Читать книгу: «Пока ты помнишь. Истории из волшебного кафе», страница 3

– Хорошо, – спокойно ответила она.

– А?! – удивленно воскликнул Рэйдзи.

Он редко встречал гостей, которые сохраняли желание вернуться в прошлое, несмотря на все перечисленные правила. Но еще большее беспокойство вызывал мотив Яёи – она хотела отчитать своих покойных родителей. Даже если ее действия не могли изменить настоящее, Рэйдзи мог легко представить, как такой поступок огорчит ее маму и папу.

– Это действительно нормально, что она хочет пойти и выплеснуть свою обиду? – прошептал Рэйдзи на ухо Казу. Но в кафе было тихо, а из людей в зале стояли лишь они трое. Каким бы тоном он ни говорил, Яёи все равно услышала бы. Девушка исподлобья взглянула на Рэйдзи – тот виновато опустил глаза.

Казу повернулась к парню и спросила:

– Не мог бы ты объяснить гостье, что это за мужчина?

Казу говорила о пожилом джентльмене в черном, сидящем за столиком у выхода. Казалось, ее никак не волновала драма, которая здесь развернулась. У каждого посетителя была своя причина для возвращения в прошлое – не ей судить, кто прав, а кто виноват. Посетители вольны поступать так, как им заблагорассудится. Решение о путешествии в прошлое, пусть даже после того, как они смирились с тем, что повлиять на судьбу того, кто умер, невозможно, оставалось за посетителями. Решение вернуться, чтобы пожаловаться, – это выбор Яёи. А неприятные ощущения Рэйдзи – это проблемы Рэйдзи.

Парень все еще чувствовал себя неловко, но просьбу Казу выполнил.

– Ничего, если я продолжу? Слушайте внимательно – это очень важно. Чтобы попасть в прошлое, необходимо сесть на определенный стул в этом кафе. Сейчас он занят другим посетителем.

Яёи осмотрелась. Единственным человеком, который подходил под описание другого посетителя, был пожилой господин в черном.

Она впервые обратила на него внимание, хотя он, должно быть, все это время сидел за столиком. Яёи не заметила мужчину из-за того, что он никак себя не проявил – был совершенно неподвижен и молча читал книгу. Девушка не помнила, чтобы в кафе был еще кто-то, но теперь, когда она смотрела на пожилого джентльмена, ей казалось, что он мог сидеть там и раньше. Наконец обратив внимание на загадочного посетителя, Яёи ощутила, будто с ним что-то не так. Это чувство было сложно описать. Гость не выглядел неуместным в ретро интерьере этого кафе, но любому, кто увидел бы этого пожилого мужчину гуляющим по городу, показалось бы, будто он пришел из другого времени.

Во-первых, его одежда. Насколько Яёи было известно, костюм, который был на мужчине, – не что иное, как фрак, задняя часть которого состояла из двух длинных заостренных фалд, напоминающих хвост ласточки. Несмотря на то что пожилой джентльмен находился в помещении, шляпу он не снимал. Смотреть на него было все равно что наблюдать сцену из фильма конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Теперь Яёи понимала, чем именно выделялся этот посетитель. Однако не было ничего странного в том, что девушка его не заметила, – он действительно словно был частью декора кафе.

– Полагаю, вы имеете в виду именно это место, – Яёи взглянула на Рэйдзи, будто задавая немой вопрос: «Если я сяду сюда, то смогу вернуться в прошлое?»

– М-м, да…

Как только Рэйдзи заговорил, он понял, что Яёи в его ответе не нуждалась, – она уже подошла к молчаливому пожилому господину.

– Извините…

– Бесполезно с ним разговаривать, – прервал девушку Рэйдзи.

– Почему? Что вы имеете в виду? – спросила Яёи, обернувшись к парню с озадаченным видом.

Рэйдзи тяжело вздохнул.

– Потому что он призрак, – ответил он.

– Что? – Яёи не сразу смогла понять услышанное. – Что, простите?

– Призрак.

– Призрак?

– Да.

– Вы шутите?

– Нет, это не шутка.

– Он сидит там. Я ведь его хорошо вижу.

Яёи, как и многие, думала, что призрак должен быть прозрачным или же его могут увидеть только определенные люди.

