Читать книгу: «(Не)состоявшаяся жена», страница 4

Глава 7

Эльмирея.

– Вы правы, Ваше императорское высочество. Моя семья принадлежит к аристократическому сословию. Моё полное имя Рея Эльмина Дюран.

Я говорила спокойным, несколько отстраненным, безэмоциональным голосом. Это делать я умела. Как королевскую особу меня учили не показывать свои эмоции собеседнику. К тому же, ведь почти не сорвала. Назвала девичью фамилию своей матери, фамилию, которую носит сейчас её брат, то есть мой дядя и Эдвард. Выходит, я лишь немного исказила свое имя, разделив его на два. Вроде вышло правдоподобно. Такая полуправда мне далась легко. Так или иначе, принцессе понадобится время, чтобы проверить эту информацию, если всё же она соберётся её проверять.

И я продолжила говорить:

– Мой отец, Джозеф Дюран, очень умелый ювелир. Возможно, Вы даже о нем слышали?

– Возможно, – задумчиво проговорила Амелия, – скажи мне, как ты попала в гарем? Кто тебя сюда направил?

– Император.

– Сам лично или по чьей-то просьбе?

Наш разговор больше походил на допрос, но ничего с этим поделать я не могу. Выходит, сестру императора тоже очень заинтересовала причина, по которой я здесь. Будто я её знаю. С удовольствием отказалась бы от подобной участи! Быть наложницей…бррр!

– Как Вы думаете, Ваше Высочество, попавшему в плен воину может быть известно, что подвигло императора на этот шаг?

– А ты, значит, воин? Профессиональный? Странная это профессия для дочери состоятельного ювелира, аристократа, не находишь? – принцесса Амелия прищурилась, явно демонстрируя, что мне не верит. А затем и вовсе задала вопрос в лоб: – Кто может подтвердить твою личность?

– Моя семья, – не задумываясь, ответила я. По логике, у любого человека в первую очередь его личность может подтвердить его семья. Сейчас же у меня родилась иная идея. Эдвард однозначно считает меня своей сестрой, и все знают, что он меня так называл. По идее, если у него об этом спросят, он точно такую мою легенду отрицать не станет. А возможно, это поможет нам обоим. Не знаю, как именно, но есть у меня такое предчувствие, поэтому я добавила к своим словам:

– Мой брат Эдвард… Он сейчас у Вас в плену.

– Родной брат? – заинтересовалась очень прозорливая Амелия, такое чувство, что её учили тому, как правильно допрашивать людей!

Но отступать мне уже поздно. Я лишь скрестила пальцы под столом, внутренне молясь, чтобы Эдвард подыграл мне и правильно понял мою задумку.

– Да. Император сказал, что направит Эдварда и других воинов к дознавателям и менталистам, чтобы выяснить, где принцесса Листии. При всем уважении к императору, это слишком жестоко! Ваше высочество, сейчас в разговоре, когда я общаюсь с Вами лично, я понимаю, что Вы очень умная женщина. Вот сами подумайте: откуда воинам знать, где прячется сбежавшая королевская чета? Воины не виноваты в том, что они всего лишь верно и преданно выполняли свой долг. А их за это подвергают риску, возможно даже гибели.

– А ты, стало быть, так сильно радеешь за них? Тебе они дороги?

– Да! Они все мне как семья. Конечно, они мне дороги.

– Хорошо. Оставим эту тему. Скажи, ты рада, что попала в гарем?

– Я? Вы серьёзно? Разве такому можно радоваться?

– А почему бы и нет? Многие знатные аристократы нашей страны просят принять свою дочь сюда, в гарем, присылают на них досье с указанием талантов и способностей своих дочерей. Для большинства девушек, попавших сюда, это шанс, если не стать любимой женщиной самого повелителя, то хотя бы выйти замуж за одного из его подчиненных, близких к императору.

– Возможно, другие девушки и видят в подобном награду. Я же нет. Предпочла бы не быть наложницей императора ни при каких обстоятельствах.

