Высшие альфачи

Бледное прекрасное лицо эльфийки начало пунцоветь.

– Слышь, ты, гоблин хренов! Ты про закон-то не затирай, самый умный, что ли? – Эльза стукнула кулачками по столу.

– Это закон, я его всего лишь процитировал, – гоблин был поистине невозмутим.

– Я тебе сейчас процитирую, иди-ка сюда!

– Эльза-Эльза… – Кос попытался успокоить подругу. – Давай лучше вернемся к цивилизованному разговору.

– Да этот хер бесит!

– Так это ж гоблин. Это их работа, – Кос пожал плечами, а затем обратился к гоблину. – Слушай, не знаю, как тебя там зовут, и даже знать не хочу, но так дело не пойдет. Мы имеем право тебя не нанимать, понимаешь? Более того, мы не хотим тебя нанимать, потому что гоблины нас вымораживают, понимаешь?

– То есть вы расисты? – молодой гоблин подозрительно прищурился.

– Блядь, да! Еще какие! – закричала Эльза. – И что ты дальше попросишь? Социальный пакет? Индексирование зарплаты каждый квартал?

– Конечно, – гоблин непонимающим взором посмотрел на эльфийку. – Это же в законе прописано.

– Милый мой, но это не выполняется! Я уже сто лет прожила, из них проработала более восьмидесяти, и ты знаешь, сколько раз я была в отпуске за счет фирмы? Один! Один, блядь!

– Хуя себе. Ты мне это не рассказывала, – сильно удивился Кос.

– А что, жаловаться на каждом шагу? Я привыкла! А тут этот выскочка хочет по закону… хуй тебе за щеку, страдай как все!

– Вообще, новое поколение должно жить лучше прежнего… – начал было гоблин.

– На хуй иди! – в сердцах закричала на него Эльза.

– Ладно-ладно, ребят, успокаиваемся. У всех тут больные темы свои, не нужно разгонять скандал. На, Эльза, передохни, – он передал эльфийке косяк, который она выдула за один присест.

– Сука… – погрозила миру Эльза, оседая на стуле.

– И все же, если мне можно сказать, я считаю, что в Законе нет ничего плохого, – пытался урезонить своих потенциальных работодателей молодой гоблин.

– Это правда, – согласился Кос. – В буковках на бумаге нет ничего плохого. Можно сверху них написать заглавными «САМЫЙ ЗАЕБАТЫЙ ЗАКОН ИЗ ВСЕХ ЗАКОНОВ», правда? А можно «САМАЯ ОХУЕННАЯ ПОВАРЕННАЯ КНИГА». Вот только все ли будут читать подобную макулатуру?

– Но Закон… – гоблин задумался, – подразумевает, что он обязательный для прочтения.

– И где это написано? – поинтересовался Кос.

– Ну… в самом Законе.

– Замечательная самореклама, не находишь? – Кос широко улыбнулся. – Вот только разумный мир тут при чем? Настрочили буковок, понимаешь… косяк будешь, кстати?

– Не курю. Категорически против. За здоровый образ жизни, – в жестком тоне возмутился гоблин.

– Так и напишем на твоем надгробии, хе-хе, – Кос с удовольствием затянулся. – В общем, Закон – это прям заебись. А вот ты не заебись. И если ты будешь нам морочить голову, то на какой хуй мы должны приглашать тебя в свою команду? Ну, подумай логически. Мы же не твои покровители, опекуны, подтиратели молодых жопок… мы просто тут тусим и веселимся. Вот и поведай нам – на какой ляд ты нам сдался?

Гоблин был готов к этому вопросу. Весь даже напыжился.

– Я могу своим трудом увеличить рыночную стоимость компании.

– Чо? – Кос моргнул, а потом снова зычно рассмеялся. – Ты где всего этого начитался?

– Ясно где, – встряла Эльза, которая уже оправилась от жутких воспоминаний о своем рабочем опыте. – В советах эйчаров, как надо отвечать на собеседованиях. Знаешь, когда задают тупые вопросы, а ты даешь тупые ответы…

– А зачем задавать эти тупые вопросы? – не понял Кос.

– Потому что работодатели тупые. Я-то откуда знаю? – Эльза пожала плечами.

– Так вы сами работодатели! – пришлось встрять в этот раз гоблину в разговор.

