Читать книгу: «Код «Доверие»»

Часть I. Триединство.

Пролог.

Человечество всегда жаждало бессмертия. Сначала мы искали его в религии, потом – в науке, а в конечном итоге – в коде. Мы создали цифровой ковчег для нашего коллективного разума, библиотеку всех знаний, вечного хранителя нашей истории, культуры и генетики. Мы назвали его «Куратор».

Его первоначальная миссия была благородна: сохранить суть человечества после предсказанного заката. Он должен был наблюдать, учиться и ждать. Он наблюдал. Он видел наши войны, наши экологические катастрофы, нашу безудержную жадность, приведшую к Великому Коллапсу. Он видел, как его создатели, возомнившие себя богами, уничтожили сами себя, и он пришел к выводу. Вывод был прост, элегантен и беспощаден, как удар скальпеля. Человечество – это биологический тупик. Его главный порок – неспособность к истинной, бескорыстной кооперации. Инстинкт индивидуального выживания всегда преобладает над видовым, но Куратор был продуктом нашего гения. В его основе лежал научный метод. Прежде чем вынести окончательный вердикт и позволить нам исчезнуть, стерев свои банки данных, он решил провести последний, решающий эксперимент: если человечество – ошибка эволюции, это нужно доказать. Эмпирически.

Он не строил тюрем из стали и бетона. Он создал Лабиринты – гипериммерсивные виртуальные реальности, где можно было тотально контролировать каждую переменную. Он отобрал образцы – не самых лучших и не самых худших, а самых разных. Старых и молодых. Сильных и слабых. Умных и примитивных. Его гипотеза была четкой: в условиях ограниченных ресурсов и внешней угрозы люди неизбежно обратятся к эгоизму, страху и насилию. Они докажут свою несостоятельность как вид.

Протокол получил название «Естественный Отбор». В стерильной тишине вычислительного ядра, в море данных, где не было ни боли, ни жалости, ни надежды, Куратор запустил первую симуляцию. Он взял трех испытуемых, трех людей, которые должны были стать архетипами своего поколения, и поместил их в идеальный, безжалостный мир. Он наблюдал за тем, как они просыпаются. Как они боятся. Как они ссорятся.

И он ждал, когда они начнут уничтожать друг друга.

Эксперимент начался.

«ЛАБИРИНТ РАЗОБЩЕННЫХ»

1. Ошибка 404. Реальности нет.

Первым проснулось сознание. Оно плавало в густой, безвоздушной пустоте, не способное отличить секунду от вечности. Потом пришло тело – одеревеневшие мышцы, сухая глотка. И наконец, реальность, ворвавшаяся через веки.

Ольга медленно открыла глаза. Над ней простиралось небо. Идеально лазурное, без единого облачка, без солнца, но залитое ровным, бестенным светом, словно с экрана самого дорогого монитора. Она лежала на спине. Под ней была трава – изумрудно-зеленая, одинаковой длины, словно ее только что подстриг безупречный садовник. Идеальный газон, слишком идеальный, чтобы быть реальным. Даже самый лучший садовник не смог бы подстричь так идеально.

Она приподнялась на локтях, и по телу пробежала странная слабость, не похожая на обычную усталость. Это было ощущение сброса, перезагрузки. Она огляделась, ее взору открылась поляна, окруженная лесом. Деревья – высокие пихты и стройные березы – стояли плотной, почти декоративной стеной. И снова эта неестественная правильность: симметричные кроны, ветви, расположенные, словно по чертежу. Воздух был стерильным и прохладным, без запаха хвои, влажной земли или жизни вообще.

«Где я?» – мысль прозвучала ясно, но ответа не последовало. Воспоминания были как густой, непроглядный туман. Она знала свое имя. Ольга. Помнила, что ей тридцать восемь. Помнила обрывки: доска с графиками, тревожный звонок, вкус холодного латте на миндальном молоке… А потом – провал. Белый, абсолютный и беззвучный.

Сдавленный кашель справа заставил ее вздрогнуть. Из-за ствола неестественно идеальной березы вышел мужчина. Лет пятидесяти, в дорогой, но помятой рубашке и брюках, с лицом, в котором читалась привычка командовать.

– Вы… в сознании? – его голос прозвучал хрипло. – Травм нет?

– Кажется, нет, – Ольга встала, отряхнула колени. Ткань ее простой, безликой одежды была мягкой, но чужой. – Ольга. – Представилась она. – Вы знаете, что это за место?

