Читать книгу: «Лихорадка», страница 4

4

Госпожа Горацио собиралась проткнуть лягушке спинной мозг.

– Им совсем не больно, если сразу проникнуть в стволовую часть мозга, – объясняла она. – После того как вы введете иголку в основание черепа, слегка пошевелите ею, чтобы разрушить все нервные пути, ведущие к мозгу. Это парализует животное, прекращает сознательную жизнедеятельность, но спинномозговые рефлексы сохраняются, и их можно изучать. – Учительница опустила руку в банку и достала оттуда извивающуюся лягушку. Другой рукой взяла препаровальную иглу. Огроменную.

Сдерживая приступ тошноты, Ной сидел не шелохнувшись за своей партой в третьем ряду. Он старался держать ноги непринужденно вытянутыми, на его лице застыло скучающее выражение.

Он слышал, как заерзали на стульях одноклассники, прежде всего девчонки. Сидевшая справа от него Амелия Рейд в ужасе прикрыла рот рукой.

Он медленно обвел взглядом класс, при этом мысленно давая каждому ученику прозвище. Ботан. Врун. Жополиз. За исключением Амелии Рейд, ни один из них не вызывал в нем симпатии, ни с кем ему не хотелось завязать дружбу. Впрочем, и с ним никто не хотел дружить, но это его мало волновало. Может, маме и нравится этот городишко, но он не собирается задерживаться здесь надолго.

«Вот только школу закончу – и валить отсюда, валить куда подальше».

– Тейлор, хватит ерзать, сосредоточься, – велела госпожа Горацио.

Ной покосился в сторону и увидел, что Тейлор Дарнелл вцепился в парту обеими руками, уставившись в свой листок с контрольной работой, которую раздали после проверки сегодня утром. Госпожа Горацио вывела на ней красным маркером жирную двойку с плюсом. Листок был изрисован злобными каракулями Тейлора. Рядом с унизительной отметкой он написал черными чернилами: «Чтоб ты сдохла, госпожа Говняцио!»

– Ной, ты внимательно смотришь?

Ной покраснел и перевел взгляд на учительницу. Госпожа Горацио подняла лягушку и держала ее в руке, чтобы всем было видно. Казалось, подносить иглу к голове лягушки для нее сущая радость. С сияющими глазами и приоткрытым от удовольствия ртом она вводила иглу в ствол мозга. Задние ножки лягушки заметались, перепончатые лапки задергались от боли.

Амелия вскрикнула и опустила голову, ее светлые волосы рассыпались по парте. По всему классу заскрипели стулья. Кто-то воскликнул в отчаянии:

– Госпожа Горацио, можно выйти?

– …И подвигать иглой взад-вперед, прикладывая некоторое усилие. Не обращайте внимания на дрыгающиеся лапки. Это всего лишь рефлекс. Просто позвоночник посылает импульсы.

– Госпожа Горацио, мне нужно в туалет…

– Потерпи минутку. Вы должны увидеть, как я это делаю. – Она прокрутила иголку, и послышался тихий хруст.

Ною показалось, что его вот-вот стошнит. С трудом сохраняя невозмутимый вид, он отвернулся и сцепил руки под партой. «Только без рвоты, только без рвоты, только без рвоты». Он сконцентрировал внимание на светлых волосах Амелии, которыми всегда восхищался. Волосы Рапунцель. Он смотрел на них, думая о том, как бы ему хотелось их погладить. Он никогда не осмеливался заговорить с Амелией. Она казалась ему сказочной принцессой, недоступной для простого смертного.

– Ну вот и все, – сообщила госпожа Горацио. – Больше ничего делать не нужно. Я обращаюсь к классу: все видели? Полный паралич.

Ной заставил себя перевести взгляд на лягушку. Она лежала на учительском столе – безвольная, плоская тушка. Все еще живая, если верить старухе Горацио, но не подающая признаков жизни. Он вдруг испытал искреннюю жалость к этой лягушке, представил себя, распластанного на учительском столе, с открытыми глазами и в полном сознании, но совершенно неподвижного. Волны паники ни к чему не приводят, просто фейерверками взрываются в мозгу. Он сам почувствовал себя парализованным, оцепенелым.

– Теперь вам нужно сесть парами, – приказала госпожа Горацио. – Сдвиньте свои парты.

Ной сглотнул и покосился на Амелию. Она беспомощно кивнула.

