Читать книгу: «Петербург мой, Ленинград…», страница 2

Встреча

 
Я с городом моим свиданья ожидаю
И мысленно пишу продуманный сюжет…
Волнуюсь, точно я судьбу свою листаю
И будто не была здесь много, много лет…
 
 
Волнение в душе играет мною странно,
Тревожит и звенит знакомою струной…
Я радостью от встреч зализываю раны,
Чтоб торжество любви в своей душе сберечь.
 
 
А Петербург не спит, он встречи ожидает,
Надеюсь, по-отцовски готов меня обнять.…
Он точно, как и я, часы свои сверяет,
Чтоб на вокзал Московский карету мне подать!
 

И вот долгожданный момент наступил, мы в Санкт-Петербурге!

Какое счастье, какая радость! Неизмеримое волнение охватывает мою душу! Появляется чувство, что ты как будто теряешься во времени и пространстве. Но, оказавшись через несколько минут на площади Восстания, понимаешь, что это – реальность!

Да, так горячо желаемое – свершилось! Я – в Ленинграде!

Это название мне как-то ближе, роднее…

Признание в любви

 
Литейный, Кировский, Некрасова, Фонтанка…
Большой, Садовая – какие имена!
У улиц этих гордая осанка,
Здесь жизнь моя считала времена…
 
 
Пути, дороги, клад воспоминаний
Дарили мне все эти времена:
И радость встреч, и первые свиданья,
Их омывала с Мойки пелена.
 
 
Дома большие старились со мною,
Большие окна, двери, потолки
Теперь не славятся своею красотою,
Скорее угасают от тоски.
 
 
Любимый город – встречи, расставанья,
Стихи, рассказы – все это о нас…
Прими же, Ленинград, мое признанье,
Мою любовь – навек, а не на час!
 

Литейный проспект

Всего каких-то пятнадцать минут – и я уже на Литейном проспекте! В садике рядом с нашим домом все так же грустит памятник великому русскому поэту Н. А. Некрасову, а пожелтевшие листья отдельными золотистыми проблесками напоминают, что уже наступила осень. Моросит… Дождь в Северной столице – это особый дождь! Он омывает улицы, очищая вековую пыль, и рождает воспоминания о первой любви…

Дождь

 
В Петербурге дождь играет,
То стучит, то замирает…
Моросит, купаясь в лужах.
Дождь осенний, ты мне нужен,
Чтоб размыть шальные мысли,
Чтобы время дать осмыслить
То, что лето подарило…
То, что солнце озарило,
Чтоб запомнить счастья звуки,
Твои губы, твои руки!
 

Дождь звучит как-то задорно и весело и заканчивается так же внезапно, как и начинается. Это дождь раздумий и надежд, любви и предчувствия счастья. И тогда пробивающееся сквозь тучи солнце приносит особую радость, радость встречи…

Я открываю своим ключом дверь и вхожу в квартиру. Все, как прежде. Ничего не изменилось…

Любимый бабушкин исторический роман «Ледяной дом», писателя Лажечникова дремлет на подоконнике, вязание аккуратно сложено в купленной когда-то в Репино корзиночке, огромный резной буфет строгим взглядом окидывает меня, как будто спрашивая: «Кто пришел?»

Статуэтка балерины своим излучающим красоту светом явно рада мне и просится в руки. Я беру ее нежно, глажу и целую, как живую. Эта фарфоровая красавица часто бывала главной героиней моих сказочных снов, где я представляла себя в такой же белой балетной пачке не где-нибудь, а на большой сцене. Мечты, мечты – сладкая дымка детских воспоминаний, наивных и трогательных…

На мгновение мой взгляд задержался в зеркале. Мое отражение совсем не обрадовало. Да, время идет быстро…

 
Ах, как жестоки зеркала,
В них отраженье дней минувших,
Прекрасных дней и дней не лучших,
А ныне всем им похвала…
 

Опять мои мысли убежали в прошлое…

Я присаживаюсь на резной старинный диванчик, стоящий у окна, беру наш семейный альбом с фотографиями, и тихая грусть охватывает меня, а мысли о детстве, о родных и близких превращаются в стихи…

Дом на Литейном

 
Годами комната пропахла,
Здесь все, как сорок лет назад…
И абажур, как опахало,
И фотографий стройный ряд…
 
 
Дорожка белая салфетки
И слоники, как на парад,
И отблеск зеркала, и редкий,
Резьбой украшенный оклад.
 
