Читать книгу: «Георгиевский крест», страница 4

Организаторы выставки особо не заморачивались, они освободили одну из аллей парка от продавцов мороженого и газированной воды и предоставили её молодым дарованиям, при виде которых Кондрату показалось, что он находиться в месте тусовки анархистов и других неформалов. Солидный мужчина в костюме, громко говорил сидящему в коляске бородатому деду, похожему на Карла Маркса: «Я вам в сотый раз говорю дедушка, здесь не выставка обнажённых женщин, вы представляете, что будет, если зам. министра увидит это», на картине старика, голая толстая тётка в красной косынке стреляла из автомата в воображаемых врагов, внизу читалось название шедевра: «Будни партизанки», художник Насест Безрогов. Дед плохо слышал и приложив ладонь к уху переспрашивал: «Ась?», что очень бесило солидного товарища. За ним два мальчика в очках скромно держали в руках совместную работу под названием: «Казнь Пугачёва». В картине чувствовались садистские наклонности ребят: все части тела несчастного Емельяна были разбросаны по эшафоту, на котором стоял палач с лицом Гитлера, держащий окровавленный топор. Около картины с изображением рыжего кота, стояла интеллигентного вида бабушка с маленькой бледной внучкой с косичками, когда Кондрат проходил мимо, девочка вдруг взвизгнула: «Купи кота, сволочь, Бог тебя покарает, если не купишь». Отдельной кучкой стояли более зрелые художники с пренебрежением глядя на остальных, именно к ним направился Егор с картинами. Отогнав алкаша, который демонстрировал на ящике инсталляцию, состоящую из бутылки водки, банки килек и пачки сигарет «Прима», он прислонил картины к спинке лавочки и сказал: «Ну всё, моя миссия закончена, давай пей содержимое ампулы для перегара и не волнуйся, я рядом». Кондрат сделал всё, как он сказал и вскоре около него появился бородатый мужик в джинсах и стал задумчиво смотреть на картину с коровой, потом вытащил из кармана початый шкалик водки, сделал глоток и гнусавым голосом изрёк: «Неплохо, но я бы на заднем фоне изобразил дымящиеся трубы завода и стаю воронья в небе…», его перебила дама в велюровых брюках, она появилась неоткуда и выразила своё мнение прокуренным голосом: «Не хватает символики, на голове животного должна покоится корона царицы домашнего скота, а один зуб должен быть золотой – фикса авторитетной тёлки стада». Подошёл карлик в деревянных сабо и противно заблеял: «Деревня давно умерла, поэтому корова должна плакать, и я бы изобразил ещё траурную вуаль, как символ превосходства смерти». Абсолютно лысый человек, страдающий косоглазием, возразил: «Ты вечно всё драматизируешь Люцифер, парень впервые выставляется, а ты опять о смерти завёл шарманку. Интересная работа художника с чистыми помыслами», посмотрев Кондрату в глаза, спросил: «Сидел в тюрьме? Ну хотя бы менты дубинками метелили? Настоящий живописец должен испытать негативные стороны жизни, если повезёт, летаргическую смерть и тогда действительно начнёт творить. Я три раза попадал в дурдом с приступами белой горячки и там состоялся, как творческая личность, посмотри на мои работы и тебе, молодой человек откроется Истина». Все расступились, и Кондрат увидел три полотна на другой стороне аллеи, где стоял лысый. На первом была изображена вертикальная линия, на втором горизонтальная, на третьем диагональ, проходивший мимо маленький мальчик с мороженым сказал своему дедушке: «А я тоже так могу», на что тот ответил: «Так все могут, а вот выставлять такое творчество хватает смелости только у художников». Появился мужчина в костюме и громко сказал: «Товарищи, все по местам, идёт зам. министра, прошу вас не ругайтесь матом и не употребляйте алкоголь». Все нехотя разошлись, а на дорожке аллеи показалась группа людей, среди которых выделялась женщина в светлом костюме и элегантно уложенными волосами, перед ней шёл с камерой потный оператор и распорядитель мероприятия, испуганный молодой человек, всё время что-то говорил. Зам. министра остановилась около Кондрата и уставилась