Я буду любить тебя вечно

Глава 1

Евгений

– Дети, у нас новенькая, – усмехаюсь, слыша гнусавый голос Крокодила, и продолжаю карандашом в левой руке рисовать в тетради соседа по парте, пока он пялится на новенькую, разинув рот.

Я не горю желанием лицезреть девчонку, чей папаша владелец заводов-пароходов. А именно такие слухи ходят по школе вот уже которую неделю и не дают покоя как ученикам, так и учителям. Никому из них не хочется учить выскочку, и отчасти я их понимаю. Тоже мне, фифа, свалилась как снег на голову, и терпи ее весь год. Если девчонка думает, что здесь ей будет легко, то вынужден расстроить, ей будет сложно. Очень сложно.

Дело в том, что школа наша самая простая в районе и талантами не блещет. Вот вообще никакими. Спортсменов нет, если только физрук, что через раз приходит на урок поддатым. Умников, которых можно смело отправлять на олимпиады, чтобы те защитили честь школы, не краснея за них после, тоже нет. Хотя нет, вру. Теперь есть. Если не ошибаюсь, девчонка чуть ли не золотая медалистка, хотя, может, и ошибаюсь. Все-таки не абы кто, а из семьи медиков да профессоров. Там глупни не водятся.

Продолжая рисовать довольно изящные каракули в тетради друга, пользуюсь случаем и смотрю на него из-под опущенных ресниц. Друг будто не дышит. Сидит с ровной спиной, будто вешалку привязали для поддержания осанки, и пялится во все свои карие глаза на доску, около которой находится новенькая. Не выдержав, медленно поднимаю голову чисто из мужского любопытства и удивленно замираю, увидев ее. Девчонку, чью тупую башку готов был снести неделю назад.

– Виктория Смолова, ваша новая одноклассница. Я понимаю, что этот год последний, но очень прошу девочку не обижать, – вежливо просит классуха, а сама чуть ли зубами от досады не скрипит. Конечно, дочь богатеев свалилась на голову, ей теперь за ней и присматривать, иначе девочку заклюют. А заклюют девчонку, заклюют. Все проще простого.

Не обижать? Да я ее прибить готов, идиотку эту.

Я замираю, напрочь забывая, как дышать. Все мое внимание, как и внимание всех парней класса, привлекает та самая девчонка, из-за которой я чуть не отправился на тот свет. Она стоит у доски и нервно теребит лямки рюкзака, а у меня внутри все разрывается от лютой ненависти. Мне хочется встать и заехать по тупой башке рюкзаком, чтобы в следующий раз она думала, прежде чем творить такое.

Идиотка!

Но даже несмотря на страх, что плещется на дне ее красивых карих глаз и виден мне с «камчатки», она пытается смотреть на класс уверенно. Быть выше нас, простаков.

Идиотка-мажорка.

Красивая, но идиотка-мажорка.

Черная водолазка, облегающая стройную фигуру, довольно вызывающая, синие джинсы по талию с широкими штанинами и черные кроссовки. Но дело даже не в дорогих и модных шмотках, коими она привлекает ненавидящие взгляды одноклассниц. Дело в ее внешности, в ее непохожести на остальных.

Стройная фигура со всеми округлостями бесспорно привлекает внимание парней. Огромные, насыщенно шоколадные глаза, обрамленные густыми ресницами, манят к себе и выглядят до одури сказочно. А по маленькому курносому носику так и хочется щелкнуть пальцами, чтобы она его не морщила. Темные волосы длиной по пояс и пухлые губы, похожие на вареники, млять. Так и хочется их смять.

Она похожа на куклу Барби. Красивая и нереальная. Далекая.

– А она ничего так, – присвистнув на весь класс, протягивает дурак-одноклассник, одновременно отбивая ручкой ритм по парте, на что я раздраженно пихаю его локтем под ребра, заставив со стоном заткнуться. Какого хрена он привлекает ее внимание к нам?!

– Согласен, – киваю и произношу спустя минуту, едва усмехнувшись.