Он сдвинул их парты. Они не разговаривали; их партнерство было обусловлено лишь близостью парт, но, черт возьми, какое это имело значение, главное – оказаться ближе к ней. У Амелии дрожали губы. Ему очень хотелось утешить ее, но он не знал, как это сделать, поэтому просто сидел молча, все с тем же выражением безразличия на лице. «Скажи ей что-нибудь хорошее, придурок. Порази ее чем-нибудь. У тебя, может, не будет другого шанса!»

– Лягушка действительно выглядит как мертвая, – заметил он.

Амелия содрогнулась.

Госпожа Горацио уже двигалась по рядам с банкой, в которой барахтались лягушки. Она остановилась возле Ноя и Амелии.

– Берите. Каждая пара работает с одной лягушкой.

Кровь отлила от лица Амелии. Теперь все зависело от Ноя.

Он сунул руку в банку и вынул скользкую лягушку. Госпожа Горацио положила на их парту препаровальную иглу.

– А теперь начинайте, – велела она и двинулась к следующей паре.

Ной посмотрел на лягушку, которую держал в руке. Она тоже уставилась на него, выпучив глаза. Он взял иглу, потом снова посмотрел на лягушку. Эти глаза как будто умоляли его: «Не убивай меня! Не убивай меня!» Он отложил иглу, чувствуя, что тошнота подступает с новой силой, потом с надеждой посмотрел на Амелию.

– Хочешь отличиться?

– Я не могу, – прошептала она. – Не заставляй меня, пожалуйста.

Кто-то из девчонок вскрикнул. Ной обернулся и увидел, как Лидия Липман вскочила со стула и шарахнулась от своего напарника Тейлора Дарнелла. Послышались глухие удары о дерево – бум, бум, бум, – это Тейлор вонзал иглу в тушку лягушки. Кровь брызнула на парту.

– Тейлор! Тейлор, прекрати сейчас же! – воскликнула госпожа Горацио.

Но он продолжал тыкать иголкой. Бум, бум! Лягушка стала похожа на зеленый фарш.

– Два с плюсом, – бормотал он. – Я всю неделю готовился к этой контрольной. Вы не можете ставить мне два с плюсом!

– Тейлор, иди к директору!

Он воткнул иголку еще сильнее.

– Вы не можете ставить мне мерзкую двойку с плюсом!

Учительница схватила его за запястье и попыталась отобрать иголку.

– Сейчас же отправляйся к мисс Корнуоллис!

Тейлор отдернул руку и спихнул дохлую лягушку на пол. Она отлетела прямо на колени к Амелии. Та с диким визгом вскочила со стула, и маленький трупик плюхнулся на пол.

– Тейлор! – взревела госпожа Горацио. Она снова схватила мальчика за запястье, на этот раз вынуждая его выпустить из руки иглу. – Немедленно выйди из класса!

– Пошла ты на хер!

– Что ты сказал?

Он встал из-за парты и ударом ноги свалил на пол стул.

– Пошла ты на хер!

– С этой минуты ты исключен! Всю неделю ты грубил и вел себя вызывающе. Доигрался, дружок. Больше ты здесь не нужен!

Он пихнул стул ногой. Тот полетел по проходу и врезался в парту. Схватив Тейлора за рубашку, учительница попыталась вывести его за дверь, но он ловко вывернулся и ударил ее по спине. Она завалилась на парту, опрокинув банку с лягушками. Банка разбилась, лягушки выпрыгнули на волю и помчались по полу колышущимся зеленым ковром.

Госпожа Горацио медленно поднялась на ноги, ее глаза полыхали яростью.

– Я добьюсь, чтобы тебя исключили!

Тейлор полез в свой рюкзак.

Госпожа Горацио оцепенела, увидев в его руке пистолет.

– Опусти его, – велела она. – Тейлор, опусти пистолет!

Казалось, вспышка ударила ей в живот. Учительница пошатнулась, обхватила руками живот и рухнула на пол. В ее глазах застыло изумление. Время будто остановилось, замерло на это нескончаемое мгновение, пока Ной в ужасе смотрел, как к его кроссовкам бежит ручеек яркой крови. И тут тишину взорвал испуганный девичий крик. В следующий момент вокруг него царил хаос. Ной слышал, как загрохотали падающие стулья, видел, как бегущая девочка оступилась и упала коленями на битое стекло. Казалось, воздух пропитался кровью и паникой.

