Читать книгу: «Бог завещал мне Землю», страница 14

– Такие моменты в жизни запоминаются надолго, их не может быть много, – вздохнул я.

– Да, – кивнул Коля. – Здесь время летит незаметно. Наверное, потому, что каждый день проводишь с друзьями. Находишь новые интересы, путешествуешь и много плаваешь.

– К этому располагает все вокруг. Если б не Алтай, я остался бы здесь навсегда.

Когда гости разошлись, подъехало такси в аэропорт. В темноте прошла одинокая корова, она посмотрела на нас и печально промычала что-то глубоководное, похожее на песню китов.

– Ну, попрощаемся, – обнял я Колю. – Доброго тебе пути, увидимся через год.

– Хорошо, – сказал Коля. – А вы…

– Берегите коров⁴, – подсказал я.

– Точно.

***

В феврале-марте надо ехать в Гоккарну на Шиваратри. Этот грандиозный праздник погружает в самую гущу Индии. Стоит ночью побегать с криками «Хар-хар Махадев!» за колесницей Парвати, катящейся с горки к храму Шивы, освятить там четки-рудракши, и сознание откатывается на несколько тысяч лет назад. И остаешься здесь, как дома. Живешь, не замечая времени, перед тобой как будто проносятся все твои переселения душ, пронизывая твое существование, как ветер с моря.

Поселившись в бунгало на городском пляже, я пошел за пресной водой к источнику у храма Рамы под горой и встретил знакомого, он набирал бутыль передо мной. Он жил на Парадайз-бич на сто долларов, которые ему присылал брат.

– Приходи в гости на Фул Мун Пати. Нас там немного. Даже света нет в бунгало. Я вообще под небом в гамаке ночую. Живем первозданной жизнью.

– Приду.

Возвращаясь с водой по кромке моря, я перебирал четки. И вдруг ясно ощутил себя на границе двух пространств: с одной стороны океан – неизменное, вечное, что-то из глубины нас, с другой суша – населенная людьми, изменчивая, уходящая под воду. Две стихии, вода и земля, а я иду между ними, как огонь и воздух, с пламенем в сердце и верой в будущее.

В Индии створки моего сознания легко открывались и внимали таким ощущениям. Здесь пространство вокруг всегда ощущается, как Живое. Истина индийского бытия, писал Шри Ауробиндо, «это истина Души, воплощенной в Природе, стремящейся познать себя, найти себя, расширить свое сознание, чтобы возвыситься до более великого бытия».

Чем дольше живешь в Индии, тем она становится роднее, и в какой-то момент понимаешь, что жизнь без нее, как без матери, будет не полной. И я согласно кивал, слушая, как знакомый, растянувшись на песке Парадайз-бич, говорит:

– У славян и индусов схожий код ДНК, общие предки. Их сакральные знания у индусов сохранились более целостно. И нас тянет прикоснуться к истокам.

Я рассказал ему, как, приехав в Индию, с первой покупки сдачей получил монету с изображением Шри Ауробиндо. Для меня это был знак. В девятнадцать лет я случайно обзавелся книгой Ауробиндо «На пути к сверхчеловечеству». Она впечатлила, сделав мое мировоззрение созвучным его философии. Моей мечтой стало увидеть Ауровиль, построенный по его проекту.

– Увидишь, – уверенно сказал знакомый.

Перед отъездом я перебрал прочитанные за три месяца в Индии книги, составил их в нужном порядке и увидел определенный смысл: «Основы индийской культуры», «Ригведа», «Физика бессмертия», «Квантовый воин: сознание будущего», «В стране магии», «Охотник» и «Море синеет…».

Часть вторая. С вами Ауровиль

Путешествие начинается задолго до того, как станешь подниматься по трапу самолета или войдешь в тамбур вагона. Оно начинается даже не в тот момент, когда смотришь карту и представляешь маршрут, которым решил пройти. А с едва приметного знака: его дает пространство, чтобы намекнуть, что путешествие начинается. Мое началось в 1993 году, когда в книжном магазине «Пенаты» в Барнауле на площади Октября я взял без спроса с прилавка оранжевую брошюрку «На пути к сверхчеловечеству». Авторы – тогда неизвестные мне Шри Арубиндо и Сатпрем. Недавно окончивший школу юноша, я был полон комплексов, сумбура и страхов перед жизнью, и все что я мог себе позволить – брать без спроса понравившиеся книги. Середина 90-х годов в России не располагала к безмятежности и вежливости. Однако книга успокоила и обнадежила своим правильным посылом: все будет норм, потому что «истина проста, она самая простая вещь в мире, именно поэтому мы ее не замечаем…»