Признаваться в том, что меня заинтересовала эта девчонка, я не собираюсь даже себе. Мы слишком разные. Как холодная вода и кусачий огонь, как ясное небо и черная земля. Кто я для нее? Однодневное развлечение, и никак не больше. Ее родители никогда не примут меня, поэтому не стоит даже смотреть в ее сторону. В жизни надо быть реалистом и брать только то, что можно унести. А она? Она для меня недоступна, как бы привлекательна ни была.

Но что бы я себе ни говорил, какие бы доводы ни приводил, взгляд так и ищет ее.

– Вика, присаживайся к Кате. На предпоследнюю парту, – прогнусавив, классуха отправляет новенькую прямо ко мне в руки. Ну почти.

Хмуря брови и показывая свое недовольство, наблюдаю, как она, осторожно переступая с ноги на ногу, подходит к предпоследней парте. Как едва слышно здоровается с Катюхой и аккуратно садится за парту, стараясь не создавать лишнего шума.

Умница, девочка, прямо передо мной села.

– Эй, – тычу ручкой между лопаток и улыбаюсь своей фирменной улыбкой, когда она резко вздрагивает, но не поворачивается. – Я с тобой разговариваю, – снова тычу, но больнее. Просто я терпеть не могу, когда меня игнорируют. А она делает именно это. Бесит, стерва.

– Что тебе? – сев вполоборота, произносит мелодичным голосом новенькая, а у меня ком в горле образовывается и напрочь вылетают слова. Твою мать, что происходит?! Какого хрена у нее вблизи такие красивые глаза и такой приятный голос?

– Мне не видно, подвинься, – ляпаю первое, что приходит в голову, потому что то, что собирался сказать, напрочь забыл.

Дальше урок проходит в тишине, изредка только слышны шепотки и видны косые взгляды на новенькую. И меня, признаться честно, это начинает дико злить. Особенно то, что шепотки одноклассников то и дело доносятся до классухи, раздражая ее еще больше. Она и так была не слишком рада, когда неделю назад директор, явившись в середине урока, лично ее обрадовал новостью о новенькой. А сейчас и подавно. Еще немного – и рванет, как французский корабль, полностью загруженный оружием и взрывчатыми веществами, и устроит нам второй галифакский взрыв.

– Богачка, – доносится до уха завистливый голос соседа по парте и одновременно лучшего друга.

Усмехнувшись, пожимаю плечами и замечаю, как Вика начинает горбиться и сжиматься. Видно, что девочка не привыкла к такому обращению, да и вряд ли раньше она училась в простой школе. Здесь никто никого не стесняется, потому что все знают, что нападать первым равносильно защите. Ну ничего, сама виновата. Ее сюда силком никто не тащил.

– Забьемся? – шепчет друг так тихо, чтобы слышал только я один.

– На что? – вздернув бровь, буравлю его насмешливым взглядом.

Очень надеюсь, что он не настолько идиот, чтобы забиваться на новенькую.

– На выпускном она будет моя,– уверенно произносит Юрка, и я понимаю, что он все же идиот.

– А если нет? – усмехнувшись, скольжу по нему равнодушным взглядом, мысленно прикидывая его шансы.

Юрка вроде как симпатичный парень, и девчонки у него уже есть. Не вагон, но все же друг вниманием не обделен. Но что касается новенькой, тут у него шансов нет. Я просто не позволю ему завалить девчонку. Сам ее хочу!

– Желание, – протягивает руку для закрепления пари.

– Слишком жирно. Ты уверен? – интересуюсь, прожигая взглядом сгорбленную спину в черном и думая о том, каковы на вкус ее губы.

– Да, – звучит уверенно, а зря. Как я уже сказал, шансов нет.

– По рукам.

Глава 2

Евгений

– Эй, вареник, – окликаю новенькую и захлопываю рот, понимая, что только что сморозил. Но деваться некуда, она останавливается. Резкий разворот острых плеч, и взгляд карих глаз окатывает меня недовольством, словно острый клинок, а тоненький палец с аккуратными ногтями упирается в грудь, явно мечтая проткнуть ее насквозь.

– Как ты меня назвал? – гневно шипит мелкая, смеша меня своим карликовым ростом.

