Психо. Байки Грижского леса

Мышь выползла из–за «кушетки», ее большие глаза говорили о том, что она не пропустила ни слова.

– Да, доктор. Врачебная тайна и всё такое, – пискнула она.

– А пока займитесь своими прямыми обязанностями, возьмите пробу крови у пани Рудой.

– Вы, доктор, пожалуйста, определитесь. – Не разжимая зубов, как чревовещатель, проговорила мышь. – Только что была команда держать язык за зубами.

– Пани Десмод…

– Всё–всё. Я пошутила. Хотела разрядить обстановку.

Ни доктор, ни лиса не отреагировали на ее шутку. Доктор задумался, а пани Рудая с интересом наблюдала за медицинской процедурой.

– Чувствую легкий след сонной одури.

– Сплюньте кровь, быстро. – Пан Фил встревожился за свою лаборантку. – И прополощите рот.

– То–то у меня сухость такая, хоть язык вываливай! – Хлестнула хвостом по пню лиса, знакомая с ядовитой ягодой. – Попила чайку с бабушкой!

– Да, это уже серьезно. Сонная одурь или белладонна. Вам явно желают смерти. Теперь я понимаю, почему ваши глаза показались мне лучистыми. Красавка и есть красавка.

– И сердце у пациентки стучит как бешеное, – добавила мышь, сплевывая росу, которой полоскала рот.

– А что с бабушкой? Надо бы ее проведать. – Филин взлетел выше и снял с сучка табличку «Психо».

– Я сейчас сбегаю! – Лиса кинулась в заросли, но пан Фил остановил ее.

– Вам туда нельзя. И домой нельзя. Вам нужно на время спрятаться.

– Я пойду на птицеферму. Есть у меня там пригретое местечко.

– Отлично. Зная ваше анти–бройлерное настроение, никто не подумает искать вас в курятнике. И больше питья, голубушка. Хорошо бы холодный компресс на голову. А бабушкой займусь я.

– Сделаю, – кивнула лиса и нырнула в кусты.

– Пани Десмод, на сегодня прием окончен.

– Я хочу помочь. Вы же знаете, я юркая, могу незаметно последить за Сломанным коготком.

– Только умоляю, милочка, не рискуйте.

– Ты слышала, дорогая? – пан Фил окликнул жену.

– Да, родной. Лети к Седой лисе, не теряй время. А я пока посещу птичий базар. Если что–то происходит в Грижском лесу, все новости там.

Седая лиса грела старые кости, лежа на пригорке.

– Филя, что тебя принесло сюда? – она щурила глаза на солнце, и филин, как ни вглядывался, не мог определить, расширены у нее зрачки или нет.

– Я прилетел поинтересоваться, как ты себя чувствуешь, старуха.

– Хе–хе–хе, ты бы меня еще чувихой назвал. Да, побузили мы с тобой в свое время. Я вижу, ты и сейчас никак не успокоишься, все в «Психо» играешь.

– Какие игры, старая. Кто–то травит твою внучку белладонной.

– Пулю мне в зад! – Лиса села. – Которую из них? Рыжую или Коготок?

– Рыжую. И сдается мне, Коготок к этому приложила лапу.

– Пошла, значит, по стопам своей взбалмошной матери. Ты помнишь Хиппи?

– Как не помнить твою чумовую дочь. То в зеленый цвет выкрасится, то до розовой кожи обреется.

– Травкой баловалась, – грустно усмехнулась лиса. – Та знатно крышу сносит. Не хочешь вспомнить молодость? Может, забьем по косячку?

– Меня сейчас только один косяк беспокоит. Дверной. Как бы не вмазаться в него, когда в дупло влетаю.

– И у меня зрение село. Я теперь больше на нюх полагаюсь. Так что ты там говорил о моих внучках?

– Рыжая предположила, что только у тебя могла получить дозу белладонны. Во время чаепития. Меня смущает, почему ты не отравилась?

– Я чай не пью, у меня от него сердце бухает. Кипятком балуюсь с сахаром вприкуску.

– Кто чай заваривал?

– Я сама. – Лиса, кряхтя, спустилась к норе. На утоптанной полянке блестел медными боками самовар, а на полотенце уютно устроились чайные принадлежности.

