Читать книгу: «Секс, страсть и смерть в Париже», страница 6

Мужчина быстро взглянул на окровавленные руки фон Люденштайн затем оглянулся и его глаза сузились в раздумье. Сад был темным и безмолвным, но ощущение скрытой угрозы витало в воздухе.

Через некоторое время кареты разъезжались а пары в спешке покидали бал, перешёптываясь и нервно озираясь.

– Эти проклятые шлюхи! – кричала срывающимся голосом подвыпившая графиня фон Люденштайн. – Они привели сюда своих убийц! – её голос обретал остроту и злобу. – Они режут нас, и никто ничего не предпринимает.

Детектив Жак Робер внимательно слушал графиню. Её слова залегали в тишине, как острые камни в воде. Его глаза скользили по лицам в толпе, отмечая выражения, колеблющиеся между страхом и недоумением. Многие искали взглядами спасение, а недовольство на лице Жака проступало всё более очевидно.

– Вы ведь нашли кого-то в саду, разве не так? – произнесла графиня многозначительно.

– Да, мадам, мы обнаружили труп девушки в саду, – спокойно проговорил детектив.

– И это уже не первый труп, хочу заметить, – произнесла графиня, её голос дрожал от гнева и отчаяния. – Убили служанку, затем дочь канцлера, а теперь ещё одну женщину. А Вы, детектив? Вы хоть что-то узнали? Вы только и делаете что допрашиваете какую-то прислугу и поваров, да что они вообще могут знать! – кричала она, её слова звенели, как лезвие.

– Допросите этих придворных шлюх – вот кто всё знает! Габриель взглянул на детектива, его взгляд был полон немого вопроса.

– Придворная шлюха… – спокойно повторил детектив Жак Робер, – это кого именно? – его глаза устремились прямо в лицо графине.

– Допросите эту рыжую пустышку, Вивьен Дюбуа! – произнесла графиня громким голосом. Затем она огляделась, но вокруг уже не было лишних людей – лишь жандармы и детектив.

– Она пришла ниоткуда, она не из знати, – затем повернувшись на Габриеля усмехнувшись она произнесла:

– Я даже не знаю, кто она… – Фон Люденштайн вдруг закатила глаза и её странный пьяный смех разнёсся по округе. Детектив Робер внимательно разглядывал графиню, качая головой, как будто стараясь сложить воедино кусочки мозаики. Вивьен была для него новой фигурой в этой загадочной игре. Рыжая девушка, потерявшаяся в мире интриг и опасных связей.

– В нашем замке четыреста комнат и её комната находится рядом с комнатой Коко Бардо, Вам это о чем то говорит? – она продолжала:

– Эта безродная девка бегает к королевскому астрологу и вызывает с ним злых духов, она не так проста.

– Хорошо мадам, мы допросим её. – Произнёс Робер.

Отойдя от графини Габриель обернулся к детективу и тихо произнёс:

– Эта женщина пьяна месье, скорее всего это всего лишь её фантазия.

– Я пьяна но вовсе не глупа, месье – крикнула им в след графиня. Затем недовольно фыркнув она гордо развернулась и медленно направилась в замок.

