Через пламя во тьму

© Ханевская Юлия

© ИДДК

Пролог

Зор-Тур

Вожак третьего клана драконов

– Твой народ обречен! Недолго осталось ждать падения Красного Змея.

Тварь, подвешенная за руки, истекала кровью. И все же продолжала открывать рот не по делу. Зор-Тур отбросил кнут в сторону, одним прыжком оказавшись рядом с пленницей.

– Мне невдомек, что ты видишь в той стороне. Расскажи, как избежать.

С каждой минутой дракон злился все больше. Он искал этого человека триста два дня и нашел в самом далеком селении Востока. А притащить ее сюда стоило ему четырех собратьев, попавших под лансиопские ядовитые стрелы.

Ведьма с булькающим звуком расхохоталась. В разорванных кончиках рта пузырилась кровь.

– В чужестранке твое спасение. Чужестранке, помеченной огнем. Лишь из ее чрева выйдет дракон, крылья которого закроют солнце. Его огонь иссушит реки, превратит в чернь зеленые леса. С его приходом воцарится власть крылатых змей.

Зор-Тур со всей силы ударил мерзавку по лицу, оставляя глубокие борозды от когтей. Она взвыла, задергалась в цепях, в очередной раз пытаясь вырваться. Стены пещеры отразили эти звуки, усиливая их и еще больше зля дракона.

Рывком сжав ей горло, он наклонился и медленно слизал струившуюся по шее кровь. Ведьма затихла. Он слышал, как бешено бьется ее сердце. И наслаждался солоноватым вкусом человеческой жизни.

– Ты прекрасно знаешь, что самки вашего вида неспособны выносить наше потомство.

– В том-то и вся прелесть, – прошептала она ему в лицо, вперив в Зор-Тура немного сумасшедший взгляд.

Он выпрямился. Злость, все это время шипевшая в груди, исчезла, освободив место тянущему безразличию.

– А теперь убей меня. Сделай то, чем грозил все эти дни.

Жестокая, почти дикая улыбка пробежала по его губам. Нетерпеливо дернулись черные кожистые крылья, вспыхнули язычки огня в оранжевых глазах.

Женщина замотала головой. Каменные стены вновь отразили звон ее цепей.

– Нет… Нет… Умоляю, просто убей!

Зор-Тур набрал в грудь воздуха и выдохнул пламя. Он не стремился сжечь, только опалить. Ведьма завизжала. Лохмотья вспыхнули на ней, будто были пропитаны чем-то горючим. Завоняло горелыми волосами и мясом.

Дракон мотнул головой, прекращая. Женщина дергалась в конвульсиях. Ее обнаженная кожа покрылась пятнами пузырившихся ожогов.

– Ну, теперь ты помечена огнем. Приступим ко второй части твоего пророчества?

– Нет! – удивительно, она все еще была в сознании. – Все не так! Нет!

Зор-Тур быстрым движением сорвал цепь с крюка, и ведьма кучей рухнула на пол. Она тут же стала отползать от него, резво передвигая руками, оставляя за собой кровавый след. Он не раз за сегодняшнюю ночь поразился выносливости этой самки, и где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что такая вполне могла выносить дракона. Но Зор-Тур прекрасно понимал – в пророчестве имелось в виду совсем не то, что он сотворил с ней.

Развязав пояс, он стянул штаны и двинулся в сторону жертвы. Она перестала скулить, прижалась к стене и с ужасом уставилась на него.

Достигнув цели, дракон схватил женщину за щиколотки и подтянул ближе. Ведьма взвизгнула, распластавшись под ним.

– Прошу, не надо…

– Заткнись!

Он согнул ее ноги в коленях, направил окаменевший от возбуждения член и резко вошел. Ведьма закричала, пытаясь столкнуть его, но Зор-Тур сжал ее запястья над головой, рывками двигаясь в ней, будто пробивая тоннель в скале. Конец то и дело упирался в препятствие, мешавшее углубиться до основания. Бросив ее руки, дракон с рыком сжал женский зад и рванул на себя. Препятствие исчезло. Ведьма затихла, обмякнув в его руках. Ему было все равно. Рыча и впиваясь когтями в липкую кожу, Зор-Тур жестко вдалбливал член в эту кучу мяса, отзывающуюся чавканьем и хлюпаньем.

