Читать книгу: «Тайное общество по борьбе с ненормальностью. Том 1», страница 6

– Убили, зажарили и съели, – хихикнула Голуба. Сама пошутила, сама посмеялась.

– Признаться, мы не знаем, что с ним делать, – пожала плечами Велеока. – Обычным людям он не страшен, а ни одна уважающая себя блондинка не потащится в такие дебри. Выходит, Василиса – не уважающая себя блондинка?

– Однако Василису туда занесло, – Клим скрестил руки на груди.

– Да её вечно заносит в какие-нибудь стрёмные места, – отмахнулась Голуба. – Скачет по лесам и полям, болотам и подземельям.

– У нас в городе где-то есть подземелья?

– Не знаю, может, где и есть. Надо у Васьки спросить.

– У неё имеется в наличии естественное оружие, способное защитить в нужный момент, – сказала Велеока.

– Таскает с собой электрошокер или перцовый баллончик? – спросил Клим.

– Лучше! – Голуба наконец-то спрыгнула со стола. – Пару ладоней.

Клим готов был закрыть лицо руками и забиться куда-нибудь в угол. Ему предстояло ко многому привыкнуть и гораздо большему научиться. Например, понимать участниц тайного общества с полуслова. На это уйдут годы! Никто из девушек не считал себя обязанной начинать мысль, грамотно её продолжать и логично завершать, уместив в несколько предложений.

Видя потерянное выражение лица Клима, Велеока поспешила ему объяснить слова Голубы:

– Понимаешь, Василиса человек с необычной способностью, которой нет ни у одной из нас. Когда она хлопает в ладоши трижды, то всё вокруг озаряется яркой белой вспышкой. Окружающие на некоторое время ничего не видят, в отличие от Василисы. Её вспышка не ослепляет.

Клим воззрился на рыженькую, гадая, пошутила ли она сейчас или сказала чистую правду. Через секунду ему вдруг стало стыдно, что он позволил себе усомниться в её словах. Уж если кому и быть предельно честной, то именно Велеоке. По крайней мере, она походила на человека, который старается никогда не врать.

– С ума сойти, – Клим разинул рот от удивления. – Это правда?!

– П-правда, – кивнула Велеока. – З-зачем мне такое выдумывать?

– Какой же ты Фома неверующий, – проворчала Голуба. – Эта Васькина способность нас не раз выручала. Окружит тебя толпа злобных гоблинов, Васька хлопнет в ладоши и всё. Пока гоблины ни черта не видят, можно спокойненько слинять в безопасное место. Минуточку! В Лесовске ещё и гоблины обитают?

Клим и подумать не мог, что, оказывается, удивительное находилось не только где-то там, в глубине леса, а прямо здесь, рядом. Причём человек, обладавший необъяснимыми сверхъестественными способностями, на протяжении нескольких лет сидел за соседней партой. Неужели в жизни бывают подобные чудесные совпадения? Климу в это верилось с трудом, но факты – упрямая штука – уверенно говорили, что любые случайности не случайны. Парень с подозрением посмотрел на Голубу и Велеоку и спросил:

– У вас тоже есть какие-то способности?

Почему-то он думал, что, раз тайное общество впутывается во всякое паранормальное и мистическое, то и каждая участница этого общества должна обладать какой-нибудь необычайной способностью. Хотя это больше смахивает на какое-то жанровое клише. У Василисы таковая обнаружилась, а что же остальные? Велеока и Голуба выглядели вполне нормальными (если на минуточку позабыть о неестественном цвете волос синевласки), но внешность зачастую бывает обманчива, и имевшиеся сверхъестественные способности на неё могут никак не влиять.

– У меня ничего такого нет, – ответила Голуба, закинув левую руку за голову и почесав затылок. Твой аномально сильный удар сойдёт.

– И у м-меня тоже, – Велеока начала сильно мотать головой. Клим подумал, что та сейчас отделится от тела и подлетит к самому потолку. – Н-ничего такого. Нет, нет и ещё раз нет. Какое-то подозрительное отрицание.

