Читать книгу: «Дом ветвей», страница 2

–Это «Старотопольская новь» за 1952 год. Выходила такая газета в советские времена, в девяностые быстро закрылась. У нас много такого хлама в кладовке валяется. Так вот, Василия Иваныча знаете? – он улыбнулся и тут же сам ответил на свой вопрос: – да кто ж его не знает?

–Это тот, который на Проспекте всяким хламом торгует? – припомнила Лия.

–Ну, во-первых, не хламом, а действительно ценными и нужными вещами. Я у него радиодетали периодически покупаю.

Увлечение Марата всяческим ретро-мусором стало в их компании притчей во языцах. Он с радостью тащил домой со всяких барахолок старые радиоприемники, потрепанную «антикварную» макулатуру и прочий подобный скарб. Причем, на классический «синдром Плюшкина» это похоже не было – Марат действительно горел своим увлечением и мог с пеной у рта часами рассказывать о том, в чем заключаются преимущества бас-гитары «Урал» без двух верхних струн перед современными ее аналогами.

На бас-гитаре он, кстати, играть не умел, как и на любом другом инструменте.

Он протянул Лие газету. Ваня тут же прильнул, чтобы тоже посмотреть, и это ей очень понравилось.

Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем же дело. На развороте был напечатан сюжет об открытии памятника революционеру Кирову – памятник этот, кстати, каким-то чудом до сих пор стоял напротив городской библиотеки, не тронутый перипетиями времени. На главном фото был изображен Василий Иванович Пыжов собственной персоной. В том, что это именно он, не было никаких сомнений. Пускай бумага со временем и пожелтела, пускай краска чуть подвыцвела, но сходство было слишком уж очевидным. Не сказать, что у Василия Иваныча была через чур рядовая внешность – шрам в пол лица и полностью отсутствующее левое ухо. Увечья эти он, по собственным словам, получил во время войны в Афганистане. А главное, как бы устраняя собой все возможные сомнения, надпись под фото гласила: «С торжественной речью на мероприятии выступил председатель районного обкома партии В.И. Пыжов».

–Это что же получается… – Лия на секунду замолчала, прикидывая, – пятьдесят второй год… семьдесят лет назад… – до нее, наконец, начало доходить, что именно Марат имел в виду, – ты хочешь сказать, что он добрался до Дерева и загадал что-то такое…

Марат кивнул.

–Бессмертие. Вечную жизнь. Если честно, с этого для меня всё и началось. Я впервые задумался о том, что может быть, эта легенда – и не легенда вовсе. Тогда я продолжил рыться в газетах и нашел больше.

На свет показались еще несколько газетных обрывков и ксерокопий. Марат пояснил:

–Пришлось даже сходить в библиотеку и перерыть их архивы. Вы бы знали, как они там на меня все смотрели, особенно когда я попросил отксерокопировать в нескольких местах. Между прочим, там полно очень интересных раритетов, даже дореволюционных. Я думал, это всё повыкидывали давно, а нет же – хранят.

В парке зажглись вечерние фонари, что пришлось очень кстати. Бенефис Василия Ивановича Пыжова продолжался.

Вот он в газете «Старотопольский Вестникъ» за 1913 год (ксерокопия с и без того древней бумаги получилась совсем уж трудноразличимой). «Обувной мастеръ Пыжовъ обул весь город». Сделав над собой усилие, дабы разобрать напечатанное, Лия прочла:

–«Неслыханное событие поставило на уши весь город и вызвало глубокое возмущение среди местных жителей. Сапожник Василий Пыжов, что трудится по адресу Староконюшенная улица 13, на протяжении нескольких недель успешно обманывал горожан, продавая им кирзовые сапоги под видом юфтевых. Когда мошенничество вскрылось, мастерскую Пыжова окружили разъяренные обманутые покупатели. Некоторые из пострадавших даже винят сапожника в том, что для обмана наивных граждан он использовал колдовское искусство магнетизма. Сам мастер заперся внутри и наружу выходить отказывался; однако силами доблестной полиции его всё же удалось извлечь из убежища и доставить в полицейской участок, тем самым защитив от самосуда».