на его картины, потом подошла к нему и спросила, как зовут и откуда родом. Лешенко почему-то стало весело, пахнув перегаром, принятым из ампулы, сказал, что работает механизатором в колхозе и приехал в столицу, чтобы показать свои работы. Женщина, став в красивую позу перед камерой, сказала: «Вот видите товарищи, простой колхозник, молодой человек, находит время, чтобы писать картины. На одной он изобразил свою девушку, которая работает на молочной ферме и скоро станет его женой, а на второй мы видим любимую корову его невесты, которая даёт больше 20 литров молока в сутки и это не предел товарищи, при желании и соответствующем уходом она даст 25—30 литров. Вот пример социалистического реализма, а не то что мы видим напротив, он показала рукой на линии лысого художника, и все засмеялись. Потом её помощник всунул в руку Кондрата 200 рублей за картину, и процессия проследовала дальше, унося полотно румяной селянки. Он сел на лавку и закурил, раздумывая, что будет дарить Нине, но тут вдали показались две женщины и Кондрата охватила лёгкая паника. Рядом с его вчерашней знакомой, полногрудой Раей, шла женщина, которая, наверняка, стала бы брильянтом в гареме любого африканского вождя, где ценятся в первую очередь формы. Но, когда они приблизились, то его мнение изменилось, теперь эта дама напоминала тоннелепроходческую машину, которую он однажды видел по телевизору. Во время её шествия по аллее перестали петь птицы и ветер замер от страха в верхушках деревьев. Видимо её знали в узком кругу художественной интеллигенции, потому как некоторые собрали свои картины и пытались скрыться. Но Нина не просто шла, поглядывая на работы, она делала язвительные замечания по поводу увиденного. На алее звучал её густой бас, а изо рта вырывались клубы перегара, окутывающие пытающихся возражать художников: «Твои картины надо повесит в хосписе, чтобы умирающие долго не мучились. Вам девушка никто не говорил, что вы дальтоник? Удивляюсь, как вас ещё не задавила машина. Шёл бы ты мужик со своей мазнёй в ближайшую пивную, только там по достоинству оценят твой натюрморт с сушёной рыбой».

Кондрат подумал, что если эту женщину назначить министром культуры, то наша культура с триумфом прошествовала бы до Берлина и дальше, завоёвывая массы западных обывателей. Пара приближалась к нему и у новоиспечённого художника появилось желание прыгнуть в кусты и замереть там, пока опасность не проследует дальше. Но было поздно, две женщины уже стояли у его картины, в наступившей тишине Кондрат представил, что сейчас раздастся команда: «Пли», и он, пронзённый пулями рухнет на землю. Но вместо этого послышался еле слышный звук начала вулканического извержения, он нарастал и вскоре, с рёвом, вырвался наружу, Нина смеялась, сотрясая округу, вскоре к ней присоединилась и подруга. Кондрат на всякий случай, сделал шаг назад, чтобы, если изо рта Нины вырвется раскалённая магма, он не пострадал, рядом остановились несколько зевак и тоже стали хохотать. Но неожиданно женщина успокоилась, посмотрела по сторонам и строго приказала: «Пошли вот дефективные», посмотрев на него спросила: «Как зовут?». Кондрат мужественно ответил: «Бонифаций Коростылёв», потом взял маркер и подписав: «На память прекрасной незнакомке», вручил картину Нине. Та улыбнулась улыбкой гиппопотама, взяла подарок и со словами: «Спасибо, таинственный незнакомец», одела картину коровы ему на голову. Вокруг раздался смех, смеялся и сам Кондрат, почему-то эта большая женщина вызывала симпатию: короткие рыжие волосы, мясистый нос и полные губы, всё это принадлежало женщине, на которую мужчина никогда не должен сердиться. Он сделал шаг вперёд и попытался поцеловать её, но мешала картина на шее, Нина сама сняла шедевр, взяла его за уши и притянула к себе, а потом взяв за руку потянула за собой. Кондрат боковым зрением заметил сочувственные взгляды других художников, с таким состраданием в былые времена люди провожали на казнь народных героев, принявших мученическую смерть за правое дело.