Наконец кончив, дракон поднялся и, не глядя на раскинувший конечности труп, направился к выходу.

Он собирался отмыть себя от крови, грязи и пота, а затем подумать над словами ведьмы. Если для возрождения империи Гваренсила нужна чужестранка, он найдет ее, где бы она ни была.

Глава 1. Иккард

Тридцать вторые сутки оттепели радовали ярким светом белесого солнца. Он преломлялся в лепестках цветов хрустального дерева и рассеивался голубым сиянием. На черных ветках копошилась стайка пестрых керчиков^[1], нарушая рассветную тишину мелодичным чириканием. Иккард прикрыл глаза, пытаясь каждой клеточкой впитать это скудное тепло, и глубоко вдохнул неизменно морозный воздух.

От Арфгаера, куда они прибыли вчера ночью, до Южной границы оставалось девять дней полета. А значит, обратный путь придется проложить подземными дорогами и вот так постоять в беседке капе́льного домика, наслаждаясь мягкими лучами небесного светила, уже вряд ли удастся. Суровая зима снова отвоюет права, укрепит морозы, пустит по земле колючие вьюги. Если бы не путешествие за принцессой и мирным договором, Иккард посвятил бы каждый час быстротечной оттепели хождениям по тайге да полетам на левио́нах^[2]. Но отказать другу, по совместительству наследнику Ледяного трона, он не мог.

– Что подняло вас в столь ранний час, мой лорд? – ворвался в пение керчиков женский голос.

Иккард обернулся, облокачиваясь на ограду и растягивая губы в слабой улыбке. В двух шагах от него, кутаясь в походный меховой плащ, стояла Мидала. Черноволосая девушка с яркими фиалковыми глазами, необычайно редкими для Севера. Шла вторая оттепель со дня их свадьбы, а Иккард все не мог налюбоваться женой. Как и поверить, что ею стала дочь верховного жреца.

– Набираюсь сил.

– Не думала, что вам это необходимо.

Она хитро прищурилась, шагая мягко и тихо, словно кошка. Приблизившись, запустила теплые пальчики ему под сюртук и прижалась к груди.

– Да не для этого. – Иккард обнял податливое тело и поцеловал пахнущие мятой губы. – Меня ждет долгий перелет.

– Почему мне нельзя с вами? – В голосе Мидалы мелькнули грустные нотки.

– Мы уже обсуждали это. – Он отстранил ее и отвернулся, сжимая холодное дерево перил.

С пару минут щебетание птиц никто не нарушал. Иккард не раз за эту длительную поездку пожалел, что взял жену с собой. Слишком трудным и рискованным оказался поход. За семьдесят два дня их три раза настигала вьюга, четырежды нападали драконы. Не говоря уже о дьявольском тумане, едва не погубившем весь отряд неделю назад. Дома, в Брифдейле, Мидале было бы гораздо безопаснее. Да, с ней рядом отсутствовал бы муж, но и все вышеперечисленное тоже.

– Ну пожалуйста, Иккард, – грубой обветренной кожи его руки коснулись мягкие пальчики, – я ни разу не видела цветущих долин Юга… Не дышала теплым, пахнущим цветами воздухом. Позволь мне отправиться с тобой.

– Нет, Мидала. Ты останешься здесь.

Он представил, как выглядит сейчас его лицо. Заостренные черты, непоколебимо сжатые узкие губы, сдвинутые на переносице брови над льдистыми глазами – идеальное отражение внутреннего холода. У самого пробежали мурашки по спине. Мотнув головой, постарался смягчить взгляд, прежде чем посмотреть на жену.

– У меня на сердце неспокойно, пойми. Я боюсь за тебя.

– Как скажете, мой лорд. – Хорошо скрытое разочарование в голосе пряталось за мягкой улыбкой.

На мгновение Мидала задержала взгляд на его лице. Подняла руку и провела указательным пальцем по переносице, разглаживая морщинку, поселившуюся между бровей Иккарда уже очень давно.

– Я буду ждать вас здесь. Обещаю быть осторожной.

Иккард прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Увы, но колючие тиски тревоги не спешили отпускать его сердце.

