Читать книгу: «Гамлет», страница 2

АКТ I*

СЦЕНА 1

Эльсинор. Крепостная площадка. Франциско в карауле. Входит Бернардо.

БЕРНАРДО:

Кто это там?

ФРАНЦИСКО:

Нет, сам ты кто? Ни с места!

БЕРНАРДО:

Жить долго королю!

ФРАНЦИСКО:

Бернардо?

БЕРНАРДО:

Он.

ФРАНЦИСКО:

По сменщикам таким часы сверять бы.

БЕРНАРДО:

Отбой, Франциско, полночь, двигай спать.

ФРАНЦИСКО:

За смену в срок спасибо: стал ледышкой,

И сердце ноет.

БЕРНАРДО:

Происшествий нет?

ФРАНЦИСКО:

Мышь не шмыгнула.

БЕРНАРДО:

Значит, спи спокойно.

Марцелл хотел дежурство разделить,

Гораций с ним. Поторопи, коль встретишь.

ФРАНЦИСКО:

Похоже, не они ли. Стой! Кто там?

ГОРАЦИО (входя):

Кто друг земных основ.

МАРЦЕЛЛ (входя):

И верен трону.

ФРАНЦИСКО:

Храни вас Бог.

МАРЦЕЛЛ:

А, неподкупный страж.

Счастливо! Кто там сменщиком?

ФРАНЦИСКО:

Бернардо.

Храни вас Бог. (Уходит.)

МАРЦЕЛЛ:

Бернардо, эй!

БЕРНАРДО: Там что –

Горацио никак?

ГОРАЦИО:

Каким-то боком.

––

* Деление пьесы (крайне неудачное) на 5 актов, список «лиц», многие ремарки, разметка сцен – дело рук позднейших редакторов, не Шекспира. Тут деление на три акта (на сцены кое-где тоже не традиционное, как порой и ремарки). Подробнее: см. «Записи на полях». – В. А.

БЕРНАРДО:

Привет, Гораций! Друг Марцелл, салют!

ГОРАЦИО:

Являлась эта штука?

БЕРНАРДО:

Нет покуда.

МАРЦЕЛЛ:

Горацио послушать, так у нас

Фантазия играет. Он не верит,

Что дважды мы видали эту жуть.

Насилу упросил его сегодня

Побдеть на страже с нами в эту ночь.

Явления дождется – убедится,

А там с виденьем и поговорит.

ГОРАЦИО:

Дождусь я, как же.

БЕРНАРДО:

Сядем. И позволь-ка

Еще разок твой неприступный слух

Атаковать рассказом очевидца.

ГОРАЦИО:

Ну, так и быть, послушаем. Сажусь.

БЕРНАРДО:

Вчерашней ночью,

Едва звезда, вон та, левей Полярной,

Марш по* небу проделала как раз

Туда, где блещет нынче, мы с Марцеллом,

Как било час…

(Входит Призрак.)

МАРЦЕЛЛ:

Молчи! Ни звука! Вот оно, гляди!

БЕРНАРДО:

Точь-в-точь король-покойник, старый Гамлет!

МАРЦЕЛЛ (Горацио):

Ты книгочей – так попытай его.

БЕРНАРДО:

Король – и всё! Ты глянь, Гораций, глянь!

ГОРАЦИО:

Одно в одно – вот ужас! Быть не может!

БЕРНАРДО:

Вопроса ждет.

МАРЦЕЛЛ:

Спроси его, спроси!

ГОРАЦИО:

Кто ты, посмевший под покровом ночи

Присвоить августейшие черты

Покойного властителя державы?

Я заклинаю небом, отвечай!

МАРЦЕЛЛ:

Похоже, оскорбилось.

БЕРНАРДО:

И уходит!

––

* Литеры курсивом указывают акцент. – В. А.

ГОРАЦИО:

Стой! Заклинаю! Говори! Ответь!

(Призрак уходит.)

МАРЦЕЛЛ:

Ушло – и рта раскрыть-то не желает.

БЕРНАРДО:

Что, побледнел, Горацио? Дрожишь?

Не очень на фантазию похоже?

Что скажешь?

ГОРАЦИО:

Не ручательство бы глаз,

Ни в жизнь бы не поверил, Бог свидетель.

МАРЦЕЛЛ:

Схож призрак с королем?

ГОРАЦИО:

Как ты – с собой.

И латы те же самые на нем,

Как в поединке с гордецом-Норвежцем,

И хмур – как в ссоре с польским королем,

Когда швырнул того на лед из санок.

Неслыханно!

МАРЦЕЛЛ:

Вот так две ночи, в самый мрачный час,

Он марширует мимо, туча тучей.

ГОРАЦИО:

Все разгадать до донца не берусь,

Но, в общем, тут предвестье: ждет страну

Гроза, – глядишь, чужак в нее ворвется.

МАРЦЕЛЛ:

А ну, присядем. Кто бы мне сказал,

С чего так построжали караулы,

Что по ночам нет гражданам житья?

Зачем льем пушки сутки напролет,

Скупаем за границей снаряженье,

Вербуем корабельщиков, а те

И в праздники усердствуют, как в будни?

Куда мы гоним, не щадя себя,

И дня уж мало – ночь берем в упряжку?

Кто разъяснит?

ГОРАЦИО:

Могу. По крайней мере,

Слух передам. Вы помните? Король,

Чья тень нам с вами только что являлась,

Когда-то личный вызов получил

От короля норвежцев Фортинбраса.

