Самый главный приз

– Почему же высшие расы до сих пор нас не прикончили? – поинтересовалась Гранни, которой надоел монолог зарвавшегося орангутана.

– Пытались. – Схинки выдохнул дым на стекло, резко отвернулся от окна и посмотрел ведьме в глаза. – Пытались, и не один раз.

– И где результат?

– К сожалению, второе умение, которое вы довели до совершенства, – спасаться в самых безнадежных ситуациях, – признал Схинки. – Сначала вы владели магией и так возвысились, затем отказались от нее, но когда вас попытались прижать, отбились инквизиторами, которые позволили вам выиграть время и придумать ядерное оружие, ваше запрещенное заклинание. Вы сумели пережить даже нашествие масанов…

– Видишь, насколько мы круты!

Обезьяна улыбнулась, прекрасно понимая, что ведьма шутит:

– Раковые клетки тоже плохо поддаются выводу из организма. Но при желании можно справиться.

– При желании и удаче, – добавила Гранни, выразительно глядя на зажженную сигарету.

– Совершенно верно, – кивнул Схинки. После чего глубоко затянулся и вернулся к привычной манере поведения: – Не хочешь со мной переспать? Пока вас не низвели до положения животных.

– Когда низведут, тогда и пересплю.

– Не уверен, что тогда я снизойду до тебя.

Ведьма ответила похотливой обезьяне гримасой и поинтересовалась:

– Сколько времени осталось до начала?

– Уже немного, – спокойно ответил Схинки, бросив взгляд на часы. – Снаряжение в порядке?

– В полном.

– Проверь, – и сдавил окурок в пепельнице.

Гранни кивнула, послушно прошла в спальню – орангутан последовал за ней – и распахнула стоявший на полу ящик, в котором в номер доставили идеально сделанного голема: красивую длинноногую девушку в весьма скудной одежде, не скрывающей прекрасной, хоть и несколько мускулистой фигуры.

– А вот и наша чудо-женщина, – рассмеялся Схинки. И бросил быстрый взгляд на ведьму. – Или тебе больше нравится называть ее Гранни-2?

– Ее зовут Ульрика, – холодно ответила настоящая Гранни.

– Интересное имя.

– В честь интересной женщины.

– Вижу, ты серьезно подошла к работе.

– Я понимаю, что она всего лишь расходный материал.

– Хорошо, что понимаешь, – серьезно произнес орангутан. – Нельзя относиться к «персам» иначе, нельзя привязываться и…

– Мы будем болтать или займемся делом?

– Займемся делом.

– Тогда заткнись и не мешай.

Гранни надела плотно прилегающие очки, улеглась на кровать, не глядя, выбрала один из браслетов на правой руке и нажала на украшающий его камень. И как будто уснула, во всяком случае, ее тело полностью расслабилось.

А «чудо-женщина» открыла глаза, поднялась на ноги и потянулась.

Орангутан облизнулся и спросил:

– Что собираешься делать после работы?

– Лягу спать, – ответила голем, поправляя лифчик.

– С кем?

– Ты можешь думать о чем-то другом?

– Рядом со столь красивой женщиной?

Ульрика закатила глаза и решительно направилась к дверям, скалящийся орангутан последовал за ней: встреча, на которую они прибыли, была назначена в другом номере на другом этаже, но благодаря магии обезьяна и голем добрались до нужного люкса незамеченными.

///

Район Тиёда исторически считался в Токио особенным, одним из самых важных и престижных. Здесь расположен императорский дворец и храм Ясукуни, здесь гремят рок-концерты на сцене Будокан, тихо шелестят купюры в банках, а почти все прохожие одеты по специфической моде офисного планктона. Тиёда – центр Большого Токио, переполненный деньгами, политиками, чиновниками, бизнесменами, полицией и сотрудниками служб безопасности – как государственных, так и частных. Последнее обстоятельство делало Тиёду районом необычайно спокойным и свободным от якудзы, во всяком случае, от уличных разборок якудзы. И при этом – вот ведь парадокс – добавило району привлекательности в глазах боссов якудзы, тщательно заботящихся о собственной безопасности. И когда им требовалось поговорить с коллегой, равным по статусу, в качестве места встречи чаще всего выбирали именно Тиёду.

