Практикующий. Клятва ворона

Залезая на заднее сидение машины, я мысленно разговаривала с пернатым плодом воображения. Значит, своему парню Ругалова про меня много рассказывала. Встречи он с нетерпением ждал. Что ж, мы явно были не на равных, потому как мне приходилось добывать каждую крупицу информации чуть ли не с боем и угрозами пыток.

Хлопнув дверцей с непривычки, я тут же услышала их едва ли не супружеское:

– Нежнее!

– Извините, – пробормотала я, чувствуя какую-то мелкую досаду от этого маленького казуса. Скорее всего, дело в неуютном положении третьей лишней. Оказавшись в этой машине наедине с Иркой и ее парнем, я как будто влезла в их личную жизнь без приглашения, не вытерев ноги о коврик на пороге как следует.

– Нечасто катаешься? – поинтересовался Леша, встраиваясь в цепочку машин, тянущуюся к светофору.

– Реже, чем раз в год, – честно ответила я. – Да и в принципе не особо часто пользуюсь любым транспортом.

– Агата предпочитает пешие прогулки, – добавила Ругалова, хозяйничая с кнопками радио.

– Полезно для здоровья, – кивнул парень.

– И для семейного бюджета, – хмыкнула я, смутно припомнив разговор одногруппников об очередном подорожании городского проезда.

– Да не переживай ты так, – обернулся на меня Леша, когда мы встали на светофоре. – Все будет хорошо.

– Все было бы хорошо, если бы с Агатой хотели встретиться только ты и Катя, – пробурчала Ирка, и я навострила уши. – А ей не повезло напороться на Варвару и Сашу в парке.

– Не только на них, – уточнила я, не упустив из виду, как старательно Ругалова ушла от упоминаний о сероглазом парне.

– Вот именно, – поддакнула Ирка.

– А почему не повезло? – И это была моя десятая, юбилейная попытка, понять, что, черт возьми, все это значит.

– Не обращай внимания, – подмигнул Берёзин в зеркало заднего вида. – Ира, как ты знаешь, склонна преувеличивать.

Это точно. Один раз она переела апельсинов, на лице выступило раздражение, но Ругалова решила, что это смертельная болезнь. К тому моменту, как я прибежала к ней, Ирка уже читала про рак кожи и причитала, что жить ей осталось недолго.

– Ну конечно. Преувеличивать, – фыркнула подруга. – Как будто ты сам не напрягся, когда узнал об этом.

– Ты прекрасно знаешь, что причины нашего с тобой напряжения в этой ситуации абсолютно разные.

– Я, конечно, извиняюсь, но, может быть, вы прекратите разговаривать так, как будто меня здесь нет?

– Прости, – снова мельком оглянулся на меня Леша, улыбнувшись.

Он был абсолютно спокоен. Настолько спокоен, что становилось завидно. Хотя, чего ему-то беспокоиться? Это же не его везут непонятно куда, непонятно к кому и непонятно зачем.

– Кстати, а куда мы едем?

Пока что мы выезжали на Советскую, и, судя по повороту налево, нам нужно было или на Красноармейский проспект, или вообще в район Заречья, который я совсем не знала.

– На Луначарского.

Похоже, Леша был единственным, кто конкретно отвечал на мои вопросы. В свете этого обстоятельства, Берёзин нравился мне все больше и больше. И он действительно не походил на кого-то, кто мог тусоваться с троицей из парка. Ни мрачных усмешек, ни готических веяний. С виду обычный привлекательный парень. Интересно, как он попал в эту компанию и зачем притащил в нее Ирку.

– Это… в Заречье, да?

– Ага.

Я попыталась представить, что это за улица, но получалось что-то смутное и серое. Что поделать, мы с Ругаловой – девочки из центра. Хотя, благодаря месторасположению своей школы и бывшей маминой работы, я также неплохо знала Красноармейский проспект и все улицы, связывающие его с проспектом Ленина. У меня было множество маршрутов для пеших прогулок, когда надоедало нарезать круги по вдоль и поперек изученному парку.

Мы проехали большой универмаг, пересечение трамвайных путей и застряли в пробке.