Однако, «сапожникъ Пыжовъ» всё-таки смог выкрутиться из столь неловкой ситуации. Иначе объяснить его появление в «Старотопольской правде» за октябрь 1933 года было тяжело. С другой стороны, к тому моменту он уже вполне мог вернуться с каторги и в новообразованной стране заделаться председателем колхоза. На этот раз заметка была хвалебной. Лия пробежалась по ней глазами и снова зачитала вслух:

–«Путь Революции» уже не первый год находится в авангарде советского коллективного хозяйства. Ударными темпами трудятся его жители, не жалея сил на благо своей родины! Только в прошлом 1932 году колхоз произвел 700 тонн молока, 150 тонн мяса и 2 300 тонн зерна! Редакция «Старотопольской правды» пообщалась с председателем колхоза В.И. Пыжовым, который при помощи светлого ума, достойной подражания твердости характера и безукоризненной верности ленинским идеалам смог добиться столь внушительных результатов».

Дальше шло пространное и скучное интервью о лучших методах разведения телят, и о том, как правильно удобрять пшеницу. Но самое важное – на заглавном фото снова был Василий Иванович собственной персоной, со шрамом и без левого уха. В статье говорилось, что свои увечья он получил, «доблестно сражаясь на стороне красных сил во время Гражданской войны». На фотокарточке Пыжов, улыбаясь во все восемь зубов, пожимал руку какому-то партийному деятелю.

Дочитывать пришлось, подсвечивая себе фонариком на телефоне – окончательно стемнело и света от уличных фонарей уже не хватало.

–Мда, насыщенная жизнь у этого Пыжова, – протянул Ваня.

Лия проморгалась. От долгого вчитывания в трудноразличимые буквы заболели глаза.

–Это всё конечно классно и здорово, но то, что Пыжов имеет какое-то отношение к нашей цели – это только предположение.

Она вдруг поймала себя на этом словосочетании – «нашей цели».

Марат пожал плечами.

–Само собой. Но это хоть какая-то зацепка.

–Завтра у нас какой день, суббота? Ну, вот давайте утром встретимся и наведаемся к нему, – предложил Ваня.

Только сейчас Лия обратила внимание на то, насколько она замерзла. Оставив всякую надежду на Ванины джентльменские качества, она решительно поднялась со скамейки и сказала:

–Согласна. А сейчас – давайте по домам. Холодно уже и спать хочется.

Увидев, как Марат погрустнел после этих слов, она добавила:

–Марат, если хочешь, можешь переночевать у меня. Думаю, дед с бабой не будут против. Раскладушку тебе найдем.

–Или, если хочешь, можно ко мне, – предложил Ваня.

Парень отмахнулся.

–Не надо, спасибо. Я итак уже у вас почти поселился.

Но по его лицу было видно, насколько сильно он не хочет идти домой.

Было тихо, как может быть тихо только ночью в маленьком городе. От ветра едва слышно шелестела только-только нарождающаяся листва. Иногда где-то в отдалении, шаркая шинами, проезжали автомобили. Неподалеку, в частном секторе переругивались собаки. Всеобщее молчание нарушали только веселые ночные компашки, для которых в середине апреля уже началось лето.

9

Последним уроком стояла физкультура. После нее Ульяна, распаренная и выжатая как лимон, сходила на школьную кухню за водой и только потом зашла в уже опустевшую раздевалку. Открыла свой рюкзак и обнаружила, что он вероломно залит чернилами. Помимо самого рюкзака пострадали единственная тетрадка, в которой она изредка что-то записывала, и совершенно несправедливо попавший под раздачу учебник «Родная речь». Так что ущерб был не столько материальным, сколько моральным.

И черт бы с ним, с рюкзаком. Черт бы с тетрадкой и учебником. Черт бы даже с обидой и подступающими к глазам слезами. Всё это было бы не так страшно.

Дрожащими то ли от обиды, то ли от злости руками Ульяна вытащила из рюкзака тряпичную куклу. Та тоже оказалась вся измазана в чернилах. У куклы были зеленые глаза, сделанные из маленьких пуговиц; нарисованные маркером веснушки; а самое главное – огромные, исполинских размеров уши. Грудь была насквозь проткнута длинной иглой.

