Читать книгу: «Марго идёт по следу», страница 2

– Рита, эти люди хотят с тобой поговорить.

Катька указала на нескольких человек в форме и виновато добавила:

– Это так положено. Всех остальных уже допросили.

Ко мне подошел совсем юный служитель закона и вежливо предложил пройти с ним к столу, за которым уже восседали трое его коллег.

– Я так понимаю, – поднял на меня взгляд мужчина средних лет, с одутловатым лицом, – Вы та самая Марго, которая ночью сбежала?

– Я не сбегала, – я опустилась на стул, предчувствуя долгий разговор, – а просто решила поехать домой.

О том, что Эдуард Васильевич ночью вламывался в мою комнату, я благоразумно решила умолчать.

– Отчего же так? – дядька посмотрел на меня пронзительно голубыми, холодными, как у замороженной рыбы, глазами, – Одна, да среди ночи?

– Мне не спалось, было душно, и я решила поехать домой.

– В каком часу это было, Вы помните?

– Конечно, в начале четвертого.

– Почему Вы так хорошо запомнили время?

– Я вызывала такси, а на телефоне часы…

Меня раздражали эти глупые вопросы, но я держалась, понимая, что ситуация складывается далеко не в мою пользу.

– Пахомов был еще жив, когда Вы покидали дом?

– А это еще кто? – кажется, вчера, во время знакомства, Катька называла фамилию бизнесмена, но я начисто ее забыла, – Если Вы об Эдуарде Васильевиче, то я не знаю.

– Я так понимаю, что ничего подозрительного Вы не заметили прошлой ночью?

– Ничего, – я честно попыталась вспомнить хоть что-нибудь «подозрительное», но не смогла, – хотя… мне показался весьма подозрительным шофер, который сидел за рулем такси.

– А что с ним не так?

– Он чуть не наехал на живого кота, представляете?

– На какого кота? – следователь смотрел на меня, как на сумасшедшую, – Вы о чем?

– На рыжего, огромного кота, только он на самом деле оказался черным и сейчас сидит в моей квартире, смотрит телевизор и давится колбасой.

– Шофер?

– Какой шофер? – он явно пытался меня запутать, но я решила держаться до последнего, – Кот, естественно.

– У Вас, – толстячок заглянул в свою папку, – Маргарита Эдуардовна, есть справка от психиатра?

– Нету, – совсем растерялась я, не понимая, к чему он клонит, – а что, должна быть?

– Возможно… Вы давно знакомы с убитым?

– Меньше суток, если не считать того, что пару раз видела его по телевизору.

– Ну что же, – он протянул мне исписанный листок бумаги и ручку, – прочтите и распишитесь…

Я покорно поставила красивую завитушку.

– …и, пожалуйста, не покидайте город в ближайшие дни, договорились?

Я понимающе кивнула головой, радуясь тому, что, судя по всему, этот разговор окончен.

– Я могу идти?

– Можете.

И он, отвернув от меня свою круглую физиономию, принялся что-то обсуждать с товарищами. Я быстро вышла на крыльцо и, не заметив Катьки, решила отправиться домой, не попрощавшись. Конечно, это не совсем вежливо с моей стороны в столь трудный для лучшей подруги момент, но утешать ее здесь и так есть кому, а у меня дома скотина не кормлена…

Обратный путь я решила проделать пешком, отчасти от того, что мне было сейчас просто необходимо все обдумать, отчасти потому, что по дороге располагались несколько зоомагазинов. Мне, как наверняка и всем присутствующим на вечеринке, было интересно за что, а главное, кто убил несчастного Эдуарда Васильевича. Сейчас я даже уже совсем не злилась за ночной инцидент, списывая его на безмерно выпитую дозу алкоголя и временное помрачение рассудка у усопшего. А может, он, этот Пахомов, после нашего с ним разговора отправился в комнату еще кого-нибудь, и за это его тюкнули по голове? Кстати, я так и не узнала, как он погиб…

В торговом зале приветливая продавщица собрала для моего неожиданного постояльца все необходимое и принялась растолковывать премудрости кошачьего быта. Внимательно выслушав ее советы, я скупила все предложенное и отправилась на поиски кошачьих консервов, которые, к моему сожалению, обитали в другом отделе. Там меня ждала совсем иная встреча: тощая, остроносая тетка никак не могла уразуметь, чего я, собственно, от нее хочу.

