Читать книгу: «Заложники судьбы», страница 3

Пройдя прибрежную зону и уже готовясь вновь вырваться на бескрайние просторы океана, все находящиеся на палубе заметили, как из-за противоположной стороны острова вырисовываются контуры корабля, идущего им наперерез. Рельеф острова «Скорби» был весьма высок, что и позволило неизвестному судну до последнего момента оставаться сокрытым от их глаз. Капитан резко вскинул подзорную трубу и через мгновение резко опустив руку побледнел.

– Английский фрегат, – нервно вымолвил он.

Взволнованность капитана было легко понять – по воле злого рока «Везучий» оказался в незавидном положении, ибо ветер дул в направлении английского судна, и уйти в противоположную сторону не представлялось возможным. Осуществить разворот по ветру препятствовала слишком близко расположенная береговая линия и почти стопроцентная вероятность сесть на мель. Тягаться силами с боевым фрегатом было полным безумием по указанным выше причинам – «Везучий» был военным кораблем лишь условно. Оставался лишь один путь – необходимо успеть выскочить из ловушки, в которой они оказались, до того, как англичане успеют перерезать последний путь к спасению. На «Везучем» раздался сигнал боевой тревоги, и все спешно стали занимать места согласно штатному расписанию. Капитан, не произнося ни слова, покинул Рауля и устремился на капитанский мостик. Сердце Рауля бешено забилось, но это был не страх, а предвкушение сражения, его первого настоящего сражения.

Рауль буквально пожирал глазами английский фрегат.

– Какой красавец, – невольно вырвалось у него.

Безусловно, он множество раз видел военные корабли в бухте или на внешнем рейде, но все это было не то. Там они подобно диким зверям были заперты в клетку на потеху публике, а здесь дикое животное освободилось от оков и явило свою первобытную красоту и грацию. Неизвестно чем бы закончилось подобное любование, не успей «мистер суровость» резко оттолкнуть Рауля в сторону, опрокинув на палубу и накрыть собой, ибо за мгновение до этого раздался пушечный залп и десятки бомб, вырвавшиеся из недр 32 дюймовых пушек английского «красавца», устремились в сторону «Везучего» и весьма в некрасивой манере стали рвать на части его деревянную плоть, неся смерть и разрушения. Результат первого залпа был весьма плачевным. Почти весь правый борт французского корвета напоминал изгрызенную калошу, а часть пушек правого борта, были уничтожены или стали непригодны для стрельбы. Еще один успешный залп рисковал стать последним в жизни «Везучего».

Едва последние щепки осыпались на палубу, «мистер суровость» вскочил на ноги и убедившись, что с Раулем все в порядке, помог тому подняться. На корабле царила настоящая паника, которую никто даже не пытался пресечь.

– Куда смотрит капитан! – злобно прорычал «мистер суровость» и гневным взглядом окинул корабль.

– Пойдем малыш, – быстро бросил он Раулю, – нужно срочно найти капитана и помочь навести порядок, пока нас не отправили на тот свет.

В царившем хаосе казалось, только «мистер суровость» сохранил хладнокровие и самообладание. Заметив, что Рауль прибывает в полном оцепенении и растерянности, он схватил его за руку и потащил на капитанский мостик. Через мгновение они были на месте, и их взору предстала весьма печальная картина. Капитан, первый помощник и еще несколько офицеров лежали без признаков жизни, заваленные фрагментами обшивки корабля, а возле штурвала никого не было, что позволяло ему произвольно вращаться в разные стороны. «Мистер суровость» тут же бросился к штурвалу и облегченно выдохнул, рулевое не пострадало, значит сохранялись призрачные шансы на спасение.

Оставшиеся в живых члены команды, лишившись офицеров, впали в панику и стали неуправляемой толпой. Одни пытались спустить на воду шлюпки, другие в страхе забились по углам в надежде пережить атаку, а третьи открыто призывали выбросить белый флаг и сдаться на милость победителя.

Наблюдая за этой сценой с мостика, «мистер суровость» презрительно сплюнул: «Сухопутные крысы». Он обернулся к Раулю, который и сам не был образцом для подражания. Как и большинство команды, он никогда не участвовал в реальных боях, и теперь, оказавшись среди крови, разрушений и каждую минуту рискуя собственной жизнью, Рауль почувствовал оцепенение.

Понимая состояние своего молодого друга, «мистер суровость» подскочил к нему и как следует встряхнул за плечи: «Давай, малыш, твой звездный час настал».

