Реверсия

© Валера Жен, 2020

ISBN 978-5-4498-8294-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман «Реверсия»* – вторая книга дилогии «Хроники скрытых преступлений». События происходят в конце 90-х годов прошлого века – в условиях политического кризиса, обнищания и морального разложения общества. Криминал прочно закрепляется в государственных структурах, торговля и спекуляция становятся сферой деятельности большей части населения. Нет ясных и четких перспектив развития страны, развеялись иллюзии о всеобщем процветании, отчаяние и безысходность обретают устойчивый характер. В самонадеянном стремлении к справедливости главные герои сами прошли криминальный путь, но не достигли душевной гармонии. В наивной конфронтации с коррумпированной властью пришло понимание собственного бессилия и невосполнимости моральных потерь. Делаются попытки дистанцироваться от пошлой действительности, однако реальность вламывается в личную жизнь, разрушает интеллектуальные построения, лишает надежды на счастливые перемены.

Реверсия* (от лат. Reversio – возвращение, возврат) —

то же что атавизм. Переход мутированного гена

в исходный, дикий, тип (обратная, или возвратная,

мутация). В данном случае применяется как аллегория.

ДИЛОГИЯ «Хроники скрытых преступлений». КНИГА ii

Ненависть возбуждает раздоры,

Но любовь покрывает все грехи.

Библия. Книга притчей Соломоновых.

…и нельзя сказать: «это хуже того»,

ибо все в свое время признано

будет хорошим.

Библия. Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова.

ПРОЛОГ

27 июня. Полдень.

Развалины догорающего дома представляют собой мрачную картину чьей-то трагедии или даже перечеркнутой жизни. Именно дом, в обывательском понимании, олицетворяет нечто незыблемое в быстро меняющемся мире, утверждает личность – ее значимость и защищенность. Но теперь, на фоне развеселого солнечного дня, жуткое зрелище.

Дверка служебного «Уазика» распахнулась, Алексин вышел на опаленную огнем травку. Следом за руководителем из машины появились остальные члены следственной группы. После усыпляющей качки на асфальтовой дороге Федор прикрывает ладонью зевающий рот, другой рукой придерживает сползающую с плеча сумку с фотоаппаратурой. Алексей отвернулся в сторону леса – протирает заспанные глаза, зато Жульба, казалось, воплотила в себе общечеловеческую радость по встрече с природой – неутомимо крутится на поводке у кинолога.

Ах, лето, лето… При чем здесь развалины кирпичного дома, смрад тлеющей утвари. Мало ли кто мог разжечь костер под окнами чужаков, появившихся неизвестно откуда, да и озорных ребятишек не счесть. Вот и деревенские люди пришли убедиться в закономерном результате обособленного проживания. Возможно, кто-то что-нибудь и знает. Это потом.

К месту пожарища ведет грунтовая проселочная дорога. Глубокие выбоины с мутной водой, грязные утки. На окраине поселка, самом возвышенном месте, полуразрушенная церковь с красивой колокольней, за святилищем дорога поворачивает в сторону озера. Перед тем, как исчезнуть в лесном массиве, имеет две тупиковые ветви, заканчивающиеся каменными постройками. В одном случае вполне привлекательный особняк с просторными окнами, высокой крышей и многочисленными ендовами, в другом – груда догорающих развалин.

Степан Михайлович высоко оценивает в себе умение быстро ориентироваться в любой обстановке. Для следователя из областного УВД также немаловажно находить общий язык с людьми разного социального уровня. Есть у него уникальная способность подстраиваться под мышление субъектов с психическими и умственными аномалиями. При его суровой профессии со всеми ее особенностями природа явно пошутила, воссоздав мальчишеский образ неподкупного служителя Фемиды. Неподкупный служитель? Коварный вопрос, преследующий на всех стадиях любого расследования.