– Вы что, не знаете, чем питается ваш питомец? Что ж вы за хозяйка такая?

Не помню, чтобы мы пили с ней «на брудершафт», но она бросала мне в лицо обвинения так, будто я и была ее провинившимся котом.

– Он у меня совсем недавно, – попыталась я оправдаться, но тетку это не тронуло.

– Котенок, что ли? – недовольно рявкнула она, поворачиваясь к полкам, уставленным разномастными упаковками. – Возраст какой?

– Чей? – робко спросила я.

– Ну не твой же! Котенку сколько месяцев?

– Н-не знаю… Может, два или три… года…

– Ты что, издеваешься надо мной? – она зыркнула на меня взглядом, от которого захотелось юркнуть под прилавок и затаиться. – Что тебе нужно здесь вообще?

– Мне нужен корм, – я все-таки взяла себя в руки и решила перейти в наступление. – Нормальный, кошачий корм. Для взрослого, здоровенного кота черного окраса. Хорошего качества и сразу десять банок. В пакет!

Сообразив, что приоритет явно меняется, продавщица ловко запихнула в пакет требуемое количество продуктов и, получив деньги, ретировалась, растворившись где-то в недрах «подсобки». Я вытащила одну из упаковок и внимательно прочла состав. Корм оказался изготовленным из 60% натурального диетического кроличьего мяса, остальные 40% составляли овощи и нежное желе. В животе заурчало, и я вдруг вспомнила, что сегодня у меня во рту не было ни крошки. Покинув магазин, я решила заглянуть в небольшое, но уютное и вполне приличное кафе, расположенное, по счастливой случайности, на первом этаже моего дома.

– Что будете заказывать?

Улыбчивая официантка смотрела на меня так доброжелательно, что плохое настроение сразу улетучилось, а душа потребовала еды, причем немедленно.

– У вас кролик в нежном желе есть? – слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их осознать. – С овощами?

– К сожалению, нет, – на ее лице мелькнуло искреннее сожаление, – но есть курочка.

– Давайте курочку, с овощами.

Девушка удалилась, а я, в ожидании заказа, принялась рассматривать немногочисленных посетителей. Пожилая чета о чем-то тихо беседовала за столиком справа, слева три юных девицы громко смеялись, рассматривая что-то в телефоне, а за следующим за ними столиком спиной ко мне сидел мужчина в черном пиджаке, который совсем не вписывался в интерьер заведения, отделанный пластиком и зеркалами.

– Ваш заказ.

Я с трудом перевела взгляд на услужливую официантку и заставила себя улыбнуться:

– Спасибо.

Пожелав мне приятного аппетита, она пошла к следующему клиенту, а я вновь посмотрела в ту сторону, где заметила необычного посетителя, но он уже исчез. Что-то было не так, но я никак не могла понять, что меня насторожило. Загадок на сегодня и так хватало, а кушать хотелось, поэтому я, отбросив ненужные мысли, принялась за курицу. Мясо оказалось отменным на вкус, и я скоро совсем забыла о человеке в черном пиджаке.

Добравшись, наконец, до прихожей родной квартиры, я опешила – из комнаты доносились чьи-то голоса, но прислушавшись, поняла, что это просто работает телевизор. Телевизора, мать мою! Не помню, чтобы я его включала, да и вообще эта цифровая доска болтается на стене для интерьера, вид создает. Не любитель я мыльных опер и новостей в жанре хоррора. Скинув кроссовки, я на цыпочках прошла в единственную в моей квартире комнату (кабинет, бывший некогда детской, в расчет не берем) и обомлела – Рыжик, вольготно развалившись на моем диване, смотрел «диалоги о рыбалке»!

– Спокойно, – я поставила полные кошачьими принадлежностями пакеты прямо на пол. – Он просто удачно встал на пульт, и оттого этот долбаный ящик врубился.

«Но, черт возьми, тогда почему именно этот канал и эта передача?!»