Рядом с большим чёрным ЗИМом курил невысокий, худой старик с лицом, уставшего от жизни человека, только его внимательные глаза говорили, что это маска, надетая им для отвода глаз. Авангард, увидев Кондрата начал внимательно изучать его, потом, открывая заднюю дверь перед ним, почувствовал запах спиртного и, казалось, немного успокоился. Нина села рядом с новым знакомым, а Рая с Авангардом, и начала что-то говорить ему, но водитель установил зеркало заднего вида так, чтобы ему был постоянно виден Кондрат, и это слегка напрягало. Нина наполнила салон автомобиля перегаром, Авангард открыл все окна, но это особо не помогало, он закурил сигарету и Кондрата стало слегка подташнивать от этих запахов. Тем временем он почувствовал силу рук женщины, которая начала его лапать, это напоминало эротический массаж с элементами боли, поэтому Лешенко молил Бога, чтобы они приехали поскорее, а дама прижала его к себе с такой силой, что у него хрустнул позвоночник и так сдавило диафрагму, что стало тяжело дышать. Потом она добралась до молнии джинсов и резко дёрнув, сломала её, Кондрат с облегчением вздохнул, потому как в голове блуждала навязчивая мысль выпрыгнуть на ходу из машины. Наконец авто остановилось в сосновом бору около высокого забора, открылись ворота, и они въехали во двор двухэтажного дома и остановились на гаревой дорожке перед входом. Высокий охранник открыл дверь автомобиля, и вся компания стала подниматься по ступенькам, Кондрат чувствовал на своей спине взгляд Авангарда, но собрав волю, не обернулся. Неожиданно Рая сказала: «Совсем забыла, мама сегодня пошла в поликлинику, мне надо забрать сына из садика, развлекайтесь без меня ребята, Авангард отвези меня, пожалуйста домой, а ты, Бонифаций, не шали, Нина девушка впечатлительная и нежная». Та, довольно хрюкнув, схватила гостя за руку и потащила на второй этаж в свою спальню.

Половина комнаты занимала огромная кровать, похожая на эшафот, валяющиеся вокруг надувные слоники, плюшевые мишки и крокодилы наводили на мысль, что если нет живых игрушек, то Нина развлекается с этими. На Кондрата смотрели горящие глаза хищницы, и он тихо попросил: «Можно выпить чего-нибудь покрепче», хозяйка достала из тумбочки бутылку коньяка и два фужера, наполнив их до краёв произнесла короткий, но с большим чувством тост: «За нас», но что-то вспомнив, поставила выпивку на тумбочку и сказав: «Я сейчас», скрылась за дверью ванной. Медлить было нельзя, вынув из кармана коробочку со снотворным, он бросил таблетки в её фужер, а содержимое своего вылил под кровать. Только сейчас он заметил головы животных, торчащих из стен, судя по всему Нина сама любила охотиться на несчастных зверушек, о чём говорила висящая здесь же охотничья двустволка. Открылась дверь ванной и на пороге предстала хозяйка в чёрном пеньюаре, теперь Кондрату казалось, что из стен торчат головы замученных здесь мужчин, а Нина, включив песню Гелены Великановой «Ландыши», начала медленно приближаться к гостю. Взгляд её упал на фужер с коньяком, одним быстрым, заученным движением она опрокинула его в себя и не закусывая продолжила поступью львицы подбираться к жертве. Непонятно, почему, но Лешенко потерял способность к сопротивлению, она сняла с негу куртку и дернула за пояс джинсов так, что заевшая молния с визгом открыла доступ к источнику наслаждения, но Нина не спешила. Женщина, видя с каким отчаянием он держится за трусы, применила борцовский захват и кинула через себя на кровать. Чисто инстинктивно Лешенко растопырил руки и тут с него слетели трусы, и он упал, как прыгун-легкоатлет на мягкий пуховый матрас, полностью погрузившись в него. Шестым чувством он почувствовал опасность и успел вовремя откатиться в сторону, на его место, как подбитый в полёте бегемот с крыльями, рухнула Нина. Подняв лицо и борясь со сном, она успела промолвить: «Бонифаций, любовь моя»», и провалилась в царство греческого бога сновидений Морфея. Некоторое время Кондрат