– Попрошу Глеба все тебе показать в лицее. Будет зубоскалить или ерничать – звони. Я найду способ с ним договориться. Он… сложный парень. Мы не хотели ему говорить, он сам начал догадываться, после того, как их в лицее на медкомиссию стали посылать. У меня четвертая группа крови, у Полины – первая, и у Глеба тоже первая. Такого быть не может. Ну, а потом Полина как-то в сердцах проговорилась. Лучше бы мы его как-то подготовили, я же предлагал. Поля хотела, чтобы он не знал, да и я хотел. Мы с ней далекие от биологии люди. Короче, оба идиоты. С тех пор Глеб очень изменился. Я теперь не знаю, чего от него ожидать. То все нормально, то словно чужой человек передо мной, скрытный, язвительный, циничный.

– Понятно, – тихо сказала Катя.

– Глеб добирается до лицея сам, чаще всего на электричке. У нас станция рядом с поселком. Впускают в школу по ученическому пропуску, выпускают тоже, родителям приходит сообщение на телефон. Рядом есть магазинчик, не ахти что, но есть и продукты, и мелочевка всякая. Если что-то посерьезнее нужно, смело вызывай такси и поезжай в «Мега-Город», супермаркет на кольцевой. С деньгами не скромничай. Код на карте запомнила? Директор разрешила пока ходить в старой форме, приеду – купим тебе что-нибудь приличное. Знаешь, – отец замялся, – там ребята хорошо одеваются, есть, конечно, стипендиаты, из обычных семей, на государственной поддержке… но в целом…

– Пап, – со смешком сказала Катя, – мне все равно. Пока в старом похожу. Самой популярной девочкой школы становиться не собираюсь.

– Ну и зря, – улыбнулся отец.

Они выехали за город, на трассу, вдоль которой потянулись пригородные поселки с живописными полями и рощицами. Катя приоткрыла окно. В него ворвался теплый ветер с запахом сухой травы. Между колонной тополей и полоской речной заводи прогремела электричка. А за ней еще одна.

Территория лицея была окружено ажурным забором.

– Вон учебный корпус, – отец показал на двухэтажное здание. – Те деревянные домики – пансион. Спортзал слева, стадион за школой, есть еще что-то вроде клуба по интересам, в отдельном здании. Да, и столовая вон тот корпус. На большой перемене кушать обязательно. Завтраком и ужином тоже кормят, в магазинчике большой ассортимент булочек, пирожных и обезжиренного йогурта, все в расчете на целевого покупателя, – отец подмигнул и вылез из машины. – Тебе повезло. Одна девочка уезжает на год в другой город с родителями. Уже должна была уехать. Пойду уточню, можно ли вселяться.

Катя тоже вышла из машины, вдохнула терпкий хвойный воздух. Район так и называется «Сосновая Роща». Тут неподалеку санаторий. Жаль, что не того направления, что требуется маме. Вот было бы здорово. Отец вышел из здания пансиона только через полчаса, Катя уже начала волноваться. Он возвращался к машине почти бегом. Кивнул Кате, чтобы села в автомобиль:

– Не повезло. Поехали. Расскажу в дороге.

Сам сел, мрачный, как туча. Надел ремень безопасности и выехал с подъездной. Затем сказал:

– Родители ученицы передумали брать ее с собой. Буквально полчаса назад узнали, что условия жизни в том месте, где их ждет работа, не очень подходят для девочки тринадцати лет. Россия, мать вашу. Неужели раньше нельзя было сообщить?!

– Ну и что теперь? – с тревогой спросила Катя. – Наш дом уже сдали.

– Да, а от дедушки ездить далеко. Отель тоже не вариант. Я на нервы изойдусь, как ты там и что. Есть только один выход.

Антон Васильевич заговорил по телефону:

– Да, привет, Поль. Я заеду домой. Не один, с Катей. Она поживет у нас до моего приезда. Так получилось. Я рад, что ты не против. Целую.

… Коттедж в элитном поселке «Дубрава» Антона Васильевича оказался впечатляющим: большим, с садом и лужайкой. Катя вышла из машины и сделала вид, что ее абсолютно ничто не удивляет. Это было несложно: мама часто бывала в таких домах по работе и раньше часто брала с собой Катю, вероятно, втайне мечтая, что дочь передумает и пойдет по ее стопам. Катя быстро усвоила, что в таких домах не нужно разуваться. И что чаю там вам могут и не предложить.