Можно было насесть на Голубу и Велеоку, устроив им допрос с пристрастием, но Клим не стал этого делать. Во-первых, он побоялся, что Велеока, при чрезмерно сильном на неё давлении, разразится либо плачем, либо вовсе грохнется в обморок. Из этого проистекает во-вторых – Голуба не даст свою лучшую подругу в обиду и сразу полезет в драку. Не то чтобы Клим переживал, что не сможет одолеть девчонку, но встревать в незапланированную потасовку не было ровно никакого желания. К тому же если у девушек и есть какие-нибудь необычные способности, то он рано или поздно он узнает об этом. Минуло всего полтора дня, как он вступил (точнее, его втянули) в тайное общество, гоняющееся за призраками, а посему вполне логично, что в будущем подстерегают очередные неожиданности: приятные и не очень. Уверен, вторых будет гораздо больше. Парень желал во всё это поскорее окунуться и не желал одновременно, отдавая себе отчёт, что его жизнь внезапно может круто перемениться. Где-то на горизонте чёрной кляксой маячила пугающая неизвестность, которую хотелось обойти стороной. Неизвестное, непознанное всегда пугало и отталкивало, хотя находились те, кого оно, наоборот, привлекало. Клим себя к данному типу людей не относил, предпочитая привычную стабильность.

– Кстати, Клим, – проговорила Голуба. – Тильда ведь добавила тебя в наш общий чат в VibeApp?

– Добавила, но лучше бы этого не делала, – буркнул парень. – Вчера под вечер думал, что у меня телефон на части разорвёт от бесконечных уведомлений о новых сообщениях. Это ж надо обсуждать до полуночи цвет заколки для волос и подойдёт ли он к цвету платья!

– Очень важная тема, между прочим, – звонко ответила Голуба. – Если цвета будут неправильно сочетаться, то все те, у кого есть чувство вкуса, будут на тебя пялиться и крутить пальцем у виска.

– Как будто хоть кого-то из вас волнует чужое мнение.

– Не сильно, но к некоторым людям стоит прислушиваться.

– Явно не к тем, которые осуждают твой выбор в одежде.

– Да брось, всё в рамках обычных девичьих разговоров. Парню не понять. Даже пытаться не буду!

– Пришлось отключить звук уведомлений в чате. Насколько я понял, такие переписки у вас там частенько происходят.

– Будь добр, включи их обратно, – вежливо попросила Велеока. – Они очень нужны.

– Только не мне, – замахал руками Клим. – В выборе заколки я вам не помощник, тут вы сами неплохо справитесь.

– Не в заколках дело, – тон голоса Велеоки стал каким-то нравоучительным. – Ты пропустишь и более важные сообщения. Если кто-то столкнётся с ненормальностью и ему понадобится подмога, то ты не сможешь помочь, потому что не услышишь звука и вовремя не прочитаешь пришедшее сообщение.

– Могу включить вибросигнал.

– Его будет недостаточно. К тому же ты его не почувствуешь, сидя, к примеру, в трясущемся автобусе.

– И часто такое случается? – осторожно спросил Клим. – Ну, появление ненормальности…

– Стабильно от ноля до четырёх раз в месяц, – вместо Велеоки ответила Голуба.

– Не так уж и часто. Да и вообще, не проще ли позвонить, чем писать в чат? Звонок-то в любом случае услышишь.

– Это не всегда удобно. К тому же звонящий голосом может себя выдать.

– Кому?

– Кому угодно. Сверхразумным кровожадным существам!

– Хочу заметить, что они и звук сообщения способны услышать.

– Он тише мелодии звонка и не дребезжит до тех пор, пока ты не ответишь.

– Ладно, твои доводы хоть и слабо, но убедительны.

– Во-о-от. Так что врубай уведомления и жди сигнала!