Наученный десятилетней практикой, он безоблачно, внешне равнодушно, разглядывал толпу из местных ребятишек, мысленно подбирал необходимые слова, чтобы выявить ценных свидетелей. Так и хотелось сказать: аборигенов. Экзотическое слово как нельзя лучше соответствует частичке первозданной природы, чудом сохраненной от губительной урбанизации.

– Здорово здесь у вас! – громогласно воскликнул Алексин и тут же поперхнулся.

В ответ раздались смешки и отдельные иронические возгласы. Среднего роста, стройного телосложения, с мечтательным взглядом на худощавом лице он не создавал впечатления поднаторевшего в криминальных делах опытного сыщика. Если бы не посеребренные виски, никто бы не дал ему имеющихся сорока лет. И ребятишки, воспитанные на пиратских и шпионских играх, почуяли в нем своего парня, решили подыграть.

– А правда, что в трубу черт вылетел, дом-то и развалился?

– У вас надо спросить. Живете под боком у церкви, а такую оказию проглядели.

– Как же! Никто и не проглядел…

Из отдельных фраз и восклицаний воссоздавался облик кирпичного сооружения-призмы, иногда приукрашенного, но в большей степени с налетом мистики. Без каких-либо выдающихся качеств, здание вызывало недоумение у местных жителей причудливыми надстройками. Такое впечатление производит механизм непонятного устройства. В данном случае пришлось столкнуться с жилищем.

В ритмично расставленных щелевидных окнах мелькали человеческие тени, иногда над крышей, прикрытой высоким парапетом, возникало зарево света. Фантасмагория? Действительно, не хватает рогатого черта, вылетающего из чрева необычного дома. Хитроумные планы мальчишек проникнуть в тайны внутреннего устройства не увенчались успехом. Окна недоступны, двери на запорах. Сначала дом прозвали Печкой, позже уточнили словом Чертовка.

Основными обитателями Чертовки были мужчина и женщина. Пока велось строительство, на них не обращали внимания. Все строят кому не лень. И вдруг обнаружили необычную привлекательность молодой женщины. Разом задались вопросом, чем пленил невзрачный задумчивый человечек столь впечатляющую красавицу. Несуразной постройкой, над которой корпел полтора года? Один в дождь и снег. Иногда строительная площадка оживлялась гудением механизмов. И снова один под знойным солнцем и леденящим зимним ветром. А красавица? Ее ангельская душа порхала где-то рядом, вдохновляла песенкой о теплом гнездышке и возможных ангелятах. Он чем-то похож на артиста Шакурова, она – вылитая Ирина Скобцева в молодости, если смотреть по фильму Бондарчука «Война и мир», разве что глаза зеленые.

– Ну-ну! – заинтриговано подначивал следователь. – Кого еще видели?

– Приезжали тут разные… на машинах. И сейчас следы остались. Много их появлялось.

– Вот как! В лицо видели?

– Не-е, темно было.

Итак, при всеобщей любознательности никто ничего толком не разглядел. Факт почти невероятный. Перед глазами развалины удивительного дома. С людьми? Почему бы и нет.

– Вот что, Федор! Отложи фотоаппарат и съезди в администрацию, запроси бульдозер. Похоже, нам придется долго повозиться. Если сами не справимся, пригласим спецслужбы.

«Уазик» дружелюбно обдал выхлопными газами и помчался обратно – все по той же дороге, разбрызгивая лужи и разгоняя кур. Зароились комары. Ах, лето… Юные аборигены разбежались. Велика ли радость смотреть на потухший костер.