– Почему? – искренне недоумевала принцесса.

– Хотя бы потому, что я всегда мечтала о большой и светлой любви. Но если не любовь, то хотя бы о том, чтобы у меня был муж, дети. Роль наложницы мне этого не даст.

– Ну почему же, а вдруг у тебя сложится здесь именно так?

– Извините, принцесса Амелия, но я не умею смотреть на мир сквозь розовые очки и прекрасно понимаю, что подразумевает собой статус наложницы. К тому же император, в моем случае, скорее не мужчина мечты, а властный завоеватель, который напал на мою страну. Я к нему испытываю целую гамму чувств, но то, что это не любовь, восхищение или признательность – однозначно!

Я прикусила себе язык, чтобы не продолжать. По выражению лица Амелии поняла, что и так сболтнула лишнего! За такое меня могут и розгами выпороть… Язык – враг мой. Но, к счастью, Амелия через несколько секунд громко рассмеялась. До слез. Это сбросило напряжение, царившее между нами.

– А знаешь, ты мне нравишься! – отсмеявшись, сказала сестра повелителя. – Вокруг меня одни лишь лизоблюды, которые привыкли лить в уши сладкий сироп. А в людях я больше всего ценю честность. Поэтому скажи мне начистоту: что именно ты испытываешь к моему брату?

– Начистоту? Вы, конечно, можете меня казнить, или, как и моих сослуживцев к менталистам направить…, но, если начистоту: я ненавижу Вашего брата. Всей душой.

– За то, что он напал на твою страну?

– И за это тоже. Моя страна не единственная в списке его побед. К тому же о его жестокости уже слагаются легенды…

– О какой жестокости?

– Например, и до нашей страны дошли слухи о том, как император пятнадцать человек прилюдно на площади повесил. Или скажите такого не было?

– Было. А ты знаешь, кого именно он повесил? Кстати, было это десять лет назад.

– Не знаю, но это же было?

– Он повесил на площади заговорщиков, которые были виновны в убийстве наших с ним родителей, отравлении меня, и по их вине погибло еще около десятка случайных жертв. Я и брат чудом остались живы. Я – только благодаря своим природным магическим способностям. И если бы мой брат не расследовал это, если бы он не выяснил роль каждого заговорщика в этом преступном деянии, то не стоял бы он сейчас на троне. Есть такая категория людей, которые кроме языка силы совершенно ничего не понимают. Юному Вивирону тогда едва двадцать четыре исполнилось, и если бы он не продемонстрировал, что будет с каждым из покусившихся на наши жизни, то начался бы хаос и желание устранить нас, чтобы занять престол. А что насчет других наших побед… Подумай хорошенько – какие странны Вивирон захватил? Бедные, разрозненные, находящиеся на грани упадка. И сделал он это только потому, что в нашу процветающую страну массово иммигрировали люди из соседних воюющих государств в поисках крова и защиты. Сейчас все ранее раздробленные, бедные и не пригодные к жизни государства являются нашей территорией, и уровень жизни в этих местах многократно возрос и стал лучше.

– Но Листия не была бедной и разрозненной! – возразила я.

– Да. Но в Листии была принцесса Эльмирея дура.

– Что? – опешила я.

– Ну да, ты вряд ли об этом знаешь. Вас, воинов, наверняка не просветили, что война началась из-за баловства и каприза вашей принцессы. Вам там, наверняка, наговорили, что император-захватчик покусился на ваши земли? Так вот. Это полная чушь! Император предлагал мир. Ему не нужны были ни ваша страна, ни ваши земли. Скрепить мир было предложено браком. Так, между прочим, делают в большинстве государств. Для правителей страны договорные браки – это нормально. А брак с моим братом, императором, любая принцесса восприняла бы, как подарок судьбы. Так вот, повелителю вначале пришел положительный ответ, и было сказано, что принцесса Эльмирея согласилась стать его женой. Но потом, через время, кольцо – подарок брата в честь помолвки, было возращено, и в издевательской манере повелителю самой крупной в нашем мире страны было отказано в свадьбе. Как он после этого должен был себя повести? Ручки идти целовать вашей взбалмошной принцессе?