– Ехать пятнадцать минут, как же, – хмыкнула Ирка, когда мы простояли минуты три, продвинувшись, самое большое, на метр. – В час пик, на зареченском мосту.

– Ты сегодня раздражена, осторожно, – отметил Леша, спустив с языка еще одну тайну для меня. Почему он ее предупреждает? И на что намекает?

Пока я приплюсовывала еще пару-тройку вопросов к своему и без того солидному списку, Берёзин достал из бардачка сочное зеленое яблоко и протянул его Ругаловой.

– Подкуп? – поинтересовалась подруга, накрывая рукой яблоко в его ладони.

– Я бы сказал, что это выкуп твоего хорошего настроения, – улыбнулся он.

Нужно было спросить адрес и идти самой. Всяко лучше, чем находиться в замкнутом пространстве с двумя влюбленными. Отвернувшись к окну, я услышала хруст, с каким Ирка откусила яблоко, и в животе все перевернулось.

Волнение и напряжение, которые я так старательно игнорировала с момента начала сборов, вернулись с удвоенной силой. Состояние походило на утреннее перед важным экзаменом. Информации в голове много, но вся перепуталась, живот подводит, и руки холодеют и покрываются липким потом. Кажется, я сама довела себя до этого каким-то особенным ожиданием.

Любая нормальная девушка восприняла бы эту поездку, как случай познакомиться с новыми людьми, увидеть компанию своей подруги, возможно даже завязать дружеские отношения. Если брать в расчет, что еду я по приглашению симпатичного парня, который почему-то заинтересовался мной, то можно докрутить это до планки «свидание».

Ну да, любая нормальная. Я не считала себя такой. И компания, в которой я вот-вот окажусь, вряд ли характеризовала себя этим словом. Того, что я уже увидела и услышала, было достаточно, чтобы считать ее специфической. Может, с сектантами я и загнула, но впереди ждет точно не обычная вечеринка студентов.

Потихоньку, как синяя железная черепаха, мы вползли на мост. Повернув голову налево, я увидела музей оружия. Куполообразное здание со шпилем напоминало шлем богатыря. Впрочем, так, наверное, и было задумано. Огни города превращали его во что-то мистически-прекрасное. По мне, ночью, в свете фонарей и неоновых вывесок, любой город – это что-то таинственное, пустынное и завораживающее.

Мы проехали мост и развилку, ведущую, как я знала, в Пролетарский район, к еще одному мосту, параллельному зареченскому, и на этом мои географические познания иссякли.

– Ира сказала, ты – программист. Работаешь на себя или в какой-то компании? – спросила я, просто чтобы отвлечься от напряжения, обосновавшегося в моем животе, как медведь в берлоге на зиму. «Опиум для никого» «Агаты Кристи» фоном по радио никак этому не способствовал, пусть я и поймала себя на мысленном подпевании хиту 90-х.

Секунда, и спереди послышался смешок, переросший в полноценный смех. Смеялся Берёзин так же приятно, как и улыбался. Я почти улыбнулась в ответ, но сдержало непонимание причины веселья.

– Ты сказала Агате, что я программист? Серьезно? Я? – все еще посмеиваясь, обратился Леша к Ругаловой. – Что случилось с твоей фантазией?

– Она застала меня врасплох! – отбрыкнулась Ирка, и мои руки зачесались от желания придушить ее прямо на этом месте.

– Агат, я никоим образом не отношусь к программированию, – пояснил мне Берёзин. – У меня совершенно другая работа, какая, думаю, поймешь позже.

Минус балл ему за скрытность в моем рейтинге. Очередной вопрос: в чем еще мне наврала Ругалова? Ей-богу, говорящая фамилия у человека, а? Так и напрашивается на ругательства!

– Агат… – вот точно почуяла недоброе, судя по жалостливому голосу.

– Кушай яблоко, Ир, не подавись, – буркнула я. – Мы с тобой позже поговорим.

Берёзин фыркнул от смеха, поворачивая руль, и я внезапно поняла, что мы уже пробираемся по дворам среди пятиэтажек. Леша аккуратно припарковался между белым мерседесом и коричневой маздой, напротив самой дальней от въезда пятиэтажки.

