Музыка и кисти

Глава 3

Как и говорил Хэзл раньше, эта квартира-студия была просторная и двухэтажная. Небольшой коридор привел нас в огромную гостиную, совмещенную с кухней. Посередине стоял длинный удобный диван бежевого оттенка, рассчитанный на многочисленных гостей и невысокий стеклянный стол перед ним. Из высоких окон во всю стену открывался панорамный вид на город. А около самых окон блестел черный лакированный рояль с открытой крышкой. На рояле белели разбросанные в беспорядке листы с рукописными нотами. С левой стороны уходила лестница на второй этаж, где располагалась спальня хозяина.

Мне определили комнату на первом этаже, напротив. На кухне, за барной стойкой, виднелось много самой разнообразной техники, но, судя по их первозданной чистоте, никто особо этим не пользовался. Я взглянула на большой серебристый холодильник и спросила:

– Кухней можно будет воспользоваться?

Мужчины сначала удивились, но потом Хэзл очнулся:

– Да, я сейчас же попрошу водителя привезти продукты. Юджин обычно, или что-то заказывает или ест вне дома, если вообще, вспоминает, что надо поесть.

Молодой человек выслушал оценку на себя с той же обаятельной улыбкой и сказал:

– Я действительно рад, что не буду больше здесь жить один.

Еще раз осмотревшись, я подумала, что для одного здесь действительно слишком просторно.

Хэзл бросил взгляд на наручные часы и присвистнул:

– Все, Юджин, тебе пора собираться, а то мы опоздаем на выступление.

Но тот скривился в ответ:

– Нет, не хочу никуда ехать, тем более Хлоя только пришла.

Я сурово глянула на молодого человека и строго ему сказала:

– Не заставляй себя ждать. Быстро переодеваться!

Юджин посмотрел на меня огромными разнесчастными глазами, но практически бегом унесся по лестнице в свою комнату.

Хэзл покачал головой:

– Не понимаю, как вам удается.

Я с удивлением взглянула на мужчину рядом.

– Управлять им, – пояснил он, кивая на лестницу.

– Да я никем не управляю, – ответила я, немного подумав. – Просто озвучиваю ему единственный вариант развития событий.

Хэзл только хмыкнул. Мы еще о чем-то поговорили и через десять минут послышались звонкие шаги по ступенькам. Я подняла глаза и чуть ли не охнула, поскольку Юджин совершенно перевоплотился и теперь полностью соответствовал своим фотографиям.

Молодой мужчина уверенно и слегка лениво, с грацией пантеры спускался вниз. На губах легкая усмешка. Волосы, уже без резинки, свободно обрамляли лицо легкими волнами. Укороченная кожаная куртка, небрежно распахнутая и глубоко открывающая красивые ключицы. На джинсах звенели каскадом прицепленные к поясу цепи.

К этому человеку я бы уже ни за что не подошла. Но теперь были понятны восторженные крики фанаток.

«Как он это делает?»

– Ну, вот и отлично, – с явным облегчением прокомментировал Хэзл появление исполнителя и они отправились к выходу.

– Юджин, ты ключи от дома взял? – спросила я уже в спину.

Все-таки с открытыми дверями было неуютно, несмотря на охрану внизу.

Парень обернулся и его лицо мигом преобразилось обратно.

«Да как он это делает?!»

Хотелось мне закричать, когда я смотрела на то, как он неловко хлопает себя по всем карманам. Пантера исчезла.

– Я не знаю, где они, – растерянно произнес он наконец.

– Ладно, – сжалилась я. – Но в следующий раз, возьми их, пожалуйста, с собой.

– Ок, – вдруг ответил Юджин низким, красиво окрашенным голосом и щелкнул пальцами в моем направлении, подмигивая как своей малолетней фанатке.

Я нахмурилась:

– Еще раз так сделаешь – побью!

Хэзл прыснул и, прихватив смущенного певца за плечо, увел того из квартиры.

Неожиданно, я осталась одна, в полной тишине. Никто не ругался из-за соседней стены, не стучала по голове музыка соседей. Я опрокинула голову назад: с потолка свисала изящная, многоярусная серебряная люстра в современном, лаконичном стиле.

«Неужели это я? Это я здесь стою, и буду здесь жить?»

Подняв свою сумку и выключив свет в гостиной (привычка экономить на электроэнергии), я отправилась осматривать свою комнату. После гостиной она казалась небольшой, но это было только первое впечатление. Светлые стены, просторный гардероб.