Норвежца жег честолюбивый зуд,

А Гамлет в здешнем мире слыл героем,

Он зарубил врага. А перед тем

По всем законам рыцарского права

Противники скрепили договор:

Жизнь потерял – теряешь часть владений.

Конечно, равной долею земель

И наш король сопернику ручался,

Осиль на поединке Фортинбрас.

Но тот погиб – и свой залог утратил,

А Гамлет – приобрел. И вот теперь

Забунтовал наследник Фортинбраса,

И именем, и норовом – в отца:

Бурлит в юнце металл, не ставший слитком.

Акулью хватку обнаружил принц:

Набрал в глуши сорвиголов да голи,

За харч готовой и в любой огонь, –

Пустому животу закон не писан.

Все донесенья сходятся в одном:

Отец терял, как сказано, а отпрыск

Железным кулаком велит вернуть.

Вот, думаю, откуда сборы наши,

И патрули, и толки про войну,

Вся лихорадка, бьющая страну.

БЕРНАРДО:

Сдается мне, что так оно и есть.

А то с чего бродить дозором, в латах,

Зловещему подобью короля,

Который эту распрю нам накликал?

ГОРАЦИО:

Пусть мошка, – а зрачок души тревожит…

А вот когда кичился славой Рим,

Не ведая, что завтра рухнет Цезарь,

Могилы пустовали без жильцов,

А мертвецы стонали в переулках.

Земля в косматом пламени комет

Кровавою росою исходила.

Вещало беды солнце. На Луну,

Светило влаги, двигатель Нептуна,

Тьма пала хворью, будто в Судный День.

Теперь подобный знак земля и небо

Послать решили к датским рубежам,

Гонцом судьбы, прологом близких бедствий,

Чтоб нас и всю страну предостеречь.

(Возвращается Призрак.)

Вернулось! Ну, пускай испепелит,

А закрещу дорогу. Призрак, стой!

Какой тебе ни дан бы звук ли, голос, –

Ответь мне!

Какое дело доброе тебе

Вернет покой, а мне послужит к чести?

Ответь мне!

Какая ждет страну твою судьба,

И можно ли, узнав, ее избегнуть?

Ответь!

Какой ты клад в земной утробе скрыл?

Кто о казне, знать, в жизни пекся строго,

И в смерти ищет к золоту дорогу?

(Поет петух.)

Стой! Говори! Марцелл, не выпускай!

Стой, сказано!

МАРЦЕЛЛ:

Мне что – бить алебардой?

ГОРАЦИО:

Давай, – уйдет!

БЕРНАРДО:

Сюда, держи!

ГОРАЦИО:

Сюда!

(Призрак уходит.)

МАРЦЕЛЛ:

Ушло.

Неладно вышло, – вылитый король,

А мы к нему с насильем. Да без толку:

Что привиденье бить, что дым рубить,

Не оскорбился дух, так посмеется.

БЕРНАРДО:

Он все сказал бы, не запой петух.

ГОРАЦИО:

Заметили? Он вздрогнул, точно грешник

Перед Судом. Поверье я слыхал:

Петух, трубач зари, крикун картавый,

Своей руладой будит бога дня.

До этого сигнала дух свободен:

Вода ли, пламень, воздух ли, земля, –

Блуждай по всем стихиям. Но услышишь

Крик петуха, – спеши в свою тюрьму.

Вот вам пример, что лгут не все легенды.

МАРЦЕЛЛ:

Он таять стал при петушином крике.

А раз в году, толкуют старики,

Когда подходит Рождество Христово,

Всю ночь горланит утренний певун.

Тогда и духи выглянуть не смеют,

И сны к добру, и звезды не вредят,

А чары ведьм и фей теряют силу,

Так святы благодатные часы.

ГОРАЦИО:

Слыхал – и в чем-то верю… Посмотрите:

Уже рассвет волочит ржавый плащ,

С холмов росу сбивая на востоке.

Конец дежурству. Только – вот совет:

Пусть обо всем, что ночью мы видали,

Узнает младший Гамлет. Ставлю жизнь,

Уж с ним-то дух не промолчит, как с нами.

Согласны рассказать ему, друзья?

Так поступить велят и долг, и чувство.

МАРЦЕЛЛ:

Давайте, ладно. Ну, а где с утра

Удобнее найти его, я знаю.

(Уходят.)

СЦЕНА 2

Тронный зал Эльсинора. Трубы, литавры. Входят Король, Королева, Полоний, советники, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий, Гамлет и другие.

КОРОЛЬ:

Хотя кончина дорогого брата

Свежа в сердцах, и безутешны мы,

А вся страна единым ликом горя,

Как должно, чтит прах Гамлета-отца,

Но каждый волен побороть природу,

И, мудрой скорби в меру дань отдав,

Мы в час беды себя забыть не вправе.

А потому наш долг: в супруги взять

Вчера – сестру, сегодня – королеву,

Наследницу державы и венца,

Вдову-хозяйку всей военной мощи.

Не сладок нам, как говорится, мед:

Улыбка – в том глазу, а в этом – слезы,

На свадьбе мы поем за упокой

И свадебные песни – на поминках,

Стремясь печаль и радость уравнять.

Добавил бы, что мудрость приближенных

(Мы доброй воли не стесняли им)

Нас укрепляла. Всех – благодарим.