Нигде больше уважаемый Кобаяси Утаморо, оябун^[1] одного из самых мощных кланов якудзы, не согласился бы встретиться лично.

И незадолго до девяти вечера в подземный паркинг отеля The Capitol Hotel Tokyu въехал маленький кортеж из двух одинаковых лимузинов.

– Наши люди доложили, что мексиканцы прибыли и ждут в номере, – почтительно доложил сятэй^[2] Мори, командующий личной охраной лидера клана.

Оябун чуть поднял брови.

– Все в полном порядке: и число солдат, и количество их оружия соответствуют договоренности.

– Сколько их?

– Шестеро. – Мори выдержал коротенькую паузу и добавил то, что и так все понимали: – Никто не станет устраивать шум в Тиёде, даже мексиканцы.

Оябун кивнул, выбрался из машины и направился к лифту, легко опираясь на тросточку – простенькую бамбуковую палочку, абсолютно не подходящую к дорогому костюму главаря.

///

– Все подтвердилось: Утаморо приехал лично, – прошептал в рацию Саито, не сводя глаз с небольшого монитора, на который передавалось изображение с установленной в подземном паркинге видеокамеры. Лимузины остановились рядом с лифтом, дюжие охранники устроили «живой коридор», закрыв главаря мощными спинами, но Саито сумел разглядеть фигуру старика и доложил о появлении главаря бандитов руководителю операции.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Невероятно, – помолчав, произнес комиссар. – Я до сих пор не верю, что старый Утаморо так подставился.

Инспекторы Саито и Огава, которые заняли один из номеров на том же этаже, где должна состояться встреча, переглянулись и улыбнулись. Они тоже до сих пор не могли прийти в себя от удивления, вызванного тем, что донос оказался правдой: глава крупнейшей преступной группировки страны явился на встречу с личным посланником крупнейшего мексиканского картеля, дабы обсудить сделку колоссальных размеров. Анонимный звонок поступил утром, у полицейских было время подготовить засаду, и они заполонили отель бесчисленными микрофонами и видеокамерами. Однако сам номер не тронули, поскольку его внимательно проверяли работающие на преступников специалисты, и это обстоятельство не очень-то нравилось опытному Саито.

– Сколько времени мы им дадим? – поинтересовался он, желая снять с себя ответственность за возможные проблемы: переговоры полицейских записывались, и, если что-то пойдет не так, никто не сможет обвинить Саито, поскольку он всего лишь исполнял приказ начальства.

Комиссар понял вопрос правильно, поморщился, однако не ответить не мог и после короткой паузы распорядился:

– Врываемся в номер через десять минут после начала встречи.

Саито вновь посмотрел на Огаву, который командовал отрядом спецназа, тот кивнул, поднялся и направился в соседнюю комнату, где ждали сигнала его парни. А Саито вновь прильнул к монитору, наблюдая за путешествием оябуна Утаморо по коридору отеля.

///

У дверей люкса телохранителей не оказалось, сятэй обратил на это внимание, но не насторожился: при обсуждении встречи он доступно объяснил мексиканцам, что представляет собой район Тиёда и как в нем следует себя вести – ни в коем случае не привлекать внимания. Вооруженными охранниками у двери обязательно заинтересовалась бы служба безопасности отеля, доложила бы о подозрительных людях в полицию, и за номером установили бы наблюдение. А так – все тихо, спокойно, и даже если появление оябуна не осталось незамеченным, полицейские ничего не успеют предпринять.

Мори негромко постучал, услышал приглашение войти, распахнул двери, сделал два шага, остановился и огляделся. И убедился, что следившие за гостиницей солдаты не ошиблись и мексиканцев действительно шестеро: четверо телохранителей – пиджаки расстегнуты, оружие на виду, но они к нему демонстративно не прикасаются; и двое главных, толстый и высокий, развалились в креслах и курят сигары. При появлении Мори гости не пошевелились. Конечно, зачем дергаться, ведь это «всего лишь» сятэй.

