Читать книгу: «Во!», страница 3

– Затем, что машины надо переставить, – не унимался напарник, поняв возглас каскадёра по-своему. – Передвинуть немного. Я думаю: они поставили их ближе положенного, чтобы прыгающий перелетел дальше и разбился об асфальт. Значит, нам переднюю машину следует продвинуть вперёд…

– Тьфу ты! – Коньков выскочил из машины, ему было тошно всё это слушать, прямо, до рвоты. – Уме-мереть спокойно не дадут.

Он направился к машинам: поторопить процесс. Катиться на роликах по траве было невозможно и ему пришлось шагать, как хромой утке. Оказавшись позади тента, он помимо воли услышал разговор, находящихся там Паши и Сергей Сергеича.

– Мне тут намекнули добрые люди, – тихо вопрошал мега талантливый муж, именно слово «вопрошал» так идеально подходило к интонации его голоса, – что моя жена мне… – тут он замялся, не зная, как бы помягче выразится, – была мне не совсем верна. Ну, в смысле супружества. Вы не могли бы мне подсказать с кем?

– А добрые люди не подсказали? – голос режиссёра напрягся.

Было тихо. Паша видимо отрицательно покачал головой.

Коньков хотел, было уже выйти в зону их видимости, не любил он подслушивать, но внезапно услышал такое, сравнимое лишь со шлепком грязи в лицо.

– С кем-то из каскадёров, – внезапно буркнул застигнутый врасплох Сергей Сергеич. – С кем точно не знаю, но что-то про это слышал. Хотя, не люблю я в этих делах разбираться и вам не советую. Знаете ли, все эти съёмочные экспедиции: то да сё… А потом домой возвратились: цём, цём и всё забылось.

‒ Значит, вот почему эти двое остались, – это был снова голос Паши. – Все остальные каскадёры уехали, а они остались. Так, а кто из двоих?

– Я их имён и фамилий не знаю! И увольте меня от этого, – режиссёр стремительно выскочил из-под тента.

Саня Коньков отковылял на своих роликах в противоположную сторону поближе к дороге.

«Вот так, – подытожил он, усевшись прямо на мокрую траву под какой-то небольшой стожок сена, – Умрёшь ты, Санёк, не только брошенным мужем, но и несбывшимся любовником вдобавок. Оклеветанным, что наиболее гадко…»

Твои слова, что плеть с шипами,

Срывают кожу в клочья боли.

И раны вымыты слезами

Жгут от присутствия в них соли.

– Колька! Эй, Колька! – услышал он недалеко от себя.

Конькова со стороны дороги видно не было, но он со своей позиции за кучей сухой травы при желании мог видеть всё. Выглянув из-за своего укрытия, он увидел Олю и её дружка Кольку Жихарева. Тот лихо крутил коленца по асфальту на своих самодельных роликах, эффектно остановившись перед окликнувшей его девчонкой.

– Колька, – попросила та громким шёпотом, – надо Слона отвлечь.

– Зачем?

– Не спрашивай. Надо и всё.

– На танк хочешь позырить да? – Колька воспринимал все события со своей колокольни.

– Да, – вынуждена была согласиться Ольга.

Через мгновение Колька уже был позади кабины тягача.

–Эй! – вскоре оттуда донёсся его звонкий голос, – Слон, хобот поверни, сказать что-то надо. – Видимо столь фамильярное отношение было нормой в этой деревне.

Водитель, сидевший за баранкой. Нехотя повернулся на зов, сместившись вглубь кабины.

Дорога в это время была очень кстати безлюдна, и Оля вполне воспользовалась моментом. Она быстренько переклеила полосу скотча метров на пять вперёд стоявшего тягача, и тут же призывно постучала в кабину со своей стороны.

– Слон! – снова прозвучала деревенская фамильярность. – Слон, ты, что не видишь: ты не на отметке стоишь. Вон аж, где скотч приклеен, а где ты!

– Чего горлаешь! – недовольно высунулся он из кабины. – Тот там! Эта здесь! Что я сам думаешь, не вижу, что подъехать надо. Шли бы вы домой пацаны.

Добродушие его, видимо, было связанно ещё и с тем, что Оля была директорская дочка.

– Я не пацан, – огрызнулась она Слону ещё резче. – Я девушка!