Теперь второе. Младший Фортинбрас,

Решив, что с нами можно не считаться,

А в государстве углядев расстрой

Со смертью брата, так в мечтах занесся,

Что требовать от нас не устает

Возврата вотчин, тех, что взял по праву

Наш храбрый брат. Не по юнцу замах,

Сейчас мы сообща и кончим с этим.

Вот сущность дела. Немощен и дряхл

Король норвежский, дядя Фортинбраса,

И в суть затей племянника не вник.

Мы пишем тут ему, прося в дальнейшем

Пресечь набор солдат, расход казны,

От лишних тягот подданных избавив.

Везти привет монарший старику –

Вам, добрый Вольтиманд, вам, друг Корнелий.

Круг полномочий дан в статьях письма,

Не превышайте их в переговорах.

С отъездом не тяните. Добрый путь.

Пусть быстрота докажет вашу верность.

ВОЛЬТИМАНД, КОРНЕЛИЙ:

Докажем, государь, не сомневайтесь!

КОРОЛЬ:

Не смеем сомневаться. Отправляйтесь.

(Послы уходят.)

Теперь, Лаэрт, что нового у вас?

Прошенье вы готовили. О чем же?

К разумному не глухи короли.

Заранее твою любую просьбу

Опережаю щедростью своей.

Не ближе голова по крови к сердцу,

Ко рту в застолье не щедрей рука,

Чем датский трон – к родителю Лаэрта.

Итак, чего ты хочешь?

ЛАЭРТ:

Государь!

Позвольте мне во Францию вернуться.

Я добровольно из-за рубежа

На вашу коронацию приехал.

Мой долг исполнен. Честно говоря,

Я мыслями теперь – опять в Париже.

С поклоном этой милости прошу.

КОРОЛЬ:

Отец не против? Что Полоний скажет?

ПОЛОНИЙ:

Он так тянул мне душу, государь,

Что вытянул согласье. Просьбу сына

Своей скрепляю, сердце сам скрепя.

Молю нижайше, дайте дозволенье.

КОРОЛЬ:

Лови фортуну, в добрый час, Лаэрт,

Шлифуй свои таланты на досуге.

А что мой родич Гамлет, брат… и сын?

ГАМЛЕТ:

Родством – посродней, родом – не в породу.

КОРОЛЬ:

Всё так же ходим под завесой туч?

ГАМЛЕТ:

Нет, государь, – стоим на солнцепеке.

КОРОЛЕВА:

К чему, мой добрый мальчик, этот мрак?

Глянь дружелюбней на державу нашу.

Не весь же век, не подымая глаз,

Искать следы отца в истлевшем прахе.

Всем дан предел природного пути –

Жить, умереть и в вечность перейти.

ГАМЛЕТ:

Всем дан предел.

КОРОЛЕВА:

Грустя об общей доле,

Где повод выглядеть в особой роли?

ГАМЛЕТ:

Не выглядеть, сударыня, а – быть.

Не знаю слова «выглядеть». Ни этот

Чернильный плащ, ни траурный наряд –

Приличия заезженные знаки, –

Ни хриплый вздох, ни половодье слез,

Ни горестью обтянутые скулы,

Ни все разряды табеля скорбей

Не скажут суть. Игру освоить эту

Немудрено – чтоб «выглядела» роль.

Боль, что во мне, – правдивее стократ

И скорбь не превращает в маскарад.

КОРОЛЬ:

Отрадно и хвалы достойно, Гамлет,

Что грустный долг вы платите отцу.

Но и родитель ваш, и дед, и прадед

Отцов теряли. Первый долг живых –

Осиротев, оплакивать утрату

Какой-то срок. Но обращать печаль

В кичливый вызов – чести не прибавит.

Мужчины недостойно – так стенать.

Усмотрят в этом дерзость святотатца,

Незрелость сердца, взвинченность души

И скудную ребячливость понятий.

Есть вещи, неизбежные для всех

И потому обычные. К чему же

Упрямо ими сердце надрывать

Вразрез с рассудком? Стыдно, Гамлет. Это

Пред небом, пред усопшими вина,

Вина пред естеством и верх абсурда

Для логики, чей тезис – смерть отцов –

Один, и вывод: вздох над первым трупом

Иль нынешним – один: «Быть по сему!»

Терзанья тут бесплодны. Умоляем:

Откиньте их, примите нас в отцы.

Пусть помнит мир, что вы – ближайший к трону,

И вас хотят любовью наделить,

Которая отцовской не уступит

По терпеливой силе нежных чувств.

А в Виттенберг опять спешить не стоит,

Ученые занятья подождут.

Надеемся склонить вас: задержитесь

Под ласковой опекой наших глаз

Как первый в свите, нам – и брат, и сын.

КОРОЛЕВА:

Прошу, не обижай отказом мать,

Не езди в Виттенберг, останься с нами.

ГАМЛЕТ:

Сударыня, во всем вам подчиняюсь.

КОРОЛЬ:

Вот искренний, почтительный ответ!

Нам в Дании ты – свой. Мадам, идемте.

С улыбкой в сердце, принц, благодарим

За смирность и уступчивость сыновью.

Не час веселий бражных для страны,

Но в честь согласья пусть подымет пушка

Тост короля до туч, чтоб горний гром

Земным громам откликнулся! Идем.

