Читать книгу: «Ворожея за кадром», страница 4

Егор

День с утра выдался дерьмовым. И низкие тучи ещё больше омрачали настроение. Альбина снова в ЗАГСе устроила скандал. Ну чего ей стоило просто поставить подпись и покончить уже с этим треклятым разводом?! Нет же. Ей снова мало. Денег. Нервов моих. Стерва! И дёрнул же меня чёрт жениться на этой истеричке!

Да, поначалу мне нужны были статус и уважение в обществе. Её семья являлась билетом в тот мир, куда я так рвался. Всё срослось лучше некуда. Всё, кроме семейного очага. Избалованная, жадная до денег и внимания кукла, которая оказалась пустышкой. Однако я не увидел этого, покорённый сногсшибательной красотой, ставшей со временем слишком вульгарной, искусственной.

Дурак, не спорю. Теперь маюсь с бракоразводным процессом уже не один год. То внезапная простуда унесла её на юг, подлечиться. То подозрения на беременность, которая в итоге оказалась очередной выдумкой. То нескончаемый поток слёз. Я так устал от её интриг и измен. Знала же с самого начала о нашем брачном контракте, но не приняла меня всерьёз.

Весь бомонд, где мы оба вращались, знал о нашем разводе, даже ставки делались – сколько Альбина сможет у меня выторговать, прежде чем я сверну ей шею. И я был близок к этому варианту. Правда.

Сегодня опаздывал из-за неё на кастинг, гнал по артериям Москвы на той скорости, которую позволяли внезапно образующиеся пробки. Мокшин меня прибьёт на месте! Он всегда славился самым взрывным характером из всех знакомых мне режиссёров. А сейчас проводился последний отбор массовки, и моё присутствие как продюсера и финансового директора по совместительству было обязательным.

С визгом шин торможу на стоянке перед зданием «Мосфильма» и, щёлкнув сигнализацией, влетаю в раскрытые двери. На ходу здороваюсь с персоналом. С многими мы начинали свой путь в индустрию кино, но некоторые так и остались в низах, а такие, как я, поднялись очень высоко. Кому наглости не хватило, кому связей. У меня, к счастью, и того и другого хватало порядком, почему я имею сейчас то, что имею. Власть, уважение и нужную мне славу. Многие обращаются ко мне за советом, ещё больше выслуживаются, стараясь лестью за счёт меня подняться. Не у всех выходит. Я каждого вижу насквозь. Все амбиции и желания. Пусть я молод для статуса, которого достиг, но заработал его по большей части своими мозгами, коих многим просто от рождения не дано.

Уже перед дверью в свой кабинет, превращённый на сегодня в площадку для отбора, сбавляю темп и расслабляю галстук, думая, что сказать Костяну. Но все мысли буквально выбиваются из сознания на последнем шаге. В раскрытых дверях на меня налетает хрупкое девичье тело, которое я автоматически подхватываю, не давая пасть к моим ногам.

Девушка тут же отшатывается прочь из моих объятий, и я безнадёжно тону… в самых огромных глазах цвета вишни. Они такие живые и тёплые, сверкающие в своей глубине искрами смущения, которое выдаёт румянец на нежной коже щёк. Её острый носик с вызовом вздёргивается вверх. Правильно, ведь я всё ещё истуканом загораживаю ей проход. Худенькая, как тростиночка, и неспокойная, словно лесная лань, девушка уносится прочь по коридору в вихре непослушных кудрей, оставляя меня оторопело пялиться вслед. Что это было?

– Ну, наконец-то! Тебя что, по пути трамвай переехал? – слышу ехидный голос Константина и понемногу прихожу в себя.

– Прости. Альбина снова заупрямилась, – сухо выдаю я, проходя в кабинет.

Мазнув взглядом по претенденткам на роли прислуги и проституток в новом сериале, вопросительно поднимаю брови, и Мокшин с молчаливым кивком двигает ко мне стопку папок с отобранными резюме. Даже читать не хочу. Если моя братия одобрила этих бабочек подиума, то и я артачиться не буду. На съёмках видно будет, кого отправить восвояси, а кого поддержать.