– Да по мне все вы пацаны. Все пьёте, курите, в джинсах все, в наколках… – громко ворчал водитель, всё-таки перегоняя машину на новое место.

«Хоть что-то хорошо, – грустно подумал Коньков, наблюдая старания своей якобы спасительницы. – Теперь уже точно разобьюсь. Это, наверное, напарник её подослал. Теперь и он разобьётся. Да и хрен с ним. Одним дураком меньше…»

Между тем, умные проявляли себя всё больше и больше.

Вскоре, около слона появился главный режиссёр.

– Слышите, как вас там! – призывно постучал он по дверце кабины. – Вы не могли бы проехать немного вперёд!

– Зачем это вам? – вдруг неожиданно, как из-под земли, рядом с ним нарисовался Негодяев.

Сергей Сергеевич аж задрожал от неожиданности, но тут же поспешил всё пояснить, отведя собеседника немного в сторону, и как раз именно в сторону невидимого им Конькова, так что тот всё прекрасно расслышал.

– Понимаешь, на меня тут только что Паша этот вундеркинд Люсин долбанный наехал. Мол, кто с моей Люсей гуляет? Не знаете ли? Каково! У меня такое спрашивает! Ну, не вундеркинд! А я с перепуга на каскадёров свернул: мол, кто-то из них, а кто не знаю.

– Я, по большому счёту, вопрос задал касательно другого дела…

Негодяев нетерпеливо указал пальцем в сторону тягача.

– Так я же и думаю теперь, – спешил пояснить Сергей Сергеевич, – неплохо было бы, от одного каскадёра временно избавиться.

– Передвинув машину, от него можно избавиться навечно, – замечание Негодяева, было для Сани, что бальзам на душу.

– Так я же хотел немножко передвинуть, чтоб чуть-чуть он не долетел. Ножку там подвернул или ручку и на больничку. А я тем временем от Люси сторонкой буду ходить. А Паша в больницу за ним разбираться не поедет. Резонно? Так и перекантуемся до конца съёмок.

– Рисково, – сделал своё резюме Негодяев.

– Так любовь и риск, что «инь» и «янь», – немного повеселел горе-любовник.

– Так мне переезжать или нет? – уже, наверное, третий или пятый раз громко вопрошал у них, высунувшийся из кабины водитель.

– Распорядитесь, пожалуй, вы, – заискивающе попросил Сергей Сергеевич, заглядывая в бесстрастные тёмные очки Негодяева, – только на чуть-чуть. Я вас прошу. На капельку… Капелюшечку. – Он побежал прочь по своим делам, а Негодяев направился к тягачу.

Саня тем временем печально посмотрел на свои руки. Ручку подвернуть или ножку – маловато будет, однако.

– Давай сдавай назад! – команда Негодяева прозвучала для Сани совершенно неожиданно. Да, и для Слона тоже.

– Так лента ж вон там, – ткнул он в переклеенный Ольгой скотч.

‒ Это отметка для другого автомобиля, – со знанием дела пояснил Негодяев.

– Ясненько, – Слон больше не перечил, ‒ Это меня Олька спутала.

Зато Конькова спутала не только Олька. Негодяев отогнал машину метров на семь обратно. Теперь Конькову уж точно прямая дорога – лицом об асфальт. Но в чём интерес Негодяева? Разве, что оправдать свою фамилию, не иначе!

Впрочем, другим участникам событий эта фамилия тоже пришлась бы, ко двору. Не успел удалиться Негодяев, как к тягачу вернулись Паша с Люсей.

– Паша, но ты ведь уже всех расставил, – лила она словесный елей в уши своего возлюбленного, всё так же преданно держа зонтик над его головой, – ты же у меня такой умненький.

– Пожалуй, кое-что надо уточнить, – сосредоточенно заглядывал он в свой ноутбук.

– Неужели ошибся? Не может быть, миленький. Ты посчитай ещё всё хорошенько. А то каскадёры бедненькие, как бы с ними ничего не вышло.

– Бедненькие, бедненькие, – сосредоточено стал повторять Паша, подхватив последние слова своей жены, – бедненькие. Будут они бедненькие.

– Что? Что ты сказал, Пашенька?

– Я говорю: будет всё прекрасно, Люсенька. Траектория будет, что надо. Амплитуда. Полная синусоида.