– Да, я знаю. Но он – призрак. – Убедить кого-то в подобном было сложно, но Рэйдзи продолжал стоять на своем.

«Как я могу поверить в это?» – хотела сказать Яёи, но предпочла промолчать. В конце концов, это было кафе, где можно вернуться в прошлое, что она и планировала сделать в ближайшее время. Если Яёи была готова поверить в путешествие во времени, то все ее попытки опровергнуть факт сидящего перед ней приведения казались как минимум смешными.

«Кроме того… трудно представить, что я поверю хоть в какое-то объяснение».

В конце концов, объяснение правил Яёи не удовлетворило. Поэтому она решила принять все как есть. Девушка сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Суровое выражение ее лица смягчилось и стало почти смиренным.

– Тогда что же мне делать? – кротко спросила она.

– Единственный выход – ждать, – ответил Рэйдзи.

– Чего ждать?

– Один раз в день он встает и уходит в уборную.

– Он ходит в туалет, хотя он – призрак?

– Да.

Яёи обреченно вздохнула.

«Почему призрак должен ходить в туалет?» – она поняла, что спрашивать об этом тоже бессмысленно.

– Значит, я буду сидеть там во время его перерыва на туалет? – постепенно Яёи училась задавать правильные вопросы.

– Верно.

– Как долго мне придется ждать?

– Не знаю.

– Значит, я сижу и жду, пока он пойдет в уборную?

– Да.

– Понятно. – Яёи нарочито громко зашагала к стойке и устроилась на одном из стульев.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила Казу.

Девушка на мгновение задумалась.

– Да. Я буду имбирный чай с юдзу¹. Горячий, – ответила она.

Несмотря на то что на дворе все еще было лето, вечером в кафе становилось прохладно. Этот сезон в Хакодате не всегда жаркий, даже в середине дня.

– Конечно, – ответила Казу и уже направилась на кухню, когда Рэйдзи ее остановил.

– Я сделаю.

– Но…

На часах уже было чуть больше восьми, и смена Рэйдзи закончилась.

– Особые обстоятельства.

Он хотел посмотреть, чем обернется для Яёи эта затея. Бросив на Казу угрюмый взгляд, парень скрылся на кухне.

Сидя за стойкой, Яёи не смотрела на пожилого господина – она наблюдала за видом из окна. После минутного молчания девушка вдруг заговорила.

– Они ведь могли избавиться от меня, да? – пробормотала она, завороженно глядя на подрагивающие огоньки фонарей рыбацких лодок. Ее слова прозвучали как бы невзначай, без всякого контекста, но Казу сразу поняла, о чем речь.

Этим утром Нагарэ рассказал о своей жене – его слышала не только Нанако, но и остальные посетители. Он говорил, как врач предупреждал Кэй: «Рождение этого ребенка может поставить под угрозу вашу собственную жизнь». Но она хотела дать эту жизнь своей дочери, Мики. Казу вспомнила, как Яёи с мрачным видом слушала рассказ Нагарэ.

Девушка рассматривала этот сценарий через призму личных обстоятельств. Она была уверена: «Если на карту поставлена собственная жизнь, от ребенка лучше отказаться».

– Да, могли бы, – согласилась Казу.

– Мики повезло. Она выросла в хорошем окружении. Если бы она осталась в этом мире в полном одиночестве, как я, то, думаю, осуждала бы свою мать за такой выбор.

Кэй умерла вскоре после родов, но у новорожденной девочки остался отец – Нагарэ. Рядом с ней была и Казу. А еще у нее были друзья из кафе, которые очень любили ее. Конечно, временами Мики чувствовала себя одиноко, но она не была вынуждена идти по этой жизни в одиночестве – рядом с ней всегда были те, кто готов поддержать и защитить ее. Хотя Мики не хватало матери, она выросла здоровой и счастливой. Яёи не знала об этом. Когда Кэй пришла из прошлого, чтобы встретиться с дочкой, та сказала ей: «Спасибо, что я есть у тебя».

Совершенно противоположной была бы реакция спросить: «Зачем ты меня родила?» Неизвестно, что было бы, вырасти Мики в совершенно других условиях – если бы после того, как Кэй привела ее в этот мир и умерла, рядом с девочкой не оказалось бы Нагарэ и Казу, если бы у Мики не было ни одного близкого человека, на которого можно положиться.