Дом был ярко освещен. У Кати громко стучало сердце, когда она шла за отцом по чистой дорожке, выложенной фигурной плиткой. Она думала, все будет проще: Антон просто приедет и поможет маме – отдаст, так сказать, долг совести. А теперь Катя вынуждена будет общаться с незнакомыми людьми, которые вряд ли порадуются ее появлению. Она попыталась мысленно отстраниться, поиграть в игру «это все происходит не со мной, я просто смотрю интересный фильм». Не получилось.

Войдя в огромную гостиную, услышав слова «Глеб, познакомься, это Катя, моя дочь», она выступила из-за спины отца и встретилась взглядом с парнем, в небрежной позе стоящим у камина. У нее словно разряд пробежал по позвоночнику. На Катю, округлив глаза в изумлении, смотрел парень из кафе, тот, что приглашал ее погулять. Тот самый, Первый. Ночью Кате приснилось, что она все-таки приняла его предложение, бросила друзей, послушно пошла за ним в ночь, а потом потеряла его в толпе – вернулась в кафе, а там пусто. Глупый сон.

Парень тоже ее узнал – по его лицу пробежала волна удивления, сменившаяся недоверием, настороженностью и откровенной неприязнью. Глаза его сузились, на щеке заиграл желвак. Глеб. Его зовут Глеб. И он ее сводный брат. Но не родной, не по крови.

– Ты один? – спросил отец у пасынка. – Мама? Кирилл?

Глеб тряхнул волосами, опустил глаза и глухо произнес:

– Мать в салоне, Кирилл уехал на ипподром. Скорее всего, потом к Лане своей поедет.

– Вот и хорошо, – сказал отец. – Нужно поговорить. Катя, посиди пока тут, отдохни, сейчас все будет.

Отец пошел наверх по лестнице, оглянулся через плечо на пасынка, поднял бровь. Глеб медленно отделился от камина. Он опять глядел на Катю. Катя осмелилась посмотреть ему в глаза, в конце концов, они знакомы и даже общались. Взгляд у парня был очень красноречивым, и Катя поняла, что хорошего отношения к себе со стороны сводного брата ждать не стоит, ни в этом доме, ни в школе. А если в кафе он действительно заговорил с ней, чтобы позлить приятеля, тем более.

Она осталась одна в гостиной. Наверху скрипнула дверь и до Кати донеслось бубненье голосов. И она решилась – сняла туфли, взяла их в руки и в одних носках скользнула вверх по лестнице. Смешно и стыдно будет, если в доме есть еще кто-то и ее увидят. Но ей просто необходимо услышать, о чем говорят наверху. Если все очень плохо, она уйдет. Поедет к дедушке, и будь что будет. Ей здесь страшно. И еще как-то… тоскливо и холодно, словно она попала в замок Снежной Королевы. Может, она и преувеличивает, но обычно ее интуиции не ошибается. Даже мама, если нужно принять сложное решение, иногда просит:

– Кать, прислушайся к своим ощущениям. Стоит мне в это лезть или нет?

Катя еще ни разу не ошибалась.

Наверху был коридор со множеством дверей. Из одной комнаты через щель доносились голоса. Слышно было плохо, поэтому Катя поднялась повыше. В комнате как раз замолчали, а потом отец сказал:

– Я все понимаю. Неожиданно. Неудобно, наверное, но не конец же света. Десять дней.

– Тебе мало одного выбл*дка в доме, – лениво произнес Глеб. – Ты еще одного притащил? Мне подарок на днюху?

– Хватит острить! Знай меру. Я терплю-терплю и однажды не выдержу.

– И что сделаешь?

– О себе говорить можешь, что угодно, но не о Кате, – сухо сказал отец. И добавил, явно в сердцах: – Когда ты подрастешь уже?

– Годам к сорока, как ты.

– Глеб, пойми, я в этом доме только тебе доверять могу.

– Напрасно.

– Нет, не напрасно. Я знаю, что ты нормальный парень, только делаешь вид, что ты хуже, чем есть. Маме всегда некогда, а Кирилл… это Кирилл.

– Вот с этого и надо было начинать. Боишься за доченьку?

– Боюсь.

– Ты, может, плохо ее знаешь. Может, она стойкая.

