Читать книгу: «Завет Влюбленных», страница 6

Темница лорда Хаоса, вопреки всем ожиданиям, напоминала скорее роскошные палаты, отделанные с немыслимой роскошью и безвкусицей, заполненные вычурными золотыми украшениями, невиданным изобилием изысканной еды и, естественно, оружием. Оружие было повсюду: длинные мечи, острые кинжалы, боевые топоры и смертоносные нагинаты – всё блестящее, тёмное, словно поглощающее тусклый свет от факелов, бессильно горящих на стенах, пытаясь разогнать мрак.

У Джоанны когда-то был свой любимый меч, с гордостью и пафосом названный Убийцей Богов. Она, словно наивный ребёнок, считала его самым совершенным орудием во всём мире, пока с ужасом не осознала, что и сама, словно запрограммированный механизм, превратилась в безжалостную убийцу, предназначенную для устранения других, наделённых божественной властью, людей.

«Ты сделана из глины», – твердили ей без устали, словно заученную мантру. «Бендида вдохнула в тебя жизнь, наполнив её смыслом», – упрямо утверждал Иварт, и в его голосе слышалось непоколебимое убеждение.

В этом, как ни странно, была доля правды, которую она долгое время отказывалась признавать. Джоанна, словно податливая глина в руках умелого гончара, формировалась и непрестанно меняла свои черты под сильным давлением чужих ожиданий, слепо веря каждому слову и принимая его за истину, не подвергая сомнению. И так продолжалось до тех пор, пока она в какой-то момент, обессилев, не застыла, превратившись в бездушную статую. Она доверяла своим покровителям, слепо следуя за ними, словно наивный ягнёнок, которого ведут на убой, покорно принимая каждую отравленную порцию не дёгтя, а искусно приготовленной, концентрированной лжи, способной одурманить разум.

Но однажды эта лживая и фальшивая жизнь не оставила ей никакого выбора и, превратив её в послушную марионетку, сделала невинной жертвой. Она никогда не была охотницей или убийцей богов, как ей внушали с детства. Она была лишь чем-то промежуточным, искусно созданным с определённой, коварной целью.

Она никогда не была ни охотницей, ни убийцей богов, как ей внушали. Она была лишь чем-то промежуточным, искусственно созданным с определённой, коварной целью. Джоанна всегда была готова умереть за правое дело, но только в том случае, если это дело не было перемешано со щедрой, смертельной порцией лжи и обмана.

Убежав из Сент-Эмерод вместе с Ивартом, она так и не вернулась домой. Каждый раз она верила, что смогла обойти законы, написанные самими богами. Стоя посредине темницы Иварта, она словно слышит его насмешливый смех, который сдавливает её грудь.

– Это всегда был ты, верно? – её слова полны горечи и злобы. Джоанна ощущает себя разбитой, словно дорогая, антикварная ваза, упавшая с высоты, разлетевшись на бесчисленное количество мелких осколков, которые уже никогда не склеить. Как в тот момент, когда поняла, что не существовало никакого Ордена все эти годы; когда она упала к Иварту, как сломанная кукла, осознав, что вся её история была тщательно спланированным спектаклем, служащим чужим, совсем не её интересам.

У неё больше не было дома.

Она не могла вернуться в Орден, где каждый шаг возвращал её к этим неприступным каменным стенам и к нескончаемым оковам войны, от которой она так устала.

– Ты намеренно заманивал меня сюда на протяжении долгих лет, – прошептала она, глядя в его насмешливые глаза.

Глаза Иварта, словно два драгоценных камня, таинственно блестели, как у хитроумного, прожжённого лиса, готового к прыжку. Возможно, он и ослаб, но всё ещё сохранял свою хищную хватку и власть над ней.

– Это гораздо честнее, чем то, как другие, так называемые, боги обошлись бы с тобой, Джоанна, – мягко произнёс он, словно успокаивая испуганного зверька. Он оставался неподвижным, всё так же удобно восседая в своём роскошном, вычурном кресле, словно на троне, вылепленном из костей его поверженных врагов. – Выпей со мной, Джо. Твой путь был невероятно сложным и нелёгким. – Он нежно протянул ей свой драгоценный кубок с вином. Раны на его руках, словно оставшиеся от когтей дикого зверя, казалось, никогда не заживали – вечная гангрена, наказание за его чудовищную ненасытность. Девушка ожидала почувствовать лишь укол острой боли в своей измученной груди, но неожиданно внутри неё, словно языки пламени, разгорался настоящий пожар.

