Читать книгу: «Черное Солнце. Эпоха Тьмы. Книга 1», страница 3

– Ой, ну про Черную гвардию это все сказки, – я отмахнулась. – Даже в книге «На страже Империи» говорится, что ее существование, скорее всего, не более чем слух, чтобы держать в страхе неугодных Императору. Я же не маленькая, чтобы меня такими вещами пугать.

Ярл уже хотел возразить, но в этот момент Эстебан поднялся со своего места, и зал почти сразу же утих. Взгляды всех гостей устремились к главе Дома. Каталина ехидно заулыбалась и начала ерзать на месте от нетерпения.

– Я очень рад приветствовать наших северных друзей сегодня! Я был знаком с Айварсом Хусом еще до того, как он заслужил честь стать вашим ярлом, а я стал главой Дома Кустодес. Годы исполнения долга перед нашими родинами разлучили нас, но теперь, спустя столько зим, мы наконец-то смогли представить друг другу свои семьи. Нас связала крепкая дружба, которая, надеюсь, будет царить и между нашими народами, – во время его речи за столами раздавались крики одобрения, некоторые поднимали бокалы и кружки. – Но сегодня здесь еще один гость из дальних краев, даю ему слово.

К столам на середину двора вышел тучный мужчина в мундире имперского министра – темно-синем с красными и белыми прямоугольными вставками, окаймленными золотой тесьмой. На груди сверкал вышитый символ Империи – солнце с десятью лучами. Вслед за чиновником двигались двое мужчин в строгих серых камзолах. Их плащи в тон форме были пристегнуты ремнями к стальным наплечникам. Поверх камзолов блестели нагрудные пластины без единой царапины и вмятины.

Впервые в жизни мне довелось увидеть бойцов Серой гвардии вживую. На гербовых накидках красовался тот же символ, что и у министра, однако их солнце больше напоминало странную гарду меча.

– Добрый вечер, благородные дамы и господа, – у мужчины был гнусавый столичный говор. – Я не займу много времени, чтобы вы могли продолжить пиршество. Я принес благие вести из Столицы. Император благоволит Дому Кустодес, нашим верным защитникам. В знак признательности за верную и преданную службу, а также помня все заслуги Дома Кустодес перед нашей страной, Его Святейшество Император оказал честь герцогу Эстебану и его наследникам.

Он достал два свитка из поясной сумки и показал всем имперские печати. Надломив одну из них, развернул указ и, прокашлявшись, зачитал текст:

– Сим указом маркиз Леонард из Дома Кустодес по исполнению полных шестнадцати зим призывается пройти испытания для поступления в Кадетский корпус Имперской Гвардии, по завершении которого молодой господин сможет остаться для продолжения службы либо навсегда покинуть ряды гвардии и вернуться в родные края. В случае продолжения карьеры сразу же после выпуска ему будет присвоено офицерское звание в Серой гвардии и будут предоставлены все возможности и привилегии для дальнейшего карьерного роста. Приказ заверен самим Императором.

Я присоединилась к всеобщим аплодисментам, однако на душе было неспокойно. Получается, Лео заберут в Столицу… И я останусь тут одна? На глазах выступили слезы, которые я быстро утерла, благо что присутствующие наверняка восприняли их за проявление радости за брата. Сам же он выглядел обескураженным от прикованного к нему внимания, однако, похоже, для него эта новость не стала сюрпризом.

Интересно, что же там во втором указе? Неужели что-то касательно Валентина? Я повернулась к отцу в надежде увидеть его сияющее лицо, однако тот был мрачнее тучи.

Министр надломил вторую печать.

– С благословения Его Святейшества Императора Камилле из Дома Кустодес по достижении полных шестнадцати зим предоставляется возможность зачисления в Академию Высоких и Точных Наук при Императорском дворе со всеми субсидиями для нее и ее свиты на весь период шестилетнего обучения. Приказ заверен самим Императором.

