Читать книгу: «Собака по имени Шурик», страница 5

Глава XV. Снежная скульптура

Как-то в один из зимних выходных выпал снег и была оттепель. Погода благоволила для дворовых игр. Сначала мы вдоволь настроили снежных засад на детской площадке в нашем дворе и поиграли в снежки, прячась каждый в своей засаде. Затем решили слепить снеговиков. Но захотелось слепить что-то необычное и устроить нечто вроде соревнований: у кого красивее и правдоподобнее получится скульптура. Нас было трое. Парни решили слепить любимых динозавров из очень популярного тогда мультсериала «Земля до начала времён». Мне тоже очень хотелось слепить динозавра, но пришла мысль слепить Шурика! И тут о выборе уже не могло быть речи.

Расположились на площадке так, чтобы никто не мог видеть, кто из нас что лепит. Когда скульптуры были почти закончены, чтобы добавить последние штрихи, мы сбегали до кочегарки, что была неподалёку от нашего двора, набрать угольков. Прикрепили угольки в необходимые места для выразительности скульптур. Тут я немного перестарался…

После завершения начали втроём ходить оценивать скульптуры. Честно скажу, скульптуры получились очень реалистичными, а моя чересчур, так как я решил изваять Шурика в мельчайших подробностях и в позе, которую он принимал по команде «СЛУЖИТЬ!». И конечно, сделал скульптуру Шурика, обращённой к дороге вдоль нашего дома и, соответственно, к окнам нашей квартиры. А один из угольков я прикрепил в то место, которое показывало, что Шурик – самец! Когда парни увидели мою скульптуру, их разразил почти истерический смех! Мне тоже стало жутко смешно, так как до этого момента я особо не думал, а работал над естественностью. Одна из соседок в этот момент шла мимо, заговорила с нами, похвалила и, сдержано посмеявшись, ушла. Но тут мы услышали, как моя мама кричит в форточку, чтобы я пришёл домой.

Я бегом поднялся домой, где меня уже ждала мама. Она видела «готового Шурика», за что тоже похвалила меня, он ей очень понравился, но серьёзным тоном попросила меня убрать «лишний» уголёк с подробностями о половой предрасположенности Шурика, пока ещё кто-нибудь не увидел. Помню, что я немного расстроился и слегка не понимал, почему нужно убрать. Но вышел и на глазах у парней сделал скульптуру Шурика бесполой. После чего мы ещё сильнее посмеялись и пошли дальше пытаться выявить лучшую скульптуру.

Глава XVI. Картошка

Не только людям свойственно делать выводы и учиться на своих ошибках. Шурик сделал необходимые выводы и второй раз на одни и те же грядки уже не наступит! После того случая в огороде возле нашего дома Шурик сильно изменился в этом смысле. Да, кстати, с Сапожницей он продолжал дружить в подходящее для того время, но делал теперь он это не так безбашенно, не с такой страстью как раньше, а более сдержанно, более взросло. Он так же продолжал каждую осень, весну и непогоду приносить домой грязь, оставляя за собой «горячие» следы в подъезде и квартире. Так же от него по всей квартире была шерсть. Так же часто расстраивал нашу маму, но это всё было таким обыденным и простым, неизбежным до постоянности, что мы просто привыкли к этому всему и относились как к коммунальным платежам, нужно в определённые дни платить, чтобы дальше жить счастливо. Но Шурик настолько изменился в отношении огородов! Он осознал все свои ошибки, которые в состоянии исправить и больше никогда не совершать! Никто из нашей семьи не помнит, чтобы Шурик после «возвращения» наступил хоть на одну грядку в огороде за всю его дальнейшую жизнь в нашей семье. Когда кто-то из нашей семьи, чаще из родителей, находился в огороде, а Шурик прибегал и созерцал работу, то он бегал строго по бороздам. Он делал это так чётко, так элегантно, так красиво, что будто говорил нам: «Смотрите, я понял свои ошибки, я понял, что сделал не так, простите меня, я больше никогда так не оступлюсь!». И так себя он вёл не только в нашем огороде, но и в любом, в котором по какой-либо причине оказывался.