– Что?! О чем ты говоришь?

– Только ты из всех оставшихся можешь заменить старшего офицера, – быстро ответил «мистер суровость».

Рауль находился в плену сомнений.

– Нет, у меня не получится, я всего лишь…

«Мистер суровость» снова бесцеремонно встряхнул его и пристально посмотрел в глаза.

– Доверься интуиции и чувствам, делай то, что подсказывает внутренний голос.

Весьма банальная реплика, но как ни странно она успокоила Рауля. Он почувствовал, как мандраж, охвативший его с началом атаки, начал отступать, а на смену пришли уверенность и хладнокровие, а также четкая картина дальнейших действий.

– Идем, – обратился он к «мистеру суровость», – нужно восстановить дисциплину и подготовиться к бою.

Его голос звучал твердо, а лицо превратилось в каменное изваяние, на котором не отражалось ни единой эмоции, кроме решительности и железной воли.

Рауль быстро спустился на палубу и оказался среди хаотично бегающих матросов, которые не обращали на него никакого внимания. «Мистер суровость» неотступно следовал за ним.

– Господа, – отчетливо и громко произнес Рауль, обращаясь к матросам, охваченных паникой, – капитан и первый помощник убиты, беру командование на себя, слушайте мой приказ…

Один из матросов, находившийся рядом с ним, грубо толкнул его плечом, проходя мимо. – Да пошел ты, щенок, я не собираюсь подыхать ради…

Он запнулся, не успев договорить до конца, и плавно начал оседать на палубу. «Мистер суровость» в этот момент резким движением руки извлекал шпагу из его тела, после чего второй рукой достал пистолет и, взведя курок, угрюмо окинул окружающих.

– Кто еще желает высказаться?

Остальные матросы замерли от неожиданности и боялись пошевелиться. Никто не горел желанием идти наперекор воле этого грозного человека. Наступил момент истины, когда искру паники можно было потушить лишь жесткой волей, либо она разгорится еще ярче и сожжет дотла все вокруг.

«Мистер суровость» склонил голову к уху Рауля.

– Вперед, малыш, они твои.

Рауль, приободренный подобной поддержкой, воспрял и расправил плечи.

– Зарядить оставшиеся орудия книппелями, право руля, идем прямо на них.

Матросы продолжали стоять в нерешительности.

– Вам что, нужно повторять дважды? – угрюмо рявкнул «мистер суровость» из-за спины Рауля и сделал выстрел в воздух. Других аргументов не требовалось, вся палуба моментально превратилась в муравейник, где каждый в соответствии со своими обязанностями кинулся исполнять то, что требовалось лично от него, дабы приказ Рауля в целом был исполнен.

– Потушить огонь, – директивно произнес Рауль к нескольким персонажам, которые продолжали стоять на месте, очевидно балансируя между остатками паники и необходимостью исполнить приказ. Получив четкое указание, они отбросили последние сомнения и влились в общую суету.

Убедившись, что дисциплина полностью восстановлена, «мистер суровость» убрал оружие и стремглав помчался к штурвалу.

– Я жду твоих распоряжений, малыш.

– Встаём перпендикулярно их борту и двигаемся прямо на них.

Рауль, не отрывая взгляда от английского фрегата, прищурил глаза.

– Нужно успеть до второго залпа.

– Будет сделано, – отчеканил «мистер суровость», хватая штурвал.

В горячке битвы Рауль даже не успел задуматься, откуда его верный слуга, с раннего детства не отходивший от него ни на шаг, обладает навыками управления кораблем. Но сейчас на подобные мысли просто не было времени.

Сжав штурвал «мистер суровость» тут же развернул судно. Поймав ветер, французский корвет на всех парусах устремился навстречу судьбе.

Канонирский расчет, заряжавший исправные орудия правого борта, с ужасом перешептывался: «Что творит этот молодой идиот? Он сам ведет нас в руки смерти». Однако, памятуя о судьбе своего товарища, никто не смел открыто выразить недовольство. Даже «мистер суровость» счёл решение Рауля, мягко говоря, странным, но, как истинный моряк, беспрекословно выполнил приказ, не думая его обсуждать.

Никто не мог понять, что творилось в голове Рауля, и, вероятно, даже капитан английского фрегата не мог разгадать его замысел. После успешного залпа он пребывал в состоянии эйфории, предвкушая легкую победу и те лавры, которые ждут его от захвата вражеского курьерского судна. Но тут, к своему удивлению, он заметил, что французский корабль, едва находящийся на плаву, не только не пытается скрыться, но, наоборот, идёт на сближение.

