Высшие альфачи

У монахов нет цели в жизни, лишь Духовный Путь, а за нарушение Обетов их изгоняют из монастыря. И да, в Храме Тела не принимают женщин (кроме как временных гостей, допускаемых лишь в определенные кварталы).

В один прекрасный светлый выходной Кос прогуливался по мощеной чистой улочке Колосика, напевая себе под нос веселый мотивчик да раскуривая свежий косяк, который достал из внутреннего кармана. Конечно, в городе наркотики были под официальным запретом, но стражники если и ловили наркоманов, то совсем опущенных, кто сидел на игле да всяческих солях. Впрочем, подобную шваль давно уже выгнали из «синего позитивного» города поганой метлой.

Краем глаза он приметил, как рядом с одним из аккуратных домиков производятся погрузочно-разгрузочные работы. Работяги, скрипя зубами и матерясь, поднимали с телеги тяжелые мебельные комплектующие, которые затем несли через широко открытую дверь в проходную. Там уже флегматичный мастер собирал части в единое удобоваримое целое, которое грозило не развалиться в ближайшее время вплоть до истечения гарантийного срока.

Один из рабочих с напарником в этот самый момент как раз тащили нечто железно-монолитное весом в центнер или более, если судить по их страдающим от натуги лицам. Они шаг за шагом продвигались вперед, к заветному дверному проему, вцепившись в гладкую отполированную поверхность толстого блестящего листа.

Как вдруг… они остановились…

– Ну чо там, блядь? – гневно спросил напарник, который не видел препятствия за широченной спиной своего коллеги по адскому неблагодарному труду.

– Еп… – только и мог вымолвить работяга, обливаясь потом и метафорической пролетарской кровью.

Кос подошел поближе. Его легкие уже вкусили благодатный нагретый воздух, наполненный легчайшими частичками истинного экстаза, ноздри наслаждались сладким чарующим ароматом дыма, а все тело юноши будто наполняла живительная энергия, заставляя даже идти вприпрыжку. Кос улыбался, Кос радовался жизни, и теперь весь мир казался ему не мрачным и серым, а полным удивительных событий.

На пути у рабочих стояла маленькая девочка в обнимку с куклой. Она встала как вкопанная, раскрыв свои большие детские невинные глаза, и вовсю глазела на спину работяги, стоящего перед ней. Работяги, который весь дрожал от натуги, который не мог вымолвить и слова.

Кос обогнул работяг и подошел к ребенку, обняв ее за нежные детские плечи.

– Пойдем-ка, малышка, хе-хе-хех… – сказал он, обдувая девочку манящим ореолом наркотических фантазий.

Девочка вся расплылась, прильнула к нему и отошла под ручку с Косом в сторону. Работяга, с благодарностью посмотрев на своего спасителя, перевел дух, потоптался на месте, как нерешительный, но мощный медведь, а затем резво направился к разгрузочному пункту.

– Не стой на пути у взрослых! – принялся учить девочку Кос, вовсю лыбясь. – У них рабский труд, уважать надо!

– Уважать? – с интересом переспросила девочка, наклонив свою чудесную белокурую головку. – А это что?

– Это… – Кос невольно задумался, не зная, как ответить на столь невинный вопрос. – Это… в общем, забей. Не стой на пути у взрослых, а то они так тебе конфет не принесут, поняла?

– Ага! – девочка радостно захлопала в ладоши и куда-то ускакала по своим важным делам.

Кос хотел было уже также ускакать, благо в выходные он обыкновенно был занят утилизацией дешевых отвратительных напитков вместе со своими друзьями (они как раз в этот момент по всему городу искали эти самые дешевые напитки, что было не так просто – продукты в Колосике стоили немерено, потому что цены занижали только на экспортные товары для продажи в другие города, а для собственного рынка накручивали до небес), но тут к нему подошел тот самый работяга, бесцеремонно схватив юношу за руку.

– Спасибо! – грузный пролетарий весь расплылся в улыбке. – Спасибо!