«Хм, у меня столько вещей нет».

Мягкая кровать, черно-белые фотографии на стенах.

«Хорошо, что не картины. Я их больше не выношу».

И ванная! Своя собственная, идеальная ванная с душевой кабиной, чистая, сверкающая! Я приложила к лицу розовое махровое полотенце.

«Пахнет цветами…»

И вместе с ним опустилась на корточки. В голове была пустота, как будто я бежала длинный марафон, из последних сил, и теперь, сама того даже не осознавая, неожиданно финишировала.

На ночь я закрылась изнутри и благодаря улучшенной изоляции во всех комнатах, для того чтобы Юджин мог музицировать в любое время. Во сколько он вернулся с концерта, не слышала. Кстати, когда Хэзл вечером рассказывал мне про то, как здесь специально устанавливали изоляцию, Юджин совершенно искренне удивился:

– Неужели, моя игра кому-то может помешать?

«Угу, в два, в три ночи…»

Мы с менеджером только переглянулись и не стали комментировать наивное заявление артиста, характер которого все больше вырисовывался.

Утром, я проснулась по привычке рано, немного понаслаждалась мягкостью кровати, а потом сразу потянулась за телефоном, чтобы проверить, было ли прислано расписание на сегодня.

Да, Хэзл работал четко и файлик уже светился на экране.

Приняв душ, одевшись и соорудив гульку из волос, я отправилась на кухню. На столешнице были разложены упаковки с крупами, пачки со спагетти, печенье, мука, длинные батоны ароматного домашнего хлеба. Я заглянула в холодильник.

Ох, мамочки, он был полон!

Колбасы, сыры, натуральные йогурты, фрукты, овощи. Глаза разбегались. Словно, свой продуктовый магазин. В морозилке также светились яркие упаковки.

Постояв немного ощущая прохладу, я закрыла холодильник и присела на высокий барный стул. В серебряной дверце размыто отражалось мое растерянное лицо и торчащие кисточки из пучка на макушке.

Я улыбнулась, глядя на себя: словно сиротка в барском доме.

«Все, хватит нюни распускать. За работу!»

Обновив эту совершенную кухню, я посмотрела на часы. Уже девять. В десять начинается репетиция, нам ехать где-то двадцать минут. Пора поднимать спящего принца.

Я вытерла руки полотенчиком и пошла вверх по лестнице. Дверь в его комнату стояла нараспашку. Хоть я и направлялась его будить, но почему-то, не могла заставить себя идти не на цыпочках.

Комната была выполнена в стильных серо-черных тонах, как и положено рок-звезде. Скомканная одежда, конечно, валялась и на стуле, и на полу. В этом я и не сомневалась. Большую часть пространства занимала двуспальная кровать, на которой, скрывшись в одеяле, и посапывал молодой человек.

Я решилась и позвала:

– Юд-жи-и-н…

Ноль реакции. Ладно, прибавим громкости.

– Юджин! Пора вставать.

В ответ мне что-то булькнули в подушку и слегка отмахнулись рукой, как от мухи. Я приподняла бровь: со мной этот номер не пройдет! И схватив за ближайший край одеяла, резко потянула на себя. Стоило мне это сделать, как мы оба закричали в голос:

– А-а-а!

– А-а-а!

– Ты почему спишь голый?

– А как я должен спать в своей постели?!

«Вот уж, чего я совсем не хотела видеть!»

– Неважно, – я быстро отвернулась и сложила руки на груди. – Давай, умывайся, и пойдем завтракать. Нам скоро выезжать на репетицию.

Сзади прошуршало одеяло, и раздался возглас:

– Что! В такую рань! Я никогда во столько не встаю.

– Но, у вас ведь репетиции всегда в 10 часов, разве нет? – немного удивилась я.

– Ну… – замялся Юджин. – Может быть. Я за временем не слежу и приезжаю, как получится.

«Вот ведь! Кто из вас любит пофигистов?»

– Непозволительно подводить всю группу! Жду тебя внизу, – не дружелюбно отозвалась я и пошла спускаться по лестнице.

Я накладывала яичницу в тарелку и, не поворачиваясь на раздавшиеся шлепки по полу, спросила:

– Чай или кофе?

Юноша вздохнул, усаживаясь на стул, и удрученно ответил:

– Кофе. Сейчас только кофе.