Ещё один из приятных моментов – это поездка всей семьёй на посадку и копку картошки. В этом случае под словами «всей семьёй» нужно понимать не только четверо нас и Шурика, но ещё и нашу бабушку. Так как она, несомненно, тоже являлась частью нашей семьи, только жила отдельно от нас. Она жила в доме, расположения которого мы касались в главе «Новый дом». В этом доме до моего рождения жили папа с мамой и с Женей, а я уже родился в квартире, где потом жил Шурик, где и сейчас проживают мои родители, в этой квартире до обмена жила бабушка.

Хочется несколько строк отвести именно для моей искренне горячо любимой бабушки, бабушки Ии. Её звали именно так – Ия. Это не было сокращённым именем, это было полное имя, которое дали ей после рождения и которое было записано в её паспорте. Бабушка Ия сыграла огромную роль в моей жизни, в частности в моём воспитании. С уверенностью могу предположить, что не только в моей жизни, но и в жизни всей нашей семьи, да и не только семьи, так как у неё было немало друзей, и я не помню никого, кто не любил бы нашу бабушку. Она была исключительно добрым человеком и при этом в меру строгим.

До войны она закончила всего четыре класса школы, но при этом жизнь её научила так, что она была безмерно мудра в своих словах и решениях. Со школьных лет во время войны она таскала на своей ещё детской спине тяжеленные мешки с зерном! Это, конечно, сказалось на дальнейшем её здоровье, бабушка его изрядно потрепала, и если бы не такая сильная отдача труду, то она, наверное, прожила бы дольше. Но именно эта отдача труду закалила её характер так, что она всегда знала как жить, учила нас и никогда не останавливалась перед какими-либо жизненными трудностями. Она была очень экономна, у неё всегда были деньги, но лишний раз она не могла позволить себе съесть кусочек хлеба, не тратила ни одной лишней копеечки, каждая была на счету! Она умела жить как никто другой! Учила так жить нас, но родители не могли так жить, потому что у них были мы с братом. А наши потребности были безграничны, тем более шли 90-е и рынок стремительно расширялся. И бабушка, не жалея ни одной копеечки, которую жалела для себя, всё время искренне помогала нам всем чем могла.

Бабушка Ия очень любила трудиться, если этот труд был оправдан. Она с детства мне повторяла, чтобы я в школе на физкультуре или трудах не выкладывался на 100%, что на такой труд не стоит тратить такие силы, чтобы я поберёг их для другого труда, труда на благо себя, на благо семьи. Но как часто мы прислушиваемся к советам старших?! Мы же всегда считаем себя достаточно умными, чтобы этого не делать! Вот и я не слушал бабушку. Вообще она очень любила учить, передавать свой накопленный жизненный опыт. Мы часто обижали бабушку из-за этого, обижала мама, которая является её дочкой, обижал наш папа, обижали мы с братом. Обижали мы все её тем, что не слушали, когда она нас учила, пыталась навязать то, как надо что-то делать. Мы все считали себя умными, думали, что и так умеем, что не надо нас учить! Тем самым часто повышали голос на неё, вроде: «Ну, мам! Хватит нас учить, у нас своя семья, мы сами знаем как нам лучше!» или: «Ну, ба-буш! Мы и так это умеем (это знаем), не учи нас!». Единственный, кто с ней почти не спорил, был наш папа, как я помню, может раз или два это и имело место быть, но обычно он просто молчал, пусть может и не слушал, но и не возражал! Ох, как же мы были глупы!.. мы не понимали! Мы вечно бросались с бабушкой в спор, вместо того чтобы иной раз просто выслушать её жизненный совет и тем самым сделать ей приятно…

Мама раньше часто кричала на бабушку из-за таких советов, была молода и не понимала их значение. Сейчас она так же точно, даже, наверное, больше раздаёт такие советы мне и Жене, и мы так же точно, не побоюсь этого слова, «бросаемся» на неё: «Мам, ну не учи нас жить, мы и так всё знаем, всё понимаем!». И порой доводим её до слез своей твёрдолобостью, вместо того, чтобы просто выслушать её и этим сделать приятно! Наши родители тоже всегда тратили, да и будут тратить почти все силы и средства на нас с братом, лишь бы нам было хорошо, не надеясь получить от нас обратного.