Он тряс руку Коса с таким неистовством, что, казалось, вот-вот оторвет.

– А чо сам не прогнал? – быстро переменил тему Кос, вырывая свою руку из лапы силача.

– Ну так… – грузчик жалобно взглянул на парня. – Ребенок же. А вдруг поругали б?

– Кто? – усмехнулся Кос, не понимая.

– Да мать хотя б… знаешь, сколько таких случа… – и тут он снова резко расплылся в улыбке, будто именно он принимал наркотики, а не Кос. – Спасибо! Спасибо! Спасибо!! Я могу что-то для тебя сделать в качестве благодарности?

Он смотрел на Коса с выраженьем щенячьей преданности. Глаза у работяги были маслянистые, покрытые красными нездоровыми прожилками. Видно, что он был не в своем уме, но от него не чувствовалось ни алкоголизма, ни наркозависимости… он был чист. Абсолютно чист. И абсолютно безумен.

Но Кос был не из тех, кто разбрасывался знакомыми.

– Можешь. Но не сейчас. Где тебя найти в случае чего?

Здоровяк назвал свой адрес, а Кос прилежно записал в свою Книжку Друзей. Косяк он предлагать не стал, это показалось лишним, но имя напоследок спросил.

– Дилан! Зови меня Дилан! – работяга на прощание еще раз пожал руку Косу и ушел собирать шкафы, столы и прочие предметы интерьера, что городские богатеи заказывали в свои роскошно обставленные хоромы.

Классовая дистанция… классовый разрыв… что он делает с простыми людьми? Кос покачал головой и закурил очередной косяк.

Впереди его ожидала веселая попойка, а затем очередная неделька адского труда на лесопилке.

Синяя партия отличалась, прежде всего, позитивизмом, открытостью и верой в светлое, прекрасное и хорошее. Их идеологическими противниками выступали Черные, которые верили, что жизнь зависит от Старта, поэтому как ни старайся, но выше головы не прыгнешь.

Синие были убеждены в том, что жизнь – это бесконечная череда саморазвития, а каждая новая веха совершенствования должна была улучшать положение человека в несколько раз.

Они верили, что даже крестьянин может стать королем, если того захочет. Конечно, они не отрицали, что Жизненный Старт имеет место быть, а классовое неравенство – это повсеместное обыденное явление, но также они всем советовали не вешать нос и продолжать работать.

В Вайтпилле Синие пользовались огромной поддержкой у многих жителей страны, потому что каждому человеку хочется жить с мыслью, что завтра будет еще лучше, еще ярче. И, самое главное, что свою жизнь можно изменить, что ею можно управлять, а фатализм – это не более чем вздорный детский максимализм.

Синие редко выступали против капитализма, поддерживая идею разнообразия на рынке, голосовали за процветание продавцов «товаров и услуг для самосовершенствования» – то были психологи, владельцы букинистических лавочек, директора фитнес-центров и магазинов со здоровой едой.

Власти городов, где преобладали Синие, сосредотачивались на развитии «современной городской инфраструктуры», то есть создавали притягательный городской образ – роскошные парки, ухоженные улочки, места для проведения спокойного досуга.

Синие презирали разного рода извращения, проституцию, порочные низменные желания, алкоголизм, наркоманию и прочее темное и притягательное для «недалеких умов». Светлый образ, который создавали Синие в своих пропагандистских речах, заключался во взрослом целомудренном человеке, имеющем свои Принципы, заботящемся о близких, помогающем другим людям, не разводящем негатив и чернуху среди окружающих, старающемся самосовершенствоваться во многих направлениях.

– Так в чем конкретно проблема? – спросил Кос, косясь на угрюмого Чеда.

Игорь уже давно валялся на траве в отключке, иногда смешно дрыгая ногами и крича что-то про злых кабанов, угнетение и мировую революцию.

– Моего друга упекли. В каталажку, – сказал Чед, одним махом опрокидывая в себя целую бутылку пива.

– За что?

– Хуй поймешь, – мрачно ответил Чед. – Он приехал сюда раньше меня. Я прихожу – он сидит.