Прогремел следующий выстрел.

Взгляд Ноя, словно камера в замедленном режиме, скользил по убегающим фигурам; он увидел, как Вернон Хоббс неуклюже шагнул вперед и с треском врезался в парту. Классная комната превратилась в расплывшееся пятно, в котором мелькали развевающиеся волосы и бегущие ноги. Но сам Ной не мог двинуться с места. Он словно увяз в этом кошмаре, тело отказывалось выполнять команду мозга: «Беги! Беги!»

Его взгляд выхватил из хаоса Тейлора Дарнелла, и, к своему ужасу, Ной заметил, что дуло пистолета было нацелено в голову Амелии.

«Нет, – подумал он. – Нет!»

Тейлор выстрелил.

Вдруг, откуда ни возьмись, по виску Амелии потекла струйка крови, потом ручеек оказался на щеке, но девочка не упала – широко раскрыв глаза, словно затравленный зверь, она смотрела на дуло пистолета.

– Пожалуйста, Тейлор, – шептала она. – Пожалуйста, не надо…

Тейлор снова поднял пистолет.

В это мгновение Ной избавился от парализующего кошмара, ноги снова задвигались, а тело стало слушаться. Мозг тут же отметил множество деталей. Ной видел, как Тейлор вскинул голову и повернулся к нему. Пистолет, описав дугу, тоже оказался направленным на него. Ринувшись на Тейлора, Ной заметил в его глазах удивление.

Из дула вылетела еще одна пуля.

– Я только что узнала, что сюда положили мою пациентку. Почему никто не позвонил мне?

Дежурная медсестра подняла глаза от стола и как будто съежилась, увидев, что вопрос исходит от Клэр.

– Мм… какая пациентка, доктор Эллиот?

– Кейти Юманс. Я видела ее имя на двери одной из палат, но в палате ее нет. Ее карты я тоже не нашла.

– Ее привезли всего несколько часов назад на «скорой». Она сейчас в рентген-кабинете.

– Но меня почему-то никто не известил.

Медсестра опустила взгляд:

– Ее лечащим врачом стал доктор Делрей.

Клэр молча восприняла эту неприятную новость. В общем-то, нет ничего необычного в том, что пациенты меняют врачей, иногда в силу самых банальных причин. Два пациента перешли от Адама Делрея к Клэр. Но то, что именно эта пациентка предпочла другого врача, удивило Клэр.

Когда она впервые оказалась на приеме у Клэр с воспалением мочевого пузыря, шестнадцатилетняя Кейти Юманс, немного отстающая в развитии, проживала со своим отцом. Клэр сразу же обратила внимание на синяки по окружности запястий девушки. Сорок пять минут деликатных расспросов и осмотр малого таза подтвердили подозрения Клэр. Кейти забрали из-под опеки отца-насильника и поместили в приют.

С тех пор девушка расцвела. Ее травмы – как физические, так и душевные – исчезли. Клэр считала Кейти своей победой. С чего бы вдруг девушке менять врача?

Она нашла Кейти в рентген-кабинете. Через смотровое окошко Клэр увидела, что девушка лежит на столе, а над ее ступней висит рентгеновская трубка.

– Могу я спросить, с каким диагнозом ее госпитализировали? – спросила Клэр у технолога-рентгенолога.

– Мне сказали, панникулит правой стопы. Вон ее карта; если хотите, можете взглянуть.

Клэр взяла со стола карту и прочитала запись, сделанную в приемном отделении. Она была продиктована доктором Адамом Делреем в семь часов утра.

«Белая женщина, шестнадцати лет, наступила на гвоздь два дня назад. Сегодня утром проснулась с высокой температурой, ознобом, распухшей ступней…»

Клэр бегло просмотрела описание физического состояния пациентки, перевернула страницу и прочитала назначенное лечение.

После этого тут же схватила трубку телефона, чтобы передать сообщение на пейджер Адама Делрея.

Уже через мгновение он вошел в рентген-кабинет, как всегда, в своем белом длинном халате, отутюженном и накрахмаленном. Несмотря на неизменную приветливость Делрея, искренней теплоты в их отношениях не было, и Клэр подозревала, что за внешней сдержанностью северянина скрывается типично мужской дух соперничества, возможно, даже чувство обиды за то, что она увела у него двух пациентов.