Нутро мое бунтовало в поисках правдоподобного ответа, но его не было. Я же сама, уходя из дома, посоветовала этой животине телевизор посмотреть, значит, он и воспользовался. Никакого криминала тут нет…

Наверное, я бы еще долго так и стояла в дверях, если бы этот шерстяной комок не обратил на меня свое внимание. Нехотя оторвав заинтересованный взор от происходящего на экране, Рыжик спрыгнул с моей постели и, задрав хвост, грациозной рысью продефилировал к сумкам. Не ко мне, заметьте, а именно к сумкам! Вспомнив о покупках, я первым делом насыпала наполнителя в лоток и отнесла его в туалет, поймав на себе, как мне показалось, полный признательности и благодарности взгляд. Новую миску промыла под струей горячей воды и, откупорив банку, выложила в нее аппетитно выглядевшее содержимое, а также подняла с пола и отправила в мусорное ведро огрызок колбасы. Решив, что моя миссия по части благоустройства жизни кота на этом закончена, я стянула с себя одежду и пошла в ванную, намереваясь принять душ, но, вспомнив про постояльца, решила все же накинуть халат и только после этого смело прошла мимо кота, увлеченного поглощением кролика.

Воскресный день заканчивался, а я так ничего и не успела. На письменном столе валялся забытый по независящим от меня причинам проект обустройства двора одного очень популярного артиста, но мне было сейчас не до него. В голове реверсом крутилась одна и та же картинка, не давая ни на чем сосредоточиться. Я набрала номер Катьки.

– Привет, – голос ее уже не казался столь печальным, и я с облегчением вздохнула. – Что-то случилось?

– Кать, ты сама знаешь, что случилось, или уже забыла?

– Разве такое можно забыть, соображай, о чем говоришь.

– Вот и у меня из головы не выходит эта история. Сама-то что обо всем этом думаешь?

– Ты имеешь в виду убийство? – иногда она пугала меня своей проницательностью.

– Именно это я и имею в виду. Как его убили вообще?

– Насмерть, – Катька пыхтела в трубку, пытаясь ворочать мозгами, но у нее это не очень получалось. – Как еще можно убить? С тобой правда все в порядке? А то ты меня сегодня об этом уже второй раз спрашиваешь.

Я набрала в легкие побольше воздуха, а потом медленно выдохнула.

– Подруга, я имела в виду то, как его убили. Понимаешь? Зарезали, застрелили, сбросили с крыши…?

– Ну ты даешь! Ты где всего этого насмотрелась, по телеку небось, так выкинь этот предмет из дома. Эдуарда Васильевича просто ударили по голове, а потом скинули тело в бассейн.

– Ну да, это куда более цивилизованный метод убийства, нежели я тут себе нафантазировала. Слушай, Катька, а не мог он сам свалиться в воду и там долбануться головой об дно?

Пока я ждала ответа, кот не менее трех раз пересек комнату, играя купленным мною накануне теннисным мячиком.

– Мог, наверное, – наконец произнесла трубка и опять замолчала.

– Я думаю, что именно так и есть, – я была почти уверенна в этом. – Кому бы понадобилось убивать старого зануду.

– Ритка, не говори о нем так, ты же его совсем не знала.

– Я знала его ровно настолько, чтобы иметь общее представление, так сказать.

– Не знаю, за что ты его так невзлюбила, но он был хорошим человеком. Богатым – да, но одиноким и даже в какой-то степени несчастным. Ты еще хочешь что-то спросить?

– Нет.

В трубке раздались короткие гудки, и я откинула телефон на подушку.

– Ага, хороший он был. Извращенец он, ваш Эдуард Пахомов, но об этом рассказывать пока никому не стоит, – твердо решила я вслух и посмотрела на притихшего вдруг Рыжика. – Что скажешь?

Животное, разумеется, промолчало, а я накрылась с головой и скоро уснула.