Говорю за себя, что я очень любил свою бабушку, люблю своих родителей и ценю каждое их слово и поступок! Сейчас я понимаю, что советы бабушки были хоть и не всегда нужные, но всегда правильные, и мы вели себя неверно. Понимаю, что мама всегда права, она всегда старается как лучше для нас, а в итоге зачастую получает укол в сердце…

Советы мамы не могут быть неправильные, просто мы можем их не понимать, но от этого не должны страдать наши мамы. Прошу, слушайте своих бабушек и мам, что бы они вам ни говорили, просто слушайте!

Вернёмся «на картошку». Мы легко вшестером помещались в «Москвич», чтобы доехать до дачи. Мы её так называли. На самом деле это был старый дом, где раньше жила наша прабабушка, ну и наша недавно упомянутая бабушка Ия. Он стоял в деревне Малый Яснур, что около 6 км от нашего посёлка. Сейчас от этого дома, да и от этой деревни мало что осталось, и картошку мы там уже не сажаем. Раньше рядом с тем домом был земельный участок около 8 соток, на котором мы каждую весну и осень всей семьёй дружно работали. Работали исключительно все! Кто как мог! Под словом «все» я подразумеваю и Шурика, который тоже с нами работал. На посадке он не особо помогал, но вот что касалось копки, то он был ас! Шурик видел, что мы выкапываем из земли что-то и был рад нам помочь. Шурик стремительно принимался за копку и так трудолюбиво рыл землю, что земля летела из-под него! Он с такой скоростью работал передними лапами, что сквозь задние летели куски земли. Причём он сам стремился помогать нам. Таким образом он лапами, чуть ли не быстрее чем мы лопатой, добирался до картошки и переставал копать. Начинал искать дальше и снова выкапывал картошку! Шурик сам понимал, где она зарыта, а мне кажется, он и думал, что она была зарыта, так как видел, что весной мы сами клали её в землю. Мы с большим удовольствием наблюдали за его работой. И пусть он поцарапает пару картошин, главное – что он искренне помогает нам! Да не так много он и выкапывал картошки, он быстро переключался на другие запахи, доходившие до его носа из-под земли. Они завораживали его, и Шурик начинал охоту! Он метался по полю, понимая, что мы не ругаем его за это, и как только он нападал на след, он ещё стремительнее начинал копать! Охотился он на мышей. Их было довольно много на поле, и это ему доставляло огромное удовольствие! Да и нам в пользу. Он часто разорял мышиные гнёзда, и редкая мышь могла убежать от этого ярого охотника, когда он заставлял её покинуть нору! Шурик, выпрыгивая по-лисьи, ловил мышей. Мы наблюдали, как он с распущенным хвостом скачками передвигается по полю, пока не прижмёт мышку передними лапами и не завиляет от радости «калачиком». Затем он снова отпускал мышку и снова таким образом догонял её, ему хотелось играть, и ему приносила уйму удовольствия игра в «догонялки». Шурик и нам доставлял немало удовольствия своей игрой, охотой и своим поведением в целом.

Каждая посадка и копка картошки для нас всех была удовольствием. Нам почти никогда не было скучно. Мы всегда с радостью ехали в ту старую деревню. Всегда с удовольствием проводили там время. Всегда уезжали радостные и довольные проделанной работой. Сажали картошку очень быстро, что толком не успевали устать. Когда копали, брат каждый раз разводил костёр рядом с полем, брал свежую картошку, и мы пекли её, тем самым получая ещё большее удовольствие. Сидели всей семьёй на траве, ели обжигающую свежую печёную картошку, наслаждались деревенскими пейзажами, забывали любую усталость…

Как бы я хотел снова насладиться этим процессом и в том же составе. Снова увидеть, как радостный Шурик помогает копать картошку, как он по-лисьи забавно прыгает по полю, играя с мышкой. Услышать, как бабушка нас учит правильно держать вилы, копнуть картошку, перевернуть пласт, но уже молча выслушать её и сделать так, как она говорит…

Глава XVII. Кеша

Есть у меня ещё бабушка по отцовской линии – бабушка Маня, как мы все её зовём. 25 октября 2015 года ей исполнился 91 год. Старый закаленный трудом человек. Она так же играла и играет большую роль в моей жизни…

Моя мама была единственным ребёнком у бабушки Ии, а отец был седьмым из восьми детей. Поэтому почти вся моя родня по линии именно бабушки Мани. Она дала начало огромной семье, что уже немереная заслуга. От восьми детей у бабушки Мани сейчас (на начало 2016 г.), что с трудом удаётся сосчитать, 16 внуков 25 правнуков и уже одна праправнучка. Самое почётное то, что она их всех знает, помнит и любит, несмотря на то, что они живут в разных уголках России!