– Давно бы показал этой бабе, кто в доме хозяин. Пара затрещин, и развод у тебя в кармане, – со смешком потянулся Костя, поднимаясь из-за моего стола.

– Как и иск в суд за тяжкие телесные. Нет, Костя, это твой метод, не мой, – отмахнулся я от него, пожимая руки Михаилу, Олегу и Стасу.

Последний что-то уж больно задумчивый. Неужели новую концовку фильму сочиняет? Только через мой труп! У нас уже сроки горят, а он всё телится!

– Были бы у меня к особе, что носит мою фамилию, хоть какие-нибудь чувства, то без проблем. А так – ни позитива, ни негатива, на пустом месте и не вспылишь даже. Альбина не сможет получить больше, чем заслуживает. А наличие или отсутствие штампа в паспорте меня мало заботит. Лишь бы не досаждала лишний раз.

– Как знаешь. Хотя уже третий год пошёл, как ты разводишься, – хмыкнул Мокшин, умыкнув у меня из-под носа верхнюю папку.

Что это? Кого-то для себя присмотрел, старый пройдоха?

– Ты что, дни считаешь? Ей в конце концов первой это надоест. А ты можешь пока вернуться к скамье присяжных и позволить доделать мне мою работу, – я твердо встретил его колючий взгляд, требуя последнюю папку обратно. – Эта тебе особенно понравилась?

– Интересная пташка. Кстати, за кофе нам побежала. Представляешь?! Может, она в официантки сгодится? У нас и место ещё есть, – безразлично пожав плечами, Костя вернул папку и бесцеремонно уселся на край моего стола.

– Может быть, может быть…

Я раскрыл отобранную папку, и с фотографий на меня взглянула она. Хрупкая и прекрасная, будто не из этого грешного прогнившего мира. Что такое создание делает в модельном бизнесе? Невинный взгляд буквально впивается в самую душу даже с простого глянца бумаги. Но я ещё помню его влияние вживую. Всего раз, и будто прожгла насквозь клеймо…

Потерев грудину костяшками правой руки, я совсем сбросил с себя галстук и уселся поудобнее в кресле, досматривая портфолио до конца. Красивая, просто запредельно. С удивлением замечаю за собой, что крепко, с досадой стискиваю зубы от того, что кто-то ещё разглядывал её на этих картинках. Бред какой-то! Я даже имени не знаю, но помню трепет её тела в своих руках. И только от этого секундного воспоминания возбуждение, давно утратившее власть надо мной, стрелой проносится по позвоночнику.

Князев, брось! Эта девчонка такая же, как и все. Просто обёртка лучше, но суть та же. Продажная. Имеющая свою цену, как и те, что сейчас зазывно стреляют в меня глазками, сидя напротив. Им всем подавай одно – громкую славу, уйму поклонников и большие деньги. Злость убивает во мне вожделение. Захлопывая папку с фотографиями, всматриваюсь в персональные данные. Василиса Павловна Браницкая. Прописка в Смоленской области, село Волково. Деревенская выскочка, а туда же!

И она выбирает именно этот момент, чтобы вернуться с подносом и дымящимися чашками на нём. Выслуживается-то как!

– Я думаю, это было лишним, – резко выдаю я, и чашки звякают, когда она аккуратно ставит поднос на стол рядом с Мокшиным, все ещё восседающим на углу.

Её руки дрожат. Она не знает, куда их деть, когда девушка смотрит на моих коллег в поисках поддержки. Нет, куколка. Начальник здесь я.

– Егор, да перестань. Она идеальна на роль официантки, – ухмыляется во весь свой рот Костя. – Глянь, даже и капли не пролила.

Но я решительно настроен. Нет ей места в моём сериале:

– Вот пусть и наймётся в своей провинции. Не доросла ещё до большого города.