Глава 2. Лорелия

Яркое солнце слепило глаза, не позволяя понять, что именно она видит. Приложив ладошку ко лбу, Лорелия наконец рассмотрела отдаленные клубы дыма, взвивающиеся в небо от верхушек деревьев. Высоко над ними были заметны две удаляющиеся размытые фигуры.

– Драконы, – послышалось за спиной.

Вздрогнув, она обернулась.

Рэйналт умел подкрадываться бесшумно, словно мягколапый лерон^[3], и заставать врасплох. Эта звериная способность пугала. Особенно в моменты, когда она никак не ожидала его увидеть: в своей комнате, в королевской библиотеке, здесь – так далеко от лагеря – на поляне, разделяющей лес. Не обращая внимания на ее недоумение, он продолжил:

– Нужно сообщить отцу. Они всегда возвращаются за добычей. Наверное, это был разведывательный полет.

Он подошел ближе и улыбнулся, показав белые зубы и ямочки на щеках. Зеленые глаза, как всегда, неотрывно следили за каждым движением Лорелии.

– Ты пугаешь меня. – Она перекинула через плечо шнурок соломенной сумки и отвернулась, возобновляя движение. – Возвращайся. Ты же знаешь, что за травами я хожу одна.

У нее было совсем мало времени для исследования рощи, каждый солнечный миг бесценен. Вряд ли когда-нибудь снова она окажется в самом северном городе Тир-Линна, куда семья добиралась почти месяц и еле поспела к объявленному северянами сроку. А еще менее вероятно, что войники^[4] вновь потеряют ее из вида.

Роща Хаерлора была богатой на редкие лекарственные растения, и в сумке Лорелии лежало уже шесть доказательств этому. Наиболее ценное – два черных листика северного радужника. По словам ворожеи Миби, они способны обхитрить бога смерти – коварнейшего из тринадцати^[5]. То, что она нашла чудесное разнолистное деревце среди могущественных древ Юга – настоящее чудо. Радужник страдает от жары, и как он попал сюда, оставалось загадкой. Должно быть, почтовые хвостатки^[6] занесли семечко в эти земли, а может, дальний путник на своих одеждах. В любом случае теперь Лорелия могла похвастаться тем, что не у каждой ворожеи Юга находилось в травнике.

Спускаясь по крутому склону пригорка, она поскользнулась на влажной от росы траве и съехала вниз. Платье задралось выше колен, легкая голубая ткань зацепилась за какую-то веточку, с мягким треском оставляя на подоле дыру с рваными краями. Поднимаясь на ноги, Лорелия заметила краем глаза движение и резко обернулась.

– Зачем ты меня преследуешь?!

В груди полыхнула вспышка недовольства, но так и осталась не проявленной. Принцессе не вежливо грубить и злиться. И хоть близняшка Аделла не считала это чем-то запретным, Лорелия позволить себе подобное не могла.

– Я только что видел двух драконов, как раз таки в той стороне, куда ты идешь. Неужели правда решила, что оставлю тебя одну? – Выражение его лица было недовольным. – Пошли назад. Войники здорово отхватят, когда отец обнаружит твое отсутствие.

– До приезда гостей еще полно времени. Когда я уходила, прилетела хвостатка с вестью, что северяне пересекут границу Хаерлора лишь к сумеркам, – Лорелия возобновила ход. Первые деревья рощи виднелись совсем рядом. – Оставь меня одну, Рэйналт. Даже если драконы решат меня съесть, ты мало чем поможешь.

Произнеся эти слова, она внутренне сжалась. Мысли о сестре придали ей ненужной смелости. Но Рэйналт не стал заострять на этом внимание и лишь весело хохотнул:

– Ну, я хотя бы смогу рассказать, куда именно ты пропала.

Судя по шороху травы сзади, брат и не думал слушаться. Вздохнув, она решила, что легче смириться с конвоем, чем избавиться от него.

– Знаешь, я думаю, они не вернутся, – Лорелия бросила взгляд через плечо, убеждаясь в присутствии брата. Будучи всего на два года старше, он умудрился вымахать на полторы головы выше. Кроме того, его широкие плечи и весьма угрожающий вид больше настораживали, нежели внушали надежность и защиту. Рэйналт слишком открыто давал знать о своем совсем не братском отношении к ней.