Тем временем Рауль, хоть и не имел опыта реальных боевых столкновений, был одним из лучших выпускников морского военного училища, а в вопросах стратегии ему не было равных. Его багаж знаний позволял ясно понимать, что при попытке скрыться, даже если они смогут проскочить перед самым носом английского фрегата, англичане успеют сделать как минимум ещё три залпа. А в нынешнем положении несчастному французскому корвету было достаточно и одного. Поэтому Рауль решил действовать единственным, как ему казалось, верным способом. Его план был весьма смелым, если не сказать дерзким, и при прочих равных требовал определённой доли везения.

– Если убежать нельзя, – размышлял Рауль, – значит нужно атаковать, а дальше надеяться, что фортуна повернётся лицом.

Поведение французов на английском судне вызвало не меньше вопросов, чем у команды «Везучего», однако догадаться об истинных намерениях Рауля никто не мог. Капитан английского фрегата, заметив, что к его левому борту на всех парах несётся еле живой французский корвет, мог предположить только два варианта такого поступка своего визави. Первый – тот решил сблизиться и произвести абордаж, чтобы нивелировать разницу в вооружении и передать исход схватки в руки слепого случая. Второй – осознав, что шансов спастись нет, капитан французского корабля, как крыса, загнанная в угол, бросился на источник опасности, желая причинить своему противнику невосполнимый ущерб.

Вторая мысль привела капитана фрегата в дикий ужас. Наблюдая, с какой скоростью французский корвет приближается к борту его корабля, он живо представил масштаб возможных последствий и констатировал, что с высокой долей вероятности оба корабля затонут. Ощущение, что он имеет дело с безумцем, который в порыве отчаяния пошёл на столь беспрецедентный шаг, заставило волосы встать дыбом под его шикарным париком.

– Этот безумец идёт на таран! – прокричал он, потеряв самообладание. – Чего вы ждёте, потопите его, огонь!

Нервозность капитана передалась всему орудийному расчету. Из 14 орудий левого борта поразить цель удалось лишь одному, заряды остальных зарылись в воду рядом с корпусом «Везучего», лишь обдав его градом брызг и намочив палубу.

Едва рассеялся пороховой дым, капитан фрегата издал пронзительный вопль отчаяния. Мало того, что «Везучий» остался на плаву, так расстояние, разделяющее их, стало до безобразия неприличным. Избежать столкновения уже не было шансов, перезарядить орудия для ещё одного залпа банально не хватало времени. В истошной злобе бессилия английский капитан сбросил свою треуголку на палубу и начал неистово топтать её ногами.

– Криворукие ублюдки, все пойдете под трибунал!

На приближающемся корвете уже были видны чудовищные разрушения, причинённые первым залпом, а также все члены экипажа, находящиеся на палубе. Английской команде они представлялись демонами преисподней, явившимися за ними прямиком из ада. На борту английского судна возникла паника, вылившаяся в предупредительную стрельбу со стороны офицеров, пытавшихся восстановить порядок. Во избежание удара в борт, что было равносильно гибели корабля, капитан фрегата приказал забрать вправо и насколько возможно убрать борт и подставить корму.

Заметив маневр английского корабля, глаза Рауля ехидно сузились, а на губах заиграла холодная улыбка. В его планы не входило идти на таран, он только вступил на тропу той жизни, о которой мечтал, и было бы непростительно так быстро сходить с неё. Выбранная тактика пока полностью себя оправдывала. Развернув нос к борту вражеского судна, он в разы снизил площадь возможного поражения и не позволил второму залпу пустить «Везучий» на дно. Дальнейшие события показали, что нервы у английского капитана далеко не железные, и теперь уже он был вынужден искать спасения от Рауля. Эта мысль вскружила его молодую голову. Мечты сбываются! Он, хоть и временно, управляет кораблём, а враги Его Величества бегут от него. Бесспорно, эти мгновения были самыми счастливыми за всю его недолгую жизнь. Но почивать на лаврах было слишком рано. Да, они пережили второй залп, но вскоре капитан фрегата разгадает блеф Рауля, и тогда это будет конец, и конец страшный, ибо сам факт, что его провели как последнего мальчишку, подвигнет ущемлённое самолюбие английского капитана разнести «Везучий» не просто в щепки, а в мелкую пыль.