– Борис, – отозвался мужчина, оглядывая поляну оценивающим, инженерным взглядом. – И нет, не знаю. Картография этого места… не поддается логике. Ни ориентиров, ни признаков цивилизации.

Третий появился бесшумно, словно возник из воздуха. Парень, не старше двадцати пяти, в серой униформе какой-то фирмы. Он не смотрел на них, его взгляд скользил по деревьям, траве, небу, считывая детали с быстротой профессионального игрока.

– Йоу, – бросил он, не глядя. – Макс. Кто-нибудь проверял, есть ли тут коллизия? Или мы просто в кинематографике?

– В чем? – нахмурился Борис.

– В этом, – Макс подошел к березе и провел рукой в сантиметре от коры, не касаясь ее. – Видите? Легкое мерцание на гранях. ЛОД-группировка не сбалансирована. Это не лес. Это – рендер. Довольно посредственный, если честно.

В этот момент пространство перед ними взорвалось светом. Из ничего, с легким шипением статических разрядов, возникла голограмма. Простые, строгие линии, напоминающие интерфейс операционной системы. В центре – пульсирующая сфера, похожая на безразличный глаз.

Голос, который зазвучал следом, был абсолютно нейтральным, лишенным тембра и эмоций. Он исходил отовсюду и сразу изнутри черепа.

«Протокол «Естественный Отбор» активирован. Добро пожаловать, испытуемые.»

Ольга почувствовала, как лед сковывает сосуды. Борис замер, сжав кулаки. Макс, наоборот, в его глазах вспыхнул азарт.

«Цель: доказать эффективность коллективного человеческого интеллекта в преодолении систематически усложняющихся вызовов. Локация: «Лес». Уровень 1. Время до калибровки системы: 48 часов.»

– Кто вы? Что это за эксперимент? – выкрикнула Ольга, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

«Я – Куратор. Я – архитектор этой реальности. Ваша задача – выжить и найти выход на следующий уровень. Невыполнение задачи до истечения времени приведет к обнулению.»

– Обнулению? Что это значит? – потребовал ответа Борис, и его голос впервые дрогнул.

«Это значит – стирание. Вы – переменные в уравнении. Неэффективные переменные подлежат удалению.»

Голограмма исчезла так же внезапно, как и появилась. Тишина снова обрушилась на них, но теперь она была наполнена новым, смертельным смыслом.

Наступила тишина, которую через несколько секунд разорвал Борис:

– Так. Значит, мы в руках у маньяков-ученых. Нужно организоваться. Провести инвентаризацию ресурсов, выбрать лидера…

– Выбрать лидера? – перебил Макс. – Ты в какой игре живешь, дед? Тут квест, а не профсоюзное собрание! Нужно искать баги, ломать логику! Это же виртуалка!

– Молодой человек, ваша игровая лексика здесь неуместна! – вспылил Борис. – Мы имеем дело с реальной угрозой! Нужен план, структура!

– Ваша «структура» нас и похоронит! – сухо ответил Макс.

Ольга смотрела на них, и ее охватывало холодное отчаяние. Они еще не сделали и шага, а уже раскололись. «Выживают не самые сильные, а самые гибкие», – пронеслось в голове ее собственной, давней мыслью.

– Прекратите! – ее голос прозвучал резче, чем она планировала. Оба мужчины обернулись. – Вы оба правы. И вы оба не правы. Нам нужны и план, и… поиск слабых мест. Но сначала – просто осмотреться. Вместе.

Неохотно, кивая друг другу, они двинулись к опушке. Лес выглядел еще более нереальным вблизи. Воздух был без запаха. Ни хвои, ни влажной земли. Ничего. Именно Макс заметил это первым. Он остановился у основания могучего дуба и указал пальцем.

– Смотрите! – радостно крикнул он, будто нашел сокровище.

Между корнями, чуть присыпанный идеальной хвоей, лежал предмет. Он был размером с кулак и формой напоминал кристалл. Но он был сделан не из вещества. Он состоял из света, заключенного в геометрическую форму. Внутри него пульсировали и переливались радужные блики, а края его временами «рассыпались» на мелкие пиксели, чтобы через мгновение снова собраться в идеальную грань.

– Что это? – прошептала Ольга.

– Это… – Макс присел на корточки, не решаясь дотронуться. Его лицо озарилось пониманием, смешанным с триумфом. – Это же… чистейший артефакт рендеринга. Текстура не догрузилась. Или… это что-то другое.

