Читать книгу: «Кодекс падших», страница 3

Глава 8 «Без посвящения»

Утро пробиралось сквозь занавески медленно, касаясь щеки Майи, словно стараясь не потревожить её сон. Она открыла глаза, ощущая, как сердце тут же наполняется воспоминаниями вчерашнего дня – тяжёлыми, спутанными, будто узлы на старых нитях.

В комнате пахло свежестью после ночного дождя, воздух был прохладным и чистым, но на душе лежал осадок, от которого не получалось избавиться. Перед глазами снова всплыли напряжённые глаза Велимира, его уверенные, чуть резкие движения, очертания сильных плеч под тканью рубашки. Тревожный голос, казалось, звучал у самого её уха, заставляя сердце ускорять ритм. Майя осторожно сжала в руке подвеску, чувствуя, как металл будто впитывает её волнение и смутную тягу, о которой она старалась не думать слишком откровенно.

Из кухни уже доносился негромкий звук шагов и аромат кофе. Отец явно проснулся раньше обычного, и Майя почувствовала, как от этого становится немного спокойнее.

Когда она вошла на кухню, отец обернулся, сразу заметив её напряжение.

– Ты в порядке, Майя? Я слышал, как ты пришла вчера поздно…

В его голосе было волнение, которое он пытался скрыть, но оно всё равно проскальзывало в каждом слове. Майя села за стол, обхватывая ладонями горячую кружку кофе, которую он поставил перед ней.

– Всё хорошо, пап, правда, – мягко сказала она, стараясь вложить в голос уверенность. – Просто… день был странный. Немного непривычный.

Отец внимательно посмотрел на неё, словно что-то взвешивая. Потом сел напротив, помедлив немного, тихо заговорил:

– На работе дела идут неплохо, даже лучше, чем я ожидал. Но иногда всё равно беспокоюсь, справляемся ли мы с этим новым этапом. Иногда ловлю себя на мысли, что нам обоим просто нужно чуть больше времени.

– Пап, – Майя протянула руку и осторожно коснулась его ладони, – ты всегда говорил, что нужно просто дать времени помочь. Может быть, нам обоим нужно привыкнуть.

Он улыбнулся ей тепло, хотя в глазах ещё оставалась тень тревоги.

– Ты права, птенчик. Просто иногда волнуюсь, что не могу тебя защитить от всего вокруг.

– Мне не нужно, чтобы ты защищал меня от всего. Мне достаточно, что ты просто рядом, – улыбнулась Майя, чувствуя, как слова согревают её саму.

Отец сжал её пальцы и снова кивнул, уже спокойнее.

– Ладно, ты права. Просто будь осторожнее, хорошо?

– Обязательно, – тихо сказала Майя, ощущая внутри странную лёгкость, как будто слова отца уже начали распутывать клубок тревоги, который был в ней с самого пробуждения.

***

Велимир проснулся резко, словно кто-то толкнул его в плечо. Комната была погружена в полумрак, освещаемая только слабым отблеском с улицы. Он сел на кровати, медленно выдыхая, прогоняя остатки сна и вспоминая вчерашний день – напряжённые глаза Майи, её голос, звучавший непривычно мягко и волнующе.

Он поднялся, чувствуя лёгкую боль в мышцах после вчерашнего столкновения. В зеркале он увидел собственное отражение – уставшее, но сосредоточенное. Сейчас важно было понять, что делать дальше.

Внизу уже звучал голос Далены – резкий, звонкий, словно клинок по металлу. Велимир остановился на последней ступени, ощущая напряжение в воздухе. Она стояла спиной к нему, прямая, уверенная, её светлые волосы аккуратно собраны в высокий хвост, подчёркивающий гордость и силу её осанки.

– Передача сорвалась, – сказала она без эмоций, но в её голосе сквозила такая твёрдость, что даже воздух, казалось, дрогнул. – Ты понимаешь, что это значит, Мир?

Он видел её профиль – холодный, чёткий, с безупречно строгими линиями лица, и на мгновение почувствовал привычное восхищение её способностью сохранять контроль даже в самых сложных ситуациях.

– Понимаю, – сказал Велимир спокойно, подходя ближе. Он чувствовал тяжесть её взгляда и понимал, что ошибка была серьёзной. – Я не ожидал, что всё пойдёт не так. Сделка была важной, и я не собираюсь это отрицать. Но я всё исправлю. Мы потеряли возможность обмена. А если не расшифруем этот текст – можем потерять всё. Сейчас есть ещё одно дело, важное для нас.