Не позволив себе усомниться в том, что девушки встревают в неприятности с участием неведомых существ до четырёх (а то, может, и чаще) раз в месяц, Клим нехотя достал телефон и полез в настройки приложения, чтобы включить звук уведомлений, про себя подумав, что всё равно его потом отключит, чтобы сберечь собственные нервы. Чат, в котором общались участники тайного общества, носил незамысловатое, но пафосное название «Борцы с ненормальностью (+1)». Со всей ответственностью Клим мог заявить, что придумала его не кто иная, как Серафима, потому что только у неё при слабой фантазии через край хлестала любовь к высокопарным словосочетаниям. Касательно плюса и единицы, то они появились в названии сразу после того, как в чат добавили Клима. Это унизительно, что тебя приветствуют единицей! Он ещё тогда хотел написать, чтобы цифру убрали, но быстро сообразил, что Серафима, будучи администратором чата, в любом случае останется при своём. И потому что упрямая, и просто чтобы досадить новенькому.

Внезапно мобильники у трёх человек издали три одинаковых звуковых сигнала. Буквально через полминуты они повторились ещё дважды.

– Ох, неужели что-то стряслось?! – взволнованно произнесла Велеока.

Клим, Велеока и Голуба полезли в чат, чтобы узнать, кто прислал сообщения.

[Тильда: Сегодня не ждите, у меня куча важных дел образовалась.] Вы поглядите-ка, какая важная птица!

[Лизка: Я тоже не смогу прийти, развлекайтесь без меня.]

[Васька: И без меня. Меня родители запрягли собирать вместе с ними новую мебель, будь она трижды неладна.]

– Здрасти-мордасти, – Голуба развела руками. – Какие мы занятые.

– Раз больше никого не будет, то, может, придумаем, чем нам заняться? – предложила Велеока.

– Например?

– Надо поразмыслить… Клим, чем бы ты хотел заняться?

Клим не сразу сообразил, что за советом обращаются именно к нему. Витая в облаках, он сверлил Велеоку пустым взглядом, отчего та аж вся съёжилась. Наверное, до того момента, как у неё начнётся самая настоящая паника, оставалось совсем немного. В себя парень пришёл только тогда, когда почувствовал лёгкий удар в бок. Голуба использовала малую часть силы своей левой руки. Спасибо, что не всю, а то пришлось бы со сломанными рёбрами идти в травмпункт.

– Ну… Я даже и не знаю, – протянул Клим, а затем вспомнил, что хотел повнимательнее взглянуть на Сундук Демонов, и добавил: – Можно мне посмотреть сундучок?

– Ты Сундук Демонов имеешь в виду? – уточнила Голуба.

– Да, других же здесь нет.

– Что его смотреть, сундук как сундук. Но если тебе интересно, то пожалуйста, никто запрещать не будет. Однако не советую прикасаться к нему, а то мало ли что.

– Не вопрос, прикоснусь только взглядом.

Голуба и Велеока затеяли девчачий разговор на диване, а Клим опустился на корточки перед Сундуком Демонов. Вблизи тот выглядел просто кошмарно. Казалось, что потемневшие от долгого нахождения в сырой земле и начавшие гнить доски вот-вот рассыплются в прах, достаточно лишь ткнуть в них пальцем посильнее; металлическая обивка на углах вся покрылась ржавчиной, под которой по-прежнему удавалось разглядеть кое-какие узоры. Обмотавшие сундук цепи и навесной замок, их скреплявший, были абсолютно чёрными, словно покрытые краской, но дужка замка почему-то ярко блестела, как будто её совсем недавно полировали. Она очень контрастировала с общим унылым видом. Замочная скважина имела форму семиконечной звезды. Каждый её луч был разной длины и толщины. Сразу видно – ключ сюда подойдёт из необычных. Делавший этот замок был явно высочайшим мастером своего дела. Только открытым оставался вопрос: для чего было так заморачиваться? Наверное, чтобы заглянуть внутрь сундука мог далеко не каждый. Дайте мне инструменты, и я окажусь в числе счастливчиков!

Клим долго всматривался в замочную скважину, как вдруг услышал чей-то шёпот. Сперва ему показалось, что это Голуба с Велеокой о чём-то перешёптываются, но девушки разговаривали достаточно громко, чтобы можно было их без проблем услышать. Странный шёпот опять повторился – зазвучали обрывки слов, которые не получалось толком распознать. Однако теперь Клим точно был уверен, что исходил он не откуда-нибудь, а из Сундука Демонов. Очень этому удивившись, парень наклонился, едва не прислонившись ухом к прогнившему дереву.

