Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени

Минут через тридцать машина остановилась. Вышел из кабины танкист и сказал:

– Выгружайтесь, мужики. Приехали.

Солдат открыл задний борт, мы выгрузили вещи. Перед нами в бескрайнем пустынном поле стоял небольшой полевой лагерь с электрическим освещением.

– Вон ваш командир роты стоит, не подходит сам. Советую к нему подойти и представиться как положено, – показал на стоявшего в нескольких шагах от нас человека.

– Спасибо, до встречи, – сказал я.

Танкист сел в машину и отъехал.

– Игорь, оставляем пока здесь вещи и идем представляться. Похоже, мы опять в настоящую армию попали.

Мы вместе подошли и представились по всем правилам. Сразу стало понятно, что это то, чего Новиков от нас ждал.

– Дневальный! – выкрикнул Новиков.

На огромной скорости к нему подбежал солдат, похожий на узбека, и явно не из молодых. Доложил как положено.

– Вещи господ офицеров ко мне в палатку. Бегом!

– Пойдемте за мной, мои вы долгожданные, – обратился к нам Новиков.

Мы зашли в палатку, в которой стояло три кровати.

– Эта кровать моя, вот эта – замполита, а это твоя, – обратился к нам Новиков.

Мы переглянулись с Игорем и подошли к своим кроватям.

– Полевая форма есть?

– Есть, – дружно ответили мы.

– Переодевайтесь, – сказал Новиков и присел на табуретку у сильно растопленной печки.

Мы с Игорем начали переодеваться.

– Что это? – спросил Новиков, указывая на мой свитер, подаренный отцом.

– Свитер, отец подарил. Его можно надеть? – ответил я.

– Отличная вещь! Можно. Это ЗакВО, здесь все можно. Отец военный?

– Полковник. Уволился уже, на пенсии, – ответил я.

– У меня тоже отец был военным, – спокойно произнес Новиков и закурил. – А у тебя, Игорь?

– И у меня тоже, майор, летчик бывший.

– Тимофеев, ночевать с завтрашнего дня будешь с личным составом своего взвода. А ты, Игорь, так и будешь здесь, со мной. Это твое постоянное место. Все командиры взводов спят с личным составом, это мой приказ. Старшина и техник роты – в отдельной палатке. Сейчас я вас со всеми познакомлю. Все офицеры и прапорщики у нас нормальные, даже хорошие.

– Понятно, – ответил я.

– Переоделись? Тогда за мной!

Мы вошли в палатку, в которой за накрытым столом сидели два старших лейтенанта, один старший прапорщик и прапорщик.

– Знакомьтесь! Это мой заместитель по политической части, лейтенант Копылов, – громко произнес командир роты.

– Игорь, – произнес Копылов, протягивая руку поочередно сначала офицерам, потом прапорщикам.

– Командир первого взвода, старший лейтенант Курдюмов, Саша.

– Командир второго взвода, старший лейтенант Игнатович, Сергей.

– Старшина роты, старший прапорщик Никитенко, Петр Николаевич.

– Техник роты, прапорщик Сысоев, Слава.

Я выдержал паузу, тоже представился и познакомился поочередно со всеми.

– Ну что, старшина, все готово? – спросил Новиков.

– Обижаете, товарищ капитан. Так точно, все готово. Вон на печке стоит сковородочка с жареным мясом и картошкой, и все остальное на столе.

Я посмотрел на печку и увидел огромного размера, высокую сковородку, явно местного производства.

– Прошу за стол, товарищи офицеры и прапорщики! – произнес Новиков.

Мы сели за большой стол, на котором уже стояли соленые огурцы, порезанный лук, свежие помидоры, огурцы, лук, зелень, белый круглый сыр, восточные лепешки, тарелки и маленькие стаканчики, тоже явного местного производства.

– С этого момента рота полностью укомплектована офицерами и прапорщиками. Завтра должны быть последние борта с солдатами и сержантами из Прикарпатского военного округа, нам осталось дополучить двадцать шесть человек всего-навсего. В роте все ко мне обращаются только по воинскому званию. Только замполит может обращаться ко мне по имени и отчеству. К замполиту все офицеры и прапорщики проявляют уважение. Понятно? Разные среди замполитов есть люди, но у меня в роте замполит будет лучше всех. Это всем понятно?