– Зато я хорошо знаю твоего дядю. Катя еще ребенок, а у Кирилла на меня зуб. Опасаюсь, как бы он не решил воспользоваться случаем. Я своей дочери доверяю, хоть и знаю ее недолго, однако хочу подстраховаться. Пожалуйста, Глеб, в мое отсутствие позаботься о Кате. Покажи ей в доме все, школу, поддержи первое время.

– С какой стати? Меня кто-то поддерживал? И зачем? У нас класс еще не самый худший.

– Глеб, не начинай. Давай договоримся. Предлагаю тебе соглашение. Ты помогаешь Кате, а по приезду я отдаю тебе свою машину и оплачиваю курсы вождения.

В комнате наступила тишина. Катя стояла на лестнице, глядя в пространство коридора, но ничего не видя перед собой. Щеки ее пылали.

– Свой опель мне отдашь? – недоверчиво переспросил Глеб. – А сам?

– Пока поезжу на рабочем форде. Я серьезно. Сделаю доверенность, со временем переоформлю опель на тебя. Я знаю, что ты давно об этом мечтал. После дня рождения, на каникулах и по вечерам сможешь ходить на курсы. Мне порекомендовали одно место, хорошие инструкторы, гибкий график.

– А мать? Полина не согласится. Ты же знаешь, ее трясет всю, когда я заикаюсь, что за руль сяду.

– Маму я беру на себя.

– Спорим, не…

– Уговорю! – резко бросил отец. – Ну? Согласен?

– Думаю еще, – окрысился Глеб.

– Быстрее думай, мне пора в офис. Ты знаешь, я своему слову всегда верен. Если и ты обещаешь Катю не обижать и защищать, дома и в школе, до конца учебного года.

– Она тут жить будет до экзаменов?!

– Да нет же! После моего возвращения переедет в лицей. Но есть ведь каникулы, а во втором семестре вас будут отпускать на самоподготовку. В общем, она часто будет здесь бывать. Не оставаться же ей в пансионе одной?

– Черт! Черт!

– Не соглашайся, не соглашайся, – шептала Катя, стоя на лестнице и прижимая к груди туфли.

Ей хотелось бросить все и бежать прочь.

– Ладно, – сказал, наконец, Глеб. – С матерью только договорись. Насчет прав.

– Договорюсь. Проследи, чтобы она не превратила Катю в очередную свою игрушку.

– Вот этого не обещаю.

– Постарайся. Я буду звонить.

Катя бросилась вниз по лестнице. Сначала сверху спустился Глеб, скользнул по ней взглядом, упал на диван. Отец сбежал с сумкой, поглядывая на часы, чмокнул Катю в щечку, проговорил:

– Чтобы на связи каждый день. Для тебя я всегда в зоне доступа. Телефон дяди Миши сохранила? Глеб тебе поможет освоиться. Не стесняйся, обращайся к нему, если возникнут вопросы. Буду скучать.

Хлопнула дверь. Глеб сидел, глядя на экран смартфона. Пиликали сообщения, парень улыбался, не обращая внимания на гостью. Катя стояла у стены и молчала. Сколько денег у нее на карте? На билет хватит. Ну же, решайся!

– Я уезжаю, – тихо сказала она. – Как мне добраться до города?

Глеб молчал, лишь дергающийся желвак указывал на то, что он слышит. Катя взяла сумку и пошла к двери.

– Как твоя фамилия? – насмешливый тон ударил в спину.

– Самарская.

– Зачем тебе в город? Тут воздушных змеев лучше запускать.

– Очень смешно.

– Слышь, Самарская, тебе отец чё сказал? Сидеть и меня слушаться. Или он тебе все-таки не отец?

– В каком смысле?

– Ну… – Глеб обошел ее и многозначительно опустил взгляд на старые туфельки, немного стоптанные, но еще крепкие. – Всякое бывает. Антон человек небедный. И, оказывается, очень сентиментальный. А тут вдруг раз – и дочка объявилась.

От возмущения у Кати перехватило дыхание. Она молча прошла мимо парня, толкнула дверь. Глеб оказался рядом с ней почти мгновенно, схватился за ручку, на запястье у него звякнули подвески на кожаном шнурке.

– Ладно, ладно. Беру свои слова обратно. Ну подожди. Мы же с тобой уже старые знакомые. И вообще, любые передвижения только с разрешения Антона. Мне тоже через тебя кое-что перепадет.