Может, слишком, но я прав – этому воробышку нечего делать здесь, ведь раздавят, сломают.

Однако её глаза считают иначе. Тёмно-карие омуты мечут золотые искры в своей запредельной глубине, вызывая мурашки по спине. Когда ж такое было со мной в последний раз? В институте? Румянец на её щеках, что раньше был вызван смущением, теперь алеет ярче от гнева. А она не так проста, как кажется с виду. И снова я был прав. Лживая. Двуличная. Я намеренно не свожу с неё тяжёлого взора, восседая в кресле, как на троне мира. Ну, давай же, крошка, покажи себя!

– Что Вы себе позволяете?! – наконец, выпалила она, делая порывистый шаг к моему столу. – Кто Вы такой, чтобы судить обо мне?!

– Продюсер этого проекта, – невозмутимо парирую я, испытывая нездоровое удовольствие от стычки.

– Значит, тот самый Князев, падкий на красивое личико, но не считающий нужным даже узнать чуть больше?!

Её белоснежные зубки оскаливаются не в надменной улыбке, а в самом настоящем диком оскале. Осторожнее, а то укусит.

– А зачем?

Мой нездоровый энтузиазм только возрастает в ответ на её агрессию. Мы оба будто с цепи сорвались. Раньше я не позволял себе подобного хамства, так что изменилось теперь? Ведь девочка мне ничего не сделала. Но остановить я себя уже не могу.

– Я видел Ваши фото. Ракурс ничего так. И камера Вас любит. Но одних красивых картинок мало. На экране Вы ещё двигаться будете и говорить. А в Вашем досье что-то не наблюдается хоть какого-то диплома об окончании театрального училища. Так о чём может быть разговор?

– Я уверена, у большей половины сидящих здесь кандидаток, уже одобренных Вами, не то что законченной театралки нет, даже классы общеобразовательной школы не все! Однако их прописка, по-видимому, намного краше моей! Так?!

Девушка вся кипит от злости, от прежней робости следа не осталось. А что же окружающие вдруг притихли? Наслаждаются бесплатным спектаклем? Я забыл, что мы не одни, напрочь вылетело из головы, стоило лишь нашим гневным взглядам сцепиться не на жизнь, а на смерть. Жаль, придётся закругляться.

– Возвращайтесь домой, Василёк. Мы закончили с Вами.

Я протягиваю ей документы, не сводя взгляда с точёных скул и упрямо вздёрнутого подбородка. А как в возмущении вздымается её грудь! Просто космос! Но я не изменю своего решения. Пусть она невероятно горяча, но не сможет выжить здесь. Москва ломает людей намного сильнее духом. Что уж говорить о ней?

– Ещё посмотрим, – зловеще тихо произносит она сквозь зубы, выхватывая папку из моих рук, и с достоинством королевы покидает кабинет.

А я только сейчас замечаю, что тишина в кабинете, полном народу, стоит такая, что слышно жужжание мухи на подоконнике. Перегнул палку, наверное? Плевать. Зато Василиса поймёт, что все в этом городе такие же мерзавцы, как и я, и спокойно вернётся домой.

– Что на тебя нашло? – первым подал голос Мокшин, наконец, убравшись с моего стола. – Девочка идеальная!

– Именно поэтому ей не место в кино, тем более в криминальном детективе, – отчеканил я.

– Напротив… думаю, она бы вписалась в сюжет, сыграв на контрасте, – подал голос наш сценарист.

Взглянув на него, я вдруг понимаю, что во мне проснулось острое желание ему врезать. Стас глядит на поднос с чашками кофе, которые так никто и не принял, его щенячьи глазки блестят. Неужели, нашёл себе новую музу? И какую по счёту? Ну уж нет! Я первый её поймал. Мой воробушек!.. Боже, что же я несу?!