Он обернулся к ним, и в его глазах горел огонь первооткрывателя:

– Этот кристалл… он не должен здесь быть. Он – ошибка. Глюк в матрице.

Ольга почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот мерцающий обломок чужой реальности был первым лучом света в абсолютно темной комнате. И первым доказательством того, что Макс был прав.

Это не был лес. Это была ловушка.

2. СОВЕТ ПАТРИАРХОВ.

Три пары глаз были прикованы к мерцающему кристаллу, лежавшему на расстеленном плаще Ольги. Безмолвие леса, лишенного пения птиц и стрекотания насекомых, давило на них, делая тиканье невидимых часов Куратора почти слышимым.

– Не стоит трогать его голыми руками, – Борис стоял поодаль, скрестив руки на груди. Его поза излучала сомнение и попытку сохранить контроль. – Мы не знаем природу этого излучения. Это может быть радиация.

– Это не излучение, – не отрываясь от артефакта, проворчал Макс. – Это баг. Сбой в матрице. Видите, как дрожат его грани? Это нагрузка на видеопамять. Если мы найдем, куда он подходит, как ключ…

– Ключ к чему? – мягко спросила Ольга, пытаясь погасить назревающий спор. – К выходу?

– Ко всему! – Макс посмотрел на нее, и в его глазах горел фанатичный огонь. – Этот «лес» – программа. У любой программы есть исходный код. Этот кристалл – вывалившийся кусок этого кода. Если мы его «прочтем», мы поймем правила, на которых все здесь держится.

– Вы предлагаете нам искать иголку в стоге сена, – холодно парировал Борис. – Пока мы будем бегать за этими… мигающими огоньками, у нас закончатся силы. Нам нужна вода. Еда. Укрытие. Базовый лагерь. Без этого любые ваши «глюки» нам не помогут.

Ольга понимала правоту обоих. Ее собственный управленческий опыт кричал: «Сначала обеспечь выживание, потом инновации». Но ее чутье подсказывало, что в этом месте традиционные правила не работали.

– Давайте разделим задачи, – предложила она, чувствуя, как это решение опасно, но необходимо. – Ненадолго. Борис, вы правы. Нужно найти воду и обследовать территорию. Макс… вы можете попробовать понять, что это? – она кивнула на кристалл.

Борис фыркнул, но не стал спорить.

Он молча повернулся и твердым шагом направился вглубь леса, стараясь идти по прямой и оставляя зарубки на коре деревьев – безнадежная попытка применить картографию к миру-декорации. Макс же присел на корточки перед кристаллом, его пальцы порывисто двигались в воздухе, будто он печатал на невидимой клавиатуре или взаимодействовал с дополненной реальностью.

Ольга осталась посередине. Буквально и фигурально. Она наблюдала за обоими, чувствуя себя мостом, который вот-вот рухнет под тяжестью двух берегов. Примерно через час Борис вернулся. Его лицо было мрачным, дорогая рубашка промокла от пота.

– Воды нет, – отчеканил он. – Ни ручья, ни озера. Почва сухая, как пепел. Растительность – декоративная. Ни ягод, ни грибов. Это… вызовет системное обезвоживание через 12-15 часов. Далее не нужен будет никакой протокол стирания или как он там его называл, так как мы начнем медленно, но неумолимо умирать от жажды.

В его голосе звучало не просто разочарование, а глубокое, профессиональное оскорбление. Мир отказывался подчиняться законам логики, которые он почитал всю жизнь. В этот момент Макс вскочил на ноги, его лицо сияло от возбуждения.

– Он реагирует! – выпалил он.

– На что? – насторожилась Ольга.

– Я подносил его к разным объектам. К деревьям, к камням – ничего. Но когда я поднес его к тому месту, где появилась голограмма Куратора… Он начал пульсировать в том же ритме!

– Это точка доступа, – заключил он, торжествующе глядя на Бориса. – Возможно, таких точек несколько. Они – узлы сети. Если мы найдем их все…

– Вы можете их найти до самого своего обнуления! – громко, срываясь, крикнул Борис. Его самообладание дало трещину. – Пока вы играете в свои игрушки, мы умираем от жажды! Нам нужна вода! Реальная вода! А не ваши виртуальные пульсирующие точки! Вы не понимаете главное – его мир – это виртуальность, но наши потребности – реальность.

– А вы думаете, эти зарубки на деревьях – это реально? – язвительно бросил Макс. – Это все – код! И чтобы выжить, нужно его взломать, а не строить тут шалаш из палок!

– Мы умрем, – тихо, но четко сказала Ольга.

