Читать книгу: «Пока не крикнула кукушка петухом. Рассказы», страница 2

Такой культ упования на себя и свои силы прекрасно экранирует человека от Бога, сколь возможно плотно защищая его от Божьего влияния. Разумеется, хорошо это кончиться не может, поскольку Бог – это все-таки очень серьезная реальность в нашей душевной жизни, независимо от того, молимся мы Ему или нет.

Правильнее было бы лишь помочь унывающему человеку не накручивать на себя лишнее самообличение и самогрызение. Гораздо лучше было бы построить убеждение в стиле: нет, ты не самый последний негодяй, не самый последний лентяй и прочий грешник; кое-что хорошее ты сможешь сделать с Божьей помощью. А сможешь лишь настолько, насколько меньше будешь смотреть на себя любимого и перестанешь прогрызать свою собственную душу самообличением, настраиваясь на бесконечный и неисцельный круговорот греха в своей самопроклятой душе. А на кого переключить внимание?

– Ответ прост: на Бога и на ближнего. На свой долг: социальный, семейный, гражданский. Но только не на себя, не на свои бесконечные грехи, проблемы и расстройства.

Иными словами, предлагается перейти с призыва: «ты хороший, ты справишься» на другой: «ты должен, тебя ждут, кроме тебя, некому». По крайней мере, в ряде более легких случаев это должно срабатывать. Человек может подниматься из глубочайшего уныния на чувстве долга, если хоть как-то в детстве с ним был знаком.

Да, вот в таком случае, когда человек излишне погружается в самокритику, его нужно выводить из этого состояния путем раздвигания границ его мирка. Ближе к реальности. В реальности же существует не только его Я и ее самооценки, завышенные или заниженные. Там есть много точек приложения его полезной деятельности, через каковую деятельность он как раз и мог бы обрести исцеление и не попасть на прием сперва к психологу, потом к психиатру.

Лишь для такой (и, в общем, не очень широкой) прослойки лиц, нуждающихся в психологической профилактике, требуется коррекция их заниженной самооценки в сторону повышения. Как правило, это женщины, сильно побитые жизнью, нуждающиеся, вообще-то и не только в психологической помощи. Их примеры (а автору они лично известны) показывают, что занижение самооценки пасомого не должно рассматриваться, как универсальный пастырский прием. К сожалению, для недобросовестных пастырей такие женщины становятся легкой добычей. Только затюкать их еще глубже обличениями и призывами к покаянию – и вот они, уже готовые рабыни батюшки в его общине. Это постоянно происходит с различными лжепастырями разных конфессий, собирающими свое «самое правильное» малое стадо и спокойно живущими за его счет. Таким, конечно, очень помогает общее суеверие, будто все болезни души происходят от гордости, а гордость лечится занижением самооценки и, конечно, полным послушанием старцу. Нет нужды объяснять, что таким путем психологическая предрасположенность к депрессии переходит уже в настоящее психиатрическое заболевание.

В большинстве же случаев правило все-таки работает: психическая патология чаще предваряется и сопровождается завышенной самооценкой, а не заниженной. Эгоизм легче облекается в самооценку завышенную. Это так. Но в любом случае важно скорее отвлечь человека от самооценки вообще. Пока еще речь не идет о реальном психиатрическом заболевании, а лишь о путях к нему. Пока человек вменяем и может еще что-то или кого-то замечать и любить, кроме себя любимого, – его и нужно постараться вывести из самосозерцания и постараться открыть ему окружающий мир с позитивной точки зрения. Сделав этот шаг, он автоматически скорректирует и самооценку. Если, то есть, сможет увидеть и поверить, что вокруг есть люди, значительно превосходящие его по всем параметрам.

Разомкните эгоизм – и самооценка скорректируется сама. Закономерность эта проверена жизнью.

Осознавший реальность «закона св. Елизаветы», решившийся жить по нему человек уже не имеет нужды вести дневник своей самооценки. Это подобно тому, как, допустим, занимающийся дыхательной гимнастикой по одной из общеизвестных методик со временем теряет нужду в том, чтобы каждый день измерять себе артериальное давление. Проблема решена в корне – и отдельный симптом уже становится не интересным и не нужным. Все нормализовалось по законам физиологии.