Я слушала Амелию, и моё лицо заливала краска стыда. С этой стороны на происходящее я не смотрела. Доказательств причастности императора к отравлению моего отца тоже обнаружено не было. Выходит, я действительно повела себя как ребенок и подставила под удар всю свою страну в то нелегкое время, пока лекари бились за спасение жизни моего отца.

Возникла пауза в нашем разговоре, и принцесса Амелия приступила к приему пищи, как ни в чем не бывало. Она явно предоставляла мне возможность не только покушать, но и переварить в своей голове услышанное. Однако, я заметила, что полог тишины Амелия не сняла. Значит, разговор между нами ещё не окончен. Я тоже стала есть только для того, чтобы не продолжать разговор и немного подумать. Отчего-то преподнесённая в таком виде информация произвела на меня слишком большое впечатление.

Покушав, сестра императора вновь приступила к разговору.

– Я уже тебе сказала, что ты мне нравишься. Ты не хочешь казаться лучше, чем есть. Честна. И главное, в тебе есть чувство сострадания к близким, эмпатия. Поэтому, я готова предложить тебе сделку.

– Какую? – удивленно уточнила я. Такого поворота событий я предположить не могла.

– Дело в том, что мне очень не нравится Моника. Это – нынешняя фаворитка моего брата. Она наглая, эгоцентричная и очень жестокая женщина. Её близость с братом чревата тем, что он и сам может стать таким. Как раз этого я очень сильно боюсь. Брату в фаворитках нужна женщина, способная смягчить его затвердевшее сердце и направить на путь добра и милосердия.

Амелия замолчала, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Не хотите же вы сказать, что я…

Не знаю, как правильно сформулировать то, что появилось у меня на языке, но принцесса меня поняла.

– Именно это я и хочу сказать. Раз уж сам брат распорядился отправить тебя к нему в гарем, значит он в тебе что-то нашел.

Я сглотнула стоящий ком в горле и, собравшись с мыслями, уточнила:

– Вы хотите, чтобы я с повелителем переспала?

– Нет! Я хочу, чтобы ты не только один раз с ним переспала… Я хочу, чтобы ты стала его постоянной, любимой фавориткой. Заставила его забыть Монику насовсем.

– Но…

– Ты не услышала мое предложение до конца! – перебила меня принцесса Амелия, – это, как ты понимаешь, сделка. И, как и в любой сделке, я должна чем-то тебя заинтересовать соблюдать условия нашего договора. Так вот, взамен озвученного я предлагаю не только сохранить жизни твоему брату и другим воинам. Шесть человек их, ты сказала?

Я кивком подтвердила, что принцесса поняла правильно.

– Так вот. Я могу шестерых воинов, которые тебе так небезразличны, взять под свою опеку и защиту. Уберечь их от менталистов, дознавателей и всех остальных. Они будут находиться в комфортных условиях… Вот теперь можешь мне дать свой ответ. Готова ли ты быть фавориткой моего брата?

– Но… если он не захочет меня видеть в своих фаворитках?

– А ты сделай всё, чтобы он захотел. По-моему, я тебе достаточный мотив для этого даю. А вот времени на раздумье не дам. Отвечай немедленно. Согласна ли ты на моё предложение или нет?

Глава 8

– А ты сделай всё, чтобы он захотел. По-моему, я тебе достаточный мотив для этого даю. А вот времени на раздумье не дам. Отвечай немедленно. Согласна ли ты на мое предложение или нет?

– Ваше высочество, я благодарна Вам за то, что вы предоставляете мне шанс спасти людей, которые мне не безразличны. Но… если я соглашусь на это всё, то я хочу гарантий.

– Что? – недоуменно спросила принцесса, и её брови поползли вверх. Не удалось ей скрыть своего удивления. Она думала, что я ухвачусь за её предложение, как утопающий за соломинку, а я тут твердо и решительно требую гарантий!