Ее собственные уши, старательно скрытые за волосами, вспыхнули. Ульяна ощутила, как они наливаются кровью.

В следующую секунду она резко перекинула рюкзак через плечо, сжала куклу в руке и стремительно кинулась к выходу.

Еще можно ее догнать.

Теперь она уже ни капли не сомневалась в том, что собиралась сделать.

Крысонька действительно никуда не ушла. Стояла в коридоре и о чем-то весело и невинно щебетала с парочкой подружаек. Завидев красную, едва не плачущую Ульяну, она мерзенько заулыбалась:

–Ну что, нашла мой подарочек?

Подружайки захихикали.

Ульяна с размаху швырнула куклу ей в лицо, но промазала. Та пролетела на почтительном расстоянии от Лизиной головы и стукнулась о табличку «Выход» над дверным косяком.

–Это тебе за то, что пыталась увести моего парня, дорогуша, – Лизонька состроила жалобную гримасу на своем ангельском личике.

Ульяна на секунду даже дар речи потеряла. Потом открыла рот и выдавила со смесью крайнего удивления с не менее крайним отвращением:

–Ты про Баранова? Совсем рехнулась что – ли?

С Барановым она за десять лет учебу общалась от силы два раза. Последний – кажется, вообще классе в седьмом. Кто запустил этот нелепый слух, было решительно непонятно. В любом случае, Крысонька в него явно поверила.

Лиза картинно вздохнула.

–Если кто здесь и рехнулся, дорогуша, то точно не я.

И глядя в её самодовольное, лоснящееся лицо, Ульяна вдруг поняла, что уже ничего не контролирует. Вернее, даже не собирается контролировать.

Приютившаяся в углу небольшая табуретка стояла там как – будто специально для этого случая. Словно в замедленной съемке Ульяна наблюдала, как табуретка сначала поднялась в воздух, а потом со всего размаха врезалась в Крысоньку, сбив её с ног. Та постыдно взвизгнула в падении и плюхнулась на пол, а ее впавшие в ступор подружки стояли с открытыми ртами, даже не подумав о том, чтобы броситься поднимать свою королеву.

Полюбовавшись на эту картину несколько секунд, Уля сжала ладонями лямки рюкзака и быстрым шагом пошла к выходу, по пути сильно толкнув одну из Лизиных спутниц плечом. Выскочила на улицу и почти бегом понеслась домой. В ней буквально клокотали, словно перемешиваясь в ведьмином котле, самые разные и противоречивые эмоции: стыд, торжество, страх, обида, радость, удовлетворение. Она всё-таки заплакала: слезы буйными ручьями катились из ее глаз. Встречные пешеходы провожали ее взглядом, пара человек вроде даже осведомилась, все ли с ней в порядке и не нужна ли ей помощь, но Ульяна лишь отрицательно мотала головой и неслась дальше.

Вернувшись домой, Ваня прокрался мимо родительской спальни, наспех поужинал разогретыми макаронами и заперся в своей комнате. Электронные часы на прикроватной тумбочке показывали почти час ночи, но сна не было ни в одном глазу. Он думал о том, какого это – жить вечно. Мимо тебя с шумом проносятся эпохи. Один за другим сменяют друг друга года, потом – десятилетия, потом – века. А ты всё живешь, живешь и живешь. Стоит ли оно вообще того? Захотел бы он такой жизни? Потратил бы свое единственное желание на нечто подобное?

С подобных размышлений мысли его как то сами собой переключились на Ульяну. За прошедшие сутки они вообще переключались на нее как то подозрительно часто. С другой стороны, еще бы. Он ведь спас ее от смерти, в конце то концов. Наверное, и она тоже его вспоминает. От этой мысли ему неожиданно стало очень приятно.

спас отдав за это время своей жизни а оно ведь утекает утекает утекает сколько еще ты будешь им разбрасываться сколько еще

Он зажмурился и резко замотал головой, отгоняя от себя подальше эти мысли, стараясь запрятать их в самый дальний ящичек своего сознания – тот ящичек, что был специально предназначен для чего-то подобного.

