Сборник рассказов «Из записок врача»

Глава четвертая
Скажи, кто твой друг

– Таня Чамина сегодня останется после уроков, – услышала я «приговор» Василия Ивановича в очередной раз.

«Какой позор!» – кричало всё моё существо. Нервы мои сдали, я опрометью выбежала из класса. Это случилось в начале учебного года. Стоял тёплый сентябрь, ещё недавно было лето, и мы с ребятами ходили на речку, купались, загорали, наслаждались природой. Не помню, как я оказалась на своём любимом месте, на реке, вдоль которой стояли дубы-колдуны. Среди них выделялся один, видимо, он был старше всех. Он явно отличался от остальных каким то необъяснимым великолепием. Меня тянуло к этому дубу, и украдкой я незаметно для всех прижималась к нему, как обычно делают дети, прижимаясь к любящему родителю, ища утешения в добрых, заботливых объятиях. Рядом с ним так было тепло, уютно, надёжно. Мне казалось, что от каждого прикосновения к нему я становлюсь сильнее и красивее. Я свято верила в эту сказку, которую сама же и придумала.

И вот я стояла рядом со своим Великаном Волшебником, крепко его обнимала и громко, навзрыд повторяла:

– Дура! Дура! Все дураки!

Вдруг крона дерева зашумела, закачалась, как будто не соглашаясь со мной. Я отстранилась от дуба и сердитым голосом крикнула:

– И с чем ты не согласен?!! Ещё скажи мне так же, как мой отец, что я умница и красавица!!!

Дуб опять покачал своей «головой», то ли соглашался со мной, то ли упрекал меня.

А я не унималась, моё раздражение росло, как на дрожжах, обида захлестнула меня, и я продолжала кричать и гримасничать:

– Ещё повтори мне любимые поговорки Василия Ивановича «терпение и труд всё перетрут», «скажи, кто твой друг, и я скажу кто ты». Я ещё несколько раз принималась реветь и спорить с дубом, а потом опять крепко прижималась к нему. Постепенно горечь обиды и, как мне тогда казалось, несправедливости, стала утихать. Я как будто очистилась, сняла с себя непосильный груз. На душе стало светло и легко.

Дуб опять громко зашумел своей листвой, словно напомнил мне, что разговор по душам окончен и пора возвращаться домой.

Пережитая горечь и обида подействовали на меня как хлыст. «С сегодняшнего дня всё будет по-другому», – сказала себе я и побежала домой. По дороге я встретила Галю Власову, мою одноклассницу и соседку по дому.

– Где ты пропадала? Я очень испугалась за тебя, – всхлипывая, проговорила Галка. – Больше так не делай! Мы же с тобой друзья! Хочешь, я буду тебе помогать с уроками?

– Галь! А ты мне друг?

– Конечно! – удивилась та.

– Я же двоечница, а ты отличница, – всё ещё сомневалась я.

– Какая глупость! Не боги горшки обжигают! – подбодрила меня Галка. Мы с тобой что-нибудь придумаем, только, чур, не списывать.

Видимо, моё выражение лица говорило: «А как же ты мне хочешь помочь?» Ведь всегда все контрольные я бессовестно списывала у Наташки Евдокимовой, нашей одноклассницы. Наташка по своей природной доброте не могла видеть моих слёз над каждой двойкой и позволяла мне «воровать» её труд.

– Не собираешься же ты на чужом горбу в рай въехать? – спросила меня Галка и как-то странно на меня посмотрела.

Я не поняла, при чём здесь чей-то горб и какой такой рай, куда я собираюсь на нём въехать. Но по лицу Галки я поняла: помощь её будет непростой и придётся мне попотеть.

– А давай играть в «школу», будем по очереди играть в учительницу и ученицу, – вдруг предложила я и сама себе удивилась.

– Договорились! – с радостью согласилась моя подруга.

«Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты» – это моё жизненное кредо, то есть моё убеждение, моё мировоззрение.

Глава пятая
Уча, мы сами учимся

Я и моя подруга Галя Власова почти каждый день играли в «школу». По сути дела мы вместе с Галкой готовили домашнюю работу, только свою работу Галка делала самостоятельно, а моя домашка становилась очередной игрой в «школу».

Шло время, и мы научились складывать из букв слоги, из слогов слова. Проще говоря, научились читать. На уроках русского языка учились грамоте, письму. Писали мы ручкой с пером, окуная его в чернила. Очень часто с пера падала капля чернил в тетрадь. Мы аккуратно промокали её специальным вкладышем, который прилагался к каждой тетрадке. Иногда капля превращалась в уродливую кляксу. Эти кляксы частенько портили нам настроение.