Как только фрегат начал осуществлять правый поворот, Рауль скомандовал: «Лево руля, приготовиться к залпу».

«Мистер суровость» молниеносно выполнил приказ, и через считанные секунды борта «Везучего» и английского фрегата разделяло не более 30 метров. Настал решающий момент, в котором требовалось капризную фортуну склонить на свою сторону. Подбежав к канонирскому расчёту правого борта, Рауль прокричал что было силы: «Всем орудиям по центральной мачте… Огонь!»

Прогремела череда выстрелов, оставшихся в живых пушек правого борта. «Везучий» обволокло пороховым дымом, снизившим видимость до нуля. Несколько секунд царила полнейшая тишина, ибо каждый кто находился на «Везучем», силился разглядеть, что происходит на борту английского судна. И тут скрытую неизвестность прорезал звонкий треск и звук обрушивающейся конструкции. Сердце Рауля радостно забилось, но он пока не мог, не смел верить тому, что настойчиво нашептывал логический разум, но ещё не подтвердили глаза. Наконец дымка понемногу начала рассеиваться, и Рауль, утратив контроль над эмоциями, издал настолько пронзительный возглас, что мог бы устрашить остальных членов команды, но, к его счастью, они в порыве общей эйфории подхватили его вопль и он совершенно растворился в громогласном реве всеобщего восторга. Рауль взглянул на «мистера суровость» и обомлел, первый раз на его памяти тот улыбался. Не прерывая общего ликования, Рауль осторожно подошёл к нему и по-дружески положил руку на плечо.

– Им теперь не до нас, заходи в нос и ложись на прежний курс.

«Мистер суровость» утвердительно кивнул и исполнил приказ. «Везучий», дабы не попасть под бортовой залп, обошёл спереди английский фрегат и вернувшись на прежний курс, стал стремительно оставлять за кормой то, что ещё несколько минут назад было полноценным боевым кораблём, а ныне представляло жалкий обрубок, лишённый почти всей парусной оснастки.

Ветреная Фортуна в тот день явно благоволила Раулю – один из выпущенных зарядов перебил центральную мачту, которая не только обрушилась на капитанский мостик и смяла штурвал, но и сорвала все реи с крайней мачты. В одночасье английское судно лишилось управления и почти всех парусов, что ставило крест на самой возможности продолжения боя.

Угомонив разбушевавшуюся эйфорию, Рауль подошёл к краю капитанского мостика. На палубе продолжалось буйное веселье, люди, считавшие себя покойниками, словно не могли поверить, что по-прежнему продолжают дышать.

– Господа, буду откровенен, – командным голосом начал Рауль. Все мгновенно замолчали и обратили взоры к нему. От такого внимания на короткое время Раулю стало не по себе, но он быстро поборол смятение и ни единым движением не выдал своего смущения.

– Это был мой первый бой, – ещё более уверенно продолжил он, – и не будет преувеличением сказать, что таким великолепным итогом я обязан исключительно вам.

Палубу мгновенно огласили восторженные крики, толкая Рауля в распростёртые объятия его раздувающегося тщеславия. Сердце бешено колотилось, а воображение рисовало те блестящие перспективы, которые отныне его ждут. Первые плоды непростого выбора, сделанного в Париже, уже привели его к личному триумфу, не сравнимому по значимости со всеми достижениями его жизни в старом свете.

Море всё так же спокойно качало корабль, но теперь на его поверхности отражались лучи заходящего солнца, окрашивая волны в золотистые оттенки. Небо постепенно приобретало глубокий пурпурный цвет, на фоне которого потрепанный корвет выглядел особенно зловеще. В воздухе витал запах пороха и солёной воды, смешиваясь с ароматами воли и победы.

«Мистер суровость», поставив вместо себя одного из матросов, подошёл к Раулю.

– Необходимо проложить курс и заняться телами, – тихо произнес он ему на ухо.

Волна торжества и триумфального самолюбования мгновенно спала, и лицо Рауля приняло сосредоточенное выражение. Он отдал соответствующие распоряжения, и оставшиеся в живых члены экипажа начали наводить порядок на судне и избавляться от тел своих погибших товарищей, пока те не стали источать трупный запах.

На правах исполняющего обязанности капитана, перед Раулем возникла необходимость сверить их текущее положение и убедиться в правильности курса, но вначале он подошел к телу капитана и опустился на колени. Бережно он снял с него обломки досок и сложил руки на груди. Лицо погибшего застыло в маске бесстрашия с холодным пронзительным взглядом. Некоторое время Рауль смотрел в эти искренние глаза человека, который был ему очень симпатичен, невзирая на скоротечность их знакомства и природную черту Рауля сторониться незнакомых людей. Аккуратно прикрыв ладонью веки капитана, Рауль поднялся.