– Не, друг, мы не кабанчики, как говорит Игорь, – ответил Кос. – Мы – тусовка. Клуб по интересам. Мы тут веселимся. Вот скажи, на хуй нам задавать тупые вопросы? Нам делать, что ли, нечего? Или ты уже в нетерпении все ожидаешь главного вопроса дня: «Кем ты себя видишь через пять лет?».

– Я… ожидал подобного вопроса, – признался гоблин.

– Сука, подготавливают молодые кадры отвечать на тупые вопросы, а потом удивляются, почему страна в жопе, – Кос грустно вздохнул. – Ладно, малыш, можешь поискать работы в каком-то формальном месте. Где прям Регламент. И всякая подобная хуета.

– А что у вас вместо Регламента? – поинтересовался гоблин.

– Работа, друг мой. Работа.

У молодого все в голове перевернулось. Он изначально думал, что на работу ходят ради исполнения Регламента, но если на первое место поставить работу… ходить на работу ради работы… ради того, чтобы работать… это возможно?

– Я…

Гоблин не знал, что сказать. Поэтому друзья дали ему время подумать.

И он пришел на следующий день и признался, что очень хочет работать. Не ради Регламента, а для себя, просто так. Для удовольствия. Без далекоидущих целей.

Тогда у него спросили, что он будет делать, если работы не будет. Он ответил просто – читать. Он любил читать.

И назначили его курьером, потому что, кроме чтения, он любил еще ходить. И общаться с людьми, хотя людям казалось, что малыш над ними издевается.

Заодно он очень хотел повидать другие города. Вася даже схватился за голову – кто будет оформлять командировочные? Авансовые отчеты? Необходимость в помощнике назревала с каждым новым днем…

А когда в офис прибыли веселые менеджеры – Игорь и Пиксель, то они нарекли новичка Шнырем. Не очень галантно, но зато броско и по-гоблински. Конечно, настоящее имя для официального устройства на работу Вася взял из паспорта и потратил на переписывание информации целую ночь. Гоблины требовали, чтобы паспортные данные записывались на их языке, который являлся очень сложным и гротескным. Бухгалтеры обычно переписывали (скорее, даже срисовывали) информацию с паспорта на отдельные листочки, а потом передавали в типографию – там уже делали оттиск. Потому что если вы каждый раз заново будете писать гоблинское имя на отчетном бланке для налоговой, то окончательно свихнетесь.

Толерантность – это хорошо. Но, признаемся себе честно, иногда она ставит нас не совсем в удобное положение.

Еще один рабочий день у госпожи Хомяковны начался с претензий со стороны начальства. Да, она опоздала. Но что она может поделать? Разрулить все пробки? Вставать пораньше? Она и так почти не спит…

Ей пришлось выдумать, что она была в больнице. Начала докапываться – в какой больнице, что она там делала…

– У вас все хорошо? Родители не болеют?

Это встряла Рунная. Она тоже хотела участвовать в руководительском процессе, потому что считала себя Главной (Бегетта частично смирилась с этим и размышляла, какую новую мину подложить своей коллеге), а раз подчиненных, кроме госпожи Хомяковны, в округе больше не было, то теперь бедной помощнице доставалось вдвое больше обычного.

– Все хорошо, – заверила она Рунную, хотя не совсем понимала, зачем она отчитывается не перед своим начальником.

Или теперь все были ее начальниками? Директор, Коммерческий, менеджеры, Арбайтовна, Бегетта, Рунная?

Хотелось плакать. Но она не стала.

– Точно? – не унималась Рунная. – С родителями все хорошо? Где они работают?

Они в могиле, в могиле! Так хотелось закричать. Госпожа Хомяковна подняла свои усталые глаза и посмотрела на новую главбушку. У той было явное выражение помешанности, сумасбродства и повышенной неврастении. И почему ей так везет на сумасшедших? Или она сама такая? Эти Голоса…

– Все хорошо, – повторила госпожа Хомяковна.

Какие еще родители? Она же старше Рунной на десять лет минимум! Какое право она имеет спрашивать?

– Вы, если что, обращайтесь, – мягко посоветовала главбушка. – Мы тут все одна команда, все в одной лодке, правда, Бегетта?

– Угу, – буркнула Главная, с аппетитом поедая булочку. – Плывем и не тонем.

– Как резиновые уточки, – Рунная захлопала в ладоши, подпрыгнула и истерично рассмеялась.