– Почему ты так решила? Известий о нападении драконов с западных земель не было больше года. А тут они появляются просто так? Ради полета?

– Да. – Сердце Лорелии налилось грустью. – У нас их можно заметить гораздо реже. Им больше по вкусу холодные, покрытые льдом и снегом территории Гарда^[7].

Драконы унесли много жизней, в том числе и ее родных: дедушки – бывшего королем, когда ей было всего два года, и дяди по линии мамы. Королевство сильно натерпелось от крылатых тварей. Хорошо, что вражде с Гардом сегодня придет конец и они вместе смогут защитить свои земли.

– А не появятся они, потому что засветились, – продолжила мысль она. – Этот дым наверняка далеко видно. Судя по летописям и рассказам Гойлина, драконы слишком хитры, чтобы так облажаться перед нападением.

– А ты умница, – широкая ладонь Рэйналта легла на ее плечо, – не зря проводишь столько времени в библиотеке. Вот только не пойму зачем? Все эти знания и байки чокнутого смотрителя цитадели тебе вряд ли когда-либо понадобятся.

Она вывернулась из объятий и прибавила шаг. Сердце начало ускорять темп, а к лицу прилило тепло. Если Рэйналт снова начнет приставать, это может плохо для нее кончиться. Она так старалась выскользнуть из лагеря незаметно для него, но все оказалось впустую. Лорелия молилась каждому из тринадцати, чтобы принц Йорг выбрал в невесты именно ее, ведь тогда останется всего два месяца, и она уедет с глаз Рэйналта далеко в снега. В противном случае брат наберется смелости и пойдет к отцу с просьбой благословить его чувства. По законам Тир-Линна^[8] принц имел полное право взять в жены сестру при отсутствии для нее других женихов королевских кровей. Это поощрялось больше, нежели родство с любым из двенадцати лордов, занимающих кресла наместников в южных городах.

– Почему же не нужны? – Она старалась говорить как можно непринужденнее, а взглядом скользила по ровным рядам гладких стволов, пытаясь смоделировать путь, по которому пустится бежать в случае опасности.

– Ты создана для рождения детей и услаждения мужа. Так зачем же нагружать голову бесполезной информацией?

– Я думаю…

Она собиралась сказать, что это не должно его беспокоить, но неожиданно тишину рощи пронзил крик. Не похожий ни на чей, протяжный, надрывный, словно нечто живое отдавало душу богу смерти.

Лорелия замерла как вкопанная, и Рэйналт, следовавший по пятам, столкнулся с ней. Будто мощная энергия ударила в спину, вынуждая сорваться в тот же миг с места, подобно стреле, выпущенной из арбалета.

– Стой! – Голос брата показался испуганным. – Тебе нельзя туда! Это плач лерона! Остановись!

Но жуткий, сжимающий душу звук повторился вновь.

Лорелия мчалась ему навстречу, не понимая своих эмоций. Благо путь был чистым, никакие кустарники или сломанные ветки не мешали ей. Она слышала слова брата, и в мозгу ярким образом светилось изображение лерона из древней книги. Серого, словно туман, большого четырехлапого зверя с тремя пушистыми хвостами, венком костяного нароста на голове и пастью, полной острых зубов. На картинке его уши, увенчанные черными кисточками, как у кота, торчали вверх. Лорелия знала, что они улавливают самые тихие звуки на много лик вокруг, и, скорее всего, он услышал ее приближение задолго до того, как они ступили в тень рощи.

– Подожди, Лори!

Рэйналт нагнал ее, железная хватка обрубила движение, рванув Лорелию назад. Послышался треск ткани на спине, но шов выдержал – девушка оказалась зажата братом в тиски. Он тяжело дышал ей в макушку, она чувствовала, как его грудь вздымается за головой.

– Раненые звери очень опасны. Мы и так нарушили его границы. Довольно глупостей, пора возвращаться.

– Отпусти меня, Рэй. Мне очень нужно туда! – Слова опережали мысли, голос звучал тонко и жалостливо, по щекам защекотало. – Пожалуйста!

Хватка ослабла, брат выдохнул. Что-то оказалось для него совсем неожиданным и непонятным в ее словах или интонации.