Наше Я и окружающий негатив

Когда мы говорим, что нравственный корень всех психиатрических расстройств – это эгоизм, повышенное внимание на себя, то не должны упускать еще одно важное условие. Бешеное эгоистическое Я, танцующее перед самим собою, обычно танцует в темном зале. Темнота в зале – второе важное обстоятельство. Не просто я собой любуюсь, (или обличаю себя или жалуюсь на себя, – неважно!), но все это происходит на фоне негативного ко мне мироустройства. Мир вокруг меня отвратителен и темен: гораздо хуже меня или даже такой же поганый, как я, – неважно. Важно, что мир вокруг меня дрянной.

А за забором, бугром, кордоном, мир, конечно, может быть и очень хорошим, где меня нету. Тут я ему не мешаю быть хорошим. Важно, что вокруг моего Я – одна сплошная грязь и тьма. А мое Я, соответственно, – лишь несчастная жертва этой темноты.

Вот устроение человека, бодро шагающего к душевному расстройству. Соответственно, и показать бы человеку желательно, что вообще-то кроме него не только существуют какие-то другие люди, но и что хорошие из них тоже бывают, причем недалеко.

Безнадежная задача! – скажете вы, если видели примеры. Да, почти безнадежная, если время упущено, а болезнь запущена. Но мы помним, что наш разговор касается лишь тех, кто до психиатра еще не добрался. А такой человек еще может в какое-то добро и поверить.

И если бы именно здесь применить метод св. Елизаветы практически! Скажете: это еще менее возможно. Верно. Но ведь именно это и помогло бы.

Вспомнить только один классический пример из русской эмиграции (его цитировал Андрей Кураев, в частности, но не только он). Может быть, все это – просто анекдот, но и в этом случае он звучит как весьма назидательная притча. Был такой мост, на котором не раз кончали самоубийством разные лица. И вот на нем некий добрый прохожий замечает молодого человека, который явно намеревается броситься с моста. И подойдя быстрыми шагами к несчастному, прохожий задает ему неожиданный вопрос:

– Простите, у Вас есть деньги?

– Да, – отвечает в замешательстве молодой.

– И похоже, они вам больше не понадобятся? – продолжает прохожий.

– Да… – растерянно соглашается самообреченный.

– Видите ли, я знаю, что тут недалеко живет семья в крайней нужде. Могу ли я Вас попросить, чтобы прежде Вы поделились с ними тем, что Вам больше уже не понадобится?

Заканчивается рассказ тем, что самоубийца соглашается отдать свои деньги, уходит по указанному адресу, и на мост больше не возвращается.

Он спасен ровно по принципу св. Елизаветы. Когда плохо, когда тяжко, когда падаешь под бременем своим – увидь другого человека, которому также тяжело, и возьми его бремя. И тут же Бог снимет твою двойную душевную ношу.

Одна из составляющих этого спасительного акта содержится именно в окраске мира. Мир темен, пока эгоист смотрит только на себя. Но переключение направления взгляда как бы «само по себе» вносит свет и на окраску этого черного мира. Пошел наш молодой человек в свой «последний» благотворительный поход и там, по ходу такой экскурсии и смог разглядеть, что в этом черном мире, гнавшем его в бездну, существуют хотя бы какие-то светлые пятна.

И погибель откладывается. На какой-то неопределенный срок. Следующий подобный акт благотворительности, самоотвержения, размыкания эгоизма высвечивает мир еще белее, отодвигает смерть еще дальше. Ну и так далее. Конец планируется в раю Божием.

Нытье и нытинги

Сейчас брякну одну всем приевшуюся банальность, но прошу в ответ не фыркать.

Церковь осуждает грех осуждения.

И это очень правильно, и к нашей теме имеет прямое отношение. Темный мир вокруг эгоиста формирует и он сам, и все общество.

Общество постоянно твердит каждому члену общества, что все мы живем в препоганом обществе. Причем от политических взглядов нытика и всепропальщика это совершенно не зависит. Правые и левые, либералы и консерваторы, патриоты и космополиты глубоко уверены, что и времена дрянные, и страна плохая, и народец паршивый. И даже погода, климат, технический прогресс – ну, в общем, все, на что только не кинь глаз.

Я с детства помню, что в старших классах школы у нас входило в моду постепенно такое правило: хочешь выглядеть взрослым, солидным, – добавляй в речь и мысли побольше негатива и пессимизма. И далее это было массовым явлением. Мужики во дворе забивали «козла», бабы калякали на лавочке – все одновременно выгуливали этого пса Симизма, пока пес Симизм окончательно не срывался с цепи.