Лучше уж думать о веснушках и зеленых глазах. Пусть будут веснушки и зеленые глаза.

Найти Улю в соцсетях оказалось не сильно сложно – под тегом «Старотопольск» в ВК было зарегистрировано всего три Ульяны. «Была в сети в 23:31». Ваня остро чувствовал, что должен что-то ей написать – но не знал, почему и что именно. Открыл диалоговое окно и быстро напечатал первое, что пришло на ум: «Привет. С тобой всё хорошо?». Зажмурился и нажал «отправить».

10

Оказавшись в квартире, Ульяна в первую очередь подумала о том, как хорошо, что родителей нет дома, и что приедут они только завтра вечером. Она заперла дверь на все обороты, разулась и прошла к себе в комнату. Не раздеваясь, плюхнулась прямо на заправленную кровать.

Перед глазами плясали чертики, а взор застилала туманная пелена. Несколько минут она лежала так, уткнувшись взглядом в потолок, и шмыгая заложенным носом. Эмоции медленно отступали и, дождавшись, когда они окончательно утихнут, оставив за собой только гладкую послестрессовую опустошенность, Ульяна поднялась с кровати. Умылась. Переоделась в домашнее. И вернулась к себе в комнату.

Здесь было ее личное королевство. На стенах, с влюбленной аккуратностью развешанные, красовались плакаты с постерами любимых фильмов. «Крестный отец», «Черный лебедь», «Машинист», «Твин Пикс», «Королевство полной луны»… Среди них, артефактами из раннего отрочества – Бред Питт в роли Тайлера Дердена и Джонни Депп в образе Капитана Джека Воробья.

Тут же стояли несколько коробок с дисками – еще один «привет» из детства, из времен, когда кино смотрели через магнитофон и ничего не слышали ни про какие бесовские стриминговые сервисы. Выкинуть их не поднималась рука – слишком хорошо Ульяна помнила, с какой увлеченностью собирала свою коллекцию. Пока другие девочки требовали у родителей кукол, Ульяна выпрашивала очередной диск с подборкой навроде «Все фильмы с Томом Крузом» или «Человек-паук (все сезоны)». Потом она повзрослела и на смену им пришли Уэс Андерсон и Вуди Аллен, а потом – и Дэвид Линч с Андреем Тарковским и Сергеем Параджановым.

А это зеркало! Сколько часов в пору своего тинейджерства она провела перед ним, представляя, как и в каком платье выходит на оскаровскую красную дорожку. Или как благосклонно подставляет лицо под вспышки камер папарацци на премьере своего нового фильма.

Она включила телевизор и пощелкала по вкладкам со стримингами. Так, что у нас тут сегодня? Чего-то легкого и непринужденного, вопреки ожиданиям, совсем не хотелось. Точно. Пускай будет «Шоссе в никуда». Последнее из непросмотренного у Линча.

11

Едва проснувшись, Ваня тут же кинулся проверять входящие сообщения. Но Ульяна со вчерашнего вечера в сеть не заходила, и его смска по-прежнему висела непрочитанной. Он вдруг, сам не зная от чего, ощутил себя очень глупо, и даже захотел ее удалить, но потом всё таки передумал.

Ваня быстро собрался, и пошел к месту, где они с ребятами вчера условились встретиться. До назначенного времени оставалось еще два часа, и он планировал провести их, праздно шатаясь по городу в компании собственных мыслей. Таких дураков, как он, ранним утром в субботу почти не нашлось. Улицы были пустынны, и только лениво выползавшее с востока солнце составляло ему компанию; да порой лениво щурились в след бродячие кошки.

Ваня насквозь прошел Железнодорожный и вышел на проспект Энергетиков – главную и, пожалуй, единственную артерию города. Здесь было уже чуть более многолюдно, но, в основном, многолюдность эту обеспечивали страдающие пьяницы, которые пытались спастись от утреннего похмелья при помощи целебного свежего воздуха.

То и дело Ваня проверял сообщения. Это получалось у него как то на автомате: достал телефона, глянул в мессенджер, «была в сети в 23:31». Он сам не знал, почему так сильно ждет ее ответа. Просто тянущее чувство ожидания овладело им и не давало покоя. И ничего, похоже, с этим было не сделать.