Через пятнадцать лет, впервые попав в Индию, я за купленную папайю получил сдачу – юбилейной двухрупиевой монетой с портретом индийского философа и учителя Шри Ауробиндо. К тому моменту я уже знал, кто он такой и что за город Ауровиль, заложенный в феврале 1968 года по его проекту. Я прочитал другие его работы и на словах хорошо знал, как люди в поисках истины обретают мудрость:

Вкуси восторга мед,

что в риске, в крахе дух, ликуя, пьет.

(Шри Ауробиндо «Морю», 1900–1906 г.)

Побывав в Дели, Мумбае, Решикеши, Хампи, Бангалоре, Гоккарне, Мурдешваре и Варанаси, больше всего я хотел увидеть таинственный город мечты Ауровиль, не принадлежавший ни одной нации, и где люди жили в гармонии. Один мой знакомый, побывавший там, говорил, что увидел мало интересного, а другой утверждал, что пока пару месяцев не поживешь в общине как простой волонтер, ничего про это место не поймешь. Не знаю, что удерживало меня, но несколько лет я лишь нарезал круги.

В январе 2019 года я отправился в Индию в седьмой раз. С группой соотечественников я вышел из аэропорта Даболим, но в отличие от них, рассевшихся по такси, чтобы в четыре часа утра разъехаться по отелям и пляжам, я пошел пешком к автобусной станции города Васко да Гама. Первые впечатления от Индии – горы мусора, вонь и адски воющие в темноте собаки – нужно пережить и принять, как недостатки любимого человека, который бывает не всегда опрятен и понятен, но любим за свет и великую тайну жизни, открывающиеся именно через любовь к нему. Все это я легко каждый раз переживал и принимал. И на утренний народ, ехавший по делам на первом автобусе в Панджим, смотрел вполне осознанно, как на самого себя. Ведь я такой же, как они, никто не повезет меня в карете во дворец, ну если только разок, и она опять станет тыквой. Как и они, я знал, что такое тяжелый труд, голод, страдание и бедность.

Из-за ограниченных средств я поселился в нескольких километрах от моря в доме индуистов в Сиолиме. В прежние годы я жил в шаговой доступности от моря, и теперь свою комнату с видом на джунгли воспринял как вынужденное жилище. Но вскоре узнал, что хозяин «лекхак» (на хинди likhna – писать, lekhak – писатель), и понял, что поселился в правильном месте.

– Что пишете? – поинтересовался я у хозяина.

– Стихи.

– На хинди?

Индус покачал головой.

– А я тоже… пишу, – сказал я и тоже покачал головой.

Дом находился у моста через реку Чопора, а на той стороне – аюрведическая аптека. Первый поход традиционно я совершал туда за благовониями, зубной пастой, мылом и трифалалой (порошок из смеси сушеных плодов, для желудка).

За прилавком стоял невозмутимый старик, не менявшийся десять лет, что я был с ним знаком. Он только что открылся после сиесты, благодушно сложил мои покупки в газетный кулек, дал имбирных конфет на сдачу и пятачок со свастикой. Солнце блестело в реке, я шел через мост обратно и чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле.

Что делать в первый вечер после долгой разлуки с Индией, я не долго думал. Сидя перед большим блюдом с папайей, арбузом, виноградом и чикку, я смотрел «Восхождение» Ларисы Шепитько. Что заставило меня постигать вершины человеческого духа, я сам гадал, но, когда время приготовилось к отсчету нового дня в 00 часов 00 минут, с экрана спросили голосом актера Солоницына: «Кто ты?» Тут я понял, что вопрос обращен ко мне, и скоро получит ответ. Причем невербальный.

Учи языки, говорила мама, сможешь везде расспросить обо всем. Что ж, в прошлый приезд я прилежно учил хинди. Но минуло два года, и в памяти осталось только: каха кхула дукан хе? Я хотел овладевать другим знанием, чтобы иметь ответы на новые вопросы.