– Найди… Найди… – голос совершенно неземной и зловещий. Говоривший явно не был человеком. Ну так у сундука название-то соответствующее!

– Что найти? – пробормотал Клим.

– Найди ключ, отопри замок. Выпусти нас. Будь с нами. Будь с нами. БУДЬ С НАМИ!

Шептавший был настойчив, а его слова – совсем простые – завораживали, гипнотизировали. Клим сам не заметил, как его правая рука, начавшая жить своей жизнью, легла на замок и начала его дёргать. Слышался металлический стук, звенели цепи. Вокруг парня сгущалась тьма, комната медленно утопала в тягучем мраке.

– Выпусти нас! Будь с нами! Выпусти нас! Будь с…

Клима отбросило назад и окончание фразы он уже не услышал. Он распластался на полу на спине, а над ним с озабоченными лицами склонились Голуба и Велеока.

– Ну, как ты? – спросила синевласка, подавая Климу руку и помогая ему встать.

– Что… Что это было? – парень бросал испуганные взгляды на Сундук Демонов.

– Демоны пытались завладеть твоим разумом, только и всего. Для тебя это в порядке вещей?! Я им этого не позволила, и пнула тебя ногой, чтоб ты отлетел подальше.

– У тебя и ноги сильные?

– Не так, как руки.

– На самом деле, плохая идея находиться рядом с сундуком в одиночку дольше минуты, – сказала Велеока. Что ж вы меня не предупредили об этом заранее?!

– Тот голос, он просил найти ключ от замка, – Клим почувствовал, что вспотел.

– Да он постоянно просит его найти, – кивнула Голуба. – Только кто же ему искать будет? Дураков нет.

– Но ведь ключ где-то должен быть.

– Угу, но мы не знаем, где именно. Никто не знает.

– Прям так уж никто?

– Это я предполагаю. Если всё же у кого-то он и есть, то толку от ключа, коли нет замка?

– Нашедший ключ будет искать сундук, – высказалась Велеока.

– Будет, если он сумасшедший, – Голуба постучала кулаком по лбу.

У промолчавшего Клима были на этот счёт свои мысли. Он сразу вспомнил множество фильмов и книг, в которых какой-нибудь безумец одержим идеей уничтожения мира. И если демоны из сундука на такое способны, то рано или поздно объявится тот, кто пожелает освободить их из заточения. Оставалось лишь надеяться, что этот момент никогда не наступит.

Сдаётся мне, Сундук Демонов нам ещё принесёт хлопот.

Глава 4. Ненормальность (воспоминания Серафимы)

Каждый раз вспоминая свою самую первую встречу с ненормистом, Серафима приходила к выводу, что действовала тогда слишком импульсивно и бездумно, повинуясь не разуму, а чувствам. Разве это не твоё типичное поведение? Её бросало в лёгкую дрожь, когда она представляла, чем всё могло закончиться. Эта встреча не была чем-то обыденным и безопасным, она могла стоить девушке не только рассудка, но и жизни. К счастью для Серафимы, она обладала ловкостью и отменной реакцией, и поэтому смогла избежать незавидной участи.

Случилось это в самый обычный июньский день, когда родители Серафимы решили устроить пикник в сосновом бору и отметить таким образом окончание седьмого класса их дочерью. Погода стояла прекрасная: воздух прогрелся до идеального состояния, когда можно было чувствовать себя комфортно и не изнывать от жары. Лёгкий освежающий ветерок был приятным бонусом к яркому летнему солнцу, голубому небу и вальяжно плывущим по нему редким белоснежным облакам. Умиротворяющая идиллия, царящая на небольшом пригорке, окружённом величавыми соснами, расслабляла и навевала сонливое состояние.

Пока отец с матерью занимались расстиланием на траве покрывала и последующей готовкой разных вкусностей, Серафима решила им не мешать и отправилась на прогулку в глубь бора.

– Погуляю часок и вернусь на всё готовенькое. Вот ты какая! А почему бы не помочь родителям, вместо того чтобы филонить?!