Японец недружелюбно оглядел иностранцев, после чего кивнул оставшемуся в дверях бойцу:

– Все в порядке.

Тот повернулся в коридор и продублировал сообщение. В люкс вошли два телохранителя, за ними – оябун… Который, едва оказавшись в номере, крикнул:

– Огонь!

И удивленный Мори машинально выхватил пистолет.

А Утаморо попытался рывком вернуться в коридор, но дверь захлопнулась, отрезав старика от оставшихся в коридоре солдат, и одновременно послышался громкий возглас:

– Сюрприз!

Сятэй повернулся на голос, ничего не понимающий, но готовый расстрелять мексиканцев, и замер.

Потому что никаких иностранцев в номере не было: ни телохранителей, ни двух главных. Вместо качков с распахнутыми пиджаками у окна стояла высокая мускулистая женщина, длинноногая и опасная брюнетка с неприятным лицом, одетая настолько легко, словно готовилась сниматься в хентай. А в кресле окончательно оторопевший Мори увидел здоровенного орангутана в цветастой рубашке с коротким рукавом и в голубеньких шортах. Орангутан курил сигарету и скалился.

– Что у вас происходит?

– Что случилось?

Оставшиеся в коридоре телохранители сначала забарабанили в дверь, а затем, окончательно поняв, что дело неладно, стали пытаться ее высадить. Совсем скоро они начнут стрелять в замок, но будет ли от этого толк?

Орангутан пыхнул дымом, явно наслаждаясь изумленным видом японцев, после чего повторил:

– Сюрприз.

Оябун повторил:

– Огонь!

Телохранители вскинули пистолеты, а женщина с легкостью перепрыгнула через кресло с сидящим орангутаном, почти мгновенно преодолев расстояние до японцев. А по дороге приняла тяжелые пули из пистолетов телохранителей, пули, способные пробить любой бронежилет и остановить медведя. Мори был поклонником мощного оружия, его ребята брали с собой только большие пистолеты, которыми пользовались виртуозно, но на этот раз они не помогли.

Гостиную наполнил грохот выстрелов, все потонуло в дыму, пули вонзились в странную женщину – на такой дистанции боевики не промахивались даже по быстро движущейся мишени, но все оказалось напрасным: брюнетку не отбросило, брюнетка не свалилась, захлебываясь кровью, а оказалась рядом, и в ее руках появились ножи. Блестящие, слегка изогнутые клинки, которыми она работала с необычайным искусством и быстротой. Взмах – и падает Горо, сжимая рукой разрезанное горло; взмах – и хрипит, оседая, Иоши; взмах-взмах-взмах – и Мори изумленно смотрит на свой располосованный живот, начинает кричать, но захлебывается, потому что следующий взмах избавляет его от мучений.

И все – быстро, необычайно быстро. Две секунды, чтобы добраться до боевиков, и по секунде на каждого из них, но, несмотря на скорость, Ульрика едва увернулась от удара Утаморо. Пока брюнетка разбиралась с телохранителями, старик перехватил бамбуковую тросточку, так, словно она была мечом и… в момент нанесения удара тросточка и в самом деле оказалась мечом – сверкающей катаной, в которую неведомым образом превратилась бамбуковая палочка.

– Черт! – Ульрика отскочила в сторону.

Орангутан расхохотался.

– Скотина!

– Сюрприз!

Утаморо сделал следующий выпад, отогнав брюнетку в сторону, а оставшиеся в коридоре боевики открыли огонь по дверному замку.

– Займись ими! – распорядилась обезьяна, отбрасывая сигарету.

Ульрика послушно сделала шаг в сторону, заставив оябуна еще дальше пройти в глубь комнаты, затем прыгнула, мощным ударом вышибла дверь и вырвалась в коридор. А Схинки, в лапе которого тоже появился меч, отрезал старику путь к спасительной двери.

– Вот мы и встретились!

– Кто ты такой? – прохрипел оябун.

– Ты меня не знаешь. – Орангутан выдал веселую гримасу и тут же атаковал японца серией ударов, которую тот едва отбил.