Все дружно махнули головами.

– Далее, обращаюсь ко всем, но к тебе, Игорь, особенно. Девиз нашей роты: у нас все хорошо! Все, что происходит в роте, за пределы роты уходит только с моего согласия. Это всем понятно?

Все так же дружно подтвердили.

– Тогда за наше знакомство, и прошу учесть, что это мероприятие и есть общее «проставиться». Употребление спиртных напитков солдатам и сержантам роты запрещено! Офицеры и прапорщики могут, но только с моего разрешения. Николаевич, давай наливай!

Выпили. Закусили.

– Довожу до вновь прибывших. Хочу, чтобы вы услышали это от меня лично. Командиру дивизии здесь, «под рукой», понадобилась полнокровная, обученная и дисциплинированная рота для решения всяких нехороших, внезапно возникающих задач, а их здесь очень много. Все части нашей дивизии – сокращенного состава, а там, где есть хоть какой-то личный состав, много местных. То есть у него здесь нет ни одного боевого подразделения. До нашего полка 160 километров, потому что настоящая задача нашего с вами полка – не армян с азербайджанцами мирить, а прикрывать государственную границу. Поскольку от штаба дивизии до полка большое расстояние, командующий округом разрешил комдиву держать при себе одну роту отдельно от всего полка. Нашей ротой занимаются основательно. На наши «убитые БМП» кинули весь рембат дивизии, хотя там одно название, что рембат, но все же позавчера машины пригнали, и они в уже хорошем состоянии. Да, Слава?

– Так точно!

– Вот Слава со всеми нашими механиками-водителями две недели летал под зампотехом дивизии. Да, Слава?

– Не то слово, товарищ капитан. Я так в Германии не летал, как здесь.

– Личным составом нас комплектуют медленно. Почему? Стараются подобрать хоть немного получше людей. Сейчас у нас в роте всего-то шесть узбеков, два таджика, все они из старого состава, первые солдаты роты. Хорошие бойцы. Уже весь личный состав роты приведен в нормальное, боеготовое состояние. В основном на доукомплектование личный состав прибыл из Прикарпатского, Киевского и Белорусского военного округа. В роту людей старались отобрать получше, но не всегда получалось. Как говорит начальник политотдела, подбор личного состава в роте не хуже, чем в ВДВ. Соответственно, спрос с нас будет очень сильный. Слышишь меня, Игорь?

– Слышу, товарищ капитан.

– С тобой, Игорь, мы потом обстоятельно и обо всем поговорим. Но учти, что начпо и замначпо бывают у нас постоянно.

Игорь выглядел немного обеспокоенным, но держался бодро.

– Замкомдива тоже насел капитально на боевую подготовку. Он реже бывает в батальонах нашего полка, чем у нас в роте. Завтра, если получим оставшийся личный состав, дадут нам на все и про все максимум еще две недели. Если дадут. И все. Получим конкретную задачу. Там уже личный состав не обучишь и не воспитаешь. Обстановка такая, что все роты нашего полка уже давно выполняют задачи по всему Карабаху и за его пределами. Готовы или не готовы они были, никого не волнует. Даже артдивизион полка действует как простая пехота на всяких блокпостах и горных заставах, только танкисты пока что более или менее занимаются боевой подготовкой. Всех разбросали, в резерве у командира полка из боевых подразделений, кроме танкистов, только разведрота, которую кидают каждый день во все дырки.

Опять выпили. Старшина роты поставил на стол сковородку, и все с удовольствием начали поедать жареную картошку с луком и мясом.

Потом потихоньку начали разговаривать между собой. Закурили. Мероприятие подходило к концу.

– Старшина, давай командуй, пусть чай несут.

– У меня все здесь, не хочу бойцов задействовать, не хочу, чтобы видели.

Старшина встал, все помогли убрать со стола лишнее, поставил на стол большой чайник с кипятком, большой, по-восточному раскрашенный чайник с заваркой, лимон, леденцы и варенье.

– Варенье вишневое и из грецкого ореха, – сообщил старшина.

– Из грецкого ореха? – переспросил я с удивлением.

Все рассмеялись.

– Что, Юра, еще не пробовал такого? – спросил меня Николаевич.