В отсутствие людей картина стала казаться и вовсе ужасающей. Алексину мерещились трупы. Он прислушивался к нарастающему шуму, как если бы воздушная волна приближалась по кронам деревьев. Угрожающе и неотвратимо. Душевная тревога? Ерунда! Ему-то все известно. А еще кому? Степан Михайлович усмехнулся от осознания нелепости сложившихся обстоятельств. Два года находился под впечатлением трагической гибели Вадеева и Зуевой – странной парочки, поразившей его своими характерами. Дело двоих началось с туристической базы «Лазурная гладь», а закончилось ничем из-за его расхлябанности. Тем более следователя потрясло их неожиданное воскресение. Выходит, случаются чудеса, и Алексин пустился вдогонку за разгадкой. Он всегда попадал под влияние обаятельной парочки и всякий раз проявлял преступное попустительство. Именно о них упоминали все свидетели строительства дома. Наконец-то можно будет успокоиться – пожар начисто уничтожил следы их жизнедеятельности после автокатастрофы. Уже никто не обнаружит улик, указывающих на какие-нибудь взаимоотношения Вадеева, Зуевой и следователя Алексина.

Позже пришел бульдозер, двухкубовым ковшом разгреб бесформенные груды почерневших кирпичей и металлических конструкций. Разборка завалов преподнесла немало сюрпризов, но среди обнаруженных трупов не оказалось Вадеева и Зуевой. Их следы исчезли навсегда – обратились в пепел. Надо бы порадоваться удачному завершению Дела, но вместе с криминальной парочкой пропала любимая женщина Алексина – его невеста. Он обязательно найдет ее, и они вместе порадуются счастливому извороту судьбы. А теперь, на фоне черных развалин, ему вспоминается первая встреча с Людмилой Николаевной, ее свежее, почти не знающее парфюмерии, лицо, ярко светящиеся голубизной глаза, редкие веснушки, вздернутый маленький носик, пухлые, слегка подкрашенные, губы. Как хороши, как свежи были розы, – пропел ему внутренний голос, нежный и мелодичный.

Ему очень хочется думать, что роковая цепочка оборвалась, уже ничто не связывает его с криминальной парочкой. И было ли расследование? Забыть и успокоиться! Поздно? Его совесть – главный свидетель по Делу двоих, ему не будет покоя. Он бы мог как-нибудь с собой примириться, но исподволь нарастают сомнения в их гибели.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Где я был раньше? – мысленно твердит Кот. – Конечно, надо проспать немало лет, но однажды проснуться, увидеть серый пейзаж за окном, наконец-то взглянуть на себя со стороны, осознать бездарность прожитой жизни. Коммунальная квартира. И по радио песня звучит в исполнении группы «Дюна». А что ему? Все чувства заглохли, чтобы когда-нибудь вновь возродиться при достижении духовной гармонии – мудрости, обретаемой после долгих размышлений. И может ли быть гармония – достигнутая мудрость.

Никто не разговаривает с Котом, не ищет с ним встречи. К нему присматриваются, принюхиваются, как к экзотическому животному. Когда оказывается на кухне одновременно с соседкой-гренадершей, почти физически ощущает движение ее ноздрей. Женщина внутренне сжимается, как бы отвергая его присутствие Вообще-то ее зовут Ларисой, но рост под метр восемьдесят и кукольное голубоглазое лицо без видимых следов пережитых трагедий сами напрашиваются на образное упрощение. Да, гренадерша, хотя есть другие отличительные признаки: жиденькие, крашеные в рыжий цвет, волосы, пышные формы и, странное дело, мягкая манера двигаться.

Тягостное молчание разрушает светловолосый мальчуган лет шести, крупный для своего возраста и физически хорошо развитый. Он пробегает по кухне и коридору.

– Я – солдат! Да здравствует армия! Ур-ра-а!

– Иди в комнату! – Пронзительным окриком Лариса останавливает скромное детское развлечение.

– Хороший сынишка… у вас, – изрек Кот. – Живой паренек, без комплексов.

Откровенный подхалимаж подействовал – разрядил обстановку. Она хмыкнула, перевернула на сковороде карасей, скользнула по его фигуре быстрым взглядом – примеряясь, что ли. Обронила:

– Уже надоел… никакого покоя. Вечером заберет бабушка. – Поторопилась в комнату, откуда донесся ее вопль: – Я тебе сказала!

Впечатление осталось незавершенным, но стоит ли останавливаться у придорожного куста, если вокруг поле цветов.