Далена обернулась, её взгляд стал внимательнее, в нём промелькнул интерес.

– Хорошо бы, чтобы ты это сделал, – сказала она резко, холодно глядя на него. – У нас нет права на ошибку. Ты отвёл глаза от провала к какому-то «другому делу» – теперь объясни, что ты имеешь в виду.

– Нам нужен человек, который сможет расшифровать свиток – тот самый, что передавался от главаря к главарю как знак доверия и власти. Вместе с ним передавалось и знание: как читать его, как понимать. Но ты получила его иначе. Без ритуала, без слов. Просто забрала. Потому тебе никто и не объяснил, как его раскрыть.

Он посмотрел на неё с затаённым вопросом.

– Я знаю. – Далена не отвела взгляда. – Я взяла своё. Не ждала посвящения. Не просила одобрения. Сделала то, что было нужно. Их больше нет. А я – осталась.

Она говорила просто, без пафоса. Но в голосе её жила сталь.

– Я нашел кто сможет нам помочь – тихо сказал Велимир, – девушка, которая, возможно, единственная сможет увидеть в нём то, что нам нужно.

– Ты думаешь, она поймёт, что это?

– Думаю, она почувствует. Она смотрела на эти знаки так, будто разговаривала с ними. Без страха, без суеты. Спокойно. Если кто и может разобраться – это она. Ну, или Талл, разве что. Но она уже пробовала.

Далена чуть приподняла подбородок, словно взвешивая его слова.

– Ты уверен в ней?

– Да, – твёрдо ответил Велимир.

Далена снова изучающе посмотрела на него, затем кивнула, приняв решение.

– Приведи её. Но если она ошибётся – отвечаешь ты. Понял?

– Я понимаю, – сказал Велимир, не отводя взгляда.

Глава 9 «Тайна Дален»

Утро было мягким. Свет струился через занавеску, окрашивая плитку на кухне в сливочно-золотой цвет.

Отец сидел напротив, с той же газетой. На лбу – слабая складка, как всегда, когда он задумчив.

– Ты точно выспалась? – спросил он, наконец отрывая взгляд от чашки.

– Не совсем. – Она сделала глоток. – Но голова уже ясная.

Он кивнул. Осторожно, как будто что-то ещё хотел сказать, но передумал.

– У меня сегодня длинный день, – сказал он, откладывая газету и вставая. – Буду ближе к вечеру. Ты что планируешь??

– Поработаю. Собиралась заглянуть к Адриану – у него там ещё остались непереведённые фрагменты.

Он остановился у двери, посмотрел на неё долго.

– Глаза у тебя другие стали.

Майя чуть улыбнулась.

– Это хорошо?

– Это… по-настоящему, – сказал он. – Ты стала звучать по-другому.

Она подошла, обняла его крепко. Он прижал подбородок к её макушке, тихо сказал:

– Дотянемся до солнца?

– Дотянемся, – прошептала она.

И дверь закрылась.

Квартира сразу стала другой. Не пустой – но внимательной. Как будто стены прислушивались к её шагам.

Майя отнесла кружки в раковину, вытерла ладони о полотенце, села обратно к окну. Минуты текли, как вода по стеклу: медленно, бесшумно. Она почти поверила, что сегодня будет обычный день.

И тогда – стук.

Осторожный. Почти нерешительный. Один, потом второй – как будто кто-то всё же решился пересечь порог тишины.

Она встала. Подошла к двери. Посмотрела в глазок – и сердце пропустило удар.

На пороге стоял он. Велимир.

Как будто ночь, которую она ещё не отпустила, сама пришла к ней утром. Он стоял спокойно, но в плечах – напряжение, будто он не привык ждать, но сегодня – сделал исключение.

– Можно? – Голос был низкий, чуть охрипший.

Майя молчала секунду. Потом кивнула и отступила.

Он прошёл внутрь, как будто знал дорогу, хотя был здесь впервые. Остался стоять посреди комнаты, не касаясь ни одной детали. Только взгляд – внимательный, чуть ускользающий.

– Ты… – начала она, но он перебил мягко:

– Я много о тебе знаю. Больше, чем ты думаешь.

Она замерла. Тепло внутри стало тревожным. Как будто свет сменился на тень – не пугающую, а другую. Плотную.

– Мне нужна твоя помощь, – продолжил он. – Со свитком. Тот, о котором мы говорили. Я тогда не всё объяснил, но… ты ведь согласилась, помнишь?