Все опять рассмеялись, Новиков тоже улыбался и смотрел на меня.

– Мне начальник отдела кадров сказал, что ты у нас краснодипломник?

– Да, так и есть.

– Так, господа. Чай пьем и расходимся. Старшина только здесь разбирается. На зарядку завтра никто не выходит. Я сам проведу. Встречаемся на завтраке, на разводе всех представлю. Вопросы?

– Отлично! Товарищ капитан, разрешите нам с Серегой переночевать здесь или у прапорщиков. Ну, в качестве исключения, – спросил Саша.

– Разрешаю.

Все начали расходиться.

С утра мы с Игорем встали пораньше, умылись, привели себя в порядок и пошли на ПХД.

– Игорь, подходите сюда, – окликнул нас Новиков.

Мы подошли к столу, единственному стоявшему на ПХД.

– Это наша единственная привилегия перед солдатами, то, что мы едим, сидя за столом, а не стоя за неструганным горбылем. ПХД не наш, от танкового полка. Командует здесь прапорщик-азербайджанец со своими поварами, но нам подчиняется. Здесь и замкомдива, и начпо, и замначпо часто кушают, так что, видимо, умеренно прапор ворует.

Нас с Игорем представили, а после развода Новиков сказал:

– Курдюмов, забирай третий взвод на занятия, Тимофеев позже подойдет, но сегодня пока что ты его взводом занимаешься.

– Понятно.

Мы отошли в курилку.

– Сегодня на занятиях просто присутствуешь, смотришь, как Курдюмов проводит, он уже четыре года взводом командует, три из них в ЦГВ, там школа не хуже, чем в ГСВГ. Не стесняйся у него учиться. После обеда со взводом не идешь, начинаешь писать конспекты на всю неделю. Как только первый напишешь, покажешь мне. С завтрашнего дня сам проводишь занятия, я на них буду присутствовать, принимаешь взвод. Замкомвзвода у тебя парень хороший, но слабый. Будем менять. Присмотрись к людям. Ну все, Юра, давай, в добрый путь, – сказал Новиков, развернулся и пошел в сторону стоянки техники роты, где его ждали командиры и механики всех машин.

Я осмотрел лагерь роты. То, что нужно! Полный порядок. Палатки у каждого взвода своя, канцелярия роты, палатка Новикова и Игоря, палатка прапорщиков, оружейная комната, ленинская комната (Игорь уже там), палатка старшины роты с имуществом, постовой грибок, часовые, все дорожки выложены камнем, камни побелены. Сзади техника стоит ровно, как на параде. Да, молодец Новиков!

Занятия Курдюмов проводил действительно виртуозно. Видно сразу, что опыт у него богатейший. Бойцы с удовольствием учились. После обеда сел писать конспекты, Курдюмов дал свои и сказал, чтобы я ничего не выдумывал, командира роты они полностью устраивают. Новиков конспекты одобрил. После ужина взялся принимать взвод.

Мой заместитель, сержант, парень грамотный, но с личным составом явно слабоват. Не тянет.

В шесть вечера прозвучала команда, что где-то часа через два привезут нам недостающий личный состав. Новиков вызвал начальника ПХД и всех офицеров и прапорщиков роты:

– Аскеров, скажи, чем мы можем накормить двадцать шесть человек?

– Ничем, товарищ капитан, сегодня они еще питаются выданным им сухим пайком.

– Сухой паек – это понятно. Чем ты их сможешь подкормить, я спросил.

– Завтра они стоят на довольствии. Завтра все как положено. Сегодня уже все котлы помыли.

– Не сдохнут твои повара, еще раз помоют. Ты сам хоть раз летал военными бортами? Ты знаешь, что они там могли на аэродроме просидеть и двое, и трое суток под снегом и ветрами? Мы что, не можем солдата по-людски принять? – заорал Новиков.

– Давай, Новруз, сделаем так. Я тебя понимаю, что завтрашнюю закладку трогать нельзя. Но чаем напоить мы можем, заварки у меня полно, и сахара на такое количество личного состава найду. Вот это первое – сделаем хороший крепкий чай с сахаром, такой они в армии никогда не пили. Плюс у меня полно варенья, осталось, еще когда в армянскую часть города ходили. Второе, я сейчас поеду к Гудрату и привезу из его магазина штуки четыре куриц, импортных. Завтра с ним рассчитаемся? – Николаевич пристально посмотрел на Новикова и на Славу.