– Ты из Тайного Города? – Утаморо не собирался отсиживаться в обороне и, выждав момент, немедленно контратаковал. Двигался старик, может, и не так быстро, как брюнетка, но споро, и Схинки пришлось отступить.

– Можно сказать и так.

– У нас перемирие.

– Плевать!

– Где мексиканцы?

– Прилетят завтра. Точнее, не прилетят.

– Как это получилось?

– Чел, который вел переговоры, называл тебе одну дату, а своим хозяевам – другую. Это легко устроить с помощью элементарного гипноза.

– Кто ты?

– Твоя смерть.

– Ты забегаешь далеко вперед.

– Увидим.

Но оябун прекрасно понимал, что рыжая обезьяна права: ему не уйти. Для него подготовили великолепную ловушку, и тот факт, что он до сих пор жив, говорит только об одном: орангутан и женщина, которая как раз вернулась в номер, настолько уверены в себе, что не прочь позабавиться.

– Сколько ты будешь возиться? – недовольно спросила Ульрика.

– Не хочешь закончить за меня? – поинтересовался в ответ Схинки. – Ты должна была показать, на что способна, ведь телохранители – это мелочь.

– С удовольствием.

И они поменялись ролями: обезьяна прыгнула назад, ловко укрывшись за креслами, а ее место в бою заняла брюнетка.

– Теперь я знаю, чего от тебя ждать.

– Еще нет!

Оябун понимал, что погибает, и мечтал об одном – умереть с честью. Он бросился в атаку, в последнюю в своей жизни атаку, сделал ловкий финт, заставив Ульрику попасться, взмахнул мечом в надежде отрубить ей голову, и лишь невероятная скорость позволила брюнетке уйти от удара. Она отшатнулась, подсечкой сбила старика с ног и резанула по горлу.

Утаморо замер.

– Превосходно! – одобрил Схинки, после чего подошел к упавшему ничком оябуну и деловито перевернул его на спину.

///

– Тридцать секунд, – негромко произнес Огава, и Саито поежился.

Он был детективом, любил распутывать головоломные загадки и вскрывать подпольные схемы якудзы, работа спецназа его нервировала, но инспектор понимал, что без нее не обойтись. И поэтому поежиться постарался так, чтобы движение приняли за легкую разминку перед вторжением.

– Пятнадцать секунд.

– Там слишком тихо, – неожиданно для себя произнес Саито.

– И что? – не понял Огава.

– Мне это не нравится.

– Мне тоже, но делать нечего. – Огава поднял руку. – Вперед!

Его ребята выскочили в коридор, быстро домчались до номера наркоторговцев и… И тут возникла заминка.

– Дверь сломана!

– Здесь трупы!

– Кто стрелял?! – рявкнул комиссар. – Огава, кто открыл огонь?!

– Мы не выпустили ни одной пули!

– Они все убиты!

– Проклятие! – Комиссар, который уже предвкушал удачное завершение охоты и награду из рук мэра, скрипнул зубами. – Саито, разберись!

– В номере чисто!

– Живых нет!

Инспектор растолкал спецназовцев, вошел в люкс и замер, изумленно разглядывая распластавшегося посреди гостиной оябуна. Грудная клетка старика Утаморо была вскрыта, а сердце – вырезано.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи

Красные Шапки

Москва, Бутово, 13 июля, среда, 16:55

Самая беспокойная и, по общему мнению, бесполезная семья Тайного Города некогда избрала местом своего обитания Бутово…

В действительности, конечно же, не избрала, а случайно оказалась, но семейные предания категорически настаивали на первой версии, пытаясь выставить напоказ то, чего нет и никогда не было: мудрость и предусмотрительность великих предков, которые чудесным образом перешли на их потомков. Устные легенды – поскольку письменность на Красных Шапок снизошла не так давно – гласили, что однажды воинственные кланы Западных Лесов были вызваны растерянными Великими Домами для защиты шатающегося под натиском Тайного Города. Причем, под чьим именно натиском Город шатался, устные легенды ни в коем случае не уточняли, особенно подчеркивая лишь растерянность и шатание, ну и страх, безусловно, куда же без него? Благородные кланы поспешили на помощь пропадающим Великим Домам – исключительно из благородства, разумеется, – и разбили военный лагерь на самом опасном направлении, закрыв собой путь супостату и агрессору. А после череды жестоких битв и славных побед – с кем именно велись битвы и кто был агрессором, предания умалчивали, – спасенные Великие Дома со слезами на глазах упросили героических Шапок навсегда остаться в Бутово, прикрывая временно переставший шататься Тайный Город от ползущих с юга врагов. И великие предки милостиво согласились.

