Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня

Глава 10

Армия Гамилькара, тронувшись с долины соляных озёр, избрала для себя путь преследования армий Спендия и Авторита, которые спешили к побережью… Небольшая задержка, была необходима, для реорганизации в своих частях после понесённых потерь в битве. Гамилькар пополнил свои ряды перешедшими на его сторону наёмниками, но делал это осторожно, стараясь разбросать их по тысячам, чтобы не возникало осложнений в будущем, если выяснится их непригодность. Далее, он направлял такие тысячи на марши в поисках очагов снабжения мятежников и старался в маленьких столкновениях с летучими отрядами мятежников, спаять и скрепить вновь прибывших со своим костяком воинов… Мятежники, и впрямь, рассыпались по Ливии, собирая продовольствие для армии и исключая, таким образом, бросок Льва, за кем-то одним из них! Но все же двинувшись, армия Гамилькара, выжимала мятежников со всех крупных пунктов… Мятежники были выбиты со всех крупных провинций Ливии, а Гамилькар, помогал молодому Сифаксу, утвердить свой авторитет и власть в оных! Постепенно, город за городом, признавал царственность Сифакса и Ливия, поначалу с неодобрением смотря на его молодость, начинала привыкать к мысли о возвращении на трон свергнутой династии! Для Гамилькара это означало одно – позади него остаётся крепкий, безопасный тыл! Движение армий осуществлялось параллельными курсами, для охвата как можно большей территории! И для этого, Гамилькар усилил пехотой армию царя Нараваса. Захваченные отряды мятежников подвергались безжалостному уничтожению! Все это началось после казни, в лагерях мятежников, содержащихся там заложников! В плен никого не брали! Но однажды, в одном из ущелий предгорий Нахли, был обложен лагерь крупного отряда мятежников, который поняв, что попал в западню без выхода, решил сдаться в плен в своём полном составе! Но когда конница Теоптолема ворвалась в их лагерь с тыла – их глазам открылась страшная картина! Тыл лагеря был уставлен крестами распятых карфагенян, что недавно пропали вместе с обозом провианта! Чудовищность увиденного поселила лютую ненависть к сдавшимся… Гамилькар недолго предавался размышлениям. Он приказал согнать всех сдавшихся мятежников в центр лагеря и ввёл в лагерь своих слонов, с разных сторон! После этого животные были побуждены растоптать всех пленных… Так война, по настойчивости самих мятежников, переросла в яростную фазу уничтожения всех и вся… В дальнейшем, слонами растаптывали не только пленных, но и раненых…

…Наравас двигался своей колонной на город Буллу. Его мысли витали в далёком Артодафисе. Там осталась его молодая жена Саламбо! Она осталась там по своей воле. Осталась ухаживать за раненым Антонием Брианом. Его состояние было тяжёлым, он постоянно лихорадил и бредил, и даже знахари-берберы, которых собрал Агизур, качали головами, не понимая, что его ещё сдерживает на этом свете… Саламбо, вместе со знахарями, не отходила от постели Антония. Она засыпала сидя у постели и просыпалась около неё… И в день отъезда отца и супруга на войну, она ни на минуту не колеблясь, озвучила им своё решение – остаться с Антонием Брианом! Этот долг она чувствовала, когда думала о своей подруге Лейле, судьба которой стояла «вопросом» для всех неравнодушных к этой неизвестности… И ещё, ей почему-то казалось, что именно Антоний, должен найти свою возлюбленную и её подругу… Наравас скучал и страдал от разлуки, но ни на мгновение не пожалел о принятом решении своей жены! Агизур, провожая их, сказал, что берберы ставят безопасность Саламбо выше всего на свете и считают сейчас, для себя, это главной, ближней задачей! В долину не проникнет никакой враг, и этому их утверждению Царь верил!..

Эти мысли были в голове Нараваса, когда к нему подъехал, прибывший гонец от Гамилькара.