И за окном цветистая пора, уже заканчивается весна. С недавних пор его восприятие стало обостренным, точно скальпель касается души. Наверное, тоже подрагивают ноздри.

Кажется, обстановка в квартире прояснилась, можно поразмышлять над новыми ощущениями. Ни о чем конкретно, а в целом – осмыслить свое место в материальном мире. Прозвище Кот соответствует образу мышления, на самом деле кота нет – для окружающих он представлен вполне зримым человеком. Выгодное раздвоение с целью приспособления к современной цивилизации, не отягощенной нравственными принципами. Но есть еще несомненное преимущество. Стоит ему забыться, и мир насыщается звуками невидимой силы, способной уничтожить при необходимости или быть союзником. А кот – часть невидимого мира, существо астральное.

Он уединяется в своей комнате, ложится на диван, закрывает глаза, испытывает состояние блаженного покоя. Хватило полгода уединения и сонливой бездеятельности, чтобы притупились годы душевных и физических терзаний. Почти пять лет мучительных сомнений! Круглая дата, поэтому навязчивое желание выплеснуть давние события на бумагу – осмыслить их необходимость и значимость для последующей жизни. Отслоить их от себя и с ними расстаться? Давно погасли головни необычного дома, могилы заросли диким бурьяном, но солнце продолжает светить. Пора возрождаться в новом качестве. Но как!? Невозможно вытравить из памяти знакомых и случайных людей, повстречавшихся на его пути. Они закрепились где-то в подсознании, бестактно вплетаются в нить его размышлений, иногда сбивают мыслительный процесс. И он понимает, их присутствие проявится скоро или чуть позже, они вновь повстречаются на его пути – Зуева, Алексин… Может быть, в другом измерении, но это неважно – предчувствия его не обманывают.

Шаркающие шаги по коридору, торопливый стук в дверь. Достаточно, чтобы представить соседа по коммунальной квартире.

– Можно? – Не дожидаясь разрешения, в комнату бесцеремонно входит старичок.

– Входи! – Кот приподнимается с дивана.

Старик – сказано обобщенно. В действительности – маленькие водянистые глазки под низким изборожденным лбом, впалые щеки, жиденькая бородка, прокуренные усы, пара желтых зубов. И это при отменной, без сединки, густой темной шевелюре.

Кот с любопытством ждет объяснений внезапному вторжению. Он сразу сообразил, кто перед ним. Конечно, вредитель. Почему? Есть едва уловимые, неумело скрываемые, психологические особенности. С недавних пор перестали иметь значение человеческие имена. Прежде всего, внешние проявления – каким человек сам себя представляет. Например, сосед нередко пользуется чужим кухонным столом, намеренно или нет оставляя за собой пищевые отходы. В ванной он тоже не видит разницы между своими и чужими предметами личной гигиены. Хочет к себе внимания? В любом случае созданный образ субъективный и надуманный – чтобы жизнь выглядела красочнее и многообразнее. Можно выслушать и подыграть соседу.

– Ну вот, уже зиму прожил рядом, а на кухне не появляешься… А ничего устроился… вижу, у тебя здесь кухня и спальня, разве что шкафом разгорожены. Холодильник тут же. Сразу видно, практичный человек. Все есть, и – ничего лишнего. Маленькая комнатка, но есть балкон. А нам с Лариской плясать, что ли? Уж лучше балкон. Балкон-то – оно лучше. Я бы лучше вышел на балкон – покурить и подышать свежим воздухом. У тебя там что, велосипед?

– Да, единственный мой друг.

– Могу присесть?

– Конечно.

– Я бы хотел распить с тобой бутылочку, а то совсем один. Как сыч!

– Не возражаю.

– Тогда я принесу?

Речь неуклюжая, угловатая, как и тощая фигура. Повернулся на ножках-стручках и растаял в проеме двери. Воздух и тот не шелохнулся. Не имеет значения, как он удалился. Это мое мышление становится избирательным, отбрасывает поверхностные детали, оставляет духовную сущность. На самом деле старик уверенно открыл дверь и, выйдя, прикрыл за собой, – реалистически заключает Кот.