смотрел на свои порванные джинсы, потом надев трусы понял, что резинка на них тоже порвана. Кинув их в досаде на пол, осмотрелся, ища, что можно одеть, на глаза попалась дверь в ванную комнату и он последовал голый к ней. Как оказалось, за ней находился небольшой бассейн, в котором плавали надувные уточки и одна акула, в платяном шкафу он нашёл висящие на вешалке костюмы разных животных. Видимо Нина заставляла своих любовников надевать их, а потом гонялась за ними вокруг бассейна. Пересмотрев всё, Кондрат выбрал для себя костюм зайчика, как самый подходящий ему по росту, а потом последовал на выход. Спустившись по лестнице, он заглянул под неё и увидел в куче барахла небольшой саквояж, открыв его, обнаружил перчатки, которые сразу одел. Заметив вход в подвал, направился к нему и зажгя свет стал спускаться вниз по крутым ступенькам. Внизу, пройдя по коридору, он обнаружил бронированную дверь с кодовым замком, сел на корточки и стал внимательно её осматривать. В её нижнем углу увидел две еле заметные железные пластины, при размыкании которых срабатывает сигнализация, ещё он заметил датчик температурного режима, какие установлены в художественных музеях. Кроме этого он был уверен, что стальная дверь была снабжена дублирующей сигнализацией, срабатывающей, если кто-то начнёт подбирать код замка. Он сел на пол и задумался, все эти инструменты в саквояже бесполезны, времени не так много, а код замка знает только старый хозяин. И тут в голове раздался писк, как в миноискателе у сапёра, слово «старый» – вот пропуск в хранилище, память у пожилых людей часто даёт сбои, поэтому они записывают, то, что могут забыть. Но блокнот с кодом замка хозяин навряд ли постоянно носит с собой, Эрик учил рассуждать его логически и никогда не паниковать, сделав несколько дыхательных упражнений, стал внимательно изучать стены коридора. Они были чисты, на низком потолке горели две лампочки, одна видимо перегорела и нуждалась в замене, став на четвереньки он осмотрел пол, плинтуса, опять вспомнил слова Эрика: «Доверяй своему подсознанию, прислушивайся к нему». Партийный чиновник был большого роста и встав в полный рост Кондрат представил себя на его месте: вот он входит в подвал, подходит к двери и забывает код, некоторое время стоит, не может вспомнить и идёт. Лешенко протянул руку к не горящей лампочке и стал её выкручивать, на стальном патроне было аккуратно нацарапано семизначное число.

Дверь открылась бесшумно и внутри хранилища зажёгся свет, Кондрат постоял некоторое время ожидая, что она снабжена закрывающим автоматическим устройством, но всё было нормально и он вошёл внутрь с саквояжем в руках. В первые секунды ему показалось, что он находится в филиале Третьяковской галереи, но, когда увидел египетские и греческие артефакты, то впал в лёгкое замешательство. Здесь же стоял чей-то королевский трон с королевской мантией из горностая, где, очевидно, хозяин любил сидеть, надев на голову корону, украшенную блестящими камнями. Мраморные статуи римских красавиц и военачальников соседствовали со старинными иконами с ликами святых, тут же на стене висела часть панно, показывающая оргию знатных римлян. Вытащив фотоаппарат, он стал всё это фотографировать, когда закончилась плёнка, тихо вышел и прикрыл за собой стальную дверь, замок которой еле слышно щёлкнул, закрывая хранилище. Положив фотоаппарат в саквояж, он отнёс его под лестницу и оставил там же, где взял. Поднимаясь в спальню Нины услышал её мощный храп ещё на лестнице, внутри всё было по-прежнему и он, отправившись в соседнюю комнату, снял костюм зайчика и залез в бассейн. В тёплой воде хорошо думалось, то, что он увидел наводило на мысль, что человек много лет учится, работает, рвёт глотку на собраниях, чтобы подняться вверх по социальной ступени, а получив долгожданную власть, начинает воровать, насколько позволяют возможности. Все эти дяди, говорящие по телевизору о победе социализма, лицемерные воры, которые