Поиск негатива доходит просто до смешного. Колю дрова как-то у соседки. Проходит мужик, поздоровались, и первое слово его о том, что ведь паршивые сейчас дрова, да еще такие промороженные. (А на самом деле дрова, как дрова, ничего особенного). Явно он провоцирует меня на очередной нытинг из двух человек. Я такую игру не поддерживаю:

– Да ладно, ничего, хорошие дрова, и работать с ними нетрудно.

Он уходит явно разочарованный. Не удалось совместно поскулить.

Но если серьезно, то не кажется ли вам, что эпидемия этого скулежа, к которой мы привыкли и которую воспринимаем совершенно нормально, имеет прямую связь с плохим местом нашей страны в мировой статистике самоубийств, а также с распространенностью психиатрических заболеваний? А алкоголизм и наркомания, по-вашему, тут тоже не причем? Не видите здесь никакой, хотя бы опосредованной связи?

За среду церковную, православную могу сказать ответственно: тут точно есть прямая связь. Вроде бы церковь пытается обличать грех осуждения. На исповеди нормально звучит фраза: осуждаю родню и начальство. Это грех. Прости, Господи. Но вот служба кончилась, идет какое-то общение за чаем, – и тут понеслось: и времена последние, и правители такие-сякие, и враги вокруг, и еретики, и сектанты, и иноверцы… Со всех сторон теснят нас злые гады!

А потом удивляемся и киваем: смотри, и этот мужик уже тронулся, и та вон баба, конечно, «куку». Ну а как иначе? Если сам вокруг себя создаешь темное царство, в нем и крыша поедет, и кукушка в голове закричит. Явление распространенное, но к счастью, не всеобщее.

Вот, Лариса Пыжьянова, по долгу службы погруженная в мир настоящего, непридуманного человеческого горя, воспринимает мир все-таки не так. У всяких добровольцев, жертвователей, дарителей, доноров, у всех, кто дает свое, – для них мир никогда не бывает черным. Вот я делаю такое заявление по своему ограниченному опыту. Читатель, если ты не согласен, если считаешь меня самонадеянным балаболом, – пожалуйста, проверь! Найди одно из таких сообществ и войди в него внутрь – по тому самому методу, каким это сообщество собирается. Проверь изнутри. Пообщайся с этими людьми на их территории, в их деле. И пусть я окажусь неправ. Мне несложно признать свою неправоту. Важно, что ты окажешься в хорошей компании и на правильной стороне истории.

Ты лично проверишь действенность закона св. Елизаветы. Это очень много и очень важно. Он здесь не только «причем», он играет тут ключевую роль.

Апостол Павел, перенесший массу скорбей за благовестие, не раз призывает верующих радоваться о Господе. Однажды он попал в темницу, ноги ему забили в колоду, но и в таком положении ночью воспевал Господа. Это послужило к совершению очередного чудесного разворота в его жизни и служении. Но если у тебя ноги в колоде, а ты можешь петь Господу, значит, по крайней мере, душевное устроение твое в относительном порядке.

Духовные болезни заразны

Психологи, конечно, это знают. Но, похоже, не придают значения. Парад пессимизма, переливаемый из души в душу, портит эти самые души, заражает их, пусть и помедленнее коронного вируса, но с той же неизбежностью.

Самые яркие примеры массовых психозов известны под названием беснования толпы. В толпе человек, поддаваясь общему настрою, легко теряет вменяемость, рассудок, свои отдельные личные качества, пусть даже временно. Вот митр. Тихон (Шевкунов) в своем замечательном фильме «Гибель империи» показывает крупными планами картину Репина, написанную по поводу Высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. На картине изображена ликующая на демонстрации толпа революционных горожан. Автор фильма спрашивает зрителя, переводя изображение с одного лица на другое, найдем ли мы здесь хотя бы одного нормального, адекватного человека? И никого нет. Мужчины, женщины и дети, возбужденные общим энтузиазмом, совершенно не понимают, что приветствуют лишь свою близкую погибель.

А разве не то же самое мы позволяем себе пережить на футбольном матче, на дискотеке и рок-концерте, на майдане, в конце концов? «Кто не скачет, тот москаль» – и скачут все.

А у вас хватит воли не скакать в этой толпе? Хватит великодушия не подпрыгнуть ни разу, даже если кричалка поменяется на противоположную: кто не скачет, тот укроп?