Сосед возвратился так же тихо. Пристойно уселся напротив – на корточки. На вопросительный взгляд пояснил:

– Привычка, еще с Армии… Давай по пять граммов… будем друзьями.

– Чем занимаешься?

– Всем! Давай еще… А ты?

– Пытаюсь обрести место в обществе, всю жизнь ищу.

– А я электрик. Меня все в городе знают. Что там – город, в области! Я все знаю! Мне говорили: тебя, Узколобов, за твои знания пора убивать. Шоколад коробками возили, только бы я пальцем пошевелил. Но ты можешь меня звать по-простецки – Павлом, вот.

По всей вероятности, сказывались пять граммов, которые часто повторялись и в результате складывались в литр водки. Но Кот помалкивал. Чуть заметно шевелил ушами-локаторами, улавливал отдельные эмоции рассказчика, которому совершенно нет никакого дела до самого Кота. И пришел он только заявить о своей значительности. И пусть! Необязательно вникать в бесконечный в своем однообразии монолог, на фоне монотонной речи голова освобождается от тягостных раздумий.

– При моих знаниях я бы мог стать большущим руководителем, да свобода дороже, вот. Интриги и прочее – это мое.

За дверью шорох – это Лариса производит разведку, не опасаясь разоблачения. Собутыльникам не до нее. Как легко у него складывается мнение о человеке! — восхищается Кот. – Достаточно ему распить со мной бутылку, и он уже обо мне все знает. Теперь я в одной связке с пьяницей Пашей.

– Что, у нас нет выпить!? – выкрикнул разговорчивый сосед. – У тебя ничего нет?

– На сегодня хватит.

– Ты прав! У нас еще все впереди. А ты не стесняйся, заходи, если какая нужда. Думаешь, просто так Лариска подслушивает? Она, как только ты вселился, сразу тебя заприметила. Странным показался, вот и бьет копытом. Но ты смотри! У нее приятели – бандиты. Я все знаю! Ты купи бутылку: мол, Павел, расскажи. Я как на духу…

– Она замужем была или так ребенка нагуляла? При ее комплекции нелегко найти ровню.

– Мерзликина? Как же, был Олег. Не устраивал, наверно. Он так и этак, она ни в какую: мол, квартирой не можешь обеспечить. Он же простой работяга, с утра до ночи вкалывал, а она по сторонам вертопрахничала. Вот и пойми баб. Указала ему на выход: комната ее матери принадлежит, собственницей показала себя, значит.

Ему не нужна моя душа, – с грустью думает Кот, оставшись один. Несмотря на свое затворничество и сдержанность в разговорах, он всегда чувствовал движение мыслей старика и молодой соседки, понимал их направленность. И сдалась эта Мерзликина! В отличие от них он доволен своим теперешним положением, его сознание приходит к полному согласию с природой, ее покоряющей чистотой.

Наконец он понял, чего боялась Лариса – эта возрастная незрелость. Или умственная. Бестолочь!? Определение нашлось мгновенно, как если бы никто иначе к ней не обращался. Она слышала окружающий мир, но не понимала значения звуков, поэтому всего боялась. И Кота воспринимала с недоверием и ожиданием какой-нибудь чудовищной выходки. В ее представлении не может нормальный человек на длительное время изолироваться в маленькой комнатушке. Что-то сосед говорил про бандитов… ее друзей.

Кот взглянул за окно, увидел цепочку рваных облаков, быстро рассекающих небо – в точь стайка белых лебедей. К оконной раме прицепились два воробышка, с любопытством заглядывают в комнату. Пташки являются бессознательными существами, им нет дела до его размышлений, и все-таки есть связь несомненная.

– Очень романтично! – с улыбкой фиксирует он, ложится на диван и закрывает глаза.