– О, славный и отважный Царь! Наш стратег шлёт тебе привет и извещает, что в двух столкновениях севернее Сфикса, он отбросил мятежников Спендия и Авторита к Приону! Наши дозоры заметили, что оба вождя идут в одну точку! Гамилькар полагает для соединения. Западнее, к нам на помощь вышел стратег Ганнибал Корт, который имеет сильную конницу и корпус пехоты! Спендий сейчас в Прионе, если к нему подойдёт и Авторит, то существует хорошая возможность, запереть их обоих в городе! Адмирал Диархон, ждёт сигнала, чтобы запереть и гавань города, тогда они окажутся в блокаде и голод, рано или поздно, заставит их принять сражение! Таким, образом, мы поймаем в ловушку два змеиных выползка! И ловушка для них будет там, где все и начиналось! Для этого, Гамилькар просит тебя, чтобы ты, после выдавливания мятежников из Буллы, не торопился идти дальше! Пусть соединятся у Приона! Но когда это произойдёт, тебе о славный Царь, надо будет выдвинуться и закрыть им отступление в восточном направлении! – Гонец закончил говорить, – В этом письме более подробно, мой Стратег изложил свои мысли!

Гонец передал Наравасу письмо. Наравас, взяв письмо, кивнул гонцу в знак благодарности за его доставку и углубился в его чтение… Пока Царь Наравас читал письмо, прибывший гонец огляделся. Армия Царя, двигаясь походной колонной, своими размерами визуально рассказала ему, что её численность, как минимум удвоилась, с тех пор, как были оставлены соляные озера. Конница, шла ровными рядами и, в ней чувствовался эмоциональный подъем, так как лица всадников были открыты и взгляды их выдавали уверенность в близкой победе. Мятежники были теснимы отовсюду, город за городом подчинялся союзническим армиям, а идущий следом молодой царь Сифакс, проводил необходимые назначения магистратов и осуществлял политическую реформацию своего царствования. Теперь лишь слой рабов, освобождаемый мятежниками с различных плантаций и каменоломен, пополнял их ряды армий. Но эту армию уже никто не боялся! Той армии, что была в самом начале мятежа и, что угрожала Карфагену – уже не было! Это понимали и мятежники, и все союзники Гамилькара! «Логово Змей», по иронии судьбы сползалось в своё первоначальное гнездо, где оно забродило и вырвалось «на волю»! Откуда мятеж расползся по всему Тунессу… И, теперь, их тягостным роком тянуло в Прион… Один лишь Матос, находился около Утики и Гиппона Царского, но и его ждали здесь, так как он должен был прийти на помощь своим «соратникам» избежать плена!..

– Передай Протектору, что я выполню эту часть плана, что оговорена им в письме. После Буллы, я поверну влево и отрежу «змей» от дороги на Аспис и Хадрумент и всего восточного побережья!..

Наравас говорил твёрдо, в его голосе не чувствовалось ни капли сомнения в плане, предложенном Гамилькаром и военачальники, что находились рядом с ним, ещё более уверовали в успех общего союзнического дела…

Гонец получив ответ Царя Нуммидии, отбыл обратно в ставку своего стратега…

– Адгербал, – повернулся к своему заместителю царь, – Нужно усилить наш авангард! Это нужно сделать по двум причинам! Во-первых, охватить более широкую площадь нашими летучими отрядами! Во-вторых, более сильный авангард, должен отразить попытку кого-то из мятежников, вырваться из приготовленного для них Протектором мешка и не дать им успеть запастись провизией, разоряя прибрежные селения! Кого думаешь послать?!

– Хорошо, славный Царь! Я бы сам желал поучаствовать в травле змей! Ты же знаешь, как я соскучился по настоящему делу! Если, ты не против, я сам отбуду в авангард с тысячей всадников?!

Наравас посмотрел на старого друга, который прошёл с ним все горнила его войн. Ему не хотелось отпускать его, но видя, что тот, последнее время, выглядит скучающим и явно грустит о чём-то? Становилось понятно, что это предложение Адгербала, заключало в себе и то, что он не озвучил, с чем борется его сердце в одиночку, и он явно просится немного отвлечься от этой напавшей на него хандры… Обдумав все это, царь, улыбнувшись, согласился:

– Хорошо, Адгербал! Я вижу, ты засиделся! Пусть будет по-твоему! Но прошу тебя, быть осторожным и не бросатся во все опасности, подвергая свою жизнь случайному риску! Ты ближайший соратник Царя!