Вблизи девчонка едва достает мне до плеч, от этого выглядит забавно и мило одновременно. Не удержавшись, касаюсь пальцами шоколадной пряди волос, что выбилась из высокого конского хвоста, и под ошалевшим взглядом девчонки с бешеным стуком сердца заправляю ее за милое ушко. Мне нравится ее касаться, это странно, но чертовски приятно.

– Вареник, – повторяю и расплываюсь в широкой улыбке, наблюдая за кровожадным блеском в прекрасном взгляде. Мда, походу, с этой пигалицей мне точно не будет скучно.

– Еще раз так назовешь, – шипит, разве что не брызгается ядом. Хотя я думаю, что ее яд для меня будет сладок.

– То что, вареник?

Черт, никогда не думал, что мне когда-либо понравится доводить девушку до истерики. Особенную такую, как она. Всю из себя крутую.

– Получишь ранцем по башке. – Рывок – и голова дергается в сторону. Секунда – и я временно теряюсь в пространстве. Чудо, что удерживаюсь на ногах.

Встряхнув головой и быстро проморгавшись, медленно поднимаю удивленно-тяжелый взгляд на пигалицу, что только что зарядила мне по башке. Мысль о том, что я сам хотел это сделать несколькими минутами ранее, покидает черепную коробку, так и не успев в ней окончательно осесть, стоит мне взглянуть в ее глаза, полные страха.

Правильно, девочка, бойся меня.

– Ты охренела? – рявкаю, резко схватив за хрупкие плечи и придавив к обшарпанной стене школьного коридора.

Сладкий аромат духов врезается в ноздри, дурманит разум. Трясу головой, прогоняя лишнее и пытаюсь сосредоточиться на мелкой.

– Не трогай м-меня, – пищит, тяжело сглатывая и привлекая внимание к своим губам.

Ухмыляюсь, скользя большим пальцем по нежной щеке, задевая пухлую губу и просто балдея от ее мягкости. И плевать, что на дне ее глаз плещется страх. Сама виновата, идиотка.

– Когда захочу тогда и буду трогать. И запомни, вареник, не тебе это решать, – припечатываю злым взглядом к месту и шепчу практически в губы: – Слушай и запоминай: держись подальше от Юрки, – резко развернувшись, спешу унести ноги подальше от нее. Еще немного – и сорвусь же, потом отвечай за содеянное.

– Да пошел ты! – летит мне в спину.

«Охренеть, как сладко она пахнет», – звучит набатом в голове на протяжении всего дня, что я провожу в пыльной мастерской, где время от времени работаю на пару с отцом. Это не совсем мастерская, обыкновенный гараж, заваленный железом и прочим хламом, но довольно популярный в районе. Отец у меня мастер на все руки и с раннего детства берет меня с собой, за что я искренне ему благодарен. Во-первых, к своим восемнадцати годам я неплохо разбираюсь в машинах и мотоциклах, во-вторых, как-никак, свой заработок, пусть и небольшой, но имеется. Конечно, до папиного мастерства мне далеко, но я научусь. Обязательно научусь. Ну а пока мне стоит привести свои мысли в порядок и сделать что-нибудь грандиозное, чтобы не думать о ней. Девочке с шоколадными глазами и сумасшедшими губами. Ага, именно так я и считаю.

– Жень, все в порядке? – доносится голос отца со стороны железной двери и, подняв голову, я ловлю его тревожный взгляд. Черт, я что, настолько сильно задумался, что выпал из реальности и что-то упустил?! Твою налево, этого еще не хватало для полного счастья.

– Да, все хорошо, – трясу головой, прогоняя поганые мысли. – Что-то хотел?

– Ага, хотел узнать, куда ты домкрат дел?

Отец мягко улыбается, отчего на его щеках появляются ямочки. В такие моменты мама говорит, что он похож на хомяка. Только я бы не сказал, что отец у меня пухляш, наоборот, он очень даже подтянут. Но улыбка, да… есть такое. Фиг поймешь, откуда берутся эти пухлые щеки, когда он улыбается.

– Эм, – чешу затылок, усердно вспоминая, куда я мог его засунуть. Тот день у меня выдался тоже не ахти, я постоянно витал в своих мыслях, поэтому немудрено, что папа не может найти то, что ему так надо. И именно тогда, когда я вот вообще ни черта не помню. – Кажется, в соседнем гараже. Я тогда колесом занимался, ходуном ходило.