Когда Иисус входит в Иерусалим, Его приветствует вот этот самый энтузиазм восторженной толпы. Спаситель не верит ему, Он плачет о грядущей погибели Иерусалима. Через пять дней энтузиазм толпы изменится на противоположный в претории Пилата и превратится в крик: «Распни!». Иисус и на это, похоже, не обращает внимания.

Не только толпа заводит и временно отключает психику человека от реальности, но и усвоение неверных, не евангельских идеологических установок, воспринимаемое от уже не очень вменяемого лидера, постепенно сообщает его неадекватность и его слушателям. Потому мы и говорим, что психические болезни заразны. И не только говорим, но и наблюдать это, к сожалению, приходится.

Эгоизм, как первооснова и первоисточник психиатрического расстройства, может быть и коллективным. Когда не просто один человек глядится исключительно в себя и свои проблемы, но и когда группа людей (социальная, национальная, расовая, религиозная и т. д.), особенно если эта группа не очень широкая, начинает выделять себя из прочего человечества, все больше верить в свою исключительность и мессианское призвание, – то наступает время насторожиться. Внимание! Именно так рождаются расизм, нацизм и коммунизм, так рождаются социальные революции и взрывы, и сектантские движения.

Личный эгоизм сводит с ума личность.

Коллективный эгоизм сводит с ума соответствующий коллектив. И каждый его член заражается в меру своей подверженности общей инфекции.

Ответим здесь сразу на одно очень важное недоумение.

Любой, кто читал Евангелие, на этом месте нашего общего размышления имеет полное право возразить. Ведь Иисус, – скажет он, – не раз именовал учеников своих солью земли и светом мира, людьми избранными Богом (в Его лице), людьми не от мира сего. А этот самый мир сей Иисус описывал, как чуждый и враждебный Богу, Его Сыну и, следовательно, Его церкви. Не получается ли тогда так, что Иисус сам пестовал избранную группировку людей? Не поощрял ли Он именно коллективный эгоизм?

Нет, так не получается. Ведь нужно учесть контекст Его речей. Его противники тем самым и встали против Него, что уже были одержимы коллективным эгоизмом, идеей национальной исключительности Израиля, идеей национально освободительной революции против Рима и языческого мира вообще. А Христос приносит весть о принятии людей разных народов и социальных групп в Божье Царство. Со слов Иисуса разные овцы не сего двора соберутся в единое стадо одного Пастыря. Именно это и не нравится главенствующему течению в иудейской среде. То есть этому самому сему л/иру. Мир сей уже болеет идеологией коллективного эгоизма, – а церковь Христа, собрание Его учеников как раз призвана вслед за Главою своею разорвать эти узы мышления, отринуть этот коллективный эгоизм, идти ко всем народам, возвестить им, что у них есть единый общий Царь и Пастырь. И этот Пастырь не от мира сего!

Он не от какого-то конкретного земного политического образования. Родившись в народе иудейском, народе прежде избранном Богом, Он расширяет рамки Божьего избрания. Он снимает вообще любые формальные рамки для такого избрания. Избран тот, кто служит другим, овцам не сего двора, избран тот, кто преодолел личный и коллективный эгоизм, и кто, соответственно, внешним образом жизни среди прочих двуногих ничем не выделяется. А выделяется лишь неформальными признаками – верностью Богу и своему Пастырю и Искупителю.

Иисус предупреждает учеников о ненависти мира сего к ним только для того, чтобы они не смущались, не боялись и, в конце концов, чтобы не начали жить по правилам мира сего, – то есть ровно для того, чтобы обратно не вернулись в этот самый коллективный эгоизм!

Вот если бы главнейшей чертой евангельской вести Иисуса не было бы это преодоление формальных рамок Божьего народа, формальных границ Божьего стада или виноградника – а до пришествия Иисуса эти рамки только утверждались, – тогда мы имели бы право подозревать, что Он вроде как собирает свою секту. Но на самом деле Его-то «секта», то есть Его Церковь, служит самой что ни на есть отменой всякого сектантства, преодолением формальных рамок Божьего избрания.