Из благородства.

В действительности кочевавшие из Западных Лесов дикари учинили в этих местах один из своих праздников, который плавно перешел в поножовщину, причем такого масштаба, что двигаться дальше «благородные кланы» не могли из-за огромного количества раненых… которых они начали лечить дедовским способом, а поскольку способ они знали один-единственный – крепкий алкоголь в больших количествах, праздник повторился еще трижды, нанеся изрядный ущерб популяции «благородных кланов». Затем на бивуак выходцев из Западных Лесов наткнулся патруль зеленых, которым обрадованные дикари и поклялись в вечной вассальной преданности. Зеленые ретировались под громкий хохот темных и рыжих наблюдателей, сумевших замаскироваться так, что Шапки их не заметили.

По слухам, взбешенная королева распорядилась казнить командовавшего патрулем недотепу, но изменить что-либо была не в силах, и Красные Шапки официально вошли в реестр Тайного Города на правах подданных Зеленого Дома.

Что же касается логова дикарей, то оно называлось Южным Фортом и представляло собой громоздкое четырехугольное здание красного кирпича, стоящее в стороне от человских жилых домов – в целях безопасности, поскольку соседями Красные Шапки были так себе, отличаясь склонностью к бесконечным скандалам, поножовщине и воровству. Поэтому люды не только устроили так, чтобы человские дома не приближались к логову, но строго-настрого запретили дикарям буянить в районе проживания, пообещав вешать за малейшую провинность.

Предупреждению Красные Шапки вняли, поскольку за сотни лет накопили достаточную статистику и знали, что люд может забыть проверить домашнее задание у ребенка, потерять выигрышный билет Тотализатора или не явиться вовремя на свидание, но если он пообещал повесить Шапку – он это сделает. И не случайно одной из главных достопримечательностей Южного Форта считалась государственная виселица, может, не очень красивая внешне, зато исправно действующая. Виселица стояла чуть правее Фюрерской башни, с которой свешивался парадный, но давно не обновляемый портрет одноглазого Кувалды, и являла собой самую доходчивую и многообещающую скрепу государственного устройства семьи. Второй скрепой служил портрет великого фюрера, третьей – огромная мусорная куча, с незапамятных времен занимавшая весь центр внутреннего двора, а четвертую, самую любимую, символизировали двери в заведение «Средство от перхоти» – грязный кабак, исправно доставляющий дикарям необходимый для функционирования мозгов виски.

На пуленепробиваемой витрине «Средства» висела яркая рекламная афиша сегодняшней промоакции: «Каждая седьмая рюмка бесплатно!», изображавшая довольного дикаря с бутылкой, в котором каждый проходящий мимо боец мог узнать себя, однако афиша, как это ни странно, не привлекала внимания. Во всяком случае, сейчас.

Сейчас толпа сгрудилась не у кабака, а в стороне от него, у окон первого этажа казармы Шибзичей, у помещения, которое вернувшийся в Форт Копыто снял с неизвестными целями. А если называть вещи своими именами – с очень подозрительными целями.

Говоря откровенно, дикари давно привыкли к выходкам Копыто – уйбуя энергичного, активного, вечно сидящего без денег и вечно придумывающего, как их раздобыть. Этот уйбуй то резко поднимался по иерархической лестнице, становясь ближайшим помощником и главным вешателем великого фюрера Кувалды, то падал в небытие и опалу, обвиняемый то ли в растрате, то ли в чрезмерной глупости: он открывал в Форте вискикурню, объявлял себя премьер-министром и преемником, угонял грифонов… Проще сказать, чем Копыто не занимался, и потому его очередная авантюра естественно привлекла повышенное внимание.