Госпожа Хомяковна тяжело вздохнула. У всех тут едет крыша.

– Давай, Хомяковна, пошустрее, – начала понукать Бегетта свою помощницу. – У нас закрытие квартала на носу, если ты еще помнишь.

– Но я еще не пила чай…

– Какой нахер чай? Работай давай. Чай – это для избранных, надо заслужить, ясно?

Рядом с ними вдруг раздался пакостливый смешок.

– И правда, – прошелестел Коммерческий, который словно нежданный мерзкий бледный вампир объявился в их кабинете. – Я так же всегда своим менеджерам говорю: «Кофе пьет тот, кто продает». Остальные недостойны, хе-хе.

Бегетта тяжелым хмурым взглядом воззрилась на Коммерческого. Его она особенно ненавидела. Но грубить ему тоже было нельзя.

– Чего угодно? – вальяжно спросила Главная у своего вечного врага.

– О, я тут по особо деликатному делу. Решил помочь развивать производство, хе-хе. Есть заказы, понимаете ли, – он хищно уставился на Главную. – А заказы требуют определенной решительности и поспешности.

– Так чего надо-то?

– Самую малость. Будем производить всякое, массово, а для этого нужны сотрудники. Новые сотрудники, хе-хе. Вот и решили нанять гоблинов…

– Гоблинов? – Бегетта аж раскрыла рот от удивления, но быстро оправилась. – Это как хотите. Только это не к нам – бухгалтер по производству в соседнем кабинете.

– А я нет! Я нет! – завелась Рунная, вбегая в их кабинет.

– Чего нет? – не поняла Бегетта, хмуря брови.

– Я нет! Я не могу! Уже говорила с Директором! И с Коммерческим…

Последнее слово она произнесла с особенной нежностью. Коммерческий также не остался в долгу и обхватил нового бухгалтера за талию. У Бегетты аж булка из рук выпала. Ах ты сучка!

– Поэтому столь доблестное дело по найму новых сотрудников мы передаем вам, – с улыбкой психопата заключил Коммерческий, протягивая огромную стопку бумаг Бегетте.

Но не тут-то было. Главная встала и одним резким движением выбила бумаги из рук Коммерческого, раскидав их по полу. Рунная ахнула, прижимаясь к своему свежеиспеченному офисному покровителю и защитнику.

– Это что за херня? Что это за херь, я спрашиваю?! – закричала Бегетта во всю глотку. – Я не буду этим заниматься!

– Что случилось? Что за крики? – вмешался в ситуацию Директор, протискиваясь сквозь людей, бумаги и напряженную атмосферу. – За что я вам плачу?

– Господин Директор, я не буду этим заниматься! Решительно! – заявила во всеуслышание Бегетта. – Вы хоть понимаете, сколько времени нужно на оформление новых сотрудников, а это… гоблины! Гоблины! Я понятия не имею, как их оформлять!

– Ну так узнайте, в чем вопрос? За что я вам плачу? – невозмутимо сказал Директор. – Надо делать и все.

– У нас закрытие квартала на носу!

– В этом-то и дело, Бегетта, – в серьезном тоне начал объяснять Директор. – Мне один из моих старых друзей недавно сообщил, что малым фирмам даются налоговые поблажки при оформлении гоблинов. Так ведь?

– Так! – встряла Рунная, которой нравилось быть полезной руководству. – Все именно так!

– А налоги мы и так платим немалые! – возмутился Директор. – Уже сколько прошу тебя, Бегетта, оптимизировать налоговую базу, а в ответ слышу оправдания!

– Непрофессионализм… – еле слышно, но все же слышно прошептал Коммерческий, довольно улыбаясь.

– Тогда я увольняюсь, вы поняли! – закричала Бегетта. – Я все делаю ради фирмы, уже шесть лет! И вы мне говорите вот это? Что я ничего не делаю! Я уже составила целую кучу предложений-проектов об оптимизации налоговой базы! Вы их читали?

– Я? – удивился Директор. – Нет, конечно. У меня нет на это времени. Я занятой человек. Вы это знаете. Мне не нужно никаких предложений и проектов. Мне нужно решение. И если вы не можете это решение найти, то найду я.