– Ладно, – отец разворачивается и направляется на выход, но у двери замирает и, повернувшись, тихо интересуется: – А ты чего такой задумчивый? Влюбился, что ли?

– Еще чего. – А у самого сердце бежит и руки трясутся, когда представляю, как Юрка будет ее лапать. А этот крендель и не на такое способен, только дай ему повод.

Крепче сжав кулаки, опускаю их на капот и устремляю взгляд на двигатель, пытаясь найти проблему. Пялюсь так, будто мои глаза – рентген, который сейчас все покажет. Лишь бы не думать о ней. Девчонке, из-за которой чуть не убился. И какого хрена она, кстати, выскочила на дорогу, я так и не узнал. Надо будет исправить этот момент.

А еще как-то надо слиться со спора, иначе получится ну очень некрасивая ситуация. В том, что выиграю, я ни капельки не сомневаюсь. У меня достаточно обаяния, да и красота модельная, так любит говорить мама шутя. Но Юрка, черт его дери, предпочитает нечестную игру, а это ужасно напрягает.

Мне совершенно не хочется причинять девчонке боль, делать ее уязвимой. Пусть живет себе спокойно и радуется своей мажорской жизни, а ко мне не лезет.

К тому же этот вроде как друг решил поставить на кон свой мотик в обмен на мой. А это чертовски хреновая идея. Где были мои мозги в тот момент, когда я на все это согласился? Хрен его знает. Глаза точно залипали на новенькой.

Дозалипался, блин, на свою грешную голову.

Глава 3

Виктория

Мне страшно. Всю трясет от одной только мысли, что мне предстоит учиться в новой школе, в новом классе. Снова. Кто бы знал, как сильно я устала менять по несколько школ за год, и это только из-за папиной работы. Видите ли, не сидится ему на месте, хочется все и везде успеть. Тоже мне, светило медицины. Ладно, если бы он работал в больнице и спасал жизни людям, но нет же, здесь все намного запутанней. Да-да, именно так. Мой любимый папочка заделался профессором, что с огромным удовольствием путешествует по стране и преподает медицину студентам.

В прошлом он хирург-трансплантолог и владелец частной клиники. Но одна неудачная операция, унесшая жизнь девятнадцатилетнего парню, изменила папу. Для себя он решил, что плохой врач, раз вовремя не заметил ухудшений. После того случая, что случился более шести лет назад, мы с мамой вынуждены путешествовать с отцом и всячески его поддерживать. Единственный плюс в этой жизни – бизнес, что родители додумались сохранить, пусть и повесили на чужие плечи.

С того дня я просто ненавижу всяческие переезды. Хотя нет… не так. НЕ-НА-ВИ-ЖУ! Со всей этой суматохой я даже не успеваю завести себе друзей, а мы уже пакуем сумки и переезжаем. И ладно бы в соседний город, так хоть была бы возможность встретиться с друзьями раз в месяц, но нет же. Мы выбираем практически конец света и мчимся туда, будто петух в попу клюнул.

И вот сейчас я снова стою перед коричневой, немного обшарпанной старой дверью нового класса. За ней совершенно чужие для меня люди, и они точно не будут мне рады. Откуда знаю? Я слишком хороша для них, а еще и заучка. Таких, как правило, мало кто любит и принимает в коллектив с распростертыми объятиями. Они либо груша для битья, либо «Оу, чувак, дай списать». И да, в случае отказа ты моментально попадаешь в первую группу. Но это лишь часть проблем, с которыми мне предстоит справляться в глубоком одиночестве.

Мама привыкла наряжать меня, как куклу, во все возможные новинки моды. Про воспитание и правильные манеры, что мама с раннего детства вбивала мне в голову, я вообще молчу. Она мечтает, что я выйду замуж за врача или того же профессора. Видите ли, это вполне достойная кандидатура для дочери бывшего врача-трансплантолога и нынешнего профессора медицинских наук. Ну а то, что я не собираюсь замуж за кого-то из них, никого не волнует, так же, как мое мнение относительно выбора будущей специальности.

