Читать книгу: «Талант для ковбоя», страница 2

Глава 4

Первое, что он услышал, когда вернулся, были звуки музыки – кто-то играл на пианино. На ЕГО пианино. Забежав в гостиную, Миша увидел соседа, тот сидел за пианино и играл. Рядом стояла мать и внимательно слушала. Они не сразу обратили внимание, что Миша вернулся.

– Это что? Мама! Почему? Мое!

Миша подбежал к инструменту и закрыл крышку. Сосед едва успел убрать руки.

– Миша, как ты себя ведешь? – Елена Дмитриевна была в ужасе от поведения сына. Они никогда не видела его таким. – Что с тобой? Почему ты такой грязный? Где ты был?

– Аа, ковбой, – сосед, наоборот, совсем не выглядел смущенным. – Твой инструмент?

– Мишань, а где хлеб?

– Мама, какой хлеб? Там были коровы! – закричал Миша.

Елена Дмитриевна растерялась еще больше.

– Миша, успокойся, как ты себя ведешь? Валера, Валерий Максимович, вы простите. Миша, да что же такое? – Елена Дмитриевна бросилась, наконец, к сыну. – Что с тобой? – Она стала тормошить его, разглядывать со всех сторон. – Смотри, тебе Валерий Максимович учебники по музыке принес. – Она схватила с пианино пару книг и стала их показывать сыну.

– Не трогай меня! – Миша, возможно, впервые почувствовал ярость. Еще детскую, но довольно жестокую. Ту, которую он часто наблюдал у отца, когда тот бросался с кулаками на мать. Он сам испугался этой злости и от того стал еще грубее.

– Не трогай меня! Предательница! Ненавижу тебя! – и выбежал вон из комнаты.

Он просидел за сараем, пока солнце не начало клониться к закату. Призывно замычали коровы, требуя к себе доярок на вечернюю дойку, громче стали голоса подвыпивших односельчан. Где-то даже заиграла гармонь, видимо, приглашая отдохнуть деревенских от дневных забот, к звукам музыки присоединились звонкие женские голоса, хохочущие и напористые мужские.

Миша был растерян. Раньше, стоило ему, обидевшись на мать, уйти из дома, как через десять минут она сломя голову носилась в поисках, расспрашивая всех соседей. Сейчас же прошло почти три часа, а входная дверь даже не скрипнула. В какой-то момент Миша даже забыл о собственной печали и захотел вернуться в дом. Но упрямый, привыкший к тому, что мать перед ним заискивает, он решил, что будет сидеть хоть всю ночь, но первым на мировую не пойдет. К голоду он был привыкший – когда отец был не в духе и гонялся за матерью, Миша часто отсиживался где-нибудь в сарае, напевая себе под нос, и обходился без еды и питья. Он мог сидеть так очень долго, постукивая пальцами по дощатой стене и слушая одному ему слышимую мелодию. И он дождался. С появлением первой звезды на ночном небе дверь скрипнула, и в проеме показались две фигуры. Мать прощалась с соседом.

– И не слишком балуй его, Лена, ради него самого же.

Миша видел, как сосед наклонился и поцеловал Елене Дмитриевне руку.

– Вот увидишь, он скоро вернется. Негде здесь пропасть, поверь моему слову. – Сосед зашагал в сторону своего дома.

Мать смотрела ему вслед и не торопилась уходить. Когда вокруг все затихло и ненавистная фигура скрылась за своим забором, Миша вышел из укрытия. Увидев сына, мать вскинула руки к лицу, но не запричитала, как бывало раньше. А, наоборот, даже затолкала себе в рот подол фартука, лишь бы не сказать лишнего слова. Миша был окончательно сбит с толку. Прошел всего лишь день, а мать как будто подменили. Молча он прошел мимо матери и резко дернул плечом, когда она хотела его приобнять. Зашел в комнату и бросился на диван.

– Ты же голоден. Целый день не ел, – попробовала Елена Дмитриевна поговорить со спиной сына. И, конечно, не получила никакого ответа. Мать подошла к пианино и открыла крышку.

– Может, хочешь сыграть? – она не смела даже прикоснуться к клавишам, только гипнотизировала их, чтобы хоть они заставили сына встать с дивана. И, кажется, подействовало. Миша повернулся к ней лицом. Не теряя времени, пока он еще не убежал в свой внутренний мир, Елена Дмитриевна присела перед сыном на корточки.