 
Кровати сложные изгибы,
Диванчик детский у окна.
Буфет старинный, точно глыба,
Набитый тайнами сполна.
 
 
А в нем скучают статуэтки,
Храня фарфоровый «бисквит»,
Посуда вся, как дань столетьям,
По-«кузнецовски», сладко спит,
 
 
Точнее, дремлет, не иначе,
Боясь, что кто-то не поймет…
И это все – сошлет на дачу,
И там, на счастье, разобьет…
 
 
Дом на Литейном, окна в стену
Лицом уткнулись в темноту,
Любовь жила вот в этих стенах
И сохранила доброту…
 
 
Здесь подружились черный кофе
И вслух читаемый роман,
Но тень блокадной катастрофы
Не растворил седой туман!
 
 
Обитель наша, полустанок…
И папин китель в орденах,
И с кружевами платье мамы
Со мной встречаются во снах…
 

Да, так все и было: папин китель с орденами и медалями, вычищенный и наглаженный перед каждым военным парадом, мамино нарядное платье василькового цвета с кружевной кокеткой и маленьким бархатным бантиком на груди.

От этого, столь любимого мною платья волшебно пахло духами из красивой коробочки красного цвета с названием «Красная Москва» – вот та картинка, которая в детской памяти как бы замерла, будучи столь значимой, что не стерлась с годами.

Помню и наш необычный телевизор под названием «Авангард», включающийся особым образом – поднятием крышки вверх – который обязательно покажет моего папу на параде, с саблей в руке.

Навсегда я запомнила приметы праздника, которые витали в квартире: запахи салата «Оливье», бисквита, ванили и, конечно же, мандаринов. Это были запахи детства, запахи дома, мира и счастья!

Все начинается из детства

 
Все начинается из детства!
Какой ты выберешь подряд?
Все начинается из детства…
Какой искать ты будешь клад?
 
 
Клад знаний, доброты и чести,
В любви проложенных дорог.
И дом в каком построишь месте?
С кем будешь подводить итог?
 
 
С кем будешь ты любви страницы
Листать с надеждой день за днем?
Или взлетишь свободной птицей,
Оставив в прошлом отчий дом?
 
 
Пойдешь ли в храм ты за молитвой,
Где душу будешь укреплять?
Чтоб, выходя из трудной битвы,
Дорогу честную принять.
 

По моему мнению, детство имеет особый, знаковый смысл для возможности реализовать потенциал развития человека.

Содержание и наполнение детства должно быть одним из центральных направлений в модели, по которой выстроено общество.

Долгожданная встреча

Опять стихи, заполонившие мои рабочие тетради, превратившиеся в воспоминания, так расслабляют и тревожат мою душу. Но я приехала сюда не только отдыхать, но и работать. И мне просто необходимо собраться, сосредоточиться, потому что одна из целей моей поездки – это встреча с читателем в Северной столице! А это для меня крайне важно!

Надеюсь, что эти дни в Петербурге обязательно подарят счастье и радость общения с любителями поэзии на моем творческом вечере под названием «Петербург мой, Ленинград», который состоится уже послезавтра.

Я быстро распаковываю свою дорожную сумку, наполненную моими стихотворными заметками, и бережно вынимаю платье для выступлений, нежного сиреневого цвета, длинное, чуть блестящее, которое немедленно надо повесить в старинный гардероб, так как бабушка отличалась такой собранностью и аккуратностью, что нарушать эти правила невозможно!

Я открываю резную дверцу с мыслью, что здесь, наверное, есть туалеты из знаменитого ателье на Невском, которое в шутку называли «Смерть мужьям» за высочайшее качество изделий, их дороговизну и фамилии именитых клиенток. Как интересно, что именно это нелепое название осталось в детской памяти…

Женские тайны

 
Я открываю гардероб,
Как будто летопись читаю…
Воспоминанья, как сугроб,
С годами, к сожаленью, тают…
 
 
Событий связь уточнена
Порою признанным нарядом.
Какие были времена!
Какие люди были рядом!
 