Чед сплюнул, а затем лег на траву и гневно уставился на небо и звезды, словно именно они были во всем виноваты. Впрочем, возможно, что именно так и было.

Кос почесал затылок, потом пожал плечами и лег рядом с Чедом, закуривая косяк. Хорошо, что погода все еще оставалась прекрасной, – можно было ночевать под открытым небом, как счастливый и безмятежный бомж. Удручало только то, что в понедельник надо было на работу.

– Ты поговорил с ним хоть? – спросил Кос.

– Угу. Он, как всегда, улыбается. Насмешливая такая мерзенькая улыбочка, знаешь? Из-за нее и попал впросак… или из-за того, что он черный.

– Черный? – недоуменно переспросил Кос. – То есть верит во всю эту идеологическую поеботу?

– Да не, – отмахнулся Чед. – Черный он. Как смоль. Негр, знаешь?

– Типа да, – протянул Кос. – Типа… попал тогда он. Он из Зумбии, что ль?

– Угу. Именно оттуда.

Они продолжали лежать и смотреть на иссиня-черное небо с моргающими, подмигивающими звездами. Теперь весь мир казался им черным, темным, непрозрачным, манящим, чарующим…

Зумбия… они затянулись, вдохнули в себя частички      психоактивных веществ, а их легкие наполнились воздушным прекрасным дымом.

Перед их парящим невесомым единым сознанием предстали шаманы, бьющие в барабаны, огромные комары, почему-то держащие во всех лапках по бутылке пива, высокие разноцветные зиккураты, с которых лилась бесконечная кровь бесконечных девственниц, а затем мир закрутился, и они оказались в джунглях, в руках их блестели острые скимитары, а попугай вопил: «Революция! Долой кабанов! А-а-а!».

Пираты поигрывали сочными мускулами, деревья обнажались, море превращалось в лед, везде трещали девочки-кузнечики с зелеными крылышками и тонкими усиками, а по небу лазали ядовитые обезьяны, глодающие полумесяц в приступе яростного голода.

Друзья заснули. Во сне они приносили кабанчиков в жертву, а те пытались откупиться деньгами, но тщетно. Во сне идея стояла выше всех мировых ценностей.

Вот только в чем заключалась эта идея, они сразу же забыли, как проснулись.

Конечно, «синее» мировоззрение имело свои недостатки и краеугольные камни, которые обсасывали и стачивали бесконечными дискуссиями Черные, а к ним уже быстро примкнуло отличающееся оппозиционными настроениями население. Главный вопрос, который задавали Черные, был прост: как так получилось, что сколь ни развивайся, а результата не видно?

А также дополнительные вопросы на раздумье. А нужно ли это развитие? А как ты будешь развиваться, если человеку, который находится «сверху», невыгоден твой рост?

Черные выступали не за равенство, не за свержение действующего порядка, но за честность, открытость и искренность. Свои речи они снабжали мощными запоминающимися формулировками, навроде: «Если говно пахнет, что чего вечно изображать, что твой нос заложен? Говорите прямо, осуждайте!».

Синие обожали обвинять Черных, что последние ни черта не делают, а лишь ноют да вносят демотивационные нотки в общественное настроение, но Черные парировали такие суждения, как они называли, Базовыми Истинными Фактами. Они по праву считали себя «базированными» людьми, то есть идеологически состоявшимися.

Фиолетовые, когда вылезали из своей бесконечной хандры и депрессии, усмехались подобным лозунгам, но не опровергали их, а говорили: «Удивительно, как просто в наше время быть адекватным и психически стабильным, по мнению Черных. Всего-то необходимо в красках описать то, что и так видят твои глаза».

Черных отнюдь не смущали подобные ядовитые реплики, они были даже им рады. Ведь они действительно любили говорить о том, что все видят, но стесняются озвучить.

Часто из вежливости, говорили Черные, люди прощали (проходили мимо, относились снисходительно) хамство, высокомерное или фамильярное отношение, безалаберность, социальное неравенство, привилегированное положение отдельного человека в, казалось бы, равноправной группе и прочее-прочее.