– Прибыли, – хмыкнул парень, вынимая ключ из зажигания.

Вот черт. Мой «медведь» в животе заворочался, побуждая пуститься наутек. Я дернула за ручку, плавно становясь на покрытый льдом асфальт. «Нежнее» хлопнув дверцей, не собираясь снова попадать под осуждение хозяина машины, отошла на пару шагов, дожидаясь, пока из нее выберутся мои компаньоны.

– Какой подъезд?

– Третий.

Леша поставил свою иномарку на сигнализацию, перехватил в руке с виду тяжелую спортивную сумку и быстро оказался возле нас.

– Ребята просили подвезти кое-что из еды, – пояснил он, снова дернув сумкой, и я отчетливо услышала звон бутылок. – И не только из еды, – хмыкнул Берёзин, правильно расшифровав мой взгляд.

Черная железная дверь с домофоном выглядела как сотни других, да и внутри подъезд отличался от моего родного разве что горящей лампочкой и желтыми почтовыми ящиками. Даже гадкого о нем нечего было сказать: ни запаха кошачьего туалета, ни бутылок на подоконниках, ни расписанных стен. Что примечательно, внутрь нас пустили, не спросив «кто там?».

Конечно, друзья Иры и Леши нас ждали и вряд ли не догадывались, что мы на подходе, но все же… Моя паранойя, например, всегда заставляет интересоваться, кто ломится в подъезд. Практика показывала, что это может быть кто угодно: от почтальонов и разносчиков листовок до свидетелей Иеговы.

– Нам на пятый, – пояснила Ирка.

– Супер, – оценила я, на ходу расстегивая пуховик.

– А то, – пропыхтел Леша, и я снова услышала звяканье бутылок в сумке.

Мы были на четвертом, когда сверху раздалось угрожающее шипение. Подняв голову, я конечно же наткнулась на рыжую кошачью морду, просунувшуюся между перил на пятом. Отлично. Как раз одного из представителей ненавидящей меня армии кошачьих сейчас и не хватало.

– Как всегда, – покачала головой Ирка. – Значит ПрахМир уже прибыл.

– С чего ты взяла?

– Это Тимка, – кивнула Ругалова на котяру, вздыбившего на меня шерсть. – И он фанат Саши.

– Я бы сказал: глава ее фан-клуба, – добавил Алексей. – Сколько мы здесь не собираемся, он всегда чувствует, когда Сашка приходит, просится у хозяев со второго на волю и караулит тут, пока она не выйдет и не почешет ему брюхо.

– Очаровательно, – оценила я, припоминая пантеру на куртке девушке. Кошатница с собачницей в одной комнате. Делайте ваши ставки, господа.

– На тебя все кошки шипят? – спросил Берёзин.

– Угу. Всю жизнь, – пробормотала я, глядя, как Ирка поднимает кота на руки и отходит дальше на лестничную площадку.

– Понятно, стучи. – Он кивнул мне на первую серую железную дверь.

– Звонок не работает?

– Свои стучат, – хмыкнул Леша, и я пару раз стукнула кулаком в перчатке по двери, слыша за спиной, как Ругалова отпускает кота и шикает на него.

Два щелчка поворота замка, и передо мной предстал… двухметровый крепыш. Серьезно, он занимал собой все пространство, мне даже захотелось отступить и по-детски спрятаться за Лешу от такой мощи. Широкоплечий, мускулистый, с коротким то ли рыжим, то ли каштановым ежиком волос и крупными чертами лица. Осмотрев меня с ног до головы, гигант улыбнулся, и сразу стало легче дышать. Как будто несущееся на берег цунами внезапно, в паре метров от него, распалось на безобидные волны.

– Привет, – сочным басом поздоровался парень, кивнув нашей троице. – Что, Лёх, с ног валишься от такой тяжести?

– Очень смешно, – проворчал Берёзин. – Твои аппетиты когда-нибудь аукнутся мне грыжей. Либо кончай столько есть, либо переезжай на первый этаж, здоровяк.

– Не, ну тут же не все на меня! – возмутился качок. – И я ем нормально для своего веса и строения! Давайте, заходите!