Поэтому, если Его проповедь будет понята правильно, то сектантство Его последователям вроде бы не грозит. Сектами христиане становятся, когда выделяют свою конфессиональную церковную группу среди всех остальных и только ей вручают все Божии благословения, а остальным в лучшем случае, как псам под стол, отсыпают крохи со своей духовной трапезы. Где христиане настроятся именно так, там они расстаются с Евангелием. Это нужно помнить. Этого нужно опасаться.

Как нацизм, расизм и социальную революционность, так и сектантство Бог сколько-то времени терпит, но может и не простить. Ответ прилетит в том числе и туда же: в «кукушку». Не скажете же вы, что заводилы всех течений коллективного эгоизма были вполне психиатрически здоровы! Конечно, нет. Бог шельму все-таки метит.

Бесноватость и психиатрия

Коль скоро зашел у нас разговор о коллективном эгоизме и роли коллектива в распространении психических болезней, то время вспомнить и о бесовском влиянии и одержимости.

Постоянная трудная и практически нерешаемая задача. Вот перед нами человек, демонстрирующий в себе не только наличие двух разных волеизъявлений, но даже ожесточенную борьбу между ними. Он психически больной или бесноватый? Это своя воля в нем так расщеплена надвое, или же это чужая сознательная и враждебная ему воля самостоятельного духовного существа – беса или демона?

Знающие и видавшие виды психиатры и экзорцисты не торопятся с легким решением такого вопроса. Может быть по-всякому.

Однако зададимся простым вопросом: настолько ли уж сильно одно мешает другому? Исключают ли друг друга тяжелая форма шизофрении и самая настоящая бесноватость? Почему бы бесу не обитать именно в психически больном человеке, а не в здоровом? И может ли дом, в котором сколько-то времени жил нечистый дух, остаться неповрежденным даже после изгнания нечистого духа?

Насколько мне доводилось общаться с такими людьми, у них непременно был личный оккультный опыт, активный или пассивный. Пытался ли человек впустить в свою душу демона, открыть ему ворота сам, или же просто соглашался на услуги чародеев и оккультных «целителей» – что-то такое непременно было по факту его жизни. А дальше многое зависит от восприимчивости самого человека. Кто-то устойчив больше, кому-то достаточно меньшего. Позвали – и приглашенный дух вошел. И что же он сделает с психикой, с душевным домом? Конечно, демон его разрушит, насколько ему это будет позволено.

Иисус обещал, что сей род может быть изгнан молитвою и постом. Более того, Он дал власть на это своим ученикам. Мы верим, что Он и теперь может исполнить молитвы тех, кто взывают к нему об избавлении человека от прямого бесовского воздействия, от вселения злого духа.

Но тут имеются два важных обстоятельства, о которых духовные наставники нередко предупреждают, но только их плохо слушают.

Первое. Любую и всякую болезнь психики, например, эпилепсию, не следует сразу смешивать с прямым беснованием. Соответственно, и выбор лечения должен назначаться очень продуманно и не сразу. Не следует смешить бесов, пытаясь изгнать их из того дома, куда им не разрешалось входить.

Второе. Даже если две противоположные воли в человеке обнаруживаются явно, если оккультный опыт у него был, если психиатры в затруднении сами и чувствуют какой-то «иррациональный остаток» в своей постановке диагноза, – то есть, если все подозрения о бесноватости налицо, и тут не нужно спешить, отчаиваться и огорчаться. В таких случаях стоит помолиться об изгнании демона. Но точно не стоит ожидать, что после этого вдруг перед нами окажется вполне психически здоровый человек. Психиатрические расстройства (почему-то?!) обычно не снимаются, «как рукой». Экзорцист, даже успешный, не отменяет психиатра и его назначений! Психиатр назначает свое. Пастырь пусть заботится, чтобы очищенный от злого духа дом не остался пометенным и праздным и чтобы не вселились в него семь злейших духов. Но пусть оба, а с ними и сам пациент, настроятся, что «как рукой» ничего не снимется. Нужен долгий и трудный путь, потому что этот путь адекватен самой болезни и тому греху (оккультизма), который и спровоцировал ее.

И вот эти вроде бы очевидные общие принципы такого лечения, где врач, священник и сам больной пробираются к свету лишь ощупью, в невежественной среде попираются просто ногами. Церковь по традиции крайне осторожно относится к практике экзорцизма, добрые пастыри настаивают, чтобы такие молитвы совершались индивидуально, а ни в коем случае не массово. Такого человека нужно очень беречь от общества ему подобных больных. Дружный коллективный лай на коллективной «отчитке бесноватых» свидетельствует лишь о коллективном психозе, который эта акция обыкновенно и выражает, и продуцирует, но вовсе не о чудодейственной силе старца, изгоняющего бесовские полки из кучи прихожан.