Чертова аристократия, династия лучших умов страны давно стоит поперек горла. И самое обидное, что из-за громкого имени отца меня ненавидели в большинстве школ, где мне пришлось учиться. Для всех я была выскочкой, богатенькой девочкой. Всем было плевать, что творится у меня на душе и чего я хочу на самом деле.

Мне всегда надо поддерживать образ идеальной дочери. И плевать, что я совсем не идеальная дочь! Родители на мои слова и поступки просто закрывают глаза. Наверное, проблема в том, что хамство и обиды до слез я позволяю себе только в стенах дома, но никак не за его пределами.

Взявшись за ручку двери и глубоко вдохнув, медленно, словно ступая по минному полю, я захожу в класс и, натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, которая только есть в моем арсенале масок на все случаи жизни, ангельским голосом здороваюсь с очередной классной руководительницей. И сразу вижу ее взгляд. А если уж она мне не рада, то что стоит говорить про других? Женщина сразу не располагает к себе. Суровый и ненавидящий взгляд серых глаз, хмурые брови с легкой сединой и пучок седых волос на затылке, тонкие поджатые губы – отличное начало учебного дня. Но несмотря на обоюдную нелюбовь, она знакомит меня с классом.

Быстро пробегаю взглядом по новым одноклассникам, мысленно отмечая, кто из ребят лидер и от кого следует держаться подальше. Новая классная что-то тарахтит обо мне, совершенно не замечая, что мне плевать. Намертво вцепившись в лямки рюкзака, я скольжу слегка напуганным взглядом по очередному террариуму со змеями. Одну из них я вижу сразу. Королевская кобра, самая крупная ядовитая змея, сидит у окна на второй парте и испепеляет меня взглядом. А ведь я с этой коброй даже не знакома. Хм… прошу прощения. Не знакома с одноклассницей.

Ну а дальше самая интересная и порядком надоевшая часть всего мероприятия – одноклассники. Парни – все, как один, – уставились на меня, словно я редкий экспонат, до которого нельзя дотронуться. И во всем виновата моя внешность. Спасибо дальним родственникам.

Продолжая изучать новый класс, невольно останавливаюсь на парне, что сидит полубоком рядом с одним из дегенератов, не сводящих с меня похотливого взгляда, и замираю. Широкие плечи, обтянутые синей футболкой поло, жилистая шея, соблазнительная и в то же время коварная улыбка с ямочкой на щеке. Но дело даже не в самой внешности, а в прическе.

Мой фетиш – темно-русые волосы с невероятным объемом. Стрижка, показывающая легкую небрежность и вызывающая желание зарыться пальцами в пряди и еще сильнее их взлохматить. Один мой друг такую носит, и я всегда любила играть с его волосами. Меня это успокаивало, ну а он просто позволял. И вот здесь, в новом классе, я вижу свой антидепрессант. Буквально на минуту мне становится хорошо, так что кончики пальцев начинает покалывать от удовольствия. Но как только парень поворачивает в мою сторону голову, и я ловлю его удивленно-ненавидящий взгляд, сразу же забываю о спокойствии и желании, которому не суждено сбыться.

Я узнаю в новом однокласснике ЕГО.

Того, кого хотела бы забыть и никогда не вспоминать.

Глава 4

Виктория

– Виктория, прекрати паясничать! – неожиданно кричит отец так громко, что бабушкин сервиз, стоящий в старом серванте, начинает танцевать ламбаду. – Ты прекрасно знаешь, что у нас либо медицина, либо наука. И ничего другого. – И взгляд суровый, не сулящий ничего хорошего.

Мне стоит испугаться отцовского гнева и, склонив голову, принять его сторону, но я не могу. Это выше моих сил.

– Но мне не нравится ни то, ни другое.

В тысячный раз пытаюсь отстоять свою точку зрения, да только без толку. Родители упертые, как бараны, и то мне порой кажется, что с теми возможно договориться, в отличие от моих предков. Они ни в какую не хотят понять, что я не желаю возиться с нудными пациентами, что часто приходят в больницу по пустякам, и тем более не мечтаю преподавать. Им не понять, что для многих это скукота. К тому же даже здесь мне придется окончить медицинский и отпахать несколько десятков лет на благо родины. Ну вот надо оно мне?! А бизнес? Так там вообще не должна стоять девушка у руля.