Они взывали к людям, чтобы те «начинали Великий Срач». Ибо если в споре не рождается истина, то в сраче можно эту истину запихнуть буквально в глотку своему оппоненту.

Простые люди сначала боялись подходить к Черному пропагандисту, когда тот орал на городской площади, но невольно заслушивались, приближались… и окунались в подобное мировоззрение с головой. Конечно, далеко не все поддерживали Черных, особенно фанаты Синих, но приверженцев Истинной Истины хватало.

Действительно, если родители, знакомые или «любимые» избивали тебя, надругивались над твоими честью и достоинством, то Синие могли предложить лишь смирение да походы к психологу. Но Черные были не согласны с такими методами, более того – они считали их вредными. Они открыто заявляли, что о подобных случаях ни за что на свете нельзя молчать, нужно кричать, причем кричать так громко, чтобы услышали даже в джунглях Зумбии.

Если же ваш коллега по работе имеет фавор со стороны руководства, то об этом также стоит кричать. Жаловаться. Бить ногами. Делать все, чтобы жизнь привилегированного человека стала достоянием широкой общественности.

Также Черные учили своих слушателей Ядовитым Экспромтам. Это когда вы во всеуслышание заявляете о коррупции в отдельном городе, но преподносите ситуацию в настолько обидных выражениях, насколько у вас хватает совести. А если вас будут упрекать в чересчур резких словах, то стоит наброситься на своего оппонента с криками: «А ты не за Правду? Ты хочешь, чтобы и дальше воровали? Чтобы расхищали народное достояние?! Да ты такой же преступник!».

Черные обожали публичные выступления, диспуты, форумы для обсуждения, в общем – все способы яркого и громкого выражения своих мыслей. Любили они и писать, постоянно строча гневные публикации, наполняя бездушную бумагу живительной Истиной.

Некоторые философы и мыслители считают Синие и Черные мировоззрения положительными общественными явлениями, потому что одни пытаются построить положительный притягательный образ, а другие следят, чтобы за красивым фасадом никто не припрятал кучу говна. В общем и целом, эти идеологические противники прекрасно дополняли друг друга, двигая социум вперед.

Отдел Стражи городского округа Колосик находился в областном сельскохозяйственном поселке, который выглядел гораздо приличнее того рабочего поселка, где существовал Игорь (теперь вместе с Чедом).

Здесь проживали упитанные зажиточные довольные крестьяне и даже некоторые фермеры, собственники малых хозяйств, желающие быть поближе к своим подчиненным. Домики своим внешним видом и меблировкой уступали богатейшим роскошным хоромам в самом городе, но выглядели опрятно, чисто и достойно. Поговаривали, что дома эти в свое время раздало государство, а чтобы сегодня получить престижную работу землепашца – об этом не могло быть и речи, ведь давно уже были созданы целые крестьянские династии, передающие дело по наследству «своим» людям. Конечно, иногда привлекались сезонные рабочие, но и они были знакомыми, друзьями, кумовьями и прочей блатной шелупонью, кто пару раз в год имел возможность получать достойные деньги.

Остальной народ был вынужден пробивать себе путь в жизни самим – и частенько этот путь заканчивался на непрестижной тяжелой работе, которая, несомненно, была общественно значимой, но общество почему-то оценивало ее по грошовой стоимости.

В поселке Заречный (так он наименовался, хотя реки тут рядом не пролегало) Кос и нашел злополучный участковый пункт Стражи, заведующий миропорядком в местной области. Было это старинное кирпичное здание, слегка потрепанное, но не утратившее былого очарования. Кос прошел мимо плакатов со страшнющими рожами («Разыскиваются! Сделай работу за нас, будь примерным гражданином!» – прочитал Кос на ходу).

У входа немного потоптался, привыкая к запаху канцелярщины (смесь клея, пыли, вонючих носков и заунывной тоски), а затем направился к пустеющему столику с регистрационными талонами. Взял себе один, все как надо, все по правилам.