– Я знаю, слышала.

– Ух, какая ушлая. Тогда заключим перемирие? Я тебя не обижаю, грудью прикрываю от всякого дерьма, а ты потом говоришь отцу, какой я милый.

– Я врать не буду.

– Так и я не буду. Я тоже рискую. Откуда я могу знать, что хорошая девочка, мало ли. Ладно, ладно, меня твоя альтернативная реальность не касается. Давай поговорим. Все обсудим. О, слышишь? Дождь пошел. Ну куда ты в такую погоду?

Глеб немного приоткрыл дверь. С улицы повеяло сыростью. Если даже Катя благополучно доберется до города, не факт, что успеет на последний автобус в Новолучинск, где живет дед. Даже на такси до автовокзала добираться не близко. А дальше что? Школу пропускать? Катя неохотно кивнула.

– Щас я матери позвоню, – сказал Глеб, не скрывая облегчения. – Хотя смысл ей звонить? Тетю Иру лучше подождем.

– Кого? – переспросила Катя.

– Лешкину няню, – с ухмылкой отозвался Глеб.

Глава 5

Глеб

Брюнетку из кафе звали Тома. С ней все как-то сразу пошло как по маслу. Тома не казалась наивной девушкой, но отбить ее от стада одногруппников, с которыми она веселилась в тот вечер, Глебу и Матвею удалось легко. Глеб предвкушал победу, студентка явно его выделяла, а он старательно пользовался тем, что первым «положил на нее глаз». В конце вечера они с Гурминым проводили Тому домой, и Матвей сказал:

– Семь по шкале. Не самый сложный случай, но дней десять, не меньше.

– Уложусь за восемь, – процедил Глеб.

Матвей пристально посмотрел на него, но вызов принял. Все утро воскресенья Глеб провел, лениво раздумывая над тем, как побыстрее установить с Томой отношения большие, чем приятельские. Его внешность и обаяние ему в плюс, возраст – в минус. Скорей бы днюха.

Вечером все, как всегда, куда-то разбежались. Кирилл уехал на ипподром, уговаривал и племянника, но Глебу скачки были неинтересны. Он побродил по дому, бездумно пожевал что-то на кухне. Звонок матери раздался неожиданно, а то, что она сказала, Глеба просто убило: Антон решил поселить в их доме свою дочь, ту самую. Мать была в курсе. Не в восторге, но и не против. Глеб начал возмущаться, а она уговаривала его потерпеть.

– Ну что ты, Глебушка? – проговорила она своим слабым голосом. – Это не надолго.

– Блин, Полина, да разведитесь вы уже! – не выдержал Глеб. – Что толку от вашего брака?! Что вас связывает?

– Леша, – выдохнула мать.

Глеб отключился, в гневе швырнул смартфон на диван. Старая песня. У Полины уже давно другой мужик. У Антона небось тоже кто-то есть. Жить ради общего ребенка в состоянии «соседей»? Другие семьи тоже имеют детей и как-то не привязываются к, мягко скажем, далеко не теплому очагу. Тем более, деньги и у матери, и у отчима есть, дом пилить не будут, машины тоже.

К приезду отчима Глеб подготовил целую речь. Хотелось высказать все, что накипело. Только не получилось – Антон привез свою дочь, и при виде нее Глеб обомлел и забыл все, что проговорил в уме.

Та девчонка из кафе. Она стояла и смотрела на него, как будто призрак увидела. И он, надо признаться, чуть себя не выдал, в душе у него волна негодования сменялась непонятной волной радости. Чему он радуется? Тому, что теперь придется дом делить с байстрючкой? Он пересилил эмоции, дал волю недовольству в разговоре с Антоном. Отчим – ушлый мужик, не случайно он столько зарабатывает, в отличие от коллег по искусству. Подмазался «папуля» так, что Глеб устоять не смог, собственная машина была его мечтой еще с восьмого класса. Рыжая хотела сбежать, Глеб не дал, уговорил остаться. Напрягало его только то, что отчим велел за ней присматривать. Но судя по поведению, и в кафе, и сейчас, девчонка сама была себе на уме, не размазня, авось постоит за себя. Таких жизнь рано обламывает. «Таких» это в туфлях, по которым помойка плачет.

