Караваль

Скарлетт попыталась плыть против течения, подражая легкости движений Хулиана, но он оказался прав: одежда очень мешала. Корсет сдавил грудь, ноги запутались в отяжелевшем подоле платья. Чем отчаяннее она барахталась и боролась, тем более решительный отпор давал океан. Ей едва удавалось удерживать голову над водой. Вдруг ее накрыло тяжелой ледяной волной и потащило вниз. Легкие горели огнем, но она отчаянно пыталась всплыть на поверхность. Должно быть, Фелипе чувствовал себя точно так же, когда губернатор Дранья его топил. «Ты это заслужила», – раздался голос у нее в голове. Вода вцепилась в нее мертвой хваткой и тянула вниз

вниз,

вниз…

– Ты же вроде говорила, что умеешь плавать! – Несколькими мощными рывками Хулиан вытолкнул Скарлетт на поверхность. – Дыши, – уговаривал он, – только медленно: не пытайся глотнуть слишком много воздуха сразу.

Хотя легкие у Скарлетт все еще горели огнем, она сумела выговорить:

– Ты меня бросил!

– Потому что считал, что ты умеешь плавать.

– Платье подвело… – Скарлетт осеклась, чувствуя, что намокшая ткань снова тянет на дно.

Хулиан резко вздохнул.

– Сумеешь без меня продержаться на воде минуту?

В его свободной руке вдруг появился нож и, прежде чем Скарлетт успела ответить или запротестовать, Хулиан ушел под воду.

Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она почувствовала руку Хулиана, обхватившую ее за талию, а в следующее мгновение кончик ножа уперся ей в грудь. У Скарлетт перехватило дыхание, когда моряк разрезал на ней корсет, решительно прочертив линию вниз по ее животу. Его рука крепче сжала ее талию, и внутри у Скарлетт тоже что-то сжалось. Никогда прежде ей не приходилось оказываться с парнем в таком двусмысленном положении. Она старалась отогнать мысли о том, что Хулиан видел или чувствовал, освободив ее от отяжелевшего платья и оставив в одной нижней сорочке, прилипшей к телу.

Вынырнув и обрызгав лицо Скарлетт водой, Хулиан стал хватать ртом воздух.

– Теперь-то ты плыть сможешь? – тяжело дыша, поинтересовался он.

– А ты? – хрипло спросила в ответ Скарлетт, которой тоже вдруг стало трудно говорить.

Казалось, между ними только что произошло какое-то очень интимное действо – или, возможно, таковы были лишь ее собственные ощущения. Хулиан-то наверняка перевидал множество полуодетых и даже полностью раздетых девушек!

– Нечего тратить силы на болтовню, – рявкнул он и поплыл вперед, на сей раз стараясь держаться рядом со Скарлетт.

Она не знала, поступает ли он так потому, что тревожится о ее благополучии или попросту ослаб, спасая ее. Океан продолжал тянуть ее вниз, но теперь, избавившись от намокшего платья, она могла сопротивляться, и сияющего белого пляжа острова Грёз они с Хулианом достигли одновременно. Вблизи песок казался еще мягче, чем издали. Скарлетт решила даже, что он похож на снег – такого на Трисде никогда не бывало. Вдоль берега тянулся холодный покров, сотканный из низко стелющихся волшебных облаков.

Из-за того, что вокруг не было ни души, обстановка казалась зловещей.

– Даже не вздумай сейчас послать меня куда подальше, – предупредил Хулиан. Схватив Скарлетт за руку, он потянул ее в сторону белых завитков. – Ну же, шевели ножками.

– Подожди… – Скарлетт еще раз оглядела белоснежный берег, в очередной раз напомнивший ей о торте с глазурью вроде тех, что обычно выставлялись в витрине кондитерского магазина – с идеально ровной поверхностью. Не похоже, чтобы здесь ступала нога Теллы. – Где моя сестра?

7

Прозрачные облачка заслонили солнце, рассыпав по береговой линии дымчатые голубовато-серые тени. Нехоженый снег под ногами Скарлетт утратил свою белизну и теперь подмигивал ей сиренево-голубыми искрами, точно приглашая посмеяться над одним им понятной шуткой.