– Конечно, – ответил Новиков.

– Ну сварить ты этих кур сможешь? – обратился старшина к Аскерову.

– Конечно.

– Ну а капусты, морковки, лука, картошки найдешь?

– Нет лишнего.

– Понятно, тогда возьму у Гудрата три курицы и овощей.

– Возьми четыре, одну давайте завтра сварим сами на офицеров и прапорщиков, сделаем щи или борщ, – высказался Сергей.

– Точно, давай, Николаевич, возьми четыре. Мне тоже надоела эта солдатская жрачка. У меня от Аскерова изжога, и лепешек там возьми и на нас, и на бойцов. Давайте скинемся.

Решили. Завтра Слава продаст бензин с приданных нам грузовых машин, плюс все офицеры и прапорщики роты сбросились. Предложили Аскерову, но он посмотрел на нас как на дураков.

Я пошел готовить место в палатке себе и вновь прибывающим. Выбрать место себе оказалось делом непростым, и я решил узнать, как разместились Саша и Сергей, поступил так же. Потом начал руководить, где и как разместить остальных.

– Кто истопник сегодня ночью? – спросил я у командира первого отделения.

– Еще не расписывали, но командир роты приказал, чтобы всю ночь разбивали по часу, на восемь человек.

– Гололобов! – позвал я своего заместителя.

– Я, товарищ лейтенант, – вошел сразу в палатку мой заместитель.

– Где график дежурства истопников?

– Сейчас все сделаю.

– А что, тебе надо напоминать? – уже тихо и спокойно спросил я.

– Да нет. Я сам собирался.

Я начал размещать свои вещи, хотя наиболее ценное и ненужное оставил у Игоря.

Услышал отчетливую речь своих же солдат за палаткой, которые решали, кто будет топить печь и в каком порядке. Понятно все. Гололобов никакой не замкомвзвод и никогда им не будет. Он сам будет полночи топить печь. Понятно. Разберемся. Но кто этот самый борзый и, судя по всему, самый авторитетный солдат, которого, судя по всему, так боится Гололобов?

Я вышел из палатки. Солдаты сразу примолкли.

– Ну что, решили? – спросил я.

– Сейчас, еще минутку, – ответил мой заместитель.

Я же решил со всеми познакомиться и хотел сделать это вне строя. Сразу видна реакция всех на каждого. Над кем-то развязно смеются, над кем-то не смеют, а кое-кто на кое-кого даже посмотреть боится.

Ну вот, кажется, понятно, кто здесь самый авторитет. Рядовой, высокий солдат, ему явно весной домой. Дошла очередь и до него.

– Зубов, – произнес рядовой и смело, с вызовом посмотрел на меня.

– Что, представляться не умеешь или мне это воспринимать как борзость? – ответил я и так же пристально посмотрел на него.

Зубов не ответил, криво усмехнулся, отошел на метров пять-шесть, повернулся ко мне боком и закурил.

Весь взвод пристально следил за развитием ситуации.

– Рядовой Зубов, ко мне!

Зубов лишь повернул ко мне лицо и сквозь зубы сплюнул в моем направлении.

Кровь сильно запульсировала. Что делать? Тянуть нельзя. Бить! Надо бить без всяких разговоров. Будь что будет!

Резко, в одно мгновение я подскочил к Зубову и с размаха нанес сильный удар в живот. Зубов такого не ожидал, подломился. Бить, пока не запросит пощады! Все, терять нечего, на кону мой командирский и офицерский авторитет. Лупить, пока не подчинится! Я наносил удары, но Зубов, сгруппировавшись, терпел.

Ко мне подскочил командир первого отделения, сержант Трохименко, и, приняв стойку, попробовал меня ударить. Это уже совсем плохо! Я переключился на сержанта и провел болевой прием. Сержант завизжал, а потом заорал:

– Все, хватит. Хватит!

– Неправильно к командиру обращаетесь, товарищ сержант!

– Хватит, товарищ лейтенант! Хватит!

Я отпустил сержанта.

– Встать, товарищ сержант, и хватит орать, как девушка.

Сержант встал и замолчал сразу. Я вернулся к Зубову и еще раз нанес сильный футбольный удар в туловище ногой. Он взвыл.