Бабушка Маня живёт в деревне Ахманово, что примерно в 11 км от нашего посёлка. Мы с братом и другие её внуки каждое лето приезжали к ней погостить. Иногда гостили почти всё лето. Так что бывало всякое. Есть много интересных, весёлых и грустных моментов, которые только и ждут, чтобы их рассказали, но сейчас речь идет не об этом.

В жизни Шурика я не помню, чтобы она играла особую роль, так как бабушка Маня не любит домашних животных. Но в этой деревне на другой улице жили две её дочки – близняшки. Мои тётя Тома (которая и сейчас там живёт) и тётя Аня. У тёти Томы три дочки и один сын, а у тети Ани одна дочка. Я гостил у них обеих, но дочки были уже взрослые и покинули свои гнёздышки, а сын был только у тёти Томы, поэтому я чаще гостил у тёти Томы, она всегда принимала меня как своего и почти не разделяла нас со своим сыном – Сашей. Я любил гостить и у тёти Ани, но она рано умерла из-за проблем с сердцем. У тёти Ани не было сына, и она с дядей Мишей (её мужем) обращались со мной как с родным сыном. Это было видно из каждого их поступка.

Бабушка Ия жила одна. Она знала, что у тёти Томы недавно окотилась кошка, и просила Петю привезти от неё котёнка. Вскоре папа привёз бабушке Ие кошечку, которую она назвала Муркой. Я вряд ли смогу описать, как бабушка заботилась о Мурке, но поверьте на слово, забота её к Мурке была безгранична, это была её первая и единственная кошка в жизни за исключением Муркиных котят. Мурка косвенно была первой кошкой и в моей жизни. Она не была особенной кошкой, обычная как все, но у Мурки была небольшая особенность – она рождала всегда только одного котёнка.

16 июня 1999 года у Мурки родился первый котёнок – Кеша, который стал новым членом нашей семьи. Это был маленький тёмный комочек с белыми кончиками лапок и грудкой. Ещё не был понятен его окрас, но уже было видно какой он красивый. Прошло чуть меньше двух недель, как на его маленькой качающейся головке вместо двух полосок появились два крошечных сизых глазика. В нём родилось новое чувство познания, за которым сразу последовал бескрайний мир. Вначале этим миром была коробка, в которой его родила Мурка. Немного погодя он набрался достаточно сил, чтобы переплюхнуться через невысокий край коробки, за которым перед Кешей открылся до этого невиданный простор. Кеша окунулся в него на весь короткий период, пока его не забрал Женя и не принёс к нам домой.

В один вечер брат прибежал домой с Кешей. Кеша был ещё настолько мал, что едва мог передвигаться, качаясь из стороны в сторону. Мама отругала Женю за то, что он притащил Кешу слишком рано, но время было уже по́зднее, и она не отправила его обратно. Однако все были рады видеть Кешу в нашем доме. Котёнок ещё ничего не ел кроме материнского молока, ему от силы было около трёх недель, и мы испугались, что он не сможет есть самостоятельно. Налили Кеше в блюдечко молока и тыкнули в него носиком. Вопреки всем нашим опасениям Кеша почти сразу научился лакать. Ну как лакать?! Самостоятельно тыкаться носиком в молоко и потом слизывать его остатки язычком с носика. Со временем Кеша научился есть как следует, и первая проблема была позади.

Следующая проблема была, как воспримет Шурик присутствие в нашей семье Кеши. Есть всем известный фразеологизм – «как кошка с собакой». Каждый знает, что он означает. Дальнейший мой рассказ либо опровергает это правило, либо является исключением из него, что подтверждает данное правило. Мы знаем, как Шурик относился к кошкам, но он никогда ещё в своей жизни не сталкивался с котёнком, да ещё с таким маленьким.