(Трубы, литавры. Уходят все, кроме Гамлета.)

ГАМЛЕТ:

О, если б ты, нечистой плоти груз,

Мог стать росой, растаять, испариться!

И если бы Творец не запретил

Самоубийства людям! Боже! Боже!

Как этот затхлый бесполезный мир

Возней бездарной опостылел глазу!

До рвоты. Пустоцветов наплодил

Сад одичавший. Сорняки да плесень

Одни его забили. Как могли

Дать небеса скатиться до такого!

Два месяца, как умер. Нет и двух!

Король – до ногтя! Рядом с тем сатиром –

Как Аполлон. А мать любил он так,

Что ветры целовать ее не смели.

Земля и небо! Мне ли вспоминать!

Она впивалась так в него, – казалось:

Чем корм сытней, тем ненасытней рот,

А через месяц… Лучше бы не думать.

Недолговечность, – Женщиной зовись.

Лишь месяц! Не стоптала башмаки,

В которых шла за гробом, вся в рыданьях,

Античным впору…* И она, она –

Мой Бог, зверь неразумный дольше плачет! –

Супруга! Дяди! Отчима обрел!

Двойник отца, как я – близнец Геракла!

Вдова на час! Еще с набрякших век

Соль лицемерных слёз она не смыла,

И – в новобрачных! Дьявольская прыть.

Бегом, бегом – в постель кровосмешенья!

Злом началось, – не жди добра и впредь.

Рвись, сердце. Стать бы камнем. Онеметь.

(Входят Горацио, Марцелл и Бернардо.)

ГОРАЦИО:

Почтенье, принц.

ГАМЛЕТ:

Да, да, я рад вас видеть…

Горацио! Не верю сам себе.

ГОРАЦИО:

Он самый, принц, и ваш слуга навеки.

ГАМЛЕТ:

Мой друг! А этим званьем мы равны.

Что вытянуло вас из Виттенберга?

Кто с вами там? Марцелл?

МАРЦЕЛЛ:

Добрейший принц…

ГАМЛЕТ:

Я очень рад вас видеть. (Бернардо) Добрый вечер.

Что ж вас из Виттенберга привело?

ГОРАЦИО:

Желанье побездельничать, мой принц.

ГАМЛЕТ:

И враг бы не сказал о вас такого,

Не клевещите сами на себя,

Не верю. Пожалейте уши друга

Вы – и безделье? Полно, знаю вас.

Но, право же, зачем вы в Эльсиноре?

Гостям здесь рай, – мы выучим вас пить.

ГОРАЦИО:

Отец ваш умер, – я спешил к обряду.

ГАМЛЕТ:

Смеетесь надо мной, ученый друг?

––

* В оригинале королева – «вся в слезах, как Ниобея». Вариант «по автору», на выбор, – см. «Записи». Замена – для зрителя, не знакомого с мифологией и без комментария под рукой. – В. А

К венчанью матери моей, не так ли?

ГОРАЦИО:

Вы правы: поспешили с этим, принц.

ГАМЛЕТ:

Всё бережливость, бережливость, брат!

Пирог с поминок подали на свадьбу.

Рад встретить бы на небе сатану,

Чем испытать подобный день, Гораций.

Отец… Он и сейчас передо мной.

ГОРАЦИО:

Где, принц?!

ГАМЛЕТ:

В зрачках души моей, Горацио.

ГОРАЦИО:

Видал его: достойный был король.

ГАМЛЕТ:

Он человеком был. Во всем – и в целом.

И мне не встретить равного ему.

ГОРАЦИО:

Похоже, принц, он встретился мне ночью.

ГАМЛЕТ:

Он? Вы о ком?

ГОРАЦИО:

Отец ваш, принц.

ГАМЛЕТ:

Отец!

ГОРАЦИО:

Спокойней! Не спешите изумляться,

Дослушайте. Я не сошел с ума,

Но если бы не эти очевидцы…

Короче – чудо!

ГАМЛЕТ:

Господи, скорей!

ГОРАЦИО:

Уже две ночи этим караульным,

Марцеллу и Бернардо, на посту

В безлюдье мертвом видится такое:

Вдруг, в полночь, некто, дух ли, человек,

Закованный в доспехи боевые,

И обликом – ваш вылитый отец,

Дозор минует королевским шагом.

Так трижды проплывает он вблизи,

Едва дозорных древком не касаясь.

А те, дрожа, как студень, онемев,

Глаза вперяют в жуткое виденье.

Наутро тайну доверяют мне.

На третью ночь я с ними в карауле –

И убеждаюсь в правде диких слов:

В такой же час я вижу тот же образ.

Я помню короля: вот две руки –

Они не больше схожи.

ГАМЛЕТ:

Место, место!

МАРЦЕЛЛ:

Площадка, принц, где смена часовых.

ГАМЛЕТ:

Вы с ним не говорили?

ГОРАЦИО:

Я пытался,

Но все впустую. Правда, помню миг:

Виденье будто головой качнуло,

И я решил – сейчас заговорит,

Но тут петух заголосил некстати.

Едва он крикнул, – отшатнулся дух

И тут же с глаз пропал.

ГАМЛЕТ:

Невероятно!

ГОРАЦИО:

Но истинно – ручаюсь жизнью, принц.

Мы посчитали долгом вам открыться.

ГАМЛЕТ:

Да, да… Прошу простить, я не в себе.