Не знаю, как другие, а я утро понедельника ненавижу лютой ненавистью. И дело не в загулах до рассвета и пьяных девичниках – просто не люблю, и все тут. Именно в этот день, словно в отместку за два дня отдыха, наваливается гора дел, которую разгребаешь до середины недели, а потом – бац! – и снова понедельник. Вот и сегодня меня ждала насыщенная программа из отложенных с пятницы задач. Нужно было и в офисе показаться, для проформы посидеть пару часов за компьютером, и на встречу с клиентом ехать, и почту разобрать… А работать-то когда? Босс, как назло, настаивал на ежедневных визитах, хотя в этом муравейнике, где десять человек тесно прижаты друг к другу, творчество напрочь умирало. Демофобия, родом из детства, когда мы с сестрой ютились вшестером на квадратный метр, требовала уединения. Шеф об этом знал, но упорно гнул свою линию: "Пару часов, Маргарита Эдуардовна, и будьте свободны".

Отсидев положенное время за "солитером", я уже собралась было улизнуть, как в наш кабинет, где обитали коллеги, вошли двое. Одного я узнала сразу – того самого "добряка", который накануне советовал мне обратиться к психиатру. И интуиция подсказала, что пришли за мной. В сопровождении господина в штатском он окинул взглядом наших офисных завсегдатаев и, не сомневаясь, направился в мою сторону.

Остальной штат замер, прекратив стучать по клавишам, словно на самом интересном моменте фильма.

– Маргарита Эдуардовна Яворская…

Он не спрашивал, констатировал факт. Мне это не понравилось, но на всякий случай я кивнула:

– Да, это я.

– Прошу вас проследовать со мной.

Тот, что был одет не по форме, встал позади меня, вероятно, пресекая попытку бегства. Я не стала задавать вопросов, молча поднялась со стула, схватила сумку и направилась к выходу в сопровождении непривычного для этого офиса эскорта.

Затем была долгая поездка по городу, пока машина не остановилась у здания полиции. На мой вполне резонный вопрос: "В чем, собственно, дело?" – мне вежливо ответили, что скоро я сама все узнаю, и проводили в кабинет, до боли похожий на мой офис. За множеством столов, уткнувшись в мониторы, сидели люди и синхронно жали на кнопки. Здесь меня усадили напротив серьезного дядьки без волос, но с роскошными усами, а моя почетная свита молча испарилась.

– Маргарита Эдуардовна?

– Да, – у меня сложилось впечатление, что это заведение помешано на моем имени, – это я.

– Не волнуйтесь, – он посмотрел на меня так ласково, словно хотел извиниться за причиненные неудобства и подвезти до дома, – мне просто нужно задать вам несколько вопросов.

– Все как на духу, – сразу соврала я, памятуя о том, что выкладывать все подряд здесь и сейчас не стоит.

– Вот и хорошо, – он скорчил мину довольного удава, а я сглотнула слюну, вспомнив о кошачьих консервах, – вам же лучше будет.

Затем последовали вопросы о дате рождения, регистрации, месте работы и прочей ерунде, которую дядька исправно забивал в компьютер в течение часа одним пальцем. Когда с анкетой было покончено, он наконец-то перешел к главному.

– Маргарита Эдуардовна, что вы делали в ночь с субботы на воскресенье?

Я уже была готова к этому вопросу и тут же, без запинки, выдала ответ:

– Сначала была вечеринка в доме моей подруги, а затем я пошла спать.

– Вечеринка проходила на свежем воздухе, не так ли?

Я согласно качнула головой.

– А вы говорите "в доме", – теперь он записывал все на бумаге обычными чернилами, – будьте точнее, пожалуйста. В каком часу вы покинули остальных гостей?

– Я не знаю, где-то в районе полуночи.

– Кто еще оставался у бассейна в этот момент?

– Все, я первая ушла.

– А почему?

– Спать захотела.

– Вы были пьяны?

– Немного.

– Так пьяны или нет?

– Да, – буркнула я.

– А где в это время находился Пахомов?

– Там же, где и все, у бассейна.

– Что было потом?

– Ничего, я разделась и легла спать.

– Вы покинули особняк среди ночи – какие были для этого причины?

– Я уже говорила об этом…

– Повторите.

– Мне стало душно, я не могла уснуть и решила отправиться домой.

– И больше вы никого не видели? – он посмотрел на меня змеиным взглядом, и моя первичная расположенность к нему мгновенно улетучилась.