Шурик был дома, когда брат пришёл с Кешей на руках. Шурик сразу почуял знакомый запах, начал искать глазами кошку, он чувствовал, что запах вошёл не через открытые форточки, а через двери. Шурик чуял, что запах идёт от Жени, дверь уже была закрыта, но запах становился всё сильнее. Тогда Шурик понял, что кошка должна быть у брата, он начал подвизгивать и лаять, прыгая передними лапами на Женю. Шурик c таким же поведением проводил брата до зала, в котором сидели мы. После того как Женя посадил Кешу на спинку дивана, Шурик мгновенно запрыгнул на диван, думая, что брат посадил туда кошку. Папа столкнул Шурика с дивана, и только тогда Шурик разглядел, кого брат положил. Внимание всех, в том числе и Шурика, было вокруг маленького комочка шерсти. Шурик был в недоумении, что это за чудо! Он почуял запах, который исходил от клубка шерсти и догадался, кто перед ним. Он раньше видел этот комок, когда забегал к бабушке в дом, но он не догадывался, что комок живой и что это детеныш Мурки. Он видел его в коробке, когда тот спал и был ещё меньше чем сейчас. Именно из-за того любопытства ему после досталось по носу когтями от Мурки, но он даже не понимал за что. Теперь Шурке всё стало ясно.

Сейчас Шурик понимал, что запах идёт не от кошки, а всего лишь от её маленького котёночка. Он сменил своё поведение, и желание прогнать врага из дома сменилось на желание познакомиться с новым членом нашей семьи, подружиться с ним и вместе поиграть. В Шурке ещё не угасла жажда игры, он был полон энергии и только и хотел, что играть с нами. Первое время мы смиряли Шуркино рвение к Кеше, так как он уже большой пёс, а Кеша ещё мал и хрупок, как тончайшая деталь из хрусталя. Когда Кеша немного окреп и стал уверенно стоять на своих маленьких лапках, мы стали потихоньку, удерживая, подпускать Шурика к Кеше. Но Шурка, бывало, при игре забывался и случайно причинял Кеше боль, тогда нам приходилось их разнимать.

Поначалу мы боялись оставлять Шурика с Кешей дома наедине. Приходилось закрывать Кешу в какой-нибудь комнате от Шурика. Шурик умел открывать двери, а у нас не было запирающихся межкомнатных дверей, что было небольшой проблемой. Но решение её не составило никакого труда.

Как вы помните, Шурик перегрыз свой первый ошейник, когда вырывался на свободу. Этот ошейник уже не подлежал восстановлению. Когда он «вернулся» в нашу семью, ему необходим был новый ошейник. Помню, у папы было два старых коричневых кожаных ремня. Один из этих крепких ремней стал новым ошейником Шурика. Папа снял мерку с Шурика, обрезал ремень, и у Шурика появился новый ошейник! Настоящий кожаный ошейник, который даже если Шурик захочет перегрызть, то вряд ли у него это получится.

Шурика как-то пробовали приучить к поводку, что было тщетно, поэтому кольцо для поводка не требовалось. За дверью в зал висел тот самый поводок, к которому пытались его приучить. Этот поводок играл воспитательную роль для Шурика. Так как Шурка знал, что значит этот поводок, то он, скажем так, не любил его. Как только Шурик видел поводок, то сразу распускал свой хвост, прижимал уши, делал виноватый и в ту же очередь, как бы это ни было парадоксально, невинный взгляд и был готов сделать что угодно, лишь бы его не прицепили на поводок. Иногда даже пытался рычать на поводок, как на чужого. Естественно, мы этим пользовались, и стоило Шурику провиниться, как кто-нибудь из нас, чаще его хозяин, брал этот поводок в руки, и Шурик мгновенно чувствовал свою вину и становился «шёлковым». Ручка поводка была из плотной брезентовой ткани. Сам поводок состоял из витых из стальной проволоки звеньев, что делало его почти неразрывным. На конце этой цепочки был карабин. Ручку этого поводка папа складывал вдвое и зажимал в дверь в зал, дверь закрывалась так плотно, что мне самому удавалось открыть её только с сильного толчка. Цепочку поводка наматывали на ручку двери с той стороны, где оставался Шурик. Это было достаточно сильное оружие для Шурика. Он не переносил на дух вид поводка, и отвращение от поводка пересиливало его желание игры с Кешей. Позже прознав, как Шурику ненавистен поводок, мы просто вешали его на закрытую дверь, и этого было достаточно. Того времени, пока Шурик не привык к поводку и не перестал обращать на него внимания, хватило Кеше, чтобы достаточно подрасти и не вызывать у нас опасения.