Василиса

Не чуя ног под собою, я вылетаю прочь на улицу. Не плачу, но хрипы, вызванные яростью, рвутся из горла. Как смел он так унизить меня перед столькими людьми?! И почему ни один не вступился? Или время джентльменов кануло в Лету? Чёртов негодяй! Подонок! Да кто он вообще такой?! Продюсер Князев… И фамилия под стать характеру. Надменный. Бесцеремонный… Эпитеты рвались куда грубее, но я не позволю этому типу взять верх над моими эмоциями, которые и так сейчас фонтанировали через край, распространяя своё врождённое волшебное влияние на окружающих. Парни и мужчины постарше оборачивались мне вслед, спотыкались, идя навстречу. Но усмирить дар не было никакой возможности. Слишком зла…

В одной из студий заискрила проводка. Не думаю, что это случайное совпадение. Опять я учудила. Выдыхаю полной грудью уже на улице. В небе грохочет гром, тучи свинцовой тяжестью давят на плечи, но я не замечаю ничего вокруг. Только его серо-голубые стальные глаза. Его ухмылка, полная превосходства. Не был бы он подлецом, я бы восхитилась его молодостью для такой должности и сногсшибательной красотой, которая, очевидно, разбила не одно девичье сердце. Именно разбила, ведь этот человек не ведает жалости, ставя себя выше остальных. Егор Дмитриевич Князев – гласила золочёная табличка на двери в кабинет. Её я заметила, когда возвращалась с чашками кофе. Ведь хотела как лучше… создать непринуждённую атмосферу. Видела, как остальные устали, и перерыв требовался срочно. Да и мне было несложно. Подумаешь… Я и дома у себя всех так же угощала, бабушка научила. Однако здесь, по-видимому, так не принято.

Дойдя до ворот студии «Мосфильма», я остановилась у высоченного стенда, на котором была изображена кинокамера, и обречённо уселась на бордюр. Люди шли мимо меня туда и обратно. И каждый бросал на меня сожалеющие взгляды, будто зная наперёд мою незавидную участь, будто мой провал был написан большими буквами у меня на лбу. Не нужна мне их жалость. Себя бы пожалели, работая в таком гадюшнике, где лишь за один жест широкой души норовят в грязь втоптать.

Гнев продолжал бурлить во мне, пока с неба не начал накрапывать дождь, плавно разрастаясь в полномасштабный ливень. И будто смытые водой, эмоции сдулись до невнятного гула под кожей. Я не сдамся! Ещё буду знаменитой, только ради того, чтобы утереть нос этому Князеву. Никогда не была злопамятной, но эта встреча теперь надолго засела в подкорке сознания. И не исчезнет, пока я не заменю её другой, более значимой.

Платье промокло насквозь. Жаль, красивое было. Пора возвращаться домой. Филя, наверное, проголодался. Как бы снова не отправился на поиски продовольствия или из скуки не разодрал в хлам очередной купленный мной дешёвый роман. Этот хорёк умеет привлечь к себе внимание, избавив тем самым на время от хандры.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь и одновременно делаю шаг с газона на дорогу, что ведёт в широко распахнутые ворота на основную улицу. Вдруг, с каким-то болезненным шоком слышу визг тормозов за спиной… Вой возмущённого клаксона почти разрывает барабанные перепонки, когда бампер машины задевает моё бедро. О БОЖЕ!.. Не удержавшись, я облокачиваюсь о мокрый скользкий капот. Перед глазами сверкают звёзды, нога заходится от боли, и с места сдвинуться я не могу – боюсь совсем рухнуть под колёса. Кто-то с резким криком подбегает ко мне, разворачивая за плечо к яркому слепящему свету фар. Ну, точно, день определённо не мой…

– Что, так из-за роли расстроилась, раз решила под машину броситься, ненормальная?! – кричит в лицо мне Князев.

А у меня одно желание – жаль, что не задавил как следует, чтобы только голоса его больше не слышать!

