Без Веры…

Ох, как это бесит папеньку… и раздражало меня. Раньше. Сейчас, впрочем, раздражает не меньше, просто иначе. Из собственной квартиры площадью в полтораста метров, да в престижном районе… и сюда?! Не вдохновляет, вот ни разу.

К слову, с наймом квартиры тоже не всё гладко. В чём дело, не знаю, но папенька то ли по мелочи шантажирует домовладельца, имея на него какой-то мелкий долгоиграющий компромат, то ли (что вернее всего), оказывая тому какие-то услуги не вполне законного характера.

Вот такая вот у нас семейка… Аристократия помойки, натурально!

– Долгохонько ходите, Алексей Юрьевич, – встретила меня Фрося в дверях, неодобрительно поджимая губы и даже не думая помогать, хотя бы и формально. Возраст и внешность у неё самые невнятные, и вся она какая-то оплывшая, сырая, неопрятная – притом, что внешнее очень хорошо гармонирует с внутренней сутью.

– И тебе доброго дня, – вяло отозвался я, ставя ранец на пол и переобуваясь в домашние туфли.

– А-а, явился? – фыркнула Люба, выглянув из комнаты и выразительно задержав взгляд на моей побитой физиономии, не проявляя притом ни малейшего признака сострадания. Скорее – непонятную, какую-то затаённую агрессию, когда ещё не ненависть, но от родственных чувств остались только ошмётки, сцепленные скрепами общественной морали.

Нина, младшая, и вовсе не стала выглядывать, отчего во рту стало кисло. Я… а точнее, моё юное Альтер-Эго сестёр любит, почему-то испытывая перед ними острое чувство вины.

– А, вот оно что, – сообразил я, поймав очередной кусочек воспоминания. Я – Он почему-то винил себя в уходе матери. А далее – снежным комом одно к одному. Озвучивание этой надуманной вины, масло в огонь со стороны отца (из-за пьянства, блядства и рукоприкладства которого и ушла мама) с перекладыванием вины с любимого себя на подставленную выю, ну и своеобразный характер вообще всех "родных человечков", готовых винить в любых проблемах кого угодно, но только не себя!

– Чевой вам, Алексей Юрьевич? – выглянула с кухни служанка. Всей почтительности в ней – именование по имени-отчеству, потому как батюшка так велел. Мой, разумеется. Наследник!

Как это сочетается с перекладыванием вины и фактическим игнорированием сына… А так и сочетается! В прошлой жизни немногим лучше было, до слёз всё знакомо! Не один в один, но ох как знакомо…

– Обед, спрашиваю, скоро? – поинтересовался я, подавив рвущиеся наружу чувства. Служанка, поджав бесформенные губы куриной гузкой, ничего не ответила и удалилась на кухню греметь посудой, выразительно вильнув толстым задом. Память тут же подкинула воспоминание… о случке, наверное. Иначе я это не могу назвать.

Спит мой папаша с Фросей, так вот. Понятно, что у взрослого мужчины есть… потребности, но Фрося?! Впрочем, сильно пьющему коллежскому секретарю^[3] в возрасте под пятьдесят сойдёт и такая. И что-то подсказывает мне, что со служанкой он… хм, спаривается только тогда, когда нет денег на проституток. В общем, та ещё парочка – жаба с гадюкой!

Не дождавшись ни обеда, ни ответа, я удалился в крохотную узкую комнату, напоминающую пенал, и как был в форме, так и завалился на застеленную постель. В голове – каша, впереди – ясное понимание приближающегося Апокалипсиса и острое желание шагнуть с крыши.

Может быть, удар об асфальт закончится тем, что этот кошмар окажется сном, и я, проснувшись, сяду в своей постели. А потом забуду всё, что снилось, и останется только память, что была какая-то гадость… да и чёрт с ней!

…что-то холодное легло мне на раскалённый лоб, а потом сухие пальцы болезненно оттянули веки, едва не надрывая уголки, и в глаза мне заглянула морщинистая, несколько обрюзглая физиономия, украшенная чеховской бородкой, только что изрядно седой.