Кеша уверенно бегал, прыгал, скакал по всей мебели и квартире. Он стремительно рос и развивался. Его окрас стал чётким вроде тигриного, как у рыжих котов, только из серо-синих, черных полос и белых участков. Летом часть чёрных полос выгорала на солнце и приобретала карий пигмент, а кончики некоторых волос местами придавали шерсти почти рыжий пигмент поверх основного окраса. На груди у Кеши, как и у Шурика, был беленький галстук, но он больше был похож на треугольник белой рубашки, видневшейся из-под серого пиджака. На двух передних и задней левой лапках были надеты аккуратненькие белые тапочки, а на задней правой лапке – белый сапожок. Лапка с сапожком, как в шутку говорила мама, чуть-чуть не получилась. Хвостик у Кеши был пропорционально телу немного короче, чем у других кошек, что добавляло ему изящества. Теперь мы уже не боялись за Кешу с Шуриком, когда они оставались дома хозяйничать.

Во вторую Кешину зиму он начал «гулять». Мы постоянно выходили на улицу звать его домой, обходили весь двор кис-киская и крича Кешу, но он никак не приходил на наш зов. В итоге Кеша умудрился обморозить себе ушки и подушечки лап. Лапки восстановились, но ушки покрылись огромными волдырями! Мы не знали, чем ему помочь! Волдыри лопнули, а ушки поочередно отсохли и отпали! В итоге у него осталось по пол ушка, что стало ещё одной отличительной чертой.

Появилась ещё одна проблемка. Раньше, когда Кеша ещё неуверенно передвигался, мы кормили его сами, подставляя ему блюдечко с молоком и едой. Теперь нам приходилось оставлять на долгое время Кешу одного или с Шуриком, хотя если мы уходили на долгое время, то Шурика обычно выгоняли на улицу во избежание «тёплых неприятностей». В общем, суть не в этом, а в том, что Кеше нужно было организовать его «столовую» так, чтобы Шурик не мог вылизать миски Кеши, оставив его голодным. Тогда мама организовала Кеше личную «столовую» в кухне на подоконнике, как раз напротив «столовой» Шурика и подле нашего обеденного стола. В Кешиной «столовой» обычно стояло молоко и разные вкусности, которые полагались только Кеше, а так – Кеша с Шуриком дружно ели в Шуркиной «столовой». Конечно, иногда Кеше доставался рык от Шурика, когда дело касалось мяса, которым не хотелось делиться. Кеша понимал назначение рыка и тихонько отходил в сторонку. Также бывало и попадало Шурику лапой от Кеши, когда Кеше давали рыбку. Давали её в «столовой» Шурика. Но к этому мы ещё вернёмся в своё время.

Кеша был маленьким котёнком, и теперь внимание всей нашей семьи, за исключением папы, было вокруг Кеши. Мы с братом «делили» его между собой так же, как и когда-то Шурика. Каждый вечер чуть ли не доходило до драки, и родители прибегли к старому методу. Вернее мама, потому что ей и самой было приятно взять Кешу на ночь к себе на кровать. Позже мы даже составили график и брали Кешу на ночь с братом по очереди. Мы были детьми, поэтому нас особо не волновало пожелание Кеши. Мы часто силой брали его с собой спать. Кеша боялся пылесоса, и доходило до того, что когда он видел меня или Женю в трусах, то понимал, что это означает и прятался под родительскую кровать. Мы знали, как Кеша боится пылесоса, и «выкуривали» его, заведя щетку пылесоса под кровать. Щётка была отделена от пылесоса, но её вида было достаточно для испуга Кеши. Но насильно мил не будешь, и Кеша недолго находился в наших оковах, он рано или поздно убегал и сам прибегал на кровать к маме.