Но меня учили просчитывать свои шаги наперёд. К сожалению, когда я отказала императору, я не ожидала, что его действия будут столь стремительны, и больно за это поплатилась. Сейчас мне нужно быть в разы умнее и продуманнее. Поэтому, я начала рассуждать, поясняя Амелии свою позицию.

– Допустим, Ваш план удастся, и каким-то образом я смогу заинтересовать Вашего брата, стать его фавориткой. Сейчас я не беру в расчёт риски, которым буду подвержена, ведь, судя по характеру Моники, она это просто так не оставит…

– Ты вроде здесь у нас лишь несколько часов. Откуда ты про Монику знаешь? – насторожилась принцесса.

В ответ я лишь ухмыльнулась:

– У неё все на лице написано. Да и предупредила она меня красноречиво, что никому не советует дорогу ей переходить…

– Вот стерва! Когда она успела?

– Не важно. Сейчас я даже не об этом. Все в нашей жизни недолговечно. Пока я вам интересна, шесть воинов, о которых я переживаю, будут находиться в относительной безопасности…

– Они будут в безопасности. Это мое императорское слово. Ты что ему не доверяешь?

– А что будет со мной и с ними потом, когда интерес императора ко мне остынет?

– Кхм, – задумчиво проговорила Амелия, – хитрый вопрос. Если я тебе пообещаю сейчас, что тебя и твоих шесть человек я потом отпущу… Ты ведь можешь искусственно создать ситуацию, чтобы охладить интерес моего брата к тебе.

– Могу, – не стала отрицать её домыслов я, – но мне казалось, что цель, с которой вы посылаете меня к императору, заключается в том, чтобы он охладел к Монике. А никак не в том, чтобы ему быть со мной. Поэтому, если после этого он охладеет и ко мне, разве наши договорённости будут нарушены?

– Хм, а ты очень хитрая!

– Я бы сказала, что скорее дальновидная.

– Хорошо. Будь по-твоему. Если мой брат после всего этого охладеет к тебе, то я отпущу на свободу тебя и тех шестерых воинов, за которых ты так беспокоишься.

Я выгнула брови и недоуменно смотрела на принцессу. В ответ она непонимающе уставилась на меня. Этакая немая сцена между нами получилась.

– Что ещё не так? Что за выражение лица?

– Ваше высочество, Вы и правда думаете, что я на слово поверю? Вы меня, конечно, извините, но после определённых событий, когда мою страну захватили, а меня взяли в плен, я не могу верить просто так.

– И что ты предлагаешь? Как ты смеешь? Ты не доверяешь моему императорскому слову?

– Доверяю. Но соглашусь на сделку только при условии, если ваши слова будут подкреплены магической клятвой.

Принцесса от возмущения побледнела и начала хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег, но после остыла. И в итоге даже сочла благоразумной мою просьбу.

– Магической клятвой на крови, – добила её я.

– Ты слишком наглая! А если я прикажу тебя казнить?

– Приказывайте. От Моники Вас это не избавит. Хотя то, что мне это удастся, тоже не факт.

Я говорила спокойно. И правда, после всего пережитого, угрозы Амелии не возымели никакого эффекта. Когда на поле боя ты видишь кровь, оторванные конечности и вспоротые кишки, а потом попадаешь в плен к врагу…, сложно быть испуганной угрозами взбалмошной принцессы.