– Миша, – еле удержалась, чтобы не погладить сына по голове. – Миша, нам надо поговорить. Валерий Максимович… он, оказывается, знаешь, не последний человек здесь в деревне. И он мне обещал, что позвонит директору здесь в школе и тебя возьмут в шестой класс. Ты бы слышал, как он надо мной смеялся, что я, все бросив, приехала сюда, без денег и знакомств. А я сама только сейчас подумала, как бы я тебя устраивала в школу? А? Вот мы с тобой авантюристы, – она засмеялась, но осеклась.

– Но, ты знаешь, он поставил условия. Он позвонит, один раз тебе поможет, и все. И мне запретил тебе во всем помогать. Он говорит, если я хочу, чтобы ты чего-нибудь добился в жизни, то ты должен сам прилагать усилия». А еще он даст мне работу, чтобы я смогла выплатить кредит. Я обещала ему слушаться. Мы пропадем без его помощи, слышишь? Миша, ты слышишь?

Миша продолжал лежать и слушать с отсутствующим взглядом, упиваясь горькими мыслями о том, как родная мать только что отказалась от него – а он так рассчитывал на ее помощь. Она сейчас плачет, интересно, по кому и по чему она сейчас плачет? Ему вот плакать совсем не хочется. И даже марш в голове не звучит. В голове абсолютная тишина. Только, пожалуй, часы тикают. Откуда в доме взялись часы?

– Завтра к десяти часам ты пойдешь к Валерию Максимовичу, и он тебя подкинет до школы, – мать вытерла слезы, а вместе с ними как будто стерла с лица прежнее выражение всегда любящей и заботливой матери.

Глава 5

В половине десятого Миша, одетый в самое лучшее, что нашлось в доме: белую рубашку и серые джинсы, – стоял перед знакомой железной калиткой. Громко постучал. Через какое-то время услышал мокрое сопение по ту сторону забора, и еще минут через десять ворота автоматически открылись и появился сосед на темном «Чероки».

– Садись в машину, – через открытое окно прокричал сосед, останавливаясь. – Да вперед садись, я тебе не таксист.

Миша послушно сел на переднее сиденье.

– Пристегивайся.

Машина понеслась. Видимо, отсутствие асфальтированных дорог в деревне подзадоривало водителей ездить как бог на душу положит. Валерий Максимович беспечно вдавил педаль газа. А что до домашней птицы, которая мирно паслась на обочине, то это были ее проблемы. В деревне правила простые: не будь дурой – и не попадешь ни под нож, ни под колеса.

– Как мать? – первым делом спросил Валерий Максимович.

– Нормально, – отвернувшись к окну, равнодушно ответил Миша. Его куда больше интересовало, как его встретят новые одноклассники. А что мама? Мама, она взрослая, не пропадет. Тем более, у нее, похоже, и защитник нарисовался. Миша потрогал обивку двери.

– Ты ее вот что, не обижай. Нравится машина?

– Неплохая.

– Неплохая, сто сорок лошадиных сил. Ты, наверное, ни на чем, кроме как на «Газели», не ездил. Сосед прибавил газу. – Ничего, выучишься, купишь себе такую же, и матери заодно.

До школы ехали за таким, ничего не значащим разговором. По дороге Миша отмечал, как часто попадаются коровы, где какие магазины, снова мелькнул виденный прежде дом культуры с афишей о конкурсе. Дорога заняла не больше десяти минут. Остановились прямо у ворот. Прибытие в школу на авто деревенским было в новинку. Поэтому первый визит Миши не остался незамеченным. Девчонки между собой переговаривались, стараясь угадать, кто же этот новый ученик, мальчишки же старались пройти равнодушно, не показывая виду.

– Ну, давай. С первым рабочим днем тебя, ковбой! – На худое плечо Миши легла крепкая мужская рука. – С директором я поговорил. Найдешь его на втором этаже, скажи, от меня. Давай, я тебе тут помог, а дальше сам. Греби руками, шевели мозгами. Иди.

Валерий Максимович слегка подтолкнул Мишу из машины, как взрослая птица выталкивает едва оперившегося птенца из гнезда во взрослую жизнь.

Глава 6

В классе стоял привычный гул. Кто-то, ведомый безудержной энергией подросткового возраста, носился по партам, задевая всех, кого безнаказанно можно задеть. Девчонки взахлеб рассказывали друг другу последние новости, как будто расстались не вчера, а неделю назад. Кто-то остервенело тер доску сухой тряпкой, пытаясь избавиться от следов вчерашнего урока. Кто-то безуспешно пытался выспаться после бессонной ночи, проведенной за чтением.