– Пашенька, вот ленточка, которую мы приклеили, только она далеко от машины!

– Ладно, сорви её! Всё равно переставлять всё по новой.

Новое требование переехать Слон воспринял уже не столь адекватно. Выполнив все новейшие требования Паши, он, в сердцах хлопнув дверцей, решительно покинул кабину:

– Туда-сюда обратно ни тебе, ни мене не понятно! Тьфу!

К удивлению Конькова, вне кабины Слон оказался маленьким, щуплым и ещё молодым человеком. Впрочем, Саня больше удивился своей способности удивляться, а тем для удивления всё прибавлялось.

Подкатила его Санина машина, и из неё вышла Бэби. Обычно со своим темпераментом она выскакивала из машины, как выстреливала, а тут вышла как-то нерешительно и тут же обернулась назад, чтоб заговорить с тем, кто остался в машине.

– А если там водитель?

Её собеседником, вероятнее всего, был Саша. Коньков со своей позиции не мог внятно расслышать его речь, так что довольствовался, только словами девушки.

– А ты точно уверен, что вперёд? – Бэби представляла собой само сомнение.

– А если мы машину передвинем, а Саня разобьётся?

«Давай, детка, передвигай», – млел от услышанного самоубийца.

– Хорошо, я тебя послушаю, но первым прыгать будешь ты.

«Да, будь Саша хоть беременной матерью инвалидом, всё равно я ему своего места в ад не уступлю», – Саня непроизвольно свернул своей рукой страстный кукиш до хруста костяшек пальцев.

Наконец, Бэби нехотя влезла на подножку тягача, и тут же возрадовалась:

– Водилы нет! И ключи в замке! Так это ещё и лучше! Значит вперёд на три метра? Да?

Она села за руль, завела двигатель и быстро переместила автомобиль туда, куда по размышлениям её наставника и было нужно.

Конькова, конечно, удивила инициатива Саши с перестановкой машин. Он то был уверен, что ещё Оля действовала по его указанию, но, получается, девушка проявила себя независимо и в корне безбашенно. Девчонке такое поведение ещё простительно, но Саша! Чем он думал, решившись на такой шаг? Разве он достаточно смыслит в этих делах? А Бэби! Как она могла пойти у него на поводу? Это Коньков понимал мозгом, а вот в глубине своей растерзанной души был доволен. Чем больше перестановок, тем лучше. Это, как в русской рулетке – барабан револьвера всё крутят и крутят, а шансов выиграть всё меньше и меньше. Особенно, если учесть, что пустой ячейки без патрона в виртуальной обойме, можно считать, и нет совсем.

– Во! Чаёк! – похвалилась Бэби своему сопровождающему, каким-то термосом, который обнаружила внутри кабины. В отсутствие Михалыча Бэби вынуждена была стать на путь самообеспечения.

Через время они укатили, а Коньков, наконец, покинул своё укрытие. Выйдя на дорогу, он поднял с дороги скотч. Зачем? Он и сам не знал. Он держал его за один край, другой вяло трепыхался на слабом ветерке, но в душе у Сани ветра были покрепче.

В твоих словах зияет пропасть,

Что заставляет падать ниц!

Они, как самолёта лопасть,

Что разрывает стаю птиц!

Не успел Коньков углубиться в свои мысли, как у машин киносъемочного народу резко прибавилось. Операторы устанавливали свои камеры, всяко-разно защищённые подручными средствами от бесконечного противно моросящего дождя. Камер было много: трюк хотели заснять с разных ракурсов. Имелась и передвижная, укреплённая на спец автомобиле.

Сейчас снимали сцену с актёром. Миша Акулов барахтался на прицепе в стоге сена, изображая действия главного героя после прыжка.

– Ни фига себе! – закричал он, немного откопав дуло танка.

«И вправду танк», – снова сумел удивиться Саня самой придонной капелькой своих уже достаточно перегоревших эмоций.

Неподалеку от него эту сцену наблюдала и местная молодёжь.

– Барахтается, как… – дальше, говорившая эту фразу Оля замялась, видимо, опасаясь обидеть свою расфуфыренную ради Акулова подружку.

– Как хорёк! – нагло подсказал Колька Жихарев.

– Сами вы хорьки, – огрызнулась Света. – И эта ещё тут вертится. Коза! – последние слова относилось к Гале Черняевой.