– Ну-с! – бодро сказала физиономия, обдав запахами лекарств и больных зубов, бесцеремонно вертя мою голову и пристально глядя через очёчки в золочёной оправе равнодушными глазами, – Сколько пальцев?

– Два, – вяло отозвался я, не вполне соображая, – а теперь три.

– Ну, что я могу сказать? – физиономия отпрянула от меня, и я машинально повернул голову вслед.

– Неприятно, разумеется, – с казённым сочувствием продолжил врач, сидя на стуле подле моей постели и отсчитываясь о ситуации стоящему в дверях отцу, – но и ничего страшного. Гимназисты, бывает, от переутомления в обморок прямо в классе падают. А травмы…

Он пожал плечами и заключил равнодушно:

– Ничего страшного. Дети, что вы хотите!

– Так что? – поинтересовался отец, не слишком убедительно показывая голосом озабоченность моим состоянием.

– Недельку пусть отдохнёт, – постановил медик, – записку в гимназию я сейчас же напишу. Где же… а, вижу!

Сев за мой стол у окна, он подвинул чернильницу поближе, проверил перо и быстро набросал записку, вырвав листок из специального блокнота.

– Вот и всё, – медик встал, протягивая записку отцу, – Денька три постельный режим и никаких уроков, а потом можно постепенно вставать.

– Так может, и нечего дома бездельничать? – не к месту оживился отец.

– Ни в коем случае! – заступился за меня медик, – Вы что, нервической горячки хотите?

Он принялся что-то объяснять отцу, поминутно поправляя очки и вставляя в разговор медицинские термины.

– Может, по рюмочке? – предложил Пыжов старший, пытаясь перейти в привычные рамки.

– Хм… – зажевал губами врач, явно напрашиваясь на уговоры.

– Калгановой!? – наступал отец, и медик, так и оставшийся безымянным для меня, удалился в гостиную.

Дверь в комнату так и осталась приоткрытой, и я хорошо слышу голоса, звуки собираемого стола и всю ту суету, что сопровождает появление гостей. Юрий Сергеевич, то бишь папенька, впечатление производить умеет – за что, собственно, и держат на службе. Ну и за происхождение, не без этого…

Подробностей не знаю, но память уверенно подсказывает, что дворяне, особенно потомственные, при поступлении на службу или учёбу вполне официально имеют фору. Да и уволить их с государственной службы не так-то просто!

Скрипнула дверь, и в комнату вошла Фрося, поменяв на лбу вымоченную в уксусе тряпку. За ней, несколько минут спустя, заглянула Люба, и хмыкнув, удалилась прочь, не сказав ни слова. Нина так и не заглянула.

– … в траты батюшку ввёл, – разбудив, укоризненно сказала Фрося, и сжав бесформенные губы в комок, поменяла повязку.

– Вставать мине теперь из-за ево посередь ночи… – услышал я недовольное Фросино ворчание, и служанка, демонстративно шаркая по полу толстыми ногами в старых опорках, удалилась прочь, прикрывая за собой дверь, – Вот ишшо! Тоже, придумали господа!

Глава 2
Рефлексия ГГ и понимание, что он – попал!

Окно моей спальни выходит во двор, и право слово, виды из него открываются вполне заурядные, и я бы даже сказал – унылые. Через мутноватое стекло, давно нуждающееся в тряпке, виднеется кусок двора, интересный разве только вовсе уж малому ребёнку или человеку престарелому, ветхому телом и разумом.

Дровяные и угольный сараи, несколько тощих кустов сирени с чахлыми завязями соцветий, бузина и старая, раскидистая берёза с потрескавшейся корой, закрывающая своей кроной большую часть двора. Под ногами вытоптанная глинистая земля, перемешанная со всяким сором, и от того не превращающаяся после ненастной погоды в болото.