Далекое и притягательное, пока не осмысленное, заполняет его сознание, вызывает ностальгические чувства, вытесняя мрачные события пятилетней давности. И как неотъемлемая часть приятных впечатлений присутствует образ Лены Гуровой – девушки юношеских грез. Он бы не смог конкретизировать черты ее лица или в точности описать фигуру. Понятие Красоты растворяется в огромности чувств. Она появляется без его приглашений и уходит, как облачко с порывом ветра за шиферные крыши пятиэтажек. И вновь все по-прежнему, и опять раздражает тиканье будильника.

По сути, ничего исключительного не происходит, человечество развивается по своим внутренним законам. Не так-то просто шагнуть из одного мира в другой, как и соединиться с иным биологическим существом. В подсознании сохраняются сильные ощущения, отрицательные эмоции – заразные микробы из прошлой жизни, с которыми не в силах справиться длительный карантин.

В его поведении просматриваются отвлеченные библейские мотивы, не связанные с реальностью. Да, он дышит, ходит по земле, размышляет, но смотрит на себя как бы со стороны. Может, физическая смерть уже наступила, и только неприкаянная душа пронизывает Вселенную, минуя пространство и время? Абсурд! Это он, вопреки здравому смыслу, полюбил Зуеву, пытался совместно с ней выстроить новую светлую жизнь. Она, в свою очередь, старалась удержать его в подпорченной действительности, в которой проявление духовности остается уделом дряхлых старичков и относится к устаревшим понятиям. Некуда возвращаться. Дом сгорел, под развалинами угасли надежды на лучшие перемены. Вадеев сам наблюдал из леса за раскопками Алексина – уже ничто материальное не связывает с прошлой жизнью. И он хочет стать другим – сохранить духовную сущность при необходимости компромисса с расчетливой действительностью. Компромисс? Зыбкая почва, не способная объединить его и Зуеву.

Присутствует та реальность, в которой его линия поведения интригует окружающих людей. Если он не является хищником, то в перспективе станет потенциальной жертвой. Пока он объект для изучения. До смешного горькая истина, когда недооценивают человека. Но Кот наблюдает, сохраняет выдержку, при необходимости может проявить молниеносную реакцию – ударить сокрушающе точно и болезненно.

Приятно начавшаяся ночь не приносит утешения. Кот несколько раз просыпался. Причина всему скандальные разборки на кухне. Бестолочь с новым своим приятелем не могла договориться о взаимном доверии. Сосед Паша так и сказал: Видел волчьи уши и звериные повадки? Будь осторожней! Служил в Афгане, вот. Волк он и есть волк. Пришли в первом часу ночи, мирно беседовали, постепенно голоса набирали силу, приобретали угрожающие интонации, сменились звонкими пощечинами, всхлипами. Уже не удастся вернуть милый образ Лены Гуровой.

Под утро своеобразная дискуссия закончилась. Возникла условная тишина, всегда ожидаемая и плодотворная. Ничто не отвлекает от раздумий, самое время садиться за письменный стол. Небесные светила пронизывают редкие кучевые облака, безмолвно заглядывают в не зашторенное окно. Кот уверен в объективности духовной информации, поступающей из окружающего мира, прислушивается к тишине. Его сознание вливается в общий поток мирового разума. Нет одиночества, волнует огромность ощущений, и он торопится отразить свое состояние на бумаге в коротких и емких фразах.

С восходом солнца воздух сотрясется от вздохов пробуждения, выйдут на охоту вредители, волки, бестолочи. Все продолжат строить мир по своему подобию и уничтожать котов. Природный атавизм – живодерство и война за лидерство. Теперь благотворное затишье, когда ничто дурное не омрачает сознания.

Отсутствие шумовых эффектов не означает остановку жизненных процессов. Пространство насыщено движениями мыслей и страстей, совершаются поступки, невидимые для стороннего наблюдателя. И квартира продолжает дышать присутствием, объединенных по стечению обстоятельств, очень разнохарактерных людей.