В итоге сестра императора под столом, незаметно от окружающих проколола указательный палец и произнесла:

– Моя магия со мной, и она свидетель моего обещания. Даю слово сидящей передо мной Рее Эльмине, что пока она действует в моих интересах, во всем меня слушается, предпринимает всевозможные усилия, чтобы занять место фаворитки моего брата, а также в то время, пока она занимает место фаворитки императора, шесть воинов, попавшие в плен вместе с ней, будут находиться под моей опекой и защитой…

Я поразилась тому, что Амелия все-таки запомнила имя, которым я представилась, и тому, как хитро она обыгрывает клятву, добавляя новые вводные о необходимости моего послушания ей! Я не выдержала и начала ей надковывать свои условия:

– К ним никто не будет предпринимать ментального или физического насилия…

Принцесса тяжело вздохнула и повторила мои слова:

– К ним никто не будет предпринимать ментального или физического насилия…

– И если все договоренности будут соблюдены, мы всемером получим свободу…

– После того, как император потеряет интерес к Рее, как к своей фаворитке, я добьюсь у него свободы для воинов. А также обязуюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы Рея Эльмина получила свободу!

Вспыхнула яркая вспышка, сигнализирующая, что клятва принцессы принята. Безусловно, это привлекло внимание девушек, которые с любопытством смотрели в нашу сторону, и принцесса тут же поторопилась закончить обед. Мне не понравилось, какие формулировки использовала принцесса, но все же я довольна тем, что смогла получить хоть временную, но все же защиту для своих воинов.

После обеда девушек разделили по направлениям подготовки и отправили каждую на запланированный для неё урок. Мне озвучили, что по велению принцессы сегодня для меня запланировано два урока: танцы и «уроки любви».

На танцы нас пришло всего семь девушек. Изначально я думала, что этот урок для меня не станет проблемой. С детства я изучила все виды бальных танцев, некоторыми из них владела в совершенстве, мой педагог смеялся и говорил, что я сама уже могу преподавать эти танцы. Но оказалось, что я была слишком самонадеянна и ошиблась в своих суждениях. Те танцы, что преподают здесь для девушек ничего общего с бальными танцами не имеют. Девушек учат изгибаться как змея, призывно вилять своими прелестями и…, это выглядит слишком эротично, раскрепощённо, откровенно. Вначале я снисходительно улыбалась, глядя на происходящее в танцевальном зале.

Но вот педагог по танцам, Алексис, включает мелодичную музыку и предлагает всем импровизировать. И девушка, стоящая передо мной, начинает двигаться в такт раздающейся музыке, перебирает ногами какую-то замысловатую поступь, её бедра описывают круг, живот ходит волнами − при этом сама исполнительница даже не сдвинулась с места!

Алексис предложил повторить хоть немного из того, что делают девушки, а не стоять столбом на месте. И вот тут-то я поняла, что у меня ничего не выходит! Девушки двигаются пластично, чувственно и очень грациозно. На мои же жалкие попытки повторить их элементы движений в зале раздаются смешки. И хотя преподаватель одергивает девушек, стыдит за несдержанность и методично объясняет им, что когда-то они двигались ещё хуже, чем сейчас я, понимаю, что в чём-то девушки правы. Они явно уже давно занимаются этими танцами, и сейчас им становится смешно, когда они видят мои резкие, дерганные и отчасти неуклюжие движения.

В настоящий момент меньше всего хочу заниматься этими танцами. Мечтаю побыть наедине с собой, все обдумать, а по возможности и вовсе попытаться проверить смогу ли я в императорском дворце использовать свою магию. Допустит ли это защита дворца?

Мне удалось получить клятву принцессы Амелии и, хотя бы ненадолго я могу выдохнуть и не переживать о том, что в данный момент кто-то пытает моих воинов. В том, что принцесса сдержит слово, я не сомневаюсь. Нарушение магической клятвы, которая дана на крови, может даже к летальному исходу привести. Удивительно то, что принцесса согласилась мне её дать! Неужели я настолько ей важна в этом деле? Может быть, она подумала, что императора настолько прельстили мои прелести, что он решил сделать меня своей наложницей? Честно говоря, я сама в такое не верю. Что угодно, но вряд ли в одежде воина и с растрепанными волосами я смогла произвести на него столь сильное впечатление. За его действиями стоит что-то другое, и я очень сильно надеюсь узнать, что именно.