Егор

С документами я оставил разбираться ассистентку Катю, поручив дело специалисту. Смышлёная она у меня, поэтому и держится на своём месте дольше остальных. А сам решил наведаться в банк. Что-то они задерживают перевод денег. Однако Костя и Стас решили напрочь меня взбесить.

– Друг, ну пойди хоть раз на поводу у творческой жилки, – умасливал меня Мокшин. – Если Стас уверен в этой девочке, грех нам с ним спорить. Ты же знаешь, у него талант различать в единицах настоящий бриллиант. Вспомни только наш последний проект! Подобранная им Нефёдова просто зажгла наш триллер громким ажиотажем!

– Не в этот раз, – бросил я ему через плечо, давая последние указания Кате. Адреналин прокатывался по венам, стоило только снова воспроизвести в памяти образ сбежавшей девушки. Такая невинная с виду и в тоже время такая расчётливая. Хватит. Уже была одна. И я до сих пор с той не разведён.

– Если она такой самородок, как думает наш многоуважаемый сценарист, то ей не составит труда втереться на другую студию. Там вроде комедию собираются снимать?

– Егор Дмитриевич, Василиса – идеальный типаж. Она может в итоге стать главной героиней, – вклинивается в наш спор Стасик, заслуживая тем самым мой гневный взгляд. Или я сдавать стал, или этот щенок вконец страх потерял.

– С чего бы вдруг? По утверждённому сценарию, главный герой Орлов заводит интрижку с хозяйкой ресторана. Никак не с официанткой, – цежу я сквозь зубы. – Это ниже его достоинства. По прописанному «типажу»! Или ты снова вздумал что-то поменять?! Нам снимать на следующей неделе! Севастьянов, не зли меня, я ведь легко найду тебе замену! – уже почти кричу я. Не бывать тому, чтобы кто-либо ставил мне условия на моей же территории.

– Вряд ли. Вы сами только что сказали – съёмки через несколько дней. У Вас сроки поджимают.

Его самодовольный вид почти довёл меня до точки кипения. Нельзя! Мокшин будет только рад моему взрыву. Догадываюсь, этот тип давно что-то замышляет, и Стасик лишь масла в огонь подливает.

– Я всё сказал, – прожигаю курчавого сопляка взглядом и бросаю Кате, – ты знаешь, что делать.

Схватив скомканный галстук со стола, порывисто выхожу из кабинета. Зачем вообще приезжал?! Нарваться на стаю кобелей, которым махнула хвостом сука в течке? Мог бы сразу спокойно ехать в банк и избежал бы новых трудностей в коллективе. Так нет же. Слишком ответственный, должен всё держать под контролем, должен всё перепроверять. Вот и нарвался… на бестию, что в одну минуту всех нас перессорила.

С каждым шагом завожусь всё больше, и даже хлёсткие капли дождя не остужают меня на улице. Оказавшись, наконец, в тишине своей машины, опускаю руки на руль и выдыхаю. Пора в отпуск, нервы совсем сдают. Три проекта подряд доконают кого угодно, к тому же если каждый длится от полугода до двух лет.

Поворачиваю ключ, слушая мерное урчание двигателя в ответ. Всегда действует как лучшее успокоительное, по крайней мере для меня. Её глаза снова вспыхивают в моих мыслях. Неспокойные, притягивающие… Насыщенный цвет красного дерева. Такими сглазить – раз плюнуть. Хорошо, что я не суеверен.

Выжимаю педаль газа и еду к распахнутым воротам, когда маленькая тень прыгает прямо на дорогу, в свет фар и под самые колёса. С визгом торможу, одновременно хлопая по клаксону на руле. Под его резким звуком я ощущаю запах жжёной резины и мокрой земли, но глаз не могу оторвать от неё… Сердце, как сумасшедшее, тарабанит в груди. Ведь чуть-чуть ещё разогнался и…

Василиса стоит так близко к капоту машины… нет, опирается на него рукой. Я всё же ударил её? Чёрт! Когда же этот день закончится?! Злость снова вспыхивает во мне. Откуда эта дурёха только взялась?! Об этом и спрашиваю её, выскочив под проливной дождь. Она не смотрит на меня, но сжимается от громкого голоса. Так ей и надо! Что творит?! Но когда она резко оборачивается ко мне, хлестнув по плечу тяжёлой массой своих кудрей, промокших и поникших, то я вижу на её лице боль и замешательство. Она что, не понимает, что я её чуть не угробил?!