 
Какие запахи духов
Роль не последнюю играли,
И кружева сильнее слов
Порой успехом награждали!
 
 
Старинный свадебный наряд,
Цветы под тонкою вуалью,
Для памяти все это – клад,
Где радость встретилась с печалью…
 
 
И шелест платьев и шарфов:
Все перечислить просто сложно!
Но ныне с тайны снят покров,
И в женской моде – все возможно!
 

На улице уже зажглись фонари. Пасмурно. Поэтому темнеет рано. Тихая нега окутала небольшую комнатку. Я сижу за столом и пью кофе по бабушкиному рецепту: с перцем и корицей, пью из чашечки цвета синего кобальта. Легкое волнение вновь охватывает меня, а строки сами ложатся на белый лист, строки любви к Петербургу…

Разговор с Петербургом

 
Осень. Вечер. Мне не спится…
Мысли крутятся, как пчелы…
Вот приехала я в Питер:
Он дождливый, невеселый…
 
 
И по улицам брожу я,
Воздух прошлого вдыхая.
В своей памяти бужу я,
Что с годами затухает.
 
 
Голос крови, голос предков,
Близких, право, не осталось…
Не нашлось еще таблетки,
Что излечит, хоть на малость,
 
 
К Петербургу эту тягу,
К саду Летнему, Фонтанке…
А привязанность, как благо,
Носит древнюю огранку…
 
 
Дам я мыслям передышку,
Грустный дождь их омывает…
Напишу об этом книжку,
В жизни всякое бывает…
 
 
Люблю – Невский: мокрый, спящий…
Белой ночью – многолюдный…
Чувства наши – в настоящем!
И, надеюсь, обоюдны.
 
 
А сегодня – тихо, тихо,
Тротуар машины моют…
Я иду. А ветер стих мой
Тянет рифмой над Невою…
 

Любовь длиною в жизнь

Я взгрустнула, закутавшись в свои стихотворные рифмы… А в комнате достаточно душно, надо обязательно приоткрыть окно, ведь Литейный проспект – это центр Петербурга…

Но так не хочется вставать, нарушая сказочную приватность встречи с любимым домом, да и под бордовым абажуром над большим круглым столом с кружевной скатертью, творением маминых рук, так уютно…

Мне так хорошо, что глаза сами закрываются от нахлынувшей неги. Отогнав усталость, а поездка все же дает о себе знать, я открываю форточку и раздвигаю тяжелые шторы оттенка «старой меди». «Остатки прежней роскоши», – любила говорить бабушка, ведь из остальных занавесей, украшавших до войны окна, сшили праздничные платья к Дню Победы.

Небольшое уточнение: в одном из них была моя мама на вечере в артиллерийском училище, что на Литейном. Там ее впервые увидел мой отец: фронтовик, орденоносец, дошедший до Берлина, капитан, командир артиллерийского батальона. Он был так покорен не только ее красотой, но и удивительной петербургской сдержанностью, тактом и добротой, что уже через два месяца попросил ее руки. Каждый, кого тогда посетило счастье любить и быть любимым, думал о будущем…

Единственным подарком на их свадьбе, которая состоялась в сентябре 1945 года, была чайная пара цвета кобальта с золотыми цветами в белоснежном медальоне, из которой я сейчас пью кофе. Нам, детям, категорически не разрешали ее трогать. Поэтому, наверное, эти чашечка и блюдце живут до сих пор.

В комнате на Литейном, на комоде в скромной рамочке стоит фотография моих родителей. На обратной стороне надпись: Борис и Валентина Семичевы, сентябрь 1945 года.

Писать о Северной столице и не писать о любви – невозможно! После войны Ленинград, даже пройдя суровые испытания, остался городом любви и романтики, а все пережитое еще ярче высвечивало истинные чувства…

Любовь

 
Любовь шагнула и в их дом,
Идет, походкою играя,
То платье кружит ветерком,
То, ничего не объясняя,
Улыбку дарит – просто так,
Как дарят маленькие дети!
То ревностью замедлит шаг,
То попадет в кокетства сети…
 
 
Жизнь акварелью расписать,
А в ней любовь свою прославить
Они мечтали… Благодать
В судьбе своей навек оставил,
А Ленинград – благословлял:
Своей красою души правил,
Любовью их объединял
И маршем свадебным поздравил!
 