Строение у него и правда было что надо. Белая майка (явно парадная) обтягивала мускулистый торс, а шорты цвета хаки открывали накаченные икры. Парень точно не вылезал из тренажерного зала и напоминал скорее богатыря, чем члена компании неформалов, которых мне описывала Самойлова. Более того, оказавшись в небольшой прихожей, я разглядела, во что он обут, и едва не поперхнулась от смеха. Плюшевые коричневые тапки с медвежьими мордами, ну надо же!

– Нравятся? – усмехнувшись, он покрутил стопой, с легкостью удерживая в руке сумку, переданную ему Берёзиным.

– Безумно, – хихикнула я, стягивая пуховик и укладывая его поверх Иркиной куртки на софу вместе со своей сумкой.

– Я, кстати, Миша, – он протянул мне руку.

– Агата, – пожала я его широкую теплую ладонь.

– А фамилию мою угадаешь?

– Наверное, даже пытаться не буду, – пожала я плечами.

– Правильно, – фыркнул Леша, разуваясь. – Она настолько очевидна, что это и в голову не придет.

– Потапов я, – еще шире улыбнулся он, и я увидела острые резцы его верхних зубов.

– Родители с чувством юмора?

– Не без этого.

– Сочувствую. В детстве, наверное, дразнили?

– Почему это, только в детстве? – вклинился Леша. – Ир, давай!

– Мишка косолапый, по лесу идет… – весело начала Ругалова.

– Шишки собирает, песенки поет… – подхватил Берёзин.

– Да-да, смейтесь, обладатели хрупких косточек, – пробурчал Миша, и мне тут же захотелось погладить его по голове и вручить конфету, чтобы не расстраивался.

– Кто там моего Мишу обижает? – в коридор, видимо из кухни, вышла миниатюрная стройная девушка с толстенной русой косой, переброшенной через плечо.

За такие волосы можно продать душу, без шуток. Цвет спелой пшеницы, никакой краски, я была в этом уверена. И глаза, конечно же, синие, как озера, а губы пухлые и розовые. Такую красоту не портил даже узкий, чуть заостренный к низу нос.

Когда она остановилась рядом с Мишей, у меня в голове словно открылась книга русских сказок, настолько они походили на богатыря и красно-девицу, провожающую суженого-ряженого. Образ не разрушали даже тапки Потапова и синий фартук в розовый цветочек на девушке, поверх домашних тренировочных брюк и футболки.

– Твоего Мишу только пустой холодильник обидит, – хохотнул Леша. – Всем остальным он даст сдачи с процентами.

– Рассказывайте мне тут, – скептично приподняла бровь хозяйка квартиры, как я теперь поняла. Значит, зовут ее … – Привет, добро пожаловать, – улыбнулась мне девушка. – Я – Катя.

– Очень приятно, Агата, – не смогла не улыбнуться я в ответ, пожимая и ее ладошку тоже.

Она посмотрела на меня так же внимательно, как и ее парень до этого, но, вместо того, чтобы почувствовать себя неуютно от такого явного изучения, я ощутила спокойствие. Катя виделась мне не менее позитивной, чем Леша. Не знаю, как объяснить, но они были чем-то похожи, не только внешне, но и… взглядами?

– Вы брат и сестра?

– Нет, но то, что ты почувствовала нашу схожесть, очень хорошо, – отметила Катя.

– Смотря для кого, – едко вмешалась Ира.

– Ир, – предостерегающе прервал ее Берёзин, впервые отступая от своего улыбчивого амплуа. – Мы уже говорили на эту тему.

– Проходите в зал, остальные уже здесь, ужин минут через двадцать, – разрядила обстановку Катя, прежде чем я обернулась посмотреть на парочку и оценить происходящее. – Миш, тащи сумку на кухню.

Катя и Миша ушли на кухню, Берёзин уверенно открыл двустворчатые двери перед нами и первым шагнул в зал, сразу же ступая на узорчатый шерстяной ковер. Я оглянулась на Ирку. Подруга закатила глаза и недовольно трясла головой, точно несогласная с Лешей, что бы он там не имел в виду. Поймав мой взгляд, она указала вперед, и, проследив, куда Ругалова советовала мне посмотреть, я увидела еще одну незнакомку.