ничем не лучше банальных уголовников, отличающиеся только масштабами украденных ценностей. И если принять во внимание массовость этих хищений ответственными лицами, то в государственных музеях, скорее всего висят копии шедевров великих мастеров прошлого. Получается, что Бог дал жизнь человеку, чтобы он всю жизнь говорил одно, а поступки и мысли его носили преступный характер. Вспомнился покойный отец, честный порядочный человек, плюющий на окружающих жуликов и живущий по божьим законам, пытаясь находиться в гармонии с самим собой. Хорошие люди есть, но их мало, они не стремятся подняться вверх, опасаясь мутировать в волков, обитающих там. Ему так понравилось анализировать происходящее вокруг, что пропало желание хоть немного вздремнуть. Он не знал сколько времени прошло, но вдруг открылась дверь и появилась Нина, у неё был помятый вид, она, не обращая на него внимания, скинула пеньюар и опустилась в бассейн. Это был другой человек, женщина закрыла лицо руками и заплакала навзрыд, Кондрат не знал, что делать и молча наблюдал за ней. Она умылась водой из бассейна и тихо сказала: «Знаешь, как мне надоела моя жизнь, жизнь сумасбродной дочери большого начальника, отец два раза подсовывал мне мужей-идиотов, которых я вскоре выгоняла, потому что не было любви, одни расчёты, выгоды и прочая дребедень. А я хочу влюбиться в хорошего парня, родить сына и дочку, читать им сказки перед сном и ждать мужа с работы. Иногда, оставаясь одна, смотрю фильмы про любовь, грущу и радуюсь с героями, а потом напиваюсь вусмерть от безнадёжности что-то поменять. Для окружающих я чудовище, которому чужды человеческие радости и переживания, а внутри меня разрывают противоречия, иногда даже хочется покинуть этот мир, где меня никто не понимает». Кондрат приблизился к женщине и взял её за руку, а она горько усмехнулась: «Не надо, если я тебе противна, к тому же от меня пахнет перегаром, пойдём Бонифаций и просто полежим молча до рассвета, потому как говорить не о чем. Но Кондрат не относился к типу мужчин, которые лёжа с обнажённой женщиной занимаются философскими рассуждениями. Через полчаса разгорячённая и удивлённая Нина сказала: «За долгое время я впервые почувствовала удовольствие в плотских утехах, обычно мужчины боятся меня и всё происходит быстро, как у зайцев. Потом я слышу извинения, оправдание и мой избранник пропадает в утреннем тумане, правда некоторых я сама спускаю с лестницы. У тебя порваны штаны, подожди немного, я сейчас», она накинула пеньюар и вышла, но вскоре вернулась с чёрными брюками, сказав, что сняла их с охранника, Нина искренне рассмеялась. Когда Кондрат уходил, то встретился на первом этаже с Авангардом, который прошипел с ехидной улыбочкой: «Что-то рано наш воробышек собрался улететь, ничего не украл?», он бесцеремонно ощупал его и молча указал глазами на дверь. Выйдя на улицу, он увидел вдалеке «Волгу» Егора, тот дремал на сиденье водителя, а увидев Кондрата вопросительно посмотрел на него. Лешенко ответил, что всё хорошо и хочет поспать на заднем сиденье, пока они будут ехать в гостиницу, но сон не шёл, в ушах стояла исповедь Нины и её печальные глаза, когда уходил. Он ушёл, не оставив ей надежду и эти угрызения совести бередили душу, вспомнилась Татьяна Ивановна с сыном, сразу стало легче и он задремал с улыбкой на губах.

В номере гостиницы Егор сказал: «Сейчас завтракай, отдыхай, а вечером поедешь в Ленинград, вскроешь пару сейфов у местных богатеев, часть добычи отдашь в воровской общак, пора зарабатывать авторитет, а эта публика уважает реальные дела». Через двое суток он уже летел домой, в Ленинграде спекулянт старинными иконами и крупный квартирный риэлтор лишились внушительных капиталов, часть которых была передана смотрящему по кличке Полярник. Худой, кашляющий старик с золотыми зубами, оскалился на прощание и произнёс: «Растёт смена, знатным медвежатником будешь Леший, замолвлю за тебя словечко на сходке, будь спокоен».