Я взял солдата за волосы и произнес:

– Проси прощения, засранец. Проси.

Зубов молчал.

– Сюда, ближе все подошли и закрыли нас со всех сторон. Живо! – приказал я взводу.

Нас с Зубовым обступили все солдаты и сержанты моего взвода. Я продолжал держать Зубова за волосы.

– Зубов, ты покусился на мой авторитет. Не оставил мне выбора. Я не мог не дать тебе то, чего ты заслужил, иначе весь наш взвод подумал бы обо мне, что я плохой офицер, что я не командир. Я правильно говорю, взвод?

Никто не ответил.

– Зубов, я жду извинений.

– Никогда, хоть убейте меня. Этого не будет никогда! – заорал Зубов.

– Это ты специально орешь, Зубов, надеешься, что нас услышит командир роты и освободит тебя.

– Мне плевать, бейте сколько хотите, я у офицеров никогда прощения просить не буду, – уже тихо произнес Зубов.

После этих слов я ударил еще несколько раз Зубова. Он молчал.

Тем временем к нам подошли солдаты с из других взводов.

– Трохименко, убери всех чужих. Это внутреннее дело, только нашего взвода. Хоть это ты в состоянии сделать? – произнес я.

Трохименко обернулся и произнес:

– Все, мужики, давайте, расходимся, это наши дела.

К нему присоединился еще один солдат, механик-водитель моего БМП. Посторонние быстро ушли.

– Ну что, Зубов, не передумал? – еще раз спросил я.

Ответа не было.

– Зубов, пошли в палатку, там поговорим.

Зубов молча начал подниматься с большим трудом. Лицо сильно окровавлено.

– Быстро воды сюда и аптечку, – скомандовал я.

Воду и аптечку принесли, в это время я все-таки помог Зубову, но он злобно брыкнулся. Зубову полили, он умылся.

– Все уходим в палатку. Трохименко, оставь кого-нибудь на фишке.

– Нуралиев, на фишку! Остальные быстро зашли, – скомандовал Трохименко и подставил плечо Зубову.

Все зашли в палатку.

– Итак, взвод! Отныне во взводе никто не смеет мне не подчиняться или как-то борзеть. Сейчас произошло такое, за что Зубов и Трохименко должны были бы сесть в тюрьму, ну или в дисбат как минимум. И меня тоже бы постигло наказание, не тюрьма, конечно, но из армии бы турнули с волчьим билетом. Я здесь командир, меня сюда наше государство назначило вами командовать, и вы все будете делать то, что я прикажу.

– Я не считаю тебя командиром. Понял, летёха ты сопливый? – прохрипел Зубов.

Мгновенно с разворота я обрушил на Зубова серию ударов. Меня обхватили сзади.

– Товарищ лейтенант, хватит, убьете! Хватит! Зубов, он такой, его не сломать! Мы все вас признаем командиром, – произнес Трохименко.

Я окинул взглядом стоящих солдат. Никто из них явно не смотрел на меня с вызовом или дерзко.

– И Леха, он тоже больше не рыпнется против вас. Просто у него характер такой. Хватит, – повторил Трохименко.

– Товарищ лейтенант, сюда командир роты идет с замполитом, – быстро и с тревогой в голосе произнес Нуралиев.

– Всем привести себя в порядок. Леха, тебя тоже касается, служить дальше будем. У нас во взводе все хорошо, это всем понятно?

– Так точно, – ответил взвод.

Я вышел из палатки встретить Новикова. Попытался доложить, но он, не слушая меня, пролетел мимо и сразу заскочил в палатку взвода.

– Строиться на передней линейке! – проорал Новиков.

Я заскочил в палатку навстречу потоку. Все устремились на выход.

Зубов стоял напротив Новикова. Новиков внимательно на него посмотрел и выдал две подряд затрещины по шее Зубова, очень громких и хлестких.

– Я так и думал! Я же тебя предупреждал! – говорил Новиков и параллельно пнул Зубова под зад.

Зубов не стал ждать еще тумаков и выскочил из палатки.

Я построил взвод и доложил командиру роты по всем правилам.

– Ну что, сержанты хреновы? Вы только морковку можете сосать? Я вас предупреждал?