Глеб задумался. В принципе, класс у них нормальный, можно с девками поговорить, чтобы не шпыняли новенькую слишком сильно. Впрочем, всем сейчас не до буллинга, в конце года их жду суровые испытания, а там посмотрим, кто на кого учился и где пригодился. Глеб был почему-то уверен, что дочь Антона – заучка. У них в классе таких почти половина, так что особо выделяться Катя не будет. Имя какой-то старомодное, вид старомодный, даже взгляд исподлобья старорежимный, настороженный, внимательный, словно она ко всему плохому готова – Жанна Д’Арк, блин, только доспехов не хватает и меча.

Короче, сводная сестра (хотя какая она ему сестра?!) Глеба раздражала. Он оставил ее в гостиной, а сам пошел в столовую. Байстрючка где села, на краешке дивана, там и сидела все время, пока не пришла Ирка. Няня тоже была не в восторге, ей и так забот хватает. Переживет. Ирка работает у них два года, уже прижилась, все ее за мебель считают. Полина ей хорошо платит, вещи дарит, обувь, духи, надоевшие безделушки. Пыталась из деревенщины нормальную девушку выковать – Ирка не поддалась, так и осталась блеклой молью, хотя ей всего двадцать шесть. Глеб в шутку звал ее «тетей Ирой».

Байстрючка все время молчала. Ирка по телефону получила у Полины инструкции, судя по поджатым губам няни, очень по отношению к Рыжей лояльные. Лешка, разумеется, прибежал знакомиться. Наивная душа, Глеб тоже когда-то таким был, чему-то верил, радовался новым людям. Рядом с разговорчивым мелким Рыжая заметно расслабилась. Глеб взял ее номер телефона, обещал сбросить задание на понедельник, ссылки на сайт лицея и книжный портал, где можно заказать нужные учебники. Можно сказать, норму обещанного на сегодня выполнил.

Он позвонил Томе. Заговорил дружелюбно, в душе понимая, что копирует манеры Матвея. А почему нет? Перенимай, но совершенствуй перенятое.

– Привет. Хотел тебе кое-что сбросить?

– Что? – заинтересовалась Тома.

– Электронный билет на концерт фортепианной музыки. Ты говорила, что хочешь пойти. Я тут думал о тебе, посмотрел, а у меня там бонус как раз пропадет.

Глеб врал. Никаких бонусов в популярной системе «Театрал» у него не было. Но Матвей тоже слышал, как третьекурсница распространялась на тему, какая она начитанная и культурная. Гурмин однозначно принял меры, небось все это время на линии с «жертвой» и висел.

– Один билет? – немного растерянным голосом спросила Тома.

– Ну да. Тебе. Я не хочу навязываться. Просто бонусы скопились. Я на всех таких мероприятиях бываю.

– Глеб, а меня уже пригласили. Матвей.

Глеб сделал паузу. Потом тихо и горько произнес:

– А. Ну что ж. Приятно вам повеселиться. Я… понял. Больше беспокоить не буду.

– Ну… подожди, – зачастила Тома. – Ты что, обиделся?

– Нет, что ты. Мы с Матвеем друзья. Он мой самый лучший друг. Проблема в том, что у нас очень похожи вкусы. Матвей классный, я знаю, а я вечно… в пролете. Извини, что запал на тебя. Я думал, он опять, как всегда, больше прикалывается. Еще раз прости.

– Глеб… ты. Может, мы вместе куда-нибудь после концерта сходим? Втроем?

– Втроем? – с той же горькой, наигранной усмешкой переспросил Глеб. – Ты понимаешь, каково мне будет… видеть тебя рядом с ним?

– Ну, вдвоем… хорошо, вдвоём! Поговорим. Разберемся во всем. Какая-то странная ситуация. Мне некайфово от того, что ты только что сказал.

– Я буду счастлив, если ты позволишь мне все объяснить.

– Хорошо. В девять в парке, у памятника Пушкину.

– Договорились.

После разговора Глеб вышел в коридор в очень хорошем настроении. Из комнаты Рыжей не доносилось ни звука. Позвать ее пожрать, что ли? Полина поздно вернется, разумеется, не догадавшись заехать в продуктовый. Пиццу заказать? Накормить байстрючку? А сама разберется, не маленькая, холодильник-то не на замке.