Мерзликина не надолго забылась после ночных разборок, но стоило Волку на прощанье хлопнуть дверью, как она беспокойно заворочалась, натягивая на себя сползающее одеяло. Наконец и вовсе открыла глаза. С улицы через тюлевую занавеску пробивается тусклый бездушный свет, пробуждает бессознательный страх, хотя разумом она понимает свою защищенность. В сумеречной тишине отчетливо скрипнули половицы со стороны кухни. Уверенная мягкая поступь может принадлежать исключительно Коту.

С недавних пор беспокойство поселилось в душе молодой женщины. Вроде бы наплевать на личную жизнь Кота, но положительные эмоции в соседней комнате диссонансом врываются в ее неустроенный быт, вызывают массу рефлекторных позывов. Какой-то Вадеев появился около полугода назад – неизвестно откуда, редко выходил из комнаты, отмалчивался на вопросительные взгляды и ничем не интересовался. Избегал показываться даже на кухне, и вдруг резкие перемены: общительность, конфеты и другие презенты, выпивки с Узколобовым… Странность порождает интерес и множество вопросов. Не получая ответов, она сама придумывает его таким, каким он ее устраивает. Хм, вообразил из себя кота – сам предложил так называть. Следует ожидать еще чего-нибудь похуже. Зараза! Из-за него Витьку стала называть Волком, а тому нравится. Она давно обратила внимание – ее опасения исчезают с получением сексуального удовлетворения, и теперь она представляет себя в постели с крепким мужским телом, разомлевшая от бесчисленных ласк. Для полноты счастья не хватает всего-то чуть-чуть, и она инстинктивно занимается массированием клитора, достигает успеха и потом лежит расслабленная и самоуспокоенная. В сущности, в своих фантазиях она воспроизводит сексуальные отношения с таким Котом, каким ей хотелось его видеть, и в некоторой степени вжилась в роль его партнерши. Может, Волк надоел донельзя, его скотство никак не соответствует ее духовным устремлениям, а избыток свободного времени позволяет сравнивать, анализировать, придумывать свои варианты отношений.

И теперь ее воображение разыгрывается настолько, что невозможно сдерживать нарастающую страсть. А куда ее выплеснуть? Она нервно спрыгивает с постели и, как есть в одной нижней рубашке, спешит на кухню. Вынимает из холодильника банку пива, пригубляется, но тут же отставляет на подоконник. Ее слух улавливает мученические стоны из комнаты Павла Семеновича, и она отправляется на звуки, толкает дверь, а там…

Коммунистическая идея предполагает коллективизм, и коммунальная квартира – вроде ступеньки к идеальному сообществу. И все-таки понимание великой идеи у каждого субъекта происходит индивидуально. Если Вадеев фиксирует на бумаге философские размышления, а Мерзликина терзается желанием обрести над ним власть или, в простейшем случае, с ним совокупиться, то Узколобов мечтает о спасительном сне.

Казалось бы, чего проще? Но не тут-то было. Он разметался поверх разобранной постели и боится закрыть глаза, потому что в темных углах комнаты скрываются уродливые гримасы зла. Все дожидаются, когда он потеряет бдительность, чтобы проникнуть в его больные мозги, окончательно разрушить психику. Только слипаются веки, он тут же проваливается в пучину необъяснимого ужаса. Поэтому лежит с открытыми глазами. Настигают воспоминания – самые неприятные. Кажется, все пропиталось сифоном.

Да, он снял женщину – в трамвае… Что-то долго они шли в темноте. Дождь накрапывал. Потом карьер в парке, вода, гниющие водоросли. Там и состоялась желаемая близость… В качестве гигиены воспользовались той же водой, а дальше… он заболел. Нет, не тот случай. Это они с приятелем клеили двух женщин. Выпивали у того на квартире, поделили добычу, но Павлу Семеновичу не повезло: подружка отвергала все его сексуальные домогательства. Не могу, мол, Паша. Будто предупреждала. Зря старалась. Может, и не тогда заразился, а после небритого бомжа, с которым общался всю ночь.