В это же мгновение Новиков сорвал красные сержантские лычки с Гололобова.

– Все, Гололобов, отныне ты просто наводчик, в какой машине – решу позже. Трохименко! А ты что делал, родной? – тихим голосом спросил Новиков.

– Товарищ капитан, разрешите мне самому разобраться? Я представлю предложения по сержантскому составу взвода позже, когда прикажете, – произнес я.

Повисла тишина.

– Хорошо. Командуйте, – ответил Новиков. – Зубов, за мной, скотина.

– Товарищ капитан, прошу оставить его мне. Я сам разберусь.

Новиков улыбнулся.

– Опять разрешаю, хорошо. Занимайся. Но смотри мне, Зубов, только выкинь что-нибудь!

Новиков повернулся, отошел на несколько шагов и произнес:

– Пошли, замполит. Надо дать командиру взвода самому разобраться.

Игорь стоял и смотрел на меня очень пристально. Ему очень хотелось мне помочь, он переживал за меня. Так я прочитал его взгляд. Однако я молча, еле заметно отрицательно помотал головой. Игорь меня понял и пошел вслед за Новиковым.

Взвод отправил в палатку, а сам вызвал Трохименко в сторону, отвел подальше от чужих глаз.

– Бить будете, товарищ лейтенант? Я сдачу дам, отвечаю, – произнес Трохименко.

– Ты сегодня предал своего командира. Но я решил все-таки прежде с тобой поговорить, – ответил я.

– О чем нам с вами говорить?

Даже сейчас наглеет, сволочь. Ну как с такими поступать? Что с ними делать? Попробую все-таки по-человечески. А если не выйдет, то пошло все к чертовой матери, вся эта политико-воспитательная работа. Может, у замполита полка в Сибири и получалось, но я не такой талантливый.

– О службе, Трохименко, о службе.

– На хер она мне сдалась, мне полгода осталось, и забуду это говно, как страшный сон. Понятно вам, товарищ лейтенант? – с ноткой издевательства ответил Трохименко.

– Еще надо будет дожить до дембеля, Трохименко. Говорят, нас ждут большие и опасные дела.

– Мне все по хер, товарищ лейтенант. Все по хер. Служба – это ваша работа, а я не хочу служить. Только и думаю, когда домой, и за сегодняшнее я еще вам отомщу.

Ну все, с меня достаточно. Разговор не получится. Я не знаю, как его в норму привести.

– Ты мне угрожаешь. Говори до конца, говори. Разговор между нами. Никто не узнает.

– Пойдем на боевые, я вас подстрелю как-нибудь. Сами просили, чтобы я вам правду сказал.

– Спасибо за правду. И что тебе это даст?

– Отомщу просто. Больше ничего.

– И как ты потом жить с этим будешь?

– Спокойно. Полезное дело сделал – убил офицера, я вас, офицеров, просто ненавижу, как ментов.

– А что с ментами? У тебя были проблемы с законом?

– Были. Я из-за них в институт не поступил, на футболе, на стадионе забрали. Получился привод в милицию. Ни за что.

– Откуда ты родом?

– Из Днепропетровска.

– Куда после армии пойдешь?

– Не знаю. Куда теперь поступишь? На завод не пойду. Не знаю ничего.

– Вот как ты быстро скатился от злобы своей. Не поступил в институт, а теперь уже дошел до мысли убить офицера.

– Ненавижу вас всех. Давайте заканчивать наш разговор. Что вы мне можете сказать? Вы старше меня на два года. Вы жизни еще не видели.

– У тебя сейчас две дороги. Одна налево, другая направо. Пойдешь налево – станешь рядовым, я подберу нормальных сержантов, которые тебя будут гнобить, а может, вообще попрошу, чтобы тебя перевели куда-нибудь в кадрированную часть, там, где солдаты одни кавказцы, Новикова попрошу, он все решить может. Уволишься. Приедешь в свой Днепропетровск, там будешь водку пить и всех ненавидеть за свои неудачи. Будешь смотреть, как толковые сверстники приходят из армии с положительными характеристиками, к чему-то стремятся, поступают и двигаются вверх. А ты постепенно превращаешься в алкаша. Пойдешь направо – станешь нормальным сержантом, во всех делах помощником офицеров, служба будет трудная и интересная, многому научишься, получишь нормальные характеристики, обещаю. Приедешь и поступишь, куда надо. Соберешь волю в кулак, но добьешься своего. Водку жрать не будешь, будет цель и стремление. А если совсем не дурак, еще по какой-нибудь комсомольской линии пойдешь, вообще жрать будешь от пуза, и ничего делать не надо! Выбирай. Уговаривать не буду. Умному человеку достаточно того, что я тебе сказал. Ответ жду до девяти утра.