Воспользовавшись случаем, Лорелия вырвалась и припустила быстрее прежнего. Лицо обнял порыв слабого ветра, пахнув горьким запахом горелой древесины.

Из зеленого яркого мира она вдруг влетела в угольно-черный и безжизненный. Гладкая подошва дорожных туфель скользнула по золе. Лорелия выставила руки вперед, не дав себе упасть полностью. Волосы выбились из высокой прически и прядями упали на глаза. Убрав их за уши, она выпрямилась и замерла, глядя прямо перед собой.

На фоне черных стволов и кучи обугленной земли стоял серебристый лерон. Она видела его вытянутую морду, сильные большие лапы, белесую грудь. Он склонился над маленьким темным комочком, толкнул его носом, лизнул и замер. Затем вскинул голову к небу и вновь закричал.

Лорелия зажала уши ладонями и зажмурилась. На столь близком расстоянии этот звук врезался в голову ядовитой иглой, заставляя верить, что все хорошее исчезло из мира. Она мало понимала, что происходит, но в душе металась такая боль, словно раскаленный меч пронзил насквозь и остался внутри.

Крик прекратился, она перестала жмуриться, глубоко вдохнула и забыла выдохнуть – зверь смотрел прямо на нее. Пронзительно-голубые глаза с ромбиками зрачков впивались в лицо. На Лорелию нахлынула волна чувств: жуткая скорбь, обида и ненависть. Все они вперемешку перехватывали дыхание и давили изнутри, желая вырваться на волю. Зверь мотнул головой, и все исчезло. Лорелия почувствовала себя пустой и ничтожной.

Лерон фыркнул, уткнулся носом в комочек перед собой и ненадолго замер. Затем отвернулся и медленно пошел прочь.

Не дожидаясь, пока он исчезнет из вида, она подошла к тому месту и осмотрелась. Под обугленными костями виднелась грязно-серая шерсть. Упав на колени, Лорелия осторожно, гладящими движениями убрала останки.

Наверное, они бежали от драконьего огня, но не успели.

Наверное, другие щенки или мать накрыли его собой, не дав пламени добраться хотя бы до одного.

И это не помогло.

Освободив свернутую клубочком тушку, Лорелия провела пальцами по мягкому костяному наросту между опаленных ушей. На руку упало несколько капель, и она поняла, что плачет.

Послышался шелест шагов.

– Скорбная картина… Пошли, ты ничем не поможешь. Людям не дано воскрешать мертвых. – Голос Рэйналта был на удивление печальным.

Она и не знала, что брат может сострадать. Подняв голову, Лорелия всмотрелась в его лицо. На загорелой щеке черная полоса, оставленная, скорее всего, сожженной веткой, в темных каштановых волосах редкие хлопья пепла, кружившего вокруг.

– Рэй? Что ты сказал?

– Что ты не одна из тринадцати и не вернешь ему жизнь. Пошли. – Он протянул руку.

Она опустила взгляд. Слезы высохли.

– Нет. Я могу…

– Лорелия, не заставляй меня тащить тебя насильно.

– Я могу! – она радостно хлопнула в ладоши и закопошилась в сумке. – Радужник! У меня есть радужник!

Наконец черный листик оказался в руках.

– Радужник? Как ты нашла его? – Рэйналт подался вперед и присел на корточки рядом. – Не глупи, Лори. Этот лист может спасти человеческую жизнь.

– А чем она ценнее его жизни? Лероны священны, к тому же могут иметь потомство лишь раз за весь свой век. Я не позволю на моих глазах оборваться целому поколению.

Она никогда не делала того, что собиралась, и понятия не имела, как именно действует это средство. Оно было настолько редким, что Лорелия даже не подумала спросить об этом у Миби. Могла ли она когда-нибудь попасть в суровые северные чащобы и найти его? Но счастливый случай имеет особенность смеяться над невозможным.

Действуя интуитивно, подышала на лист и растерла в ладонях. Когда они стали горячими, пришло время пальцев – Лорелия размяла мясистую кожицу в кашу, наклонилась над тушкой и открыла пасть щенка. Мелкие зубки уже были острыми. Положив кашицу ему на язык, протолкнула пальцем поглубже и аккуратно опустила голову зверя.