– Где Телла? – повторила свой вопрос Скарлетт.

– Похоже, я высадил ее на другой стороне острова. – Хулиан снова потянулся было к ладони Скарлетт, но она отдернула руку. – Нужно идти, иначе замерзнем насмерть. Как только согреемся, сразу отправимся на поиски твоей сестры.

– Что, если ей сейчас тоже холодно? – стояла на своем Скарлетт. – До-на-тел-ла! – прокричала она, стуча зубами.

Ступая по снегу в одной мокрой сорочке, льнущей к холодной, как лед, коже, она дрожала так, как не мерзла даже в ту ночь, когда отец заставил ее спать под открытым небом, в наказание за то, что Телла впервые в жизни поцеловалась с юношей. И все же Скарлетт не собиралась покидать остров, пока не отыщет сестру.

– Донателла! – позвала она снова.

– Зря только воздух сотрясаешь, – заметил Хулиан, глядя на нее в упор. Без рубашки и промокший насквозь, он казался еще более опасным, чем обычно. – Когда я высадил твою сестру на берег, она была одета в плащ и перчатки, и в ледяном океане не купалась. Поэтому, где бы она сейчас ни находилась, точно не замерзнет насмерть, в отличие от нас с тобой, если будем и дальше тут стоять. Пойдем к тем деревьям.

Там, где снежная мантия пляжа встречалась с густой зеленой растительностью, в небо поднимался дымок цвета закатного солнца. Скарлетт могла бы поклясться, что еще минуту назад ничего подобного видно не было. Да и деревья будто выросли из-под земли в мгновение ока! Их мощные стволы, сплетенные воедино и поросшие голубовато-зеленым мхом, напоминали толстые косы и нисколько не походили на чахлые кусты Трисды.

– Нет, – заупрямилась Скарлетт, содрогаясь. – Мы…

– Нельзя и дальше здесь слоняться, – перебил ее Хулиан. – У тебя уже губы посинели. Пойдем, отыщем источник этого оранжевого дыма.

– Плевать я на него хотела! Если моя сестра все еще где-то здесь…

– Твоя сестра, вероятно, отправилась искать вход на Караваль. Да и нам следует поступить так же: ты не забыла, что пускают только до конца нынешнего дня? Идем в ту сторону, откуда поднимается дым!

С этими словами Хулиан решительно зашагал вперед, и снег захрустел под его босыми ступнями. Скарлетт в последний раз окинула взглядом пустынный берег. Телла никогда не умела терпеливо ждать – да и нетерпеливо тоже. Но если она отправилась на Караваль, почему нигде нет никаких признаков ее присутствия?

Скарлетт неохотно последовала за Хулианом в лес. Снежный покров сменился протоптанной в бурой земле тропинкой, ступая по которой замерзшими ногами, она не ощущала вонзающихся в пальцы сосновых игл. Глядя на оставленные ею на земле влажные следы, она не могла не задаваться вопросом, почему не находит отпечатков башмачков Теллы?

– Наверное, она ушла с пляжа другой дорогой, – словно прочтя ее мысли, пояснил Хулиан.

Хоть он и не стучал зубами, его смуглая кожа приобрела синеватый оттенок, перекликающийся с цветом искаженных теней, отбрасываемых деревьями. Скарлетт хотела было возразить, но не нашла в себе сил: ее мокрая нательная сорочка обледенела, а в лесу оказалось еще холоднее, чем на берегу. Скрестив руки на груди в надежде хоть немного согреться, Скарлетт только сильнее замерзла.

На лице Хулиана мелькнула тревога.

– Нужно поскорее отвести тебя в какое-нибудь теплое место.

– Но моя сестра…

– … достаточно умна и наверняка уже вступила в игру, – договорил за нее Хулиан. – Замерзнув здесь насмерть, ты точно ее не найдешь, – добавил он, приобняв Скарлетт за плечи.

Она напряглась всем телом и, почувствовав это, Хулиан обиженно сдвинул темные брови.

– Я лишь пытаюсь тебя согреть.

– Но ведь тебе самому холодно, – возразила Скарлетт и мысленно прибавила: «К тому же, ты практически голый».