Впрочем, здесь мы немного ушли от основной темы лишь в качестве предостережения. Однако предостережение это считаем не напрасным. Если человек еще достаточно далек от настоящей психиатрии, и для него вполне достаточной была бы просто помощь психолога и священника, то и такой нередко слышит в свой адрес «диагноз бесноватости» и рекомендацию немедленно ехать на «отчитку». Этого не следует делать.

Нужно помнить, что в целом пастырская помощь сильно напоминает платную медицину. А у этой медицины есть три особенности.

Во-первых, повышенная ласковость в приемной. В этой клинике тебя уж слишком интенсивно облизывают с порога.

Во-вторых, гипердиагностика. После «облизывания» и первичного обследования будет непременно обнаружено, что пациент стоит, так сказать, на грани. Медлить нельзя и полумеры, скорее всего, не дадут результатов, – так внушается пациенту.

Ну, а в-третьих, как бы помягче сказать, в платной медицине нет мотивированности в полном исцелении. На эту тему существует еврейский анекдот про папу и сынка – врачей.

Сынок, окончив образование, принял пациента своего папы и за месяц поставил его на ноги. Потом с гордостью заявляет отцу:

– Вот видишь, я его за месяц вылечил, а ты его лечил пять лет.

– Сынок, пока я его лечил, я за эти деньги тебя на врача выучил, – ответил папа.

Если угодно, (и это уже не анекдот), но представьте себе, как Григорий Ефимович Распутин в один прекрасный день взял бы и полностью исцелил Царевича. И что бы было? Получил бы в подарок пару тысяч рублей – и все! Пришлось бы ехать в свою тобольскую деревню к жене. А как же приемная, как же эти рестораны, дамы и бабы, просители и записочки «милай-дарагой»? Куда теперь все это? А рубинштейны с симановичами? – Вам смешно, а для него-то это просто смерть!

Теперь понятно. Платная медицина – это то же самое. И психотерапия, и церковное духовничество стоят зачастую на тех же рельсах. Материальных рельсах. Если уж бытие и не полностью определяет сознание, то, по малой мере, сильно влияет на мотивацию.

Не станем утверждать, будто все платные врачи и все попы-экзорцисты такие. Будем верить, что люди везде разные. Есть честные и добросовестные. Но мы говорим об объективных условиях. Эти объективные условия создают для человека определенную мотивацию, склоняют вроде бы свободный выбор разумной и совестливой личности, имеющей при этом материальные потребности, – в определенную сторону.

Любой потенциальный клиент должен это учитывать. Это в бесплатной поликлинике нет никакого желания лечить практически здорового и недолечивать выздоравливающего. Выписать бы поскорее обоих, чтобы не мешались тут…

И если вам с первой жалобы на депрессию священник ставит диагноз бесноватости, то просто учтите сразу все три перечисленные особенности платной медицины. Лечить вас будут ласково, интенсивно, долго и главное – не до конца. Чтобы вы верили врачу, были прикованы к нему и при этом всегда имели в нем реальную нужду.

Ведь в церковь люди приходят одетыми, а в одежде есть карманы, а карманы не пустые. Пусть даже нет прейскуранта на услуги, пусть нет даже никакого попрошайничества. Если есть нужда и случается ее реальное облегчение, то неужели же люди не пожертвуют на церковь?

Кстати сказать, в церковной среде поговаривают, что известные старцы, изгоняющие бесов, в качестве мести с их стороны часто подвергаются нападкам нечистой силы. Ну вот, теперь можно подумать и задаться вопросом: а вообще-то только ли это от нечистой силы? Может быть, это что-то вроде возмездия? За хорошо поставленную систему имитации психиатрической помощи?