– Я вас слушаю, – раздался позади него сухой женский голос.

Он обернулся. Медленно и беспечно, как у себя дома. Кос почти везде чувствовал себя как дома – как и большинство наркоманов со стажем.

– Добрый день, – поприветствовал Кос женщину в форме.

– Добрый, – ответила она, оценивающе смерив его с головы до ног. – Временно исполняющая обязанности начальника отдела Стражи лейтенант Стражи межмуниципального отдела Стражи по городу Колосик Анна Мейер. Я вас слушаю, гражданин.

– Хе-е-е, – протянул Кос, с удовольствием рассматривая точеную девушку в форме.

Он смекнул, что офицер еще «свежий», недавно на Службе и, наверное, выпускница Академии Стражи из Брентона. Говорок у нее точно был брентоновский.

Город технологий… и что она делает в такой дыре? Магия распределения, не иначе.

– Я вас слушаю, – повторила лейтенант Мейер.

– А у вас тут недобор, что ль? Кадровый дефицит? – Кос обвел рукой пустой стол.

– Может быть, – Анна подозрительно склонила голову. – Вы по какому вопросу?

– Друга своего ищу! Такой… ну… негр, одним словом.

Девушка кивнула. Она поняла.

– В данный момент он находится под следствием, во временном изоляторе, местоположение которого я вам не могу указать. Суд над ним будет через три недели, пока не могу подсказать номер судебного участка.

– Но он жив?

– Естественно. Мы же не звери.

Кос театрально вздохнул с облегчением. На самом деле ему было все равно. Просто хотелось помочь Чеду, как уж сможет.

– А можно, там, залог внести? Или как-то его отпустить?

– Не может быть и речи! – резко замотала головой суровая стражница. – Nein! Это особо опасный преступник.

– А что он такого совершил?

– Я не знаю. Никто из наших не знает. Но он умеет выводить из себя.

– Это такое уж преступление? – удивился Кос.

– В формальном понимании – нет. А в неформальном – не я тут все решаю.

– А кто? Вы же… начальник чего-то там?

– Временно исполняющая обязанности начальника. Надеюсь, скоро пришлют нового, я уже устала копаться в этом Scheisse.

Кос понимающе кивнул. Точно из Брентона. Они обожают вставлять в обиходную речь слова из их простонародного наречия.

– А где старый начальник? – невинно поинтересовался он.

– В канаве с перерезанным горлом, – невинно ответила она. – Еще вопросы?

– Да, – Кос широко улыбнулся. – Только один. Как вам работа?

Анна удивленно моргнула, а затем ненадолго задумалась.

– Ужасно, – призналась она. – Хочется плакать. Но я не могу. Я же офицер.

– А если убрать все эти ужасы? Можно будет погрустить от всей души? – спросил Кос, ненавязчиво вертя талончик в своих руках.

– Наверное, – Анна призадумалась. – Но ничего не получится. Силы неравны.

Она в упор посмотрела на Коса, словно вызывая того на поединок.

– Хе-хе-хех-хех-х, – забормотал Кос, а его рука потянулась к внутреннему карману, но он быстро ее отдернул.

Иногда стоит соблюдать правила приличия – например, не курить косяки при представителях органов правопорядка. Вряд ли они осудят, но не стоит их дразнить – они бы сами с радостью приложились, но Служба не дозволяет вольностей.

Но девушку он на заметку взял – она ему понравилась. Больше всего он желал завести как можно больше знакомств, подружиться с кем-то… он очень хотел дружить. Время, проведенное с Чедом и Игорем, было незабываемым. Но почему он должен останавливаться? Мир полон хороших людей, поэтому…

Стоило наведаться к Бертраму, хозяину той самой харчевни, где они повстречали гранта Большого Джо. Может, он что-то подскажет.

Одно Кос понял совершенно ясно – мало кому нравится текущая криминальная ситуация в городской области. Так почему не оказать содействие? Это же долг каждого гражданина!