– Прощайте капитан, обещаю, что воспользуюсь вашим советом, – с печалью произнес он.

Капитанская каюта встретила Рауля и «мистера суровость» скромной обстановкой: кровать, стол с несколькими стульями, сундук и шкаф, внутри которого скрывался небольшой металлический ящик, судя по всему, являющийся тем самым святилищем секретной информации, кою регулярно перевозил «Везучий». Не считая себя вправе заглядывать внутрь, Рауль даже не пытался заинтересовать себя вопросами о его возможном содержании. Как и полагается истинному офицеру, его внимание сразу привлекла навигационная карта. Присев за стол, Рауль внимательно изучил ее.

– Капитан был абсолютно прав, – заключил он через несколько минут. – При хорошей погоде и отсутствии других сюрпризов, завтра утром будем на месте.

На лице «мистера суровость» промелькнула волна облегчения.

– Отличная новость!

Рауль преданно посмотрел на него.

– Спасибо.

– Не понял? Это мы должны благодарить тебя за то, что не кормим крабов на дне моря.

– Спасибо, что поверил в меня.

«Мистер суровость» сконфуженно поморщился.

– Выбор был небогатый, вряд ли на борту находились другие отличники военно-морского училища.

Рауль крепко обнял его.

– Спасибо!

– Ну-ну малыш, будет, а то доведешь до сантиментов.

Рауль с легким недоумением отстранился от него.

– Не знал, что ты умеешь управлять кораблем. Это тоже входило в перечень требований при устройстве на работу в нашу семью?

По лицу «мистера суровость» проскользнула волна растерянности.

– Примерно в твоем возрасте жизнь вынудила заниматься не совсем законными вещами, и тогда пришлось освоить навыки элементарной навигации. Я управлял небольшой таратайкой, выполняя кое-какие поручения. А между небольшой лодкой и боевым кораблем серьезной разницы нет, только парусов побольше, да штурвал потуже, – натужно усмехнувшись ответил «мистер суровость».

Рауль прекрасно понимал, как велика разница между управлением трехмачтовым кораблем и таратайкой, у которой зачастую вместо паруса болтается обычная тряпка. Более того, он интуитивно ощущал, что «мистер суровость» что-то не договаривает, но сейчас он был настолько счастлив и взволнован, что не хотел в этом разбираться и предпочел данный скелет своего опекуна оставить в шкафу.

– Возможно, твоя неспокойная молодость сегодня спасла нам жизнь, – подмигнув произнес Рауль и с легким стоном блаженства плюхнулся на небольшой диванчик.

– Присмотри там пожалуйста за всем, я отдохну минут 10 и выйду.

Едва его тело коснулось дивана, как почти тут же раздалось сонное посапывание. «Мистер суровость» ухмыльнулся, накрыл Рауля покрывалом, после чего присел за стол и несколько минут кропотливо изучал карту. Сантиметр за сантиметром он проследил весь их путь от Франции до текущего положения и прикинул оставшиеся расстояние и возможные сроки прибытия. Удовлетворившись результатами своих исследований, он взял компас и вышел из каюты.

На палубе кипела работа: часть матросов обворачивала в парусину своих погибших товарищей, чтобы придать их океану, а оставшиеся разбирали завалы и старалась в силу возможностей устранить полученные повреждения.

Заметив «мистера суровость», все прекратили свои занятия и вытянулись в струнку.

– Месье Раулю необходимо подготовиться ко встрече с губернатором, поэтому он попросил на время подменить его, – командным тоном произнес «мистер суровость».

Он бросил изучающий взгляд по сторонам.

– Кто выполняет обязанности плотника?

Из общей массы выделился невысокий человек в бежевом берете и слегка приподнял руку. – Я, месье.

– Пойдем, – скомандовал ему «мистер суровость». – Мне необходимо ваше мнение о критичности полученных повреждений. Остальные могут продолжать, – громко обратился «мистер суровость» к оставшимся матросам.