Майя кивнула. Вчерашний вечер всплыл в памяти вспышками: звуки, шаги, ритм сердца. Его голос, когда он сказал: «Ты слишком не отсюда, чтобы остаться на поверхности».

Он достал из внутреннего кармана свиток. Свёрнутый аккуратно, перевязанный тёмной ниткой. Бумага была плотной, чуть шершавой, с запахом пыли, металла и сухих трав – как будто её хранили в месте, куда не доходит свет.

– Просто прочти его. Но не здесь. Это… не для стен, у которых могут быть уши.

Он поднял взгляд. Прямо. Сдержанно. Но внутри этого взгляда что-то колыхнулось – как будто просьба была важнее, чем он мог позволить себе показать.

– Пройдёшь со мной?

Майя на секунду замерла. А потом – кивнула. Медленно. Без слов.

Он не улыбнулся, не выдохнул с облегчением. Только шагнул к двери.

И она последовала за ним.

Они шли молча. Город внизу ещё не разогнался до полуденного гула. Шаги Велимира были точными, будто он считывал ритм улиц. Переулки сменялись мостами, мосты – винтовыми лестницами, и вскоре стало трудно понять, где они вообще находятся.

Майя попыталась запомнить повороты – но в какой-то момент он остановился.

– Здесь, – сказал он. – Дальше ты не должна видеть.

Она удивлённо посмотрела на него.

– Это не защита. Просто осторожность. Для всех. Закрой глаза.

Она колебалась. Но в его голосе не было угрозы – только сдержанная серьёзность. И… что-то ещё. Почти забота.

Майя закрыла глаза.

Он подошёл ближе. И в этот момент весь воздух вокруг стал другим – плотным, как тишина перед грозой. Его ладонь коснулась её локтя – и Майя почувствовала, как что-то сжалось под рёбрами, как будто в теле отозвалась не боль, а ожидание. Потом – прикосновение скользнуло вдоль её спины, неспешно, с теплом и уверенностью, будто его пальцы знали, как не испугать, а позвать. У неё закружилась голова – не от страха, а от близости. Её кожа под свитером будто знала это прикосновение раньше. И она шагнула вперёд, не сопротивляясь, не спрашивая. Потому что шла за ним. Даже с закрытыми глазами.

– Доверься.

Она кивнула, не открывая глаз.

Они шли так ещё какое-то время – в темноте, в тишине, где шаги становились мягче, воздух – плотнее, и только его рука на её плече напоминала, что она не одна. Потом – пауза. Скрип металла. Переход. Запах сырости сменился тёплым воздухом и горьким дымом.

– Можно, – сказал он.

Майя открыла глаза.

Они стояли перед входом. Тяжёлая дверь, обшитая темнеющим металлом с матовой текстурой, уже была приоткрыта. За ней тянулся коридор, как горло спящего зверя – приглушённый, с мерцающими линиями на стенах, похожими на следы магии, оставленные давним прикосновением. Воздух был насыщен запахами – тёплого железа, нагретого камня, смолы, пряностей и чуть уловимой сладости. Всё здесь дышало скрытой жизнью.

Майя сделала шаг внутрь – осторожно, как в воду. Пол под ногами был гладким, будто сотни ног давно протоптали путь до самого сердца этого места.

И тишина. Но не пугающая. Тишина, в которой кто-то ждёт, не прерывая дыхания.

Далена стояла у стены, сложив руки на груди. Мир наконец-то вернулся – и, конечно, не один. Она сразу услышала её шаги. Слишком лёгкие для этого пола. Как будто кто-то шёл, не понимая, что вокруг – не место, а ловушка.

Голос тоже был не к месту. Не играл, не давил. Живой, слишком живой. Без нужной настороженности. Без понимания, куда она попала.

Когда Майя вошла, Далена не двинулась. Смотрела из тени. Не скрываясь, но и не обозначая себя. Пусть немного побудет в неведении. Пусть подумает, что это просто комната.

Далена смотрела – и что-то в ней раздражалось всё сильнее.

Не потому, что в ней было что-то яркое. Наоборот – она будто не прилагала ни малейшего усилия. Ни вызова, ни самозащиты. Только тихая, неуместная уверенность – как будто всё вокруг было ей знакомо. И это бесило.

«И что ты тут забыла?» – почти вслух захотелось спросить.

В ней было нечто… неподатливое. Не в позе, не в лице – в самом её присутствии. Словно она не пришла, а уже существовала здесь – и теперь всем придётся с этим считаться.