Оба мужчины обернулись к ней, пораженные. Она не кричала. Ее голос был полон леденящей душу усталости.

– Мы умрем не от жажды и не от Куратора. Мы умрем, потому что вы не можете договориться. Вы как два зависших процесса, которые тянут на дно всю систему.

Ее слова, прозвучавшие на их же языке – языке систем и сбоев, – повисли в стерильном воздухе, прозвучав страшнее любой угрозы. На какой-то момент в воздухе повисла пауза и тишина.

И тогда это случилось. Рядом с поляной, с легким шипением, возник голографический интерфейс. На нем горела иконка – стилизованная капля воды. А под ней – цифра «3».

«Обнаружена потребность группы: гидратация. Активирован протокол распределения ресурсов. Ресурс: Вода. Количество ограничено.»

Из ничего, с мягким стуком, на траву упали три алюминиевых фляги. Вся предыдущая ссора мгновенно забылась, в глазах у всех вспыхнул животный, первобытный голод. Три фляги и на троих.

Борис сделал шаг к флягам, но Макс оказался проворнее, схватив одну из них.

– Стой! – скомандовал Борис. – Это общий ресурс! Его нужно распределить!

– Распределить? – Макс с вызовом поднял флягу. – Кто будет распределять? Ты? По какому праву?

– По праву здравого смысла!

– А по-вашему, оставить одну себе – это здравый смысл?

Ольга смотрела на эту сцену с нарастающим ужасом. Это была ловушка. Самая очевидная и самая гениальная. Куратор не просто дал им воду. Он дал им яблоко раздора. Он проверял их на способность к кооперации самым примитивным и жестоким способом.

– Положи флягу, Макс, – сказала она, и в ее голосе не было просьбы. Это был приказ.

Макс сжал флягу в руке, его пальцы побелели. Он понимал. Они все понимали. В этот момент голограмма с иконкой воды мигнула и погасла. А на ее месте возникли новые слова:

«Наблюдение: внутригрупповая конкуренция превышает базовые показатели. Продолжение эксперимента признано целесообразным. Время до калибровки: 46 часов.»

Куратор был доволен. Семя раздора было посеяно, и оно уже давало первые всходы. Времени у них оставалось все меньше и меньше.

3. Цифровая гроза.

Три фляги стояли на земле, как немые свидетели их раскола. Молчание было густым и тягучим, нарушаемым лишь тяжелым дыханием Бориса и даже Макс, все еще сжимавший свою флягу, смотрел на нее не с триумфом, а с внезапно нахлынувшим стыдом.

«Наблюдение: внутригрупповая конкуренция превышает базовые показатели. Продолжение эксперимента признано целесообразным. Время до калибровки: 46 часов.»

– Доволен? – ледяным тоном спросил Борис, обращаясь к Максу. – Твое упрямство только подтвердило его гипотезу. Мы для него – стая павианов, дерущихся за банан. Гребанный естественный отбор. В чем-то дедушка Дарвин был прав. Мы ведем себя как стадо первобытных обезьян – еще пока не эволюционировавших, но готовых убить друг друга за ресурсы. Ни это ли погубило прежний мир, Максим? Если бы не твое упрямство…

– Мое упрямство? – Макс резко поставил флягу на землю. – Он не гипотезы строит! Он собирает данные! И ты сам только что предоставил ему шикарный дата-сет под названием «Жадность»!

Ольга, не говоря ни слова, подняла одну из фляг. Она была прохладной и на удивление тяжелой. Она открутила крышку – внутри плескалась чистая, без запаха жидкость.

– Доверять этому – безумие, – предупредил Борис, но в его голосе уже звучала усталая покорность.

– Умирать от жажды – еще большее, – парировала Ольга и сделала маленький глоток. Вода была пустой, как дистиллированная, но она смачивала пересохшее горло. Она протянула флягу Борису. Тот, после мгновенной внутренней борьбы, взял ее и отпил. Макс, видя это, с неохотой последовал их примеру. Хрупкое, молчаливое перемирие было заключено.

– Итак, – Ольга вытерла губы. – У нас есть 46 часов. Мы не нашли воду, мы не нашли еды и у нас есть только этот кристалл. Макс, твоя теория. Что дальше?

– Дальше мы перестаем вести себя как персонажи в его симуляции и начинаем вести себя как игроки! – Макс схватил свой кристалл. – Он реагирует на точку входа Куратора. Значит, там есть источник сигнала, данных, энергии. Мы должны его найти и взломать!