– А чего же он сам не прыгает? – Оля всё-таки отважилась задать каверзный вопрос норовистой подружке.

– Чтоб твоим каскадёрам работа была.

– А я бы прыгнул, – заявил Колька.

– Ты!!! – хором презрели его подружки. – Пойди, умойся!

– А если прыгну, что мне за это будет?

– Нам то что!

– Если прыгну, пусть меня Светка поцелует.

– Иди на ферму! Там тебя свиньи расцелуют.

– А тебя вон и хорёк целовать не хочет.

– Что!!! – Светка пантерой бросилась на Кольку, но, подвернув ногу на своей «ограменной» шпильке, чуть не упала, вцепившись в плечо подруги.

– Тише вы тут, – прицыкнул на них кто-то из киношников.

– Наконец-то нашла тебя, – дёрнула Конькова за плечо, разгорячённая работой Бэби. – Погнали к месту старта.

– С чего такой энтузиазм? – всё ещё не верил в её искренность Саня.

– Возьмите и нас, – бросилась к ним Света, – актёры тоже туда переезжают.

– Не много ли чести, – заартачилась, было Бэби.

– Мы владельцы роликов, – напомнила наглая «хуторянка».

– Я, пожалуй, останусь, – сделала робкую попытку Оля, – но подружка обломала и её.

– Ты мне нужна для дела. Забыла, что ли?

Переезд занял немного времени, но из машины вылезать никто не захотел. Дождь, одним словом. Бэби ждала команду к старту, а каскадёр напарник затеял, между делом, очень даже насущный для него разговор:

– А кино то о чём? Кто знает.

– Не всё ли равно, – Бэби некогда было отвлекаться, а лично Конькову все фильмы мира провались в тартарары.

– Я могу, – вызвался вездесущий Жихарев. – Итак, главный герой, – ткнул он пальцем на улицу в сторону дороги. – Едет себе на роликах. Мэн такой. Супер! – искоса глянул он в сторону Светки, – Михаил Акулов – Рембо и терминатор в одном лице, а ещё Спайдермен…

– Хватит! – двинула его ногой Светка.

– Едет он значит на роликах: вжик, вжик… Прямо по дороге. А тут его обгоняет нехорошая машина и обдаёт грязью из лужи. Он мокрый весь, как бобёр облезлый…

Ещё один тумак от Светки.

– Вода прям, стекает с него, грязная и вонючая…

Ещё щипок.

– Он взбешён, но реакция у него: о-го-го! Он мгновенно вцепляется в автомобиль, как энцефалитный клещ…

Теперь рассказчик получил локтем под ребро.

– Он держится и едет сбоку. Машина набирает скорость, но избавиться от героя невозможно. Он рыба прилипала! Он суперклей!

– Он суперагент! – Светка уже в открытую ударила его по голове.

– Да, он суперагент "оо" без семи! И тут, надо же случиться: у обочины стоит бортовая машина, с которой по трапам скатывают бочки. Машина обидчица проезжает так близко, что ролики героя попадают на трап и большая физическая сила подбрасывает героя к небу. Светка, ты помнишь физику? Третий закон Ньютона, а может тридцать третий.

– Не ёрничай, балбес!

– И школу, ради бога, не вспоминайте хоть на каникулах, – взвыла и Оля, видно, не имея особой тяги к просвещению.

– Понятно, – довольствовался столь неординарным рассказом и Санин напарник. – А я-то думаю: при чём здесь ролики!

– В основе сюжета борьба с торговлей оружием, – коротко подсказала Бэби.

– Да, – подхватил тут же и Колька, – там же танк в сене.

– Сена в П-париже, – вставил Коньков.

Из всего рассказа его на половину отключившийся мозг смог ухватить лишь последнее слово. Все дружно рассмеялись.

– Правильно, Конь, – Бэби, приняв его реплику за удачную шутку, одобрила такой ход. – Перед ответственной работой смех под настроение – это сила! – Тут же прозвучал звонок по мобиле. На связь с рулевым вышел Паша. – Все выходите! – скомандовала каскадерица. – Я на пробный проезд. Паша – этот хренов инженер формулы какие-то будет сверять. – В подтверждение своих слов с её уст посыпались ворох цифр, которые она повторяла вслух, дублируя услышанное в телефоне. – Что? Скорость движения 93 километра в час. Ни больше, ни меньше согласно расчёту. Угол 44-ре градуса. Скорость ветра 1,4 метра в секунду. Влажность 0,8%. Ох, и умный! – саркастически съязвила Бэби, когда телефонный разговор закончился. – Аж, страшно! Прям дрожь в коленках! Саня! – зачем-то вспомнила она о своём напарнике.