Если бы не морское побережье, вряд ли бы я наведывался в Индию так часто, хотя, может, я когда-то и был португальцем, прибывшим сюда вместе с Албукерке. Позже я стал маринистом, но это другая история. А в этой, потеряв счет дням, проведенным за купанием в море и солнце, в теплых ночах и на пыльных рыжих дорогах, только когда моя кожа, как у змеи, сошла в несколько рядов, я понял, что пора собирать рюкзак.

– Время здесь течет так, что и не замечаешь его. Я здесь третий месяц, а ощущение – то ли вчера приехал, то ли был здесь всегда. Отпадает все лишние, – качаясь в гамаке, рассуждал мой сосед по дому, имевший в Челябинске бизнес по доставке воды. – Ты сам-то, поди, уж и забыл, что собирался в свой Аэровилл?

– Ауровиль, – поправил я.

– Без разницы.

Первоначальную идею добираться автостопом или на скутере я, поразмыслив, отмел и решил ехать на поезде. Так комфортнее и надежнее. Билет на Ченнайский экспресс купил через друзей, живших в Индии круглый год и давно зарегистрированных на сайте железных дорог, что облегчало планирование путешествия и покупку билетов в разы. Народ в Индии перемещается очень активно, и для того чтобы попасть на нужный поезд, требуется определенная доля везения.

Через неделю в компании делегированных куда-то большой группой старшеклассников, до утра хихикавших и заглядывавших друг другу в гаджеты, я выехал из Васко в город, который еще в прошлом веке назывался Мадрас. В самом народном вагоне класса «слипер» в зарешеченное без стекол окно я созерцал удивительный мир, чувствуя близость настоящей Индии и радость от того, что время перестало ощущаться как безжалостный инструмент, лишающий смысла недолгую человеческую жизнь. Спустя сутки, в душный жаркий полдень, выгрузившись на перрон, я по детской привычке сына железнодорожника пошел посмотреть на индийский тепловоз, по виду отличавшийся от наших. Увидев на передке локомотива пин-код своей банковской карты, я удивился и предположил, что это знак – путешествие сложится удачно.

Из Ченная до Пондичерри мой путь был как по накатанной. Третий человек, у которого я спросил, как попасть на «централ бас стейшн», узнав, куда я еду, взял меня под опеку и повез на окраину Ченная Тирумаларуйа (я записал на будущее, чтобы не забыть, номер автобуса, на котором мы ехали минут сорок, – А1). Оттуда вдоль Бенгальского залива ходил «локал бас» до Пондичерри. Дружелюбный индус в дешевых брюках и рубашке доставил меня прямо к дверям автобуса, где в самом конце салона имелось одно свободное место. Только я сел, автобус тронулся, будто ждал только меня.

Через четыре с половиной часа покачивания и полудремы я был на автовокзале в Пондичерри. Официально город именуется на английский лад Пудучерри, но многие местные жители, памятуя о французских корнях, по-прежнему называют его ласково Понди. Галльское влияние заметно на каждом шагу: полицейские в красных кепи, ботанический сад, церковь Нотр-Дам-дез-Анж, памятник Жанны д’Арк на городском кладбище, вместо улиц avenue, и кафе с круасcанами. Именно здесь, в центре города, нашел приют Шри Ауробиндо, преследуемый английскими властями, не поверившими, что после выхода из тюрьмы, где Ауробиндо пережил духовное озарение, он отошел от политики и активной борьбы за национальную независимость.

Ашрам Шри Ауробиндо сейчас занимает целый квартал. Интегральная йога и эволюционная идея, что в будущем человечество перешагнет материальные границы, нашли немало последователей. Они даже построили целый город, назвав его в честь учителя. На всех парах я мчал туда. Но начинало темнеть, и, наняв моторикшу, я решил искать ночлег поближе к Beach Road, исторической набережной в колониальном стиле, где горделиво красовалась самая высокая в Азии статуя Махатмы Ганди. Здесь по утрам, встречая из-за моря солнце, прогуливались горожане, делали памятные фото молодожены и приезжие.

Выяснилось, что в этот уик-энд в Понди проходил фестиваль управленческих технологий с концертом и угощениями, и все доступные по цене ближайшие гестхаузы заняты. Побродив по набережной, я вернулся и снял номер прямо возле автовокзала за четыреста рупий в сутки. Вполне сносный номер имел два недостатка – вентилятор, бешено вращавшийся над кроватью, вырубался вместе со светом, и шумная индийская жизнь за окном затихала только глубокой ночью.