Почему бы не замостить это булыжником, или хотя бы не засыпать щебёнкой, лично мне понять сложно. Обойдётся это не то чтобы в копейки, но в суммы, вполне посильные для домовладельца. К тому же, один из обитателей полуподвала работает в каменоломне, и если озадачить его, пообещав снижение платы за жильё, решить вопрос можно будет и вовсе за копейки. Но нет…

За кустами, если встать на подоконник или письменный стол, отодвинув в сторону чернильницу и тетради, виднеется уголок деревянного нужника, предназначенного простому люду из полуподвала. Крыша его, покрытая подгнившей дранкой, поросла пятнами зелёно-бурого мха, а в щели задней стенки, прячась в кустах жимолости, вечно подглядывают мальчишки, движимые естественным в таком возрасте любопытством.

Пакостников гоняют, крутят уши и устраивая шумные скандалы родителям, но без особого толка. Судя по всему, либидо у местных мальчишек совершенно ядерное, раз уж выдерживает позорные скандалы и нещадные порки, не смущаясь даже сортирным оттенком эротических откровений.

Сей унылый пейзаж несколько оживляют пара мелких собачонок, несколько облезлых кошек, блохастых и лишайных даже на вид, да мелкая детвора, появляющаяся иногда в этой своеобразной пародии на российское телевидение. Изредка мелькнёт деловитая хозяйка, развешивающая серое, застиранное и многажды штопанное бельё на натянутой верёвке, или один из стариков, оставленный детьми на хозяйстве, возится в дровяном сарае.

Собственно, это не весь двор, а кусок его, и как мне представляется, наиболее унылый. Память подсказывает, что там, вне моего поля зрения, есть пара лавочек, на которых вечно дремлют ветхие старики, усаженные следить за бельём и играющими посреди грязи внуками.

По вечерам там собирается полуподвальный бомонд и начинается светская жизнь – с семечками, смешочками, сальными шутками и щипками, а иногда, после получения жалования, и песнями. Но местный дворник бдит, не допуская безудержного разгула и оберегая покой "чистых" жильцов. Так что бомонд либо быстро утихает, уползая в свои сырые норы жилища, либо, если имеется настрой на продолжение культурного досуга, удаляется прочь кривоколенными переулками, нарушая тишину не слишком складным хоровым пением.

Если не слишком увлекаться вокалом и не нарываться на принципиального дворника, можно дойти до одного из очагов культуры морлоков, то бишь до каких-то скоплений сараев и сараюшек, поставленных достаточно далеко от доходных домов. Там можно сколько угодно упражняться в пении и филологических упражнениях в стиле "Ты меня уважаешь?", не боясь попасть в полицию или получить по хребту древком дворницкой метлы.

За сараями собираются иногда дети, поиграть в бабки, ножички и городки, а те, кто постарше, попутно лапают задорно повизгивающих девчонок за всякие места, горстями рассыпая сальные шутеечки и пошлейшие намёки. Причём, как подсказывает мне память, слабый пол сальностей не чурается. Да и насчёт облапать… всякое бывает.

Игра эта не в одни ворота, что меня, признаться, изрядно озадачило. Я не историк, и хотя не вовсе уж чужд этой науке, о жизни именно что простонародья представление имел самые лубочные. Не кисельные берега с молочными реками, но некий патриархат, косы до пят и глаза в пол. А патриархат как бы и есть, но как мне кажется, потому что в значительной мере защищается церковью и законодательством.

Бабы здесь бойкие, и многие вполне уверенно "строят" мужей и сыновей, заводят любовников и нередко – содержат себя сами, и притом недурно. Впрочем, это всё-таки Москва, город пока не вполне столичный, но богатый, торговый и дающий какие-никакие, но возможности. В деревнях, полагаю, этой самой кондовой, исконно-посконной патриархальности столько, что хоть ложкой черпай.

Там мужик – какой ни есть, а кормилец! Потому как баба, будь она даже из тех, что останавливает на скаку горящие избы, чисто физически не потянет некоторые виды работ.