Оглянулись оба каскадёра.

– Тьфу ты! Да вы же тёзки! – чертыхнулась Бэби.

– К-как и ты с собакой, – зло подколол Коньков.

– Тут и до путаницы недалеко.

– К-куда уж ближе, – Саня вновь не сдержался.

– Конь, прибью – наконец его колкие замечания вывели её из себя, а ему только то и нужно: злая напарница – смерти подруга.

– Ладно, – серьёзно злиться ей всё-таки было недосуг, – тебя я буду звать Саня, как всегда, ‒ это относилось к Конькову, – а тебя Саша, – напарнику досталось более нежное обращение. Он ведь её не подкалывал и тайно умереть не хотел. – Так вот, Саня, Саша, я на пробный заезд. Готовьтесь пока. Кто там из вас первый!

– Зови меня Санясаша, – но эту последнюю подколку Конькова она уже не услышала. Не заметила она и момент, когда за бампер автомобиля ухватился Колька Жихарев, присев на корточки, чтобы его не было видно.

– Смотри, Светка! – заорал он, двинувшись вслед за набирающей ход машиной, на своих допотопных примитивных роликах.

– Отцепись, придурок! – заорали ему вослед обе девчонки. – И было не ясно: они хотели, чтоб он отцепился от них или от транспортного средства.

Саша посмотрел на Саню мол: как реагировать на эту выходку пацана, но тот стоял безразличный, и Саша тоже промолчал. Вскоре, его поглотили уже другие заботы: на площадке появились Черняева и Акулов. Они подъехали на своём авто впритык к каскадёрам и затем прошли пешком дальше, почти соприкоснувшись рукавами со стоящими здесь.

– Во! Стерва нарисовалась, – Саша замотал свой шарф по самые глаза, чтоб не быть опознанным, а поверху ещё и шлём натянул, который ему выдала Бэби.

– Не б-боишься, что с шарфом этим, как у Айседоры Дункан сл-лучится? – неожиданно для себя самого побеспокоился Саня о коллеге.

– Я сниму его в последний момент, а потом скажу: поцарапался, мол, в сене.

– В сен-но ещё н-нужно п-попасть.

– Слушай, а зачем нам обоим надо делать один и тот же трюк? – беспокойство о себе самом проснулось и у Саши.

– Не знаю, – пожал плечами Саня. – Видимо, если у одного не п-получится, б-будет шанс, что в-выйдет у д-другого.

Такое объяснение вряд ли добавило оптимизма тёзке.

– Что, значит, у первого не получится?

– Если п-первый р-разобьётся.

– Насмерть!

– А то!

– И часто у вас такое бывает?

– А то! – вновь тремя буквами ответил Коньков.

– То-то я заметил, что ты заикаешься.

– За-завтра и ты б-будешь.

– Но ты же первый прыгаешь?

– Естественно, – для Сани это действительно было естественно.

– И ты ведь не разобьёшься?

– Обязательно разобьюсь, – пообещал Коньков столь убедительно и мрачно, что Саша, будучи уже бледным, всё-таки умудрился побледнеть ещё раз.

Тем временем, девушке Светлане появление Акулова добавило не просто оптимизма, а прямо волну вдохновения. Она преданно вытянулась всем телом, как тростинка от кончиков своих шпилек до макушки, пожирая глазами кумира.

Акулов уже работал перед камерой. Роликов на него одевать не стали. В кадре он фигурировал до пояса. Но изображение езды на роликах без самих роликов со стороны выглядело очень комичным. И будь сейчас здесь Колька Жихарев, сыпанул бы он охапкой насмешек. Оля же при подружке хихикала только в кулачок, опасаясь её фанатичности.

Людей на площадке не хватало, и неожиданно была задействована и сама Оля. Ей дали в руки ведро с водой, чтобы в ответственный момент она окатила водой Акулова, будто это вода из-под колёс автомобиля. Если бы это задание поручили Светке, у той бы руки не поднялись на такое действо, а вот Олюня справилась отменно. Не успел режиссёр дать отмашку, так плесканула, что досталось и оператору.