После войны молодоженам комната с окнами, выходящими во двор-колодец, казалась просто царскими хоромами…

Двор-колодец

 
Дождь льет непрерывно и жестко,
Нос высунуть нам не дает.
Смотрю я в окно – там березка,
Склонившись к земле, слезы льет…
 
 
Она в одиночестве плачет,
Здесь тесно березкам вдвоем…
Мы питерский двор не иначе,
Привычно «колодцем» зовем.
 
 
Воробышек плещется в луже,
А окна здесь в окна глядят…
Окно приоткрыв, я подружку,
Зову погулять в Летний сад.
 
 
А день теплым воздухом дышит,
Березку очистив от слез.
И дождь, омыв пыльные крыши,
Всю сырость с собою унес…
 

Влюбленные, вдохновленные прекрасной музыкой духовых оркестров, которые после войны играли на площадях и в парках, чувствовали себя способными на высокие поступки ради любви, несмотря на ленинградскую непогоду и все пережитое…

Дождь на Мойке

 
Дождь на Мойке не пугает скукой,
Дарит размышлений хоровод…
И твою протянутую руку
Я приму, как жизни небосвод.
 
 
Поцелую нежно твои пальцы
И любовью кожу обожгу.
Ткань надежды я заправлю в пяльцы,
А сомнения в костре сожгу.
 
 
Нитки будут путаться и рваться,
И иголки буду я ломать.
Буду я, как девочка, стараться
Свое счастье гладью вышивать…
 

Эти три стихотворения «Любовь», «Дождь на Мойке» и «Однолюбы» я посвящаю моим родителям и всем тем, кто нашел свою любовь и судьбу в послевоенные годы…

А послевоенная любовь: большая, искренняя, настоящая, часто прошедшая тяжелые испытания, – царила, растворяясь в этом бесконечном ленинградском, уже мирном небе. И ничуть не боялась дождя…

Однолюбы

 
В Ленинграде – непогода…
У нее свои повадки…
И задумалась природа
Об одной простой загадке…
 
 
Если ветер, дождь накинув,
Вдруг боится простудиться?
Почему же в дождь, любимый,
Ты желаешь объясниться?
 
 
Почему глаза сверкают
И пылают жаром губы?
Непогода не пугает,
Мы с тобою – однолюбы!
 
 
Непогода, непогода,
Нева волнами играет.
Не бывает непогоды!
Ну а вот любовь – бывает!
 

Послевоенное детство

Знакомая обстановка в бабушкиной комнате дарит все новые и новые воспоминания. Так и кажется, что вот-вот откроется дверь, и в комнату ворвется мой троюродный братик Валерка, мой погодок, невысокий и худенький, как тростинка, любящий только лимонад и конфеты, очень веселый, а главное – очень добрый.

Мы, тайно от взрослых, будем рассматривать с ним папин кортик и фотоаппарат, а также бабушкин театральный бинокль и старинный веер из разноцветных перьев, лежащие в верхнем ящике буфета. Затем, насладившись своими маленькими тайнами и успокоившись, мы сядем играть в настольные игры, которых у нас более чем достаточно.

В детский сад не ходил никто: ни сестра, ни братик, ни я, ведь квартира большая, и дома всегда кто-нибудь был из взрослых, а наша маленькая компания нас вполне устраивала.

Опять мои мысли превратились в красочные картинки из детства и юности. Это все он, мой Ленинград: наша жизнь на Литейном, поездки в Петергоф, прогулки в Летнем саду:

Летний сад – это легкая дымка трепетных воспоминаний из далекого детства, сказка в реалиях…

Это добрая рука мамы, которая держит тебя бережно, но крепко, когда ты стремишься перебежать улицу, чтобы подойти поближе к Спасу-на-Крови…

Летний сад

 
Решетка знакомого сада,
Дубов вековых стройный ряд
И летнего утра прохлада
С историей здесь говорят.
 