Я добавила к содержимому поджаренный бекон и пушистый тост, из обжаренного хлеба, вымоченного в молоке с яйцом. На столе уже стояла тарелка с нарезанными помидорами и свежий сок в бокале.

Увидев перед собой свой завтрак, парень заметно оживился:

– Ты сама все приготовила?

– Да, – хмуро отозвалась я, еще не отойдя от его побудки.

– Для меня?!

Его изумленная интонация заставила меня повернуться:

– И для тебя и для себя. Что тебя удивляет?

Юджин с интересом крутил тарелку, рассматривая ее содержимое. Сегодня он убрал волосы под обруч, которые еще немного блестели после умывания.

– Это… так непривычно, – вынес он вердикт.

Я достала чашку из кофе-машины и подвинула ее к юноше.

– Ешь, просто ешь. Хорошо?

– Угу.

В этом его не пришлось уговаривать.

Убравшись после завтрака и захватив сумку с учебниками, мы спустились вниз на стоянку, где нас уже ждал водитель в машине. Он ничего нам не сказал, только сверкнул темными очками и уточнил:

– Студия?

– Да, студия, – подтвердила я и мы тронулись.

Сама студия располагалась в неприметном здании, наверно, чтобы не беспокоили поклонницы. По обе стороны длинного коридора расходились двери с табличками: Зал для совещаний, Переговорная, Звукозапись, даже Душевая. Мы дошли до кабинета с табличкой «Зал для репетиций №2» и вошли внутрь.

Что вам сказать? Наше появление по произведенному эффекту было подобно взорвавшейся бомбе.

Внутри уже настраивали свои гитары остальные участники группы, и, судя по их округлившимся глазам, нас никто здесь не ожидал увидеть. Я вчера посмотрела официальную информацию на сайте «Фоксов», чтобы понимать с кем сегодня столкнусь.

За ударной установкой сидел довольно смуглый молодой человек с короткими черными волосами и с удивительно синими, яркими глазами. Санму, у него были индийские корни. Но, судя по цвету глаз, кто-то из родителей был европейцем. Интересно. В Индии, такое не приветствуется. Как я поняла по фотографиям и записям выступлений, он никогда не проявлял эмоций. Абсолютная сдержанность.

Дальше: два гитариста.

Шеннон, высокий длинноволосый блондин, с внешностью северного эльфа. Всегда немного грустный и загадочный. Наверно, это сценический образ. Но, на сцене, смотрелось очень эффектно, когда он с тонким лицом, как с картин Рафаэля, вдруг начинал невозмутимо исполнять яростное гитарное рок-соло.

И последний: бас-гитарист Райк. Это пламя и страсть группы. Славился своими романтическими похождениями и необузданными эмоциями. У него была самая накаченная мускулистая фигура, которую он всячески демонстрировал; несколько татуировок на руках, в виде готических браслетов и пирсинг в ушах. Его прическа менялась довольно часто, сейчас он ходил с наполовину выбритой головой, а на другой стороне спускались, наоборот, удлиненные пряди, кончики которых были покрашены в зеленый цвет.

Вот такая компания.

– Юджин! – послышались удивленные крики.

– Что ты здесь делаешь?

Певец надулся:

– Что значит, что я здесь делаю? Собираюсь репетировать, конечно!

Его слова вызвали откровенный смех, а я с укором посмотрела на молодого человека.

Райк отложил свою гитару и подойдя к нам, приобнял меня за плечи одной рукой:

– Так-так, это та самая мышка, превратившаяся в дикую кошку. Как насчет того, чтобы сходить куда-нибудь вечером, только вдвоем?

Я понимаю, что это у него спортивный интерес «юбочника» и желания меня смутить, но мое лицо непроизвольно сложилось в гримасу отвращения, словно я увидела нечто омерзительное и, скинув его руку с плеч, я ответила ровным голосом:

– Не в этой жизни!

Райк сделал удивленные глаза, не веря в открытое непризнание его сексуальности и привлекательности, и процедил:

– А не слишком ли много гонора, для такой малявки, с пучком?

«Рррр…»

Я засверкала глазами:

– А не слишком ли много железок в ушах, для мужчины?

Шеннон, со смехом глядя на обиженного друга, поспешил вмешаться:

– Хлоя, простите нас. Мы рады вас видеть, правда. Хэзл вчера рассказал о ваших способностях и это очень обнадеживает. Учитывая прибытие Юджина.