Я резко повернулся и пошел к лагерю.

Пришел вовремя. Приехал ЗиЛ-131 с пополнением.

– Товарищ лейтенант, командир роты собирает всех офицеров и прапорщиков в канцелярии, – произнес дневальный по роте.

Подхожу к палатке канцелярии, а из нее уже выходит Новиков:

– Давай за мной.

Мы подошли к машине с пополнением. Из кабины вылез майор, который размашисто поздоровался с Новиковым.

– Саша, давай быстрее принимай, мне домой давно пора, – сказал майор и передал Новикову пакет с документами.

– Так, старшина, давай построй их мне, – скомандовал Новиков.

Старшина дал команду «К машине» и начал строить. В это время техник организовал освещение. Старшина построил и доложил Новикову, тот поздоровался, получил дружный ответ.

– Нормально. Сколько добирались?

– Двое с лишним суток, как из полка выехали, сутки с половиной на аэродроме просидели, – ответил физически мощный сержант.

– А что с питанием?

– Сухпай дали на сутки, давно уже съели, – опять ответил сержант.

– Как там, на Украине, погода?

– До десяти мороза днем, – в разговор включился рядовой.

– Ночевали на аэродроме?

– В ангаре неотапливаемом, – опять ответил тот же сержант.

– Ну вот видите, я же знал, что так будет, – обратился Новиков ко всем офицерам и прапорщикам.

– Это понятно, никто и не спорил, – ответил Саша.

– Ладно, старшина, веди и сначала корми людей, потом начинай принимать имущество, только по-быстрому. Мы сейчас все туда подойдем. Дай команду, чтобы нам чай приготовили и лимон.

Новиков развернулся, поговорил коротко с майором, который сел в машину и уехал, а потом повел нас в сторону ПХД.

Офицеры и техник расселись за столом на лавках и начали наливать себе чай. Вновь прибывшие бойцы с удовольствием уплетали похлебку куриную, просили добавки. Потом пили хороший чай с лепешками и вареньем.

– Ну что, мужики? В общем, комплектование полка сегодня полностью закончено, даже роту химзащиты укомплектовали полностью. Наше пополнение из ПрикВО – все с одного полка, даже с одного батальона. На сей раз людей для нашей роты никто не подбирал. Сопровождавший офицер из их полка передал, что все люди хорошие, особо отрекомендовал двух сержантов, фамилии у меня есть. Начинаем делить людей, – сказал Новиков.

– Товарищ капитан, надо бы в управление роты посмотреть сначала, – произнес Слава.

– Да, сейчас буду смотреть. Кстати, Тимофеев, у тебя там как дела?

– Нормально. Разберусь. Надо мне самому поработать.

– Давай от тебя Зубова уберу во взвод к Курдюмову. Саша там его нормально построит.

– Во нормально! – воскликнул Саша, всем видом показывая свое несогласие.

– Нет, не надо. Только хуже будет, все будут считать, что я не справился. Мне надо самому научиться эти задачи решать.

– Молодец, только смотри там, если далеко зайдет, ты мне лучше скажи. Там решим.

Ко мне во взвод полагалось девять человек до полного штата. После всех препирательств и остальных организационных вопросов я увел своих солдат в палатку. Все их ждали. Быстро познакомились, и я уложил спать весь личный состав. Сам остался снаружи, решил немного в стороне развести небольшой костер, приказал принести дров, а также ящик, на котором сидеть. Прошло минут пятнадцать, и ко мне подошел в накинутой сверху шинели Трохименко.

– Разрешите? – немного горбясь и закуривая, спросил меня он.

– Найди ящик и садись.

– Сейчас табуретку принесу.

Через несколько секунд Трохименко вернулся с табуреткой.

– Я подумал, товарищ лейтенант.

– И что надумал?