– Обещаю быть благоразумным, как и был все эти годы! Разреши отбыть, мой Царь! – Адгербал загорелся радостью и воодушевлением от «предстоящего».

Наравас, в ответ, лишь только улыбнулся. Адгербал тут же повернул своего коня и его лошадь начала разбег к голове колонны…

«– Вот Друг, который был во всех моих злоключениях и битвах! – думал царь, глядя вслед удаляющемуся Адгербалу, – Ему не нужны ни почести, ни власть! Война его стихия! Служение своему царю и Родине, полностью захватывают его помыслы! Более надёжного человека, чем Адгербал, мне не сыскать!..»

Через некоторое время, в голове колонны зазвучали трубы и по колонне, прокатилось судорожное движение, сопровождавшееся ответными сигналами труб, провожающих тысячу всадников на задание. Тысяча всадников отделилась от колонны и понеслась вперёд… Вскоре, только след пыли напоминал о ней, среди неровностей ландшафта, в которых она скрылась…

«-… Мятежникам сейчас будет не сладко! – продолжал думать Наравас, – Знаю энергию Адгербала! – Наравас представил с каким воодушевлением, его заместитель, сейчас, примется за поставленную им задачу и устроит охоту на обозы и дозоры „змей“, – Скорее бы закончилась войны! Слишком она затянулась…»

Мысли царя вновь вернулись к Саламбо.

«– Что она там? Когда я уезжал, Антоний почти не подавал признаков жизни?! Слишком много крови с него вытекло! Организму очень тяжело восполнить эту потерю… Надеюсь, у него есть какая-то Богиня?! Если она ему поможет – он выкарабкается. Он борется. Борется не сдаваясь. А Саламбо ему поможет. Как помогла мне! Верю, что так и будет! Ведь кто-то должен разыскивать Лейлу, после всех этих злоключений?!»

Наравас тяжело вздохнул… Разлука угнетала его. Но и рисковать Саламбо, в этой, потерявшей человеческое лицо войне, он совсем не хотел… Решение её остаться в долине, он воспринял даже более чем удовлетворённо. Он, в тайне, сам надеялся на этом решении Саламбо, и когда услышал об этом от неё самой, подыграл ей, сделав разочарование на своём лице, но в сердце, радуясь этому… То, с какой готовностью, она бросилась на мутанта-бербера в сражении в пещерах, не только удивило Нараваса, но и напугало его! То, что она повторит такое же безрассудство, случись похожая ситуация, у него не было ни капли сомнения! Поэтому, без молодой жены, царь чувствовал себя на этой войне спокойней, хоть и несчастливей! Но временную разлуку можно терпеть, а потерю любимого, дорогого сердцу человека, он рассматривал куда хуже и, даже, не хотел допускать этого в мыслях… Чувство её безопасности, успокаивало его и умиротворяло дух. Наравас улыбнулся в тонкие усы и попытался дотянуться до неё мысленно…