Однако быть подстилкой императора в мои планы не входит от слова совсем. Пока я могу потянуть время, сделать вид, что я пытаюсь что-то сделать в рамках наших договорённостей. Это время у меня будет для того, чтобы искать возможность сбежать отсюда со своими людьми.

Надеюсь, мой дар мне в этом поможет.

Впервые я поняла смысл моего дара, когда мне было семь лет. Папа пообещал меня взять в военный поход, но мама, узнав об этом, устроила грандиозный скандал. Она уверяла, что поход не для девочки, тем более принцессы. Мне же так хотелось туда попасть, тем более что Эдвард там уже ни раз бывал и много всего интересного поведал мне про походы.

На фоне того, что мама категорически мне запретила идти в поход, у меня случилась истерика. Я кричала, топала ногами, требовала, обвиняла её. На что мама лишь молча подошла ко мне, крепко схватила меня за руку и буквально силой заволокла меня в мою комнату. Так резко и категорично мама со мной никогда не поступала. Для меня её поведение было неожиданным, особенно после того, как я услышала, что в замочной скважине повернулся ключ. Мама меня закрыла!

Они же с папой пошли в соседнюю комнату обсуждать сложившуюся ситуацию. Мне безумно хотелось услышать, о чем они говорят. А далее произошло всё само собой. Вся в слезах после случившейся истерики я сидела в своей комнате на полу. Закрыла глаза и только и думала о том, что же там обсуждают родители. Удастся ли отцу убедить маму? Вдруг моя ментальная оболочка отделилась от тела. Я взлетела наверх, стала лёгкая и невесомая.

Уже со стороны увидела, как мое тело сидит на полу с закрытыми глазами. Можно подумать, что я сплю или медитирую. Ситуация меня скорее позабавила, чем напугала. И я, не теряя времени, направилась туда, где так хотела в данный момент побывать – в комнату к родителям.

Только после того, как очутилась в их комнате, я с воодушевлением поняла, что в таком состоянии, в каком я сейчас пребываю, мне ни стены, ни мебель не помеха. Могу передвигаться сквозь них! При этом я в сознании, и мой мозг активно работает, обдумывая происходящее.

Родители в этот момент в своей комнате продолжали выяснять отношения. Папа убеждал маму в том, что она не права, и военный поход мне не повредит. Он уверенно говорил маме, что не хочет воспитать дочь белоручку, которая кроме красивых нарядов ничего в своей жизни не видела.

– Да?! – кричала ему в ответ мама, – а дочь солдафонку, значит, хочешь воспитать?

– Я хочу, чтобы Эльмирея была всесторонне развита!

– И что она, девочка, будет там делать среди многочисленных мужчин? Слушать ваши пошлые шуточки или смотреть, как вы убиваете на тренировках ни в чём не повинных животных? Девочке не место в военных походах!

Мне хотелось возмутиться и вновь закричать маме, что она не права. Она должна учитывать и моё мнение! Но всплеск очередных эмоций привёл лишь к тому, что меня резко вернуло в моё тело.

Я очнулась, открыла глаза и была убеждена в том, что это был не сон. Все происходило в реальности.

Громко застучала кулаками по двери и, когда родители пришли ко мне в комнату, рассказала им о своём путешествии. В доказательство своих слов я дословно передала им их же разговор. Родители переглянулись, пребывая в немом удивлении от услышанного. Они видели, что комната была закрыта, и, следовательно, так дословно услышать разговор я никак бы не смогла.

В тот же день повторить подобный трюк мне не удалось, как и в несколько последующих за ним дней. Но отец верил мне и попросил придворного мага со мной позаниматься. Через неделю мне удалось вновь ментально отделиться и попутешествовать по дому, наблюдая за домочадцами. Придворного мага эта моя способность привела в полный восторг, но он убедил моего отца, что для моей же безопасности будет лучше, если о данной способности никто не будет знать.