На уроках арифметики мы уже решали примеры и задачки, а на уроке природоведения узнавали об окружающем нас мире. Моими любимыми предметами были уроки физкультуры и труда.

Успехи у всех были разные. Моя Галка была круглая отличница, по всем предметам у неё были одни пятёрки. Она бегло читала, красиво, как артистка на сцене, читала стихи, с лёгкостью, как орешки, щёлкала примеры и задачки. А как она умела рассказывать самые разные истории из прочитанных ею книг! На перемене мы окружали её плотным кольцом, слушая её с открытыми ртами от удивления и восхищения. Речь её была богатая, образная. Каждое слово употреблено и к месту, и ко времени. Её речь была красивой и выразительной, она была живая, вся пересыпанная то пословицами, то поговорками, то цитатами из книг. Слушая её очередную историю, мы как будто становились участниками этих приключений или путешествий.

Я всё время задавала себе один и тот же вопрос: «Как это у неё получается?»

А мои успехи были, мягко говоря, скромные. Правда, Василий Иванович уже не оставлял меня после уроков. Игра в «школу» продолжалась. Но положа руку на сердце, мне было гораздо интереснее играть во дворе с ребятами, чем изображать из себя то «ученицу», а хуже всего – «учительницу». Когда наступала очередь быть «учительницей» Галке, я вздыхала с облегчением. Моя домашняя работа будет сделана без сучка и задоринки. А когда же наступала моя очередь, настроение моё заметно портилось. Но договор есть договор.

Видя мою кислую физиономию, Галка пошла на хитрость. Как-то на одном из «уроков» она обратилась ко мне:

– Татьяна Ивановна! Я забыла, как правильно писать слова «чашка» и «щавель» – с буквой «а» или буквой «я»? И ещё, в стихотворении А.С. Пушкина «Зимнее утро» я не поняла значение слова «вечор».

Я оторопела, а Галка нагло смотрела на меня, будто ничего особенного не происходит. Покраснев до корней волос от стыда, ведь я не знала ответа, а я же сегодня «учительница», с трудом взяв себя в руки, я строго произнесла:

– Галя Власова! Это правило ты должна знать, мы его уже проходили, а значение слова «вечор» найдёшь в толковом словаре и на следующем занятии объяснишь всему классу, что оно означает. Прошу подготовиться хорошо, а то поставлю тебе двойку в журнал.

Галка еле-еле сдерживала улыбку, но пообещала выполнить все мои указания.

А мне пришлось весь вечер зубрить правила по русскому языку, учить наизусть «Зимнее утро» и копаться в словарях, чтобы найти, что же означает слово «вечор».

На следующий день, когда наступило время игры, я декламировала А.С. Пушкина:

– …вечор, ты помнишь, вьюга злилась, на мутном небе мгла носилась…

– Молодец, Таня! Так что же такое «вечор»? – строго спросила моя «учительница».

– Я нашла значение этого слова в толковом словаре, это слово означает «вчера вечером», значит, А.С. Пушкин имел в виду, что вчера вечером вьюга злилась.

– Совершенно верно! А правила… – Галка не успела закончить, а я уже тараторила:

– «Ча», «ща» пишут с буквой «а», а «чу», «щу» пишут с буквой «у».

– Отлично! – тоном строгой, но справедливой учительницы сказала мне моя подруга Галка.

Docendo discimus – уча, мы сами учимся. Это правило я выучила ещё в детстве, играя в «школу».

Глава шестая
Ни дня без строчки

Галкина хитрость попала прямо в «яблочко», и после того как я чуть было не опозорилась перед своей «ученицей», к «урокам» я уже готовилась более основательно. Но Галка продолжала ставить меня в тупик то одним вопросом, то другим, и всё не по школьной программе. Словарный запас мой был скуден, речь хромала на обе ноги. И однажды Галка выдала следующее:

– Таня, ты мало читаешь, и поэтому нашу игру в «школу» можно сравнить с сизифовым трудом.

– Что за фрукт такой? – насторожилась я.

Галка весело рассмеялась и продолжала «убивать» меня своей начитанностью.

– И то, что ты не любишь и не хочешь читать – твоя ахиллесова пята!

– Какая такая пятка? – уже рассердилась я.

– Не пятка, а пята, твоё слабое, уязвимое место.