…Утро наступило в долине, разрывая сизую дымку ночного тумана… Саламбо почему-то проснулась резко и лёжа на постели никак не могла вспомнить, что приснилось ей такое, что вызвало такое резкое пробуждение… До пробуждения ей снились братья и сестра… Этот сон был спокойным и уравновешенным… Она, как бы вновь, оказалось в своём детстве… Ей приснилось, что она вернулась после долгого отсутствия домой, и прямиком направилась в свой родной сад, который сажали многие поколения Баркидов. Она сама, вместе с матерью и братьями и сёстрами, высаживали свои деревья и цветы в саду, и долго ухаживали за своими высаженными растениями. Если кого-то не было, то другие так же, с особой тщательностью продолжали ухаживать за ними, как было принято в семье долгие века! Считалось, что если растение не испытывает никаких затруднения в росте, то и человек, высадивший его будет находиться в равновесии и благоденствии с окружающим его миром… Саламбо шла по саду, испытывая настоящую радость от вида своих старых знакомых – цветов, реликтовых растений, кустарников, деревьев… Каждое напоминало об одном, каком-то конкретном человеке… Созерцание этой зелени захлёстывали счастьем её сердце, наполняя его какой-то трудно выразимой радостью от общения с деревьями и встречи с сёстрами и братьями, находящимися в саду… Неожиданность её появления, должно было увеличить радость встречи и она прибавила шагу, слыша, где-то впереди весёлый смех сестёр и голоса братьев!… Солнце заливало сад… Его лучи рассеиваясь над кронами деревьев, пытались донести его тепло до земли, сквозь зелень листьев и разноцветных, ярких цветов… И Саламбо, идя по саду, то здесь, то там, попадала под действие этих лучей, кои многократно усиливали в её сердце радость, наполняя её добротой к близким. Она не видела свою семью долгих два года и, теперь, спешила поделиться со всеми теми чувствами и новостями, что переполняли её! Вот, сейчас, она повернёт влево и солнечные лучи, пробиваясь через кроны, окажутся у неё с правой стороны и, будут падать прямо на большую беседку, что сооружена в центре сада! Стоп! Вот что её заставило напрячься во сне! На дорожку падала чья-то тёмная тень?! Вот что её заставило испугаться! Саламбо, с усилием, стала восстанавливать ускользнувший сон… «…Тень падала сквозь кустарник. Тёмная, длинная, не показывающая свои чёткие очертания… Это тень испугала Саламбо! Она, вдруг (во сне что-то поменялось), уже почувствовала себя взрослой и нащупала на боку рукоять подаренного Сибилой, в Иберии, лёгкого испанского меча, по длине лезвия равного греческому. Саламбо обнажила его и, медленно, стала обходить кустарник мимоз… Она это делала медленно, боясь спугнуть того неизвестного, который стоял в кустарнике и наблюдал за беседкой… Вот она оказалась у края кустарника мимоз и резко вышла из своего укрытия!.. Но никого не обнаружила. Саламбо огляделась по сторонам… Никого… Тогда, Саламбо, подошла к месту предполагаемой засады, но и трава в этом месте не была даже помятой? Она исследовала все рядом, … рассматривала широкие веера мимозы, которая успела сбросить прекрасные жёлтые соцветия к её появлению в саду, но и на ней ничего не обнаружила?! Её сердце наполнилось тревогой. Там, впереди, слышались голоса сестёр и братьев, но то, что она увидела на тропинке не укладывалось в её голове?! Она, резко развернувшись, вернулась на тропинку. Постояв какое-то время на месте, она смотрела на место куда падала тень… Это был перекрёсток трёх дорожек, идущих в различные концы сада! Что это означало она не могла представить и угадать?.. В это мгновение она услышала шаги по одной из этих дорожек и, срываясь с места, Саламбо бросилась по ней! Пробежав по ней с десяток шагов она, ясно, увидела удаляющуюся сквозь заросли, ту тёмную фигуру! Саламбо вновь обнажила меч и бросилась вслед… Но, неожиданно, из этих же кустов, навстречу ей вышел её брат Гасдрубал?!

– Саламбо? – удивлённо сказал он ей, – Ты приехала одна? Где дядя Кассий?..

Саламбо пыталась, что-то ответить своему брату, повернулась в сторону мимоз и, …проснулась…» Сон необыкновенно встревожил её?! Что это был сон, что-то предвещавший в будущем, у неё никаких сомнений не было!

«– Что-то происходит в доме! – решила она, – Или что-то произойдёт?! Это явно предупреждение! Похожий я видела, когда мама отправлялась из Гадеса на Сицилию! Мне тогда приснился тонущий корабль!»

Такие мысли роились в голове, теперь, уже по-настоящему проснувшейся Саламбо. Тревога заполнила душу девушки и она, поднявшись, попыталась смыть ночные кошмары, приготовленной с вечера водой для омовения…

Послышался шум шагов, и в комнату вошла, приставленная к Саламбо, одна из берберок.

– Наш правитель Агизур, пришёл к вам Царица!

Саламбо быстро оделась в берберский женский халат. Через минуту вошёл Агизур. По его лицу, Саламбо сразу угадала – что-то произошло и её сердце, не остывшее от ночных сновидений, учащённо забилось…

– Что произошло, Правитель? – быстро спросила она, не ожидая слов Агизура, – Что-то с Антонием?