И Далена почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Совсем не по плану. Ни злость, ни зависть. Это было телесное. Как будто кожа вдруг вспомнила, что такое прикосновение. Как будто в груди, глубоко, появилось желание дотронуться – не к телу, а к самому ощущению, что она вызывает. Что-то, что хотелось взять, замкнуть, проверить на вкус.

Нет, она не влюбилась. Она просто ощутила – эту девушку захочется либо оставить, либо уничтожить.

Далена выпрямилась, шагнула вперёд, выходя из тени, словно в воду. Тишина в комнате сместилась, как если бы воздух осознал её движение. Майя повернула голову – не сразу, как будто чувствовала взгляд раньше, чем он упал на неё.

– Значит, это ты, – произнесла Далена. Голос был сух, но не лишён интереса. В нём было что-то между иглой и лаской.

Майя молча смотрела. И в этой тишине, такой плотной, что, казалось, она могла потрескаться, Далена впервые почувствовала… неловкость. Неуверенность. Почти желание нравиться – ощущение настолько чуждое, что от него стало жарко в груди.

Она подошла ближе. Оценивающе. Без спешки. Как кошка, которая сама решает, кого подпустить.

– Велимир говорит, ты умеешь читать мёртвые языки. Но мне интереснее, умеешь ли ты распознавать живых людей.

Слова – острые, как и взгляд. Но внутри них был вкус. И взгляд, которым она обвела линию шеи Майи, не был случайным. Она заметила родинку под ухом. Запомнила изгиб губ. Заметила, как дрогнули ресницы.

И чуть приблизилась – на миг ближе, чем нужно, чем дозволено.

– Здесь не место для невинности, – сказала она почти шепотом, наклоняясь к уху Майи. – Но я хочу посмотреть, что с ней станет.

Потом отстранилась. Так же плавно. Как будто ничего не было.

Мир молчал. И это было правильно. Потому что в этот момент говорить могла только она одна.

***

Майя тоже молчала – не из страха. Скорее от того, что слова в горле казались неуместными, тяжёлыми. Она не знала, как реагировать: колкость Далены была почти игривой, но не оставляла места для настоящей лёгкости. В ней было что-то, что щекотало нервы. Как лезвие, прижатое к коже – не ранящее, но заставляющее дышать иначе.

Она чувствовала на себе её взгляд. Будто тот медленно касался каждого миллиметра – не грубо, а с тем вниманием, которое заставляет сердце сбиваться с ритма. И это было… неловко. Незнакомо. Неожиданно телесно.

Но Майя не отстранилась. Она стояла и смотрела в ответ. Не вызывающе. Просто честно. И в этой честности было что-то, что даже ей самой казалось хрупким.

Но вместе с тем – крепким. Она почувствовала, как внутри поднимается что-то твёрдое, почти упрямое. Да, ей было неловко. Да, тело отвечало на прикосновения взглядом, на голос – дрожью внутри. Но вместе с этим пришло понимание: она не просто объект в чужом внимании.

– Ты хочешь, чтобы я прочитала свиток, – сказала она спокойно, встречая взгляд Далены. – Но если ты и правда хочешь услышать, что он говорит… придётся позволить мне говорить вслух.

Тишина слегка дрогнула. Велимир чуть повернул голову от удивления. А Далена – прищурилась. Как будто её развлекли.

– Хорошо, – ответила она. – Посмотрим, на что ты способна.

Майя медленно развернула свиток. Пальцы слегка дрожали – не от страха, а от чувства, что она вот-вот коснётся чего-то большого. Бумага потрескивала под руками, но знаки на ней были чёткими – чёрные, резкие, словно вырезанные временем.

Она провела взглядом по первым строкам, и в этот момент тишина в комнате стала почти звуковой – как будто все присутствующие тоже читали вместе с ней, но глазами, которых у них не было.

Майя нахмурилась.

– Это не просто текст. Он многослойный. Здесь… здесь слова идут не в одной плоскости. Это как спираль. Или… как будто они на разной глубине дыхания.

Далена склонила голову, чуть приблизившись.

Майя подняла на неё взгляд.

– Кто писал это? Этот свиток – он ведь не твой? Откуда он у тебя?

Далена чуть усмехнулась. На её лице промелькнуло нечто похожее на тень – не воспоминание, а осадок.

– Его нашли при старом человеке. Умер в одиночестве, в доме, куда даже свет не заглядывал. Говорили, он был раньше в «переводчиках» – тех, кто работал на архивную гильдию. Но что-то случилось, и его имя стерли из реестров. Оставили только пустую строку.