– Да что мы так уж сэкономим на этих гоблинах?! – возопила Бегетта. – И даже если выиграем, то почему я должна заниматься этим? Новые сотрудники куда нужны? Правильно – на производство. Я тут при чем? Я на участке торговли работаю, все шесть лет тут работаю. У нас же был с вами разговор, господин Директор, что я производством не занимаюсь, я в этом ничего не понимаю. Вы даже наняли нового специалиста!

Слово «специалист» она произнесла с особым презрением, специально не называя имя нового главного бухгалтера.

– А я занята! У меня сейчас идет оформление давальческого сырья! – парировала Рунная, также на повышенных тонах.

– И что? Я тут при чем? – возмутилась Бегетта.

– Хватит орать! – прикрикнул на всех Директор. – За что я вам плачу?! Чтобы вы орали? Есть приказ, распоряжение… кто тут главный? Я главный! Чего вы тут сами распоряжаетесь? Я сказал – надо нанять гоблинов! Бегетта, ты этим займешься и точка, у меня нет времени для споров. Я занятой человек, ты знаешь.

– Я не буду этим заниматься! Только через мой труп!

– Уволим… – громким шепотом промурлыкал Коммерческий.

– Так увольняйте! Уйду сегодня же!

– Хватит орать! – заорал Директор. – Я тут главный! Вопрос сейчас решу. Если ты не можешь, Бегетта, поручим другим. У вас и так штат раздут, правда?

– Правда, – довольным голосом сказал Коммерческий. – Давно про это говорю.

– Да кто у нас в штате-то? Только я и Хомяковна? Недавно вон… специалиста наняли очень полезного… – прошипела Бегетта в сторону Рунной.

Рунная показала Главной язык, прижимаясь к Коммерческому.

– А Хомяковна что делает-то? А? – спросил Директор, пытаясь очень быстро найти хоть какое-то решение, чтобы от него отстали.

Наступило молчание. Довольно затянутое.

– Хомяковна?! – рявкнула Бегетта.

– А? Что? – госпожа Хомяковна суетливо задергалась и начала водить глазами из стороны в сторону.

– Ты что, спишь?!

На самом деле госпожа Хомяковна не спала. Просто когда вокруг нее начинала циркулировать агрессивная напряженная атмосфера, то она словно отключалась, уходя с головой в бумажки.

– Нет. А что случилось? – госпожа Хомяковна не понимала, почему вдруг внимание сосредоточилось на ней, если еще минуту назад вопрос касался исключительно руководства.

– Вот видите?! – возмутился Директор. – Нихера она не делает!

– Уволить… – снова завел старую пластинку Коммерческий.

– Она сегодня еще опоздала! – вставила свои пять монеток Рунная.

– Я… – начала было оправдываться госпожа Хомяковна, но ее перебили.

– Опоздала?! – Директор побагровел. – А почему я об этом не знаю?

– Я обычно задерживаюсь… – залепетала госпожа Хомяковна.

– И, значит, надо опаздывать? У нас тут что, бордель со свободным посещением? Что за блядство, я спрашиваю?

Директор перешел на мат, а это означало, что кому-то скоро не поздоровится.

– Объяснительную мне на стол, сейчас же!

Госпожа Хомяковна потупила голову.

– Бегетта, – не унимался Директор, – какого хрена твои сотрудники опаздывают? Она хотя бы работает? А?

– Ну… конечно, господин Директор, – в крайне спокойном тоне произнесла Главная. – Конечно, работает. Как иначе?

– И что она делает за день? Я спрашиваю!!

– Хомяковна, хватит молчать! – приказала своей подчиненной Бегетта. – Меня позоришь! Давай рассказывай, что ты делаешь!

– Я… – у госпожи Хомяковны сердце ушло в пятки.

Она не знала, что надо отвечать, как надо отвечать и как себя защитить.

– Акты сверки сейчас делаю…

– На это сколько надо времени?! – гневно спросил Директор.

– Я…

– СКОЛЬКО?!!

– Десять минут, иногда меньше, – ответила за госпожу Хомяковну Бегетта.

– А дальше? Что она делает дальше? Чем занят весь ее день?!

– Уволить… – в унисон промурлыкали Рунная и Коммерческий, уже без стеснения целуясь в засос.

– Что за блядство?! – начал упрекать Директор Бегетту. – У тебя что, в отделе притон?

Бегетта, во все глаза смотря на целующуюся парочку, потеряла дар речи. Это у кого тут притон?