Дома он застал в гостях Татьяну Ивановну и Толика, они пили чай на кухне, а увидев его, застыли от удивления с чашками в руках. Кондрат привёз в подарок матери красивые ботиночки из кожи, Татьяне Ивановне настоящие американские джинсы, а Толик получил коробку оловянных солдатиков. В конце чаепития Татьяна Ивановна показала новенькие водительские права и попросила побыть с ней рядом, когда она будет вести машину. Они договорились на следующий день встретится, а сейчас Кондрат хотел принять душ и отдохнуть, но телефонный звонок отвлёк от его планов. Звонил Егор: «Привет Кондрат, звоню поделиться новостями, твои снимки хранилища наделали много шума, начались аресты высокопоставленных жуликов, Андропов взялся за них серьёзно, включи сегодняшние новости сам всё узнаешь. Теперь прискорбная новость, Нина через день после встречи с тобой, вскрыла себе вены в своём бассейне, спасти не удалось. Знаешь, что она написала губной помадой на зеркале? „Спасибо и прости Бонифаций“, видимо ты был единственным человеком, который тронул её сердце. Ну пока, Бог даст, ещё свидимся».

Он лежал на своей кровати и смотрел вверх, ничего не видя, несчастная женщина не выходила у него из головы, сильная и волевая на вид, она имела легко ранимую душу, которая устала от постоянной лжи себе и людям. На кровать подсела мама, и взяв его за руку, начала гладить, приговаривая: «Мы рождаемся для того, чтобы грустить, радоваться, удивляться и постоянно узнавать что-то новое об этой жизни. Постарайся сынок воспринимать её такой какая она есть, без прикрас, но и не драматизируя происходящее. Татьяна Ивановна, Толик – это светлые звёздочки, появившиеся в твоей жизни, постарайся оправдать их веру в тебя». Постепенно он заснул, а мама прошла в свою комнату, взяла фотографию покойного мужа и стала с ней разговаривать, она давно так делала, чувствуя, как от общения с родным человеком становится хорошо внутри.

Утром следующего дня Кондрат делал гимнастику на балконе, было воскресенье, солнце уже встало и день обещал быть ясным. Не обременённые заботами граждане ещё нежились в своих постелях и во дворе был виден только размахивающий метлой дворник. Достаточно размявшись Кондрат стал отжиматься от пола, почувствовав усталость встал и увидел внизу Татьяну Ивановну с Толиком, который приветливо махал ему. Вскоре он был уже на улице и посадив женщину за руль своей «Волги», сам устроился рядом, а Толик разместился на заднем сиденье. Решили ехать на старую объездную дорогу, где в будни редко кто ездил, Татьяна Ивановна взяла корзину снедью, чтобы устроить маленький пикник на обочине. Уже через десять минут Кондрат проклял тот час, когда согласился учить эту женщину вождению, Татьяна Ивановна не могла найти нужную скорость, путала педали и абсолютно не знала правил дорожного движения. Вскоре он сел за руль сам, и они отправились на старую дорогу учиться вдали от городской суеты, пока ехали он учил даму своего сердца: «Таня не дёргай рычаг переключения скоростей, всё время смотри на дорогу, а не на свои ноги, которые давят на педали и вообще, зачем тебе эти права, если у тебя есть служебная машина с опытным водителем». Толик тоже активно участвовал в разговоре, пытаясь объяснить преимущества мотоцикла перед четырёх колёсным транспортом. Выбрав полянку, они вышли, выпив кофе и съев бутерброды Кондрат сказал: «Таня, давай в другой раз покатаемся, что-то у меня нет сегодня настроения, а ты пока подучишь ПДД, а может вообще раздумаешь учиться вождению». Она согласилась, только после того, как ещё чуть-чуть проедет по пустынной дороге, спорить было бесполезно и вскоре Кондрат опять еле сдерживаясь инструктировал Татьяну Ивановну, которая так вцепилась в руль, что побелели от напряжения костяшки пальцев.