За три дня видами двора я наелся так, что дальше просто некуда! А собственно, заняться мне больше и нечем… Книжки, по настоянию доктора, отец убрал под замок, в том числе и учебники.

Остаётся только ковыряться в памяти, и единственное, что я могу выбирать – лёжа на кровати, или сидя перед окном. Оба варианта не то, чтобы вдохновляют, но увы…

Настроение у меня скверное, и это мягко сказано. Не радует ни сам факт переселения, ни обстоятельства, ни новое тело, ни семья, ни приближающиеся "интересные времена".

В теории всяких интересных возможностей – хоть лопатой греби! А на деле, стоит немножечко обдумать, ситуация представляется уже не столь привлекательной. Точнее даже – вовсе не привлекательной!

Будь я каким-нибудь авантюристом, да притом с соответствующим опытом, и скажем – с образованием историка, специализирующегося на этом времени, то поковырявшись в памяти, наверняка нашёл бы великое множество вариантов. Читывал я в своё время пару книг, писанными белыми эмигрантами, так там в числе прочих интересностей были сведения о вывозимых из России ценностях.

Деталей не помню, да и писали о них мельком, но запомнилось накрепко, что экспроприировать церковное имущество начали отнюдь не безбожники-большевики! По крайней мере, если говорить о масштабной экспроприации, а не о баловстве примкнувших "социально близких" с обысками "контриков" "на нужды Революции".

Эшелонами Белая гвардия вывозила ободранные оклады икон, кадила и прочее церковное имущество. Да так, что якобы именно на эти средства и содержали потом не один год РОВС^[4] и кучу прочих организаций соответствующего толка, в которых десятки тысяч людей не просто числились, а получали какое-никакое жалование и паёк, строили школы и казармы. В общем, охват и размах!

Большевики и разного рода социалисты, впрочем, были немногим лучше, если вообще лучше хоть в чём-то, не считая стремления перевернуть мир на справедливый лад – так, как они это понимали. Понимают… Но даже аскетичные идеалисты, как мне помнится, нередко собирали разного рода кубышки. Уж на таком-то уровне историю я помню.

А на всякий случай! Вдруг контрреволюционеры возьмут верх? В первые годы Советской власти это было вполне вероятно. Или например (как оно и произошло в действительности), революционеры сами начнут чистить свои ряды, избавляясь от несогласных. Всё, будто по кальке с Великой Французской Революции!

А Коминтерн, на создание и поддержку которого потрачены чудовищные суммы? А "буржуазное перерождение" отнюдь не немногих революционеров, считающих былые заслуги и пару лет ссылки достаточным основанием, чтобы в нищей стране вести жизнь богатых аристократов? А сколько разного рода кубышек распихали по зарубежным банкам…

Не всегда ради безбедной старости, к слову. Деньги эти нередко тратились на вполне альтруистические цели – другое дело, почти всегда бестолково. Но впрочем, глупо пенять о том профессиональным революционерам, большинство из которых ни образованием, ни самой жизнью не были заточены под решение задач подобного рода.

Финансами, в том числе и государственными, они распоряжались с размахом голодранца, получившего нежданное наследство. Какая там экономика, какая политика… Сугубо личные симпатии, дружественные связи с конкретными людьми, да горячечный образ Мировой Революции, маячащий на горизонте!

Впрочем, нельзя сказать, что с рулением государством они справлялись хуже аристократии, скорее даже – лучше. Несмотря на Коминтерн, мадагаскарских тараканов в собственных головах и изрядно кривое понимание народного блага, строили они всё ж таки дворцы пионеров и школы, а не особняки для себя лично. В основном.

Но это, по моему мнению, не делает их выдающимися управленцами. Просто аристократия и монархический строй рулили страной так, что хуже – просто некуда!

На стыке этих двух времён, человек "в теме" мог бы неслыханно обогатиться. Но я-то не в теме!