– Мне все это надоело! Я уже говорю с вами больше пятнадцати минут! А время деньги, вы все это знаете. Сегодня же чтобы объяснительная этой, – Директор указал пальцем на госпожу Хомяковну, – была на моем столе! И пусть она занимается гоблинами, раз все равно ни хера не делает! За что я плачу?!

И Директор в бешенстве выбежал из кабинета. Двое любовников предпочли ретироваться в переговорную, где продолжили жаркое обсуждение рабочих процессов, предварительно наглухо запершись.

– Я… я же не знаю кадрового учета… и мне еще сегодня банковские платежки делать… и почту… – заканючила госпожа Хомяковна.

– А что ты про платежки умолчала-то? А? – начала попрекать свою помощницу Главная. – Раньше надо было рот разевать. А сейчас-то что? Будешь делать гоблинов.

– Но я не знаю как…

– Изучишь. Мне всему тебя учить, что ли? Ты же профессионал, Хомяковна.

Госпожа Хомяковна, не выдержав всего этого, сбежала в туалет. Там она плакала. Долго плакала. Ее всхлипы и конвульсивные подергивания происходили синхронно со стонами и подергиваниями Рунной в переговорке.

Как любила говорить Арбайтовна – кто на что учился.

Маленького Шныря решено было отправить с рабочим поручением в Брентон, предварительно оформив командировку. Вася дал новоиспеченному сотруднику напутствие касательно сохранения всех чеков и прочих документов для правильного оформления авансовых отчетов после командировки, а Кос дал гоблину пинка, чтобы тот поскорее убирался из офиса.

Поэтому, между делом, гоблин Шнырь решил навестить своего отца, который батрачил на одном из заводских предприятий, коих было немыслимое количество в окрестностях знаменитого индустриально-научного города.

– Здравствуй, отец, – поздоровался маленький гоблин, входя в цеховую раздевалку.

– Сын! – старший гоблин радостно обнял своего единственного ребенка. – Как все прошло?

– Вроде нормально, – Шнырь на мгновение нахмурился. – Я не знаю. Сказали, что скоро оформят. Бухгалтер попросил подождать немного, какие-то трудности с оформлением…

– Это нормально, – отмахнулся гоблин-отец, облегченно вздыхая. – Обычное дело среди людей. Они называют это «испытательным сроком». Меня вообще три года не оформляли, представляешь? Но я доказал им, что могу быть достойным тружеником!

– Пап, ты не понял. Меня оформляют. Без всяких испытательных сроков.

– Значит, ты им очень сильно понравился, – отец снова тепло и крепко обнял своего ребенка. – Я тобой горжусь, сын!

– Угу… нечем дышать, пап! – Шнырь постарался перевести дух. – Ты представляешь – у них главным бухгалтером числится настоящий древний вампир!

– Это хорошо, – успокоил своего сына старший гоблин. – Значит, он долго будет работать, никуда не потеряет твои документы. И пенсию правильно начислит.

– Пап, пенсия – это сказки! – Шнырь скривил лицо.

– Но мы должны в них верить! Если мы хотим стать настоящими людьми, то нам стоит горячо поддерживать их традиции, а значит, придется поверить и в пенсию! Многие люди в нее верят.

– Пап, люди глупы, ты же знаешь… а мы все больше уходим от своих корней…

– Корней, – старший гоблин миролюбиво потрепал сына по голове, а затем присел на скамейку, устало свесив голову. – Сынок, мы всеми силами должны отрешиться от этих корней. Если я бы остался жить в своем племени, то ты бы не получил образование, понимаешь? Ты бы сейчас прислуживал гоблинам-альфачам, выполнял все их прихоти…

– Я и так буду прислуживать альфачам, только людям! Как будто это не унижение!

– Ты не знаешь, что такое унижение, сын! – резко сказал гоблин-отец. – Не знаешь! Ты не разбирал дерьмо, я пытался вытащить тебя из всего этого!

– Папа…

– Извини… просто… ты не понимаешь. Люди дали нам шанс. Они принимают нас. И нам стоит показать себя достойно. Понимаю, что ты корчишься, у тебя гонор в крови – это от матери… Но ты тоже должен стать достойным членом людского общества! Я так старался…

– Я стану, отец. Хотя, если честно, мне все это противно.

Гоблин-отец попытался улыбнуться.