– Что там происходит? – живо интересовались не успевшие прилипнуть к окнам неудачники из задних рядов. – Не молчите, суки, а то на ножи поставим!

– Занятием занимается, – отвечали те, кто совсем не понимал происходящего.

– Это как?

– Ходит вокруг и что-то в уши льет с умным видом.

– И все? – возмутились задние, чувствуя, что их обманывают. – Правду говорите, суки, пока мы не разозлились! Чем они там занимаются?

– Копыто их мотивирует, – вступили в разговор те, кто успел прочитать развешанные деловым уйбуем плакаты.

– Как мотивирует?

– За деньги.

– Они уже разделись?

– Дурак, что ли? Говорю: мотивирует. В хорошем смысле слова.

– А я думал…

– Неправильно думал.

– Дайте посмотреть! – заверещал кто-то из опоздавших, который услышал исключительно про раздевание и завелся.

– Стой, где стоишь, мы сами не насмотрелись!

– На видео снимите, гады! Вы тут не одни любопытствуете! О товарищах подумайте!

– Сам ты товарищ!

– А вы кто?

– Мы – господа!

– О других господах подумайте, суки! Снимите видосик!

– Там снимать нечего: он только говорит.

– А остальные что делают?

– Слушают.

– Пьют?

– Слушают.

Неожиданное поведение остальных повергло задних бойцов в ступор:

– Сдурели совсем?

– Может, он им денег дает, чтобы они слушали? – логично предположил кто-то из Дуричей.

– Тогда я тоже так хочу!

– И я хочу тоже так!

– Ты отвянь отсюда, ты тут не занимал.

– Мля, идиоты, вы ничего не втыкаете в современном коучинге! Это они Копыто денег дали.

– За что?

– Ты читать не умеешь?

– Умею. Только не вижу – где.

– Вот.

Умный боец отвел бестолкового собрата в сторону и ткнул носом в криво прилепленный к стене плакат:

«Только сегодня и каждый день потом! Реальные мотивационные курсы втридорога! Я был с Кувалдой, когда он шел к успеху, и в натуре расскажу вам как! Чем нужно быть, чтобы подняться и сесть за руль «Бентли»? Оставь подводные камни депрессии – и гладкая дорога к успеху станет твоей навсегда! Не заплатишь – не научишься. Мощный коучинг за почти бесплатно! Переводы в интернет-кошельки принимаются наличными!»

Любознательный боец несколько раз перечитал содержимое плаката, после чего растерянно посмотрел на окружающих:

– И что?

– Учит он их, – пояснил ближайший Гнилич.

– Чему?

– Как в натуре подняться в «Бентли».

– Видел я этот «Бентли», это тебе не «БелАЗ», в него не подниматься, а опускаться надо.

– «Бентли» так сделан, что когда ты в него опускаешься, то поднимаешься, – глубокомысленно заметил кто-то, и сообщение вызвало у окружающих изумление.

– Ты трезвый, что ли?

– Я разное в интернете читаю, а в интернете врать не станут.

– Так чему Копыто их учит?

– Как в «Бентли» опускаться.

– Не слышно ни хрена, втирает им что-то.

– Крем?

– Они уже разделись? – заверещал озабоченный.

– Через одежду втирает, в уши.

– Перестрелка уже была? – осведомился только приехавший в Форт боец.

– Нет пока.

– А приближается?

– Он велел оружие при входе сдать.

– Не дурак…

– Значит, бить будут, а не стрелять.

И бойцы со знанием дела закивали.

///

Вернувшись в Южный Форт, Копыто обнаружил – к безмерному своему удивлению, – что прятался зря, никто его не ищет и наказывать не собирается. На стенах отсутствовали плакаты с его физиономией и надписью «Разыскивается», а встречные соплеменники смотрели на него с привычным равнодушием. Некоторые просили денег, потому что, по общему мнению, они у уйбуя водились чаще, чем у сородичей, некоторые просто звали в «Средство», намекая, что нужно «проставиться за возвращение».