Водитель скорой помощи отвёз, гостившую неделю, тёщу в аэропорт и спешил на работу, а, чтобы сократить путь решил ехать по старой объездной дороге.

Татьяне Ивановне, наконец удалось переключить скорость, и она с облегчением вздохнула, сидящий на заднем сиденье Толик, радостно спросил: «Мама, а так можешь машину водить?», он закрыл ручками ей глаза и в этот момент из-за поворота вылетела машина скорой помощи….

6

Батальон стоял под жаркими лучами афганского солнца, но солдаты терпели, сегодня «Батя» вручал награды особо отличившимся в последних боях. Когда он произносил фамилию солдата, то личный состав каждой роты, где он служил, взрывался аплодисментами, это было какое-то состязание; пока по громкости хлопков лидировала четвёртая рота, состоящая из опытных, обстрелянных бойцов, ценящих преданность воинскому братству превыше всего. Кондрат стоял в строю, хлопая вместе с другими, не понимая, как он здесь очутился, последнее, что он помнил, это искажённое лицо водителя скорой помощи. Он хлопал и чувствовал, что это чужие руки, боковым зрением увидел на своём плече погон капитана на выгоревшей гимнастёрке и стоящего рядом усатого прапорщика со шрамом на щеке. Командир батальона, невысокий полный подполковник, низким голосом произнёс: «А теперь, с особой радостью хочу объявит о награждении человека, которому обязаны жизнью многие стоящие здесь бойцы, командир четвёртой роты капитан Василий Нестеренко со своими ребятами несколько часов сдерживали атаки превосходящих по численности душманов, рвущихся к районному центру, где находится наш штаб, госпиталь и гражданское население. Командование высоко оценило подвиг роты и наградило отличившихся медалями «За отвагу», а теперь хочу вручить их командиру орден «Красной звезды». Батя посмотрел в его сторону, а стоящий рядом усатый прапорщик легонько толкнул и прошептал: «Ты что командир, от радости остолбенел что ли?», Кондрат сделал шаг вперёд и огляделся, на него смотрели, скалясь его ребята и он пошёл на ватных ногах за наградой. Батя вручил орден, орденскую книжку и ещё какую-то бумагу, непонятно откуда взявшаяся девушка в белом халате протянула, краснея от стыда, букет каких-то колючих цветов. Взяв награду, он повернулся к батальону и сказал тихо: «Служу Советскому Союзу», Батя обеспокоенно произнёс: «Ты ещё не отошёл от контузии Вася, пару деньков отдохни, приди в себя». Миловидная медичка улыбнулась ему и побежала в сторону палатки с красным крестом. Кондрат шёл на своё место и начинал понимать, что его сознание по какой-то причине перенеслось в тело командира четвёртой роты Василия Нестеренко. Усатый прапорщик, когда он стал на своё место, рассматривая орден сказал: «У моего деда такой есть, он в Гражданскую войну служил в первой конной армии у Будённого. А ты, командир, отдохни немного, весь какой-то заторможенный, сходи к Вере в медсанчасть, она давно по тебе сохнет, а я присмотрю за ребятами».