В центре комнаты, на одном из кресел, сидела самая необычная девушка из всех, кого я когда-либо встречала. Для начала она была одета в черные леггинсы, белую рубашку, сиреневую жилетку и самый настоящий сюртук чернильного цвета. Довершали этот ансамбль розовый шелковый шарф, повязанный на манер галстука и заколотый булавкой с розовым камнем, черная шляпа-котелок, висевшая на уголке кресла над ее плечом и… трость с круглым набалдашником, на котором и лежала ее рука. Однако выделяло ее даже не это, одежду, в конце концов, легко сменить при случае.

У нее были глаза разного цвета. Один голубой, а второй желто-карий, ближе к золотому. Кажется, мы когда-то проходили это на биологии в школе… Гетерохромия, точно! В сочетании с абсолютно белыми волосами эта особенность выглядела донельзя экзотичной, но и это было не все.

Аккуратный носик, чуть вздернутый кверху, сверкал сережкой пирсинга с правой стороны, а губы, накрашенные помадой какого-то темно-фиолетового оттенка, вроде баклажана или сливы, выделялись на лице особенно ярко. Как будто она намеренно подчеркнула каждую черту лица, чтобы нельзя было собрать эту яркую мозаику воедино, то и дело переключаясь с одной ее части на другую.

Сопоставив все это, я поняла, что девушка напоминает мне одновременно кота Базилио и дочь Безумного Шляпника, если бы она когда-нибудь у него была. Вот уж непонятно кому в этой квартире удивляться больше: Кате, выглядевшей абсолютно нормально, или этой особе, одним своим видом выходившей за границы обыденности.

– Привет, – кивнула она мне, склонив голову на бок. – Заходи, не бойся. Тут не все кусаются.

Пока голубой глаз смотрел на меня, каре-желтый скосил на другую сторону комнаты, не просматривающуюся с моего места. По приветствиям Леши стало ясно, что именно там сидят Варвара и Александра.

– Привет. Я и не боюсь, – расправив плечи, я наконец-то зашла в зал, мельком оценивая обстановку.

Комната была поделена на две зоны. Два угловых дивана впритык, накрытый стол между ними, кресло, занимаемое незнакомкой, торшер и настенные светильники создавали одну, где проходили трапезы и какие-нибудь официальные встречи, как мне казалось. Вторая виделась более уютной: разбросанные на полу подушки, три кресла-мешка, книжный шкаф, многосекционная стенка с матовыми дверцами, в центре нее плоский телевизор на стене, куча различных безделушек, ноутбук на тумбочке, и чертова уйма растений, названий которых я не знала. Светло, уютно, классное сочетание цветов, все вокруг говорило о профессиональной работе дизайнера. И, конечно же, ни одного намека на сатанизм, как еще одно доказательство моей глупости.

За моей спиной Ирка прошла к Леше, уже устроившемуся на диване напротив Варвары и Саши. Обе выглядели с иголочки, холено и чувствовали себя не просто в своей тарелке, а в самом ее центре, не иначе. Я же, продолжая аналогию, смотрела на эту самую тарелку с края треснутого стакана.

– По-моему, ты ожидала увидеть что-то другое, – снова заговорила незнакомка. – Красно-черный – это стиль Праховой.

– А бело-фиолетовый – твой, – среагировала Варвара, прежде чем отпить красного вина из фужера. Ее пальцы были едва ли не тоньше изящной ножки бокала. Каждое наблюдение за вампиршей наносило непоправимый вред моей самооценке. Пора к психологу.

– Меня зовут Анастасия Захарова, – не обратила никакого внимания на Варвару девушка, тем самым вызвав у меня симпатию. Странно, но первое, что мне пришло в голову, так это вывод о трех «а» в ее имени. Не только в имени. Фамилия тоже попадала под троекратное «а». Итого шесть одинаковых гласных, а, может быть, и больше, если подумать об отчестве. Это действительно что-то значит? Голос интуиции твердо высказал свое «да».

– Агата Вольская, – представилась я в очередной раз за этот вечер.

– Тебе подходит, – чуть улыбнулась Захарова. – Однако мы тебя задерживаем, ты уже должна быть в другом месте, – перехватив свою трость, она легко подцепила со спинки дивана вязаную шаль и протянула мне. – Лоджия.