– Уходя я видела охранника – он открыл мне калитку, еще шофера такси и рыжего кота, оказавшегося на самом деле черным.

– Маргарита Эдуардовна, кто знал, в какой комнате вы собираетесь заночевать?

– Никто не знал, даже я, за исключением хозяйки, разумеется. Она мне сообщила об этом уже тогда, когда я поднималась по ступенькам.

– И вы никого в доме не встретили?

– Нет, я прошла в комнату и легла. Даже свет не включала.

– А вот экспертиза показала, что убитый был в вашей комнате накануне смерти. Что вы на это скажете?

Я не ожидала такого поворота и от неожиданности слегка потеряла дар речи.

– С чего вы взяли?

– Маргарита Эдуардовна, отпечатки пальцев покойного на двери вашей комнаты говорят о том, что он был в ваших апартаментах вечером или ночью. Что вы теперь скажете?

– Он мог побывать там раньше меня.

– Не мог, – следователь откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и снова посмотрел на меня с притворной ласковостью. – Со слов горничной, гостевые комнаты были выдраены до блеска непосредственно перед вашим заселением. А во время вечеринки Пахомов не покидал площадку, это подтверждают другие участники.

– Возможно, он посетил комнату после моего ухода, – я изо всех сил старалась сохранить самообладание. – Мне об этом ничего не известно.

– Что ж, – он поднялся и, взяв трубку телефона, быстро что-то проговорил. – Вижу, сотрудничать со следствием вы не желаете. А зря, чистосердечное признание…

– Да какое признание? В чем?

В этот момент в кабинет вошли двое мужчин с автоматами и в бронежилетах, и я подумала, что сейчас меня поведут на расстрел.

– Прошу вас сдать личные вещи, включая украшения и ремешок от юбки. Не волнуйтесь, сейчас мы все запротоколируем, ничего не пропадет.

– Можно мне позвонить? – нужно было действовать, иначе меня и впрямь ликвидируют без суда и следствия. – Ведь я имею право на звонок?

– Прав тот, у кого больше прав! – философски заметил начальник и улыбнулся так широко, что обнажились все его двадцать девять зубов, а потом отрезал: – Нельзя!

– Я по телевизору видела… – все еще не теряя надежды, пропищала я, но дядька был неумолим. – Мне своему адвокату позвонить надо, у меня кот один дома…

Он смотрел на меня бесстрастным взглядом, пока двое других, вытряхнув мои вещи из сумки, вписывали их в протокол.

– А что, если человек, которому мне нужно позвонить, носит фамилию Угрюмов, а зовут его Петром Семеновичем? – это хоть маленький, но все же шанс.

Кажется, сработало, потому что с лица следователя тут же сползла идиотская улыбка.

– Один звонок, и не более двух минут.

Я схватила трубку и, быстро перелистав контакты, нашла нужный номер. Только бывший, второй по счету муж моей любвеобильной мамочки, оказался сейчас на месте!

– Алло, – донесся знакомый голос, и я чуть не разрыдалась от радости. – Я вас слушаю.

– Это я, дядь Петь.

– Марго? Что-то случилось? С мамой?

– Нет, – поспешила я успокоить бывшего родственника. – С ней все в порядке, не переживай.

– Рад тебя слышать, деточка. Ты звонишь просто так или по делу?

– По делу, дядь Петь, и у меня всего две минуты.

– Говори.

– Я в полиции, дядь Петь, и меня, кажется, обвиняют в убийстве, которого я не совершала, – нервы мои сдали, и я разрыдалась. – Помоги мне, а?

– Конечно, Марго, я скоро буду, успокойся. Адрес назови.

Я быстро продиктовала свои координаты и, отключив телефон, положила его на место:

– Он скоро приедет, можно я его здесь подожду?

– Не положено.

Следователь еще раз внимательно посмотрел на меня и приказал двоим другим увести меня в камеру.

Я, конечно, не раз слышала о нечеловеческих условиях пребывания в казематах МВД, но то, что я увидела, превзошло все мои, даже самые страшные, ожидания. В крохотной комнатенке без окон располагалось шесть коек, застеленных каким-то рваньем непонятного цвета. Пять из них были заняты, а на шестой предстояло расположиться мне, поскольку даже намека на стул или скамейку здесь не было. Я робко прошла к своему месту и, опустившись на жалобно скрипнувшую подо мной железную койку, приготовилась к самому худшему.