Довольно! Воспоминания сродни одной и той же жвачке, набившей оскомину и вызывающей тошноту сивушным ароматом. Легчает при выпивке, но в часы мучительного похмелья вновь появляются немые уродцы с колючими взглядами. Они всегда рядом, ждут малейшей оплошности. И этот сосед что-то из себя воображает. Думает, если есть на выпивку, то все позволено. Еще узнает, кто такой Узколобов, вот.

Резкая боль в желудке, и он съеживается даже не от этих знакомых ощущений, а боязни, что может в любую минуту умереть. Господи, за что такое наказание! – скулит несчастный пьяница, смачивая слюной подушку. Привычное состояние, когда не воспринимаются запахи мочи, испорченных консервов и рассыпанных на полу окурков. Уж тем более он не ищет объяснений внезапному появлению полуголой соседки и такому же быстрому ее исчезновению.

А Мерзликина наоборот успокаивается. Она уже открывает следующую банку пива, прислушивается к новым звукам из комнаты Кота, строит умозрительные сооружения. Потом ложится на кровать, приспускает трусики и занимается приятными фантазиями. Перед ее мысленным взором проходят сцены далеко не целомудренного свойства. И становится совсем хорошо.

Просиживая длительное время за письменным столом, осмысливая свой криминальный опыт, Вадеев мало замечал, как за окном меняется пейзаж. В однообразных ритмах бытия дни тоже не задерживаются в памяти – теряются, словно высоковольтные опоры за окном скорого поезда. В его воображаемом мире не поезд движется, а он сам мчится мимо вечности в виде леса с раскидистой хвоей и завораживающим шелестом молодых берез. Птицы вторят зеленому шуму, реки плавно несут свои воды, в которых плещутся солнечные зайчики. И подступил август? В мечтаниях и спокойных размышлениях прошли месяцы. Уже ничего не хочется, и он освобождается от каких-нибудь обязательств. Если и был кровавый кошмар, то где-то в чужом сне – его не касается.

Иногда задумывался. Так ли уж правильно мчаться без остановки, питаться иллюзиями о настоящей красоте, идеальных человеческих отношениях. Как бы не упустить в быстро текущей действительности необратимые ценности. И все-таки, как и сны, мечты являются частью жизни, отражают возможные пути развития отношений с обществом. Вадееву безразлично чужое мышление, но не обществу, которое может даже вернуть из клинической смерти, только бы не упустить своей жертвы. Уже зависимость?

Скорее, общество – система отношений со своими раз и надолго установленными нормами и правилами. До очередной революции. А природе начихать на систему – у нее свои законы. Не может кучка олигархов, одуревшая от безнаказанного мошенничества, диктовать, с какой стороны подниматься солнцу. Жизнь – это не бег на короткие дистанции, а серьезная философия.

Надо же, додумался! Истинное счастье – найти свое место в общем мироздании, а значит – обрести бессмертие. Пора с чего-то начинать, чтобы жизнь не прошла мимо. Пусть он будет респондентом для себя. Полезная игра, не лишенная экстравагантности.

– Хотели бы вы стать руководителем страны?

– Нет!

– Почему?

– У меня есть совесть, которой не хочу лишаться.

– По-вашему, Лидером становится только бессовестный человек?

– Совесть – категория нравственная, а для Лидера конкретный результат имеет большее значение, остальное, да и совесть тоже, – всего лишь средство для достижения цели. Иногда может иметь место.

– Вы любите жизнь?

– Да, в той ее плоскости, в какой она соответствует человечности.

– Позвольте! А ваши преступные деяния?

– Естественная реакция нормального человека. Если вы стреляете в меня, то не можете избежать отдачи, то есть – естественного наказания.

– Только государство вправе решать, кого и как наказывать.

– Государство присвоило себе такое право вопреки здравому смыслу, чтобы решать политические задачи. Справедливость и политика несовместимые понятия.

– Как вы относитесь к человеку вообще?