– Тебе, Царица, лучше самой посмотреть! Наши лекари уже там! – Агизур повернулся и пошёл из шатра Саламбо.

Саламбо бросилась следом. Шатёр, где находился Антоний, был совсем недалеко. Берберы разбили свой госпиталь вблизи реки и бывших садов города. Самих садов уже не было, но остались заросли оливы и многочисленные финиковые пальмы. Берберы в первую очередь занялись расчисткой площади садов, для посадки их уже в этом году. Это было весьма странным, ведь этот народ, считалось, не знает оседлой жизни. Но, видимо, кровь этого народа пробудилась после долгой спячки и руки потянулись к земле! Что совершенно нормально, ввиду их долгих странствий по пустыне… Каждодневно, часть берберов производила вырубку, расчистку, выкорчёвывание диких зарослей, кои стали здесь властвовать после ухода людей… Шаг за шагом, город приобретал вид, который говорил, что сюда возвратились люди… Саламбо вошла в шатёр, где находился Антоний. Вокруг его постели стояли несколько знахарей берберов и о чём-то громко говорили, непрерывно жестикулируя! Саламбо протиснулась к постели и взглянула на Бриана?! В ответ, на её появление, он, увидев её, улыбнулся одними глазами!.. Да! Антоний пришёл в себя! Радость огромной волной заполнило её сердце и душу! Её бессонные ночи и труды принесли свои результаты! Да, он был ещё слабым и бледным! Но смерть окончательно отступила от него, и его взгляд красноречиво говорил об этом! Саламбо с восторгом склонилась над трибуном.

– Антоний! Как я рада! Агизур испугал меня, своей молчаливостью?! А, ты, наконец-то открыл глаза! Значит, ты, все же переборол смерть! Танат, так долго ходил вокруг тебя?! Теперь все будет хорошо! – По глазам Саламбо текли слезы. Она вспомнила как, совсем недавно, таким же беспомощным был её Наравас…

– Молчи, молчи, Антоний! Тебе нельзя ещё говорить! Береги силы для выздоровления! Теперь, каждодневное их накапливание, будет стимулировать выздоровление! – Сказал Агизур, положив на грудь Антония свою руку. Один из лекарей с улыбкой положил ему руку на уста и покачал головой в стороны, видя, что тот, все же пытается отреагировать, на появление Саламбо.

Антоний переводил свой взгляд с Саламбо на окружающих его людей и Агизура. В его взгляде читалась благодарность. Агизур взял его руку и слегка встряхивал её, стараясь взбодрить его… Все окружающие трибуна сошлись в одном мнении, что борьба за жизнь трибуна окончилась и впереди остался путь медленного, но окончательного выздоровления…