– Наверное, она могла бы, – поддержала Казу.

«Лучше умереть, чем жить в одиночестве».

Таковы были слова Яёи в тот день. Но ребенку-сироте тяжело выживать в этом мире без помощи и поддержки. Возможно, в жизни Яёи никогда не было взрослого, которому она могла бы довериться.

Когда Яёи потеряла родителей, ее взяли к себе дядя – брат ее отца – и тетя, его жена. Конечно, они обещали позаботиться о ней, но время для этого было неподходящее – тетя недавно родила. Поскольку до этого момента детей у пары не было, они в одночасье стали родителями шестилетней девочки и новорожденного малыша. Их новая жизнь в роли матери и отца была полна неожиданностей, и они чувствовали себя не в своей тарелке. Помимо теплых и позитивных эмоций, дети вызывали у супругов и чувство вины. Супруги считали, что обязаны дарить своей племяннице достаточно любви, но давалось им это с огромным трудом.

«Ухаживать за собственным ребенком достаточно сложно! Так почему мы должны заботиться еще и о чужом?»

Обычно дети, даже в раннем возрасте, могут с легкостью почувствовать малейшую перемену в настроении взрослых. Яёи не была исключением. Так, она начала вести себя с тетей более отстраненно, и от этого состояние девочки лишь ухудшилось.

Потом Яёи взяла на попечение другая ее тетя – сестра отца.

У нее было трое детей. Старший учился в последнем классе начальной школы, а самая маленькая дочь была на год младше Яёи, которой на тот момент уже исполнилось семь. Тетя привыкла к воспитанию детей, поэтому сразу приняла Яёи как родную дочку.

Удивительно, но именно это и стало основной проблемой. Взрослые считали, что бедняжка Яёи, которая потеряла своих родителей, заслуживала любви и внимания. Для кузенов же Яёй стала незваной гостьей, которая отнимает положенную им родительскую любовь. Дальше – хуже. Чем больше внимания девочке уделяли приемные родители, тем ощутимее было недовольство остальных детей в семье. Они всячески пытались «выбросить» Яёи из своего круга – ее никто не бил и не травил, но все трое постепенно стали ее игнорировать. Все менялось, лишь когда рядом оказывались родители – в эти моменты дети делали вид, что все они дружны и близки с Яёи. Так девочка снова начала чувствовать себя изгоем.

Но идти ей было некуда. Не с кем было даже поговорить, и от этого щемило сердце. Мрачные мысли повлияли на отношение Яёи к родным матери и отцу, и она стала винить их в том, что те обрекли ее на такую жизнь.

Изоляция.

Рана в сердце Яёи, полученная в глубоком детстве, сильно исказила личность девушки. Слова «жить одной» для нее были связаны с унизительным ощущением покинутости и глубокого одиночества.

Другими словами…

Она не видела в жизни смысла.

Яёи выпила полчашки имбирного чая. Огни рыбацких лодок, за которыми она наблюдала, стали отдаляться и тускнеть.

Вдруг послышался звук закрывающейся книги.

Девушка повернула голову и увидела, что пожилой господин поднимается с места.

– Э-э… – непроизвольно вырвалось из уст девушки.

В поведении пожилого джентльмена не было ни малейшего намека на то, что он хоть как-то заметил ее реакцию. Мужчина бесшумно выскользнул из-за стола и направился к уборной, что находилась рядом со входом. Разумеется, звука его шагов слышно тоже не было.

Точно так же бесшумно открылась и закрылась дверь туалета, войдя в который гость будто исчез.

Если бы Яёи не услышала, как закрывается книга, то, возможно, и не заметила бы, что место освободилось. Она медленно поднялась из-за стойки и посмотрела на Казу.

– Можно сейчас? – прошептала она без всякой необходимости.

– Да, – ответила Казу, на мгновение отвлекшись от своих дел.

Сердце девушки билось все чаще. Яёи медленно приближалась к заветному стулу. В отличие от пожилого джентльмена, который не издал ни звука, пока шел к туалету, каждый шаг Яёи звучал звонким «топ-топ».