Больше всего Кеша любил приходить к папе, который обычно на него никогда не обращал внимания и никогда не брал его на руки. Я никак не мог понять, почему Кеша идёт именно к нему! Позднее я понял, что Кеша, приходя к папе, получал и ласку и покой. Когда Кеша осторожно запрыгивал на колени к серьёзному и сдержанному хозяину, то он собой приносил ему капельку ласки и нежности, выказывая свою покорность. Папа всегда принимал его на своих коленях, не всегда гладил, но никогда не выгонял. Кеше и не нужно было, чтобы хозяин его гладил, он и так чувствовал спокойствие и защиту, которую не мог дать Кеше ни один другой член нашей семьи! Я искренне жалею, что так жестоко поступал с Кешей, и с удовольствием сейчас попросил бы у него прощения. Я был ребёнком…

Итак, всё внимание было направленно на Кешу. Шурик был уже взрослой собакой, и ему никто не уделял особого внимания, если он не делал что-нибудь такого, чтобы могло заслужить наше внимание. Тут появляется проблема Шуркиной ревности нас к Кеше. Ему, несомненно, не хватало нашего внимания, тогда как у Кеши было внимания в избытке. Шурик всячески пытался завоевать наше внимание, он подбегал к кому-нибудь из нас и, играючи подвизгивая, напрыгивал передними лапами. Шурка делал так и раньше, когда ему было скучно и хотелось поиграть с кем-нибудь из нас. Но сейчас он делал это особенно часто и немного более настойчиво, убедительнее, как маленький ребёнок в магазине теребит свою маму за подол, когда что-то хочет и ему долго не покупают. Наша любовь не перешла от Шурика к Кеше, она была одинаково велика для них обоих, Шурик просто в нужный момент добивался необходимого расположения к себе. Мы про него не забывали и с большим удовольствием начинали играть с Шуркой, когда он таким образом просил. Но Шурик замечал, как теперь мы делим своё внимание между ними двумя, когда раньше всё внимание доставалось только Шурику.

Я искренне завидую смиренности Шурика. Он, безусловно, ревновал, но его ревность не была злой и корыстной. Она даже не была заметна. Даже не знаю, была ли это всё-таки ревность или другое чувство. Что-то вроде такого, когда мама одному сыну покупает игрушку, которую он просит, а второй сын говорит: «тоже хочу!». Вот и Шурик скорее «тоже хочет» чем завидует или ревнует. Шурик полюбил Кешу, как все мы, и тоже заботился о нём, играл с ним, защищал его.

Как Шурик мог не любить Кешу, если от Кеши он чувствовал всегда запах ладоней его хозяев?! Его любимого хозяина, который подарил Шурику всё то, что сейчас у него есть. Его хозяйки, которая постоянно так вкусно его кормит и исключительно нежно ласкает, как никто, кроме женщины, не может ласкать. Запах его двух маленьких хозяев, которые так любят его и всегда играют с ним. Шурик принимал Кешу таким же родным, как и нас.

Шурик заботился о Кеше, как о родном сыне. Он лизал его, как лижет мать своего детёныша. Он играл с ним, как родные братья играют друг с другом, что даже иной раз до драки, но драки дружеской! Шурик чувствовал подходящее настроение Кеши для игры. Шурик всегда сам затевал игру. Он забавно подскакивал к Кеше. Прыжком расставлял передние лапы по бокам от Кеши так, что Кеша оказывался между лап. После Шурик начинал подталкивать Кешу носом, при этом играючи, дружески от радости подвизгивая и рыча. Так Шурик барахтался головой с Кешей. Кеша был уже достаточно силён, и когда ему не нравилось, он начинал урчать и фыркать, предупреждая Шурика закончить игру. Если Кеше не удавалось убежать, то иногда Кеша расцарапывал Шурику нос. Но Шурик никогда не обижал его, он понимал, что так бы просто Кеша это не сделал.

– Значит, я сам заслужил, заигрался! – возможно, сказал бы Шурик в такой момент, если бы конечно мог.