Она заставила его убрать руку и чуть не споткнулась, вдруг почувствовав под ногами вместо мягкой лесной почвы твердую дорогу. Вымощенная переливчатыми камнями, гладкими, как отполированное морем стекло, она уходила вдаль, насколько хватало глаз. От нее ответвлялись многочисленные кривые улочки, застроенные разномастными круглыми торговыми лавочками, выкрашенными в нежные пастельные цвета. Постройки громоздились друг на друге, как небрежно составленные одна на другую шляпные коробки.

Городок был очарователен, но при этом неестественно тих. Все лавочки оказались закрыты, и снег на их крышах походил на пыль, осевшую на забытых книгах сказок. Скарлетт не знала, где оказалась, но, в любом случае, Караваль она представляла себе совершенно по-другому.

В воздух все еще поднимался столб дыма цвета заходящего солнца, кажущийся столь же далеким, как и тогда, когда Скарлетт с Хулианом были на пляже.

– Малинка, давай-ка, пошевеливайся!

Хулиан подтолкнул ее к одной маленькой прелюбопытной улочке. Скарлетт не знала, то ли от холода видит галлюцинации, то ли у нее просто помутилось в голове. Мало того что вокруг царила странная тишина, так еще и вывески на похожих на шляпные коробки лавочках казались совершенно бессмысленными. Сделанные на разных языках, они гласили: «Открываемся около полуночи» или «Приходите вчера».

– Почему все закрыто? – спросила Скарлетт. Ее дыхание вырывалось изо рта облачками пара. – И где люди?

– Нам нужно идти дальше. Не останавливайся! Мы пока не нашли места, где могли бы согреться.

Хулиан упорно шагал вперед, минуя самые удивительные магазинчики, какие Скарлетт когда-либо видела. В витринах были выставлены шляпы-котелки с чучелами ворон на макушке, чехлы для солнечных зонтиков, дамские головные повязки, расшитые человеческими зубами, зеркала, способные отражать темноту людской души. Скарлетт решила, что из-за холода ей мерещится то, чего нет. Оставалось надеяться, что Хулиан не ошибся, и Телла сейчас действительно находится в тепле. Скарлетт продолжала внимательно смотреть по сторонам, ожидая, не промелькнет ли где медовый локон младшей сестры, не подхватит ли эхо ее веселый смех, но лавочки по-прежнему оставались пустыми и безмолвными.

Хулиан подергал за несколько дверных ручек, но ни одна не поддалась.

В следующем ряду заброшенных лавчонок предлагались совершенно фантастические товары: упавшие звезды и семена, из которых можно вырастить желания. Магазин «Окуляр Одетты» торговал очками, позволяющими заглянуть в будущее («В наличии оправы четырех разных цветов», – гласила выставленная в витрине табличка).

– Мне бы такие пригодились, – пробормотала Скарлетт себе под нос.

На лавке, соседней с «Окуляром», имелась вывеска, сообщавшая, что здесь чинят поломанное воображение. В витрине были выставлены бутылочки с мечтами, ночными кошмарами и, как это ни поразительно, дневными кошмарами тоже. Чувствуя, как на ее темных волосах нарастают сосульки, Скарлетт подумала, что именно дневной кошмар она сейчас и переживает.

Идущий рядом с ней Хулиан выругался. За несколькими рядами похожих на шляпные коробки лавочек уже стал виден источник дыма, который теперь вился, образуя солнце со звездой и слезой внутри – символ Караваля. Однако холод пробирал Скарлетт до костей, так что, казалось, обледенели даже зубы и веки.

– Погоди… может… зайдем сюда? – предложила она, трясущейся рукой указывая на часовую лавку Касабиана.

Заметив какой-то блеск, она поначалу решила, что это медь в переплете окна, но в скрытом за мешаниной маятников, противовесов и сияющих деревянных шкафчиков камине действительно горел огонь, а на двери было написано: «Открыто всегда». Когда замерзшие путники вошли внутрь, на них обрушилось многоголосое тиканье всевозможных часов: напольных, настольных, с кукушкой и без. Внезапно оказавшись в тепле, Скарлетт ощутила покалывание в руках и ногах, которые уже почти перестала чувствовать. Разогретый воздух опалил легкие.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросила она надтреснутым голосом, но ответом ей был лишь перестук зубьев и шестеренок, выводивших свое «тик-так, ток-тик».