На следующий день, 16 февраля, в 13.35 по местному времени, в праздник Джая Экадаши, посвященный идее чистого любовного служения, я увидел город Ауровиль. Но прежде надо рассказать, что было утром того же дня. Памятуя, что в дни экадаши приветствуется пост и воздержание, голодный, я отправился арендовать скутер для поездки в Ауровиль. Прижимистый индус упирал на то, что наплыв гостей на выходные почти не оставил свободных мопедов, и норовил содрать побольше и взять залог. Нехотя я отдал три новеньких купюры по пятьсот рупий за ушатанный скутер. Чтобы позабыть об этом скорее, я поехал на пляж и окунулся несколько раз в большие волны Бенгальского залива. Потом я принялся собирать ракушки по берегу, пока не понял, что лучше это делать в воде вдоль линии прибоя, следя за тем, как откатывает волна и на мгновения видны целые кучи ракушек. Проявляя чудеса ловкости при выхватывании редких экземпляров ципреи и мурексы, я продолжал бубнить о полутора тысячах рупий. Как вдруг увидел – почти по дну, словно тропическая ярко-зеленая рыбка, скользит пятисотенная купюра. Машинально выхватив ее, как ракушку, на замершей волне я с удивлением увидел вторую купюру, и третью. Выдернув их из воды, я не знал, что и думать, чувствуя лишь, как в голове будто отошли ступени ракеты, отправляя сознание в открытый космос. Вот так, сколько, жалеючи, я отдал за скутер, тут же получил возвратом в подарок от моря – лишь бы не забивал голову пустяками перед встречей с мечтой. И один назовет это совпадением, которое можно принять за чудо, а другой вспомнит слова Шри Кришны: «Соблюдая пост в дни экадаши, вы обретете результат раздачи всех видов пожертвований и омовений в местах паломничества». Для меня же это было тем, за чем я и приехал: проявлением нематериального в материальном и, возможно, началом обретения супраментального сознания.

Ауровиль оказался не обычным городом, а большой необычной деревней, раскинувшейся на два десятка квадратных километров среди зарослей кешью, эвкалипта, акации и других неизвестных мне деревьев. Как сообщали проверенные источники, волонтеры высадили их здесь около двух миллионов! Даже не верилось, что когда-то это была голая земля с одиноким баньяном. Он так и стоит в центре города, а рядом золотой шар Матримандир, место для коллективной медитации. Чтобы попасть внутрь, нужно записываться заранее, за несколько дней.

Желающих было много, они набились в специальной комнате, где в шкафах стояли книги из полного собрания сочинений Шри Ауробиндо Гхоша. Два молодых позитивных индуса принимали гостей города и объясняли правила посещения:

– Двери Матримандира открываются 8.45. Телефоны и фотоаппараты с собой не брать. И не опаздывать.

На ближайший свободный для посещения день у меня был обратный билет на поезд.

– Я родился без пятнадцати девять, так всегда говорила мама, у меня есть монета с портретом Шри Ауробиндо, которую получил на сдачу в первый приезд в Индию. Я знаю «Ванде Матарам». Может, запишете меня на день раньше?

– Это ты у себя родился без четверти девять, а здесь другое время было, – улыбались индусы, разглядывая монету. – Правила строгие, мест нет. В следующий раз приезжай без обратного билета.

Катаясь по Ауровилю, я удивленно разглядывал детские сады, школы, павильоны, спортивные площадки и строящиеся дома. Они были как из параллельного мира. Впрочем, так оно и было. Как метко заметил один из гостей города, жители его – современники будущего.

Скутер неожиданно остановился. Обнаружив, что протекает бак, я спешно вернулся в Пондичерри. И хотя произошел ряд неудач, я сидел довольный на пересечении avenue De Bussy и Market Road в овощной лавке с призывной вывеской джус-центра и, потягивая чикку ласси, ожидал, когда подгонят новый байк. Я размышлял так: утром возьму монету со Шри Ауробиндо как талисман и поеду к Матримандиру; раз я родился в то же время, что открываются его двери, мне обязательно должно повезти.

Обмен байка затянулся до вечера следующего дня. Выслушав мои претензии, понимающе кивая, хозяин скутера исчез надолго и появился с другим, без зеркал заднего вида.