Потребовалось несколько секунд гробовой тишины, чтобы осознать, что речь обо мне. Сначала я покраснела, затем побелела. Меня к такому не готовили. Что мне говорить? Как себя вести? Несколько часов назад самым страшным событием для меня казалась помолвка с этим странным мальчишкой Хусом, и теперь я была абсолютно растеряна.

Министр тем временем свернул второй свиток и положил оба на стол перед Эстебаном. Тот сухо кивнул и без особого энтузиазма пробежался глазами по бумагам.

– Решение по указам должно быть отправлено в столичное министерство не позднее, чем через два месяца после информирования. Да будут все присутствующие тому свидетелями! За сим я откланяюсь и более не отвлекаю от торжества. Да озарит вас cвет Имперских Истин!

Среднеземец отвесил низкий поклон и растворился в тени замкового коридора, из которого и появился. Двое молчаливых гвардейцев исчезли в дверях вслед за ним.

Как только чиновник скрылся и шаги от его сапог более не разлетались эхом по коридору, внутренний двор наполнился всевозможными возгласами. Кто-то радовался, кто-то возмущался, кто-то был в недоумении. Валентин сдержанно похлопал брата по плечу, а стоящие рядом офицеры из обеих семей одобрительно закивали. Ари изумленно смотрел на меня, но было сложно понять, рад он или недоволен. София выглядела так, будто ее внезапно окатили ледяной водой. Каталина непонимающе смотрела по сторонам.

– И это все? – насупилась она. – А где же объявление о помолвке?..

Сервитуария тут же одернула ее, заявив, что уже поздновато для юных особ, и отправила протестующую девочку готовиться ко сну.

– Думаю, вам тоже пора, – негромко сказал Ян, наклонившись к моему уху. – Я сопровожу вас обеих до комнат.

Но все вокруг перестало иметь значение. Я смотрела прямо на отца, на лице которого уже не осталось и тени веселья, что озаряло его буквально полчаса назад.

– Что это значит? Что еще за Академия? – тихо спросила я.

– Это самое престижное учебное заведение в Империи, – он отхлебнул из кружки. – Оттуда выходят гениальные ученые и великие ораторы, политики и министры, творцы и ремесленники. Там можно обзавестись нужными связями ну или нажить себе врагов, тут как повернется монета. Чтобы попасть на обучение, многие оставляют заявки задолго до рождения детей в надежде, что смогут получить место, не говоря уже о том, что само обучение стоит баснословных денег, – он выдавил что-то наподобие улыбки, чтобы хоть как-то скрыть свое безрадостное настроение, а после аккуратно добавил. – Нам воистину оказана большая честь.

Я пристально смотрела на отца. Судя по всему, для него новость стала неприятным сюрпризом. Слишком хорошо зная его характер, понимала: сейчас он не в том настроении, чтобы что-то обсуждать.

– Я… я не уверена, что готова дать ответ за два месяца. Нам же надо подумать, стоит мне уезжать или нет, тем более учиться. Да и хочу ли я вообще выбирать эту школу…

– Это приказ Императора, моя маленькая буря. У нас нет выбора.

Глава 2

«У нас нет выбора…»

Бесцветный голос отца все еще звучал в ушах, когда я открыла глаза. Комнату заливал мягкий солнечный свет. Должно быть, время уже близилось к полудню. И почему именно этой ночью мне приснился памятный день семь зим тому назад, когда все переменилось? Сегодня, когда я последний раз просыпаюсь в этой кровати, в этой комнате, в этих стенах…

Какое-то время я лежала и смотрела, как яркие блики сияют на высоком своде потолка, словно маленькие звезды, но стук в дверь отвлек меня от мыслей.

– Сеньорита Камилла, – послышался звонкий голос Каталины. – Герцог просил передать, что желает навестить вас.

– Я не готова к приему гостей, – ответила я, даже не переводя взгляд в сторону двери. – Пусть зайдет через час, когда я смогу предстать перед отцом в подобающем виде.

– Как пожелаете, госпожа, – снаружи послышался удаляющийся стук каблуков.

Я тяжело вздохнула. Не хотелось, но все-таки нужно встать и закончить подготовку к отъезду.