Огромный по площади сосновый бор раскинулся на северной окраине города и являлся излюбленным местом прогулок для жителей Лесовска. Сюда же вечерами для занятий спортом стекались приверженцы здорового образа жизни. Бор был буквально испещрён десятками троп, которые вились змеями и уходили куда-то в неведомые дали. Одни из них были едва заметны, другие прекрасно видны и хорошо утоптаны тысячами ног, а ширина некоторых позволяла проехать автомобилю. Серафима частенько приходила сюда погулять с друзьями, но так ни разу и не прошла по какой-нибудь из троп от самого начала и до конца. Что находилось там, далеко, она не знала и, если честно, не пыталась узнать. Неужели струсила?

Выбрав широкую и утоптанную тропу, усыпанную пожелтевшими сосновыми иголками, Серафима бодрым шагом двинулась вперёд. Эту тропу она хорошо знала (первые два её километра, по крайней мере) и собиралась дойти до Лесника. Этим именем местные жители называли гигантских размеров ель, каким-то нелепым образом затесавшуюся в компанию сосен. При этом ель находилась не на обочине тропы, а прям посередине: прогуливающиеся огибали Лесника с двух сторон, из-за чего образовались две дорожки.

В бору царила умиротворяющая тишина, и вместе с тем он был наполнен десятками различных звуков. Шум ветра, крики птиц, стук клюва дятла по стволу дерева, жужжание комаров. Серафима любила эти звуки и наслаждалась ими; она продвигалась по тропе, периодически останавливаясь чтобы послушать особо заливистую птичью трель, либо сфотографировать на камеру телефона цветущую кислицу или уснувшего на веточке орешника какого-нибудь диковинного жука. Никогда бы не заподозрил в тебе любительницу природы! Благо бор изобиловал разнообразной живностью, так и просившейся попасть на фотографию.

– Ух ты! Вот это да!

Восхищение Серафимы вызвала ярко-зелёная гусеница, которая неторопливо ползла с одной стороны тропы на другую. Как, оказывается, просто тебя восхитить. Затаив дыхание и присев на корточки, девушка стала наблюдать за насекомым. Оно было крупным, даже толстым, если такой эпитет применим к миру насекомых, с большими глазками и кучей ножек, которыми задорно перебирала.

Хорошо, что здесь не проезжая часть, а лесная тропа, и бедную гусеницу не раздавит автомобиль. Хорошо, что здесь никого сейчас нет кроме меня, и никто не наступит на бедную гусеницу. Такие вот и близкие к ним мысли возникали в голове Серафимы. Твоя сердобольность способна растрогать. Насекомых – и больших, и малых – она любила и, в отличие от многих своих подруг и знакомых, не брезговала брать их в руки. Кое-кто считал, что приличной девушке непозволительно хватать всяких букашек, но Серафиме не было дела до этих глупостей. Как можно не взять такую красоту и не рассмотреть её поближе?

– Очень уж ты медлительная.

Девушка решила, что с одной стороны тропы до другой гусеница будет идти если не до самого заката, то до раннего вечера уж точно. Следовало её поторопить, чтобы она переместилась в более безопасное место. В зарослях травы у гусеницы тоже полно врагов, смею тебя заверить. Серафима взяла небольшую палочку и стала подгонять ей гусеницу, чтобы та хоть немного ускорилась. Но вместо этого насекомое остановилось и сжалось.

– Не вредничай! Распрямляйся и ползи дальше. Она не понимает человеческую речь!

В ближайших кустах раздался подозрительный шорох, на который тем не менее Серафима никакого внимания не обратила. Слишком уж она была занята упрямой представительницей мира насекомых. Только девушка собиралась поднять гусеницу и отнести её в траву, как зелёная негодница повела себя самым странным и необычным образом. Она сначала выгнулась в одну сторону, затем в другую, а после резко подпрыгнула в воздух и с хлопком в один миг превратилась в бабочку. Подобные быстрые метаморфозы Серафима видела впервые. Девушка вскочила и с открытым ртом глядела на бабочку, красоту которой трудно было описать словами.