Кроме того, маг предположил, что это не все, на что я способна. Он убедительно утверждал, что дар у меня огромный, и раскроется он только тогда, когда я войду в полную силу. Обычно, у большинства магов это происходит в тридцать три года, если не случаются из ряда вон происходящие события, способные активировать силу раньше. Иногда для этого девушек, наделенных сильным даром, выдают замуж, и после проведения специального магического обряда во время первой брачной ночи, им удается преждевременно разбудить всю свою магическую силу.

Однако, несмотря на то что у меня начало получаться осознанно вызывать состояние, при котором я могла ментально путешествовать, долгое время дальше пределов замка ментально передвигаться у меня не получалось.

Зато ближе к восемнадцати годам случайно обнаружилась ещё одна моя способность. Мой папа создал огонь, показывая детворе представление, и мне так сильно захотелось тоже сделать что-нибудь этакое, что я неосознанно потянулась к магии отца. Самое удивительное, что она меня приняла. В итоге пламя в руках отца заплясало сильнее и стало превращаться в те фигуры и цветы, которые я прорисовывала в своём воображении.

Отец замер и напугался, не понимая, что происходит с его магией. Мне и самой было удивительно управлять чужой магией. Своего огня создавать я не могла.

После того, как я ему всё объяснила, мы незамедлительно обратились к придворному магу. Ни мне, ни отцу не было понятно, что за способность у меня такая появилась, и почему она начала проявляться только сейчас. Папе также было интересно не могу ли я себе как-то навредить подобной способностью.

Внимательно выслушав нас с отцом, маг попросил меня вновь проделать подобное с магией папы в его присутствии. Папа активировал на своей ладони небольшой огонек, я же мысленно потянулась к его магии и преобразовала обычный огонек в порхающую огненную бабочку.

– Удивительно! Парадоксально! – хлопая в ладоши, восхищался главный маг нашего королевства, – А теперь, Ваше высочество, проделайте то же самое с моей магией, пожалуйста.

Он зажег на своей ладони огонь точно так же, как ранее сделал мой отец. Я сосредоточилась и мысленно потянулась к его магии. Но ничего. Никакой отдачи. Никакого отклика.

– Не получается. Что это значит? – спросила я у мага.

– Восхитительно! – продолжил впечатляться он.

– Что же тут восхитительного? У неё ведь ничего не получилось. Чему ты восхищаешься? – спросил отец у королевского мага, не понимая его реакции.

– Этого и следовало ожидать, – начал пояснять маг, – я проверил теорию и мне кажется, что она оказалась верной. Хотя, нам еще стоит перепроверить и убедиться в том, что я не ошибся.

– Что за теория? Говори точнее.

– Я предполагаю, Ваше величество, что наша принцесса – яндара.

– Кто?

– Это одна из тех женщин, которые рождаются одна в несколько сотен лет. Их способность заключается в том, чтобы усиливать магию близких и дорогих им людей. И если мои предположения верны, то ваша дочь и её способности – уникальны. Но сейчас наверняка сложно это проверить, так как её сила «работает» не в полную силу, и проявляются лишь мелкие зачатки того, что можно ожидать в дальнейшем.

Так я и узнала, что, возможно, после моего тридцати трёхлетия мой дар раскроется в полную силу. Хотя, может быть ему нужен какой-то толчок для этого. Кто знает? Например, о том, что ментально я смогу перемещаться дальше своего дворца, я узнала только лишь в девятнадцать лет, когда влюбилась.

Это была слепая юношеская влюблённость в молодого графа, сына первого советника моего отца, Кристиана. Он просил называть его Крис. Молодой, подтянутый, эффектный блондин с зелёными глазами. Наглый, самоуверенный весельчак, который сразу же покорил моё сердце.

Эдварду не понравились ухаживания Криса за мной. Он утверждал, что покоривший моё сердце граф – бабник, балагур и несерьёзный человек, привыкший к разгульному образу жизни. Но разве я могла в такое поверить? Крис на протяжении нескольких месяцев был чутким и внимательным ухажёром. С ним было беззаботно и легко. Мы много времени проводили вместе, гуляли, смеялись, развлекались и даже целовались. Крис был первым мужчиной в моей жизни, с которым я позволила себе такую вольность, как настоящий поцелуй в губы.