Катя

После того, как ушла Ира, Катя просидела на кровати весь вечер, прислушиваясь к звукам дома. Она слышала перемещения Глеба, то, как он поднялся к себе и говорил по телефону. Его комната была справа. Слева жил Алеша, очень милый десятилетний мальчик. С ним единственным Катя не прочь была бы поболтать, но он ушел к себе, слышно было, как он играет в какую-то игру и негромко что-то восклицает.

В семь Катя начала потихоньку разбирать сумки. Вещи клала на полки так, чтобы легко можно было потом все покидать в рюкзак. Она достала ноутбук, поставила его на стол у окна. Мама отдала ей свой лэптоп, поняв, что бывший жених не даст ей поработать во время лечения. Катя была рада тому, что мама смирилась, хотя бы на время. Они проговорили с ней всю ночь перед отъездом. Мама все понимала, заставляла себя переступить через гордость, сама себя убеждала, приводя разумные доводы.

Катя не знала, есть ли в доме вай-фай. Наверное, есть – Глеб постоянно с телефоном. У самой Кати смартфон был старый, а тариф дешевый, только позвонить. Папа будет ей писать по интернету, нужно как-то решить этот вопрос.

Она проголодалась, но стоило представить, что придется спускаться на кухню, открывать чужой холодильник, рискуя наткнуться внизу на обитателей дома, как ноющий желудок сжался в спазме. Нет, она потерпит. Отец говорил, в школе кормят. Она бы сейчас многое отдала, чтобы оказаться дома или хотя бы в пансионе – общение с новыми людьми пугало ее меньше, чем внимание родни отца.

Завтра первый учебный день. Сегодня они с отцом планировали проехаться по магазинам, купить одежду и учебники. Ничего не получилось. Держись, Катя.

Она переоделась в спортивный костюм и заснула, не разбирая постель. Показав ей дом, няня Леши просто открыла дверь гостевой спальни, буркнула что-то и ушла. Наверное, следует дождаться хозяйку дома, вдруг ее переселят в другую комнату. А вдруг она Катю совсем не примет? Странно, что Глеб называет свою маму по имени. Катя позвонила деду, маму беспокоить не стала. Дедушка ее успокоил, сказал, что ждет ее в любой момент. Ну и что, что школа далеко! Люди вон по три часа каждый день на работу добираются, а Кате ехать только два на электричке или полтора на автобусе. Немного успокоившись, она заснула, решив, что возвращение Полины ее в любом случае разбудит.

Катя проснулась в шесть утра. Желудок ныл. В доме царила тишина. В школу к девяти, непривычно. Как добираться? Что брать с собой? Ничего не понятно. Она оделась в то, что было менее помятым – черную школьную юбку и синюю блузку – и села на диване. И уже собиралась звонить отцу, подождав до семи, как в коридоре послышался шум, и в дверь постучали.

– Вставай. Твой папуля вызвал для нас машину. Очень мило с его стороны.

Катя спустилась в гостиную через несколько минут. Глеб стоял у телевизора с пультом в одной руке и кружкой кофе в другой. В отлично выглаженной рубашке и в брюках с ровными стрелками. Мимо Кати прошла высокая женщина в фартуке и со стопкой постельного белья в руках, довольно вежливо с ней поздоровалась, бросив на девушку любопытный взгляд.

– Вика, наша приходящая домработница, – кинул Глеб через плечо. – Если что, к ней обращайся. Она у нас с семи до двенадцати.

– А твоя мама?

– Ее дома нет. Она вчера заночевала… у подруги. На кухне кофе, если че.

Катя кивнула, зашла в столовую. Кофейник стоял на подставке-подогреве внутри кофе-машины. Катя такие только в кино видела. Она нашла чашку на подставке рядом с мойкой, покосилась на холодильник, плеснула себе черного кофе. Вкусно. Желудок еще больше возмутился, в голове зашумело. Сахар надо положить. Сахарница-дозатор тоже была на столе. От сладкого кофе стало легче. А отец еще причитал – говорил, дескать, плохо, что она кусочничает. Вот и пригодилась привычка к нерегулярному питанию.

– Что, погнали? – спросил Глеб, входя в столовую и глядя на свои дорогие часы.

У дома стояла машина, за рулем был молодой парень в строгом костюме. Глеб запрыгнул в салон с довольным видом, сверкнул глазами, ядовито сообщил:

– Антон расстарался. Десять дней кататься будем как белые люди. Достали электрички.