Минуту спустя «мистер суровость» и плотник уже находились в трюме и рассматривали три сквозные пробоины правого борта. Две из них находились в кормовой части и на комфортном расстоянии от линии океана, а вот третья – недалеко от носа, и от линии воды ее отделяла не более одной ладони взрослого человека, что в момент сильного зарывания в воду носа судна приводило к заливанию примерно пол ведра воды. Плотник со свойственной для людей его профессии скрупулёзностью осмотрел пробоину со всех сторон и поморщился.

– Да не тяните уже, – не сдержался «мистер суровость».

– С одной стороны пробоина не такая серьезная, но то, что она в самой носовой части и сопротивление воды будет максимальным, да еще учитывая нашу скорость…

Плотник почесал лоб.

– Заплатку я конечно поставлю, но желательно хоть отчасти облегчить вес, чтобы поднять эту дырень подальше от воды и надеяться, на отсутствие сильного волнения.

– Отлично, занимайтесь, а я посмотрю, что можно сделать, – невозмутимо произнес «мистер суровость» и направился к палубе.

Выбравшись из трюма, он тщательно осмотрел правый борт и поврежденные орудия, а затем подозвал главного канонира.

– Выбросить за борт, – произнес он, указывая на разбитые пушки. Старший канонир утвердительно кивнул и прикинул норму зарядов, от которых так же можно было избавиться.

«Мистер суровость» внимательно посмотрел на горизонт. Небо было кристально чистым, без единого облачка, не предвещая ухудшения погоды. Он пробормотал что-то себе под нос и оглянулся назад. Английский фрегат почти полностью скрылся из виду, а впереди зарождались сумерки озаряясь первыми яркими звездами.

Разобравшись с рутинными делами, «мистер суровость» вернулся на палубу и, отстранив рулевого, занял его место.

– Отдыхай, дальше я сам. Это касается всех, – громко произнес он, обращаясь к матросам на палубе. – Кроме дежурных, все свободны.

Раздался радостный гул, и за исключением нескольких человек палуба мгновенно опустела.

«Мистер суровость» с жадным упоением откинул голову назад и начал вдыхать легкий теплый бриз, обдувающий тело и развевающий волосы. Он с упоением созерцал багряное зарево заходящего солнца, с забвением прислушивался к шуму волн, разбивающихся о борт «Везучего», и с такой грациозностью и нежностью касался штурвала, словно это была рука любимой девушки. Казалось, каждая деталь делала его невероятно счастливым. Сейчас его невозможно было узнать: лицо благожелательно и избавлено от постоянного штампа суровости, тело расслаблено, а глаза источали искры молодецкой удали. В таком состоянии он встретил ночь, а затем и зачатки рассвета. Все многочисленные попытки со стороны рулевого сменить его остались безрезультатными – он настолько крепко вцепился в штурвал, что, казалось, никому его не уступит. Ночь пролетела для него словно мгновение, а он не то что не устал, а будто стал еще более бодрым и энергичным.

Последние звезды стали гаснуть в зареве предрассветных сумерек, а «мистер суровость» продолжал вести судно к назначенной цели.

Прибывая в очевидном блаженстве от происходящего, он внезапно ощутил чье-то прикосновение. Резко обернувшись, он увидел Рауля.

– Почему ты меня не разбудил? – сонным голосом произнес тот, потягиваясь.

– Тебе нужно было как следует отдохнуть, впереди непростой и насыщенный день. Ты уже заработал шикарный аванс перед встречей с губернатором, теперь главное не позволить какой-нибудь нелепости растратить его.

– О чем ты говоришь? Какой губернатор? Он не станет встречаться с каким-то…

– Ты не «какой-то», – мягко перебил его «мистер суровость». – Лишь собственная недооценка и отсутствие веры в свой талант, делает нас банальными и не отличающимися от остальных, это во-первых. Ну, а во-вторых, благодаря твоей блестящей победе мы доставим в ценности и сохранности весьма ценную информацию, чего, судя по всему, ни все желали.

– Что ты хочешь сказать?

– Лишь то, что не стоит тушеваться и необходимо использовать свой шанс на всю катушку. Запомни, фортуна дама весьма капризная, сегодня ты у нее в любимчиках, а завтра она даже ноги побрезгует о тебя вытереть.

– Ты можешь выражаться яснее?

– Если бы я сам владел этой ясностью!

Рауль с недоумением поморщился, а «мистер суровость», очевидно, стремился как можно скорее окончить этот разговор.

– Ладно, с твоего позволения пойду прилягу, просто валит от усталости, а ты наслаждайся этим прекрасным восходом.

С этими словами «мистер суровость» покинул Рауля и удалился в капитанскую каюту.