Что касается состояния Кеши, когда ему что-то не нравилось, то благодаря своему характеру, он получил второе имя, которое дал ему Женя. Это имя – Якут. Да, именно Якут. Я не знаю, почему Якут?! Зачем Якут?! Причём тут Якут?! Это для меня на всю жизнь останется загадкой, потому что сам брат не помнит, почему он назвал его Якутом, но я сейчас попытаюсь пояснить, когда и за что Кеша превращался в Якута. Кеша был рано отобран от своей мамы, у него не было братиков, он воспитывался псом. По моему мнению, именно это повлияло на становление его характера. Про таких котов, каким стал он, говорят: «с характером». Он был очень гордым, независимым, и чуть что не по нему, то сразу ясно давал понять, чтобы его оставили в покое. Именно в момент проявления своего вспыльчивого характера он и становился Якутом. Может даже, как бы ни было смешно, это и выглядело в глазах брата как раздвоение личности, поэтому он дал ему второе имя, но почему именно Якут!?? А выглядело это превращение так. Лёжа на коленях у кого-нибудь из нашей семьи и при этом мурлыкая, когда ничто не предвещало беды, Кеша мог без причины резко заурчать, иногда даже вцепиться зубами или когтями и убежать! Причём совершенно ни за что! Хоть гладили его, хоть не гладили, хоть довели его игрой, хоть не доводили – просто в любой момент! Именно в такие моменты брат говорил: «ну ты и Якут!!!». Как только Кеша начинал, лёжа на коленях, урчать, когда его гладили, то мы уже просто убирали руки, и Якут убегал. А брат часто даже назло травил его, играя с Якутом. Вот так Кеша носил два имени: когда был хороший, так Кеша, когда плохой – Якут!

Шурик защищал Кешу, как дикая волчица защищает своё потомство. Когда Шурик с Кешей оказывались вместе на улице и какой-либо взрослый соседский или чужой кот, придя к нам во двор, начинал качать свои права перед Кешей, то он мигом был угнан с нашего двора Шуриком. Или только стоило какому-нибудь псу попробовать погонять Кешу так, как обычно гонял кошек сам Шурик, то этот пёс быстро жалел о том, что выбрал не ту кошку для забав, так как Шурик не мог позволить никому обижать Кешу! Он иногда даже от нас его «спасал»! Когда он видел, что Кеше надоело наше внимание, что мы уже довели Якута, то Шурик своим излюбленным способом заставлял переключать наше внимание с Якута на него. Тем самым и тому и другому хорошо. Шурик делил с Кешей еду, как делят между собой еду братья. Они иногда даже ели из одной миски одновременно!

Кеша полюбил Шурика! Особенно их любовь была видна осенью, когда на улице уже было довольно холодно, а отопление в доме ещё не включили. Кеше было около четырёх месяцев, он был ещё мал и находил необходимые тепло и уют у Шурика, а точнее на Шурике.

У Шурика на тот момент были особенно любимые места для лежания и отдыха. Это были круглые плетёные из лоскутов ткани бабушкой Ией коврики, которые лежали во всех дверных проёмах кроме кухни, и такой же лежал на «месте» у Шурика, поэтому, когда Шурка приходил с улицы пыльный или грязный или сильно линял и ложился на эти коврики, его никто не ругал. Но ещё у него были излюбленные места: на паласе в зале, где он когда-то впервые «сфотографировался», и на ковровой дорожке напротив входа в нашу с братом комнату. Эти места он особенно любил, потому что, лежа на них, Шурка видел всех, никого не выпускал из внимания и не мог не попасть во внимание у нас. Когда Шурик лежал прямо перед трельяжем с зеркалом, к которому мы постоянно подходили, его приходилось сгонять. Когда лежал на ковриках в дверных проёмах и на дорожке в коридоре, он всегда был преградой на нашем пути. Особенно ночью, когда кто-то из нас шёл в ванную, туалет или на кухню, а чёрный Шурик, свернувшись калачиком, лежал в коридоре или в дверях, то мы его просто не могли видеть и случайно наступали ему то на хвост, то на лапу или ещё на что, что в темноте не различишь. Случайно спотыкались в темноте, что порой сами чуть не падали, что было не особо приятно Шурику, да и нам тоже, но он продолжал любить эти места и не переставал лежать на них. Наступят или запнутся – он встанет, перейдёт на своё место, а потом снова где-нибудь на дороге ляжет, а иногда, если не сильно ему «попадёт», и вовсе не сдвинется с места.