Часовая лавка была круглой, как циферблат, пол выложен мозаикой, пестрящей цифрами в самых разных начертаниях, а стены увешаны многочисленными часами: у одних стрелки двигались в обратную сторону, другие выставляли напоказ все колесики и рычажки, третьи и вовсе походили на игрушку-головоломку, детали которой соединялись друг с другом на исходе часа. В стоящей в центре комнаты массивной стеклянной витрине были заперты карманные часы, способные, если верить надписи, поворачивать время вспять. При иных обстоятельствах Скарлетт непременно заинтересовалась бы всем этим, но сейчас ей хотелось одного – как можно ближе подобраться к камину, в котором, потрескивая, жарко пылало пламя. Она бы с радостью растеклась лужицей прямо перед ним. Хулиан отодвинул в сторону защитный экран и поворошил поленья кочергой.

– Нужно снять мокрую одежду, – сказал он.

– Я… – заупрямилась было Скарлетт, но замолчала, когда он подошел к большим старинным часам палисандрового дерева. На полу перед ними обнаружились две пары ботинок, а по обеим сторонам корпуса свисали вешалки с одеждой.

– Похоже, твоего прихода здесь ждали, – произнес Хулиан, в голосе которого снова зазвучала веселая насмешка.

Стараясь не обращать на его поддразнивания внимания, Скарлетт подошла ближе. По соседству с одеждой, на позолоченном столике, разрисованным лунными часами, в причудливой вазе алели розы, а на подносе возле них обнаружились инжирный хлеб, чай с корицей и записка:

Послание было написано на такой же бумаге с золочеными краями, что и письмо, которое Скарлетт получила на Трисде. Ей стало интересно, всех ли гостей магистр принимает схожим образом. Скарлетт не верила в собственную исключительность, но в то же время сомневалась, чтобы каждый прибывший на Караваль получал персональное приветствие и красные розы.

Хулиан покашлял, чтобы привлечь ее внимание.

– Ты позволишь? – Отстранив Скарлетт, он схватил с подноса кусок хлеба, сдернул с вешалки предназначавшуюся для него одежду и принялся расстегивать ремень на штанах. – Если захочешь посмотреть на то, как я переодеваюсь, я возражать не стану.

Смутившись, Скарлетт поспешно отвернулась, мысленно обвиняя Хулиана в полнейшем пренебрежении правилами приличия. Ей и самой нужно было переодеться, но нигде не было укромного уголка, чтобы сделать это вдали от чужих глаз. Комната, конечно же, не могла уменьшиться с тех пор, как они пришли, и все же только теперь Скарлетт заметила, насколько она мала: до входной двери всего-то метра три.

– Если ты повернешься ко мне спиной, мы оба сможем переодеться.

– Мы и стоя друг к другу лицом вполне способны это сделать, – ответил Хулиан, в голосе которого снова звучала насмешка.

– Я не это имела в виду! – вспыхнула Скарлетт.

Хулиан лишь негромко хмыкнул, но когда Скарлетт подняла голову, оказалось, что он действительно встал к ней спиной. Как бы она ни старалась не глазеть на него, не могла не заметить, какое мускулистое у него тело. Ее внимание привлек толстый уродливый шрам между лопаток. Еще два обнаружились чуть ниже, на пояснице. Похоже на то, как если бы его исполосовали ножом.

Судорожно сглотнув, Скарлетт испытала чувство вины: нечего было его рассматривать! Поспешно схватив предназначавшуюся для нее сухую одежду, она стала переодеваться, стараясь не думать о том, что же с Хулианом могло случиться. Будь она на его месте, не захотела бы, чтобы кто-то видел шрамы.

Многие годы от побоев отца на ее теле оставались синяки, и со временем она научилась одеваться сама, чтобы их никто не видел. Умение обходиться без помощи служанки могло бы ей сейчас пригодиться, но полученное от Легендо платье, к вящему разочарованию Скарлетт, оказалось совсем простеньким – не такими представляла она наряды для Караваля. Ни корсета, ни нижних юбок, ни турнюра, лиф выполнен из ткани тусклого бежевого цвета, подол гладкий.