– Что ж ты делаешь, овца драная, – рысью вцепилась в волосы подруги Светлана, спасая честь кумира. Впрочем, трепала она её недолго.

– Разрешите вам помочь, – резко перескочила она к самому актёру с платочком в руках, чтоб обтереть его мокрое лицо.

Со стороны Конькова было заметно, что не только влага на благородном челе кумира волнует девушку. Он заметил, как другой своей свободной рукой она опустила в его карман записку. К несчастью Светланы, а ещё больше к несчастью Акулова, это заметила и Галина Черняева.

– Да ладно не надо, – раздражённо, отмахнулся от надоедливой фанатички Михаил, направляясь к своей машине.

Вот от своей супруги так же легко отмахнуться ему не удалось. Она коршуном вцепилась в его карман, и пошло: слово за слово с визгом и рычанием лохматой Бэби. Они обе были готовы зубами выгрызть подозрительную бумажку из его одежды. Саша, стоявший совсем близко от автомобиля Акулова отвернулся от Черняевой, как мог, прижавшись телом к машине. Акулов влез за руль с огромным усилием, как бык, волочащий на спине дикую львицу с мелким шакалёнком в придачу, и так хлопнул дверью, как выстрелил. И надо же! Дверью захлопнулся Сашин шарф! Машина рванула с места, и Саша с глазами навыкат, вцепившийся в свой такой исторически предательский элемент одежды, покатился следом. На съёмочной площадке никто никак не прореагировал. Видимо, все посчитали, что каскадёр пошёл на трюк.

Саня не прореагировал по состоянию души.

Твои слова мне серость мозга

Отрезали от позвонка.

От них, как от свистящей розги,

Вскипает, шрамами спина!

Глава 3

– Эй! Каскадёр! – призвала его сознание, вновь появившаяся на площадке Бэби. – Готов?

– Во! – Коньков поднял вверх большой палец руки.

– А где Саша?

– Его позвала Айседора Дункан, – патетически изрёк Саня.

– Ну и ладно, – Бэби немного расстроилась. – Я чувствовала, что он струсит. Какой-то он не из наших. И откуда он только взялся! А ты, Конь, прыгать не передумал часом?

Он только головой покачал.

– И какая на тебя, Конь, вожжа наехала? Что ты хочешь доказать? Деньги урвать? Прославиться? – вопросы были важные, но почему-то сейчас в устах Бэби они звучали как-то уныло.

– Да взлететь хочу высоко, – но самому себе Коньков тихо добавил, – чтоб упасть пониже.

Прошло ещё немного времени и вот их призвали к действию

– Каскадёры, приготовиться!

– П-прощай, Зоя, – Саня вдруг вспомнил настоящее имя Бэби.

В глазах у него потемнело.

– П-о-ш-ёл ты, дурак! – услышал он ответ напарницы, как сквозь туман.

Жизни осталось не больше минуты, больно свербело у него в мозгу.

Надевать каску он не стал, чтоб разбиться, так уж наверняка. Надвинул только защитные очки на глаза и вцепился в специальный рычаг, закреплённый на боку автомобиля. Не шарф, как у Саши.

Поехали! В глазах всё замелькало. Дорога в ад!

До места прыжка было совсем недалеко. Машина уверено набирала скорость, но внезапно её ускорение застопорилось. Мгновенно осмыслить такое скоротечное происходящее, обыкновенному человеку, конечно, не под силу, но и Коньков хоть и был по роду занятия как раз не совсем обычным человеком, тоже среагировать быстро не смог. Заглянув в салон, Саня увидел, что голова Зои безвольно упала на руль, и автомобиль, получается, двигался сам по себе без человеческого управления. Он попытался одной рукой постучать в стекло, но это оказалось слишком трудным делом. Поравнявшись с местом прыжка, каскадер понимал, что скорости критически не хватает, но отделиться от несущей машины всё-таки пришлось. Направив своё движение на трап, он вяло подлетел вверх и тут же, зацепившись роликами за днище кузова, кувыркнулся прямо головой в бочку с квашеной капустой.

«Неужели в аду так кисло и влажно?», – что он ещё мог подумать.