Встряхнув её за худенькие плечи, повторил свой вопрос уже тише.

– Одна несостоявшаяся роль не стоит суицида.

– Плевала я на твой фильм! Отпусти! – вдруг пылко выдаёт она, вырываясь из моих рук и тут же заходясь в тихом стоне от боли. Вот теперь где-то глубоко меня кольнуло раскаяние. Ей же больно, идиот!

– Давай отвезу в больницу, – стушевавшись, предлагаю ей, неуверенно касаясь оголённого плеча. Холодное. Наверно, промёрзла здесь до костей. Что сидела-то тут?!

– Нет. Провинциалка, – ткнув себя в грудь, горько говорит она и тут же обжигает меня взглядом. – Или забыл? С такой, как я, даже разговаривать не станут.

– Я заплачу… – раскрыл рот и тут же захлопнул обратно.

Снова повёлся на женские слезы, дурак? Мало Альбине уже заплатил? И эта туда же! Но девушка, оказывается, и сама против. Вон как полыхает гневом, сейчас аж задымится! Видно, не болит уже ничего.

– Обойдусь без Вашей милостыни. Хорошего вечера, господин Князев! – ехидно отозвалась она, неловко присев в старомодном поклоне.

Издевается? Определённо. Не дожидаясь от меня последнего слова, похромала дальше по улице.

Весь её вид вопил об израненной гордости. Мокрый побитый воробушек… Не разжалобишь! Крови нет, идёт сама, значит, перелом отсутствует. Оглянувшись по сторонам, я не вижу посторонних зевак – свидетелей наезда.

Провожаю худенькую фигурку взглядом до автобусной остановки и возвращаюсь в машину. Руки непроизвольно шарят по карманам, но находят желаемое лишь в бардачке. Машинально достаю сигарету и закуриваю. Только после первой доброй затяжки, зайдясь в удушливом кашле, ловлю себя на запоздалой мысли – ведь уже год, как бросил…

ГЛАВА 6

Василиса

Всю обратную дорогу в автобусе мне попеременно хотелось то плакать, то смеяться. Вот же ненормальная! Попасться под колёса тому же мерзавцу, что так унизил на кастинге. Да, карма – та ещё стерва! Поделом ему. Как бы он выкрутился, если бы я померла под его танком? Хотя, я себе вру. Конечно бы, Князев вышел сухим из воды. А вот как я буду скакать по подиуму на одной ноге завтра – это вопрос с большой буквы. Колено простреливали раскалённые иглы боли, но перелома или смещения точно нет – иду-то я сама. Хотя посмотрим, когда болевой шок спадёт. Чучело огородное! Ну кто на дорогу выскакивает, прежде не выявив возможные объекты столкновения?!

Еле доковыляв до квартиры, вваливаюсь внутрь грузным мешком. На грохот тут же сбегаются все домочадцы. Ой, сейчас, кажется, мне от Наташки достанется!

– Ты чего это?.. – начинает она, разглядывая меня во всей красе, жалкую, промокшую до нитки и побитую. – Вроде говорили про сериал, а не про драму апокалипсиса! Или тебя на студию каскадёром приняли и тут же проверили твои возможности? Что за вид-то такой убожеский?! Я тебя не так снаряжала!

– Да не кричи ты так. Ну, помяло меня немного. Князев постарался…

Поморщившись, я усаживаюсь на танкетку у обувницы, тщетно стараясь снять туфли. Кстати, одна уже без каблука.

