Цитаты из книги «Тогда, сейчас и кот Сережа», страница 2

Встретили меня типа радостно, хотя давно между собой договорились, что при первой же возможности меня сольют. А тут обниматься, целоваться, по плечам хлопать, люди все из шоу-бизнесов, их обучать не надо, как себя перед камерой вести.

Гудели нам все кому не лень, а не лень было всем водителям, по несчастью оказавшимся в тот вечер на маршруте смелой водительницы.

Случилось это уже давно, мне было тогда 45 лет, и вроде бы я должна была бы стать, по народным поверьям, «ягодкой опять», но фиг-то! Наоборот, у меня начался отчаянно черный период, на меня напала масса неразрешимых проблем, и я очутилась в туннеле, в конце которого не проблескивал даже и лучик света.

на мой недавний намек, что, мол, и про деток надо думать, моя 18-летняя дочь сделала такое лицо, что мне не хватит слов и умения его описать.

Мамочка моя человеком была добрым, но своеобразным, со своими, как вы понимаете, представлениями о прекрасном, особенно в отношении одежды. И тут всякие доводы и возражения были бессмысленны и опасны даже.

недавно моя очень умная подруга объяснила, что такие переходные периоды необходимы в развитии подростка. «Если подросток его не проходит, то во взрослой жизни ему грозит шизофрения», – заявила она мне, и я как-то внутренне перекрестилась, что Кате такая напасть вроде не должна угрожать. А то, что я сама практически стала шизофреничкой после «необходимого подросткового бунта», – это вроде и ничего…

Моей дорогой шестикласснице было непонятно примерно следующее: овины, жнивье, обоз и даже «чета белеющих берез». Но это я малую часть перечислила. Я была потрясена и впервые почувствовала пропасть между поколениями.

Она зачем-то пересказывала нам параграфы учебника слово в слово, причем таким занудным голосом, что привила стойкое отвращение к самому слову «история».

мыслей никаких не было, в таком я была шоке. Первый раз в жизни мое тело наотрез отказалось подчиняться мозгу. О! Так я и

кроме меня и еще двух-трех зубрил про Онегина и Печорина писать никто не захотел, потому что на чтение всякой белиберды время тратить дураков не нашлось.