Ступнями нащупала нагретый солнцем пол и, потянувшись, подошла к окну. Близился к концу третий месяц летней поры, мое любимое время года, когда спадает жара, море становится насыщенно-синим от приходящего теплого течения, а город наполняется крестьянами, что несут свежие овощи к празднику урожая. Все шло своим чередом. Так было до меня и будет после.

Бой часов в гостевой вернул меня к реальности. Уже одиннадцать… Не помню, когда позволяла себе так долго залеживаться в постели. Служанок рядом не оказалось – все заняты последними сборами перед отъездом. Скинув ночную сорочку, я облачилась в легкое платье с длинными рукавами и, самостоятельно покончив с утренним туалетом, решила не дожидаться отца без дела. В очередной раз обошла комнату, проверяя, что из вещей еще может потребоваться.

На рабочем столе стоял огарок свечи, то тут, то там валялись письменные принадлежности и листки с моими выписками из книг по истории Империи, а также пара книжек из личной библиотеки отца. Прибираться смысла не было – пусть этим займется прислуга уже после нашего отбытия. Я же пробежалась глазами по своим заметкам и решила дописать кое-что из того, что не успела сделать ночью.

В дверь снова раздался стук, редкий и звучный. Отца всегда можно было узнать по этой привычке.

– Я могу войти, Камилла?

Быстрым движением я накрыла фолианты подвернувшейся под руку бумагой, чтобы обложки не попались Эстебану на глаза: он вряд ли будет доволен, что книги были взяты из герцогского кабинета без его ведома.

– Конечно, отец, – ответила я, не отрываясь от дел.

Он тяжело прошагал, опираясь на трость, и сел в кресло напротив меня. Эти семь зим его не пощадили: Эстебан заметно постарел, словно бы жизнь стала резко вытекать из некогда крепкого тела. Он все еще был в хорошей форме, но глубокие морщины уже прорезали лицо, а в копну черных волос закралась седина. С каждым днем он улыбался все реже и реже, а его тяжелый взгляд из-под густых бровей навевал лишь уныние и тоску. Во время охоты пару зим назад он неудачно упал и сломал ногу, которую так и не удалось правильно срастить. С тех пор верным спутником Эстебана стал не любимый меч, а узловатая трость. Отец каждый день проигрывал схватку со временем, и уже не оставалось никаких сомнений – совсем скоро он сложит свои полномочия.

Герцог недовольно обвел взглядом беспорядок на столе.

– Снова допоздна засиделась? – спросил он.

Я кивнула, уже привыкнув не обращать внимания на подобные упреки.

– Я получил письмо от Леонарда, – начал отец.

– Как он? – спросила я, отложив перьевую ручку в сторону.

Раньше брат присылал весточки почти каждый месяц, но, когда он закончил обучение в Кадетском корпусе и решил остаться в Столице, письма стали приходить все реже и реже, а содержание их становилось все скуднее с каждым новым званием в рядах Имперской Гвардии. Два года назад он попал в Белую гвардию и делал большие успехи в ее рядах.

– Как обычно, у него все хорошо, – Эстебан закатил глаза. – Как будто Лео может написать что-то иное. Теперь он кандидат в Золотую гвардию; похоже, там опять прошли чистки среди офицерского состава. До меня доходили слухи от столичных купцов, что не так давно сменились Хранители Справедливости, Чести и Порядка. Причем раньше отведенного им срока в четыре года. Была бы возможность, я отговорил бы его, но упрямый мальчишка меня все равно не послушает.

– Я думаю, Лео изо всех сил старается доказать, что может идти по твоим стопам, и если не в качестве главы Дома, так хотя бы в роли образцового гвардейца.

– Ты правда так думаешь? – вопрос отца прозвучал довольно сурово. Словно бы сама мысль об этом ему казалось оскорбительной.