«А вдруг с ней и в правду что-то случилось?» – мелькнула тревожная мысль. Сама по себе была довольно иррациональной, а тревога – беспричинной. Ну подумаешь, человек поздно лег спать, и, в отличие от него дурака, не взодрался свет не заря. Но смутное беспокойство всё равно поселилось в Ванином сознании.

В десять часов утра он подошел к пыжовской барахолке. Марат с Лией, на удивление, уже стояли у входа. Видимо, им не терпелось вывести Василия Иваныча на чистую воду.

–Привет, – сказал Ваня, вытаскивая наушники.

Марат цыкнул языком и неодобрительно покачал головой:

–Ай-ай-яй, товарищ, стыдно так сильно опаздывать.

–Ну, во-первых, не сильно, а на две минуты, – парировал Ваня, бросив взгляд на часы, – а во-вторых, я еще раньше вас из дома вышел. Пойдемте.

И решительно поднялся по лестнице. Вывески у заведения не было – видимо, все свои итак всё знали, а не свои тут и за даром не были нужны.

Он толкнул старую деревянную дверь. Та поддалась с душераздирающим скрипом, впуская их в душное маленькое помещение, примерно половину которого занимал прилавок. За прилавком располагался проход куда-то в подсобку, а вдоль стен тянулись стеллажи со всем хламом, который только мог существовать на белом свете. Ваня заметил, как блеснули и загорелись глаза Марат при виде подобного зрелища – и это при том, что он был завсегдатаем барахолки.

Тут было всё, что только может быть не нужно человеку: подшивки каких-то древних пожелтевших журналов, ржавый металлолом, сломанные детские игрушки, трехколесный велосипед без трех колес и еще многое, и многое другое. Самого хозяина видно не было, но судя по грохоту и лязгу, доносившимся из подсобки, Василий Иванович Пыжов орудовал там. На прилавке даже стоял звоночек, как на настоящем ресепшене – Ваня позвонил, но сработал он только с четвертого раза.

–Сейчас иду! – хрипло крикнули из подсобки, и через полминуты к прилавку вышел один из самых колоритных людей, что Ване доводилось видеть в своей жизни. Невысокий, но чрезвычайно жилистый, с широченным шрамом, который пересекал лицо от подбородка и до того места, где должно было находиться левое ухо. Уха там не было. На глазах у персонажа висели очки в толстой роговой оправе, с перемотанной дужкой. Однако интеллигентности они внешнему виду Василия Ивановича нисколько не придавали. Каким именно образом очки держались на одном ухе, было известно только самому провидению. Лысая макушка была испещрена порезами, словно бы Пыжов брил череп ножом или кинжалом.

–Здрасте, – протянул он, вытирая руки об фартук и внимательно изучая ребят сквозь толстые стекла очков, – чего пришли? – голос у него был грубый и рассыпчатый.

Ваня почувствовал себя ужасно глупо. Действительно, чего пришли? Дяденька, просто хотели узнать: «а Вы правда бессмертный?».

–Древо Желаний. Дом Ветвей. Вы ведь были там, да? И вы можете нам помочь, – без лишних экивиков выдал Марат. Всё это он выпалил на одном дыхании; заметно было, что, не смотря на всю свою внешнюю браваду, Марат тоже чувствовал себя неловко.

Ваня внутренне напрягся и затаил дыхание, ожидая, что их прямо сейчас выгонят отсюда пинком под одно место. Ну, или хозяин лавки окажется чуть более вежлив и благосклонен и всего-навсего вызовет психушку. Но Василий Иваныч как-то разом посерьезнел и, отворив прилавок, сказал:

–Пойдемте, – и снова скрылся в глубине подсобных помещений.

Ребята немного помялись.

–Может, не пойдем? – робко предложила Лия, – как то не внушает он мне доверия, если честно…

–Ты чего, человек колхоз на ноги поднял в свое время, – бодро возразил Марат и первым пошел вслед за Пыжовым. «А еще наверняка сидел в каком-нибудь остроге при царе Николае», – мысленно добавил Ваня, но вслух ничего не сказал.