Спустя какое-то время не одна пара чьих-то заботливых рук выдернула тело горе-трюкача из бочки. Его попытались поставить на ноги, которые, впрочем, тут же подкосились.

– Врача! – услышал он чей-то голос, очень похожий на дикцию режиссёра. – Негодяев, у вас есть брат в больнице или сестра?

– Зачем. Здесь имеется местный фельдшерский пункт. Очень даже приличный. Пусть он в машине остаётся, так и повезём. Когда ещё другой транспорт найдёшь. Эй, давай, заводи и разворачивайся, – Негодяев дал команду водителю этого грузовика.

Коньков с трудом воспринимал происходящее. Лопнуло нервное напряжение, как мыльный пузырь, и пока образовавшаяся пустота заполнится чем-то новым, должно пройти некоторое время. Впрочем, когда машина тронулась, её стало так трясти, что соображалка пострадавшего сразу заработала лучше. Бочка с капустой от тряски стала исполнять по дну кузова какой-то дикий матросский танец. В своей пляске она могла даже травмировать, поэтому Саня в сердцах взял и выбросил её за борт в какие-то придорожные кусты. Для злобы повод у него был очень основательный. Вместо эффектной жирной точки, завершающей жизнь, произошла досадная клякса, запятнавшая не только семейную, но и профессиональную репутацию. Может, Бэби специально и рвалась за руль, чтобы навредить ему, в солидарность с уехавшими. Прикинулась потерявшей сознание. Вина всецело на ней.

Скоро машина въехала в деревню, но Саня не стал дожидаться, когда она достигнет фельдшерского пункта, и спрыгнул на ходу. Опять неудачно! Надо было избавиться от роликов, а так он со всего маху приземлился на них, и не особо качественное изделие не выдержало. Ещё он скатился в кювет дороги. Хотя благодаря своим навыкам даже не поцарапался, но испачкался изрядно. Сломанные ролики пришлось снять и идти босиком. Колючки и всякие камни, впивавшиеся в ноги, распалили его раздражение впрямь до вселенских масштабов. Коньков добрёл до усадьбы директора. А куда ему было ещё идти? Он знал в деревне только это место. Зайдя во двор, он проковылял в беседку, в которой ночью заседал режиссёр в компании с Акуловым, и устало плюхнулся на скамейку. В доме, видимо, никого не было, и никто ему не мешал упорядочить невесёлые мысли, но даже самые унылые из них неохотно роились в его голове. Так Коньков просидел в прострации до появления первых людей, даже не сняв защитные очки, как будто боялся, что бренный мир заглянет ему в глаза и укоризненно спросит:

"Что ж ты так, Санёчек?".

Первым в расположение своего расквартирования явился Сергей Сергеич. Заметив Конькова, он робко приблизился к нему, остановившись на приличном удалении.

‒ Вот вы где, а почему же не в медпункте?

– Я в порядке, – Саня наконец стащил с глаз очки, после которых остался красный продавленный след на коже лица, который красноречиво подтверждал, что на самом деле всё далеко не в так уж хорошо.

– Может, всё-таки в больничку? – режиссёр не терял надежду сплавить Саню куда подальше.

– Нет, – отрезал тот. – Когда повторим трюк? Завтра?

– Оператор, в принципе, согласен, что сойдёт и первый прыжок. А там посмотрим. Разгон засняли ваш. Внешне он выглядит вполне удовлетворительно. Скомбинируем затем с тем другим первым прыжком, должно получиться прилично. А на счет завтра, Негодяев уже распорядился готовиться к следующему трюку.

– Так значит, был первый прыжок! Саше удалось, – Саня был и удивлён, и раздосадован, а Бэби ещё в него не верила.

Режиссёр ещё помялся некоторое время.

– Капусточку, – он провёл рукой около своего лица, – смахните, пожалуй.

Коньков нервно махнул рукой от уха до уха, захватив пригоршню отменного продукта. Стыдоба, да, и только!

В это время во дворе нарисовался Саша, и Конькову сразу стало уже не так стыдно за себя.

Саша тоже шёл босиком. Ролики и каску он нёс в руках. Всё так, как и у Сани, но вот испачкан он был вовсе не в капусту, а натурально в коровий навоз, и так густо, что смахивал на сырую глиняную скульптуру некоего местного Микеланджело. Притом от него ещё и воняло. Сергей Сергеевич, демонстративно зажав нос, сразу свалил в дом, а Саша бесцеремонно шлёпнулся рядом с Саней.