Эта ночь в замке была особенно мрачной. Вивьен не могла уснуть, слова инквизитора о тайнах подвала этого замка не давали ей покоя. Она лежала в своей постели, прислушиваясь к каждому шуму, который раздавался за пределами ее комнаты. Ветер стонал в зубчатых башнях, а толстые стены улавливали отголоски шорохов. Казалось, что сам замок ожил, жаждущий раскрыть свои многовековые секреты той, кто осмелится вопреки опасности шагнуть в его зловещие недра. Полночь приблизилась, и тяжелые часы протяжно пробили двенадцать раз, словно требуя от неё решительных действий. Собрав свою волю в кулак, Вивьен встала с постели и накинула на плечи накидку. Гулкие шаги ее бардовых туфель эхом отдавались по длинным каменным коридорам замка. Лунный свет проникал сквозь узкие окна-бойницы, отбрасывая причудливые тени на стены. Каждый угол, каждый гобелен казались ей подозрительными и живыми. Вивьен медленно спускалась по массивной лестнице в сырой подвал замка, воздух был пропитан тяжелым запахом старых каменных стен и испарений земли. Шаги ее были тихими, почти неслышными в полумраке, который окутывал всё вокруг, как древний саван. Воздух был сырой и тяжелый, насыщенный запахами пыли и таинственности. Пол подвала был выложен крупными плитами, между которыми пробивалась тонкая жизнь – зелёный мох, будто несущее свидетельство того, что даже здесь, вдали от света, природа находит свою обитель. В углу мрачной комнаты поблёскивал металлический люк, покрытый паутиной и вековой пылью, словно ожидал, когда кто-то вновь коснётся его грубой поверхности. Вивьен остановилась, пытаясь уловить хотя бы следы света или звука. Её сердце билось быстрее, подгоняемое неведомой тревогой и внезапным чувством. Шорох мышиного семейства, пробежавшего где-то за углом, заставил её вздрогнуть, но Вивьен успокоила себя, глубоко вдохнув сырой воздух, который, казалось бы, проникал в самую душу своим ледяным холодом. От лестницы тянулся длинный узкий коридор, уходящий вглубь подвала. Ступеньки скрипели под ногами, словно возражая против вторжения. Несколько дверей, украшенных замысловатыми узорами, манили своим загадочным видом. На каждой двери красовался герб, вырезанный из дерева: грифоны, драконы и львы – хранители прошлого величия. Некоторые из дверей были приоткрыты, являя взгляду потрёпанные ковры и старую мебель, покрытую вековой пылью. Другие оставались наглухо запертыми, вызывая невольный трепет своим молчаливым сопротивлением. Ключей нигде не было видно, и казалось, будто замки сами прочно удерживают свои секреты в глубинах неизвестности.

В одной из мрачных комнат подвала находилась ванная. Медный кран в форме головы грифона отражался в огромных зеркалах, создавая иллюзию, будто несколько грифонов ненасытно смотрят на то, что происходит в комнате. Чугунная ванна с ржавыми разводами добавляла обстановке зловещий вид. Полукустарные плитки на полу и стенах, покрытые вековой плесенью, источали запах сырости, который въедался в кожу и заставлял дрожать даже самых смелых гостей дома. В центре одной из комнат находился массивный стол из темного дуба. На его поверхности виднелись следы старых карт и пожелтевших манускриптов. Блеклое сияние свечи в углу создавало причудливую игру теней, заполняющих помещение атмосферой древних заговоров и таинственных встреч. В воздухе всё ещё ощущался слабый аромат масел и трав, словно здесь смешивали снадобья и проводили ритуалы. Среди свечей и ароматных масел она нашла древнюю книгу, страницы которой были исписаны языком, которого она не знала. Изображения пыток и подвешенных за ноги окровавленных тел, разбросанные хаотично по страницам, как мрачные мазки кошмарных снов. Страницы хищно зашептали, когда Вивьен, дрожа от холода осторожно листала том. Полустертые буквы, окутанные густой непроницаемой тьмой, великодушно раскрывали тайны жестокостей, которые человечество пыталось предать забвению. Заклинания, начертанные алыми чернилами, обязывали читателя вздрогнуть от пронзающего ледяного ужаса. Каждый символ словно насыщался страданиями, ревом прошлого. Сотканные из зла рисунки шевелились на фоне полотен, обольщая обещаниями невиданных способностей. Дрожащей рукой Вивьен перевернула страницу, пытаясь понять, почему этот гримуар лежал тут и что связывает его с Дианой де Пуатье, женщиной, известной своей добротой и мудростью. Застыв на последней странице, она притянула книгу ближе, и взгляд её упал на надпись, изящно выведенную на французском языке. Внимательно вчитываясь в каждую букву, она прочла:

«Свет из воображаемого мрака прошепчет Вам спасение». Эта фраза была как заклинание, скрывающее и обещающее что-то недоступное. Схватив книгу, Вивьен быстрыми шагами направилась к лестнице. Поднявшись по ней, она устремилась по мрачным коридорам замка и вскоре оказалась в своей комнате. Открыв книгу, она вглядывалась в загадочный текст и кровавые изображения, словно пытаясь разгадать их тайну. Капли воска свисали с подсвечников, бросая неустойчивый свет на страницы, что придавало иллюстрациям жуткую реальность. Каждая деталь казалась живым проявлением искусства и ужаса.. Вивьен провела пальцем по краю страницы, ощущая холод бумаги, как если бы от прикосновения к древним словам она могла проникнуть в иное измерение. Тень внезапно скользнула по стене, вырвав её из размышлений. Она обернулась и заметила, что дверь её комнаты приоткрылась но никого не было. Вновь покинув свою комнату, она быстрым шагом направилась по коридору замка, ведущему к Нострадамусу. Прячась за пустыми металлическими доспехами рыцарей, она скользила в тенях, словно призрак, окутанный тайной. Луна лила свой бледный свет сквозь высокие узорные окна, бросая причудливые тени на стены, по которым Вивьен бесшумно передвигалась. Она знала каждый поворот, каждую вмятину на старинных плитах пола, каждый отзвук своих легких шагов, что отдавались тихим эхом в пустоте. Вивьен остановилась у двери, ведущей в комнату астролога, прислушиваясь. С другой стороны мерцал едва уловимый свет свечей, а за тонкими стенами едва слышался голос хозяина, тихо напевающий старинную мелодию, уносящую в мир грез. Вивьен осторожно приложила руку к двери, почувствовав холод векового дерева под пальцами. Она знала, что Нострадамус всегда ждал ее в такие ночи, когда небеса открывали свои тайны лишь самым терпеливым и настойчивым исследователям. Когда она вошла, астролог поднял глаза от своих древних фолиантов, и его лицо осветилось мягкой улыбкой.

– Мадемуазель Дюбуа, – произнес он, жестом приглашая ее присесть рядом. – Сегодня ночь особенная. Звезды даруют нам скрытые смыслы и обещания.

– Месье, я нашла эту книгу в подвале замка. Она ужасна, – прошептала Вивьен, протянув фолиант астрологу.

– Книга Дианы де Пуатье, – произнёс Нострадамус, взглянув на переплёт.

– Да, ну что в ней? – Вивьен смотрела на астролога, пытаясь получить ответ.

– Изображения разнообразных пыток и истязаний, – немного помолчав произнёс он, с сожалением смотря на книгу. – Это – темная сторона Дианы. Потерянная в лабиринте морали Диана давно уже не стоит перед выбором: спасти погрузившуюся в пучину отчаяния душу или обречь себя в паутину магических символов.

– Я Вас не понимаю, месье, – произнесла Вивьен. – Что Вы хотите сказать?

– Мадемуазель, – с улыбкой произнёс астролог, – Диана прибегает к множеству заклинаний и кровавых обрядов, дабы сохранить свою молодость и власть над королём. Она не выпустит Францию из своих цепких рук, чего бы ей это ни стоило. – Вивьен смотрела на астролога в молчании, её взгляд был полон немого вопроса.

– Путь к падению начинается с желания удержать власть любой ценой, – продолжил Нострадамус, его голос приобрёл серьёзность, а взгляд стал глубоким, почти печальным.

– Для Дианы спасение – не более чем иллюзия, окутанная обманом и алчностью. Она сама избрала свою судьбу, и теперь лишь мрачная тьма окружает её.

– Вы знаете её судьбу? – тихо спросила Вивьен.

– Разумеется, – усмехнулся астролог, – я знаю судьбу каждого в этом замке, и увы, судьба многих исполнена скорби.

– Диана де Пуатье лишится былой власти… лишь только нелепая смерть настигнет Генриха, – мрачно предрек Нострадамус, и слова его эхом прокатились по тёмным коридорам замка, предвещая падение фаворитки и трагический конец короля.

За окном ночь покрывала замок, принося с собой тихий шёпот ветра, который, казалось, нашёптывал истории былых времён. Свечи то вспыхивали, то мерцали, словно хотели напомнить о хрупкости истины перед всевидящими старцами времени.