Глава 11

Гамилькон Ганнон пребывал в тревоге… Последние дни, действительно, выявили ряд, вроде бы незначительных, мелких казусов вокруг вопроса, который вскрыл и заострил на него внимание адмирала, убывший на войну Корт. Но все стороны фактов, кои всплыли при изучении этого вопроса, если их складывать в цепь, сигнализировали, что вокруг семьи Гамилькара складывается какая-то замысловатая игра?! Гамилькон выяснил, кто поставил вопрос о сокращении охраны семьи Протектора. Оказалось, что этот вопрос поднял один из Магонов, сославшись на нехватку охраны стен Мегар! На вопрос Гамилькона, почему же надо непременно снять караул с дома Гамилькара, а не задействовать контингент из Бирсы, Совет суффетов не нашёл веских доводов ответа и, тут же, отменил своё распоряжение. Оставив все как есть! Все бы это не насторожило Гамилькона, подобные глупые решения Совет делал и раньше. Но случайно, он узнал, что беседу об этом перед самым советом, с ним провёл жрец Священной Касты Аниферон?! Это меняло дело! И дальше, Гамилькон стал действовать с удвоенной энергией. Он усилил наблюдение за аллеями. И сделал это, негласно, в обход Совета суффетов. И это принесло свои, тоже, неожиданные результаты! Дело в том, что если бы Корт, в прошлый раз принял садовников за заговорщиков, то и сейчас, они попадали бы в поле зрения наблюдателей?! Но было установлено, что садовники появляются на Бирсе, в одно и то же время – утром. И в течение дня, больше на Бирсе, они не появляются! Следовательно, Корт столкнулся с теми, кто хотел быть похожим на садовников Бирсы, но ими не являлся! И теперь, эти «некто неизвестные» залегли на «дно», не показываясь, или же стали намного осторожней?! Все это говорило Гамилькону, что вокруг его есть люди, которые связаны с этими заговорщиками?! И этот вывод, после размышлений, сделал его молчаливым и осторожным… Отсутствие мнимых садовников говорило ему об этом. И Гамилькон ломал голову, перебирая в уме всех тех, кто мог быть как-то связан с ними… Но, не находил таких! Это говорило о том, что враг глубоко законспирирован. И, тогда, он решил ни с кем более не откровенничать по этому вопросу. Он решал задачу сам! Сам же разводил наблюдателей по аллеям и холмам Бирсы, сам же ставил им задачи. И ждал результатов наблюдения лично!.. Но было ещё одно, что заставило его задуматься о невидимом глазу… До этого он имел разговор с Целием. Это было, неожиданно для бывшего адмирала, после одного дня, когда Гамилькону, люди, наблюдающие за аллеями, доложили о спокойствии в аллеях Бирсы. Гамилькон, тогда, пребывал в размышлениях о людях, способных предупредить тех, кого заметил Корт, и он случайно посмотрел на Целия… Тот, как раз, показывал Ольвию и Ганнибалу приёмы с римским копьём – пилумом. Взгляд, случайно упавший на римского центуриона, неожиданно разжёг подозрения к нему… Гамилькон, некоторое время, смотрел на него, раздумывая о своём предположении… Он заметил, что бывший приимпелярий несколько раз поймал его взгляд…

«– Может ли этот центурион быть в связи с заговорщиками?.. Может… Он пользуется достаточной свободой в доме. И вправе выходить из него. Он обижен на Барку за пленение и обезображивание его лица! У него много причин, чтобы находится в списке моих подозреваемых. Корт прав! Если заговорщики захватят кого-то из детей Гамилькара, это будет хороший рычаг, чтобы затормозить действия Льва! Могли ли жрецы Молоха войти с ним в связь, чтобы отомстить Баркидам за все притеснения? Могли. И здесь могли! Я сам его несколько раз отпускал, во время занятий. Куда он ходил и где бродил никто не знает?! Он возвращался, но никогда не делился своими интересами. На моё, как-то, предложение о возможности обучения его верховой езде, он ответил отказом. „Я привык добиваться победы, стоя в пехотном строю! – ответил он, тогда, – В нашем бою, я знаю все приёмы, приводящие к победе и садиться на лошадь не хочу! На лошади лишь хорошо преследовать врага и скрываться от него же!“ Для чего же он так мне ответил? Чтобы сохранить свободу передвижений по Бирсе? А, ведь, жрецы с удовольствием выжгут дотла дом Баркидов! И ради этого войдут в сговор, с самим Дисом! Если, этот демон не их брат в подземельях?! Приспешников не стало меньше. Но действовать они стали по-иному – не высвечиваясь! Но на последних церемониях и жертвоприношениях в храме Молоха, я был удивлён их численным количеством!»

– Что стратег, размышляешь о виденных людях Ганнибалом Кортом? – совершенно неожиданно, он услышал у самого своего уха. И это был голос того, о ком думал все это время Гамилькон. Гамилькон, задумавшись, не заметил, как приимпелярий подошёл к нему сбоку…

– …Он видел людей, прячущихся в зарослях аллеи в зелёных плащах?! – продолжил задавать вопросы Целий, – Их нет уже с десяток дней! С того самого дня, как Корт и спугнул их, понаблюдав за ними!

Глаза Гамилькона исторгли волну заинтересованности и оторопи от услышанного.

– Ну а ты? Откуда ты знаешь о них? – тут же выдохнул он.