Внезапно вдоль ее позвоночника пробежали мурашки, и девушка осознала: он действительно призрак.

– Позови Сачи, – шепнула Казу Рэйдзи, который все это время наблюдал за Яёи. К этому моменту малышка уже находилась внизу.

Яёи не понимала, зачем им звать сюда кого-то еще, но парень знал причину:

– Конечно, – ответил он, и поспешил вниз по лестнице.

В какой-то момент девушка отвлеклась на Рэйдзи, и когда он исчез из поля ее зрения, она с удивлением обнаружила, что рядом уже стоит Казу, одной рукой прижимая к себе поднос. Яёи хотела было что-то сказать, но Казу уже потянулась за пустой чашкой. Она протерла стол и обратилась к Яёи:

– Присаживайтесь, – сказала Казу и, не дожидаясь ответа, направилась обратно к стойке.

– Хм… Хорошо, – ответила Яёи, не обращаясь ни к кому конкретно, и проскользнула между столом и стулом.

Когда девушка наконец села, то обнаружила, что место вполне обычное. Сиденье было твердым и обито тканью с разноцветными полосками. Казалось, что это довольно старая вещица, может быть, даже антикварная. Яёи ожидала, что почувствует резкий толчок, как от удара током. Но ничего подобного она не ощутила. Это место должно было вернуть ее в прошлое, поэтому девушка думала, что оно как-то проявит свою силу – какой бы она ни была. Но ничего не произошло, и она предположила, что никакой магией здесь и не пахнет.

Когда сомнения охватили Яёи, Казу окликнула ее из-за стойки.

– Помните, мы объясняли, что есть ограничение по времени?

– Да.

– Сейчас моя дочь нальет вам кофе.

– Что?

– Время, которое вы можете провести в прошлом, начнется с того момента, когда она нальет кофе в вашу чашку, и вы можете оставаться там до тех пор, пока кофе не остынет.

Очередная новая информация, которую Яёи предстояло осмыслить.

– Подождите-ка… кофе? Почему кофе? – девушка все еще пыталась получить хоть один вразумительный ответ. – И вы хотите сказать, что ваша дочь будет наливать его? А почему не вы? Обязательно ли это должна делать ваша дочь? И еще одно: время, пока кофе остынет… его маловато, вы так не думаете? Правда?.. Это и есть лимит? А? А? – Яёи говорила буквально все, что приходило ей в голову. От волнения она совсем забыла об одном важном аргументе: «Потому что это правило».

Что бы ни спросила Яёи, ответ всегда был один.

В прошлое действительно нельзя было вернуться при помощи чая или, например, какао. По правде говоря, Казу не знала, почему это должен быть именно кофе. Для этого процесса даже не требуются специальные кофейные зерна – подойдут любые, имеющиеся в продаже. Не было особых требований и к инструменту для помола кофе, точно так же, как не существовало и определенного способа заваривания – капельный, сифонный или какой-либо другой, – неважно. А вот чайник, семейная реликвия из серебра, которая передавалась из поколения в поколение, был необходим именно этот. Причина, по которой другие чайники не справлялись с задачей налить кофе для путешествий во времени, также была неизвестна. Яёи зашла уже слишком далеко, поэтому ей оставалось лишь с неохотой принять объяснение «потому что так принято».

– Казу, – окликнул женщину Рэйдзи, поднимаясь по лестнице. – Сачи скоро придет, она одевается.

– Спасибо, – ответила Казу и подошла к Яёи, которая угрюмо опустила голову.

– Что? – отозвалась девушка, ощутив на себе чей-то взгляд.

– Есть еще одно, самое важное правило.

– Еще какие-то правила?.. – вздохнула она. Выражение лица Казу уже не было таким отстраненным – она говорила серьезно.

– Когда вы вернетесь в прошлое, пожалуйста, выпейте весь кофе в чашке, пока он не остыл, – строго заключила она. В ее тоне явно слышался намек на то, что сделать это нужно обязательно.

– Пока не остыл?

– Да.

На этот раз Яёи не стала спрашивать почему. Ответ ей был уже известен: «Потому что таково правило».

– Это правило тоже «просто есть», как я понимаю?

– Да.

Но именно этот пункт был самым важным, и выполнить его следовало непременно.