Уже на улице Кос с удовольствием закурил. Мир окрасился во все цвета радуги. У него стало появляться все больше и больше жизненных целей. Это было хорошо. Даже замечательно.

Он хотел дружить, очень хотел. Мир же не будет стоять на пути такого замечательного желания, правда?

Вокруг континента, на котором располагалась чудесная страна Вайтпилл, распростерся могучий и безбрежный океан, заполонив остальной мир бесконечными водными просторами.

Возможно, были и другие континенты или малые участки суши, но ученые не могли подтвердить эту теорию, потому что в паре недель от Вайтпилла, если идти по воде, возвышалась магическая Стена-барьер, преграждающая дальнейшие морские путешествия.

Даже в ту эпоху, когда мир населяли могущественные волшебники, колдуны, чернокнижники, заклинатели и ведьмы, никто из них не мог пробиться через эту стену – по крайней мере, не осталось записей о таковых деяниях. В наши же дни Стена стоит и поныне, что изумляет современных ученых, ведь магии уже нет.

Но ее нет на самом континенте, а магическая Стена стоит и здравствует, а некоторые полагают, что она даже стала крепче, чем ранее, словно впитала в себя всю утекшую магическую энергию.

Стена представляет собой полупрозрачное радужное полотно, за которым озорно плещется вода, виднеется солнце, небо, а ночью и звезды, но через магический барьер невозможно пройти или прорваться никаким способом. Оружие не оставляет и следа на Стене, а проплыть под ней также не представляется возможным – она достает до самого дна и даже глубже.

Магическая Стена – это поистине загадка из загадок. Да вот только с уходом магии разгадывать ее стало никому не интересно. В сознании большинства жителей Вайтпилла мир состоит из одной лишь страны.

Почему так сложилось? Да какая разница!

Кос нечаянно прикорнул в городском парке, под раскидистым деревом. Это не входило в его планы, просто так получилось.

– Эй, ты! – прокричал женский визгливый голос прямо ему в ухо.

Он подскочил, аж взлетел на пару метров как театральный герой популярных ныне трагикомедий. Вспомнил, что забыл убрать косяк, а голос подсознательно напомнил ему Стражу после встречи с Анной. Вдруг его упекут за курение в общественном месте?

Он ошалело начал тереть глаза, чтобы хоть как-то рассеять дымчатую пелену, застившую взор, и приметил перед собой молоденькую взбалмошную эльфийку. Хотя эльфов не совсем корректно обзывать «молодыми» – с ними никогда не угадаешь. Может быть и пятнадцать лет, а может и двести.

По крайней мере, она была не в форме, успокоился Кос. Или она специально в штатском…

– Я тоже хочу! – требовательно прокричала она, снова наклоняясь к его уху.

Он оттолкнул ее, а сам рухнул на траву, прислонился к мощной кроне дуба.

– Чо кричишь, дура? Чего хочешь? – заныл он, потирая голову.

– Косяка, блядь. Ты охренел в парке курить? Недавно Стража целый притон закрыла!

– Здесь-то?

– Нет. Какая разница? Гони свою дурь, а то сдам тебя со всеми потрохами! – требовательно запищала она.

Кос очаровательно улыбнулся, насколько только это было возможно в четыре утра при тяжелейшем похмелье, и протянул ей тоненькую сигарету. Наверное, магия научилась считывать даже мелкие нюансы – туго скрученная бумажка напоминала аккуратные дамские «розовые палочки», что курили в высшем свете.

– На! Не кричи только…

Девушка рухнула рядом с ним, с удовольствием затянулась, закашлялась и с чувством неземного блаженства прислонилась к дереву. Она тоже теперь слышала природный шепот, который убаюкивал и расслаблял, а в ее душе настали безмятежность и покой.

– Хорошо-то как! – радостно вздохнула она.

Они полежали еще так около часа, слушая звуки природы, а затем Кос приподнялся, собираясь уходить.

– Ладненько. На работку пора, гроши зарабатывать, – он отряхнулся, пригладил волосы и постарался успокоить больную голову, в которой все еще шумела вчерашняя гулянка.