Вдруг все резко притихли, и стало понятно, что в класс вошло лицо уважаемое. Но это был не учитель. Это был местный заводила, герой класса Леха Гудинов. Он был племянником того самого Жигана, мировой знаменитости, которым гордилась вся деревня. Леха тоже прекрасно играл на фортепиано, был музыкально одарен и имел все шансы пойти по стопам дяди. Внешне он был красивый парень, из тех, кому повезло и с ростом, и с лицом. Талант и красавчик в одном флаконе. И, как часто это бывает, характер у мальчика был непростой, но влиять на его поведение уже мало кто мог.

Его вечной тенью и полной противоположностью был самый близкий друг Виталик. Мелкий, юркий и худощавый. Его дразнили «подпевалой» и не только за то, что пел в школьном хоре, но и за то, что во всем соглашался с другом.

– Видал новенького? – прямо с порога спросили одноклассники Леху. Слухи по школе разлетаются мгновенно.

– Кто это на джипе приехал? Неужели не ты, Лешенька? Как это возможно? – затрещали одноклассницы.

– Что за перец? Ты знаешь? – спросил Леха у Виталика, как у своего оруженосца. Последний только пожал плечами.

Прозвенел звонок.

В класс вошли трое. Учительница русского языка Лидия Владимировна, директор и Миша.

– Так, садитесь. Хочу вам представить нового ученика, – директор сразу перешел к делу. – Михаил Козырев, ваш новый одноклассник. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

– А чего сразу жаловать? – пискнул с последней парты Виталик.

– Сейчас тебя разжалуем, – Леха дал Виталику подзатыльник. – Веди себя прилично при директоре.

– Ну, вы давайте тут сами, Лидия Владимировна. – Директор посчитал свою миссию выполненной и выказал желание побыстрее уйти, оставив дальнейшее знакомство на самих ребят и классного руководителя.

– Ну, может, Миша, ты расскажешь о себе? Откуда приехал? Где учился? – Лидия Владимировна прошла к своему рабочему столу, оставив Мишу стоять перед классом.

– На чем ты играешь? – спросила девочка с первой парты.

– На нервах, – не давая ответить новенькому, попытался пошутить Виталик.

– Не смешно.

– И шутки у тебя дурацкие.

– А это ты приехал на джипе? Откуда у тебя такая тачка?

На Мишу посыпался град вопросов от новых одноклассников, и он не знал, на что отвечать и что делать.

– Так, тихо, – Лидия Владимировна, видя растерянность мальчика, решила дать ему передышку. – Иди садись к Перепелкиной. Она показала на девочку за первой партой. Перепелкина покраснела. Миша сделал вид, что не расслышал слов учительницы, и направился к пустой парте в конце класса. Пока он шел, Виталик вдруг, толкнув Леху, закричал:

– Слушай, это же тот парень, которого коровы чуть не затоптали вчера, помнишь? Дядя Вася его спас.

– Точно, – откликнулся Леха, – точно он. А я смотрю, лицо знакомое. Вчерашняя доярка, значит.

Класс вместе с Лидией Владимировной взорвался смехом.

– Ну, добро пожаловать в класс, доярка. – Леха самодовольно ухмыльнулся, и эта улыбка не обещала Мише ничего хорошего.

Глава 7

Первое занятие прошло более-менее гладко. Мишу ни о чем больше не спрашивали, и он сам не тянулся к общению. Периодически ловил косые взгляды, иногда Виталик строил ему рожи, как маленький. Леха новенького игнорировал, посчитал пока достаточным, что наградил того прозвищем, от которого нелегко будет избавиться.

В классе было немного учеников, около пятнадцати. Почти вполовину меньше, чем когда Миша учился в старой школе. Почти все сидели по одному. Мише с задней парты было легко наблюдать за своими новыми одноклассниками. Кроме Перепелкиной, которая знала ответы на все вопросы, мало кто добровольно тянул руку, чтобы выйти к доске. Леха, хоть и не вызывался, но по его коротким репликам с места Миша понимал, кто у него здесь главный конкурент. Леха был начитанный и пытался спорить с Лидией Владимировной по поводу прочитанного. Виталик, естественно, поддакивал своему вожаку. Была еще пара подростков, на которых Миша обратил внимание, – на второй парте сидели, по всей видимости, близнецы, Кузьма и Матфей Ерохины. Оба рыжие и конопатые. Еще была симпатичная и модно одетая девчонка Алла. Когда она отвечала, Леха усиленно начинал сыпать остротами.