– Скажем так… – не унималась Яёи. – А если я, допустим, не допью его? – искренне поинтересовалась девушка.

– Если вы не допьете весь кофе в чашке…

– Если я не допью весь кофе в чашке?..

– Вы станете призраком, и наступит ваша очередь вечно сидеть на этом стуле.

Хотя выражение лица Казу не изменилось, ее слова повергали в шок. Казалось, напряжение, которое витало в воздухе в этот момент, можно пощупать. Выходит, тот, кто не допьет весь кофе, умрет.

Но, несмотря на безмерный риск, на этот раз Яёи не выглядела шокированной.

– Понятно, – кратко ответила она.

Со стороны лестницы послышался звук шагов – поднималась Сачи. За ней медленно шел Нагарэ. Девочка была одета в чистое белое платье, поверх которого был надет идеально сидящий голубой фартук, точно такой же, как у Казу.

– Я здесь, мама, – Сачи была абсолютно спокойна. Возможно, потому, что она точно знала, что ей нужно сделать, а возможно, потому, что она была всего лишь семилетней девочкой, не понимающей всей серьезности ситуации.

Казу кивнула.

– Подготовь все, – сказала она, указывая дочери в сторону кухни.

– Хорошо, – ответила Сачи. Нагарэ последовал за ней, чтобы помочь.

Все это время Яёи сидела неподвижно. Она молча смотрела в пустоту, будто мыслями находилась где-то далеко. Бросив косой взгляд на девушку, Рэйдзи подошел к Казу и шепнул ей на ухо:

– Как вы думаете, все в порядке?

Казу поняла, о ком говорит Рэйдзи, но сразу отвечать не стала. Она взяла пустую чашку из-под имбирного чая с юдзу, который пила Яёи, и задумчиво покрутила ее в руках.

– Обычно последнее правило повергает посетителя в шок, и тот начинает сомневаться в том, стоит ли возвращаться в прошлое. Именно оно чаще всего служит причиной отказа от путешествия во времени.

Казу начала мыть чашку в маленькой раковине за прилавком.

Рэйдзи продолжил:

– Но когда Яёи услышала, что может стать призраком, то, похоже, была совершенно не против…

Звук струйки воды, бьющейся о стенки раковины, звонко разбавлял глухую тишину безлюдного кафе.

Рэйдзи понизил тон.

– У меня какое-то нехорошее предчувствие по этому поводу…

Он слышал, как Яёи сказала: «Лучше умереть». Не беспокоиться было сложно. Но Казу лишь закрутила кран и ничего не ответила.

– Казу! – крикнул Нагарэ из кухни.

В это время появилась Сачи. Дрожащими руками она несла серебряный поднос, примерно на уровне своих глаз. На подносе стояли серебряный чайник и пустая белая кофейная чашка, которая глухим дребезжанием отзывалась на каждый шаг девочки.

Сачи направилась к Яёи, а Казу – следом за ней.

– Казу, я… – тревожно окликнул ее Рэйдзи.

– Все будет хорошо, – бросила Казу, не оборачиваясь.

Поскольку Сачи было всего семь лет, она не могла одной рукой удерживать поднос, а другой – обслуживать Яёи. Поэтому на помощь пришла ее мама.

Казу держала поднос, а Сачи двумя руками ставила чашку перед гостьей.

– Правила уже объяснили? – спросила Сачи, потянувшись за серебряным чайником. Девочка не знала о разговоре между Казу и Яёи, поэтому поинтересовалась, нужно ли ей объяснять правила с самого начала. Пусть она и была малышкой, но дело свое знала хорошо.

– Уже объяснили, – мягко ответила Казу.

– Хорошо, – Сачи взялась обеими руками за ручку чайника и повернулась лицом к Яёи.

– Вы готовы?

– Да, – ответила она, глядя куда-то в пол, словно избегая встретиться глазами с Сачи.

Рэйдзи и Нагарэ взволнованно наблюдали за происходящим, но думали в этот момент совершенно о разном. Рэйдзи переживал, что Яёи может не вернуться из прошлого, учитывая ее нынешнее состояние, а Нагарэ был озабочен тем, как Сачи наливает кофе. Только Казу смотрела на происходящее трезвым взглядом, с невозмутимым выражением лица.