– Валентин унаследует титул, – я задумчиво провела пальцем по гладкой столешнице. – В Мар-де-Сеале Лео постоянно находился в тени старшего брата. Думаешь, он просто так планировал идти служить не во флот, а в наземный гарнизон? Да, Вал сейчас вице-адмирал, и потом Лео занял бы эту должность, но… Разве там, в Столице, он не сможет проявить себя лучшим образом и доказать, что тоже чего-то стоит?

– Нравы Столицы, – осторожно начал он, – очень отличаются от наших. Там легко потерять себя и стать тем, кем тебя хотят видеть. Многие во время службы забывают о собственных убеждениях в погоне за ложными идеалами.

– Уверена, что Лео не из тех, кто поддался слабостям или чужому влиянию. Он просто пытается найти свое место в жизни, свой путь.

– А ты? Ты тоже думаешь, что в Столице сможешь найти свой путь?

– Ты же знаешь, что все это лишь необходимость, – раздраженно ответила я. – Которой ты сам и позволил случиться.

Эстебан вздохнул.

– Я не могу пойти против воли Императора. Это оказанная нам честь, и мы обязаны принять ее…

– Если ты так сильно не хотел отправлять нас в Столицу, надо было все-таки обручить меня с тем мальчишкой из Хусов. А Лео мог бы заставить вернуться, как только обязательная служба в Кадетском корпусе закончилась. Но ты дал ему выбор, и он его сделал. Так что нечего теперь причитать о том, на что не можешь повлиять, – я поняла, что немного перегибаю палку, и тут же остыла. – Прости, мне не стоило…

– Все в порядке, моя маленькая буря, – Эстабан слегка улыбнулся. – Пожалуй, тут ты права. Но будь я трижды проклят Морской ведьмой, если не дам вам возможности выбирать свое будущее самим. Я проявил слабость из любви к вам обоим. Могу ли я после такого сломать твою жизнь, отправив туда, где ты будешь несчастна? Я подберу тебе достойную партию после окончания учебы, или ты сама в Столице найдешь спутника жизни. Все, что в моих силах, – дать ориентиры, чтобы, подобно компасу, они могли направить тебя по верному пути. Но какой курс выбрать, держа этот компас в руках, зависит только от тебя.

«У нас нет выбора…» – вновь зазвенело эхо в голове.

После того знаменательного дня отец часто заводил такие беседы, будто меня отправляли на плаху, а не на обучение в престижное заведение. В детстве казалось, что я всю жизнь смогу провести вместе с отцом и братьями, но теперь, когда поместье опустело, а отец постоянно был мрачен, словно небо перед штормом, хотелось уже поскорее вырваться из этой гнетущей атмосферы. Мне было очень жаль оставлять отца в одиночестве, но и вот так жить было невозможно.

– Отец… Папа, – мягко начала я, – мы много раз говорили об Имперской Столице, но ты до сих пор не рассказал, что так сильно тебя тревожит. Я же вижу, что тебя пугает мой отъезд в Академию, но ты упорно скрываешь причину. Я уже не ребенок. И если то, что тебя так беспокоит, как-то поможет мне не нажить проблем в Столице, прошу – поделись этим… Не хочу покидать тебя вот так, будто ты меня заживо хоронишь.

Эстебан долго смотрел на меня, подбирая слова.

– То, как ты видишь этот мир, может кардинально отличаться от реальности, с которой непременно столкнешься в Столице. Ты можешь оказаться не готова к трудностям, с которыми придется встретиться лицом к лицу, одна, без моей помощи и поддержки, но старайся принимать те решения, какие сама считаешь верными, как я тебя учил. Всегда будь начеку и не забывай, что другие Великие Дома нам не друзья.

Я инстинктивно схватилась за кулон – подарок от Джордис Хус, который все эти годы берегла как зеницу ока. Отец заметил мое движение и верно истолковал его.

– Да, девочка моя, у нас нет друзей за пределами Веаса. Какими бы ни были личные привязанности, потребности семьи будут ставиться выше этого.