Осталось ждать.

– Все, терпение мое лопнуло!

Рэйналт встал и рывком поднял ее.

– Нет, подожди! Мне нужно знать, помогло ли.

– Глупая девчонка! Это лекарство для людей. Твари уже не помочь, она сдохла! – Он подхватил ее на руки и перекинул через плечо.

Она больно ударилась животом и закашлялась. Зная, что, сопротивляясь, сделает себе лишь хуже, молчаливо повисла, впиваясь взглядом в грязный комочек на земле.

– Ну, давай же, давай… – шептала она. И вдруг почерневшее ухо шевельнулось. Лорелия, не веря глазам, смотрела, как безжизненное тело постепенно оживает: поднялся и опустился бок, дернулась лапка, открылась пасть, освобождая жалобное скуление.

– Получилось! Рэй, у меня получилось! Он ожил!

Рэйналт обернулся и, чертыхнувшись, ускорил шаг. Лорелия знала, что он обо всем расскажет отцу, а тот, в свою очередь, непременно ее накажет. Но лицо девушки украшала улыбка. Сегодня она не просто спасла жизнь, а самым наглым образом обокрала бога смерти.

Глава 3. Аделла

– А если выберут тебя?

Аделла прижала колени к груди и сглотнула ком в горле. Взгляд сосредоточился на лице Фахата. Его синие глаза невидяще уставились в сторону лагеря, густые брови нахмурены, губы напряженно сжаты. Он возвращался к проклятой теме в сотый раз за тридцать дней похода, и это здорово раздражало. Она и без того переживала, а постоянные напоминания делали их долгожданные моменты уединения безнадежно испорченными.

– Мы сбежим, как и договаривались! – Аделла провела ладонью по мягкой траве, на которой они сидели.

– От твоего отца? Куда? Он отовсюду достанет, даже за краем света.

Эту спрятанную за густым кустарником лужайку они нашли в первый же день остановки. Странно, что отец решил принимать гостей прямо на границе, в наскоро разбитом лагере, а не в городе, до которого было рукой подать, но это делало встречи с Фахатом не слишком рискованными. Хотя чем чаще она бывала с ним наедине, тем больше понимала, что ни с кем другим свою судьбу связать не пожелает и скоро все обо всем узнают. Их отношения – не просто мимолетное увлечение с приятной дрожью по коже и робкими поцелуями под луной. Этот мужчина – самый запретный плод из всех, с кем ее ветреная душа когда-либо связывалась. Войник отца, побывавший в нескольких сражениях, заставлял сердце Аделлы выскакивать из груди, натягивать струну, протянутую через все ее естество, забывать дышать во время их редких поцелуев. Такого она еще не испытывала и смела предполагать, что в этот раз действительно полюбила.

– Ты меня слышишь, солнышко? – Теплая ладонь скользнула по ее щеке.

– Отец? Что ты! Если бы такое учудила Лорелия, тогда возможно. На меня же ему плевать. Я уже собрала все самое необходимое и запрягла старушку Ниру.

Она отогнала лишние мысли, решая в очередной раз поддержать разговор. Вдруг он перейдет в более приятное русло.

– Не лучше ли взять молодого жеребца?

– Меня слушается только она. Лошади женщин недолюбливают. Зато ты подготовил лучшего рысака войничего отряда. Даже если с Нирой что-то случится, нам хватит выносливости второго коня.

– Хорошо. Но знаешь что?

– Что?

– Северный принц тебя не выберет, – Фахат будто успокаивал себя, а не ее. – И насчет отношения короля ты ошибаешься. Он одинаково любит вас обеих.

– Уверен? Насчет выбора.

Она не хотела останавливаться на обсуждении их с папой отношений. Аделла давно поняла, что Лорелию он любит сильнее, и каким-то образом такое положение вещей всех устраивало. Сестра получала больше внимания, а Аделла – свободы.

– Таким, как он, некогда укрощать строптивых бунтарок.

Она удивленно расширила глаза, поворачиваясь к Фахату всем телом.

– Это я строптивая?!

– Ты самая прекрасная девушка на всем белом свете, – рассмеялся он, но быстро посерьезнел, согревая ее взглядом, от которого разливалось тягучее тепло внизу живота. – Моя Аделлия.