Кто ночью на часах?

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО:

Мы, принц.

ГАМЛЕТ:

Отлично.

В доспехах был, сказали вы?

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО:

Да, да.

ГАМЛЕТ:

Что, с головы до пят?

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО:

От ног до шлема.

ГАМЛЕТ:

И вы сумели разглядеть лицо?

ГОРАЦИО:

Забрало было поднято, мой принц.

ГАМЛЕТ:

А как смотрел? Угрюмо?

ГОРАЦИО:

Как сказать.

Скорей не гневно хмурился, а горько.

ГАМЛЕТ:

Бледнел, краснел?

ГОРАЦИО:

Кровинки нет в лице.

ГАМЛЕТ:

И все на вас глядел?

ГОРАЦИО:

Не отрываясь.

ГАМЛЕТ:

Жаль, не был там.

ГОРАЦИО:

Подумали бы – бред.

ГАМЛЕТ:

Как знать, как знать… И долго это длилось?

ГОРАЦИО:

Успел бы я до сотни досчитать.

МАРЦЕЛЛ. БЕРНАРДО:

Нет, дольше, дольше!

ГОРАЦИО:

Ну, при мне – навряд ли.

ГАМЛЕТ:

Седая борода?

ГОРАЦИО:

Как на живом:

Едва посеребрённый черный соболь.

ГАМЛЕТ:

Сегодня ночью вместе постоим.

Вдруг явится…

ГОРАЦИО:

Придет, не сомневаюсь.

ГАМЛЕТ:

И если снова примет вид отца,

Я с ним заговорю, – хоть преисподня

Разверзнись, чтобы вбить мне кляп! А вас

Прошу и впредь молчать о нашей тайне,

И что бы ночью ни произошло, –

Осмысливать в уме, но вслух – ни слова.

А я за дружбу – дружбою воздам.

До встречи. Ждите к полночи на месте.

Я подойду.

ВСЕ:

Почтенье вам, милорд!

ГАМЛЕТ:

Мне – ваша дружба, вам – моя. До встречи.

(Они уходят.)

Виденье в латах! Дух отца? Актер?

Нечисто что-то тут. Скорей бы полночь!

Терпи, душа! Посеянное зло

В земле не скрыть: пришла пора, – взошло.

(Уходит.)

СЦЕНА 3

Комната в доме Полония. Входят Лаэрт и Офелия.

ЛАЭРТ:

Поклажа на борту уже. Прощай.

А будет случай, – не проспи, сестренка,

С попутным ветром весточку пришли,

Как ты живешь.

ОФЕЛИЯ:

Еще напоминает…

ЛАЭРТ:

А Гамлета авансы – ерунда.

Галантный вздор, игра ребячьей крови,

Фиалка, обогнавшая весну,

А цветик ранний – хил и быстро вянет,

Сласть аромата не на век – на миг.

Не дале.

ОФЕЛИЯ:

Чем – докуда?

ЛАЭРТ:

До рассудка!

Натуры рост – не только в росте мышц,

Растем, как церкви: чем главою выше,

Тем выше службой духа и ума.

Сейчас он любит, он – сама невинность,

Душою, плотью, помыслами – чист,

Я допускаю. Но остерегайся!

Все высшие – в желаньях не вольны.

Он связан по рукам своим рожденьем,

Не может он по вкусу отмерять

Себе кусок. Он в выборе обязан

Из блага государства исходить.

Закон природы: что на пользу телу,

Лишь то и выбирает голова.

И пусть он о любви поет часами,

Будь умницей и верь лишь тем словам,

Каким законный ход – ему по силам,

А высшему по силам только то,

Что не вразрез со словом сильных мира.

А честь? А имя доброе твое?

Ведь если ты поверишь сладким песням

И, по сердечной слабости, отдашь

Девичий клад, не выдержав атаки…

Офелия, сестренка, берегись!

Влечение не подпускай на выстрел,

Страсть бьет, как пуля, – хоронись в тылу.

Засматривать на прелести девичьи

И месяцу нескромно дозволять.

От клеветы и святость не спасется.

Червь точит первоцветы по весне

Охотнее, пока они – в бутонах.

И утром жизни, по сырой росе,

Легко схватить смертельную простуду.

Остерегись, страх – охранит от бед.

А юный пыл – враг самому себе.

ОФЕЛИЯ:

Урок хорош. Приставлю стражей к сердцу

Твои советы. Только, милый брат,

Не будь и ты, как тот безбожник-пастырь:

Другим укажет в рай тернистый путь,

А сам, чревоугодник и повеса,

Срывает розы на путях греха,

Забыв свою же проповедь.

ЛАЭРТ:

Не бойся.

Ну, дотянул: родитель к нам идет.

(Входит Полоний.)

Двойное благо – два благословенья.

Проститься дважды – редкий дар судьбы.

ПОЛОНИЙ:

Все здесь еще! Не стыдно? В море, в море!

Уж ветер на плечах у парусов,

А ты все тянешь! Ну, благословляю.

И намотай на ус десяток правил.

Задумал дело – шум не заводи,

Неладных дум – не доводи до дела.

С людьми будь прост, но в кумовья не лезь.

Друзей проверь и отбери вернейших,

А выбрал – к сердцу сталью приклепай.

Но братии с угла, цыплятам-франтам

Ладонь не суй, – гляди, мозоль натрешь.