Она сделала паузу, рассматривая Майю, как будто именно она была следующим слоем свитка.

– Этот свиток передали мне не по наследству и не по дружбе. Его пронесли через кровь. За него убивали. А я не выбрасываю то, за что пролилась кровь.

Она приблизилась чуть ближе, и в голосе стало меньше стали, но больше напряжённой откровенности:

– Я не знаю, что там. Но знаю, что его берегли. И хочу знать – зачем.

Майя снова опустила взгляд на свиток. Теперь, зная, как он был получен, как его несли сквозь руки и судьбы, текст зазвучал иначе. В нём появилось напряжение, будто сами знаки слышали, что о них сказали.

Она провела пальцами по краю и начала читать. Медленно, вслух, как будто призывала значение проявиться.

– «Песнь… невыраженного. Имя – то, что теряют первыми. Стены помнят, когда живые забывают…»

Слова шли странно. Одни отзывались – как эхо, другие будто проваливались сквозь воздух. Майя чувствовала, как у неё начинает кружиться голова.

– Здесь что-то не так… – прошептала она. – Кто-то уже пытался это расшифровать. Но… не полностью. Или специально оставил пустоты.

Она коснулась одной из строчек – и замерла.

– Здесь была вставка. Её кто-то вырезал. Прямо из смысловой ткани. Как шов, который прячут под подкладкой.

Далена наклонилась ближе.

– Ты уверена?

Майя кивнула.

– Здесь был другой смысл. Его кто-то спрятал. И теперь всё, что написано после, может быть ложью.

– Погоди… – раздался голос сбоку. . – Ты хочешь сказать, что текст… переписан?

– Не переписан, – медленно сказала Майя. – Подменён. Или… исказился. Специально. Как будто кто-то знал, что именно нужно убрать, чтобы сместить весь смысл.

Далена выпрямилась, бросив резкий взгляд в сторону, хотя там никого не было. Привычка. Но в голове сразу всплыла Талл – единственная, кто держал свиток в руках до Майи.

– Продолжай. Читай дальше. Что бы там ни было – я хочу это услышать.

Майя глубже вдохнула, собрала слова воедино – и продолжила.

– «И если знаешь, как сложены их имена, если умеешь вплетать их в ткань камня и голоса, то можешь войти. Не через дверь. Не через карту. А через знание. Кодекс ждёт не местоположения, а понимания. Те, кто несут его, – не следопыты, а слышащие. Устойчивые к ложной правде.»

Она оторвала взгляд. Комната казалась теснее.

– Здесь сказано, что путь в логово – не физический. Он зашифрован в языке. В ритмах. Это как вход через голос, через точное произнесение забытых структур. Понимаешь? Это не место. Это условие.

Далена смотрела на неё. Долго. Без слов. Лишь глаза становились темнее.

– Значит, ты – ключ, – тихо сказала она.

Глава 10 «Министерство Памяти. Дом Седвинов.»

Дом Седвинов был большим. Даже слишком. Его фасад сиял полированным камнем, а внутри всё будто соревновалось в вычурности: мраморные полы, фонтан в холле, бесшумные магические устройства для подачи чая, климат-контроля и распыления ароматов. Цветы стояли в высоких вазах – но только белые, бледно-золотые или кремовые: чтобы не нарушать величественную гамму интерьера.

На стенах – портреты. Каждый – в раме, с плавающими надписью: имя, звание и его польза для города. Все Седвины. Все «герои города». Один управлял паровыми оболочками, другой – открыл новые течения магии, третий – придумал метод передачи заклинаний по кабелям. Смотрели они гордо, строго, немного свысока.

Адриан жил на верхнем этаже – в самой маленькой комнате. Там не было золота, не было автоматических зеркал или самоочищающихся стен. Только телескоп у окна, книги, пыльные тетради, несколько магических артефактов, которые не работали. Обои были в тёмных оттенках: фиолетовый, синий, зелёный – как сумеречное небо. Здесь всё было иначе. Здесь можно было думать.

Утро началось с едва слышного шёпота фонарей в коридоре. Свет шёл мягко – не сверху, как в зале, а сбоку, сквозь полупрозрачные гардины.

Сначала прозвучал колокол – тонкий, хрустальный звук, доносившийся из дальнего крыла, где жила прислуга. Он был сигналом, после колокола всегда наступал завтрак.

Адриан спустился, в мятом жилете, с книгой под мышкой. Внизу всё сверкало: серебряные ложки, голографический чайник, утренние газеты с гравировкой на полях. За столом – мать в платье с узорами в виде рек города и мелкими вкраплениями магического камня. Отец сидел рядом – в белом мундире с гербом города и знаком Министерства Памяти.