И вот теперь, когда он отобрал ее пациентку, Клэр пришлось подавить в себе соревновательный дух. Сейчас ее единственной заботой было благополучие Кейти Юманс.

– Я наблюдала Кейти амбулаторно, – пояснила она. – Я достаточно хорошо знаю ее, и…

– Клэр, это обычная история. – Адам положил ей руку на плечо, словно утешая. – Надеюсь, вы не принимаете это близко к сердцу.

– Я не по этому поводу звонила вам на пейджер.

– Просто мне было проще принять ее. Я дежурил в службе экстренной помощи, когда ее привезли. А ее опекунша сказала, что Кейти нужен терапевт.

– Я вполне способна вылечить панникулит, Адам.

– А что, если это перерастет в остеомиелит? Это гораздо сложнее.

– Вы хотите сказать, что семейный доктор недостаточно квалифицирован, чтобы помочь своему пациенту?

– Решение принимала опекунша девушки. Так получилось, что я оказался дежурным врачом.

Клэр уже настолько обозлилась, что предпочла не отвечать. Отвернувшись от доктора Делрея, она посмотрела в окно на свою пациентку. Бывшую пациентку. Ее внимание вдруг привлекла капельница, к которой была подключена девушка, и написанная от руки табличка, прикрепленная к мешочку с декстрозой и водой.

– Ей что, уже вводят антибиотики?

– Только что подвесили, – ответила технолог-рентгенолог.

– Но у нее аллергия на пенициллин! Поэтому я и позвонила вам на пейджер, Адам!

– Девушка ничего не сказала про аллергию.

Клэр бросилась в соседнюю комнату, отсоединила капельницу и перекрыла подачу раствора. Взглянув на Кейти, она с тревогой заметила, что лицо девушки пылает.

– Эпинефрин, срочно! – крикнула Клэр технологу-рентгенологу. – И бенадрил внутривенно!

Кейти беспокойно ерзала на столе.

– Я как-то странно себя чувствую, доктор Эллиот, – пробормотала она. – Мне так жарко. – На ее шее, покрытой ярко-красными пятнами, вздулись волдыри.

Рентгенолог взглянула на девушку, пробормотала: «О черт!» – и бросилась к шкафчику за набором от анафилактического шока.

– Она мне не сказала, что у нее аллергия, – начал оправдываться доктор Делрей.

– Вот эпинефрин, – сообщила рентгенолог, передавая Клэр шприц.

– Я не могу дышать!

– Все хорошо, Кейти, – успокаивала ее Клэр, вскрывая иголку. – Сейчас тебе станет лучше… – Она проколола кожу девушки и ввела ей дозу эпинефрина.

– Я… не могу… дышать!

– Бенадрил, двадцать пять миллиграммов внутривенно! – крикнула Клэр. – Адам, вколите ей бенадрил!

Делрей недоуменно уставился на шприц, который рентгенолог только что сунула ему в руку. Он в изумлении ввел лекарство в капельницу.

Клэр вооружилась стетоскопом. Прослушивая легкие девушки, она уловила сильные хрипы с обеих сторон.

– Что с давлением? – спросила она рентгенолога.

– Восемьдесят на пятьдесят. Пульс сто сорок.

– Давайте-ка ее в реанимацию.

Три пары рук подхватили девушку и переложили ее на каталку.

– Не могу дышать… не могу дышать…

– Господи, да она и вправду опухает!

– Не останавливаемся! – скомандовала Клэр.

Втроем они выкатили пациентку из рентген-кабинета и помчались по коридору. Свернув за угол, они вкатили ее в распашные двери реанимации. Доктор Макнелли и две медсестры удивленно подняли головы, когда Клэр объявила:

– У нее наступает анафилактический шок!

Реакция последовала немедленно. Персонал реанимации мгновенно доставил каталку в процедурную. Тут же прижали кислородную маску к лицу девушки, а датчики ЭКГ подсоединили к грудной клетке. Через несколько минут в ее вены начала по каплям поступать щедрая доза кортизона.

Когда Клэр наконец вышла из реанимации, оставив пациентку в надежных руках Макнелли и его персонала, сердце у нее по-прежнему колотилось. Она увидела Адама Делрея, который стоял у столика медсестры и что-то яростно черкал в карте Кейти. Когда она подошла, он быстро закрыл карту.

– Она мне ничего не сказала про аллергию, – повторил он.

– У девушки замедленное развитие.