– Не называй меня так. – Она отвела глаза, чувствуя, как на щеках расцветает румянец, и откинулась на спину. – С сестрой мне сходства и без имени предостаточно.

– Какого еще сходства? – Голос Фахата стал тише. Он лег рядом и сжал ее руку в своей. – Разве у нее чудесные сияющие глаза цвета драгоценных изумрудов Востока? Или волосы словно пряное вишневое вино? Она лишь блеклая тень твоей красоты.

– Не говори так. Лорелия красива. Конечно, ты прав насчет цвета, волосы у нее светлее, словно язычки пламени, а глаза карие, но это не мешает нам совпадать чертами лица. Иногда мне кажется, я смотрю в зеркало. Так что не коверкай мое имя. Я – Аделла.

– Как скажешь, ласточка.

Какое-то время они лежали молча. Разглядывая редкие перистые облака, каждый думал о своем.

– Фахат? – Она прикрыла глаза и крепче сжала его пальцы.

– Да?

– Когда придет время, я мечтаю, чтобы нас обвенчали в старом храме морского бога, что стоит в Минарате на Плачущем утесе.

– Не страшно будет? Ведь утес нависает над океаном. Не знаю, насколько это правда, но говорят, там остался всего один жрец.

– Я была там лишь раз, но до сих пор помню ни с чем не сравнимое чувство… Когда становишься на самый край Плачущего и смотришь на волны, играющие далеко внизу – мир исчезает. И ты один на один с создателями.

Фахат молчал, но Аделла не хотела открывать глаза. Она глубоко вдохнула теплый, пахнущий травой воздух и продолжила:

– Мне хочется взять в свидетели нашего венчания тот утес. Те волны. И морского бога.

– Я не против. – В голосе Фахата поселились бархатные нотки. – Это все? Или в твоих мечтах есть еще что-то?

– Ну конечно! – она улыбнулась. – На мне будет голубое платье из тонкого восточного шелка и мамин венец с россыпью белых камней. Ты возьмешь мои ладони, жрец накроет их красным платком…

– Мы вместе произнесем клятву, а затем обменяемся освященными браслетами, – вмешался Фахат. – Я знаю, как проходит церемония венчания. Но что в твоих мечтах происходит потом?

Судя по шороху травы, Фахат повернулся на бок, приблизившись к ней. Аделла открыла глаза, убеждаясь в этом. Загорелое лицо любимого было прямо над ней, закрывая клонящееся к закату солнце. Яркие лучики играли в его каштановых волосах, даря им золотой оттенок.

– А потом ты снимешь с меня то шелковое платье…

Синие глаза, в которых она тонула, едва заметно потемнели. Она знала, что последует за этим. Опустила ресницы и подалась навстречу поцелую.

Он оказался не таким, как обычно: нежным, щекочущим, сбивающим дыхание. Губы Фахата накрыли ее рот почти яростно, до боли впиваясь в тонкую кожу, пуская в дело язык. Руки нырнули под ее тело, приподнимая с земли, прижимая к твердому торсу. Аделла, охваченная новыми ощущениями, обняла любимого за шею, запустила пальцы в его волосы, робко шевельнула языком, отражая движения.

Все происходило словно в тумане. Жаркие волны накатами разливались по телу. Его руки нырнули под юбку, сжимая ягодицы. Аделла не удержала стона, когда губы, переставшие терзать ее рот, двинулись вниз по шее, прокладывая огненную дорожку к груди.

Отрезвляющей стала ладонь на внутренней стороне бедра. Она быстро двигалась вверх, куда еще ни одна мужская рука не добиралась.

– Нет, – сбивчиво прошептала Аделла, перехватывая его запястье.

Несмотря на ее слабый протест, твердые пальцы уже добрались до цели, погружаясь во влажные складочки самой сокровенной точки, двигаясь вверх, вниз, в стороны, творя что-то совершенно немыслимое. Жаркий рот вновь накрыл ее губы, воздух испарился из груди, рассыпая перед глазами белые вспышки.

Она вывернулась и судорожно вдохнула, распахивая ресницы. Фахат замедлил движения. Его глаза были практически черными, он вновь наклонился с поцелуем, но Аделла сжала его лицо в ладонях.