Чёрные продолговатое брюшко и почти круглая грудь. Необычной формы голова с овальными фиолетовыми глазами. Голову венчала пара длиннющих усиков, которые то поднимались, то опускались: вверх, вниз, вверх, вниз. Вдобавок к усикам голова имела хоботок, вытягивающийся в струну и вновь скручивающийся, словно часовая пружина. Каждое крыло бабочки было размером с человеческую ладонь. Они не были какого-то одного цвета, а непрестанно менялись: зелёный плавно перетекал в синий, затем в красный, после в фиолетовый и опять в зелёный. А говоришь – трудно описать словами, справилась же!

– Ничего себе! – выдохнула Серафима.

Парящая бабочка зависла на одном месте, как зависают колибри возле цветка, и смотрела на девушку. Та знала, что на неё смотрят, она чувствовала на себе этот взгляд. Будто бабочка обладала сознанием и сейчас внимательно изучала находящегося перед ней человека, решая про себя, представляет ли тот какую-нибудь угрозу. Если только угрозу нервам.

Серафима была настолько поражена произошедшим, что не сразу сообразила, что потрясающая бабочка может просто улететь восвояси. Не желая упускать такой невероятный момент, черновласка подняла руку с телефоном, чтобы сделать фотографию насекомого. Бабочка отреагировала на этот невинный жест непонятным свистом. Её хоботок вытянулся в тугую струну, и она с невероятной скоростью полетела к девушке. Та ойкнула от удивления, однако успела слегка присесть, и бабочка пронеслась в нескольких сантиметрах от головы Серафимы.

– Ты что такое вытворяешь, паршивка?!

Пока Серафима буквально задыхалась от возмущения, бабочка развернулась и пошла в новую стремительную атаку. На этот раз девушке пришлось уже отпрыгивать в сторону, при этом едва не потеряв равновесие и не завалившись в кусты. Решив, что испытывать судьбу себе дороже и думать над тем, как безобидная гусеница могла превратиться в опасную порхающую бестию, она будет потом, Серафима ринулась вперёд по тропе, тем не менее считая, что спасаться бегством от крылатого насекомого глупо само по себе. Гораздо глупее недооценивать возможную опасность. Позади слышались взмахи крыльев, похожие на шелест бумаги, и угрожающий свист. Бабочка преследовала человека и, судя по всему, не планировала отставать.

– Да откуда же ты тут взялась такая?! – в сердцах бросила Серафима и порадовалась, что не прогуляла ни одного занятия физкультурой, благодаря чему бегала достаточно быстро.

Уносить ноги от толпы разъярённых хулиганов или хищной бабочки ей было одинаково легко. Единственным неудобством при беге были многочисленные корни сосен, торчавшие из-под земли. Ноги постоянно норовили за них зацепиться. Случись такое, Серафима растянется на земле, а бабочка вопьётся в неё своим хоботком. Девушку всю передёрнуло, едва она представила подобный исход. Это придало ей дополнительных сил.

Всё это походило на какой-то стремительный кросс не просто по пересечённой местности, но вдобавок с преследованием, где на финише будет ждать самый ценный из всех призов – жизнь. Не приходилось сомневаться, что хищная бабочка не остановится на том, чтобы просто слегка навредить человеку, она наверняка захочет нанести смертельные раны. Одна только эта мысль заставляла холодок пробегать по спине.

– Это не сосновый бор, это – чёртовы опасные джунгли!

Три-четыре минуты стремительного бега и в поле зрения показался Лесник. Серафима видела в нём лишь отметку, указывавшую, что она преодолела около двух километров, но внезапно в её голове созрел гениальный в своей безумности план. Она обернулась назад, чтобы посмотреть, насколько ей удалось оторваться от бабочки. Оказалось, что совсем немного, и их отделяло каких-то жалких три метра. Достаточно будет слегка замешкаться, чтобы всё это плачевно закончилось.

– Сейчас я тебе устрою.