Ссор берегись, но уж ввязался в драку –

Бей до конца, чтоб береглись тебя.

Почаще раскрывай не рот, а ухо.

Всяк суд прими, но сам умей судить.

По кошельку заказывай наряды,

Но не форси: дороже, да скромней.

Одежда выражает человека,

Французская ж разборчивая знать,

Как ни одна, на том собаку съела.

Не смей брать в долг и не давай взаймы:

Ссудил – и деньги потерял, и друга,

А занял – бережливость притупил.

Вот соль всего: себе останься другом.

Тогда, как вечер следует за днем,

Ты, следственно, для всех врагом не будешь.

Прощай. Советам – зреть в тебе. Всех благ.

ЛАЭРТ:

И вам – мое нижайшее почтенье.

ПОЛОНИЙ:

Не мешкай. Время – деньги. Слуги ждут.

ЛАЭРТ:

Прощай, сестра. Запомни хорошенько

Все сказанное.

ОФЕЛИЯ:

В памяти замкну,

А ключ возьми с собой.

ЛАЭРТ:

Желаю счастья.

(Уходит.)

ПОЛОНИЙ:

Офелия, о чем был разговор?

ОФЕЛИЯ:

Извольте, – кое-что касалось принца.

ПОЛОНИЙ:

Ах, так. Не зря помянут. Говорят,

Он что-то стал уединяться с вами?

Не часто ли? И сами вы, слыхать,

Ему с охотой потакать готовы.

Коль это так – а только так и шепчут

Мне доброхоты, – должен я сказать:

Не те у вас понятия о чести,

Что подобали б дочери моей.

Что между вами? Мне-то уж не лгите.

ОФЕЛИЯ:

Он в страсти открывался мне на днях

И сердце предлагал в заклад.

ПОЛОНИЙ:

Ах, в страсти?

Ну, зелены в рискованных делах!

Хорош заклад. А вы, поди, и рады

Ссужать под эти – ишь, словцо! – заклады?

ОФЕЛИЯ:

Не знаю, что и думать.

ПОЛОНИЙ:

Научу.

Так думайте: за чистую монету

Такой заклад сочтет одно дитя.

Слова не деньги, – не продешевите.

Не то – ох, каламбуры, смерть моя! –

Под те заклады – дурам вложат вклады.

ОФЕЛИЯ:

Меня он доверять любви молил

И вел галантно речь…

ПОЛОНИЙ:

Звучит недурно!

Любви молил и вел галантно лечь?

ОФЕЛИЯ:

…А поручиться в клятвах – призывал

Едва ль не всех святителей небесных!

ПОЛОНИЙ:

Силки для глупых куриц! Мне ль не знать:

Чем кровь резвей, тем горячее клятвы!

Язык влюбленных на посулы щедр.

Те искры, дочка, блещут, да не греют,

И гаснут, чуть успев наобещать.

Не должно блестки принимать за пламя.

Скупее будьте с нынешнего дня,

В узду – девчачий нрав: бежать на голос!

В сношеньях ваших – ставка поценней.

А что до принца, – тут в одно поверьте:

Он юн и волен бегать с поводком

Длинней, чем ваш. Не вздумайте, короче,

Дать веры клятвам. Клятвы – торгаши.

Товар их сверху красен, да ходатай

По грязным искам тоже врет красно.

Уж эти мне священные обеты!

Они – что сводни. Набожно вздохнешь –

Объедешь легче. Всё! Впредь – не хочу,

Чтоб вы минутный дали повод к сплетне,

На щебет с принцем тратя свой досуг.

Наказ – чтоб путь нашел благой конец –

Блюдите!

ОФЕЛИЯ:

Слушаюсь, милорд отец…

(Уходят.)

СЦЕНА 4

Ночь. Крепостная площадка.

Входят Гамлет, Горацио и Марцелл.

ГАМЛЕТ:

Ну и мороз! А ветер – так и режет!

ГОРАЦИО:

Собачья стужа, да.

ГАМЛЕТ:

Который час?

ГОРАЦИО:

К двенадцати идет.

МАРЦЕЛЛ:

Нет, больше. Било.

ГОРАЦИО:

Да? Не слыхал. Тогда близка пора,

В какую дух обычно появлялся.

(Трубы и пушечные выстрелы.)

Что это, принц?

ГАМЛЕТ:

Не спится королю.

Пьет, в пляс идет, шлет чванный тост по кругу,

А как пропустит рейнского стакан,

Грохочет медь, ревут ослами трубы

В знак подвига.

ГОРАЦИО:

Традиция?

ГАМЛЕТ:

Вот, вот.

Хоть я рожден здесь и с укладом свыкся…

Традиция! Такую не блюсти,

А корчевать – прибавило б нам чести.

Кем мы слывем на запад и восток?

Пьянь туполобая, позор народов,

Нам кличка – свиньи. С этаким клеймом

На имени – свершай хоть мы деянья

Из величайших, грязная молва

Их суть, их сердцевину обесценит.

Вот так и с человеком происходит.

Найдут в тебе родимое пятно,

В котором без вины ты виноватый,

Раз мать с отцом себе не выбирал, –

Тут – взбухнет что-то вдруг со дна натуры

И все ограды разума прорвет,

Там – милый нрав дурной привычкой сквашен,

Ну, словом, хоть один в тебе изъян, –

Дан гороскопом, скроен ли природой, –

Будь в остальном ты чистый бриллиант,

Считай, что все достоинства напрасны:

Они в глазах людей осквернены

Одним грешком, как мед – лишь каплей дегтя.