– Фахат, остановись. Мы совершаем грех. Я еще не жена тебе.

Она говорила едва слышно, тяжело дыша и больше всего на свете желая, чтобы он не услышал.

Мужчина со стоном откинулся на спину, утягивая ее за собой. Аделла оказалась сверху, быстро села, а затем и вовсе поднялась на ноги. Одним богам известно, какой у нее сейчас вид. Дрожащими руками расправив подол платья и затянув обратно шнуровку на груди, пыталась пальцами расчесать всклокоченные волосы. Между ног все еще пульсировало, а в животе оставался ноющий жар. Слабость в коленях и туман в голове не давали сформулировать хоть какую-нибудь фразу. Она понимала, что молча уйти было бы неправильно, но и сказать ничего не могла.

Фахат поднялся, поймал ее суетливые ладони и поднес к губам. Она замерла, наконец решившись посмотреть в его глаза.

– Прости, малышка. Не смог удержаться. Этого больше не повторится.

Она молчаливо положила голову ему на грудь и позволила себя обнять. В душе вновь стало спокойно, будто все разложили по местам. На губах расцвела улыбка.

Поднявшись на носочки, Аделла прошептала любимому на ухо:

– Мне понравилось.

И попятилась, улыбаясь еще шире. Затем отвернулась и побежала в сторону лагеря.

Когда впереди показались высокие белые палатки, сердце уже не стучало бешено, ударяясь о ребра, а в теле ощущалась удивительная легкость. Сбавив шаг и придав наконец волосам приличный вид, расчесав их пальцами и перекинув через одно плечо, Аделла направилась к королевскому шатру.

Встреченные на пути войники уважительно склоняли головы или приветствовали словами: «Ваше высочество», «Принцесса», «Доброго здравия» и прочими важностями. Аделла не любила эти разглагольствования. Если бы хоть кто-то из них узнал о ней с Фахатом, тут же помчался к королю в погоне за повышением или наградой.

Но совсем скоро опасениям придет конец. Если северяне выберут ее, она сбежит в ту же ночь, а если Лорелию – Фахат пойдет к отцу за благословлением, что, скорее всего, приведет к такому же финалу.

– Где ты была? – строгий голос полоснул по спине.

Еще бы чуть-чуть – и она незамеченной скрылась за пологом шатра. Украдкой вздохнув, обернулась.

– Здравствуйте, папа. Я гуляла.

– Весь день? Ты считаешь нормальным здороваться со мной на закате?

Король был высоким кудрявым мужчиной с каштановыми волосами и зелеными глазами, в точности такими же, как у Аделлы. А если бы побольше улыбался, казался бы еще и красивым. Но постоянные сдвинутые на переносице брови и сжатые тонкие губы придавали ему излишней суровости, что вполне подойдет для правителя королевства, но никак не отца.

– Простите, папа. – Сказав это, Аделла не опустила смиренно ресницы, а вздернула подбородок. – Смею напомнить, накануне вы просили не попадаться вам на глаза.

Король поморщился, будто проглотил недозрелый абрикос, и уже открыл было рот для тирады, но полог шатра распахнулся, являя Рэйналта.

– Отец, мне нужно кое-что вам сказать.

Аделла была рада появлению брата, как никогда. Король молча проследовал за сыном, а она незаметно нырнула следом, собираясь скрыться в своей «комнате» и не показываться до застолья.

В честь подписания мирного договора отец приказал подготовить хороший праздник: накрыть большую поляну навесными пологами, развесить фонарики со свечами внутри и расставить столы так, чтобы в середине осталось достаточно места для танцев. Наверняка, он был занят весь день проверкой исполнения своих приказов, чем любил заниматься больше всего.

Но едва оказавшись внутри, она заметила сестру. Лорелия выглядела не лучшим образом. Волосы растрепаны, на лице и руках сажа, бывшее когда-то необычайно красивым воздушное голубое платье безнадежно испорчено рваной дырой от бедра вниз.

– О боги! Что случилось?! – вырвалось у Аделлы.

В другой ситуации отец как минимум бросил бы на нее суровый взгляд. Сейчас же он неотрывно смотрел на Лорелию, потеряв дар речи.