– В таком случае ей следует носить медицинский браслет. Почему его нет?

– Она не хочет его носить.

– О таких вещах невозможно догадаться!

– Адам, вы просто должны были позвонить мне, когда ее доставили в клинику. Вы знали, что она моя пациентка и я знакома с историей ее болезни. Нужно было просто спросить.

– Опекунша должна была предупредить меня. Неужели ей никогда не приходило в голову, что…

Его прервал громкий визг радио, донесшийся из отделения неотложной помощи. Они оба подняли глаза, когда сквозь треск раздалось сообщение:

– Больница Нокс, это бригада семнадцать, бригада семнадцать. У нас жертва с огнестрелом, будем через пять минут. Как поняли?

Одна из медсестер выскочила из дверей процедурной и схватила микрофон.

– Реанимация Нокс. Характер ранения?

– Несколько пострадавших в пути. Эта в критическом состоянии, остальных скоро привезут.

– Сколько всего? Повторяю: сколько?

– Точно не знаем. Как минимум трое…

Другой голос вклинился в эфир.

– Больница Нокс, это бригада девять. Мы в пути, огнестрельное ранение в плечо. Как поняли?

Медсестра в панике схватила трубку телефона и нажала кнопку «0»:

– Код бедствия! Передайте код бедствия! Это не учение!

Пятеро врачей. Это все, кого смогли собрать по всей больнице в сумасшедшие минуты перед прибытием первой «скорой»: Клэр, Делрей, реаниматолог Макнелли, главный хирург и один перепуганный педиатр. Никто еще не знал ни подробностей происшествия, ни места, ни количества жертв. Знали только, что случилась страшная беда и что скромная провинциальная больница не готова справиться с ее последствиями. Реанимация походила на пчелиный улей: все галдели, суетились, готовились к приему раненых. Кейти, состояние которой стабилизировалось, срочно вывезли в коридор, чтобы освободить место в процедурной. Хлопали дверцы шкафов с медикаментами, пылали яркие лампы. Клэр подвешивала к капельницам мешочки с растворами, раскладывала инструменты, вскрывала упаковки с бинтами и тампонами.

Приближающийся вой первой «скорой» заставил всех притихнуть на долю секунды. Потом все бросились к дверям принимать первую пострадавшую. Никто не разговаривал; все напряженно вслушивались в надрывный вой.

Сирена резко смолкла, и в поле зрения показались мигающие красные огни.

Когда машина «скорой помощи» припарковалась у приемного покоя, Клэр рванула вперед. Задние двери машины распахнулись, и санитары выкатили носилки с первой пострадавшей. Ею оказалась женщина, уже интубированная. Хирургический пластырь, которым обычно закрепляют трубку, скрывал нижнюю половину ее лица. Повязка на животе была насквозь пропитана кровью.

Ее спешно доставили в травмпункт и положили на операционный стол. Сразу стало шумно, медперсонал дружно принялся за работу – они разрезали одежду пострадавшей, подсоединяли ЭКГ, кислородную маску, надевали манжету для измерения кровяного давления. На кардиомониторе высветился учащенный синусовый ритм.

– Систолическое – семьдесят! – крикнула медсестра.

– Уточняю группу и резус-фактор! – объявила Клэр.

Она схватила с лотка венозный катетер 16 и ловко затянула жгут на руке пациентки. Вены едва просматривались, у жертвы был болевой шок. Она проткнула вену иглой и установила пластиковый катетер. Шприцем вытянула несколько пробирок крови, после чего подсоединила к катетеру трубку капельницы.

– Еще один раствор Рингера! – крикнула она.

– Систолическое – шестьдесят, пульс едва прощупывается!

– Вздутие брюшной полости, – констатировал хирург. – Думаю, там полно крови. Распакуйте хирургический поднос и подготовьте отсос! – Он бросил взгляд на Макнелли. – Вы первый ассистент.

– Но ее нужно поместить в операционную…

– Некогда. Мы должны обнаружить источник кровотечения.

– Давление пропало! – закричала медсестра.

Первый надрез был быстрым и жестоким – скальпель прошел вдоль брюшной полости, разделив кожу. Сделав более глубокий надрез, хирург добрался до желтого слоя подкожного жира, а потом попал в брюшину.

Кровь, брызнув, хлынула на пол.

– Я не вижу, откуда она идет!