– Разреши мне уже повернуться? – спросил Хулиан. – Едва ли ты можешь похвастаться чем-то таким, чего я раньше не видел.

Скарлетт тут же вспомнила, как он обхватил ее за талию, когда срезал мокрое платье в океане, заставив содрогаться всем телом, от груди до бедер.

– Ну, спасибо за напоминание, – отозвалась она.

– Да я вовсе не тебя имел в виду. У тебя я почти ничего и не рассмотрел…

– Мне от этого не легче. Но можешь уже повернуться: я застегиваю пуговицы на ботинках.

Подняв голову, Скарлетт увидела, что Хулиан стоит прямо перед ней. Оказалось, что для него Легендо оставил куда более красивую одежду. Она отметила и его шейный платок цвета полуночного неба, виднеющийся в вырезе отлично сидящего по фигуре бордового жилета, и насыщенно-синий фрак, подчеркивающий мощные плечи и узкую талию, и плотно облегающие ноги бриджи. О том, что Хулиан – моряк, говорил лишь висевший у бедра кортик.

– Ты выглядишь… по-другому, – задумчиво протянула Скарлетт. – Больше не похож на человека, который только что поучаствовал в потасовке.

Хулиан слегка приосанился, приняв замечание Скарлетт за комплимент – пожалуй, так оно и было, хоть ей и досадно признавать, что внешний вид такого несносного человека может оказаться столь близким к совершенству. Однако костюм с иголочки не сделал Хулиана похожим на джентльмена, и дело тут было не только в его покрытых щетиной щеках и взъерошенной копне темных волос. Чувствовалось в нем какая-то необузданность, которую никакому наряду было не по силам укротить. Резкие черты лица и проницательный взгляд карих глаз никуда не делись с появлением у него шейного платка и… карманных часов. Они-то откуда взялись?

– Ты их украл? – спросила Скарлетт.

– Нет, просто одолжил на время, – поправил ее Хулиан, наматывая цепочку на палец. – Точно так же, как и ты – это платье. – Окинув ее взглядом с головы до ног, он одобрительно кивнул. – Теперь я понимаю, почему Легендо прислал билеты именно тебе.

– Что ты имеешь в ви…

Увидев свое отражение в зеркальном циферблате часов, Скарлетт осеклась. Ее платье из скучного бежевого вдруг стало сочным вишневым – цвета соблазна и тайн. Посередине плотно облегающего грудную клетку лифа с глубоким овальным вырезом тянулся ряд бантиков, сочетающихся с гофрированным турнюром – все по последней моде. Простой подол сменился фестончатыми юбками: пять тонких слоев попеременно сменяющего друг друга вишневого шелка и тюля, украшенных черным кружевом. Даже ботинки у нее на ногах стали другими: поношенная коричневая кожа превратилась в сияющую черную – с такой же, как на платье, кружевной отделкой.

Скарлетт провела по своему наряду руками, чтобы убедиться, что это не обман зрения, вызванный игрой света или зеркал. Или, быть может, она приняла роскошный туалет за невзрачный из-за того, что от холода у нее помутилось в голове? В глубине души она понимала, что всему происходящему может быть лишь одно объяснение: Легендо оставил для нее волшебное платье.

Прежде подобные превращения встречались исключительно в сказках, поэтому теперь Скарлетт не знала, что и думать. Материя была самая настоящая. Живущая внутри нее девочка пришла от происходящего в восторг, а вот взрослая Скарлетт чувствовала себя в платье – магическом или нет – неуютно. Отец никогда не позволил бы ей надеть такой броский туалет. Хоть он сейчас находился далеко отсюда и не мог ее видеть, привлекать к себе внимание ей совершенно не хотелось.

Будучи девушкой весьма миловидной, Скарлетт зачастую старалась скрыть свою красоту. От матери она унаследовала густые темные волосы, выгодно оттеняющие смуглую кожу. Лицо у нее было более вытянутое, чем у Теллы, с маленьким носиком и глазами орехового цвета – такими большими, что, как она опасалась, выдают слишком многое.