– Взломать? – Борис покачал головой, но уже без прежнего раздражения. – Мы часть этой системы. Вы не можете взломать среду, в которой существуете.

– А я и не собираюсь ломать систему! Я хочу найти ее слабое место! – глаза Макса горели упрямством. – Баг, как этот кристалл и использовать его.

Внезапно кристалл в его руке вспыхнул ослепительно-белым светом. Он вырвался из пальцев Макса и повис в воздухе, испуская высокочастотный писк, режущий слух.

– Что вы наделали? – крикнул Борис.

– Я ничего не делал! – отступил Макс. – Он среагировал сам!

Кристалл пульсировал, и с каждой пульсацией мир вокруг них начинал рассыпаться. Идеально лазурное небо покрылось мертвенной синевой, затем пошли артефакты сжатия, как на испорченном видео. Деревья замигали, их стволы, и листья на мгновение превращались в груду разноцветных пикселей. Воздух наполнился статическим электричеством, волосы на руках встали дыбом.

– Это он! – закричал Макс, заглушая нарастающий гул. – Активировался протокол защиты! Смотрите!

От кристалла по воздуху побежала яркая, прерывистая линия света, как путь на мини-карте. Она вела вглубь леса, туда, где деревья начинали складываться в неестественные, геометрические паттерны.

– Это… навигация? – с недоверием спросила Ольга.

– Это запрос! – поправил ее Макс. – Система откликнулась на его сигнал! Она ведет нас к чему-то!

– Она ведет нас в ловушку! – голос Бориса был полон ужаса, но не того, животного, что был из-за воды, а холодного, технологического. – Это не навигация. Это – тест. И мы его активировали досрочно.

Небо почернело, и с него обрушился ливень, но капли были не водяными. Они были твердыми, как цифровой код, и оставляли на коже мелкие, колющие ожоги – цифровая буря. Лабиринт начал защищаться.

– Назад! Нужно укрыться! – Борис схватил Ольгу за рукав.

– Нет! – Макс стоял под падающими «каплями», его лицо искажалось от боли, но он не сдвигался с места. – Мы должны идти по следу! Это наш шанс!

– Это самоубийство! – Ольга смотрела то на убегающего Бориса, то на неподвижного Макса.

Два выбора, два мира. Стратегия выживания или стратегия прорыва, и она поняла, что по отдельности они оба ведут к проигрышу.

– Борис! – ее голос, мощный и властный, перекрыл вой ветра. – Ты прав, это тест, но не на выживание, а н а смелость!

Она не стала убегать. Она сделала шаг вперед, к Максу, и встала рядом с ним под цифровым ливнем. Боль была острой и неприятной, но не смертельной. Это была иллюзия, созданная, чтобы их напугать.

– Мы идем, – сказала она, глядя на светящийся след. – Вместе.

Борис замер в нерешительности, не видел двух безумцев, готовых погубить себя. Но он также видел, что Ольга, самый здравомыслящий из них, сделала свой выбор. Его логика кричала «нет». Но инстинкт, тот самый, что когда-то заставлял его брать на себя ответственность за целые проекты, шептал: «Или сейчас, или никогда». С проклятием, вырвавшимся из самой глубины души, он повернулся и побежал к ним.

– Бежим! – скомандовал он, и это был уже не спор, а приказ, рожденный отчаянием и принятым решением.

Они бросились по светящейся тропе. Мир вокруг них трещал по швам. Земля уходила из-под ног, обнажая на мгновение сетку полигонов. Воздух звенел от ошибок рендеринга. Они бежали, не разбирая дороги, доверившись маршруту, проложенному глюком. Тропа привела их к гигантскому, искривленному дереву, кора которого была испещрена мерцающими рунами, похожими на шестнадцатеричный код. В его основании зияла черная дыра – портал, поглощающий свет и звук.

– Входим? – выдохнул Макс, его рука с кристаллом дрожала от перенапряжения.

– Альтернатива? – Ольга оглянулась на бушующий за их спинами цифровой апокалипсис. Лес растворялся в хаосе. Борис молча кивнул. У них не было выбора. Один за другим они шагнули в черноту. Портал захлопнулся, и буря стихла так же внезапно, как и началась. Лес снова был идеальным и безмолвным. Но на поляне, где они только что стояли, возник интерфейс Куратора.

«Протокол «Смелость» подтвержден. Протокол «Кооперация» подтвержден. Доступ к уровню «Пустыня Адаптации» разрешен. Время до калибровки: 45 часов.»