И вот, в одно из очередных наших свиданий, мы с Крисом сидели в отдаленной беседке нашего дворцового сада. Это место достаточно удаленное и защищенное от посторонних глаз. Напротив нашей беседки – пруд, сбоку – дорожка, ведущая к этому месту, а вокруг густая растительность. Поэтому любого, кто направляется в беседку, с нашей позиции будет видно издалека. Мы мило о чем-то беседовали, граф, как всегда, развлекал меня различными анекдотами, многие из которых были на грани пристойности.

Потом мы с Крисом, как обычно, начали целоваться, но в этот раз всё пошло несколько по иному сценарию. Его губы становились все настойчивее и настойчивее. И вместо того, чтобы остановиться, Крис ещё больше распалялся. Его поцелуи становились настойчивее, а потом и вовсе перешли с моих губ на шею, в то время как руки полезли под мою юбку.

Меня заполнили смешанные чувства. Ранее мы с Крисом так далеко не заходили. Да и ни с кем я не заходила! Нет, теоретически о том, что такое близость между мужчиной и женщиной, я знала. В походах и не такого от мужчин наслушаешься. Да и наши женщины из прислуги иногда очень откровенными подробностями своих любовных авантюр друг с другом делились. Я же могла это услышать, ничем не выдавая своего присутствия, с помощью своего дара, разумеется. Один раз я даже случайно в конюшне застала сцену, как там наша повариха предавалась любовной агонии с конюхом. Но то всё в теории.

Настойчивость графа вызвала во мне смешанные чувства. Я его признавала за своего ухажера, возможно даже за потенциального жениха. Хотя официально мне предложение он еще не делал. И в то же время здесь, в беседке, его поведение начало восприниматься как нечто неправильное, грязное, порочное. С другой стороны, не хотелось грубо его оттолкнуть и тем самым обидеть его чувства. Но в этот раз ситуация между нами зашла слишком далеко. В тот момент, когда я почувствовала одну из ладоней Криса на своей груди, а другую на уровне бедра, я не выдержала, резко оттолкнула его и соскочила с места.

– Что такое, Эльмирея? Мы встречаемся с тобой уже более трех месяцев, и за все это время у нас дальше поцелуев дело не заходит. Я между прочим, уже давно мужчина, а не маленький мальчик. И у меня тоже есть плотские потребности, но я при этом сохраняю тебе верность.

Я стою напротив Криса вся раскрасневшаяся и запыхавшаяся, понимая, в какую нелепую ситуацию я попала. Вообще мне не пристало оставаться наедине с мужчиной. В его обществе подобало находиться исключительно вместе с нянечкой или в обществе фрейлин. Но я, свободолюбивое создание, привыкла пренебрегать правилами и сбегать от своего сопровождения при любом удобном случае.

– Крис, прости, но…– миролюбиво начала я, так как ссорится или портить отношения с графом мне очень не хотелось, но договорить он мне не дал.

– Что ты? Думаешь, что раз ты принцесса, то можно делать всё, что заблагорассудится и глумиться над чувствами других?

– Но я не глумлюсь…

– Разве? – его тон становился надменнее, требовательнее и наглее, – а как это сейчас понимать?! Ты специально держишь меня, как собачонку на поводке, да надо мной уже весь двор смеется.

– Смеётся над чем?

– Над моей влюбленностью, конечно, – он выпучил грудь веред, словно павлин, правда без хвоста, и продолжил, – над тем, что наши отношения только и ограничиваются держанием за ручки. Всё! Я решил. Теперь ты просто обязана освободить меня от этого позора. Докажи мне, всем, что я тебе не безразличен.

– Доказать? – растерянно переспросила я, – но каких доказательств ты хочешь?

– Ну… – задумчиво протянул Крис, – например, отдайся мне. Стань моей полноправной женщиной, хватит этих игр.