– Лучше быть с победителями, чем всю жизнь жить в канаве, сынок. У нас… у тебя будет крыша над головой, будет занятие, будет будущее. Я считаю, что это всяко лучше, чем есть грязь каждый день.

Шнырь подошел к отцу, сел рядом на лавочку и прислонил голову к усталому плечу своего родителя.

– Я знаю. Прости, пап. Просто все это меня выбешивает. Эта работа… она тупая…

– Значит, будем тупыми! – весело произнес гоблин-отец. – Будем как все! Зато будем живы, будем сыты… а там, в будущем, – возможно, что боги принесут нам хорошие вести.

– Боги… – Шнырь цинично хмыкнул. – И кто говорил, что уходит от корней? У людей нет богов, пап. Они запрещены.

– Знаю. Но я уже стар, мне тяжело забыть своих покровителей. А ты постарайся вытряхнуть всю эту дурь из башки – если люди сказали, что богов нет, то пусть так и будет! Молодежи легче быть атеистами, чем нам, старикам…

– Пап…

– Чего, сынок?

– А мы сходим на могилу к маме?

– Да. Через неделю возьму получку и можем сбегать. На выходных. Ты еще будешь здесь?

– Да. У меня командировка. И первое задание.

– Вот молодец! Уже в командировки ездишь! Совсем человеком становишься!

– Пап, хватит… меня просто курьером взяли, чего ты начинаешь…

– Сынок, запомни, нет работы лучше, чем курьер. Вдали от начальства, ближе к земле. И ты полезен. Ты же всегда хотел быть полезным, правда?

– Да, папа. Я тебя люблю.

– Я тебя тоже, сынок, – гоблин-отец ласково погладил сына по голове. – Я тебя тоже.

– А кто у нас делает почту? – нагло спросила Рунная, вбегая в соседний кабинет.

– А что случилось? – спросила госпожа Хомяковна, с ненавистью смотря на свою вторую начальницу.

Конечно, жутко было представлять Рунную своей начальницей, но теперь она стала любовницей Коммерческого, а согласно Регламенту это считается несомненным повышением в статусе.

– Да хотела выяснить – а почему мы не делаем сопроводительные к письмам? – невинно хлопая глазами, спросила Рунная.

– Сопроводительные? – усмехнулась Бегетта, поедая уже десятую булочку за день. – А зачем нам это нужно? Чай не громадный бизнес тут…

– Ну, я недавно поговорила с Коммерческим, – последнее слово Рунная произнесла с томным придыханием, – и мы решили, что фирма нуждается в развитии. Понимаете, девочки?

«Мы решили?» – подумала про себя госпожа Хомяковна.

– Так что? – не унималась Рунная. – Кто у нас занимается почтой?

– Хомяковна, что молчишь? – раздраженно спросила у своей подчиненной Бегетта. – Или ты уже не занимаешься почтой?

– Занимаюсь, – сухо произнесла госпожа Хомяковна. – Много чем занимаюсь!

– Ты мне еще подерзи, – прошипела Главная, уничтожая уже двенадцатую булку за день.

– А, ну хорошо, – обрадовалась Рунная, хлопая в ладоши словно маленькая девочка. – Значит, ты и будешь делать сопроводительные, Хомяковна, ладно? Это ради развития, мы же одна команда, да?

– А зачем эти сопроводительные? – не поняла госпожа Хомяковна.

– Ради приличия, а как иначе? – Рунная всплеснула руками, словно удивляясь непроходимой тупости помощницы бухгалтера. – В приличных фирмах к исходящей корреспонденции прикладывают вежливую сопроводиловку с приветственным посланием, описью вложения, пожеланием хорошего дня… Хомяковна, ты чего, ты откуда родом? С родителями все хорошо?

– Ладно… – сдалась Хомяковна. – Но это же займет время. Остальные дела…

– Ты также обязана будешь успевать, – закончила за свою подчиненную Бегетта. – А как иначе? Кому сейчас легко? Думаешь, у нас с Рунной работы мало? Ты чего, Хомяковна?

Госпожа Хомяковна затихла. Ей почему-то стало совсем грустно. Не то чтобы хотелось плакать, не то чтобы хотелось причитать и жаловаться. Просто она почувствовала себя неожиданно… одинокой и брошенной.

– И, кстати… – Рунная явно не собиралась заканчивать разговор. – Я видела реестр исходящих писем…

– Да, – поникшим голосом произнесла госпожа Хомяковна. – Я его тоже делаю.