Серафима самую малость сбавила скорость, дабы подпустить насекомое к себе. Опасный манёвр, ты не находишь? Свист бабочки зазвучал уже у самого затылка, пробивая собой толщу черепной коробки и проникая в самые недра мозга, где вот-вот должен был родиться страх. До Лесника оставалось всего метров десять, и тогда девушка рванула к заветной ели словно выходящая на орбиту ракета, вложив в этот рывок все свои силы. Она не стала сворачивать, а неслась прямиком на дерево, истово надеясь, что её план сработает. Достигнув поставленной цели и сделав прыжок, Серафима пробежала вверх по стволу почти два метра, а затем оттолкнулась обеими ногами и совершила головокружительное сальто в воздухе, приземлившись на землю. Девушка расправила руки в стороны, как это делают гимнастки в конце выступления, и ликующе произнесла:

– И Серафима Родионова получает наивысший балл за акробатический трюк «Побег от бабочки»! Название трюка получает самый низший балл!

Не ожидавшая от девушки таких выкрутасов, бабочка вонзилась в Лесника своим хоботком, который вошёл в кору дерева, будто нож в масло, и застрял там. Крылатое создание дёргалось из стороны в сторону, безуспешно пытаясь освободиться. Глядя на это, Серафима заливисто засмеялась, согнувшись пополам и держась за живот. Переигрываешь! Смех был больше нервным, чем искренним и весёлым, черновласка таким образом пыталась сбросить напряжение.

– Ну, что, выкусила?! – уже ничего не боясь, девушка подошла ближе.

Бабочка оглушительно свистела, и в этом свисте слышались нотки злобы и ненависти. Даже крылья больше не переливались разными цветами, а стали тёмно-чёрными.

– Что теперь с тобой делать? – Серафима потёрла лоб, напряжённо думая. – Убить жалко, но и оставлять тебя так нельзя.

Бабочка опасна, в этом не было никаких сомнений. Если оставить её торчать в дереве, то рано или поздно она всё равно освободится и нападёт на первого ничего не подозревающего встречного. Либо же вовсе направится в город, где устроит самый настоящий кавардак. Серафима хоть и любила людей куда меньше насекомых, но не могла допустить такого.

– Прихлопну я тебя, засушу и дело с концом. Тебе только что было жалко её убивать!

Делать это голыми руками Серафима не хотела, поэтому, побродив немного между деревьев, нашла достаточно большой плоский камень и вернулась к Леснику, где хищное насекомое продолжало дёргаться, не оставляя попыток освободиться. Наверное, минут через пять-десять у неё это получится, так что следовало поторопиться. Девушка отошла на несколько шагов, намереваясь запустить камень в бабочку издалека и постараться сделать так, чтобы бросок удался с первого раза. Очень не вовремя проснулась дремавшая до того совесть, которая требовала оставить несчастное крылатое создание в живых. Мол, оно не виновато, что природа сотворила его таким.

В кустах справа что-то зашуршало, Серафима повернула на звук голову, а когда не увидела ни птицу, ни какое-либо другого лесного зверя снова посмотрела на чёрную бабочку, похожую сейчас на диковинный цветок, чудом проросший на стволе гигантской ели. Она приняла окончательное решение, что от этого опасного насекомого всё-таки лучше избавиться, пока не поздно.

– Потомки меня простят, – сказала Серафима и, прицелившись, бросила камень.

Произошедшее дальше повергло девушку в шок, который буквально пригвоздил её к тому месту, где она стояла. На стволе Лесника проступили большие круглые глаза с чёрными зрачками с отсутствующей радужной оболочкой вокруг них, а там, где трепыхалась бабочка – рот, который последнюю и проглотил заодно с камнем. Раздались звуки перемалываемого зубами камня и противное чавканье. Серафима поморщилась, вздрогнула и вся покрылась мурашками.

– Тьфу ты, гадость какая, – покашливая, проговорило трескучим голосом дерево. Святые угодники, говорящее дерево!

– Чур меня, чур, чур, чур! – Серафима оправилась от шока и попятилась назад. – У меня галлюцинации, точно, галлюцинации! Говорящая ель, чур меня!