Тот, вешая куртку на крючок, недовольно обернулся:

– Можно подумать, я здесь вообще не бываю!

Райк громко фыркнул, подхватывая гитару и накидывая на себя ремень:

– Ага, как снег летом.

– Буду в общем зале, – сказала я, не желая дальше участвовать в словесных баталиях и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Сзади послышались приглушенные первые аккорды.

Глава 4

Я побродила немного по студии, заглядывая в свободные кабинеты, чтобы иметь представление о том, что где находится. А затем вернулась в зал для отдыха и, достав учебники, начала готовиться к экзаменам. Время пролетело незаметно и, когда я подняла глаза, уже было почти три часа.

«А ведь никто не обедал» – мелькнуло в голове.

Я поискала в Интернете контакты фирм, занимающихся доставкой еды, и сделала большой заказ на всех. Сложно, конечно, руководствоваться только своим вкусом, но не буду же я из-за этого прерывать репетицию.

Через 40 минут я уже рассчитывалась с курьером деньгами, которые Хэзл оставил на хозяйственные нужды. И только я занесла пакеты в комнату, как двери распахнулись и внутрь ввалилась вся группа «Фокс» в полном составе, о чем-то переговариваясь и хохоча по дороге. Они выглядели действительно счастливыми, но чем они там занимались?! Их можно было выжимать, такое ощущение, что они не играли или пели, а все это время скакали словно мячи, отскакивая от стен.

– Вы вовремя, – подала я голос. – Пора обедать.

Они ненадолго замолчали, удивленно посмотрев на меня, но потом снова заговорили наперебой:

– О, круто!

– Помираю с голода!

– Только сначала вы все идете в душ, – закончила я фразу. – В таком виде за стол садиться нельзя.

Это заявление ввергло их в небольшой ступор.

– У вас ведь наверняка здесь есть запасная одежда? – предположила я. – Не так ли?

– Да, есть, конечно, – откликнулся первым Шеннон. А потом засмеялся, посмотрев на остальных ребят. – Видок у вас и, правда, так себе!

Пропитанные потом футболки, слипшиеся волосы.

– На себя посмотри! – огрызнулся Райк и повернулся ко мне с улыбочкой. – Ну что, крошка, потрешь мне спинку?

«Вредность не лечится».

– Если только железной щеточкой, – спокойно парировала я и помахала на них рукой. – Давайте, давайте!

Санму невозмутимо вышел из комнаты, даже не вступая в беседу. Я еще ни разу не слышала его голос.

Ладно, успеется.

Я разложила приборы на столе и достала обжигающие упаковки с едой. Пока все складывается удачно: сейчас пообедаем и я поеду на учебу, передав Юджина менеджеру, который обещал скоро подъехать.

Вскоре ребята вернулись, распространяя запах шампуня и терпкий аромат мужского геля для душа. Мы расселись вокруг стола, подвинув ближе диванчик и собрав все стулья.

– Что это? – недовольно спросил Райк, открывая крышки на лотках с едой и заглядывая внутрь. Сейчас его мокрые пряди казались темно-изумрудными.

– Первое, второе, а там – овощной салат, – ответила я, указывая рукой.

– Фу, лучше бы пиццу заказали,– буркнул гитарист, отодвигая тарелку.

– И пицца и гамбургеры оседают на твоих боках. Тебе оно надо? – поинтересовалась я не без иронии.

– Да какие бока! – взревел Райк, вскакивая со стула, задирая футболку и демонстрируя пресс. – Ты это видела? Это называется идеальное тело!

Я театрально прикрыла себе глаза ладонью со словами:

– О, нет! Я ослепну от внеземной красоты! Помогите, кто-нибудь!

Все засмеялись, усаживая покрасневшего гитариста на место, чтобы приступить, наконец, к обеду. Парень демонстративно откинулся на спинку стула, перекрестив руки на груди.

Я вздохнула, но постаралась уже спокойно объяснить:

– Райк, пожалуйста, заботься о своем здоровье, ешь здоровую пищу. Ведь все, что ты ешь, отражается на тебе и на твоем теле. Раз ты поддерживаешь себя в хорошей физической форме, то делай это комплексно. Ты делаешь это не только для себя, но и для поклонников.

Гитарист скривился, но подтянул к себе тарелку с первым.

«Словно дети, честное слово».