– Но как же это возможно? – наконец нарушила тишину Вивьен, пытаясь найти опору в собственных словах. – Неужели нет пути спастись от своей предопределённой участи?

Астролог слегка пожал плечами, его движение было почти неуловимым в сумраке комнаты.

– Иногда судьба уже вписана в звёзды, милая мадемуазель. Но всегда остаётся искра надежды для тех, кто решится увидеть свет во тьме.

Вивьен медленно встала, её платье шуршало, словно осенние листья под ногами, и на мгновение воцарилась тишина. Она подошла к высокому окну, за которым мерцали холодные огни ночи, и посмотрела в них, как будто пытаясь прочитать тайные знаки судьбы.

– Мне всегда казалось, что звёзды рассказывают истории, – задумчиво произнесла она, не оборачиваясь. – Но стоит ли верить их голосам, оставляя свои собственные надежды?

Астролог усмехнулся, его голос был спокоен и словно переливался серебряными нитями: – Верить или нет, решать лишь Вам. Звёзды – это карта, но путь выбирает сердце.

Вивьен отвернулась от окна и, бросив последний взгляд на мерцающие звёзды, направилась к выходу.

Нострадамус был частым гостем при дворе, его пророчества одновременно пугали и завораживали. Слова о нелепой смерти короля и падении Дианы де Пуатье вызвали в Вивьен Дюбуа тревогу. Она не могла не думать о том, как эти события повлияют на её будущее и какое место она займет в этой грядущей буре. Интриги, заговоры, тайные союзы – все это сплеталось в сложный клубок. Вивьен знала, что должна быть осторожной. При дворе каждый шепот имел значение, каждое слово могло стать смертным приговором.

Ночь – мрачная и холодная, окутывала Париж. Покинув астролога, набросив черную накидку, Вивьен отправилась в порт. Фонари, тускло мерцающие сквозь пелену тумана, едва рассеивали густую тьму, словно неохотно боролись с надвигающимся кошмаром. Камни мостовой, влажные и скользкие, отражали дрожащий свет, создавая иллюзию зыбкой бездны под ногами. В порту царила атмосфера гнетущего ожидания. Канаты скрипели под порывами ветра, словно стоны потревоженных душ. Запах соли и гнили пропитывал воздух, напоминая о вечном круговороте жизни и смерти. Матросы, закутанные в грубые бушлаты, переговаривались вполголоса, их лица скрывались в тени надвинутых капюшонов. В их взглядах читалось беспокойство, предчувствие чего-то недоброго, что вот-вот должно произойти. Вивьен прошла мимо приземистых лачуг, мимо груд ящиков, сваленных в беспорядке на причале. Кутаясь в черную накидку, она медленно брела по пирсу, словно тень, ускользающая от света. Ей хотелось хоть на миг сбежать из Лувра, скинуть маску притворства и изворотливости, что приросла к ней, как вторая кожа. Она мечтала вновь спрятаться, как в детстве, зарыться в какую-нибудь забытую бочку на портовом складе и уснуть там, убаюканная шепотом волн, до самого рассвета. Ночь дышала тишиной, лишь вдали, словно призрачный маяк, мерцала огнями портовая таверна, живущая своей обычной шумной жизнью, полной пьяных песен и разбитых надежд.

Вивьен думала о Вилли, и усталость от постоянного страха перед ним обжигала, словно кислота. Она мечтала ворваться в королевские покои Генриха, сорвать маску с вора, грабящего его суда, но ледяные объятия страха парализовали ее волю. Она знала, что ни король, ни Вилли не простят ей этого предательства, этой смертельной правды. Вивьен чувствовала себя пойманной в капкан, где каждый шаг отзывался эхом неминуемой гибели. Её мир сузился до размеров тюремной камеры, в которой надзирателем был ее собственный страх. Она вздрагивала от каждого шороха, от каждого взгляда, брошенного в ее сторону. В каждом незнакомце ей мерещился посланник Вилли, пришедший забрать ее долг молчания. Вивьен жила в постоянном напряжении, как натянутая струна, готовая оборваться от малейшего прикосновения. Дни превратились в бесконечную череду однообразных кошмаров. Она чувствовала себя грязной, запятнанной его мерзостью, и ничто не могло смыть с нее этот позор. Даже солнце, казалось, светило для нее тусклее, а краски мира поблекли, словно выгорели на солнце. Вивьен остановилась у самого края пирса, всматриваясь в бездонную черноту воды. Ветер трепал полы ее накидки, словно пытаясь увлечь ее в объятия морской пучины. В голове роились мысли, как потревоженные осы, жалящие одна за другой. Лувр, полный интриг и предательства, высасывал из нее жизнь, словно ненасытный вампир. Ночной портовый воздух, пропитанный солью и тоской, хлестал Вивьен по лицу. «Сирена…» – эхо давно ушедшего детства коснулось ее губ. Но той девочки больше не существовало, осталась лишь Вивьен Дюбуа – безвольная, лишенная всяких принципов марионетка.