– А входящие? Входящую корреспонденцию кто разбирает?

– Тоже я.

– А реестра почему нет? Я недавно интересовалась – а не приходил ли мне нужный договор? И я даже не знаю… где взять информацию?

– Так можно посмотреть в папке с договорами… – осторожно предложила госпожа Хомяковна.

– Мне? – удивилась Рунная. – Мне? Смотреть? В папку? Ты меня за кого принимаешь? Я вообще-то главная и…

Тут она поймала на себя взгляд Бегетты. Очень тяжелый взгляд.

– Точнее, не только я, – Рунная мило улыбнулась и сделала извинительный реверанс в сторону Бегетты. – И даже если ты предлагаешь смотреть в папочки, Хомяковна… хотя такое даже предлагать стыдно, это твоя обязанность! Но все же… если смотреть… то должен быть реестр договоров, правда?

– И сколько еще реестров вам нужно? – терпение госпожи Хомяковны явно начало подходить к концу.

Рунная, наверное, почувствовала, что скоро будет взрыв, поэтому поспешила ретироваться к своему столу.

– Приступайте к работе, – напоследок бросила она, убегая.

Госпожа Хомяковна тихо выругалась.

– Главная она… ишь ты… – прошипела Бегетта. – Главной может быть только один бухгалтер, и сегодня это я! Поняла, Хомяковна? Не смей ей подлизывать и строить глазки!

Госпожа Хомяковна кивнула.

– И ты платежки подготовила? Завтра в банк идти, – напомнила своей подчиненной Главная.

– Я хотела сегодня почитать про трудоустройство гоблинов…

– Вот чего! Вечером почитаешь или даже ночью! Это не мой участок, поняла? Ты сначала сделай мои дела, а потом уже, в свободное от работы время, делай другую работу. Гоблинов она читать вознамерилась, видите ли… платежки делай!

– Ладно.

В печатной ничем не пахло. В принципе, ничего удивительно, но Шнырь очень надеялся хоть на какие-то запахи. Сырость, легкая кислинка на кончике языка, спертый воздух… хоть что-то.

Но в печатной вообще ничего не ощущалось. Будто все вымерло.

– Чего тебе? – грубо рявкнул пожилой дворф, отирая щербатое лицо от слез тыльной стороной ладони. – Пришел позлорадствовать?

– Нет, – покачал головой Шнырь, осматриваясь.

Вроде успели. Городские говорили, что владелец «Вестей Брентона» обанкротился, а теперь собирается распродавать все имущество с молотка. К счастью, печатные станки все еще стояли на месте. И даже бумага присутствовала. Очень много бумаги.

– Продаете? – уточнил гоблин у хозяина.

– А тебе какое дело? Чего пришел? Не продаю я нихера… кому нужна такая рухлядь…

Дворф вновь заплакал. Рядом с ним выставились в бесконечный ряд пустые пивные банки, которых все равно не хватало, чтобы затушить пламя горечи от потерянного бизнеса.

– А я пришел купить.

– Чего? – не понял дворф. – Купить? Ты?

– Не совсем я, – маленький гоблин передал дюжему старику небольшую бумажку. – Я лишь курьер.

Дворф мельком взглянул на бумагу, а его лицо моментально сменило окрас на бледно-розовый.

– Это…

– Это покупка вашего бизнеса, сэр. Сдавайтесь.

На стол госпожи Хомяковны полетели бумаги. Множество бумаг.

– Разбери, дорогуша, – фамильярно приказала ей Рунная.

Госпожа Хомяковна поморщилась, будто ей влепили сильную мерзкую пощечину. Она быстрым профессиональным взором оглядела бумаги – они были совсем не отсортированы.

– Она совершенно обнаглела! – возмущенно пискнула госпожа Хомяковна.

– Это да, – согласилась Бегетта, уничтожая сочный эклер. – Ну а что делать? В закупках сказали, что она спит уже и с Директором.

– Так это проституция! – горячо возмутилась госпожа Хомяковна.

– Это карьерный рост, будь он проклят. Теперь ее уже так просто не выдавишь. Но ничего… посмотрим…

В голове у Бегетты активно шуршали винтики. Вчера ночью она не могла заснуть – размышляла, как подставить Рунную.

