвердили махр и отпустили. Уже на улице все обсуждали мою бледность и то, что мне стало нехорошо, при этом ни один из моих ближайших родственников, включая новоиспеченных, не связал это с душевным состоянием. Мамы говорили, что я перенервничала, остальные грешили на жару. Рустам стоял с тревожным лицом – видимо, переживал, что сорву свадьбу. Банкет должен был состояться через пять часов, а до него планировалась фотосессия, потом переодевание – и прямиком в торжественный зал. Рустам властно прервал весь галдеж с причитаниями и сказал, что фотосессии не будет, потому что меня нужно отвезти домой, чтобы я отдохнула. За это я была ему благодарна и, когда он усаживал меня в машину, я сказала робкое «спасибо».

Дома мама напоила меня прохладным успокаивающим чаем с травами и помогла снять плотное душное платье. Я попросила оставить меня одну на пару часов, прикрываясь желанием поспать. Спать я не хотела. Я хотела бежать.

Еще когда на мне расстёгивали платье, мой глаз зацепился за паспорт на комоде, приготовленный для официальной регистрации сегодня вечером. Из загса госрегистратора пригласили прямо на мероприятие, где на глазах у всех должна была произойти процедура. Потом я посмотрела на свою сумку-тоут, с которой прилетела в Грозный: в ней я всегда возила все необходимое для перелета, книги, большие наушники и кошелёк со всеми картами, деньгами и документами. Налички у меня было не очень много, но на картах набралась бы пара сотен тысяч. Я все-таки не из бедной семьи, и отец меня баловал, поэтому удавалось не тратить все деньги подчистую. Неприметная одежда тоже имелась, прямо в комнате. План созрел в голове молниеносно. А то, что складывалось все, на первый взгляд, так удачно, придало мне сил и уверенности. Аллах услышал мои молитвы.

Я щелкнула замком на двери в комнате, кинулась к шкафу и натянула джинсы и черную толстовку с капюшоном. В сумку запихала пару трусиков и пару футболок, зарядку от телефона и паспорт. Открыла окно и выпрыгнула на задний двор. Я знала, что, если пробежать через весь фруктовый сад, на дальней стороне забора будет калитка – черный ход. Главное, не попасться никому на глаза. Впрочем, сегодня все были увлечены свадьбой, так что во дворе никто не работал и не вел хозяйственных дел. Я моментально вспотела от страха, но пониже натянула капюшон и со всех ног ринулась к деревьям. За калиткой перевела ненадолго дыхание и построила маршрут до ж/д вокзала. Пешком было идти минут тридцать. Драгоценные тридцать минут. Однако выбора не было. Лишь бы добраться, а там на ближайший поезд – и гори оно все огнем.

Ближайшим приличным пунктом назначения, куда отходил поезд, оказался Сочи. Хотелось бы в родную и знакомую Москву, но пусть будет так. Наверное, оно к лучшему. Пока все утихнут, нужно побыть подальше от дома и от родных. Я купила билет в женское купе и побежала снимать деньги в банкомате. Позже, свернувшись калачиком на верхней полке, я подумала о Рустаме и о том, какой позор ему предстоит пережить. Надеюсь, наши пути никогда больше не пересекутся, иначе мне не жить. При этой мысли по позвоночнику пробежал ледяной холод. Унижение кавказского мужчины можно смыть только кровью.