– Ну тогда… – с улыбкой сказала Сачи, повернувшись к Казу. – Пока кофе не остыл.

Темная горячая жидкость стала медленно заполнять чашку. Несмотря на то что Сачи держала ручку чайника обеими руками, его носик все равно немного подрагивал – все же для семилетней девочки это был довольно тяжелый предмет. Сосредоточившись на носике в надежде, что ничего не прольется, Сачи выглядела довольно забавно.

– Она такая милая.

Даже Яёи была очарована ею. В этот момент из чашки поднялась струйка пара. Множество мыслей роились в голове Яёи, пока она держала в руке фотографию. Вдруг все вокруг стало мерцать и пульсировать.

– Ах! – воскликнула девушка, осознав, что ее тело становится единым целым с паром от кофе. Мерцание и пульсация происходили уже не вокруг нее, а в ней самой. Яёи почувствовала, как ее тело поднимается, а мир вокруг нее рушится. В этом потоке, как в калейдоскопе, перемешивались разные кадры из событий, что происходили в кафе в прошлом. День перетекал в ночь, ночь переходила в день. То, что казалось долгим отрезком времени, сменялось мгновениями.

«Я возвращаюсь в прошлое».

Яёи медленно закрыла глаза. Она не чувствовала страха. Ее цель была ясна. Девушку интересовало лишь одно: как заставить родителей страдать сильнее, чем страдала она сама? Что бы она ни делала, ее горькая реальность в настоящем не изменится. А значит, это была месть. Яёи намеревалась свести счеты с родителями, которые оставили ее в этом мире в полном одиночестве.

* * *

Яёи терпеть не могла родительские дни. В разных учебных заведениях это происходило по-разному, но в начальной школе, где она училась, такие мероприятия организовывали три раза в год. Часто в это время кто-нибудь из друзей замечал тетю Яёи и говорил: «Это ведь не твоя мама?» Однажды она даже подралась с мальчиком, который сказал ей что-то вроде этого. Но кое-что расстраивало Яёи гораздо сильнее. Когда в школу приходили родители, ее подруги жаловались: «Я не хочу, чтобы они здесь были. Это так смущает».

Какую боль ей причиняли эти слова! Она была готова на все, лишь бы ее родители оказались рядом, но их у нее забрали, и она ничего не могла изменить. Почему отсутствие мамы и папы принесло столько трудностей и горя? Почему ей придется нести этот груз через всю свою жизнь?

«Для меня в этой жизни ничего не осталось».

С того момента душа Яёи была окутана мрачным пессимизмом. Когда девочка перешла в шестой класс, обида, которую она так тщательно подавляла, отразилась на ее поведении. Семья сестры отца больше не могла справиться с Яёи, и ее отдали в детский дом.

После этого всепоглощающее чувство одиночества лишь усилилось. Тогда Яёи решила, что никто не может понять ее и что, в конце концов, у нее нет другого выбора, кроме как прожить жизнь в одиночестве. Так девочка окончательно закрылась в своем панцире.

В средней школе Яёи начала прогуливать уроки. В редкие дни, когда она все-таки посещала занятия, ей приходилось встречаться с одноклассниками, у которых есть семьи и в целом счастливая беззаботная жизнь, что вызывало в девушке еще больше ненависти и раздражения. Яёи было больно слышать, как ее подруги говорят о своих родителях, и вскоре она стала ненавидеть и их. Девушка загнала себя в ловушку.

Продолжать обучение, как ее сверстники, она не стала, сменяя подработку за подработкой. После выпуска из приюта Яёи коротала дни в интернет-кафе, оставаясь там на и ночь, – она стала так называемым сайба хомуресу². В теплое время года Яёи даже иногда ночевала на улице. Она не могла сосчитать, сколько раз ей приходилось стелить постель на твердом асфальте под открытым небом и засыпать в слезах. Изо дня в день ее мучил лишь один вопрос: для чего она живет. Ради чего она терпит такие лишения?

Тем не менее Яёи считала, что умирать так просто – слишком жалко. И в итоге поиск кафе, где была сделан единственный сохранившийся снимок родителей, подарил ей повод для того, чтобы продолжать жить.