Они доехали за полчаса. Всю дорогу Глеб молчал, глядя в окно и слушая что-то в наушниках. Катя тоже смотрела на знакомые уже тополя вдоль дороги.

– Послушай, – обратилась она к Глебу уже у ворот школы. – Что мы скажем? В смысле… что нам говорить? Кто мы друг другу?

– Говори, что никто, – сказал парень, останавливаясь. – Мы и есть никто. Ладно, раз Антон засветился, дальние родственники. Сейчас классную выцепим. Она наверняка захочет официально тебя представить.

От сарказма в словах сводного брата Катя вся похолодела. Только официоза ей не хватало. У нее не было ученической карты для входа, и она осталась ждать Глеба на первом этаже, у трипода. По ступенькам сбежала молодая женщина, очень симпатичная, голубоглазая блондинка с пышными формами. Приветливо обратилась к Кате, пропуская ее через трипод по своей карте:

– Ты Самарская Катя? Я Арина Демидовна Ворожей, классная руководительница одиннадцатого «А». Добро пожаловать в наш лицей. Идем. У вас сейчас литература, как раз мой урок.

Они поднялись на второй этаж. Здание лицея было небольшим и очень уютным: диванчики в нишах, растения в кадках. Катю удивило то, что каждый класс имел стеклянное окно на всю стену, выходящее в коридор. Как в западных фильмах, подумала она, чтобы преподаватели могли все видеть.

– Сейчас в классе восемнадцать человек, с тобой девятнадцать. Ребята хорошие. Ты в какой школе училась? В шестидесятой? Твой папа говорил, ты гуманитарий. Тебе у нас понравится.

Сердце Кати чуть не выскочило из груди, когда она заходила в класс.

– Поприветствуйте новую ученицу, – торжественно сказала Арина Демидовна. – Это Катя Самарская, она перевелась к нам из шестидесятой СОШ. Пожалуйста, проявите понимание и помогите новой однокласснице поскорее освоиться.

Как в началке, с тоской подумала Катя, слушая щебет классной руководительницы. Разве можно так с подростками? Она решилась поднять глаза на одноклассников. Взгляды были разные. В основном, любопытные, некоторые откровенно насмешливые. Катя и сама понимала, как выглядит в сравнении с детьми из обеспеченных семей.

– Ты хорошо видишь? – озабоченно поинтересовалась Арина Демидовна.

– Да, – отозвалась Катя.

– Тогда садись назад, за четвертую парту. Впрочем, куда удобно, туда и садись.

Парт было много, некоторые одиннадцатиклассники сидели по одному. Катя двинулась по ряду, отчаянно стараясь не краснеть под восемнадцатью парами глаз. Семнадцатью. Глеб сидел на первом ряду у окна и смотрел в окно. Рядом с ним на свободном стуле стоял его рюкзак.

Кто-то схватил Катю за руку. Она удивленно перевела взгляд влево. И вздрогнула. Тот парень из кафе, второй, тот, что повыше Глеба, его друг. Он крепко держал ее за руку, глядя снизу вверх. Она потянула руку, он перехватил ее покрепче, скользя пальцами вверх, на запястье, под манжет рубашки.

– Арина Демидовна, а можно новенькая со мной сядет? – громко сказал он.

– О-о-о! – отозвался класс, весело зашумев.

– Матвей, – немного раздраженно проговорила учительница, оборачиваясь от доски, на которой писала число и тему. – Вот ты как всегда! Дай человеку освоиться, не смущай. Так, все тихо! Обрадовались!

Парень медленно разжал руку, продолжая смотреть на Катю. От этого взгляда ей стало не по себе. Глеб тоже смотрел на нее, кривясь. Хоть бы предупредил, что они с тем парнем вместе учатся. Катя подошла к четвертой парте, хотела пройти мимо, но девочка за ней убрала со стула свою сумку, приветливо кивнув. Катя села, чувствуя, как колотится сердце. Соседка по парте подвинула учебник на середину стола. Арина Демидовна уже что-то рассказывала у доски. Было непривычно тихо, все слушали и писали, совсем не так, как в старой Катиной школе.

– Привет. Я Эля, – представилась соседка.

У нее было симпатичное широкое лицо, очень простое и добродушное. Катя с благодарностью ей улыбнулась.