– Доброе утро, – сказал Адриан.

– Садись, – кивнул отец. – Сегодня в Совете будет пересмотр списка допущенных героических сюжетов. Мы как раз обновляем хроники. Было бы полезно послушать.

Мать отпила кофе из тонкой чашки, украшенной узором в виде карты Келленграда.

– Мы всё ещё надеемся, что ты станешь серьёзнее, Адриан, – сказала она, не глядя на него. – Работа в Министерстве – это не архивное хобби. Ты носишь наш герб. Это обязывает.

Отец кивнул:

– В твоём возрасте я уже готовил доклад по реестру славы. А ты всё занимаешься ерундой. Сын, пора выходить из сумерек своей фантазии.

– У него просто другой склад ума, – вмешалась мать, аккуратно поправляя складку на салфетке. – Ты всегда был мечтателем, Адриан. Надеюсь, тебе хватит мудрости не пытаться применить это в работе. В Министерстве важна ясность. Последовательность. Структура.

– И ответственность, – добавил отец. – У тебя не просто фамилия. Ты часть истории города. Запомни это. Когда ты сидишь в архиве – ты не просто перекладываешь бумаги.

Адриан чуть приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать. Но лишь кивнул головой.

…

Министерство Памяти занимало несколько уровней в центральной башне города. Оно не просто хранило историю – оно её оформляло. Подгоняло под нужный размер, вычищало лишнее, переплетало факты с легендами, пока они не становились удобными. Архивы здесь были не кладбищем знаний, а мастерской. Лифты двигались бесшумно, стены были отделаны полированным гранитом, а воздух пах сандалом и старой бумагой. Здесь всё было слишком правильным.

Адриан прошёл мимо зала геральдики, где сотрудники в перчатках перекладывали гербы семей на специальные панели.

По пути в свой отдел он миновал коридор портретов. Здесь всё было упорядочено: хронологические ряды, год под каждой рамой, подписи с формулировками заслуг. Семья Дельвен – «спасение водного сектора». Род Эврианс – «приручение башен». Седвины, конечно, были ближе к выходу – последние, сияющие.

Он знал: здесь не было места для пустот. В холле – голографическая инсталляция с плавающими цитатами: «История – основа единства», «Свет принадлежит тем, кто его описал». Между строк висел пустой прямоугольник – будто ещё одна фраза пыталась загрузиться, но вместо неё осталась только мерцающая тень. Он каждый раз при входе смотрел на них.

В его отделе – всё тише. Пыльнее. Здесь хранились дубликаты реестров, старые протоколы, выведенные из обращения карты. Его рабочее место было в углу – стол, кресло с подогревом, полка с методическими сборниками. И тетрадь, в которую он иногда писал свои мысли. Тихо, незаметно, не для отчёта.

Он сел. Полистал одну из папок. Сегодня нужно было проверить хронологию побед инженерного корпуса Седвинов. Он вздохнул.

«Когда ты сидишь в архиве – ты не просто перекладываешь бумаги». Он вспомнил голос отца. Словно кто-то навешивал ярлык на каждую строчку. А ему хотелось просто жить.

Голос в системе оповещения мягко прозвучал над головой:

– Секция B-9. Пересмотр героических сюжетов. Вход по личным меткам.

Адриан встал. Он знал, что от него ждут присутствия. Это формальность, конечно. Но в их мире именно формальности имели самый вес.

Зал для пересмотра был высоким, полутёмным, будто бы погружённым в задумчивость. Свет струился не сверху, а из-под пола – приглушённый, золотисто-пыльный. На экране всплывали сцены: подвиги, поступки, рекламационные знаки. «Исторический комитет» зачитывал версии событий – новые, скорректированные, согласованные – голосами, почти неотличимыми друг от друга.

– …и, согласно акту 41-О, действия, ранее приписанные неподтверждённой группе магов, теперь закрепляются за группой инженерной поддержки «Меридиан» во главе с Варном Вельцем.

Адриан не вздрогнул и не отвёл взгляда. Просто задержал дыхание. Фамилия прозвучала слишком уверенно. Как будто, так и было. Как будто всегда было. А ведь он помнил – в ранних записях этого имени не было. Оно появилось позже. Было вставлено. А кто-то исчез.

Он смотрел в экран, как в воду, надеясь уловить отражение – и не находил ничего. Он не понимал для чего это нужно.