Вивьен вспомнила первую встречу с Вилли, когда она ещё была ребёнком: он возник, словно из глубин тьмы. Он окружил её вниманием, которое она никогда прежде не ощущала. Казалось, в его глазах мелькало нечто человеческое. Его корабль, с которым её жизнь сплелась столь причудливым образом, стал для неё вторым домом. Корабль, который казался живым, дышащим существом, и её лучшие воспоминания были связаны с теми днями, проведёнными на его борту.

Вивьен помнила, как впервые ступила на его палубу. Каждая деталь огромного судна, каждый канат и каждая доска были ею изучены досконально, они стали частью её самого сокровенного мира. Выбрав себе имя «Сирена», Вивьен часто проводила время, сидя на самой корме и глядя на воду, которая кипела за их спинами. Навигационные звёзды стали её учителями, а шепот моря – вечным компаньоном. Вилли же, загадочный капитан, показывал ей звезды и рассказывал истории о дальних странах. Вилли открывал ей неизвестные земли, где находили чудеса, о которых мечтали только в книгах. Она научилась верить в магию и в то, что добро скрывается в самых неожиданных местах. Сама мысль о том, чтобы когда-нибудь покинуть корабль, причиняла боль, она знала, что годы, проведённые на борту, навсегда изменили её. Постепенно, взрослея, Вивьен начала вникать в эту странную связь. Моряки приходили и уходили, обретая у неё мгновения недорогой любви, а Вилли теперь едва вспоминал её как «Сирену». Теперь для него она была всего лишь молодой женщиной, приносящей ему доход.

Свобода, которой она так жаждала, необратимо смешалась с опасностями и соблазнами морского бытия. Но ни одно прикосновение не могло стереть память о её первых шагах по палубе, когда море шептало ей о тайнах незнакомых земель.

Вивьен, словно сбрасывая оковы, освободилась от одежды, и медленно, с тихой решимостью, пошла к океану. Каждый шаг был пронизан надеждой смыть с себя липкую мерзость, что отравила её существование, растворить её в бескрайней соленой пучине. Вода, сначала прохладная и обжигающая, приняла её в свои объятия, словно старый друг, понимающий и сочувствующий. Волны ласково касались её кожи, смывая не только грязь, но и воспоминания, терзавшие её душу. Вивьен погрузилась глубже, чувствуя, как океан забирает её боль, унося её прочь, в бескрайние просторы.

Она плыла, не зная куда, просто отдавшись течению. Каждый вздох наполнял её легкие свежим морским воздухом, каждый выдох уносил с собой частичку прошлого. Когда силы начали покидать её, она позволила волнам вынести себя на берег. Лежа на мокром песке, она смотрела на звезды, усыпавшие ночное небо. Они казались такими далекими и недостижимыми, но в то же время давали надежду на лучшее будущее.

Впервые за долгое время Вивьен почувствовала покой. Накинув одежду она оглянулась на океан, словно прощаясь со старым другом. В этот момент ей казалось что она была свободна.