«Прошло уже столько зим, а он все еще осторожно подбирает слова в собственном доме… Неужели боится, что уши Императора доберутся и до такой глуши?» – с жалостью подумала я. Вслух же сказала, улыбнувшись:

– Ты же меня знаешь, отец, я сама осторожность. В Столице со мной будут София, Ян и Каталина, а с ними я точно не пропаду. Все будет хорошо, – я постаралась подобрать максимально оптимистичный и веселый тон.

– Ты уверена, что этих троих достаточно в качестве свиты? – обеспокоенно спросил Эстебан. – Раз все расходы имперская казна берет на себя, можешь взять с собой несколько служанок или небольшой отряд из нашего гарнизона… Может, задержишься на пару дней и еще раз все обдумаешь?

Я покачала головой.

– Мы справимся. Что может случиться в большом городе под защитой Императора и его доблестной гвардии?

От такого неприкрытого сарказма отец лишь нахмурился.

– Мы будем там вместе с Лео, – я опять вздохнула и резким движением собрала все свои записи в одну стопку. – Два Кустодеса лучше, чем один.

– Напомни Леонарду об этом, когда встретитесь. Столичная жизнь имеет свойство стирать в памяти важность кровных уз.

– Конечно, – я недоуменно заморгала. – И мы вернемся навестить тебя и Вала, как только предоставится такая возможность.

Эстебан встал с кресла и заковылял в сторону окна.

– Ты так похожа на нее… – негромко начал он. – На Ренату.

Я затаила дыхание, услышав это имя. Еще ни разу на моей памяти отец не называл маму по имени в моем присутствии.

– Такая же уверенная, сильная и непокорная, словно морская стихия, – Эстебан, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. – Я потерял сначала Грегора, затем Ренату… Я боюсь потерять и вас с Леонардом. Империя всегда забирает то, что нам дороже всего. Я не хочу, чтобы за ошибки моей молодости расплачивались мои дети.

А вот теперь уже мне казалось, что эта тема опасна для обсуждения вслух. Невольно я начала тщательно подбирать слова.

– Империя защищает нас, – напомнила я отцу. – А Император воплощает собой все те ценности, что несут нам его слуги. Разве могут его верные «щиты» делать что-то без его ведома и воли, а тем более причинять вред невинным?

– Щиты Императора! – Эстебан фыркнул. – Ты знаешь, сколько раз за все годы службы я или кто-то из моих сослуживцев видел его вживую? Нисколько! А мы были не последними лицами в центуриях.

– Он печется о благополучии всех людей на Хартвельде, разве может у такого занятого человека быть время на то, чтобы отвлекаться от важных дел?

– Наш легат, Луциус Овидас, тоже был занятым человеком, – возразил Эстебан. – Однако он успевал посещать не только центурии, но и полки, наставлять и воодушевлять тех, кто был в его подчинении. Почему же глашатаи Императора находят время, чтобы зачитывать подданным его указы вместо него?

– Я… не очень понимаю, к чему ты клонишь, – на самом деле страшно было даже подумать о том, что отец пытается до меня донести.

– Ты смышленая девочка, – Эстебан смотрел, не мигая, прямо на меня. – И ты прекрасно понимаешь, о чем я. И прекрасно понимаешь, что вслух я такое не рискну произнести, но… За именем и подписью на указе можно продвигать любые идеалы, которые будут удобны и выгодны ушлым до власти. Особенно когда все искренне верят в то, что такая система работает. И никто не узнает, кто на самом деле отдает приказ – Император, его канцлер или кто-то иной… Этим и опасна Столица, Камилла. Каждый там сам себе на уме, волки в овечьих шкурах. Либо ты становишься одним из них, либо их мир пожирает тебя…

В кои-то веки мне удалось поговорить с отцом, и разговор свелся к очередной нотации. Тем более что политическое закулисье Империи было слишком опасной темой для беседы. Пренебрежение осторожностью, которую отец проявлял все эти годы, означало только одно: сейчас он в крайнем отчаянии и страшно напуган, раз позволил себе такие откровения.

Эстебан все еще не отрываясь смотрел на меня, когда дверь распахнулась.