В подсобке было еще более душно, да к тому же еще и накурено. Всякий хлам валялся уже не только по полкам, но и прямо на полу. В центре всего этого барахолочного королевства на маленькой табуретке сидел Василий Иваныч и мял в руках незажженную сигарету.

–Откуда вы узнали? – поинтересовался он. Вопреки Ваниным опасениям, в его голосе не было ни тени угрозы или недовольства. Наоборот, как будто бы Пыжов… боялся, что они ошиблись.

Марат с готовностью развернул перед ним газетные вырезки, которые за ночь умудрился подшить в одну общую папку. Пыжов взял подшивку, полистал, удовлетворенно хмыкнул и сунул сигарету в зубы. Поджег, затянулся и произнес:

–Наконец то. С начала нулевых никто не приходил, – он оглянулся, неопределенно махнул рукой, – я бы предложил присаживаться, но сами видите…

Марат, впрочем, уже пристроился на какой-то ящик. Ваня перевернул пустую плетеную корзинку, для успокоения души смахнул с нее самый верхний слой пыли и тоже сел. Лия разместилась на какой-то не внушающей доверия табуретке. Заметив это, хозяин барахолки посоветовал:

–Аккуратно, там постоянно одна ножка подламывается, – и тут же добавил, – меня можно просто дядей Васей звать.

Он протянул Ване загорелую мазолистую руку.

–Знакомьтесь, дядь Вась. Это Ваня и Лия, – тут же подхватился Марат, – ну, меня вы итак хорошо знаете.

–Конечно, знаю. Я бы без тебя обанкротился, наверное, – ответил Пыжов то ли в шутку, то ли всерьез.

–Первое, что я всегда говорю, тем кто ко мне приходит, – медленно, внимательно подбирая каждое слово, произнес дядя Вася, – если вы думаете, что Дерево не возьмет у вас ничего взамен… лучше прямо сейчас развернуться и прекратить все поиски… Думаете, я тут по собственному желанию торчу и таким как вы советы раздаю?

Он внимательно оглядел ребят. Ваня с удивлением заметил, что в глазах у Пыжова плескалась печальная ирония.

–Каждому из вас придется что-то отдать. И вы должны быть готовы к тому, что жертва может показаться непосильной. Только вам решать, стоит ли оно того. Я лично считаю, что стоит, но это только мое мнение. До тех пор, пока вы не сорвали яблоко и не сунули его себе в рот – у вас еще есть шанс повернуть обратно.

Ваня напрягся. Сигаретный дым резал глаза.

–О какой именно «жертве» вы говорите? – спросил он.

Дядя Вася грустно усмехнулся и пожал плечами.

–Если бы я знал, если бы я знал… я не могу дать вам конкретных советов, потому что понятия не имею, какие испытания город предложит именно вам. Хотите слышать мою историю? Ну так вот. Весной семьдесят восьмого… тысяча восемьсот семьдесят восьмого я вернулся домой с русско-турецкой войны – инвалидом. Тогда Старотопольска еще не было, на его месте был острог и поселок при нем. Но легенда уже ходила, и мне эта легенда очень приглянулась. Двадцать с лишним лет я служил в армии, прошел несколько войн, и за это время успел познакомиться со смертью, уж поверьте. Посмотреть ей в глаза, как бы пафосно это не прозвучало. Но свыкнуться с ней я так и не смог. Я думал: почему человек не может быть бессмертным? – он замолчал и, прищурившись, обвел ребят взглядом, – но оказалось, что если человек в целом и не может, то могу хотя – бы я один. В конце пути мне… как бы выставили условие. Мое желание исполнится, но я навсегда останусь прикованным к этому месту. Я не могу уехать из города, даже если захочу. Раньше я пробовал, ради интереса. Цирк выходил тот еще каждый раз, – Пыжов коротко хохотнул, – все время случается что-нибудь, что не дает мне этого сделать. Что-то максимально бредовое, сечете? Автобус возвращается обратно на вокзал. Пешая тропа замыкается на саму себя, и я возвращаюсь туда же, откуда начал. И так каждый раз.

Воцарилось недолгое молчание. Пыжов снова внимательно смотрел на них сквозь пелену сигаретного дыма. Сигарета дотлела, и он тут же закурил следующую.