Она направилась в сторону тусклых огней, словно ведомая злой судьбой, она вошла в таверну. В смрадном полумраке, пропитанном запахом рома и пота, её взгляд сразу выхватил из толпы жалкую фигуру: худая, словно высохшая каряка, женщина, сидела на коленях у разгульного моряка. Взрывы хохота, истеричные и громкие, словно удары хлыста, рассекали прокуренный воздух, казалось эта женщина хотела привлечь к себе внимание каждого, кто находился в этом гадюшнике. Сердце Вивьен болезненно сжалось – она узнала её. Мишель. Мать, которую она так давно не видела. Подавив в себе волну отвращения и жалости, Вивьен приблизилась к ним и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, произнесла с неприкрытым раздражением:

– Мишель…

Женщина вздрогнула и обернулась. Смех мгновенно иссяк. Огромный, багровый синяк, зловещей кляксой расплывшийся под глазом, уродовал её лицо. Изрытое морщинами, оно казалось одновременно злым и бессмысленно глупым. Она смотрела в упор на Вивьен, словно пытаясь разглядеть в ней что-то давно забытое.

– Посмотрит, кто пришёл, – вдруг злобно прошипела Мишель, тыкая пальцем в Вивьен, обращаясь к пьяному моряку.

– Это моя дочь, та, что из грязи в князи.

Мишель плюнула ей под ноги, а пьяный моряк с сальным интересом окинул Вивьен взглядом и нарочито громко заржал.

– Ты как всегда пьяна, Мишель, – высокомерно произнесла Вивьен, стараясь сдержать свои эмоции.

Мишель дрожащей рукой потянулась к бутылке, и, демонстративно облизав пересохшие губы, до краев наполнила свою кружку вином.

Вивьен почувствовала, как гнев медленно закипает в ней. Годы, проведенные вдали от этой нищеты, привили ей отвращение к подобным сценам. Она ожидала увидеть мать в бедственном положении, но реальность оказалась куда более удручающей. Алкоголь превратил Мишель в жалкое подобие человека, лишив ее остатков достоинства и разума.

– Зачем ты здесь? – прохрипела Мишель, вытирая винные потеки с подбородка грязным рукавом. – Пришла посмотреть на мое падение? Полюбоваться, как твоя мать гниет в этом дерьме?

– Я пришла помочь тебе, Мишель – ответила Вивьен, стараясь сохранить спокойствие. – Я могу забрать тебя отсюда. Обеспечить тебе достойную жизнь.

Мишель расхохоталась, и этот смех звучал как предсмертный хрип. Она оттолкнула от себя похотливого моряка и, шатаясь, поднялась на ноги. Ее взгляд был полон ненависти и презрения.

– Помочь мне? Ты? Да ты всю жизнь мечтала, чтобы я сдохла! Чтобы ты могла спокойно купаться в своей роскоши, не вспоминая о своей позорной матери!

Мишель обернулась к моряку и процедила сквозь зубы:

– Это она… Она увела моего мужчину когда-то…

Затем, резко повернувшись к Вивьен, она взвизгнула: – Моего Вилли!

Моряк, казалось, упивался разворачивающейся перед ним драмой. В кривой усмешке читалось неприкрытое удовольствие от чужих страданий.

– Даааа… мой славный Вилли… – Медленно протянула Мишель, прожигая Вивьен испепеляющим взглядом. – Подожди, он и с тобой расправится. Этот мужчина не прощает предательства и лжи, а ты, Вивьен, соткана из этой грязи. Только оступись и он раздавит тебя, как таракана, коим ты и являешься.

Одарив Вивьен самодовольной улыбкой, Мишель вновь устроилась на коленях моряка, демонстративно отвернувшись.

Вивьен лишь криво усмехнулась, в этой усмешке – осколки былой гордости и предчувствие неминуемого. Не проронив ни слова, она направилась к выходу, спиной ощущая липкий взгляд Мишель. В глубине души Вивьен знала: мать права. Рано или поздно Вилли избавится от нее, как от отработанной кисти художника. Вивьен давно уже не питала иллюзий, понимая, что она не является единственным осведомителем, не является единственной нитью связывающей Вилли с Лувром, и рано или поздно он предпочтет другую «карту» в своей рискованной игре.

Вспомнив Женевьев де Тревиль, Вивьен теперь остро чувствовала, что пережила Женевьев, тщетно пытаясь вырваться из этого зыбкого болота.