– Камилла, ты ни за что не догадаешься, кто решил напоследок при… Ой…

Каталина замолкла на полуслове, когда поняла, что я в комнате не одна. Став невольной свидетельницей нашей немой сцены, девушка зарделась и сразу же стушевалась.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – тон резко изменился, сделавшись подчинительным и робким. – Не знала, что вы еще здесь. Я зайду позже, когда вы закончите.

– Ничего страшного, девочка, – Эстебан захромал в сторону выхода. – Помни мой наказ, Камилла. И да благословят вас Старые Боги.

– Что, очередная нравоучительная беседа отца и дочери? – съехидничала подруга, когда стук трости за дверью почти стих.

Я скривилась, схватила собранную стопку записей и положила в дорожную сумку. Каталину, впрочем, наши семейные распри интересовали меньше всего.

– Ты же знаешь, он беспокоится о нас. Кстати, – я достала импровизированно замаскированные тома и протянула девушке, – передай Рори, чтобы тот снова вернул их в отцовскую библиотеку.

Девушка без интереса взглянула на обложки старинных фолиантов.

– Ну, помогли тебе в итоге эти древние сборники сказок?

– Это не сказки, – терпеливо в который раз объяснила я подруге. – Это старинные труды по истории Империи. Знала бы ты, сколько всего интересного описывали ученые и сервитуарии Империи первого столетия после окончания Священных Войн…

– Столько зим прошло, а ты все еще грезишь этими фантазиями о магии, – фыркнула Андо, с какой-то жалостью посматривая на стопку моих записей. – Лучше бы с таким усердием подбирала супруга. Тем более что герцог великодушно предоставляет тебе право выбора.

– Замуж я еще успею выйти, – я закатила глаза. – А вот выяснить, чем на самом деле была магия, и разобраться, почему она угасла, оставшись только в старых фольклорных сборниках, смогу, только пока буду учиться в Академии без отцовского надзора.

– Это не значит, что стоит полночи корпеть над книжками… – она с кислой улыбкой окинула меня взглядом. – У тебя для этого еще шесть зим обучения впереди. Ты хотя бы выспалась? Я попросила служанок тебя не будить.

– Очень любезно с твоей стороны, – я попыталась добавить в голос нотки искренней благодарности, но была слишком возбуждена беседой с отцом. – Но уж не тебе говорить, как мне проводить ночи… И где же ты была нынче?

Она, самодовольно ухмыльнувшись, изящно откинула назад волосы и озорно посмотрела на меня, сгорая от желания поделиться очередной сплетней.

– Помнишь того юношу, который три месяца кряду тайком присылал мне ужасные любовные стихи?

Я лишь неопределенно кивнула. Уследить за всеми поклонниками Каталины было невозможно. Из симпатичной девочки она выросла в писаную красавицу, каких обычно воспевают в балладах. Длинные, почти до пояса темно-рыжие кудри с медным отливом обрамляли лицо с тонкими чертами и немного вздернутым носиком, усыпанным веснушками, а огромные изумрудно-зеленые глаза всегда сияли веселыми огоньками. Свою и без того стройную фигуру девушка подчеркивала корсетами, а глубокие вырезы платьев, демонстрирующие пышные формы, привлекали взгляд любого мужчины.

Разумеется, София Оре не поощряла любовь воспитанницы к откровенным нарядам, но Каталина мастерски могла даже из самого простого платья сделать нечто экстравагантное. Ну а манеры девушка уже знала назубок и демонстрировала должное поведение, когда требовалось, и это помогало ей избегать наказаний, отчего сервитуарии оставалось лишь недовольно поджимать губы каждый раз, когда она видела Каталину в обществе очередного кавалера.

– Та-а-к вот, этим тайным воздыхателем оказался Даниэль Бруно, представляешь! Сын капитана городской стражи! Сегодня ночью признался. Ах, как он был романтичен, – Каталина восхищенно ерзала в кресле. – Решился открыться в последний день перед нашим отъездом… Но слог у него просто ужасный. Надеюсь, он не будет писать мне письма в Имперскую Столицу…

Я не особо прислушивалась к болтовне Каталины, давно поняв, что нет смысла запоминать каждого воздыхателя подруги. Раз они были для нее не более чем мимолетным интересом, то и мне незачем вникать в подробности.