– А это уже смахивает на жёсткое порно, Вась…

– Не он сам! – передёрнуло меня то ли от отвращения, то ли от холода в мокрой одежде. – А машина его.

– Так обрадовался тебе в главной роли, что решил утвердить, переехав… дважды? – все продолжала недоумевать Наталья, принеся мне из ванной полотенце.

– Как раз наоборот. Он меня не взял, скотина! Домой отправил и, видимо, решил, что я сама не доеду. А в гробу надёжней будет, – хохотнула я, но тут же взвыла, когда подруга стянула с меня вторую туфлю с раненой ноги.

– Страсти какие…

Тут Наташа перестала улыбаться и вдруг дёрнула длинную юбку моего платья вверх. А там… картина маслом «Приплыли!». Точнее «Заплыли», судя по лиловому опухшему грибу вместо моей привычной коленки. И чувствую, завтра лучше не будет. Твою ж мать!..

– Василиса, это… что?

Сидим вдвоём у порога, разглядывая мою красоту ушибленную. И я так же остроумно отвечаю:

– Синяк.

– Угу. А завтра часа три надо на шпильках подиум топтать в коротких платьях. КАК?! – Наташа, наконец, срывается на крик. А я-то думала, насколько её выдержки хватит.

– Ну как, как. Молча в основном, – бормочу я.

Поднимаюсь по стеночке и прыгаю на одной ноге хромым кузнечиком на кухню – компресс себе сооружать из капустного листа, если, конечно, таковой имеется в наличии. Только сдаётся мне, мало толку от него будет. Тут чудо нужно. Оно-то как раз имеется, но не всегда послушное моему желанию.

Ночью, когда Наташа, наконец, уснула после длительного вечера нытья и причитаний в обнимку с бутылкой вина и фильмами, я решилась колдовать.

– Вась, рисковое это дело, – пыхтел мне под руку Филя, когда я простой наговор на крем от ушибов шептала.

Моя сила должна усилить целебный эффект, только бы обратный результат не дала. Но тут уж или пан, или пропал, утром видно будет. Спорить с хорьком бесполезно, сама понимаю, что рискую сильно. Завтра важный показ, и я должна быть на ногах, обеих. Ничего не комментируя на слова моего друга, наношу осторожными движениями мазь на распухшее, посиневшее, как баклажан, колено, заматываю эластичным бинтом для надёжности и ложусь спать. Больше ничего сделать тут я не в силах. Скрестим пальцы и очень будем надеяться, что…

Дом моды «Марка» горел огнями, как рождественская ёлка. Сегодня здесь собрались все сливки московского бомонда. И как я, провинциалка, здесь очутилась? Сама себе не верю. Неужели никто не замечает в своих сверкающих рядах меня, простую, совершенно не блещущую?

Глаза слепит от шикарного антуража, в котором преобладают позолота и игра цвета, вспыхивающая на модных искусственных бриллиантах – стразах Сваровски. Вот-вот начнётся показ новой коллекции этого сезона, представляющий вечерние коктейльные платья от кого-то-там. Модели толпятся и шепчутся за кулисами удлинённой сцены, освещённой специально снизу. Звучит живая музыка, лаская слух струнными инструментами. Даже какой-то певец старается во всю мощь своих лёгких. Официанты подносят шампанское гостям. Каждый, имеющий приглашение, мнит себя королём. Атмосфера высокомерия и фальши просто зашкаливает.

Я гляжу из-за тяжёлой портьеры на всё это «великолепие», в который раз подавляя тошноту страха и нервно грызя накрашенный ноготок. Нынешний показ у меня второй за год, что я вращаюсь в этом «улье». Но снова нервничаю, будто в первый раз. Нельзя, Вася! Пот на платье проступит, а оно же шикарное! Мне месяца четыре надо трудиться для покупки чего-то подобного. Чёрные пайетки и кружево, разрез до бедра и почти вся грудь наружу. Но красиво, просто… Ух! Сама себя в нём обожаю. Стилист забрала мои волосы наверх, выпустив несколько игривых локонов по голым плечам. В целом образ мне нравится, хоть сейчас в модный клуб, но нельзя – работать надо.