‒ Вот тебе и Дункан! – начал он свои объяснения, хотя Саня особо и не просил его об этом. – Чёрт их дёрнул свернуть к ферме.

– Так ты что не п-прыгнул? – Саня задал закономерный в сложившейся ситуации вопрос.

– Прыгнул в кучу с навозом. Там как раз бычков с машины сгружали по таким точно трапам. Я на один из них и взлетел. Шарф к тому времени я уже с шеи освободил и сразу в полёт. Вот мужики удивились! Хоть морду не набили и то ладно. А та сумасшедшая парочка дальше помчалась. Меня даже не заметили. А ты, значит, удачно прыгнул. Выходит, правильно мы с Бэби машину переставили, а она ещё сомневалась. Хорошо, что её хоть сейчас нет, – поёжился Саша от дискомфорта, в который уже сто первый раз, – а то вид у меня препозорнейший.

Впрочем, остаться совсем без зрителей человеку – навозной скульптуре не удалось. Во двор пожаловали девушки. Оля ясно домой пришла, а Света заявила:

– Я за роликами.

Она всё ещё была в своём шикарном платье и туфлях.

К несчастью, её ролики были у Саши.

– Пожалуйста, – протянул он их.

– Да они же в говне! – девица двумя тоненькими пальчиками попыталась взять своё имущество, но тут же уронила, ведь от налипшей грязи они стали вдвое или даже втрое тяжелее.

"Теперь уж точно сраные каскадёры", – Саня очень кстати вспомнил недавние её слова.

– Ладно, Света, я вымою, – благородно взяла огонь на себя Оля. – А вы пойдёмте, я проведу вас в летний душ. Он там в конце двора, ‒ это уже относилось к представителям столь героической профессии.

В душе каскадёры не только помылись, но и выстирали свою одежду. Оля посоветовала развесить мокрые вещи для просушки на сеновале, чтобы защитить от дождя. Это строение находилось почти в конце огорода. Чтобы пройти туда и не смущать несовершеннолетнюю девушку мужчины обмотались выданными им полотенцами. Потом юная хозяйка провела их в дом и разместила в какой-то комнате.

– А что это за помещение? – поинтересовался Коньков. – Нас твои предки не попрут отсюда?

– Здесь тётя Люся жила. Теперь она к месту квартирования мужа отправилась. Спальня родителей на втором этаже. Моя тоже наверху. Ещё там в комнате для гостей Акулов с Черняевой обитают. А Сергей Сергеевич в папином кабинете на диване спит. Дверь его рядом с вашей.

– Так нам здесь надолго можно остановиться? – полюбопытствовал теперь уже Саша.

– Живите, – разрешила девушка. – Я думаю, папка будет не против. Тётя Люся больше хлопот всем доставляла. – при этих словах Оля слегка покраснела. – А уж Бэби как мой отец ненавидит. Только тут кровать одна, – вернулась она к насущным проблемам.

– Ничего, – успокоили её новые квартиранты, – придумаем что-нибудь. – Ты только батю своего проинформируй всё-таки, чтоб казус какой не вышел.

– И чтоб Сергей Сергеевич ночью не нагрянул по привычке к своей пассии, – добавил с ехидцей Коньков, когда Оля вышла. – Тогда уж точно будет казус.

Саша с непониманием посмотрел на тёзку.

– К какой пассии?

– О! – простонал Саня. – Святая неосведомлённость.

Внезапно он, как будто сломался и рухнул на кровать. После неудачи в первом трюке он впал в глубокую апатию. Лежать, тупо глядя в потолок, стало пределом его бытия на данный момент.

Саша пытался несколько раз затеять разговор, но не склеилось. Он стал прохаживаться туда-сюда, заглядывая в каждый угол. Задавал кучу разнообразных вопросов.

– А сколько всего комнат в доме? Куда выходит это окно? Большая эта деревня или нет? Сколько в ней улиц?

Ответной реакции со стороны Конькова он так и не дождался. В конце концов Саша обиделся на такой игнор и тоже замолчал. Он раскрыл створки окна и, усевшись на подоконник стал глядеть вдаль.

Коньков же вновь погряз в телепатическое общение с покинувшей его женой.