Стабильность Южного Форта не могли поколебать никакие политические цунами, и это обстоятельство взбодрило Копыто настолько, что он даже прослезился:

«Дом, милый дом…»

Но денег попрошайкам не выдал, отговорившись тем, что на мели. А вот «за возвращение проставился»: собрал в «Средстве от перхоти» самых болтливых бойцов, щедро угостил и в застольном разговоре несколько раз упомянул, что отсутствовал не просто так, а проходил обучение в секретной лаборатории шасов и вернулся в Южный Форт, овеянный их сногсшибающей мудростью, которой готов поделиться со всеми заинтересованными сородичами за умеренную плату. Сами бойцы целевой аудиторией Копыто не являлись, но виски отработали четко, разнеся по Форту слух, что знаменитый уйбуй Шибзичей вернулся просветленным и готов наполнить уникальной мотивирующей энергетикой все семейные сосуды. Сначала, как водится, смелое заявление восприняли в штыки, пообещав дерзкому коучу много неприятного, но когда разобрались, что ничего непристойного Копыто со слушателями делать не собирается, потянулись за мудростью, поскольку плох тот Шапка, который не мечтает стать чем-то большим.

Или кем-то большим.

– Вы можете все! – провозгласил Копыто, с воодушевлением разглядывая хмурые физиономии клиентов. – Абсолютно все!

– Я не могу стать белокурой зеленой ведьмой, – тут же заявила Мамаша, мощная, как спущенный с цепи тираннозавр, хозяйка клана Дуричей. Ну, то есть она считала себя хозяйкой клана после гибели в междоусобицах самых авторитетных уйбуев, однако у засевшего в дальнем углу Шумера существовал свой взгляд на то, кто должен стать неформальным маяком для Дуричей, раз уж титул фюрера клана одноглазый Кувалда отменил путем расстрелов.

– Ты и не должна становиться ведьмой, – улыбнулся в ответ Копыто.

– А я хочу!

– Разве тебе плохо в том прекрасном теле, которое ты занимаешь? Посмотри, сколько радости ты приносишь в мир с его помощью и сколько зависти наблюдается в разных взглядах.

– В каких взглядах?

– Например, в шумерских.

– В этих, что ли? – Мамаша покосилась в сторону хлипкого на ее фоне уйбуя, и Шумер умильно улыбнулся, искренне надеясь, что бить его не станут. И проклиная ту минуту, когда поддался слабости и заплатил за «мотивационный коучинг-курс перспективной самореализации» запрошенные жадным Копыто деньги. Авансом заплатил, поскольку иначе предусмотрительный Шибзич отказывался допускать будущих лидеров нации в аудиторию.

– Ага, – подтвердил Копыто. – В этих.

– Эти взгляды могут только плакать, – ухмыльнулась Мамаша и тут же посмотрела на Шумера грозно.

Хлипкий уйбуй окончательно потух.

– Ладно, хватит ругаться, – пробурчал уйбуй Абажур. Самый авторитетный Гнилич был косым, но, благодаря его положению, над этой особенностью не смеялись, а слагали легенды. В частности, поговаривали, что Абажур способен одновременно смотреть вперед, назад и в Валгаллу. Что такое «Валгалла» и можно ли в нее смотреть, Красные Шапки не знали, но им нравилось, как звучит это слово. – Пусть Копыто рассказывает, как нам самореализовываться, а то скоро в «Перхоть» идти, а мы трезвые.

Предложение прозвучало весомо, и его с энтузиазмом поддержали остальные «студенты». Мамаша открыла было рот, намереваясь устроить скандал и поставить оборзевшего Абажура на место, но, услышав дружный гул, передумала.

– А ты давай рассказывай, что мы станем уметь после того, как ты нам по ушам проедешься, – продолжил руководить образовательным процессом Гнилич, стараясь при этом не коситься в сторону здоровенной тетки Дурич. Не коситься – в буквальном смысле слова. – Я, к примеру, желаю стать великим фюрером.

– Желать-то ты желаешь, да кто тебе даст? – скривилась Мамаша. Толпа притаившихся на задней парте Дуричей услужливо захихикала. – Все знают, что, когда Всеведа станет королевой, она тут нам всем тоже королеву сделает.

– Только молодую, – перебил тетку Абажур.