– Да, да, очень рада за тебя, – я со вздохом проверила ящики стола, пока пальцы не нащупали что-то острое. Это оказался небольшой браслет – такие мы когда-то с Лео и Каталиной делали из прибрежных ракушек. На меня накатили теплые детские воспоминания, однако я понимала, что в Столице им нет места. «Когда-нибудь я вернусь за тобой», – подумала я, бережно пряча браслет обратно.

Андо продолжала без умолку болтать, не особо беспокоясь о том, что ее не слишком-то внимательно слушают, а я еще раз окинула взглядом комнату. Серыми мышами прошмыгнувшие в комнату горничные уже принялись заправлять кровать, а служанки проверяли, не забыли ли вещи в шкафу и комоде. Становилось людно, и жестом я показала фрейлине, что лучше оставить прислугу заниматься своей работой.

В гостиной тоже царила суматоха. Слуги выносили из комнаты Каталины в коридор поклажу – сундуки и чемоданы – под чутким руководством дворецких, а Максимилиан возвышался над всей этой толпой.

Как и для Эстебана, время тоже играло против Хана. Ему приходилось регулярно поддерживать физическую форму тренировками, чтобы не терять сноровку, но в спаррингах с учениками Первый клинок Дома Кустодес уже начал уступать в реакции и выносливости. Альберто Каррон, Второй клинок, ставший командиром замкового гарнизона в одно время с назначением Валентина, уверял, что продолжит дело учителя, но, несмотря на многократные уговоры Хана, не посмеет принять его звание. Теперь на плечи молодого командира легли и воинская подготовка, и управление гарнизоном, но Максимилиан был доволен. Уверенный, что оставляет молодежь в хороших руках, он спокойно готовился к отъезду.

– Доброе утро, госпожа Камилла, сеньорита Андо, – Ян, заметив нас, учтиво кивнул, тряхнув поседевшей шевелюрой.

– Как продвигаются сборы? – я оглядела суету вокруг.

– Завершаем последние приготовления, дилижанс уже подан, лакеи загружают вещи.

– Мы точно не можем доплыть до Столицы на корабле? – кисло спросила я. Нас ожидал почти месячный сухопутный переезд, и мысль об этом до сих пор вгоняла в уныние. – На палубе корабля я бы чувствовала себя куда уверенней. Трястись сутками в этой телеге…

Ян улыбнулся. Стареющий мастер-дуэлянт отпустил бороду с бакенбардами, чтобы хоть чуть-чуть скрыть увядающее лицо.

– Недаром в народе говорят: дай Кустодесу лошадь, и он посадит ее в лодку; дай Кустодесу телегу, и он приделает к ней парус.

– А мне нравится идея путешествия по суше, – пожала плечами Каталина. – Будем останавливаться на постоялых дворах и в городских дворянских поместьях. Разве тебе не хочется побыть в родных краях подольше? Тем более что ты дальше владений Бланчи нигде не бывала.

Земли графа Эдуарда соседствовали с нашими, а лесистая равнина графства Бланко издавна славилась отличными охотничьими угодьями. Бланчи были одними из верных подданых Кустодесов, да и с самим графом Эстебан поддерживал теплые отношения, а потому в былые времена частенько брал нас с собой на охоту.

Естественно, когда встал вопрос о моем путешествии в Столицу и проработке маршрута, Эдуард Бланчи сразу же дал согласие на проезд через его замок. Точно так же, как и графы Каррон, Гарсия, Ривьера и Монрес. Путь, конечно, получился несколько петлистым, но зато не придется долго оставаться в дороге: это возможность отдохнуть и развеяться как нам, так и лошадям.