В последние годы вообще в самой пастырской среде появилось такое доброе веяние: обращают внимание на то, чтобы пастырь не старался поработить прихожан, особенно прихожанок, чтобы не формировал себе бригаду зависимых от него рабынь. Такие призывы и рассуждения появляются, естественно не на пустом месте, а на статистике реальных жертв. Тут вообще встает вопрос о том, можно ли отношения священника и его прихожан продолжать все время описывать только библейской метафорой пастыря? Вообще-то, под пастырем, что у псалмопевца в 22 псалме, что в Евангелии от Иоанна, понимается сам Господь. Пастырь – это вообще-то, полноправный хозяин. Какое-то время назад в православном этикете осознали, что священнику предосудительно подписываться или представляться «отец такой-то». Прилагать к себе звание отца от первого лица сочли уж слишком противоречащим Евангелию. Это хорошо. Так не пора ли то же самое применить и к метафоре пастыря? И не только на словах, не только в порядке этикета, а и по самой сути. Вот есть священник с каким-то своим духовным багажом, вот есть люди ищущие путь к Богу при его поддержке. Они как-то общаются, помогают друг другу. Ну и хорошо. А над ним и над ними есть один только Пастырь, который когда-то душу свою положил и за них, и за него.

Не пора ли начать воспринимать отношения именно так? Причем с обеих сторон.

И, конечно, это непременно позитивно скажется и на психологических проблемах.

Дальше нам понадобится еще одно небольшое отвлечение от главной темы.

Городские сумасшедшие

Это словосочетание плотно входит в современный язык, не нами оно придумано, но мало кто задумывается, почему не прижилось симметричное ему сочетание: деревенские сумасшедшие. О таких вроде бы никто не слышал.

На самом деле это отражает реальность. Город, то есть, скорее мегаполис, давит на психику горожан очень серьезно. И это давление прямо-таки требует сознательных и продуманных предупредительных мер, чтобы не допустить печальных последствий.

Сельская местность, где живет автор, является, так скажем, дальним дачным поясом для двух столиц России: питерские и (меньше) московские дачники постоянно проплывают у нас перед глазами. Нам со стороны заметно, что всем им не хватает какой-то настоящей жизненной реальности, что живя в своих контейнерах из бетона и пластмассы, они теряют нечто психологически важное. Теоретически все понятно: это природа и физический труд, которых им так не хватает. И вот горожане все это ищут, бегут в деревню хотя бы на лето, а здесь напоминают немного слепых котят, тыкающихся туда и сюда. А заодно и пытающихся свой привычный город (который их же покалечил) все-таки перетащить с собою в багажнике на дачу. Стройкой, ремонтом, обслуживанием всех этих дач занята немалая часть нашего местного населения, включая и самого автора. Таких клиентов у нас много, мы знаем эту породу людей. Попадаются среди них и горожане с явными психологическими проблемами, когда дело уже серьезно. При этом всякие мелочи мы не считаем, хотя они тоже могут служить указанием на определенные симптомы.

В частности полный отрыв горожанина от природы выливается в такие извращенные формы поиска контакта с нею, как собачий культ, наделение собак всеми правами человека. Я еще не считаю это явление психической патологией, но и нормальным его тоже признать нельзя. Собачьи парикмахерские и собачьи кладбища – это, конечно, не норма, а уже извращение. Заодно это явление создает проблему брошенных собак, которых деревня никогда не знала. (У нас с этим делом проще, пока волки в округе есть). Но в целом собачий культ может служить указателем на то, что рожденным в асфальте людям требуются какие-то шаги босиком по траве, и требуется это их психике, а не ступням. Наш разговор ведь о кукушке, а не о собаке.

Наряду с природным контактом огромное значение имеет для человеческой психики физический труд. Он никоим образом не заменяется спортом или физкультурой. Главная «фишка» в физическом труде – это не сокращение определенных групп мышц, а поставленная цель самого труда, ее достижение головой совместно с руками. Цель труда должна сознаваться заведомо полезной и необходимой. Трудом физическим нужно заниматься не для здоровья, а ради его прямой цели. Польза для здоровья должна здесь рассматриваться лишь как сопутствующий (может быть) эффект, да и то если она, такая польза реально ожидается. Физический труд, как и природа, предохраняет голову, если применяется без надрыва и всякого извращения. Человеку физического труда неплохо, конечно, позаниматься и спортом, чисто для здоровья телесного, но увлекаться этим точно не стоит. Как и вообще не следует переусердствовать в заботе о своем здоровье. Опять-таки: такая забота замыкает человека на себя, а это, как мы помним, магистральный путь к душевной смерти.

Горожане, прикоснувшиеся здесь и к природе, и к труду, опытом понимают их ценность. Иногда сами рассказывают о своем таком открытии. Приятно бывает слушать их радостные отклики на эту тему.