Историю я знаю лучше среднего обывателя, но как это почти всегда бывает в таких случаях – кусками. Неплохо помню историю 1812 года, потому как по этому времени написано много достойных произведений и снято прекрасных фильмов. Да и классная руководительница, она же историчка, защищала диплом именно по войне 1812 года. А это, знаете ли, накладывает отпечаток…

Ещё лучше знаю Крымскую, в которой отличился один из прадедов, попавший не в один десяток книг и монографий. Не главным персонажем, а вполне второстепенным или даже проходным, потому как из простонародья, но всё же!

Знаю РЯВ, потому как в Испании работал в одной бригаде с мужиком, сидящим в свободное время на специализированном форуме, где "по косточкам" разбирали действия адмиралов с обеих сторон, политиков и промышленников, и чуть ли не интендантов. Поговорить он умел и любил, так что пусть по верхам, но и я нахватался.

Попади я в те времена, да в подходящем теле, вполне мог бы пошатнуть Историю. Ну или урвать капиталов, достаточных для безбедного существования где-нибудь во французской провинции или австралийской глуши.

А вот времена Первой Мировой и Гражданской как-то мимо, в школе эту тему по верхам проскакали. В учебниках всё было невнятно, а среди педагогов единого мнения на эту тему не сложилось. Не считая условно-нейтральной исторички, хотя и склоняющейся к кадетам, педагогический паноптикум был представлен учителями диаметрально противоположных взглядов.

От "красного", вечно нетрезвого трудовика, подкованного чтением тонких брошюрок с изобилием Заглавных Букв и жирного шрифта от каких-то коммунистических радикалов, до "белой" русички Софьи Михайловны. Она с завываниями декламировала поэтов Серебряного века (навсегда отвратив от них) и убедительно рассказывала нам о зверствах красных. Забавно, что она, будучи происхождения самого простонародного и не обладая даже толикой красоты или хотя бы обаяния, вечно стенала о "России, которую мы потеряли", твёрдо уверенная, что Там, в этой Великой Стране, руководимый Светлыми и Святыми Людьми, она заняла бы достойное Её место.

Позже попытался разобраться, но чуть не захлебнулся в пене противоречивой информации. А потом была Испания, бытие нелегальным эмигрантом и прочие события, отодвинувшие на задний план желание узнать эпизоды Отечественной истории. Кто б знал…

Нельзя сказать, что ситуацию я вижу вовсе уж безнадёжной. Если я переживу надвигающийся апокалипсис Революции и Гражданской, и меня минуют пули, штыки, "Испанка", тиф и холера, то лет этак через десять от сегодняшнего дня у меня начнут виднеться какие-то перспективы.

Пусть я и не знаю толком историю, но попаданческий "фундамент" имею не самый скверный. Высшего образования я так и не получил, и сам себя называл "трижды недоучкой", но по здравому размышлению, могло быть и хуже! Вот чтобы я делал, имея "базовую комплектацию" профессионального грузчика с девятью классами и узким кругозором зрителя ТВ, или скажем, напрочь оторванного от реалий офисного клерка, с корочкой невнятного ВУЗа (но без соответствующих знаний), пристроенного "по знакомству" на место, где "зато стабильно"?

Впрочем, и радоваться особо нечему. Бытие в шкуре отделочника, а потом и владельца строительной компании даёт немало бонусов, но в очень уж далёкой перспективе! Да, я примерно знаю, как устроены многие строительные инструменты, без которых в двадцать первом веке мы уже не можем обойтись. И казалось бы, вот оно – патенты! Золотое дно!

Но вот именно инженерного образования у меня нет, а патентовать "примерно" будет проблематично. Да и вообще, патентное право, штука далеко не простая, и не достаточно принести чертёжик с описанием в патентное бюро. Нужно ещё защитить патент в разных странах, на что нужны немалые деньги, а потом и продвинуть его на рынок, убедив капиталистов, что он им необходим.

А получить с изобретения прибыль… вообще не факт. Знаю несколько громких историй, когда изобретатель не получал вообще ничего, хотя изобретение "выстреливало" просто снайперски.