– Я все сказал!

Смотрю на отца и понимаю, что выбора у меня никакого нет. Ни за какие коврижки мне его не переубедить, а на маму даже смотреть страшно. Она никогда не работала и даже не знает, что это такое. Из этого, само собой, следует вывод, что на ее поддержку глупо рассчитывать. Ее мечта – выдать меня удачно замуж, и она слепо ей следует. Естественно, наплевав на мое мнение и желание.

– Да ради Бога, – швырнув на стол вилку, встаю из-за стола не слишком аккуратно, так что стул с грохотом летит на пол, и выбегаю на улицу. Так точно не делают воспитанные леди.

Моросящий дождь нещадно лупит в лицо, злые слезы застилают глаза, не позволяя нормально разглядеть дорогу, но мне плевать. Я бегу сломя голову по дороге, не чувствуя боли в ногах, в надежде скорее оказаться в парке, где можно вдоволь наплакаться. Настроение отстой. И усугубляет его простейший факт, что со стороны наша семья кажется идеальной, красивой картинкой, а на самом деле все не так красочно, как хотелось бы. Сколько раз я себе обещала, сколько раз клялась, что мои дети не будут жить в такой семье.

Наверное, я ничего еще не понимаю в отношениях между мужчиной и женщиной, но брак родителей мне лично кажется ненормальным. Нет, отец никогда не поднимал на маму руку, но ее колено-преклоненная поза по любому поводу чаще раздражает, чем восхищает. Я за свои восемнадцать лет ни разу не замечала, чтобы она с чем-то не согласилась. Даже если отец был неправ, она скрепя сердце соглашалась с ним. И это дико злит. Хотя бы от того, что, когда мне нужна материнская поддержка, ее просто нет.

Меня разрывает изнутри, а холодные капли дождя кажутся иглами, что безжалостно вонзаются в тело и проникают в самую глубь. Я чувствую жуткую боль, что разъедает изнутри, уничтожает маленькими крупицами хрупкие отношения с родителями. Сейчас я уверена, как никогда, что пойду наперекор их желанию, сделаю так, как хочется мне, а не им. Все-таки в будущем работать мне, и хочется любить свою работу, а не ненавидеть.

Перебегая дорогу и не смотря по сторонам, я слишком поздно осознаю, что нахожусь на грани жизни и смерти. Яркий свет фар, появившийся из ниоткуда и ослепляющий глаза, вгоняет в безмолвный ступор. Я замираю посреди мокрой дороги, прищурившись, глупо пялюсь на с визгом несущийся на меня мотоцикл и боюсь пошевелиться.

Круглое пятно и ослепительно яркий свет с каждой секундой становятся все ближе. Словно картинки киноленты, перед глазами проносятся кадры из блеклой жизни, где слишком мало ярких пятен. Настолько мало, что можно собрать небольшой пазл, где всего лишь двадцать маленьких деталей. И это в восемнадцать-то лет.

Один…

Моя жизнь никогда не была легкой, беззаботной. Я всегда подчинялась внутренним правилам семьи, от которых порой хотелось выть на луну. Я всегда хотела быть другой, не такой, какой хотят меня видеть родители. Скучной, занудной девушкой, ну, или на худой конец послушной женой.

Два…

Если я вдруг выживу в аварии, виновницей которой являюсь, то обязательно поступлю по-своему. Сделаю все, что от меня требуется, но буду далеко от медицины и преподавания.

Потому что просто не смогу так жить. Потому что умру душевно.

Три…

Яркий свет окончательно ослепляет глаза, жмурюсь. На периферии сознания слышу скрежет металла о мокрый асфальт, но боюсь взглянуть на ужасающую картину. На мгновение я выпадаю из реальности и не знаю, как правильно поступить. Основы первой помощи, что обычно преподают на школьных уроках, мигом вылетают из головы, и меня окутывает страх. Страх смерти.