–Вы пожалели… ну, о том, что попросили? – тихо поинтересовалась Лия. Так тихо, что муха, кружащая вокруг лампочки, едва своим жужжаньем не заглушила ее голоса.

Дядя Вася усмехнулся и помотал головой:

–Ни разу в жизни. Хотите верьте, хотите нет. Я обрел то, что хотел. Я просто хочу сказать, что и вы должны быть готовы к тому, что город предложит вам что-то вроде бартера. Соглашаться или нет – выбор каждого из вас. Но пути назад уже не будет. Дерево исполняет только одно желание и только один раз.

Ребята молчали. Пыжов обвел их взглядом и улыбнулся:

–Ну что, загрузил я вас, признавайтесь? Извиняйте, ребят. Можете считать, что это был мой моральный долг или вроде того. А теперь спрашивайте, чего хотели.

–Вы говорите о городе так, будто он – это живой организм. Почему? – вновь раздался откуда-то слева голос Лии. Ваня смотрел в одну точку, туда, где реальность слабо освещенной кладовки медленно перетекала в темноту. Темнота копилась по углам и ждала.

–Потому что он – и есть живой организм, – с готовностью ответил дядя Вася, – всё очень просто. Он – мыслит и чувствует и любит каждого из своих детей. Но и от них требует того же. Вы еще поймете это. Для начала я бы посоветовал сходить в библиотеку… как бы это странно не звучало. И найти там свой путеводитель – какую-то книгу, в которой бы рассказывалось как можно больше о Старотопольске, – он отмахнулся рукой от назойливой мухи, – на самом деле, порой мне кажется, что суть всех испытаний на пути к Дому Ветвей – это узнать о городе всё, что скрыто от чужих глаз. Но чем он очень хочет с кем-нибудь поделиться.

–И мы должны… помочь ему в этом, – задумчиво протянула Лия.

Дядя Вася кивнул:

–Вроде того. Но тут есть и еще кое-что. Подумайте, почему Дерево не является каждому за просто так, а? Почему его нужно искать, преодолевать какие-то препятствия? Мне кажется, что… у города есть еще и довольно развитые представления о морали.

–Другими словами, нам нужно доказать, что мы достойны своих желаний, – закончил за него Марат.

–Да. Именно так. Подлец и слабак не дойдут до своей цели. Поэтому, опять же, если вы сомневаетесь… – он развел руками и немного помолчал, затем продолжил: – я думаю, что их будет семь. По крайней мере, так было в моем случае. Семь испытаний, которые вам нужно будет пройти. Семь Законов, которые вам нужно будет постигнуть. Закон сомнений, закон любви, закон страха, закон дружбы, закон боли, закон нежности и закон времени, – перечислил он, загибая костяшки пальцев сначала на одной руке, потом на другой, – во как! До сих пор помню! На самом деле, забыть их всё одно не возможно. Ваше преимущество в том, что вас трое – держитесь друг за друга. Я на своем пути был один. Вот, что я вам скажу – вместе любое испытание преодолевать легче. Самыми сложными будут три последних – те, что ждут вас уже в самом Доме Ветвей. Путь в Дом вам укажет город, точно так же как он сам решит, каким Дом будет для вас, – он развел руками, – тут я ничего предугадать не могу. Ах да, и раз уж вы пришли… не уходить же вам с пустыми руками.

Пыжов поднялся со стула и сквозь сваленный на полу хлам пробрался к какому-то большому деревянному ящику, что стоял у стенки. Откуда-то из многочисленных карманов его клетчатой рубашки возникла связка ключей. Он долго пыхтел, подбирая правильный, и, наконец, открыл ящик. Покопался в нем и извлек на свет самый обычный моток ниток. Гордо поднял его над головой и сказал:

–Вот. Это вам от меня. Если заблудитесь – моток укажет путь.

–Вау, – Лия хлопнула в ладоши, – прямо как в сказках.

Василий Иваныч хмыкнул и подмигнул им:

–А вы думали, что сказки на ровном месте пишутся, да?