Потрясающе. Дальше мне предложат выбрать красную или синюю таблетку, и я узнаю, что всю свою жизнь спала?

Стянув с трости Насти коричневую шаль, я, под взглядами присутствующих, направилась к двери на лоджию, отгороженную от меня темно-зеленой узорчатой шторой и белоснежным тюлем. Отодвинув ткань, потянула пластиковую ручку двери и, наконец-то, оказалась на финишной прямой своего недолгого путешествия.

Думаю, в теплое время года, я вообще бы не покидала это место. Никаких санок, лыж, мешков, ящиков с банками, старых шин и еще какого-либо хлама, обычно убирающегося с глаз долой, чтобы не мешался. Скорее напоминало комнату отдыха. Маленький диванчик со сложенным клетчатым пледом, столик-поднос, скамеечка для ног, циновка… Из-за поднятых рулонных штор и света уличных фонарей, дотягивающегося до пятого этажа, не требовалось включать светильник, хотя он тут имелся.

Комфортная обстановка и спокойствие полумрака отступили на второй план, едва ко мне от приоткрытого окна обернулся сероглазый парень. Поправляя рукав своего толстого свитера и засучивая его до локтя, он отступил на шаг:

– Салют.

Серьезно? Так еще кто-то здоровается? Не успела я высказать это вслух, как далеко в небе, со стороны моста, который мы недавно проезжали, засверкали разноцветные огни фейерверка. Красный, золотой, фиолетовый….

– Свадьба? – недоверчиво спросила я, подходя ближе в ответ на приглашающий жест парня.

Мы стояли почти бок о бок, наблюдая за фейерверком, и мой поиск ответов остановился на паузе. Волнение и напряжение, скрутившие живот в зале, под взглядами девушек с тремя «а», присмирело и отступило, позволив насладиться зрелищем.

– День рождения, – поправил парень.

Повернув голову, я наткнулась на спокойствие и безмятежность его взгляда. В серых глазах отражались фиолетовые и зеленые вспышки, но они не смогли спрятать его заинтересованности. Не похоже на беспардонное любопытство, или изучение, как под микроскопом. Больше напоминает тот особый интерес, возникающий при просмотре фильма, или чтении книги, когда герои уже известны, а догадок о финале ни одной.

– Кто-то из твоих знакомых празднует? – нахмурилась я, стараясь понять, откуда растут ноги у его уверенности.

– Нет. Просто знаю.

Простотой здесь и не пахло.

Еще одна россыпь золотых звезд украсила небо, и когда они загасли, стало ясно, что это был последний залп. Может, в небе представление и закончилось, но взгляд сероглазого «Князя» подсказывал, что на этой лоджии оно только начинается. И, похоже, у меня одна из главных ролей.

Глава 5

Если бы неделю назад кто-нибудь сказал мне, что я буду находиться в узком замкнутом пространстве с самым привлекательным и одновременно опасным на вид парнем из всех, кого я когда-либо встречала, я посоветовала бы фантазеру больше спать и меньше смотреть сериалов. Однако, вот она я, в тесноте уютной лоджии, наедине с тем, кого все величают Князем, и в полной готовности начать свой допрос.

Ладно, с полной готовностью я загнула. Пристальный взгляд незнакомца рассеивал мое желание перейти в наступление, парализуя. Парень вроде бы не старался взять инициативу в свои руки, ничего не говорил и не делал, вот только пространство вокруг нас буквально гудело осознанием, что я нахожусь здесь и сейчас только потому, что он так захотел. Мощное давление при абсолютном спокойствии с его стороны. Как ни подступайся, все равно чувствую себя в невыгодном положении. Раздражает.

– Почему ты хотел меня увидеть?

– Потому что ты хотела увидеть меня, – улыбнулся он краешком рта. – Но сейчас не об этом. Начнем с самого начала.

Не старается взять инициативу в свои руки, да? Когда-нибудь мне придется научиться не торопиться с выводами.

– С начала? – непонимающе переспросила я, чувствуя себя глупым зверьком, пригревшимся на солнцепеке и не заметившим, когда к нему подкрался хищник.