– По какой статье? – вдруг спросила одна из дам, и, осознав, что вопрос обращен ко мне, я ощутила холодок, пробежавший по спине.

– Не знаю, – честно призналась я и посмотрела на сокамерницу. – Я плохо в этом разбираюсь.

– Ну, а обвиняют в чем?

– В убийстве, по-моему.

– Да, девочка, – женщина поднялась со своего ложа и, пройдя в угол комнаты, налила в железную кружку воды из грязного чайника. – На, попей, а то лица на тебе нету.

Я залпом выпила и действительно почувствовала себя немного лучше.

– Зовут тебя как?

– Рита, – бить меня, как об этом пишут в книгах, по-видимому, не собирались.

– А я Шура, это Валюха, Ольга, Тамара и Серена.

Женщины по очереди кивали, продолжая смотреть на меня с нескрываемым сочувствием.

– Замочила-то кого? – Шура поставила кружку на прежнее место и опять легла на свою постель.

– Я не убивала…

– Правильно, – вступила в разговор маленькая, худощавая Тамара с огромными, синими, как васильки, глазами. – Так всем и говори, пусть докажут сначала.

– Они докажут, – голос принадлежал Ольге, круглолицей и чернобровой красавице лет тридцати. – Даже не сомневайся. А убивала или нет – это совсем другой вопрос. У тебя сигареты нормальной случайно нету? А то у меня от этого «Максима» всю глотку дерет.

– Я не курю.

Они тут же потеряли ко мне всякий интерес и замолчали. Так я и сидела, погрузившись в свои нелегкие мысли, пока железная дверь не распахнулась и меня не попросили «на выход». Покидая камеру, я поймала на себе удивленный взгляд добрячки Шуры и благодарно улыбнулась ей на прощание.

4

Нервно ёрзая на кожаном сиденье роскошного авто, я постепенно приходила в себя.

– Ты о чём, дядь Петь?

– Обо всём. Давай, рассказывай, что там произошло.

Он смотрел на меня с отеческой нежностью, точно так же, как много лет назад, в той далёкой эпохе, когда я звала его папой. И мне вдруг до безумия захотелось прижаться к нему, как в детстве, ощутить ту неповторимую силу отцовской любви, которой мне так не хватало в жизни.

– Я не убивала его, честно, – лишь прошептала я, и новая волна слёз затопила меня.

Он наклонился, прижал к груди и нежно погладил по голове.

– Я верю тебе, Марго, но мне нужно во всём разобраться. Против тебя слишком много улик…

– Каких улик? – Я не верила своим ушам. – Разве отпечатки пальцев на двери могут быть достаточным доказательством?

– Марго, – он слегка отстранился и вытер ладонью остатки слёз с моих щёк, – расскажи мне всё.

– Но я и так всё рассказала следователю.

Я достала из сумки зеркало и принялась изучать своё отражение: глаза опухли, нос покраснел. Вид у меня был весьма далёк от совершенства.

– Маргоша, на орудии убийства твои отпечатки, и больше ничьи. Ты понимаешь, что это значит?

От неожиданности глаза мои едва не выскочили из орбит, а челюсть предательски отвисла.

– На каком еще орудии?

– Бронзовый кубок. Ты брала его в руки в ту ночь?

– Мать честная, так вот в чем дело! А я-то голову ломала!

– Брала, – честно призналась я. – Но там паук оказался, и я его выкинула.

– Кого?

– Паука, разумеется… вместе с бокалом.

– Куда ты его выкинула, девочка?

– В окно, а куда же еще?

– Допустим. Ну а куда делись твои туфли?

– Какие еще туфли? – не сразу сообразила я, но потом вспомнила о своей любимой паре, безжалостно сброшенной с моста. – А, туфли! А ты откуда про них знаешь?