 
Здесь дышат покоем аллеи,
Амуры застыли в веках,
А запах подобен елею
И прячется в дивных цветах.
 
 
Здесь первая встреча с Крыловым
И басни загадочный слог
Открыли мне емкое слово
И с рифмой моей диалог.
 
 
Мифический смысл изваяний
Фонтаны как стражи хранят.
Все это – искусства дыхание,
Все это – родной Летний сад.
 

Летний сад

Летний сад – это прохлада и таинственность аллей, загадочные изваяния и падающие осенние листья с налетом золотой роскоши…

Идут годы, а встречи с этим удивительным местом в самом сердце Петербурга рождают новые строки, иные, повзрослевшие, опаленные временем…

Ощущение счастья

 
Потускнело… Завядшие листья
Застелили дорожку в саду,
Этой осенью грустные мысли
Я сторонкой не обойду…
 
 
Буду грустью своей наслаждаться,
Буду душу я ей омывать,
Познав грусть, буду очень стараться
Ощущение счастья поймать!
 
 
Летний сад – в диалоге со мною!
В красоте его стонет душа…
Красотою я боль свою смою
И пойду сквозь века – не спеша…
 

Ленинградцы

Мы очень долго жили в одной квартире с семьей бабушкиного брата, его взрослыми детьми и внуками, жили дружно и весело: совместные воскресные обеды, праздники, поездки за город в Тарасово и Репино.

Счастливое беззаботное детство!

Вспоминаю телевизионную программу «От всей души», где ведущей была Валентина Михайловна Леонтьева. Это был рассказ про коренных ленинградцев, блокадников, великих тружеников, а конкретнее – обитателях нашей квартиры: Чистяковых, Добриных, Лебедевых…

Правда, в этой ленинградской квартире на Литейном проспекте было несколько тесновато. Семья разрасталась…

Через некоторое время мы с родителями переехали на Кировский проспект, там я и пошла в школу…

Другие радовались новым квартирам: на Васильевском острове, на улице с веселым названием Детская, а также на Загородном проспекте, правда, несколько далековато от центра, но не беда: каждая семья – в своей отдельной квартире!

Вот такие прекрасные подарки за достойный труд получали бесплатно ленинградцы в то время, до «перестройки»!

А бабушка наша, Зинаида Константиновна так и осталась на Литейном…

Здесь, в этой квартире, она пережила революцию и гражданскую войну. А в Отечественную именно из этой квартиры ее муж, мой дедушка, добровольцем ушел на фронт и погиб на Пулковских высотах, а в первую зиму блокады ее мать и четырехлетняя дочка покинули этот мир…

Изменить бабушкино решение не смог никто. Да и характер у нее был стойкий, ленинградский. И наша квартира теперь превратилась в настоящую многокомнатную коммуналку: подселили старушек-блокадниц и семью из Саратова. Это была уже совсем другая история…

Коммуналка

 
Серый утренний туман
Горькой дымкой обнимает.
Жестких слов открытый кран
Ржавой притчей отрезвляет.
 
 
А соседям – все не так!
Неужели все забыто?
Но, надеюсь, как пустяк
Будет в памяти все смыто…
 
 
Мне казалось, рухнул пол,
Люстры старые звенели,
Но к чему я о своем?
Скоро птицы прилетели,
 
 
Дворик питерский ожил,
Прояснилось все, конечно,
Мир в квартире наступил,
И надеюсь, что навечно.
 

Приезжие стали устраивать свои порядки, а ленинградским старушкам пришлось еще долго искать с ними компромисс…

Но зачем о грустном, жизнь есть жизнь… «Жизнь не цветы, она в полоску…»

Поблагодарим за терпение и благородство всех тех, кто и ныне живет в питерских коммуналках, а таких в Петербурге еще много, особенно среди коренных жителей.

Жизнь

 
Жизнь – отражение в воде! Течет, пугая откровеньем…
А их терпения предел и их надежды и сомненья —
Все отразилось на лице, даруя признак увяданья…
Но попадая под прицел, скрывают ото всех страданья
И радостью омоют день, и все простят, за все покаясь,
А тягостей житейских тень с водою Невской расплескают.
 