– Что это! – возмущался я. – Я не могу ездить без зеркал. Это опасно, вери денжероуз!

– Ты крутой байкер, – усмехаясь, похлопал меня по плечу индус. – Смог ездить с пробитым баком, сможешь ездить и без зеркал.

– Других вариантов нет?

– Нет.

В Ауровиль я приехал к сансету. Тихий, без посетителей и туристов, он походил на рай; солнце, как апельсин на ветке, скатывалось за деревья. Охранник долго не хотел даже и слушать меня, но мы сошлись на трестах рупиях и пяти минутах.

– Золотые? – восхищенно спрашивал я, трогая блестящие пластины в человеческий рост.

Охранник покачал головой, но пускать в сам Матримандир никак не хотел, позволив только заглянуть.

– Внутри настоящий старшип, – придерживая меня, говорил он, – обязательно приезжай еще, чтобы побывать там, не пожалеешь.

– Придется, – соглашался я.

Обратно по дороге к Аравийскому морю была пересадка в Хубли, где мне предстояло провести целый день. Я полистал в Интернете, самым интересным в тех местах были озеро Унлэйк и храм Чандрамурешвара первого тысячелетия нашей эры.

Озеро как озеро, а древнее строение через дорогу, в трущобах среди лачуг, выглядело впечатляюще. Но заняться там, кроме как сделать пару снимков, было нечем. Только я навел объектив, как двери храма отворились, и сухонький бойкий старичок начал готовить службу. У меня была пачка бангалорских благовоний, и я спросил разрешения их поджечь. Старик дал добро и потихоньку втянул меня в пуджу, совершая ее вместе с молодым помощником, немного говорившим по-английски. В темной глубине храма стоял большой древний шива-лингам, вокруг него связка рудракш с грецкий орех. Кроме нас троих, в полузаброшенном храме никого не было. Прикоснувшись к лингаму, я почувствовал такой поток энергии, что сомневаться в намоленности места не приходилось.

В конце службы мы по очереди позвонили в колокольчик, и на его звук сбежались дети с окрестных домов. Английским они владели на продвинутом уровне, порой удивляясь моей тупости. Общаясь, мы быстро подружились.

– Ты был наверху? – доверительно спросила симпатичная девочка, нарядная, как принцесса.

– Нет. А где?

Дети указали на крышу храма.

– Там настоящий старшип, – радостно сообщили дети.

Услышав знакомое словосочетание, я покачал головой. Дети взяли меня за руки и потянули к ступенькам, ведущим наверх. Но тут старик что-то строго сказал им, потом посмотрел на меня и, улыбаясь, еще что-то добавил.

– Он говорит, после службы не надо туда забираться. А если приедешь на Шиваратри, то будет можно, – объяснили дети.

Подарив старику семян календулы, купленных по случаю в Ауровиле, я пообещал:

– Обязательно вернусь! За два дня я побывал на стоянках двух межзвездных кораблей, и на обоих полет отложили до следующего раза. Как не вернуться-то?

С чего началось это индийское путешествие, тем и заканчивалось. Снова первым автобусом я ехал из Васко в Панджим, наблюдая, как встает солнце оттуда, где я был еще вчера. Что-то изменилось во мне за эти дни. Кто я теперь? Прежний путешественник в поисках новых впечатлений, капитан космического корабля своего сознания или тот человек из оранжевой брошюрки, для которого в этом мире есть ответ на все вопросы. Ответ не прописывался словами, не делился на «да» и «нет», а был сродни ощущению от первого мига пробуждения.

Так ощущаешь Индию. Какой бы она ни была в представлении других людей, этому месту веришь каждый миг как чему-то великому, мудрому и настоящему, как книге или солнцу. Индия сама дает тебе понимание того, почему слова и мысли здесь быстро обретают форму. Она учит главным правилам, необходимым для жизни, и движению по законам Вселенной. Хочешь быть счастливым – не думай всякую ерунду. Полный неприятных неожиданностей мир не должен разочаровывать и пугать. Всегда будь на стороне радости, справедливости и верь, что за пределами материального еще больше жизни и чудес. И с этим индийскими посылами, как с самыми лучшими подарками, я садился на обратный рейс, чувствуя, что путешествие в Ауровиль еще не закончилось…