Отсос не успевал откачивать кровь. Макнелли в отчаянии заткнул в брюшную полость два стерильных полотенца и снова извлек их – ткань насквозь пропиталась кровью.

– Вот, кажется, вижу. Пуля задела аорту…

– Господи, как хлещет!

Дежурная сестра, заглянув в дверь, крикнула:

– Еще двоих привезли! Сейчас будут здесь!

Макнелли через стол взглянул на Клэр, и она заметила панику в его глазах.

– Это ваши! – рявкнул он. – Вперед, Клэр.

Сердце билось уже где-то в горле. Доктор Эллиот выбежала из травмпункта и увидела первую каталку, которую уже завозили в один из процедурных кабинетов. Пациентом был хныкающий рыжеволосый мальчик, рубашка на нем была разрезана, а на плече краснела набухшая от крови повязка. Вот и вторая каталка показалась в дверях – на ней лежала светловолосая девочка-подросток с залитым кровью лицом.

«Дети, – подумала Клэр. – Они ведь совсем дети. Бог мой, что же случилось?»

Она сначала подошла к девочке – та плакала, но все-таки могла шевелить конечностями. Взглянув на окровавленное личико, Клэр ощутила панику: у жертвы было огнестрельное ранение в голову. Она все-таки нашла в себе силы взять девочку за руку, спокойно спросить ее имя, даже несмотря на то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Хватило нескольких вопросов, чтобы убедиться: Амелия Рейд находится в полном сознании и трезвой памяти. Височная рана оказалась поверхностной, и Клэр быстро обработала ее и наложила повязку.

Бросившись к рыжему мальчугану, она заметила, что его уже осматривает педиатр.

– Кого-то еще везут? – спросила она у дежурной сестры.

– Вроде никого. Может, некоторые остались на месте происшествия…

Прибыл второй хирург. Ворвавшись в отделение неотложной помощи, он объявил:

– Я здесь! Кому я понадобился?

– Травмпункту! – отозвалась Клэр. – Нужно отпустить доктора Макнелли.

Он уже подошел к двери травмпункта, когда оттуда, едва не сбив его с ног, выскочила медсестра.

– Есть кровь для Горацио? Группа первая, резус отрицательный! – прокричала она дежурной медсестре.

Горацио? Клэр не узнала пациентку из-за пластыря на лице, но имя было знакомым. Дороти Горацио.

«Учительница биологии у моего сына». Клэр взглянула на часы: половина двенадцатого. Третий урок. У Ноя биология – в кабинете госпожи Горацио.

Приехал еще один доктор, еще одна пара рук – акушер из Ту-Хиллз. Клэр заглянула в операционную и убедилась в том, что ситуация под контролем.

Сердце охваченной паникой матери подсказало единственно верное решение.

Она бросилась к машине.

Тридцать два километра дороги слились в пятно из осенних полей, поднимающейся дымки тумана и частокола сосен. Тут и там мелькали фермерские домики с покосившимися крылечками. Вот уже восемь месяцев она колесила по этой дороге, но еще ни разу не ездила на такой скорости, и никогда еще у нее так не тряслись руки и не сжималось от страха сердце. Она преодолела последний подъем, выжав до упора педаль акселератора, и ее «субару» проскочила мимо знакомого плаката:

ВЫ ПОКИДАЕТЕ ТУ-ХИЛЛЗ.

ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!

А чуть дальше, метров через девятьсот, показался следующий указатель поменьше, краска на нем облупилась:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТРАНКВИЛЬ!ВЫХОД К ОЗЕРУ САРАНЧА НАСЕЛЕНИЕ – 910 ЧЕЛОВЕК

Она свернула на Скул-роуд и увидела мигающие разноцветные огоньки служебных автомобилей. Полицейский патруль припарковался прямо у входа в здание из красного кирпича, рядом стояли две пожарные машины – полный набор спасательной техники для чрезвычайной ситуации.

Клэр выскочила из машины и бросилась к школе, где во дворе, за лентой оцепления, стояли десятки удивленно-испуганных школьников и учителей. Скользнув взглядом по их лицам, она не увидела Ноя.

Полицейский из Ту-Хиллз преградил ей путь к двери.

– Туда нельзя.

– Но я должна пройти!

– Вход только для работников экстренных служб.

Она набрала в грудь воздуха.

– Я доктор Эллиот, – произнесла она спокойным голосом. – Врач из Транквиля.

Полицейский пропустил ее.