– Только я тебя забыла спросить какую, – резанула в ответ Мамаша, поигрывая пальцами на рукоятке ножа. – Всеведа ведьма опытная и вряд ли дурочку вам в лидеры назначит.

– Ты нашу королеву старухой назвала?

Шапки насторожились, мысленно составляя первый абзац доноса, но не получилось.

– Я назвала нашу будущую королеву умной и опытной, – верноподданно объяснила Мамаша. – А ты ее какой считаешь?

– Пусть Копыто скажет, кому фюрером становиться, – предложил Гнилич.

И разрядил обстановку, потому что абсолютно все присутствующие временно позабыли друг о друге и уставились на модного в этом сезоне бизнес-тренера.

– Говори, звереныш, на кого поставишь, – предложил Абажур, теперь пытаясь смотреть и на Копыто, и на Мамашу одновременно, и это ему без труда удавалось.

– Современный мотивационный коучинг – это сложная психологическая система интегральной самореализации, основанная на развитии и раскрепощении наиболее духовно близких каждому индивидууму тезисов, – выпалил заученную фразу Шибзич. – Каждый из вас может так много, как не может каждый из вас без моей помощи. Иногда вам нужен совет, иногда – просто посидеть рядом, иногда – ободряющее слово. Опытный коуч определит, что может понадобиться для достижения цели, и сумеет надавить на нужную точку.

– Давить не надо, – пискнул Шумер.

– Ты дело говори, – велел Абажур.

– Сегодня у нас вводное занятие, – деловым тоном произнес Копыто. – Я буду смотреть на вас, изучать вас и думать, как вам помочь.

– Типа, когда мы с тобой дрались у мусорной кучи, ты меня недостаточно изучил? – не понял уйбуй Собака.

– Тогда я тебя изучал как врага, а теперь – как любимого ученика, – парировал Копыто.

– Ты насчет любимого поаккуратнее, – хмуро предупредил Собака.

Но Шибзич твердо знал, что должен быть позитивным, и пока не стал реагировать на мрачные замечания.

– Возможно, я буду тобой гордиться, Собака, – жизнерадостно пообещал он, не забыв уточнить: – Когда-нибудь.

– Потому что я стану великим фюрером? – обрадовался уйбуй.

– Это зависит только от тебя.

– А я стану великой фюрершой?

– Это зависит только от тебя.

– А если не стану? – нахмурилась Мамаша.

Рано или поздно на этот скользкий вопрос все равно пришлось бы отвечать, поэтому Шибзич решил не затягивать.

– Да, – не стал скрывать Копыто. – Получается не у всех.

– То есть я могу не стать фюрершой?

– Можешь и не стать.

– Хорошенькое дело, – заволновалась Мамаша Дурич, которая почему-то считала, что власть над семьей уже у нее в кармане, достаточно лишь сломать челюсть наглому Абажуру и засидевшемуся на вершине Кувалде. – То есть деньги ты взял, а фюрершой меня не сделаешь?

– При чем тут ты? – здраво заметил Гнилич. – Как тебе быть фюрершой, если им стану я?

– Фюрершой?

– Фюрером.

– Почему ты?

– А кто? Я ведь тоже денег дал.

Из угла, в котором засели менее авторитетные уйбуи, донеслось напряженное сопение: судя по всему, аутсайдеры были не прочь принять активное участие в дележке великофюрерской башни, но пока не знали как. Торчащие в окне дикари радостно заулюлюкали: они не слышали, что происходит внутри, но по физиономиям «студентов» сообразили, что финал близок, и принялись доставать телефоны, чтобы снять назревающую драку на видео.

– Мотивационные курсы – это вам не вискарем с утра нажраться, тут я типа даю вам правильное направление туда, откуда вы сможете стать каждый себе тем, кем он захочет, – громко, но не очень доступно сообщил Копыто.

– Чего? – выразил общее недоумение Собака.

– Личностный рост – это серьезная, углубленная наука, и никто не знает, куда ты вырастешь, – пояснил Шибзич. – Может, станешь великими фюрером…

– А кем еще?

– А может, после моих курсов ты напишешь книгу.