На мгновение Скарлетт даже захотелось вернуть скучное бежевое платье, поскольку бедно одетых девушек обычно никто не замечает. Она задумалась, а не превратится ли ее наряд в тот, что был изначально, если она загадает такое желание? Мысленно она представила платье более простого кроя и неброской расцветки, но вишневый шелк от этого не поблек и не перестал плотно обнимать изгибы ее тела, которые она предпочла бы не подчеркивать.

Вспомнив слова Хулиана: «Теперь я понимаю, почему Легендо прислал билеты именно тебе», Скарлетт задумалась, уж не сбежала ли она от смертоносных игр отца только затем, чтобы сделаться разряженной пешкой на другой доске?

– Если ты вдоволь собой налюбовалась, – сказал Хулиан, – не продолжить ли нам поиски твоей сестры, с которой тебе не терпелось снова воссоединиться?

– А мне казалось, что тебе ее судьба тоже небезразлична, – парировала Скарлетт.

– В таком случае ты слишком хорошо обо мне подумала, – отозвался Хулиан и зашагал к выходу из лавки.

Все часы, как сговорившись, дружно принялись отбивать время, и тут чей-то незнакомый голос произнес:

– Не советую пользоваться этой дверью.

8

Вошедший в часовую лавку толстенький человечек и сам чем-то походил на часы. Торчащие в разные стороны усы на его круглом смуглом лице напоминали часовую и минутную стрелки, глянцевая коричневая ткань сюртука – полированное дерево, а застежки помочей – подвешенные на тросиках медные грузы.

– Мы ничего не украли, – тут же заверила Скарлетт, – мы…

– Говорите за себя, – прогремел вновь прибывший низким угрожающим голосом и, прищурившись, так и впился глазами в Хулиана.

Из опыта общения с отцом Скарлетт знала, что принимать виноватый вид ни в коем случае нельзя.

«Не смотри на Хулиана», – мысленно велела она себе, но все же не удержалась и бросила на него взгляд украдкой.

– Так я и знал! – воскликнул толстяк и, заметив, что Хулиан шагнул к Скарлетт с намерением подтолкнуть ее к двери, добавил: – О, нет, не стоит обращаться в бегство! Я же пошутил. Я не Касабиан, хозяин этой лавки, а всего лишь Элджи, и мне дела нет до того, набили ли вы карманы часами или нет.

– Зачем тогда вы пытаетесь нас задержать? – спросил Хулиан, положив одну руку на пояс, а другой принявшись нащупывать рукоять кортика.

– Парнишка-то уж дюже подозрительный, вам так не кажется? – произнес Элджи, повернувшись к Скарлетт, которая тоже отметила, что комната окрасилась в серо-зеленые оттенки подозрения. Да и часы, кажется, затикали быстрее – или у нее не в меру воображение разыгралось?

– Идем же, – обратилась она Хулиану. – Телла, наверное, места себе от беспокойства за нас не находит.

– Вы найдете того, кого ищете, куда быстрее, если воспользуетесь этим путем.

Элджи подошел к старинным палисандровым напольным часам, открыл стеклянную дверцу и потянул за один из грузов. Этим действием он привел в движение висящие на стене часы-головоломку, которые издали громкое «Клик-клак!». Их детальки встали на свои места, образовав великолепную дверцу с зубчатым колесом вместо ручки.

Театрально взмахнув рукой, Элджи объявил:

– Только сегодня! За сходную цену вам предлагается воспользоваться кратчайшей дорогой в самое сердце Караваля!

– Откуда нам знать, что это не вход в ваш подвал? – скептически поинтересовался Хулиан.

– Неужели похоже на дверь в подвал? Прислушайтесь к своим ощущениям! – Элджи дотронулся до зубчатого колесика, и все часы в лавке мгновенно затихли. – Если решите покинуть лавку привычным путем, снова окажетесь на холоде, да еще и через ворота проходить придется. Мое же предложение поможет вам сберечь драгоценное время.

Он отпустил колесико, и все часы снова ожили и загомонили: «Тик-так, ток-тик».