Парень, что несколькими минутами ранее уверенно восседал на мотоцикле, вылетает из него и летит кубарем в кювет. От увиденной картинки к горлу подступает ком, и боль мгновенно увеличивается. Мне становится тяжело дышать, перед глазами появляется пелена, через которую тяжело рассмотреть происходящее.

Я боюсь, что из-за меня, такой глупой и никчемной, может оборваться чья-то жизнь. Жизнь, возможно, лучше моей в сотни тысяч раз.

Громко вскрикнув и прикрыв рот мокрыми ладонями, медленно, будто боясь увидеть покалеченное бездыханное тело, подхожу к кювету, надеясь, что парень жив. И только увидев его, сидящего ко мне спиной и матерящегося, спокойно выдыхаю.

– Прости, – произношу дрожащим голосом, надеясь, что мои слова унесет ветер, или на худой конец они растворятся в каплях дождя.

Вздрогнув, парень опирается правой рукой о землю, впиваясь пальцами в мокрую траву. Видимо, чтобы держаться и не сорваться на меня, идиотку. Признаться честно, мне кажется, будет вполне справедливо, если он решит снести мне башку прямо здесь и сейчас.

– Ты идиотка? Какого хрена творишь? – злобно шипит, кое-как вставая на ноги и, хромая, подходя ко мне.

– Я… я не хотела, – пытаюсь оправдаться, но сразу понимаю, что как-то глупо это звучит. Боже, какая же я идиотка!

Резко закрываю лицо руками и начинаю позорно реветь. Конечно, он прав – я идиотка. Та самая, что чуть не убилась и не убила ни в чем не виновного парня. Причем молодого и до ужаса красивого. Да-да, я успела в свете фар покореженного мотоцикла немного разглядеть его внешность.

– Прости, – шепчу глухо, надеясь, что он меня услышит.

– Прости? Серьезно? Да ты чуть нас не угробила, – громкий голос, из-за которого хочется спрятаться, раздается практически над самым ухом.

Дергаюсь, отступаю назад и, споткнувшись о грязное колесо мотоцикла, резко разворачиваюсь и лечу носом в асфальт. В последний момент выставляю вперед трясущиеся руки. Спасаю нос, но не ладони и колени. Всхлипнув, сажусь, наплевав на внешний вид. Вытягиваю вперед ноги и любуюсь кровавыми потеками на красных колготках. Теперь с дырявыми коленками им место только на свалке. А ведь это мои любимые.

– Я не хотела, – сжав кулаки и превозмогая боль в окровавленных ладонях, смотрю на него сквозь пелену слез и забываю, как дышать.

Прямо надо мной, даже не думая помочь хоть словом, возвышается парень, чье телосложение вызывает только восхищение. Прямая спина, широкие плечи. Уверенная поза лидера. Непоколебимый, сильный. До ужаса красивый.

Его светлые волосы, мокрые от дождя и свисающие прядями на голубые глаза, вызывают умиление. А губы с капельками воды на них просят поцеловать.

Трясу головой, желая прогнать столь откровенные мысли. Да и в целом понять, что со мной происходит и почему я на него так реагирую. Но все четно.

– Не хотела она, – запустив пальцы в светлые волосы и растрепав их еще сильнее, так, что вода с них, смешиваясь с каплями дождя, попадает на черную кожаную куртку, он продолжает: – Знаешь, обычно таким ненормальным совершенно в другую сторону.

– В какую? – интересуюсь непонимающе и пытаюсь встать. Конечно, мне никто не помогает. Я ведь виновница незапланированного ночного торжества, но никак не жертва. Причем, в отличие от меня, он чувствует себя уверенно. К тому же он цел. А вот мои колени нещадно саднят и истекают кровью. Да я вообще чувствую себя огородным пугалом.

– Павлова 39, – и взгляд такой лукавый, будто я должна знать, что это и где…

И ведь я узнала! Узнала сразу, как только оказалась дома и привела себя в порядок.

А сейчас, удивленно пялясь на своего новоиспеченного одноклассника с нереально красивыми глазами, еще больше уверяюсь, что дорога в психбольницу однозначно ему заказана. Уж я-то постараюсь довести его до белого каления, чтобы в следующий раз лучше думал, куда девушек отправлять.