– А ты где работаешь?

– Лес валю в области. Подработка, тут особо никуда больше не берут.

– Ты без стажа, что ли, впрягаешься? – удивилась она, раскрыв глаза. – Ну даешь! Хотя я не в лучшем положении… куда мы без связей в наше время?

– А ты чо?

– Медсестра, – она произнесла это слово с такой жизненной тоской и грустью, что даже показалось, будто дерево похлопало по ее усталому плечу. – Гребаная медсестра в гребаной больничке. Сука.

Кос улыбнулся своей сестре по несчастью.

– Долго училась? – поинтересовался он.

– Лет десять. Неплохое высшее, кстати, я же из Сартии.

– А чо там не устроилась?

– Устроишься там, ага, конечно! Блядь, да в нашей стране все через жопу, ты будто не знаешь…

Она затянулась так яростно, что косяк мигом истлел, а сама она легла на траву, ловя розоватый пушистый приход.

Кос участливо и с сочувствующим видом протянул ей еще одну папироску.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила она. – Меня Эльза зовут, кстати.

– Кос, – также представился юноша.

– Ты меня спас от депрессии, Кос. Хотя бы на время. Вот честно – сегодня хотела повеситься! На этом самом дереве, веришь? Сука!

Кос промолчал.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила она его. – Они дорого стоят, кстати? Я бы вернула деньги.

Юноша замотал головой, улыбаясь.

– Не надо. Я был бы рад, если ты поможешь в одном деле. Но оно опасное.

– Очень?

– Ага. Смертельно.

Эльзу не надо было долго уговаривать.

– Тогда я за! Знаешь, иногда сдохнуть прям хочется, но не знаешь как! Сука! Давай! Когда выступаем?

– Не скоро, – Кос попытался успокоить взбудораженную эльфийку. – Нужно слегка подготовиться… и ты всегда можешь отказаться…

– Я? Отказаться? Не-е-е, – она усмехнулась. – Нам дорога в один путь заказана в этой гребаной стране. Поэтому давай.

– В этом деле, вполне возможно, еще деньжат подзаработаем.

– Правда? – глаза Эльзы заблестели. – Что раньше-то молчал? Банк грабить будем, что ли?

– Нет, – лицо Коса приобрело загадочное выражение. – Хуже.

Похоже, сегодня мир подарил ему еще одного друга. Спасибо ему за это.

Эльфы (ровно как и орки, дворфы и так далее) – это не совсем расы, а скорее проявления магических мутаций. Когда наш мир наполняла живительная магия, то некоторые люди рождались… с определенными талантами.

Никто так и не смог понять причин подобного явления, потому что согласно многочисленным исследованиям выходило, что рождение исключительного ребенка было абсолютной случайностью. От магов мог родиться совершенно естественно-нормальный человечек, и в зоне «магического оседания», где магию можно было хоть ложкой есть (она иногда конденсировалась в густой искрящийся туман), также появлялись на свет «заурядные» малыши. То есть распределение «уникальной» рождаемости по всему миру было абсолютно хаотичным, не поддающимся определенной закономерности.

Хотя ученые сходились в одном – виновницей в этом всем безобразии была, несомненно, магия. Подтверждением этой теории стал тот факт, что «исключительные» дети перестали регистрироваться после полного исчезновения волшебного фона.

Давным-давно уникальные люди собирались вместе, создавая отдельные социальные группы. История помнит и коммуны, где жили исключительно представители одной «уникальной расы» (ранее было принято выделять особенных людей в отдельные расы, чтобы легче было обосновать их травлю), так же как и «восстания одаренных», «гонения нелюдей», «сегрегацию по магическому признаку» и многое-многое другое.