– Я за ними наблюдаю уже давно! Они появились здесь, уже на следующий день, после начала наших занятий! Пока могу сказать, что наблюдающих – пятеро! Старший выглядит моим ровесником! Остальные моложе! Но по всему видно – это убийцы! И прячутся они не просто так!

– Ну почему ты молчал, Целий? – только и проговорил Гамилькон, начиная понимать, что зря подозревал человека.

– Я тоже сомневался первое время! Но я вырос в семье опытного охотника и перенял все его хитрости, как и повадки! Рассмотрев и проанализировав их действия, я понял, что они такие же садовники, как я всадник Бирсы! Именно, для этого я уходил от вас вовремя занятий мальчиков! И я выяснил, куда они скрываются, после наблюдений!

Эта фраза сразила Гамилькона.

– И куда же? – только и вымолвил он.

– В подземелье. Куда оно ведёт, не знаю! Я дважды выслеживал их старшего, который руководил наблюдением. Видел, как он осторожно осматриваясь, скрывается в одном и том же месте! Все остальное я выяснил позже… Осмотрев то самое место.

– А как далеко оно отсюда? – спросил, ещё более удивлённый суффет.

– Совсем недалеко. Вон в тех зарослях имеется лаз в него! Зелёные плащи появляются именно оттуда! И там же в большинстве случаев и исчезают! Я предлагаю стратегу совершить экскурсию в него сейчас! У нас ещё есть время и интерес обоюден!

Гамилькон пребывал в нерешительности от услышанного предложения Целия…

– Ты не доверяешь мне, стратег? Ну, тогда я просто покажу его тебе, а дальше принимай решение сам! Пойдём!

Эти слова как-то завели Гамилькона и, одновременно, развеяли его сомнения в этом человеке.

– Ганнибал, Ольвий садитесь на лощадей и отрабатывайте поворот коленями в левое направление. Повода отпустить полностью. Лошади уже привыкли к рядом тренирующейся тулле всадников и не проявляют беспокойства. Но самое главное, никуда, слышите, никуда с манежа не отлучаться до моего возвращения! Тренируетесь рядом с всадниками туллы. Поняли меня?

– Хорошо, дядя Гамилькон! – Ганнибал отложил римское копье.

– Мы скоро вернёмся! – Гамилькон, ещё раз, оглянувшись на мальчишек, – поспешил догонять Целия, который уже шёл в том направлении, куда показал рукой… Мальчишки проследили за их неожиданным походом, пока те не скрылись в зарослях аллеи и сели на лошадей, выполняя наказ Гамилькона и своё обещание…

…Целий шёл впереди, Гамилькон немного позади него. Они вошли в гущу зарослей аллеи и Целий нашёл в них чуть видимую тропинку. По ней они вышли на какую-то поляну, где посередине возвышался старый пень дуба. Целий осмотрелся и походил около пня, исследуя траву около него…

– Да, они и сегодня не появлялись. Видимо, Корт их здорово напугал?!

– Откуда ты это знаешь, Целий? По мне, трава как трава.

– Ты забываешь, Стратег, что я когда-то был старшим сыном в семье известного охотника в Апеннинах! Я читаю следы, как ты переданное тебе письмо. Сам я грамоте не обучен. Следы и охота вот моя грамота! А после стала ещё и война… Вот все, чему меня обучила моя жизнь.

– И они тебя не заметили? – спросил Гамилькон.

– Нельзя заметить того, кто хочет остаться незамеченным. Я могу раствориться в траве, в кустах, на дереве! Так они высмотрели Корта! Он рассмотрел тех, кто был в зарослях, но не посмотрел вверх! Он мог быть убитым ещё там!

Гамилькон слушал об этом, совершенно ошеломлённо! Целий ему рассказывал вещи, о которых он, никогда не думал.

– А, сейчас, их нет на деревьях! – только спросил он, поглядев на деревья.

– Я же говорю, они не появлялись сегодня. Здесь, могут быть две причины?! Или они уже все выяснили для себя и у них все готово для диверсии. Или же Корт внёс свои корректировки в их планы. Ну, мы будем спускаться?

– А куда? Мы разве пришли к спуску? – Ещё больше удивился Гамилькон.