Девушка зацепилась за сосновый корень и плюхнулась пятой точкой на землю, при падении сделав несколько бесполезных взмахов руками. Продолжая лепетать, Серафима отвесила себе пару звонких оплеух, надеясь, что глаза и рот у Лесника исчезнут, и он снова станет тем, чем был до этого – обыкновенной елью. Однако, вопреки всему, ожидания девушки не оправдались.

– Что ты там кудахчешь? – деловито поинтересовался Лесник. Один его глаз прищурился, а второй, наоборот, стал немного больше.

– Мамочка! – взвизгнула Серафима, прикрывая уши ладонями. – Я тебя не слышу!

От финта, выкинутого реальностью, рассудок девушки слегка помутнел. Он не был морально готов к тому, что подобное может когда-нибудь произойти. Да кто будет готов к такому?! У самой обычной ели, пусть довольно-таки крупной и старой, просто не могут на ровном месте появиться глаза и рот, соседство которым составляла разборчивая и вменяемая речь.

– Ты что, совсем отбитая? – грубо спросил Лесник. Любезничать он определённо не собирался.

– О-отбитая? – немного ошарашенная, Серафима удивлённо вскинула брови.

– Ну, больная на голову. – ворчливо пояснил Лесник. – Чего разоралась? Вроде не камыш, а шумишь…

Серафима прозрела. В каком бы ужасе она сейчас не пребывала, но её-таки оскорбляла ель, у которой выросли глаза и рот, а сносить всяческого рода унижения от дерева… Да ни в жизнь!

– Слушай ты, деревяшка! – резво подпрыгнула черновласка, одновременно смахнув с пятой точки налипшие сосновые иголки. – Ты кого отбитой назвал?!

– Ой, не кричи ты так, буйная, – бросил Лесник.

– Будь у меня топор, я бы тебе показала, какая я буйная. Тебе и топор для этого не нужен!

– К чему эти нелепые угрозы? Какие же вы люди злые. Неужели нельзя поговорить со мной тихо-мирно? Без этих ваших нелепых угроз…

Кое-как придя в себя, Серафима захотела проверить, не чудится ли ей всё это. Она осторожно вытянула вперёд руку, собираясь указательным пальцем потрогать глаз Лесника. Тот быстро разгадал, что с ним планируют сделать, и пронзительно завопил:

– Руки прочь от советской власти! Я сказал прочь!

Одёрнув руку, Серафима пробубнила:

– Он ещё меня называет буйной. А сам-то тоже хорош! Ты своей истерикой всю живность вокруг распугал.

– Я же не пытался ткнуть тебе в глаз веткой, – оскорбился до глубины души Лесник.

– Мне доподлинно неизвестно, что там у тебя на уме. Сейчас ты ничего не делаешь, а потом начнёшь ветки распускать.

– Пф-ф, больно ты мне нужна, – Лесник показал жуткого вида розовый язык. – Я хоть и дерево, но знаю про сто тридцать пятую статью. Откуда?! Не хочу, знаешь ли, чтобы меня упекли далеко и надолго. На этом месте должна была быть шутка про посадку деревьев. Вот была бы ты голубой елью или стройной лиственницей, я бы, возможно, за тобой и приударил. Но ты всего лишь самый обычный человеческий детёныш.

– Фу, какой ты вульгарный.

– А ты буйная.

– Повторяешься, придумай что-нибудь другое. Ты разговариваешь с ожившим деревом. Веди себя подобающе – начинай удивляться!

Рот и глаза Лесника переместились по стволу немного вверх, побыли там какое-то время, а затем опять вернулись на прежнее место. Серафима наблюдала за этим как заворожённая, даже жужжащие над ухом комары не могли её отвлечь. Она силилась понять, как нечто подобное, что случилось с ней за последние пятнадцать минут, в принципе могло произойти. Вариантов была масса, но ни один из них нельзя было назвать подходящим и дающим хоть какое-то внятное объяснение.

– Ничего я придумывать не собираюсь, – сказал Лесник.

– Я тысячу раз здесь ходила, но никогда не подозревала, что ты живой, – Серафима подумала, что конфликтовать с деревом по меньшей мере глупо.

– Вообще-то, к твоему сведению, все деревья живые. Это на случай, если ты в школе прогуливала уроки биологии.