Вот так подчас один хмельной глоток

Всю честь в тебе поставит под сомненье,

К стыду и сплетням…

(Входит Призрак.)

ГОРАЦИО:

Принц, глядите, вот он!

ГАМЛЕТ:

Апостолы и ангелы, спасите!

Благой ты дух, проклятый ли ведьмак,

Твой важный вид – вихрь адский, пар ли райский,

С добром идешь, худое ли принес, –

Ты облик взял сомнительный. Хочу

Спросить. Так отзовись на имя: Гамлет!

Король! Отец мой! Дании монарх!

Ответь! Не дай мне лопнуть от загадок!

Скажи, зачем костям стал тесен саван,

Ведь по обряду схоронили их?

Зачем гробница, где лежал ты мирно,

Раззявила вдруг каменную пасть

И выплюнула в мир тебя? Зачем ты,

Остывший труп, железом тут гремишь,

Ночным кошмаром бродишь в лунных бликах?

Чтоб в нас, на смех природе, строй натуры

Поколебать? Чтоб душу потрясти,

Стращая жутью запредельной мысли?

Скажи, зачем? К чему? И в чем наш долг?

(Призрак манит Гамлета.)

ГОРАЦИО:

Он знак дает, чтоб вы с ним отошли,

Как будто что-то сообщить желает

Лишь с глазу на глаз.

МАРЦЕЛЛ:

Вежливо зовет,

А сам завлечь, где потемнее, хочет.

Не вздумайте пойти с ним.

ГОРАЦИО:

Ни за что!

ГАМЛЕТ:

Так не ответит! Лучше подойду.

ГОРАЦИО:

Не надо, принц!

ГАМЛЕТ:

Вздор, вздор, я не пуглив.

Жизнь я не ставлю в цену и булавки,

Но не подставлю под наемный нож.

Душа? Она, как тот же дух, бессмертна,

Чем ей он страшен? Вновь зовет. Иду.

ГОРАЦИО:

А если он заманит вас к прибою,

Иль на обрыв над бешеной водой,

И на краю внезапно обернется

Настолько жутким чем-нибудь, что вы

Сберечь рассудок будете не в силах?

Подумайте! Сойти с ума – и где?

Там, наверху, и повода не надо,

Чтоб помешаться, хватит и того,

Что глянешь с крутизны и рев пучины

Услышишь.

ГАМЛЕТ:

Вновь кивнул. – Ступай вперед,

Я следом!

МАРЦЕЛЛ:

Нет! Не надо, принц!

ГАМЛЕТ:

Прочь руки!

ГОРАЦИО:

Одумайтесь!

ГАМЛЕТ:

Судьба моя зовет.

Я этот голос каждой жилкой слышу,

Он силу влил в них львиную. Пора!

(Призрак манит.)

Опять зовет. С дороги! Ну! Клянусь,

Любого духом сделаю, кто тронет!

Прочь, я сказал! – Идем! Веди! Я – следом.

(Призрак и Гамлет уходят.)

ГОРАЦИО:

Так распалить себя! Он одержимый.

МАРЦЕЛЛ:

Зря подчинились мы ему. За ним!

ГОРАЦИО:

Да, да, идем. Чем кончится все это!

МАРЦЕЛЛ:

Есть в датском государстве где-то гниль.

ГОРАЦИО:

Направь нас небо!

МАРЦЕЛЛ:

А пока – за принцем.

(Уходят.)

СЦЕНА 5

Другая часть площадки. Входят Призрак и Гамлет.

ГАМЛЕТ:

Куда заводишь? Дальше не иду.

ПРИЗРАК:

Тогда внимай.

ГАМЛЕТ:

Готов!

ПРИЗРАК:

Близка минута,

Когда на муки серному огню

Предать себя я должен.

ГАМЛЕТ:

Бедный призрак!

ПРИЗРАК:

Не сострадать, а вслушаться прошу

В то, что открою.

ГАМЛЕТ:

Слушать я обязан.

ПРИЗРАК:

И отомстить, когда услышишь.

ГАМЛЕТ:

Что?

ПРИЗРАК:

Дух твоего отца перед тобою.

Скитаться я ночами обречен,

А днем томиться в пламени до срока,

Пока оно не выжжет из меня

Земную скверну. Если б не заклятье,

Какую повесть о своей тюрьме

Мы, мертвые, поведали б живущим!

Любое слово душу бы твою

Изрезало и кровь оледенило,

Глаза, как звезды, вышли б из орбит,

И встали пряди каждым волоском,

Как при напасти – иглы дикобраза.

Но уши смертных – не для вечных таинств.

О, слушай, слушай, слушай! Если ты

Любил отца когда-нибудь…

ГАМЛЕТ:

О, Боже!

ПРИЗРАК:

За гнусь его убийства отомсти.

ГАМЛЕТ:

Убийства?

ПРИЗРАК:

В убийстве и законнейшем – всё гнусь,

Но всех гнусней, всех извращенней – это.

ГАМЛЕТ:

Дай мне узнать! Нет крыльев у меня,

Но месть, любовь и помысел крылаты,

Так дай мне крылья!

ПРИЗРАК:

Вижу твой настрой.