К концу урока Миша практически успокоился, решив, что он не хуже других, и когда окончательно освоится, то окажется если не среди первых учеников, то не в конце точно. В старой школе главными предметами считались уроки русского языка и литературы, и если ты успевал по ним, то остальные как-то подтягивались или их подтягивали.

Но успокоился Миша рано. Главным предметом в этой школе были уроки музыки, которые спонсировались лично Жиганом. Предлагалось три инструмента на выбор – фортепиано, скрипка и флейта. Класс фортепиано вела вернувшаяся из Москвы Мария Викторовна Козлова. Поговаривали, что она была востребована в столице, но по семейным обстоятельствам вернулась в деревню, откуда была родом. Два раза уже ее ученики выигрывали конкурс и уезжали за лучшей жизнью.

В глаза Марию Викторовну хвалили. А за спиной говорили, что дети у нее выигрывают не просто так, а потому, что у нее интрижка с братом Жигана, отцом Лехи. Но отдать своих детей к ней на обучение все равно хотели многие.

Ее фаворитом и царем среди местных пианистов был Леха. Это было заметно по тому, как он сел за фортепиано, не дожидаясь приглашения и даже звонка на урок, и по тому, как уверенно он играл, как легко бегали по клавишам его пальцы.

Миша не мог не оценить его музыкальности и артистичности. Хоть он и не знал лехиного произведения, но понимал, что играет конкурент красиво, не придерешься. Он встал на пороге, засмотревшись и заслушавшись.

– Что стоишь, доярка? Класс не перепутал? – Леха заметил Мишу в дверях. – Хочешь сказать, тебе тоже сюда? Тебе как доярке пойдет рожок, – захихикал Виталик, – может, пойдешь на флейту? Или на колокольчик?

Миша не успел ответить, сзади его подтолкнула в класс Мария Викторовна.

– У нас новенький?

Класс встал. Леха продолжал сидеть на концертном стуле.

– Как тебя зовут? – обратилась учительница к Мише.

– Миша, Миша Козырев.

– Ты играешь?

– Немного.

– Хорошо, сядь за инструмент. Гудинов, иди на свое место.

Леха нехотя встал, но, уходя, забрал с собой и стул.

– Это мой, если что.

Мария Владимировна пододвинула к Мише свой стул и встала рядом.

– Сыграй, что хочешь.

Миша что-то прошептал себе под нос, втихую попробовал ногой педаль и заиграл то единственное, что хорошо знал. Сначала все слушали молча, но уже на второй минуте Леха не выдержал и громко вынес вердикт.

– Мария Викторовна, он же фальшивит, доярка фальшивит, мимо нот играет.

Миша остановился.

– Достаточно. Да, Леша, тебя не проведешь. Миша, а где ты учился?

Миша должен был признаться:

– Нигде.

– Как это нигде? А как ты к нам попал?

– Я учился сам… на баяне.

– Я же сказал, классом ошибся, Мария Викторовна!

– Виталик, сядь! Ты знаешь, – снова обращаясь к Мише, продолжала Мария Викторовна, – что ты сейчас играл? Откуда ты знаешь «Марш»? Ты знаешь, что это из балета «Щелкунчик»? Кто его автор?

– Не знаю, я подобрал на слух.

– То есть по нотам ты не читаешь?

– Нет.

– Недоделанный какой-то Щелкунчик, Мария Викторовна!

– И кто такой Чайковский, ты тоже не слышал?

– Нет, – Миша чувствовал, как резко теряет все накопленные с утра очки. Он видел, как презрительно ухмыльнулись все в классе. Даже у Перепелкиной глаза как будто стали шире и круглее от удивления. Только Мария Владимировна почему-то зажглась любопытством:

– Как интересно… И многое ты можешь подобрать на слух?

– Почти все, все, что слышал.

Мария Владимировна аж потерла руки от предвкушения.

– Гудинов, давай за рояль со своим креслом. Сыграй что-нибудь несложное.

Миша встал и отошел в сторонку. По тому, как Леха улыбнулся, похоже, он не собирался исполнять что-то «несложное» и заиграл Прокофьева «Танец рыцарей».

Мерной поступью тяжелой

вступили в зал

рыцари.

Вражда двух кланов

на острие клинков

тревожной музыкой звучит

Средневековья.

Вбивается пунктиром

ритм фанфарный.¹

На втором провидении Мария его остановила.

– Достаточно. И что? Сможешь?

Миша каким-то шестым чувством понял: именно сейчас, в эту самую секунду, решается его судьба в этой школе, в этой деревне. Его будущее в данным момент целиком зависит от него самого, от того, как он схватит судьбу за рога и в какую повернет сторону.