– Надо карабкаться, надо воевать за себя и свою жизнь. Это вы правильно сказали, что надо за себя бороться.

Я молчал.

– Поможете мне? Не обманете? – тихо-тихо спросил Трохименко.

– Как я тебя обмануть могу? Если мы с тобой будем нормально служить, как я смогу тебя обмануть? Да я в таком случае к кому угодно пойду и буду доказывать правду.

– Думаете, армейская характеристика поможет мне с институтом?

– В том-то и дело, что служба в армии – это отличная возможность обнулить все проблемы. Начать потом все заново. Все прекрасно понимают, что в армию уходит пацан, а приходит мужик, настоящий. Тем более уже вся страна знает про этот Карабах. Теперь это как новый Афганистан. Если будет все нормально, я еще замполита роты попрошу, чтобы он тебе какие-то рекомендации сделал по комсомольской линии. Да и вообще, ты сам подумай, какое интересное окончание службы у тебя будет. Тем более ты сержант. Все только начинается. А так будем воевать друг с другом. Я тебя разжалую в рядовые, буду отправлять на хозработы, там тебя будут заставлять работать, ты будешь сопротивляться, на губу будут сажать. Что, интересно? Что выбрать?

– Согласен. Выбор тут простой. Тогда по рукам, товарищ лейтенант? – Трохименко протянул мне руку, а я ее крепко пожал.

– Теперь уже дело не мое, конечно, но советую вам поговорить с Зубовым, я думаю, он ждет разговора.

– О чем мне с ним говорить? Его наказывать надо. Вот думаю как.

– Ваше дело, но если мы с вами с этой минуты одно дело делаем, то поговорите с ним. Вам лучше, чем он, замкомвзвода не найти. Позвать?

Я оторопел от неожиданности. А что если действительно так? Из главного врага сделать главного союзника? Это слишком, какой-то неординарный шаг. А что скажет Новиков? С другой стороны, Новиков дал нам свободу выбора в подборе сержантов. В принципе, поговорить никогда не вредно.

– Зови.

Зубов подошел скромнее, чем вел себя обычно.

– Разрешите?

– Садись.

Наступила тишина, в которой мы просидели несколько минут.

– Зубов, расскажи мне о себе.

– Я из Первоуральска, Свердловская область. Рос с матерью, отца не знаю. В школе учился плохо. Просто не хотел. После восьмого класса ушел в ПТУ. Будем считать, что ПТУ закончил. Несколько приводов в милицию. За хулиганку. Забрали в армию. Учебка. Потом служил в кадрированном полку в Белоруссии, каждый день пил, доставал там всех офицеров. Офицеры ничего не могли со мной сделать и при первой же возможности отправили служить сюда. Здесь попал к Новикову – сухой закон в море спирта и коньяка.

– Что делать будем?

– Мне Трохименко передал ваш разговор с ним про две дорожки. Я тоже подумал, что, может, это шанс? Может, попробовать? Ведь вы нуждаетесь конкретно в нашей с ним помощи. Тем более служба здесь может быть интересной. Может, повоюем? Понимаете, я не хочу возвращаться домой. Там, кроме матери, я никому не нужен. Вы правильно Трохименко сказали, что если пойдешь на завод, то сопьешься. Трохименко, он, может, и не сопьется, я-то точно сопьюсь. На хер мне это нужно? А потом думаю: а может, попробовать все изменить? Посмотрим, может, уеду отсюда на Север, может, в мореходку – и уйду в моря, в Индию, мир посмотрю, а может, еще что-нибудь придумаю. А может, в Москву махнуть?

– Правильно мыслишь. Надо карабкаться. Надо жить интересно. Надо пытаться что-то делать. А ты что? Тебе нравится эта дешевка, когда бойцы будут говорить: «Вон какой Зубов, офицеров посылает, делает что хочет. Молодец!» Ради чего? Совсем другое дело, когда о тебе будут говорить, что ты отлично владеешь техникой и вооружением, боевой, опытный, бесстрашный. Это совсем другой авторитет, над таким работать надо постоянно.

– И тут согласен.

– А замом ко мне пойдешь? Мы справимся?

– Пойду. Поверю вам. Справимся, и пить не буду. Никто во взводе, кроме вас, пить не будет. Но Новиков меня не назначит.