Скарлетт не знала, стоит ли верить Элджи, но дверь в стене, как и платье, определенно была волшебной и словно бы занимала больше пространства, чем окружающие предметы. Кроме того, если за ней в самом деле начинается кратчайший путь на Караваль, Скарлетт сумеет скорее отыскать сестру.

– В какую цену нам это обойдется? – спросила она.

Темные брови Хулиана удивленно поползли вверх.

– Неужели ты серьезно намерена принять это предложение?

– Если так мы быстрее доберемся до Теллы, то да. – Скарлетт предполагала, что моряк с радостью ухватится за возможность сократить путь, но он лишь нервно стрелял по сторонам глазами. – По-твоему, это плохая идея? – обратилась она к нему.

– По-моему, увиденный нами дым указывает, где искать ворота Караваля, поэтому я бы лучше поберег деньги, – отозвался он и потянулся к ручке входной двери.

– Вы ведь еще даже цену не знаете! – воскликнул Элджи.

Бросив взгляд на Скарлетт, Хулиан на секунду замешкался. В глубине его глаз проскользнула какая-то неуловимая тень, и Скарлетт готова была поклясться, что когда он снова заговорил, его голос звучал натянуто:

– Ты, конечно, вольна делать что хочешь, Малинка, но позволь дать тебе дружеский совет: когда все же войдешь на Караваль, хорошенько подумай, прежде чем кому-либо довериться. Местные люди в большинстве своем вовсе не те, кем кажутся. – С этими словами он вышел из лавки под звон колокольчика.

Скарлетт не рассчитывала, что Хулиан останется с ней навсегда, но все же его неожиданный уход лишил ее присутствия духа.

– Погодите! – окликнул ее Элджи, видя, что и она тоже направляется к двери. – Я же чувствую, что вы мне верите. Неужели броситесь догонять этого мальчишку и позволите ему решать за вас, вместо того чтобы сделать выбор самостоятельно?

Скарлетт понимала, что нужно немедленно уйти. Если она не поторопится, то рискует упустить Хулиана из виду, и тогда останется в полном одиночестве. Но произнесенное Элджи слово «выбор» ее удержало. Живя дома, выбирать ей, по сути, никогда не доводилось, поскольку каждый ее шаг определялся отцом. Возможно также, что она замешкалась, потому что та часть ее души, которая не желала расставаться с детскими мечтами, очень хотела поверить Элджи?

Она подумала о том, с какой легкостью возникла дверь и как все часы разом замолчали, когда толстяк дотронулся до странной ручки.

– Даже если бы ваше предложение меня и заинтересовало, – ответила она, – денег у меня все равно нет.

– С чего вы решили, будто я прошу денег? – Элджи расправил кончики усов. – Я лишь сказал, что предлагаю сделку: хочу позаимствовать ваш голос.

Скарлетт подавила нервный смешок.

– Ваше предложение не кажется мне честным, – запротестовала она, а про себя подумала: «Разве можно забрать у человека голос?»

– Он требуется мне всего на часок, – не сдавался Элджи. – Именно столько времени – как минимум – у вас уйдет, чтобы добраться туда, откуда идет дым, и вступить в игру, я же могу впустить вас сию секунду. – Он вынул из кармана часы и установил обе стрелки на цифру 12. – Соглашайтесь, и этот механизм на шестьдесят минут заберет ваш голос, а моя дверь распахнется для вас в самое сердце Караваля.

Перспектива ускорить поиски сестры представлялась Скарлетт невероятно заманчивой, но что, если Элджи лишит ее голоса на больший период времени? Она не была склонна верить незнакомому человеку, особенно после предупреждения Хулиана. Да и самая мысль о потере голоса также представлялась пугающей. В прошлом ее крики никогда не спасали Теллу от отцовских побоев, но, будучи способной говорить, можно хотя бы кого-то позвать. Сейчас же, случись что, пока она будет немой, окажется абсолютно беспомощной и, вдруг увидев вдалеке сестру, не сумеет даже окликнуть ее по имени. Да и вообще, Телла может ждать ее у ворот.