Мы были у Галки дома, так как чаще всего играли в «школу» у неё. Галка достала с книжной полки какую-то книгу, полистала её, нашла, что ей было нужно, пробежала глазами по строчкам и стала мне рассказывать:

– В древнегреческом мифе говорится о хитром и коварном царе Сизифе, который много раз обманывал богов, чтобы продолжить свою богатую жизнь на земле. Разгневанный Зевс наказал его за это и обрёк на вечные муки: Сизиф должен был вкатывать камень, который на вершине вдруг вырывался из рук и скатывался вниз. И всё начиналось вновь…

Я представила себе эту картину так ярко, что мне стало страшно, а Галка продолжала:

– Выражение «сизифов труд» означает тяжёлый, изнурительный, а главное, бестолковый труд. Поняла?

– Поняла, – вздохнула я.

В руках у Галки была книга «Легенды и мифы Древней Греции».

– Хочешь почитать эту книгу? – спросила меня подруга.

– Хочу! – ответила я.

Читала я её долго, но очень внимательно.

Я заразилась от Галки любовью к чтению.

Из той первой книги я узнала историю о прославленном древнегреческом живописце Апеллесе. Он отличался редким трудолюбием. Его правило было: ни одного дня без занятий живописью, каждый день проводить на картине хотя бы одну линию.

Выражение «ни дня без строчки» стало символом непрерывного упорного труда.

Глава седьмая
АРГИ

Чтение для меня стало тем же, что и утренняя гимнастика, без которой не начинался мой новый день. Гимнастика укрепляла моё тело, заряжала энергией на весь день. Чтение тренировало мою память, обогащало словарный запас, увеличивало объём моих интересов и знаний. А как известно, ЗНАНИЕ – ЭТО СИЛА.

История знает немало людей, обладающих великолепной памятью. Некоторые получили её от природы, другие вырабатывали её путём специальной тренировки. Известно, что Александр Македонский мог узнать в лицо всех солдат своего тридцатипятитысячного войска, а Генрих Шлиман, немецкий археолог, свою память тренировал тем, что ежедневно заучивал наизусть по несколько страниц из разных книг. Благодаря такой тренировке он за 6-8 недель мог выучить любой иностранный язык.

В моём далёком детстве не было ни компьютеров, ни интернета, и мы всю информацию черпали в основном из книг, журналов, реже из кино, потому как телевизоры были далеко не в каждой семье, да и работала всего одна программа. А кино на широком экране смотрели в клубе, куда его привозили один раз в неделю.

Мы любили читать, ходить в кино, ходить в турпоходы всем классом, во дворе прыгали через верёвочку, играли в «салки», в «садовника» и в «третий лишний». Домашние игры предпочитали для ума: «Зелёная планета» – вопросы о явлениях природы, «Наши четвероногие соседи» – вопросы о животных, птицах, насекомых, «Вокруг света» – вопросы по истории и географии, «Увлечения и развлечения» – хобби, профессии, литература, искусство, спорт, и т д., и т.п.

А после фильма-сказки «Королевство кривых зеркал» «заболели» игрой в «слова наоборот».

– ТЕВИРП! – увидев меня издалека, кричала Галка.

– ТЕВИРП! – отвечала я ей.

– КАК АЛЕД? – продолжала моя подруга удивлять окружающих.

– ОШОРОХ! ОНСАРКЕРП! – вторила я ей.

Ребята были в шоке! Что это мы опять придумали с Галкой? На каком таком иностранном языке мы разговариваем? Но секрет наш был вскоре раскрыт. Ребята решили присоединиться к нам и включились в нашу игру.

Эти игры развивали нашу память, мышление и речь, они явились основой наших творческих способностей.

Потом, уже в старших классах, мы организовали свой театр. Сами писали сценарии к праздникам и памятным датам, были «сами себе режиссёрами» и исполнителями.

На выпускном вечере наш классный руководитель Лариса Фёдоровна неустанно повторяла, какие мы дружные, весёлые, остроумные, талантливые.

АРГИ-ИГРА – через игру мы узнали много нового и удивительного, расширили свой кругозор и обеспечивали хорошее настроение себе и близким.

Эпилог

Долгими осенними вечерами, когда за окном холодно, темно и сыро, я люблю смотреть старые фотографии и слушать любимые песни:

«Куда уходит детство?

В какие города?

И где найти нам средство,

Чтоб вновь попасть туда?

Оно уйдёт неслышно,

Пока весь город спит,

И писем не напишет,

И вряд ли позвонит.

И зимой и летом

Небывалых ждать чудес

Будет детство где-то, но не здесь.

И в сугробах белых,

И по лужам у ручья

Будет кто-то бегать,

Но не я…»