В общем, дно-то золотое, да… Но чтобы надеяться на прибыль от изобретений, нужно иметь как минимум диплом инженера с репутацией хорошего специалиста. А иначе слушать не будут! И если у изобретателя есть желание получить не "долю малую", то нужен ещё и первоначальный капитал.

Наверное, есть какие-то иные варианты… но очень уж они зыбкие. Ну или сообразить пока не могу, за неимением соответствующих знаний.

Сюда же, в активы – три года учёбы на горного инженера, да именно года, а не курса! Чтобы перейти в Испании на легальное положение, я пошёл учиться, есть в Европе такая фишка.

Предмет я выбирал так, чтобы оплата (пусть даже и символическая по факту) не сильно била по моему тощему бюджету и не слишком мешала работать. Ну и вялые мыслишки, что если дела не пойдут, то горный инженер – не самая плохая специальность.

Дела пошли, и учёба постепенно – тоже, но в другую сторону. До диплома бакалавра мне такими темпами оставалось учиться ещё года три, да я ещё и забыл половину…

Но опять же – в теории это может дать неплохой выхлоп. Я, пусть и не слишком хорошо, знаю будущие месторождения и (но здесь опять-таки нужно инженерное образование!) помню тенденции горного машиностроения.

Деньги на этом знании можно заработать огромные. Но! Бизнес этот очень специфический, и человек со стороны, да ещё не имеющий серьёзных финансов, разорится очень быстро, даже обладая инсайдерской информацией.

Влезать сюда, не имея наработанной десятилетиями репутации и соответствующих знакомств, либо мощного политического капитала – не просто бессмысленно, но и опасно для жизни. Опять-таки – на примерах учили, очень конкретно.

Что ещё? За плечами полгода в военном училище, куда я по настоянию отца поступил после школы, затем армии, сержантская учебка и потерянное на срочной службе время.

Не скажу, что мы занимались там исключительно хозработами и строевыми смотрами. Какое-то понимание тактики и военного дела я там получил, и наверное, в свете Гражданской эти знания не будут лишними.

Вот только воевать я решительно не хочу! Ни на какой стороне! Это время для меня – прошедшее, и быть одним из многих кусочков мяса, попавших в мясорубку братоубийственной войны, не имею ни малейшего желания.

Воевать, по моему мнению, должно только при защите отчизны, и вот тогда да – со всем остервенением! А так, не понимая и не принимая толком правоту ни одной из сторон? Ешьте это говно сами!

Оставаться в России, захваченной Гражданской войной, а потом голодом, разрухой, продотрядами и диктатурой пролетариата, я не намерен. Совесть грызёт душу червячком, упрекая в недостаточности патриотизма, но я пообещал ей помочь Родине издали, передав данные о нескольких месторождениях.

Не знаю только, на пользу ли пойдёт. Избыток сырьевых ресурсов, как по мне, не пошёл во благо ни стране, ни людям. Разве что очень, очень конкретным людям…

А оставаться на охваченной огнём территории… спасибо, идите туда сами! Российскую Империю, Советскую Россию и далее СССР ждёт глад, хлад и мор египетский, а оставаясь здесь просто из патриотизма, не будучи при этом ни коммунистом, ни (упаси Боже!) монархистом и даже сторонником Единой и Неделимой, просто нелепо.

Последнее и вовсе уж странно для человека, который хоть и не застал Парад Суверенитетов, но привык, что Мингрелия^[5], Казахстан, Украина, прибалтийские страны и иже с ними – самостоятельные, суверенные государства! Как бы к ним не относиться. Можно не любить, считать "огрызками", это сколько угодно!

Но нельзя не помнить, не знать, что при распаде СССР были подписаны международные договора, и теперь, по нормам международного права, это суверенные, самостоятельные государства, которые имеют полное право идти другим путём, и даже – пристраиваясь в кильватер иных Держав.

А удерживать силой некогда завоёванные земли, умиротворяя покорённые народы до полной прозрачности, это без меня. Не смогли удержать, заинтересовав культурой, идеологией и уровнем жизни? Отпустите!