На самом деле благодаря Каталине и ее великолепному умению узнавать любые слухи я подозревала, что дело было вовсе не в удобстве и отдыхе. Поговаривали, что в северной части Веаса близ границ с Империей завелась какая-то шайка разбойников, что безнаказанно устраивает небольшие грабежи и каким-то образом умудряется скрываться от местных стражей порядка. Казалось, что они просто неуловимы. Сначала это были не больше, чем слухи, потом все подтвердилось.

Я не смела расспрашивать отца об этом, чтобы не волновать еще сильнее, а потому смирилась с тревожными новостями. А недавний скандал во время совета Консилиума по этому поводу показал всем, что слухам есть и фактическое основание.

Приказав прислуге добавить к остальной поклаже только что собранную сумку, я отправилась в обеденный зал. Завтрак я давно уже проспала, но на столе ждал любезно оставленный поднос с перекусом – хлеб, сыр, свежее масло, копченое мясо и кофе со сливками. К этому напитку я пристрастилась совсем недавно. Отец употреблял отвар из этих молотых зерен без каких-либо добавок, и помню, как долго я плевалась от горечи, когда впервые решила попробовать. София показала, как обычно употребляют кофейный напиток в Имперской Столице, а с сахаром, специями и сливками он оказался очень бодрящим и вкусным.

За такой бесхитростной едой я мысленно перечисляла свои вещи и еще раз повторяла маршрут.

– Рада, что вы уже проснулись, – сестра София вошла в зал. Вот кто-кто, а она ничуть не изменилась за это время. Разве что выглядела более уставшей и озабоченной. – Не стоило вам вчера засиживаться допоздна перед столь важным днем. Но я с утра проследила, чтобы все вещи были подготовлены, и прямо сейчас их уже…

– Валентин не приедет меня провожать? – прервала я сервитуарию, делая глоток еще теплого напитка.

София поджала губы. В принципе, после этого все стало ясно и без слов.

– Нет, госпожа, – наставница покачала головой. – Он сейчас на западном побережье, в порту Альтамар. Дом Арелан запросил новый гарнизон Серой гвардии, и необходимо его присутствие как адмирала…

– Ясно. Что ж… Думаю, тогда смысла ждать нет. Можно выезжать, как только погрузят вещи, – внутри была какая-то пустота от всех этих утренних новостей. – Наша первая остановка завтра вечером в поместье семьи Гарсия?

– Да, они примут нас на ночь, а рано утром мы двинемся дальше, – София не стала спорить, глядя на меня с некоторой жалостью. – Сопроводят по территории своих владений до границ следующих…

Я обвела взглядом обеденный зал, и сердце сжалось в груди, готовое разорваться от накатывающей волнами тоски. Валентин обещал, что проводит меня, ибо знал, как нелегко мне будет расставаться с родными стенами. Конечно, у него столько обязанностей и связанных с ними постоянных разъездов, но что-то подсказывало, что ссора с отцом стала настоящей причиной того, почему старший брат не особо торопился возвращаться. Даже ради сестры.

Теперь же мне предстояло вступить в самостоятельную жизнь вдали от семьи и дома, с тяжелым грузом взваленных на меня опасений, одной. Но пока оставалось буквально несколько часов, был еще кое-кто, с кем я хотела попрощаться.

***

Фамильное кладбище располагалось на самой южной части скалы, обращенное к морской стихии. Кустодесы всегда должны следить за морскими просторами, даже после смерти…

Надгробия – высокие, продолговатые, с выгравированными на них овальными навершиями – хранили имена герцогов, их братьев, жен и детей. Молодой рощей, которой никогда не суждено стать лесом, сотни возвышающихся над отвесной скалой могильных столбов стояли тут веками, навевая на большинство жителей Каса-де-Вентос уныние. Но я почему-то всегда чувствовала только бескрайнее, как само море у подножия утеса, умиротворение. Вглядываясь в имена, высеченные в камне, испытывала странное чувство, словно виделась со старыми знакомыми. Днем заучивала имена, жизнеописания этих людей, их достижения и генеалогию, а потом находила их тут. Такая близость к смерти всегда была для меня чем-то нормальным. «Все мы умрем, главное – что останется после нас», – говорила сестра София.