Бабушкины рассказы о тех послевоенных временах будто отпечатались в моей памяти…

После войны в Ленинграде остро не хватало жилья. Часть зданий была разрушена бомбежками, а деревянные дома в блокадные зимы разбирали на дрова.

Токари и пекари, вагоновожатые и профессора, музыканты и учителя после работы становились строителями, дворниками и садоводами. Ленинград возрождался, счастье победы было столь велико, что трудности никого не пугали…

Материнская мудрость

А тем временем питерский влажный воздух наполнил бабушкину комнату свежестью, а легкий ветерок, весело ворвавшись, нежно погладил мое лицо своим прикосновением, будто говоря: «Здравствуй, мой Ангел, с приездом!» Именно эти слова я слышала от дорогих мне мамы и бабушки.

Идут годы, но волшебство этих слов не забывается, а греет душу и ныне…

Ангел

 
Ты мой Ангел, Ангел добрый,
Ты меня не покидай!
Ты судьбой моей одобрен,
Ты за мною наблюдай…
 
 
Ты мой Ангел, Ангел добрый,
Ты прикрой меня крылом.
И все тяготы и скорби
Отведи. И перелом
 
 
В душе слабой происходит,
Вижу новый светлый путь.
Рукой Ангел моей водит,
Чтобы рифму не спугнуть!
 

Как такая нежность могла рождаться в душах мамы и бабушки, переживших голод, лишения и все ужасы блокады? Видимо, жизнь, в благодарность за доброту и терпение, подарила им великий талант материнской мудрости!

Берегиня

 
Нет моей мамы – ушла безвозвратно.
Нет моей мамы – как жить без нее?
Думать, работать, писать – непонятно,
Как продолжать мне свое бытие?
 
 
Трудность, проблемы, беда, неудача,
Радость, успех или просто покой —
Голос твой ровно звучал – не иначе,
Ты же слыла необычной такой:
 
 
Скромность и сдержанность, внешность богини.
Скрытая нежность и кладезь добра.
Ты была нашей семьи Берегиней,
Совестью, сотканной из серебра.
 

Прозрачный, чуть розоватый от абажура свет падает на написанные мною строки, а картинки из воспоминаний навевают грусть. И вдруг теплая слеза замерла на мой щеке. Слеза любви и благодарности…

Память детства

 
Занавеска металась и билась крылом,
Представляя себя необузданной птицей,
И по-своему она охраняла наш дом,
Закрывая от всех частной жизни страницы.
 
 
Она тайны хранила – как свой островок,
Ограниченный метрами старой квартиры.
И никак не хотела пускать за порог
Взгляды тех, кто нарушит гармонию мира.
 
 
Занавеска старела, и штопки на ней
Становилось с годами все больше и больше,
Она сбилась считать число прожитых дней,
И от этого ей становилось все горше.
 
 
Только мамины руки любила она
И мечтала о том, что ее накрахмалят
И что ветхость закроет небес пелена,
А все остальное лишь синька исправит.
 

Символ Санкт-Петербурга

Для жителей Петербурга появление на улицах ярких анютиных глазок – это всегда признак прихода весны, грядущего тепла и одного из важнейших праздников – Дня Победы.

Символом Санкт-Петербурга стала фиалка Виола-Виттрока – анютины глазки.

Фиалка несет мир и гармонию и символизирует вдумчивость, свободомыслие, любовь, верность, преданность, мудрость, печаль и одиночество, а вот по стойкости к непростым климатическим условиям города на Неве анютиным глазкам нет равных!

Как это созвучно с чертами характера и стойкостью жителей блокадного Ленинграда! Может быть, именно этот факт и решил судьбу анютиных глазок. Фиалка стала символом Северной столицы.

Именно эти цветы моя бабушка высаживала под окнами нашей дачи в Репино, а глиняный горшочек с фиалками много лет освещал радостью комнату на Литейном проспекте.

В весеннем оформлении города анютиным глазкам отведена главная роль. Весной 2025 года в Санкт-Петербурге к 80-летию Дня Победы высадили 800 тысяч фиалок, которые украсили памятные места города: мемориалы, площади, улицы, городские сады и парки.