– С твоих вопросов, – парень указал мне на диванчик, сам опускаясь на его левую сторону. – У тебя их много.

– Только что еще парочка прибавилась, – пробурчала я, сев с другого края и нервно потянув шаль за концы.

– Любишь поворчать?

В яблочко.

– Ты вроде бы сказал, что время моих вопросов. Как тебя зовут?

– Влад.

– Цепеш? – не сдержалась я. Окажись это правдой, я бы даже не удивилась. Засмеялась бы, конечно, но уже по другой причине. Истерической.

– Если бы ты знала, сколько раз я слышал эту шутку, – покачал головой Влад. – Фамилия у меня вполне обычная. Яблонев.

Очень даже… мило. Недостаточно, чтобы разрушить витавшую здесь атмосферу мрачной сказки, опутанной тайной, но какой-то проблеск нормальности на горизонте обозначился.

– А я…

– Агата, – избавил он меня от участи в пятый раз представляться. – У тебя очень красивое и редкое имя.

В его произношении оно и впрямь прозвучало красиво. То ли дело в самом низком голосе парня, то ли в ударениях, то ли в дикции, но едва ли не впервые за всю жизнь мне понравилось, как кто-то меня назвал. Тревожный звонок.

– Спасибо, – смутилась я, не зная, как реагировать на этот комплимент, да и на комплименты в принципе. Мне всегда казалось, что люди говорят хорошее, только когда им что-то нужно получить взамен, и единственное исключение из этого правила – мама. – Только фамилия у меня не такая простая и фруктовая. Вольская.

– Действительно непростая, – согласился Влад. – Вполне сочетается с тем, что я вижу.

– В парке… Как ты понял, где Джамбо? – ринулась я напролом, устав от этого кружения по границам этикета, очерченным никому не интересными условностями и ненужными комплиментами. Мне требовались ответы.

– Увидел.

– То есть, ты увидел, что собака зацепилась поводком за дерево, могла удушиться, и просто прошел мимо, спеша на встречу с подружками?

Если сейчас прозвучит «да», я просто встану, выйду, покину эту теплую квартиру с ее странными обитателями, смахивающими на сказочных персонажей, и пусть Ругалова завтра сама объясняет, как ее затащило во все «это», и что конкретно оно означает.

– Пока ты не спросила, я даже не знал о существовании этой собаки и что с ней происходит в данную минуту. Хорошо, – видя непонимание в моих глазах, Влад поставил локти на колени и сплел пальцы в замок. – Представь, что пространство вокруг нас – это спокойное озеро. Если бросить в озеро камень, то кроме всплеска о его присутствии так же сообщат пошедшие по воде круги. Каждый живой объект, неважно, человек, птица или животное, – это плоский камень, прыгающий по поверхности. Перемещаясь в пространстве, он оставляет за собой колебания, круги, которые чувствуют или видят такие, как я. Эти колебания сообщают нам очень многое: от настроения их владельца до чего-то более сокровенного. Чем ближе объект, тем больше информации.

– Такие, как ты? – только и спросила я, стараясь переварить, что он только что мне наплел.

– В обобщенном смысле мы предпочитаем термин: практикующие. В более узком, у каждого своя специализация.

– Стоп, – встряхнула я головой, еще больше закутываясь в шаль. – Ты так и не ответил, как нашел собаку. Что значит «увидел», когда я подбежала?

– Скептицизм тебе не поможет, только время потратим. Лучше сразу от него отказаться, – посоветовал Влад, усмехнувшись. – Когда ты подошла к нам, я знал, что ты ищешь чью-то собаку еще до того, как ты о ней заговорила. Очевидно, она пробегала мимо тебя, достаточно близко, чтобы оставить свой след поверх твоего. Как чирканье ботинка по паркету. Мне оставалось только считать его, уловить, где находится источник, сосредоточиться на более четкой картинке и передать тебе результат поиска.

Я моргнула несколько раз, прежде чем поняла, что это не шутка, а вполне серьезный ответ на вопрос. Влад считал информацию, получил картинку и передал это мне. А взял он все это из пространства, заполненного моими колебаниями со следами колебаний Джамбо. Ну да, конечно.