До сих пор Скарлетт выживала только благодаря своей осторожности. Памятуя о том, что предложения отца почти всегда были сопряжены с утаиванием чего-то крайне неприятного, что обнаруживалось позднее, она решила и сейчас не рисковать и объявила:

– Уж лучше я попробую пройти через главные ворота.

У Элджи тут же поникли усы.

– Сделка могла бы быть весьма удачной. Отказавшись, вы многое потеряете!

Он рывком распахнул дверь-головоломку, и на мгновение глазам Скарлетт предстало то, что за нею скрывалось: небо, пламенеющее лимонно-желтыми и персиковыми оттенками, узкие речушки, сверкающие как полированные драгоценные камни, и смеющаяся девушка с волосами цвета меда…

– Донателла! – вскричала Скарлетт и бросилась к двери, но лишь коснулась ее металлической поверхности кончиками пальцев, поскольку Элджи проворно ее захлопнул. – Нет!

Она схватилась за зубчатое колесико и попыталась повернуть его, но оно обратилось в прах у нее под ногами. Ей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как детали головоломки, щелкая, разъединяются, и дверь исчезает.

Она тут же пожалела, что не согласилась на предложенную сделку. Телла бы точно такой возможности не упустила! Похоже, именно таким образом она и попала на Караваль, поскольку не привыкла ни тревожиться о будущем, ни думать о последствиях – для этого у нее есть старшая сестра!

Скарлетт должна была бы испытать облегчение от осознания того, что Телла уже наверняка на Каравале, но вместо этого начала беспокоиться, как бы та, оставшись без присмотра, не угодила в какую-нибудь передрягу. И Хулиан, как на грех, бросил ее в одиночестве!

Поспешно выскочив из лавки Касабиана, Скарлетт поспешила вниз по улице. Не успев толком согреться, она снова замерзла. Казалось, она пробыла на острове совсем недолго, но утро уже прошло, день тоже, а свинцовые тени, окутывающие похожие на шляпные коробки торговые лавки, намекали на скорое наступление вечера.

«Должно быть, время здесь бежит быстрее», – подумала Скарлетт и заволновалась, что не успеет и глазом моргнуть, как на небе зажгутся звезды, а она тут теряет драгоценные минуты. Теллу не нашла, Хулиана тоже потеряла, день близится к концу, а в приглашении Легендо говорилось, что пускать на Караваль через главные ворота будут только до полуночи.

Ветер, пританцовывая, обнимал руки Скарлетт, обхватывал своими холодными белыми пальцами ее не прикрытые рукавами запястья.

– Хулиан! – с надеждой позвала она.

Но недавнего спутника и след простыл. Скарлетт осталась в полном одиночестве. Не уверенная, началась ли игра, она уже чувствовала, что проигрывает.

На мгновение потеряв дым из виду, она запаниковала, но вскоре увидела его снова. Над словно сошедшими со страниц книги сказок магазинчиками с темными витринами в небо поднимались кольца сладковатого дыма. Исходили они из массивной кирпичной трубы одного из самых огромных домов, какие Скарлетт когда-либо доводилось видеть: четырехэтажного, с изящными башенками и балконами, а также подвесными цветочными ящиками, в которых буйно росли красивые ярко-белые иберийки, пурпурные маки и оранжевые львиные зевы. Удивительно, что снова начавший падать снежок не причинял растениям никакого вреда.

Спеша к дому, Скарлетт похолодела, заслышав чьи-то приближающиеся шаги и приглушенный снежной круговертью тихий низкий смешок.

– Значит, ты все же не приняла предложение Дедушки Часовщика, а?

Скарлетт так и подпрыгнула от неожиданности.

– Нечего так пугаться, Малинка, это всего лишь я, – объявил Хулиан, выходя из тени ближайшей постройки в тот самый момент, как диск солнца окончательно скрылся за горизонтом.

– Почему ты до сих пор не вошел внутрь?

Скарлетт указала на дом с башенками, испытывая одновременно и облегчение оттого, что больше не одна, и нервозность из-за нового появления Хулиана. Несколькими минутами ранее он стремглав вылетел из часовой лавки, а теперь вразвалочку шагает ей навстречу, будто в его распоряжении все время мира!