– Пока ты знакомилась с прелестями тюремного быта, я позволил себе и оперуполномоченному Костенко посетить твое жилище. Поверь мне, это было гораздо лучше для тебя, нежели если бы обыск проводился без меня. А так хоть квартира цела. Я боялся, что ты могла сменить замок, но мне повезло. Кот был против, и даже пытался нам угрожать, но я с ним поговорил, и он, кажется, понял… Так и где твои «лабутены»?

– Я их с моста скинула, – я старалась не смотреть в его сторону. – Они были испорчены, а тут Рыжик, и таксист этот живодер какой-то… В общем, их нету.

– О, господи, – только и смог пробормотать «папочка» и, схватившись руками за голову, принялся растирать виски.

– Ну а туфли-то мои тут при чем? – не выдержала я после нескольких тщетных попыток сопоставить их с убийством. – Они-то в чем провинились?

– Дело в том, дорогая, – он посмотрел на меня словно на смертельно больного человека, – что место, где Пахомову ударили по голове, сплошь истыкано каблуками женских туфель. Следователи уже взяли образцы со всех женских башмаков, прибывавших в усадьбе в ту ночь, кроме твоих, разумеется… и ни одни не подошли.

– Мои бы тоже не подошли, – смело резюмировала я и с вызовом посмотрела в глаза отчима. – В них нельзя было перемещаться по местности. У них каблук отвалился… или у неё? В общем, я сломала каблук, когда поднималась вверх по лестнице, это Катька видела, и думаю, она сможет подтвердить.

– И тем не менее, ты не можешь этого доказать. Марго, мне стоило неимоверных усилий вытащить тебя под подписку о невыезде, но я пообещал, что буду лично отвечать за тебя, головой так сказать. Времени для того, чтобы найти убийцу, у нас крайне мало, а у следствия уже есть все основания назначить на эту роль тебя…

– Но я не убивала!

– Верю, потому и хочу вытащить тебя из этой трясины. Так что давай, Рита, все с чистого листа и начистоту.

Петру Семеновичу удалось меня разговорить, и я начала исповедь с того самого момента, как Катька напомнила о предстоящем торжестве. Рассказала и о ночном визите Эдуарда Васильевича, не утаила и о странном незнакомце, возникшем словно из ниоткуда в саду. Я уже дошла до превращения рыжего кота в черного, но тут отчим остановил меня.

– Ты думаешь, Марго, он приходил ночью в твою спальню именно для того, чтобы… ну, ты понимаешь?

– А зачем же еще? – мое лицо вспыхнуло, словно от пощечины. – Что еще могло понадобиться пьяному мужчине в три часа ночи от одинокой девушки?

– Милая, там ведь были и другие дамы, но заявился он почему-то именно к тебе.

– Может, он ко всем наведывался, да только в отличие от меня, те удосужились запереться на ночь.

– Это надо выяснить, хотя, думаю, если дело обстояло именно так, теперь они будут молчать как рыбы.

– Ага, кому охота подставляться? Я бы тоже молчала в тряпочку. В смысле, я и молчу.

– А этот господин в дорогом костюме, ты уверена, что видела его на самом деле?

– Еще вчера я была в этом уверена, а сегодня все больше склоняюсь к мысли, что это мираж.

– Как это?

– Да какой-то он нереальный был, словно сошедший со страниц сказки. О таких мужчинах все девчонки мечтают… Вот я и придумала его спьяну, наверное.

– Я сейчас отвезу тебя домой, уже поздно. А завтра возьми отгул и чеши под мост. Если удастся отыскать туфельки, считай, сорвала джекпот.

Я молча кивнула, понимая, что это действительно важно. Я никуда не выходила той ночью из комнаты, а значит, не могла наследить в буквальном смысле этого слова.

– Хорошо, дядь Петь, так и сделаю. И… спасибо тебе.

Я звонко чмокнула старика в щеку, искренне радуясь в душе тому, как мне везло почти со всеми моими отцами. Настоящего я никогда не знала, зато те, что мне время от времени доставались, были просто золото. Полковник МВД Угрюмов был вторым официальным мужем maman и воспитывал меня с пяти до девяти лет. Тогда он еще не был тем, кем стал спустя годы, да и к тому же постоянно пропадал на работе, чем моя мамочка была крайне недовольна. Ей всегда хотелось праздника, а Петр Семенович был настоящим трудягой и честно нес службу в одном из отделов уголовного розыска. Неудивительно, что они в конце концов расстались, хотя я подозреваю, что этот красивый, статный, несмотря на свой возраст, мужчина все еще испытывает к моей родительнице нежные чувства. Они даже общаются иногда, вот так-то.