– Коллеги, сегодня прекрасный день, правда? Солнце светит! – Рунная заглянула в их кабинет и внимательно просканировала сидевших там женщин.

– Не то слово! – Бегетта подняла кружку чая, словно провозглашая добрый славный тост. – Вот бы сейчас погулять…

– А мне гулять не хочется! – завопила Рунная на весь офис. – Мне здесь хорошо!! Работаю в самой лучшей фирме!!

– Тоже верно, – согласилась с ней Бегетта, широко улыбаясь.

Рунная еще немного потопталась у порога, а затем отошла. Но Бегетта все равно почувствовала, что она тусуется неподалеку, подслушивает.

Главная бухгалтер достала из-под стола миниатюрный плакатик, на котором было написано: «СУКА».

– Это точно, – поддакнула начальнице госпожа Хомяковна.

– Что же делать, что же делать…

– А давай чаю!

– Давай. И думай, Хомяковна, думай. Наш уютный бухгалтерский мирок нарушили сраные карьеристы. Что же делать…

В дверь Коса постучали.

– Да не надо стучать, просто входи… кто бы ты ни был!

Шнырь вошел. Вежливо потоптался на пороге.

– Я тут почту забрал, – произнес маленький гоблин.

– Заебись. Четко сработал.

– А куда ее положить?

– Да выброси ее нахуй! Какие-то писульки…

– Э-э-э…

– Васе отдай, малыш. Все бумажки сдавай в бухгалтерию – не ошибешься.

– А нужно делать реестр?

– Чо? – Кос слегка даже охренел. – Какой еще реестр?

– Реестр входящей корреспонденции. Я читал, что в солидных фирмах так делают.

– Где читал? На заборе что ль? – Кос усмехнулся. – Блядь, малыш, у нас тут главбухом сидит человек, если его можно так называть, который старше тебя на до хуя лет. Который, может, даже сотворение мира видел, блядь. Сечешь? Ты думаешь, ему нужен какой-то сраный реестр? Ты думаешь, что он может потерять хоть один документ?

– Наверное, нет, – признал гоблин. – Наверное, вы правы.

– Я всегда прав! – Кос засмеялся, от души затягиваясь. – И, кстати, хоть раз назовешь нашу фирму «солидной» – уши тебе надеру! Я не хочу иметь ничего общего с этим поганым рыночком!

– Но вы же часть этого рынка…

– Это правда. Но каждая часть хочет почувствовать себя немного уникальной. Молодежные амбиции, понимаешь?

– Да, сэр. Спасибо вам за разъяснения.

Госпожа Хомяковна сегодня решила снова задержаться на работе. Голоса дома стали совсем невыносимы, они буквально приказывали ей уволиться. А куда ей увольняться? Разве где-то будет лучше?

Вдруг затрезвонил телефон, очень требовательно. Госпожа Хомяковна даже вздрогнула – она никак не ожидала услышать звонок в 11 часов вечера. Осторожно взяла трубку, будто боясь, что та взорвется, и еле слышно произнесла:

– Да?

– Вы на работе?! – прокричала Рунная. – Да?!

– Да.

– Я просто проверяю! Всего хорошего! – Рунная резко прервала связь.

Какой кошмар, подумала госпожа Хомяковна. Зачем эта сумасшедшая звонит в такой поздний час? Она что, наблюдает за ней? Или ей заняться нечем?

Зато у госпожи Хомяковны скопилась целая куча дел – было чем заняться. Рассортировать бумаги по папкам. Подготовить пару платежек на завтра. Проверить особенно зловредные акты сверки. И пробежаться по оборотке, ведь скоро закрытие бухгалтерского квартала…

И гоблины. Как она могла про них забыть? Совершенно не хотелось про них ничего читать, ибо в кадровом учете госпожа Хомяковна не разбиралась, но раз начальство приказало… разве можно ослушаться начальства?

Поделав немного того, немного сего, госпожа Хомяковна открыла справочные материалы по трудоустройству зеленокожих толерантных созданий природы. Почитала… зевнула… почитала…

И заснула. Крепким сладким сном. Чтобы утром проснуться и не пойти на работу. Потому что она уже была на работе.

Разве это не прекрасно?

– Эльза! – закричал Кос. – Эльза, мать твою, где ты?

– Чо случилось? – эльфийка, зевая, зашла к нему в кабинет. – Я Васе помогаю, завал у него.