Она ворвалась в вестибюль школы. Здание было построено около века назад и уже насквозь пропиталось застоялым запахом подросткового пота и пыли, которую ежедневно вздымают тысячи снующих вверх-вниз ног. Клэр взбежала по ступенькам на второй этаж.

Вход в кабинет биологии был крест-накрест перекрыт полицейской лентой. За ней были видны перевернутые стулья, битое стекло, разбросанные по полу бумаги. Среди руин прыгали лягушки.

А еще в классе была кровь – запекшиеся лужицы виднелись тут и там.

– Мам!

Ее сердце подпрыгнуло от этого звука. Она резко обернулась и увидела своего сына в дальнем конце коридора. В тусклом свете он казался пугающе маленьким, а его забрызганное кровью лицо – бледным и худым.

Клэр бросилась к нему, обхватила руками его неподатливое тело, прижала к себе, насильно заключая в объятия. Она почувствовала, как сначала расслабились его плечи, а потом его лицо уткнулось ей в грудь, и Ной заплакал. Он плакал беззвучно – просто сотрясался от сдерживаемых рыданий, а по щекам катились теплые слезы. Наконец его руки сомкнулись вокруг нее, обняли за талию. Пусть его плечи уже стали широкими, почти мужскими, но сейчас к ней приник ребенок, и в этих слезах выплескивалось детское горе.

– Ты ранен? – спросила она. – Ной, ты весь в крови. Ты ранен?

– Он в порядке, Клэр. Кровь не его. Учительницы.

Она подняла голову и увидела Линкольна Келли. Полицейский стоял в коридоре, и на его мрачном лице отражались недавние трагические события.

– Мы с Ноем только что закончили восстанавливать картину происшествия. Я как раз собирался звонить вам, Клэр.

– Я была в больнице. И узнала, что здесь стреляли.

– Ваш сын выхватил пистолет у того мальчишки, – сообщил Линкольн. – Отчаянный поступок, конечно. Но смелый. Возможно, он спас несколько жизней. – Линкольн перевел взгляд на Ноя и тихо добавил: – Вы можете им гордиться.

– Да не был я смелым, – выпалил Ной. Он отстранился от Клэр, стыдливо утирая слезы. – Я просто испугался. Сам не знаю, почему я это сделал. Я вообще не соображал, что делаю…

– Но ты это сделал, Ной. – Линкольн положил руку на плечо мальчика. Мужское благословение, сухое и грубоватое. Казалось, Ной воспрянул духом от этого простого жеста.

«Все-таки мать не может воспитать своего сына рыцарем. Это должен сделать мужчина», – подумала Клэр.

Ной медленно выпрямился, наконец взяв себя в руки.

– Как Амелия? – спросил он у матери. – Ее увезли на «скорой».

– С ней все хорошо. Просто царапина на лице. Думаю, и с мальчиком не будет проблем.

– А… госпожа Горацио?

Она покачала головой. И тихо добавила:

– Я не знаю.

Тяжело вздохнув, он провел рукой по глазам.

– Я… мне нужно умыться…

– Иди, – мягко произнес Линкольн. – Не торопись, Ной. Мама тебя подождет.

Клэр смотрела вслед сыну, пока тот шел по коридору. У кабинета биологии он замедлил шаг и, не удержавшись, заглянул в открытую дверь. И замер на несколько секунд, словно загипнотизированный страшным зрелищем. Потом резко развернулся и поспешил в мужской туалет.

– Кто это сделал? – спросила Клэр у Линкольна. – Кто притащил в школу оружие?

– Тейлор Дарнелл.

Она пристально взглянула на полицейского:

– О боже! Он же мой пациент.

– То же самое сказал его отец. Пол Дарнелл говорит, что мальчик не может отвечать за свои поступки. У него синдром дефицита внимания, и он не контролирует свои реакции. Это правда?

– Синдром дефицита внимания не провоцирует жестокость. И к тому же у Тейлора его нет. Но я не могу обсуждать этот случай, Линкольн. Не имею права нарушать врачебную тайну.

– Но с этим мальчишкой что-то не так. Если уж вы его врач, может, вам следует взглянуть на него, прежде чем его перевезут в Центр заключения несовершеннолетних правонарушителей.

– А где он сейчас?

– Сидит в кабинете директора. – Линкольн немного помолчал. – Но предупреждаю, Клэр, не подходите слишком близко.