В палатке, рассчитанной на двоих он подошёл к зеркалу и увидел незнакомое лицо молодого человека с усталым взглядом, на брезенте палатки висел отрывной календарь, на листочке значилось сегодняшнее число: 12 июня 1980 года. Кондрат сел на раскладной стульчик и задумался, какая-то сила перенесла его сознание на три года назад в тело капитана Василия Нестеренко, который воюет в Афганистане. Он открыл свою тумбочку и увидел блокнот с записями, там были заметки командира роты и анализ прошедших боевых столкновений с душманами, несколько слов на местном диалекте с их переводом и одна фотография, на которой улыбающийся Василий Нестеренко стоял между своими родителями. Отец был в форме полковника артиллерии, а когда Кондрат посмотрел на мать, то сразу узнал пожилую смотрительницу из Третьяковской галереи, только на фото она улыбалась и была полна жизни. Смерть близких людей за короткий срок превратила её в старуху, вызывающую жалость и сострадание. В палатку вбежала медсестра Вера и обвив его шею руками впилась губами в горячем поцелуе, а потом выпалила: «Вася, ты едешь в отпуск на 18 суток домой, смотри не влюбись в московскую вертихвостку, узнаю, убью». Он, как во сне ответил: «Хорошо», а Вера, протянув ему свою фотографию, где она была сфотографирована на фоне гор, сказала: «Передашь своей маме и скажешь, что я твоя невеста, все герои, отважные в бою, на личном фронте робеют во время принятия ответственного решения, тем более, что я в положении». Кондрат с удивлением посмотрел на неё, а Вера, вытащив из-под его кровати чемодан, стала собирать вещи в дорогу. Появился усатый прапорщик: «Уже знаешь, командир, об отпуске, давай быстрее переодевайся, транспорт с ранеными идёт в гарнизонный госпиталь, я сказал водителю, чтобы подождал. В гарнизоне зайдёшь в хозчасть, получишь парадную форму, улыбнись командир, что-то я тебя не узнаю, ничего пообщаешься с родителями, оклемаешься, мы здесь не в бирюльки играем». Всю дорогу он обдумывал своё положение, в голову приходила какая-то ерунда, окружающие думали, что это последствия контузии, а Кондрат сам не понимал, что происходит и как это могло случиться. В аэропорту столицы к нему подбежал крепкий мужчина и сжал в объятиях, Кондрат узнал отца Василия Нестеренко, которого видел на семейном фото, потом втиснувшись в «Жигули», они поехали, и отец говорил, что ему сообщили из его части об отпуске, что он гордится сыном-орденоносцем и мать приготовила праздничный обед, на который приглашена и Ирочка Зимина, соседка, в которую он был влюблён. Когда они приехали домой, мать Василия долго плакала, держа его руку у своей щеки, а потом стали собираться гости, среди которых была симпатичная рыжая девушка Ира, которую посадили рядом с ним. После второй рюмки стало шумно, мужчины вспоминали армию, а Кондрат заметил, что мать не сводит с него полного любви взгляда. Ирочка Зимина предложила пойти погулять, только чтобы он обязательно был в форме и с орденом Красной Звезды на груди, потому что все соседи должны видеть какой герой живёт рядом. Они гуляли по скверу, и Кондрат чувствовал на себе взгляды прохожих, а Ирочка пропела: «Ты Василёк какой-то неразговорчивый, пойдём в кафе, выпьем вина, вспомним наш класс и то, как ты ухаживал за мной». В кафе было мало людей, они присели за столик в углу, и Кондрат отправился к стойке за заказом, перед ним было два человека, и он стал оглядывать зал, дожидаясь своей очереди. Его внимание привлекли четыре молодых человека, сидящих в другом углу кафе, они пили коньяк и говорили очень тихо, поглядывая по сторонам. Модная, дорогая одежда и бутылка армянского коньяка говорили, что это не работяги и не бедные студенты и тут Кондрат увидел лицо одного, когда тот оглянулся. Ошибки не могло быть, это был рыжий карманник Чиж, его сосед по кубрику в монастыре, рядом худой очкарик Штырь, сморщившись сосал лимон, а толстый Беня, как всегда, что-то жевал, и такой же высокомерный Фауст говорил с друзьями в своей снисходительной манере. Кондрат понял, что лучше всего уйти отсюда, но было поздно, Чиж уже направлялся к Ирочке, сев без разрешения за столик, он начал ей что-то говорить, а она кокетливо улыбаться. Положение было глупое, Кондрат подошёл к ней и сказав, что уходит, направился к выходу, его догнал Чиж: «Подожди командир, извини, если что не так, я вижу, ты геройский мужик, давай сядем, выпьем, поговорим»». И тут Кондрат не сдержался: «Не собираюсь я с вами пить: карманник, катала, аферист и фальсификатор – не лучшая компания для застолья». У рыжего вытянулась физиономия, он молча вернулся к друзьям и начал что-то оживлённо говорить, Ирочка передумала оставаться и взяв Кондрата под руку прощебетала: «Мне тоже здесь не нравиться».