В наше толерантное время подобные терки остались в прошлом (хотя и не везде), а кто-то из необычных людей пользуется популярностью в обществе за свою уникальность – больше таких не будет, это ценится. От кровавых историй прошлого остались лишь милые сказки (тоже кровавые), где детям втирается всякая лабуда, что дворфы живут под землей, а эльфы – на деревьях. На самом деле это, конечно же, не так – все живут в деревнях, поселках или городах и вкалывают за гроши. А на деревьях живут только сумасшедшие, которые вовсе не обязательно, что эльфы.

Если говорить именно об эльфах, то им повезло с быстрым насыщением (поклюют еду да довольные ходят), поэтому они отличаются статной фигурой; также у них присутствуют «фирменные» заостренные ушки, за которыми, правда, нужен тщательный уход – они очень нежные, а от ветра начинают шелушиться, поэтому многие эльфы носят с собой специальную мазь для ушек; живут людо-эльфы довольно долго – несколько сотен лет (если не сопьются и не повесятся от ужасной работы, что также бывает); выглядят эльфы частенько моложаво, а спят мало – для здорового сна им достаточно четыре часика прикорнуть (хотя бывают и эльфы-сони, которые, как домашние сычи, спят днями напролет).

Это был роскошный особняк, располагавшийся в респектабельной части города, где жили самые преуспевающие и зажиточные горожане. Косу казалось, что даже дышать здесь – чего-то да стоило. Воздух был пропитан денежными эманациями, а капиталистический концентрированный дух этого места почему-то смахивал на пародийную аристократию.

Элита. Социальный разрыв. Он озвучил свои мысли Эльзе, передавая ей тоненькую папироску.

– Ага, – согласилась она, затягиваясь. – Но это все пафос, иллюзия. Если бы государство захотело, то наклепало бы этих домиков везде и всюду.

– Хе-хех, – Кос хитро прищурился. – Инфляция, говорят…

– Ерундистика. Чепухуевина. Просто кто-то в этом мире хочет выглядеть лучше других и все.

Они прошли через расписные кованые ворота, которые одни стоили больше, чем дом Игоря, и подошли к особняку, к высокой двери из крайне породистого дерева.

– Кто тут живет, еще раз? – решил уточнить Кос.

– Ебырь мой, – Эльза подмигнула своему другу. – Давай, заходи.

Дверь не была заперта, и они прошли в роскошный парадный зал, ослепительно сияющий налакированным чистым полом, где сняли ботинки и надели мягкие тапочки, украшенные замысловатыми рунами. Эльза в этом огромном помещении явно чувствовала себя как дома (может, она здесь и жила?), а вот Кос без сопровождения точно запутался бы в бесконечной веренице приемных, галерей, жилых помещений для слуг, столовых, спален…

– Ты не думай, что тут так классно жить, – заметила Эльза. – Зимой чертовски холодно.

– А чо не топят?

– Эти богатеи обожают экономить на коммуналке, ты не знал?

Она провела гостя через длиннющую анфиладу, и в этой веренице роскошных комнат Кос не заметил ни единой души. Повсюду была пыль, даже грязь, а большинство мебели было покрыто белой тканью. Хотя не везде было так. Например, в одной из картинных галерей было светло, чисто, а за картинами явно ухаживали и приглядывали – на рамах не видно было ни пылинки. Полотна изображали в основном какие-то старинные легендарные события, которых Кос не знал, а пол в галерее был украшен руническими символами.

– Он пользуется только несколькими комнатами. Разорился бы на уборке, если бы везде поддерживал чистоту.

– Один, что ль, живет? – поинтересовался Кос.

– Типа того, – уклончиво ответила Эльза.

Наконец они попали в неуютный канцелярско-заезженного вида кабинетик, где уже кто-то сидел. И у этого человека были донельзя длинные уши.

– Фига се уши! Ты смотри, – Кос зашептал на ухо своей спутнице.

– Я слышу тебя, человек! Прекрасно слышу, – прошелестел голос, исходящий от прекрасного статного эльфа с длинными серебристыми волосами.

– Уши зачетные у тебя! – похвалил Кос хозяина особняка.

– Эльза, – сухим тоном произнес эльф. – Кого ты привела в этот раз? Очередного варвара? Разбойника с большой дороги?