12

Они с Пушкиным сидели друг напротив друга, Уля – на лавочке, Пушкин – на постаменте. «Ну и зачем я сюда пришла?», – размышляла Ульяна. Пушкин на это ничего не говорил, и даже нисколько не менялся в лице – но как будто своей тонкой поэтической душой понимал про Ульяну больше, чем она сама понимала про себя.

У ее ног в ожидании чуда столпились голуби. Она покопалась в сумочке и выудила на свет недоеденный пирожок с капустой, принялась крошить и тут же пожалела о свое доброте. К аттракциону невиданной щедрости на полуденный моцион тут же подтянулись, кажется, все голуби Старотопольска. Теперь она сидела в окружении голубей, как диснеевская принцесса, которую уважают только птицы.

Докрошив пирог, Ульяна печально развела руками:

–Больше ничего нет.

Но голуби отказывались верить в эту жестокую правду и не уходили.

Она так увлеклась наблюдением за птицами, что не заметила, как пришел Ваня. Поэтому, когда он заговорил, она даже не сразу поняла, кто и зачем к ней обращается.

–Привет. Спасибо, что пришла.

–Не за что, – ответила Уля, внимательно наблюдая, как Ваня пробивает себе дорогу среди голубей. Те, на удивление, не разлетались в стороны, а лишь нехотя уступали дорогу, после чего (по крайней мере, так ей показалось) еще более плотным кольцом сжимались вокруг Ульяны.

–Пойдем, пройдемся, – предложил Ваня, вежливо протягивая ей руку. Ульяна немного подумала и решила его жест проигнорировать.

–Спасибо, но я пока еще сама могу подняться, – как бы извиняясь, сказала она и неловко улыбнулась.

Они шли по залитой солнцем центральной аллее парка. Мир был погружен в абсолютный штиль: казалось, ни один зеленеющий листик не смел шелохнуться, дабы не нарушить это спокойствие. Вот только у людей такого чувства такта не наблюдалось: дети визжали, взрослые смеялись и матерились. Где-то вдалеке безудержными безжалостными басами громыхала колонка.

–Так зачем ты меня позвал? – поинтересовалась Ульяна, – что-то важное?

–Если честно, я и сам не знаю зачем. Просто захотелось.

–Понятно.

–Слушай, а эти ребята за тобой всегда толпой ходят? Или сегодня особый случай?

–Ты о чем?

Но она тут же поняла, о чем он. Орава голубей всё это время терпеливо семенила прямо за ними. Сейчас они тоже остановились, задрав кверху клювики и внимательно глядя на Улю с Ваней.

–Это мои друзья, – совершенно серьезно ответила Ульяна, стараясь при этом, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул. А в голове пронеслось: «это что еще за новости?».

Мда, сначала от сглаза чуть в могилу не слегла, теперь вот голуби преследуют. Не жизнь, а песня.

Ваня только пожал плечами, словно видел нечто подобное по сто раз на дню. Лучик света заиграл в его волосах, делая их еще более золотистыми. Ульяна даже залюбовалась на секунду, но потом Ваня сдвинулся с места, солнечный луч не удержался у него в локонах и выскользнул наружу, и магия момента тем самым оказалась исчерпана.

–Как ты думаешь, каждый ли достоин того, чтобы его мечта сбылась? – внезапно спросил он после недолгого молчания.

–Нуу… – протянула Ульяна0, – если ты позвал меня ради философского совета, то вряд ли я хороший советчик. А почему ты спрашиваешь, если не секрет?

–Ну, вообще то, секрет. Но суть не в этом. Вот была злая старуха в сказке у Пушкина. Но ведь золотая рыбка всё равно исполнила три ее желания.

Уля пожала плечами.

–Ну, ни к чему хорошему ведь это не привело, так? Можно представить, что она таким изощренным образом ее наказала. Или, вернее, проучила. Так что, отвечая на твой вопрос, Ваня, я думаю, что право на чудо нужно сперва заслужить. Иначе, как я уже сказала, ни к чему хорошему это не приведет.

–Типа, «бойтесь своих желаний»?

–Типа того.

–Хм. А вот один персонаж говорил: «счастье для всех даром и пусть никто не уйдет обиженным».