К социализму я отношусь скорее положительно, но вот его исполнение в СССР, с отсутствием демократии и неукоснительной "Линией Партии" убило саму суть не самой плохой идеологии. Да, строились заводы и да, был восьмичасовой рабочий день… Здорово! Поздравляю и поддерживаю!

Я вообще из тех^[6], кто разделяет СССР на собственно СССР и на "Совок".

В СССР летал в космос Гагарин, строил космические аппараты Королёв, бесплатно давали квартиры и строили санатории для граждан страны. Были пенсии, детские сады, льготы и уверенность в том, что будущее будет светлым.

В "Совке" Королёв сидел в ГУЛАГе, был "блат" и искусственно создаваемый дефицит, полное отсутствие политической свободы и "Железный занавес".

Потому и разговоры об СССР 2.0 я воспринимаю скорее как влажную мечту об Империи, потому что не вижу ни идеологической, ни экономической, ни культурной составляющей для такого объединения. А если их нет, то выйдет не СССР 2.0, а его раковая опухоль, то бишь "Совок"! Тоже 2.0, ухудшенная пиратская версия.

Оставаться, надеясь на то, что мои знания принесут пользу народу, и что я, вопреки непролетарскому происхождению – выживу, смогу получить образование и сделать какую-никакую карьеру, не сгинув при этом во время Чисток… Благодарю, но нет!

Шансов на благополучный для меня исход слишком мал, практически ничтожен. Дабы сделать хоть какую-то карьеру при Советах, идти в Революцию мне нужно до семнадцатого года, и быть при этом фанатичнее Саванаролы! Происхождение, помните?

А таких фанатиков, как только прошли времена Военного Коммунизма, первыми и вычищали! Имея же в анамнезе р-революционные заслуги (то бишь фанатизм и руки по локоть в крови и дерьме) и происхождение, надеяться можно только на пулю в затылок, потому что – быстро…

Да, память подсказывает, что есть ещё вариант становления "Специалистом". Таких особо не трогали, буде они проявляли хоть какую-то лояльность новой власти. Только вот получить подобный статус до Революции я точно не успеваю, даже несмотря на некий багаж знаний и отчасти взрослое сознание!

"Почти высшее" у меня только по лингвистике, чуть-чуть не успел получить бакалавра по романо-германским языкам, а это как бы немножечко не то, чем могут проникнуться господа большевики, эсеры и прочие социалисты. Да и кого в Российской Империи, с её классическими гимназиями, можно удивить знанием латыни и нескольких европейских языков? Половина революционеров может этим похвастаться!

Ну а после Революции… а после не дадут выучиться, ибо – происхождение! Нехрен представителям эксплуататорских классов получать образование в государстве рабочих и крестьян! В университеты – пролетариату!

Думаю, что для страны, точнее даже – для народа, я принесу ничуть не меньше пользы, просто поделившись полезной информацией с руководством. Издали, и желательно анонимно!

– Ну, для начала сойдёт, – неуверенно подытожил я невесёлые размышления, отодвигаясь от окна, – по крайней мере начерно. А там… война план покажет!

– Алексей Юрьевич, я в лавку! – с суровым видом доложилась Фрося, ввалившись ко мне в комнату безо всякого стука и пристально оглядывая меня большими коровьими глазами, ища непорядок в одежде.

Она всё норовит застать меня врасплох, и как я понимаю сейчас – за мастурбацией. В начале двадцатого века это считается почему-то чуть ли не смертным грехом, и подростков пугают неизбежной слепотой и импотенцией.

По мнению служанки, действительные и мнимые мои грешки, накопившись, заставят Юрия Сергеевича то ли выгнать меня из дома, то или ещё что…

Я молча кивнул, как бы отпуская её, но нисколько не обольщаясь, ибо по факту, она просто ставит меня в известность, следуя заведённым отцом правилам. Служанка у нас нерадивая, и это ещё мягко говоря. Достаточно взглянуть на немытые окна в моей комнате и вспомнить про её отношение в первый же день.