Все уже почти доели к тому времени, когда Хэзл приехал и с немалым удивлением воззрился на дружные посиделки вокруг стола. Четверо взрослых молодых людей, склонившись, мирно стучат вилками по дну тарелок.

«Популярная рок-группа…»

Менеджер лишь приподнял брови, но ничего лишнего не сказал. Я поднялась, забирая свою сумку:

– Со всеми прощаюсь на сегодня. Была рада познакомиться. Юджин, слушайся Хэзла, и не отлынивай от репетиции.

Все похмыкали над моментально надувшимся певцом, который пытался опровергнуть «нелепые обвинения и неуважительное отношение к…». Я не стала дослушивать, а, улыбнувшись всем еще раз, поехала в колледж.

«Наверно такие ощущения испытывает наседка, когда квохчет над цыплятами. Над всеми цыплятами».

Даже не верится, что всего один день прошел, думала я вечером. Словно маленькая жизнь.

Хоть я сегодня и не работала как раньше в кафе, но устала очень сильно. Даже не понятно, почему так. Я невозмутимо прошла мимо охранников, подозрительно на меня покосившихся из-за своей стойки.

«Конечно, я ведь не вписываюсь в обстановку. Ну и ладно».

Поднялась на лифте и толкнула дверь. Открыто. Как все же беспечно!

Юджин сидел за роялем, одной рукой ероша себе волосы, а другой что-то правя карандашом в нотном листе. Услышав мои шаги он сразу обернулся и приветливо улыбнулся.

«Я разучилась… так улыбаться».

– Хлоя, наконец, ты пришла! Я написал песню и хочу, чтобы ты ее послушала.

Немного неожиданно. Я послушно села на диван ничего особенного не ожидая. Хотелось поскорее лечь спать.

Его профиль вдруг как-то изменился, стал серьезным, взрослым. Он поднял руки округлым движением и опустил их на клавиши. Я не замечала раньше насколько красивые у Юджина кисти, длинные пальцы, артистичные. Худые запястья.

И вот эти пальцы забегали по клавишам, начиная первый проигрыш, а потом он запел.

«Господи, действительно восхитительно запел!»

Песня, неожиданно для меня, была лиричная, а в припеве звучали такие слова:

«Хотя между нами целая жизнь,

Услышь мой голос,

Просто услышь мой голос.

Нам больше не страшен

Океан так и не сказанных слов,

Услышь мой голос…»

Заглавная фраза показалась мне смутно знакомой. Теперь я поняла, почему его все и любили и ненавидели одновременно. Невозможно было не восхищаться таким талантом и такой же огромной безалаберностью.

«Красиво… этот рояль, мужская фигура, огни города за окном… Ты бы это обязательно написал, да? Слегка размытыми контурами… Черт!»

Я вернулась в действительность. Юджин закончил играть и, снова став самим собой, посмотрел на меня сияющими глазами:

– Ну, как?

Я мягко и задумчиво улыбнулась:

– Очень красиво.

– Правда? Тебе понравилось?! – парень встрепенулся. – Ты первая, кто ее услышал. Это ведь из-за тебя, я написал эту песню.

– Хм… я не очень понимаю, – начала я говорить.

Но Юджин уже полностью развернулся на стуле ко мне:

– Как же! В тот вечер, когда ты на меня накричала. Между прочим, на меня никто никогда не кричит, – он ненадолго нахмурился, но затем продолжил. – Ты сказала, что все пришли, чтобы услышать мой голос. И это правда! Я забыл, ты понимаешь, я совсем забыл для чего все это делаю. Но после твоего крика…

«Смотрю, его это сильно задело».

– Я почувствовал такую отдачу от зрителей! Мы были словно единое целое. Я пел для них, а они радовались в ответ. Это было невероятно!

Мы ненадолго замолчали.

– Что ж, – произнесла я. – Теперь вы сможете исполнить эту песню все вместе, да?

– Точно! – закричал Юджин вскакивая. – Надо парням позвонить и …

– Нет, нет и нет, – остановила я его. – Все откладываем до утра. Имей совесть и не мешай им отдыхать.

– О-о-о, Хлоя, – протянул молодой человек, хлопаясь обратно на стул. – Но ждать так скучно.

– Ты не жди, а ложись спать. Никто тебе завтра валяться до обеда не позволит, – пропечатала я, продолжая улыбаться, и пошла к себе. – Спокойной ночи, Юджин.

«Не всегда голос может быть услышан».