Кем был бы ты? Мертвее жирной тины,

Чья гниль причал летейский облегла,

Когда бы не воспрянул тут. Так слушай.

Оповестили, что меня в саду

Змея во сне ужалила. Народу

Надули в уши подлых небылиц.

Ты благороден смолоду, так знай же:

Змея, чьим жалом сгублен твой отец,

Теперь в его короне.

ГАМЛЕТ:

Чуял сердцем!

Мой дядя?

ПРИЗРАК:

Да.

Кровосмеситель, похотливый зверь,

Умом змеи, подарками иуды –

Чума таким талантам и дарам,

И горе соблазненным! – королеву,

Как девку, заваливший на постель.

Каким паденьем это было, Гамлет!

Моя любовь была ль не высока?

Не шла всегда ли об руку с обетом,

При алтаре ей данным? – И упасть

До низкого натурою пигмея,

Забыв меня!

Но так же, как не сдастся чистота,

Надень порок хоть маску херувима,

Так похоть, дай ей ангела в мужья,

Пресытится и на небесном ложе:

Отбросы слаще!

Но тише! Холодком дохнул рассвет.

Успеть бы досказать. Я каждый полдень

Спускался в сад немного отдохнуть.

Во сне и подстерег меня твой дядя

С проклятой беленою в пузырьке

И влил мне в уши дьявольское зелье,

Проказу вызывающий настой,

Чье действие столь гибельно, что разом

Быстрее ртути обегает он

Природные протоки в нашем теле,

Створаживая кровь, – как молоко

Свернет щепотка едкого помёта.

И мне те муки выпали, сынок.

Как Лазарю, мерзейшею коростой

Покрыл лишай отравленную плоть

В единый миг.

Так, спящий, был лишен рукою брата

Я жизни, королевы и венца.

Так, срезанный в расцвете грешной жизни,

Не исповедан и не причащен,

На Суд отправлен был – без покаянья,

Со всем ярмом своих греховных дел.

О, ужас, ужас, ужас! Коль природа

Тебя не обделила, не смолчи.

Не дай кровосмешенью и разврату

Подстилкой сделать ложе королей.

Но, выбирая путь и способ мести,

Не запятнай души своей, мой сын,

Не замышляй на мать. Судья ей – небо

И тернии, что сердце изъязвят,

Оставь ее той казни. Всё, простимся.

Уже зарю почуял светлячок

И огонек ненужный убавляет.

Прощай, прощай – и помни обо мне. (Уходит.)

ГАМЛЕТ:

Ты, небо! Ты, земля! Что мне добавить?

Ад вспомнить? Мерзость! Стой же, сердце! Стой!

Дряхлеть не смейте, мускулы! Прямее!

Нельзя сгибаться! Помнить о тебе?

Да, бедный дух, пока на месте память

В безумном этом шаре. О тебе?

Я по страницам памяти со щеткой

Пройдусь. Долой все школьные азы,

Весь книжный мусор, все былья заметы,

Весь жалкий опыт юности – долой!

Жильцом в перебелённой книге мозга

Лишь твой наказ оставлю, не смешав

С пустой породой, Бог тому свидетель.

…Не женщина – змея! Подлец! Подлец!

Улыбчивый мерзавец!.. Где тетрадка?

Внесем открытье. Можно, господа,

С улыбкой жить – и убивать с улыбкой!

Не всюду, так у нас – наверняка!

(Пишет.)

Так. Это, дядя, – вы. Теперь – мне слово:

«Прощай, прощай – и помни обо мне!»

Я присягнул.

ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ (за сценой):

Принц, принц!

МАРЦЕЛЛ (за сценой) :

Вы где?

ГОРАЦИО (за сценой):

Господь храни вас, принц!

ГАМЛЕТ:

Да будет так.

ГОРАЦИО (за сценой):

Мы к вам, мой принц, мы к вам!

ГАМЛЕТ:

Ко мне, ко мне! Сюда, мой ловчий сокол!

(Входят Горацио и Марцелл.)

МАРЦЕЛЛ:

Вы целы, принц?

ГОРАЦИО:

Какие вести, принц?

ГАМЛЕТ:

Чудесные!

ГОРАЦИО:

Мы ждем.

ГАМЛЕТ:

Проговоритесь.

ГОРАЦИО:

Я? Никогда, клянусь!

МАРЦЕЛЛ:

Я тоже, принц!

ГАМЛЕТ:

Судите ж. Чья душа бы догадалась…

А не сболтнете?

ГОРАЦИО, МАРЦЕЛЛ:

Разрази Господь!

ГАМЛЕТ:

Не проживало в Дании мерзавца…

Но тот – подлец отъявленный.

ГОРАЦИО:

Нет призракам нужды бросать могилы

Для этих откровений.

ГАМЛЕТ:

А! Вот, вот.

Так что нам церемониться? Разумней,

Пожав друг другу руки, разойтись.

Вам – по своим делам или желаньям, –

Свои у всех желанья и дела,

Не те, так эти, – ну, а мне – всех хуже:

Иду молиться, видите ли.

ГОРАЦИО:

Принц!

Как это понимать? Вихрь слов несвязных!

ГАМЛЕТ:

Я вашу честь задел? Сердечно жаль,

Сердечно жаль.

ГОРАЦИО:

Да что вы, где бесчестье!

ГАМЛЕТ:

Здесь, друг мой, здесь – и страшное, клянусь,