– Откуда у тебя такая коробка? – Фил, поддев когтем, откинул деревянную крышку. Разделенное надвое нутро хранило туго скрученные листочки черного и зеленого чая.

– Хьюмидор, – лениво проговорила лиса. Потом пояснила: – Так коробка для сигар называется. Один дорогой мне мужчина прислал. Из самой Америки. Вкуссссные сигары были, – протянула лиса, довольно сощурив глаза. – Чего ты там нюхаешь?

– Какой чай ты вчера заваривала?

– Черный индийский. Рыжая только такой пьет. Коготок предпочитает зеленый китайский. А что?

– Похоже, в черный чай сушеные ягоды белладонны подмешаны. А вот в зеленом их нет. Как ты думаешь, почему сестра ненавидит сестру?

– Странно, не замечала. Вроде обе приветливые, улыбаются друг другу. Коготок накануне визита Рыжей приходила, фотографии рассматривала, такая веселая, воодушевленная была. Я с недельку назад над ней пошутила, думала, не простит, ан, нет, вернулась, как ни в чем не бывало.

– А что случилось? Расскажи.

– Дятел принес наливку, у него яйцо родилось. На запах пан Серый подтянулся, потом шесть братьев Бялко, ну, еще кто из любителей. Душевно так сидим. Кавалеры комплименты отвешивают, я же одна среди них дама. Даже о геморрое забыла. А тут Коготок нарисовалась: «Бабуля–бабуля…», я ей и говорю: «Ты кто, девочка? Я тебя не знаю. Иди куда шла». Ведь сколько раз предупреждала, на зверях меня бабушкой не называть. Это ты, Филя, мой возраст знаешь, для тебя я Седая, а для лесного молодняка я – Платиновая.

– Я чаек–то с собой заберу, от лиха подальше, – пан Фил выгреб его из коробки в пакетик, завязал узелок и приготовился взлететь.

– А может по косячку, чувак? Ты, Филя, брови–то расправь. Шучу я. Скоро новая партия сигар поступит. Прилетай, посмолим.

Филин в нетерпении высунулся из дупла. Скоро ночь, а супруга так и не вернулась с птичьего базара.

– Доктор, доктор! – перевернутая мордочка летучей мыши загородила обзор.

– Пани Десмод…

– Вы точно должны сделать мне прибавку к зарплате. Я такое вам расскажу, с ума сойдете!

– Милая, в таком случае, вы лишитесь жизни. Сумасшедший филин не разбирает, кто свой, а кто чужой. Марррта, ты где была? – он с облегчением выдохнул, поймав влетевшую жену в объятия. Пани Десмод закусила губу, видя нежность пожилой пары.

– Дорогой, я такое расскажу, ты сойдешь с ума!

– И вам пани Марта конец, – пискнула мышь.

– Так, дамы, давайте пройдем глубже в дупло. Нам не нужны посторонние уши.

– Можно, я первая? – пани Десмод повисла под «потолком». Ее потряхивало от нетерпения. После кивка филина она продолжила. – Как мы условились, я села на хвост подозреваемой.

– Буквально? – переспросила пани Марта.

– Дорогая, есть такое шпионское выражение «сесть на хвост», – с умным видом произнес пан Фил.

– Нет, – пискнула пани Десмод. – Я действительно села ей на хвост и забилась под шерстку. А чего? Тепло, уютно, опять–таки голод утолить можно. Я же сегодня из–за белладонны без обеда осталась. Где силы взять километры в воздухе наматывать?

– Километры?

– Да, пан Фил. Видели бы вы, как Коготок металась по лесу. И у Старой горки в засаде сидела, и за Жабье болото сбегала, за каким–то лисом с пивным брюшком кралась, а когда к нему выбежали маленькие лисята, интерес потеряла, потом она вашу беседу с Седой лисой подслушивала.

Филин задохнулся, но мышь его успокоила:

– Только отдельные слова долетали. Я так поняла, вы травку для косяка прикупили и улетели.

Марта осуждающе глянула на супруга.

– Опять за старое?

– Дорогая, что, я сам себе враг? – Пан Фил пошурудил в углу и вытащил пакет. – Это улика. Чай с белладонной.

Дорогая вздохнула.

– Продолжайте, пани Десмод. – Филин сунул улику назад. – Мне не терпится узнать, что меня может свести с ума.

– Приготовьтесь! – охотно откликнулась мышь. – Та–да–да–дам!