Прежде чем заиграть, он несколько раз повторил в голове услышанное. Не касаясь клавиш, пробежался над ними пальцами, напевая себе под нос. Он даже не представлял, что со стороны выглядит неким факиром, который кончиками пальцев совершает в воздухе магические пассы, от которых должны ожить звуки. Судьбоносность момента передалась всем. Все замерли в ожидании, случится ли чудо или все-таки нет. Гений перед ними или нет.

Миша заиграл.

И чуда не произошло.

Напряженное ожидание класса сменилось громким вздохом разочарования. Громче всех выдохнул Леха.

– А сказал «могу все», неуч.

– Гудинов, ты не прав, – Мария заступилась за новенького. – Для первого раза, с нуля, только на слух…

Миша сидел прибитый позором. Мария Викторовна похлопала его по плечу.

– Это было потрясающе, – сказала она, – никогда не видела среди учеников ничего подобного.

– Зачем вы это говорите? – Леха внезапно проявил горячность. – Он же ужасно играл, вы что, не слышали? И далеко от того, что у меня было.

– Хорошо, давай тогда попробуем наоборот? – предложила Мария Викторовна. – Пусть Миша что-нибудь сыграет, а ты повторишь.

– Да запросто! – Леха встал в позу.

– Миша, давай, сыграй что-нибудь?

– Сыграй! – внезапно Виталик забылся, против кого выступает, и тут же огреб за свою неосмотрительность.

– Ты кому говоришь? – Леха дал Виталику подзатыльник.

– Так интересно же, все равно ты лучший, – вернулся Виталик в образ преданного оруженосца.

– Я не знаю, что сыграть, – Миша, опустив голову, пошел на попятный.

– Хорошо, – Мария Викторовна не стала настаивать. Видимо, понимала, что еще не пришло время для свержения признанных лидеров.

В конце занятия она поймала выходившего последним Мишу за рукав.

– Миша, извини, я не стала говорить это при всем классе, чтобы никого не настраивать против тебя, но то, что я услышала… Это, действительно, потрясающе. Да, ты играешь неверно. Но как-то своеобразно. Как будто, я бы сказала, импровизируешь. Ты понимаешь, о чем я? – она заметила, что мальчик смотрит на нее недоуменно.

– Если честно, не совсем.

– Чтобы так играть, надо знать материал и на его основе вносить свое. А ты импровизируешь, материала не зная. Я не могу утверждать, но как будто ты перепридумываешь музыку на лету. Хотя я могу ошибаться, – тут же себя поправила Мария Викторовна. – Не буду спешить с выводами, в любом случае, тебе надо заниматься. Очень много. Я помогу тебе освоить нотную грамоту, догнать остальных. И, может, даже… – Мария Викторовна хитро улыбнулась. – И, может, даже кого-то обогнать. Ну, иди.

Она наконец-то отпустила Мишу и поспешила в учительскую рассказать о своей находке. Миша пошел на следующий урок. И никто из них не заметил свидетелей их разговора.

– Это кого они имели ввиду обогнать? Тебя, что ли? – Виталик по привычке решил пошутить, но сразу осекся, увидев бледное от злости лицо друга.

– Значит, «обогнать»…

Виталик никогда не видел Леху таким злым, а видел он многое, за его отцом не раз приезжала «Скорая», спасая от «белой горячки».

– Хорошо, посмотрим, чья возьмет. Что смотришь? Пойдем, предатель!

Виталик в очередной раз получил от друга оплеуху.

Глава 8

Миша мог бы себя поздравить. Он все-таки сумел завоевать расположение учительницы музыки. До сих пор в его сердце эхом звучали ее слова «это было потрясающе». И с какой интонацией это было сказано! В голосе Марии Викторовны, как уловил тонкий слух Миши, слышалось… восхищение. На этот счет он не мог ошибаться. Она была им очарована. И это было главное. А Леха. Он как коровы, которых стоит опасаться, не задирать и обходить стороной.

Дома Мишу ждала записка от матери. Она поздравляла сына с первым учебным днем и сообщала, что вернется поздно. «Ложись спать, если будет совсем поздно. Целую. Мама». Миша сел за фортепиано и попытался наиграть мелодию, которую услышал в классе. Было уже совсем темно, только в их покосившейся избе горел свет, из окна навстречу припозднившейся Елене Дмитриевне скользили в танце рыцари.

Вражда двух кланов…

Бал начался,

в котором Ромео узнал

свою Джульетту.

Так она и застала сына, играющего хоть и небезупречно, но так, как слышал музыку только он.