– Это же… бред.

– Разве ты не нашла пса там, где я сказал?

– Нашла.

Его красноречивый взгляд был более чем выразительным, однако он решил подкрепить его насмешкой:

– Есть более… нормальное объяснение?

Я почувствовала себя совсем как в восемь лет, когда мама не верила, что дворняга во дворе бабушкиного дома сама заступилась за меня перед местными мальчишками. Они загнали меня к забору, между самодельными футбольными воротами и липой, крича разные обидные слова, и, прежде чем я кинулась на них с кулаками, вмешался Сухарик. Без каких-либо просьб с моей стороны, он втиснулся между нами и оскалился на забияк, вздыбив шерсть, после чего проводил до самого подъезда. Мама посчитала это выдумкой.

Сейчас по ощущениям та же ситуация, только участвует в ней реальный фантазер. Или псих. Почему в школе нам не объясняют, как правильно строить беседу с такими людьми, если уж не повезло в ней увязнуть? Вот как не заблудиться в лесу или вести себя, оказавшись в заложниках у террориста – пожалуйста, а как пообщаться с ненормальным и остаться в здравом уме и трезвой памяти – нет. Между прочим, вторые встречаются гораздо чаще, чем первые.

– Ты мог поймать собаку, привязать ее, а потом прийти к скамейке, где тебя ждали твои подруги.

– И это твоя правдоподобная версия? – хмыкнул Яблонев. – Конечно. Я, незнакомец с садистскими наклонностями, умудрился поймать собаку за поводок, да еще и так, чтобы она меня не укусила, сволок ее с аллеи, обмотал привязь вокруг ветки, а потом, вспомнив о более важных делах, отправился на встречу с Варей и Сашей. И все это за сколько? Пять минут? Десять? Черт с ней с логикой и побудительной причиной, ты меня мало знаешь, чтобы понять, что я такого никогда бы не сделал, но как насчет времени?

Саркастическая подача только усиливала идиотизм прозвучавшего варианта развития событий. Если Влад и правда поймал Джамбо, то я бы увидела его на одной из аллей или заметили хозяева, также искавшие своего питомца. Не успел бы он за то короткое время, что мы искали пса, пройти полпарка и выглядеть таким спокойным и ничуть не запыхавшимся. Яблонев разнес меня в пух и прах.

– Согласна, звучит не очень, – кисло признала я. – Но твоя версия…

– Странно, что ты в нее не веришь, – перебил Влад. – Думаю, к этому моменту, с нашей первой встречи, с тобой уже должно было случиться что-то из ряда вон, что-то, чему нет объяснения.

– При чем здесь наша первая… Так, – я замотала головой. – Что-то из ряда вон происходит со мной прямо сейчас. Я в незнакомой квартире, среди людей, большинство из которых вижу впервые в жизни и в чьей нормальности, мягко говоря, сомневаюсь. Оказалась я здесь не по приглашению своей лучшей подруги, к слову, изменившейся за последний месяц настолько, что временами я не узнаю в ней близкого мне человека, а благодаря парню, вот уже которую минуту на полном серьезе втирающего мне что-то о пространстве и колебаниях…!

Я заткнулась, прервав свой монолог, выбросивший флаг истерики, потому что каким-то неуловимым движением рука Влада оказалась перед моим лицом, и он… щелкнул пальцами. Сухой и звонкий щелчок как будто пробрался в саму голову, заставив всех тараканов, царивших в ней, встать по стойке смирно и ожидать дальнейших приказаний.

– Выдохни, – посоветовал Яблонев. – Я не думал, что ты настолько боишься. Возможно, следовало сразу перейти к практической части, а потом уже рассказывать теорию.

– По-твоему, я тебя боюсь?

– Пока нет. Сейчас ты больше занята самообманом. – Влад поднял палец, властным жестом велев мне помолчать. Судя по тому, как легко и плавно это у него вышло, такой способ затыкать собеседника у сероглазого в ходу. – Видишь ли, сейчас, в этой квартире, в принципе нет нормальных людей в общем понимании этого слова, хотя я бы с этим поспорил, учитывая явную относительность данного понятия.