– Ну же?

– Они не сестры!

– Как? Они же близнецы!

– Вот скажите, вы можете отличить одну мышь из Гулкой пещеры от другой?

– Нет. Они все на одну мордочку.

– Во–о–т! Так и с лисами. Вам сказали, что они близнецы, вы и не замечали, что пани Рудая гораздо красивее пани Сломанный Коготок: шерстка ярче, гуще, шелковистее. Их кровь совершенно разная на вкус. Уж поверьте опытному анализатору крови!

– Но…

– Доктор, я не глупая. Знала, что вы усомнитесь. Для чистоты эксперимента сгоняла к братьям Бялко. Они увлеченно резались в карты, и я незаметно продегустировала их кровь. Они братья.

– Но…

– И опять я догадывалась, что вы скажете свое «но», поэтому помчалась к Кривой сосне. Десятки зайцев – это ли не испытательный полигон? Да, хочу предупредить, я сослалась на якобы ваше распоряжение о профилактике заболеваний ушастых.

– И?

– Супруги Зиблс поверили. Детишки выстроились вряд, и тут я чуть не подавилась! – мышь понизила голос. – Не все дети пана Зиблса ему родные!

Целую минуту любовалась она на открытые клювы супругов, но завершила отчет:

– Вскоре к главе семейства пришел пан Русак, его закадычный друг, и тоже протянул лапу. Короче, половина детей его. Пани Зиблс еще та штучка!

– М–да… Сильная женщина, – пришел, наконец, в себя доктор. – Дорогая, теперь твой черед свести меня с ума.

– Ах, да. Птичий базар. – Пани Марта взмахнула крыльями. – Там, как всегда, было шумно. Обсуждали очередную кукушку. Пока пан Под–Пантофлем распивал наливку с Седой лисой, его супруга отлучилась написать ему на сосне гневную записку, а когда вернулась, в дупле нашла еще одно яйцо. Теперь они никак не могут решить, какое из яиц родное.

– Завтра я помогу им, – отозвалась пани Десмод.

– Упоминание птицами Седой Лисы позволило мне плавно перейти к обсуждению Сломанного коготка. Многие заметили странности в ее поведении. Сойка рассказала, что близняшка стала сама не своей, когда ее бабушке доставили первую посылку из Америки.

– Да, Седая упоминала, о каком–то любимом мужчине, дарящем ей сигары. Кстати, следующую поставку она вот–вот ждет.

– Эх, ты. У тебя ответ под носом был, а ты у Седой лисы только чайком да косячком интересовался. – Супруга пана Фила постучала крылом по голове. – Американец сам приезжает! Сорока, охотясь за золотой чайной ложечкой, наблюдала, как Коготок с бабушкой фотографии, присланные вместе с сигарами из Америки, рассматривали. А на них весьма необычный мужчина!

Пани Марта сделала паузу. Она с удовольствием наблюдала, как открылся клюв у мужа, и вытянулась от любопытства мордочка пани Десмод.

– Ну же! – не выдержал супруг.

– Он черный как смоль и только кончик хвоста белый. Мистер Блэк. Североамериканский черно–бурый лис. Красавец и богач.

– Вот оно! – вскричал пан Фил. – Я никак не мог понять, почему Коготок хочет извести Рыжую. Оказывается, она устраняет соперницу!

Мышь захлопала крыльями, одобряя догадку филина.

– Как давно Седая лиса получила первую посылку?

Пан Фил тут же услышал ответ от умницы Марты. Он всегда знал, что выбрал достойную жену.

– Еще до открытия бройлерного хозяйства. Сорока это точно запомнила. Наша клептоманка уже тогда положила глаз на коллекцию золотых ложечек, присланных вместе с сигарами, и сносила добычу в гнездо на дереве, которое при строительстве птицефермы срубили.

– Получается, Коготок готовилась к приезду американского гостя и всячески старалась, чтобы ее сестра выглядела непривлекательной! – возбуждение пана Фила достигло предела.

– А когда вы, доктор, сорвали ее задумку, посадив пани Рудую на диету, подозреваемая решила навсегда покончить с удачливой сестрой. Начались покушения! – Пани Десмод не отставала от шефа.

– Но почему нам Рыжая ни слова не сказала о мистере Блэке? – Пан Фил почесал острым пером голову.