– Я думаю, маме пока ничего говорить не стоит, – я посмотрела в его умные глаза и нашла в них полное понимание, – вот и хорошо. И еще, дядь Петь, если будут новости по этому делу, я бы хотела знать. Вы же понимаете, каково мне сейчас…

– Хорошо, Рита, я буду держать тебя в курсе. Если удастся отыскать туфли, сразу звони мне, никакой самодеятельности, понятно?

– Более чем.

Я аккуратно закрыла дверцу автомобиля и понеслась домой. Едва приоткрыв дверь, я почувствовала чудесный аромат оладушек и растерянно остановилась, озираясь по сторонам. Если окажется, что Рыжик ко всему прочему еще и готовить умеет, то психушки мне точно не избежать. Я медленно прошла на кухню и с облегчением вздохнула, узрев суетящуюся у плиты мамочку:

– Ты меня напугала, – я коснулась губами подставленной щеки, – могла бы и предупредить.

– Я звонила, но твой телефон отключен. Рита, как так можно жить? – тут же сменила она тему и посмотрела на меня так, словно я только что вернулась из школы с полным портфелем двоек. – Чем ты вообще питаешься? Я не нашла в твоем холодильнике ничего, кроме кошачьего корма!

– Я редко готовлю…

– А вот и зря! Так ты никогда не выйдешь замуж, поверь моему опыту.

– Но у тебя-то с этим все в порядке, – я не удержалась и схватила с тарелки пышный, горячий кругляш, – обожаю твою стряпню.

– Не уходи от разговора, – maman подала мне кружку со свежезаваренным чаем, – ты замуж когда-нибудь собираешься?

– Когда-нибудь да, – мне было сложно говорить с набитым ртом, но перестать жевать я уже не могла, – только не сейчас.

– А кот тебе зачем? Ты же его голодом заморишь!

– Мама, ему не надо готовить – открыл банку и все.

– И тем не менее ему тоже нужно уделять время, которого у тебя никогда нет.

Я смотрела на нее и думала о том, какая она у меня все-таки замечательная. В свои пятьдесят с хвостиком она выглядела едва старше меня. Ее точеная фигурка с узкой, осиной талией и широкими бедрами всегда привлекала внимание не только мужчин, но и завистливые взгляды прекрасного пола, а короткая, мальчишеская стрижка еще больше делала ее похожей на озорного подростка. Она смотрела на меня своими огромными, серыми глазами, и я понимала, что передо мной настоящая женщина – красивая, ухоженная, да к тому же еще и изумительная хозяйка. Понятно, почему у нее всегда была уйма поклонников. Влюбленных в нее мужчин не пугал даже ее единственный недостаток в виде двух дочерей, и они охотно тянули ее под венец. Замечу, что ни один мужчина не покинул мою мамочку по собственной воле – она всегда сама прекращала отношения, если считала, что они себя изжили. К моему глубочайшему сожалению, я ничуть не была на нее похожа.

– Рита, ты меня слышишь?

– Да-да, мамуль, я обязательно об этом подумаю, – кажется, я пропустила большую часть ее монолога, – обещаю.

– Вот и хорошо, – сразу успокоилась она и, сняв передник, села напротив, – когда-то это должно случиться.

– Ты права, как всегда. А теперь настало время узнать цель твоего визита.

– Ах, да, чуть не забыла, – мамочка аккуратно убрала с плеча несуществующую пылинку, – я уезжаю на пару месяцев к Соне. У них пополнение в семействе, ты же знаешь, и она просила немного помочь ей по хозяйству. Да и морской воздух пойдет мне на пользу, а то я что-то неважно чувствую себя в последнее время…

Я опять внимательно посмотрела на ее цветущий вид, и последние слова вызвали у меня некое сомнение, но я благоразумно промолчала.

– …ты не могла бы иногда навещать мою квартиру и поливать цветы?