– Да, мы пришли. Мы стоим на спуске. – Целий видя недоумение на лице Гамилькона, взял пень за одну сторону и резко откинул его на другую! Взору бывшего адмирала открылась зияющая темнотой мрака отверстие спуска в подземелье Бирсы!

Гамилькон наклонился и посмотрел в него… Там была площадка, с которой куда-то во мрак спускались ступени…

Я прожил более шести десятков лет в Карфагене, но подземелье Бирсы вижу впервые, хотя много слышал о нем, от людей, побывавших там. – Гамилькон выпрямился, – Ну, что же, старому адмиралу судьба даёт возможность заглянуть в чрево гнезда зла! Не свернём с пути, данного нам судьбой. Нам нужен факел.

Целий ждал этого решения адмирала. Он улыбнулся:

– Я не сомневался в решении Стратега спуститься вниз! Но я, всё же думаю, что факел послужит нам плохую службу! Мы станем заметными и если не станем жертвами сами, то распугаем всю свою дичь! Доверься мне, Стратег! Мы прощупаем темноту без факела гораздо продуктивней!

– Хорошо. Вперёд, Целий! Я полагаюсь на твой опыт. – улыбнулся в ответ Гамилькон. Оба чувствовали какое-то небольшое возбуждение от предстоящего спуска в неизвестность.

Целий с готовностью кивнул адмиралу и спрыгнул вниз… Он скрылся, спускаясь по ступеням во мрак и следом за ним спрыгнул Гамилькон… Они начали спуск в неизвестность… Ступени были очень круты и Гамилькон опирался для большего равновесия о стены, которые оказались выложенными округлыми камнями… Здесь, царствовал мрак. Спустившись по крутым ступеням, они оказались на ровной площадке. Здесь, Целий остановился, давая глазам свыкнуться с темнотой и вслушиваясь в звуки подземелья. Шаги Целия и Гамилькона раздавались в нем, многократно множась…

– Придётся идти потихоньку, чтобы не выдать нас своим топотом! – Произнёс Целий, – Звукопроницаемость коридоров очень сильная! Но это и хорошо, с другой стороны! Мы заранее узнаем о приближении врага!

– Как же мы сориентируемся в таком мраке? – озадачился Гамилькон.

– Положись на меня, Стратег! Я веду левой рукой по стене! Не разрывая контакта! Возвращаться будем также, только контакт будет правой рукой!

– Это мысль! Клянусь мраком Аида, там и то светлее! – посетовал Гамилькон.

Далее, они шли некоторое время молча, каждый думая о своём. Целий почему-то вспомнил коридоры подземелий храма Януса и почему-то нашёл с этими много общего… Гамилькон, думал о превратностях человеческой судьбы – он двигается с человеком, который совсем недавно, в прошлой войне, был врагом… и неизвестно, что их ждёт… там… впереди?..

Но вот, неожиданно, Гамилькон опёрся в спину Целия…

– Что? – спросил он.

– Поворот влево. – Ответил Целий. – Сейчас. Постой тут.

Он шагнул куда-то вперёд и Гамилькон услышал его удаляющиеся шаги… Он ждал некоторое время…

– Целий! – подал он голос. Сделал он это совсем негромко, но голос повторился эхом…

– Тут несколько ответвлений! Прямо от нас, тоже, коридор и правее! – отозвался Целий и Гамилькон облегчённо вздохнул. Одновременно, он удивился, что Целий так изменил свой шаг, что его стало совершенно не слышно.

– …Да. Вправо тоже коридор. Мы на развилке! В какую сторону двинемся? – продолжал говорить Целий и по его голосу адмирал понял, что тот уже приблизился к нему.

– Пойдём в левый коридор. Как и шли. Ты стал шагать совсем бесшумно?! Если враги умеют ходить также, нам это ничего хорошего не сулит?! – отозвался Гамилькон.

– Навряд ли, среди них есть охотники. Если бы были, они высмотрели меня ещё наверху. – Твёрдо заявил Целий, – Там, среди следящих, были самые осторожные и тихие. Но они мне не равны в этом деле. Это не бахвальство, а простое наблюдение! Пойдём, Стратег.