За весь показ мне предстоит переодеться в экстремально короткий срок четыре-пять раз. И ни макияж, ни причёска не должны пострадать! На ноги я вообще смотреть боюсь. Моя магия справилась – ни ушиба, ни синяка, ни отека на полноги нет. А вот боль просто адская! Что было снаружи, сокрылось внутри, под кожей. Кусая щёки изнутри до крови, я еле сдерживаю слёзы, переступая с ноги на ногу на дизайнерских шпильках, выданных на этот вечер. Чувствую себя русалочкой Андерсена без хвоста – будто голыми ступнями по битому стеклу. Однако я выдержу, смогу. Премиальные тут просто аховые, возьму потом неделю отпуска, а то и две. О, мои ноги!

Меня находят в моём укрытии сверкающая стразами Наталья и вечно негодующая Антонина Андреевна.

– Вот ты где! – выдают обе одновременно. Тоня укоризненно смотрит на Наташу, и когда та закрывает рот, то продолжает на правах моей начальницы. – Идём, быстро! Осталось до начала пятнадцать минут, а с тобой хотела познакомиться Азарова Альбина Марковна. Ведь ты будешь показ закрывать, помнишь?

Ещё б не помнить! Закрывает показ модель, выбранная жеребьёвкой. И угадайте, кому повезло?! Уныло плетусь за ними, стискивая до скрежета зубы от простреливающей ступни агонии. Среди гостей мы останавливаемся около каких-то дамочек, заоблачно ухоженных, богатых. Одна из них мне почему-то особо неприятна. Вроде и красивая, просто нереально, а отталкивает. Потому что внутри с гнильцой. Продажная и лживая. И взгляд тёмных глаз до невозможности расчётливый. Улыбка – так просто дьявольская. Такая сожрёт и не подавится. Вот яркий пример светской стер… простите, львицы. И именно она останавливает на мне свой лисий взор, прожигая насквозь, оценивая.

– Альбиночка, а вот и мы. Это Василиса. Ей посчастливилось сегодня стать лицом коллекции. Как ты думаешь, мы не прогадали? – щебечет Антонина той самой женщине, которую я почему-то сразу выделила.

Интуиция снова не ошиблась, видимо, с этой дамочкой у меня будет что-то впереди. Ведь нутро не зря выделяет определённых людей на жизненном пути, предостерегая.

– Красавица! Она просто идеально подойдёт! Тоня, платье ей белое дай на последний выход. То, которое алмазной крошкой отделано. Оно – просто бомба! – одобрила таким образом меня Альбина Марковна. Словно лошадь скаковую! И кивает так важно, будто сама меня выбирала. – Волосы распустишь. Твои кудри шикарно дополнят последний наряд, – добавила она мне будто по секрету.

– Альбина Марковна, а где же Ваши гости с «Мосфильма»? Неужели отказались поучаствовать в мероприятии? – выслуживается Антонина, а я вдруг отчего-то вся сжимаюсь, снова предчувствуя неладное.

Хотя что это я?! Будто тот, о ком я постоянно думаю со злостью со вчерашнего дня, один во всей московской киностудии работает. До сих пор гадаю, отчего же на него мой дар не подействовал? Неужели я сдавать начала? Или просто он такой непробиваемый?

– Они будут. Опаздывают как всегда… Бегом на сцену! Время выхода! – прогнала нас повелительница вечера.

Тут уж не возразишь. Музыка заиграла громче, привлекая своим тушем внимание к подиуму. Лучи софитов сосредоточились на его белизне и на Альбине, которая раздобыла где-то микрофон и уже возвышалась над толпой. Пока она говорила вступительную речь, модели строились по порядку для выхода. И мы с Наташкой заняли свои места. Сердце бьётся громче. Боль в ногах горит жарче. Отсчёт пошел…