Появилась она у нас после ухода матери, и как сейчас я понимаю, отец не то чтобы пообещал ей, а скорее – намекнул на некое узаконивание отношений. Тогда, четыре года назад, выглядела Фрося почти интересно и довольно-таки женственно, а отец у меня большой мастер жить за чужой счёт.

Какие уж там велись разговоры, могу понять разве что примерно. Но в итоге, Фрося стала служанкой, видя себя в будущем хозяйкой дома. Так и повелось.

Отец получил почти дармовую служанку, платить которой можно преимущественно обещаниями и туманными намёками на грядущее совместное счастье, да мелкими подарками, почти ничего не стоящими ему. А Фрося, всё ещё не перегоревшая идеей стать дворянкой, держит у себя на кухне тонкую стопку дешёвых лубочных романов а-ля "Барин и служанка", и ждёт.

Работу служанки, как следствие, будущая госпожа Пыжова считает для себя унизительной, и выполняет её спустя рукава. Единственное, у отца есть несколько пунктиков, на которых он настаивает категорически. Обращение по имени-отчеству к нему и нам, детям, да соблюдение внешних приличий. К готовке у отца особых требований нет, ибо гостей у нас, за редчайшим исключением, не бывает, а сам он любую трапезу начинает с рюмки какой-нибудь перцовки или полынной настойки, после которой к качеству блюд претензий почти никогда не возникает.

Меня Фрося невзлюбила сразу, видя некоторым образом конкурента своим будущим детям. Н-да… это много говорит об интеллекте женщины, но уж как есть.

Опять-таки, это я понимаю сейчас, имея некоторым образом опыт и сознание взрослого человека, да к тому же не понаслышке знакомого с психотерапевтом и психологом. Сложное детство, знаете ли…

* * *

Отец у меня "настоящий полковник", а точнее – подполковник, получивший погоны с двумя звёздочками вдогонку, вроде как для почёта. На гражданке бравый строевик решил заняться самореализацией, увидев себя почему-то во главе спортивно-патриотического клуба.

Был в то время такой тренд, да собственно, и остался. Папаня выглядел браво, разговаривал рублёными армейскими фразами и афоризмами. Выпивая, неизменно поминал "ребят", погибших в Афгане и Чечне, и искренне верил, что "Наверху знают лучше". Словом, идеальный руководитель патриотического клуба!

Я, как "наследник", отвертеться от участия во всём этом не имел никаких шансов. С десяти и почти до восемнадцати лет каждый день бегал, прыгал, преодолевал препятствия и ломал кирпичи, иногда об голову. Отец, помнится, очень гордился тем, что "воспитывает из меня мужика", и что пневмонию я перенёс на ногах, не переставая заниматься в клубе.

Да, собственно, если вспомнить, что и в каких количествах я перенёс на ногах… Иного, менее патриотичного родителя, за такое лишили бы родительских прав. А папеньку ничего, хвалили за воспитание подрастающего поколения.

В качестве отдыха от спорта и учёбы (но дела Клуба важнее!), я высаживал деревья, бегал с флагом страны и правящей партии, распевал в составе хора патриотические песни на разного рода мероприятиях, и делал ремонт в квартирах ветеранов. Последнее, пожалуй, единственное из моего детства, о чём я вообще не жалею.

Помнится, в училище, а потом и в сержантской учебке, у нас была лютая уставщина с "занесением в личное тело". А я, дурак, даже гордился тем, что мне – нормально. Нормально, представляете?! Позже, уже в части, у нас были случаи, заканчивающиеся дисбатами, самострелы и побеги, а мне – нормально! Смотрел на эту дичь, и искренне не понимал, а чего это люди кипишуют?

Но вовсе уж дураком я не был даже тогда, и начав соображать, догадался, что наверное, это не я "настоящий мужик", а скорее – мой отец настоящий мудак! Домой в итоге возвращаться не стал, осев сперва в Казани, потом в Москве, и оттуда уже перебравшись в Испанию.