Ярость Иварта была невероятно заразительна – она наполнила её лёгкие с первым же тяжёлым, мучительным вдохом.

Или же она оказалась просто безмерно утомлена от своей роли покорной марионетки, жаждущей свободы, как когда-то запертая в стенах Альентаре маленькая девочка, которая больше всего на свете мечтала увидеть огромный, необъятный мир. Мир вне этих бесконечных, бескрайних океанов, а не только на тусклых, пожелтевших страницах старинных книг, так и не дающих ответа на все вопросы.

– Ты всегда, без исключения, действовала строго по моему сценарию, – произнёс Иварт с наслаждением, словно смакуя каждое слово, произнося её имя, как самое изысканное вино. Её присутствие, словно невидимый яд, медленно отравляло его душу и опьяняло эйфорией скорой, неизбежной победы. – Но я не стану лицемерить и говорить о каком-то там высоком предназначении и долге.

Джо, обессилев, опустилась перед ним на колени, совершенно не ощущая кончиков своих пальцев. Она с такой силой сжимала драгоценный, инкрустированный камнями кубок, что тонкий, но прочный металл начал неминуемо гнуться, а дорогое вино, словно проливая слёзы, бесследно расплёскивалось по дорогому, выложенному мрамором полу. И этого она, к своему ужасу, тоже совершенно не замечала.

– Чего ты хочешь от меня в этот раз? – тихо, но твёрдо спросила она, поднимая усталый взгляд на лорда Хаоса.

Он, словно игривый кот, наклонился к ней, почти касаясь её лица, едва заметно проводя кончиками тонких, изящных пальцев по её холодным скулам. Она почувствовала, как старые, забытые нити, словно ржавые цепи, вновь начали натягиваться, готовясь затянуть её в свои смертельные объятия. Но кто теперь тянет за эти нити? Безжалостные, бесчувственные боги, или же тот, кому она теперь вынуждена служить?

– Я никогда, ни с кем, не желал делить своё безграничное могущество, – произнёс он, и его слова, словно змеиный шёпот, окутали её, заставляя кровь стынуть в жилах.

Он, не отрывая от неё завораживающего взгляда, окутывал её своим горячим дыханием, затягивая петлю всё туже, каждым своим взглядом. Снова и снова, словно опытный дрессировщик, связывая её этими невидимыми, но прочными нитями, словно крепким лассо вокруг её хрупкой шеи.

– Я желаю ровно того же, что и ты, Джоанна, – ответил Иварт, и его глаза, словно оценивая её, скользнули по её лицу, словно по лицу прекрасного, но смертельно опасного божества, одновременно сокрушительного и идеально прекрасного. – Дай нам свободу.

Иварт, вопреки расхожему мнению, отнюдь не был олицетворением всепоглощающего хаоса. Он по-прежнему оставался тем самым самодовольным, избалованным мальчишкой, который с маниакальной настойчивостью пытался открыть древний ящик Пандоры, отчаянно стремясь поглотить первобытный, неукротимый хаос, который, как он твёрдо верил, принадлежал ему по праву рождения. Ради достижения этой заветной цели он был готов пойти на всё, даже на то, чтобы хладнокровно погубить свою родную сестру – Ивэлль, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Он, словно в деталях, до сих пор отчётливо помнил тот роковой день, когда его родители, разочаровавшись в нём, отвернулись, вычеркнув его из своей жизни: для них семья всегда была гораздо важнее власти и силы. Семья, по их мнению, и была истинной, неиссякаемой силой. Но он, словно одержимый, оставался лишь наивным, эгоистичным мальчишкой, жаждущим заполучить высшую, непостижимую мощь, и эта пагубная страсть отравила его изнутри, сделав чудовищем.

Принимая уютное тепло своей роскошной постели, Иварт, словно отголоски прошлого, невольно чувствовал, как нежно и доверчиво сопит рядом Нигма, словно тихий ангел. Он вновь, словно навязчивую мелодию, начал размышлять о том, какой необыкновенной была его любимая сестра. Их знатный род, из поколения в поколение, верно служил всепоглощающему хаосу, как и их предки, вполне довольные своей скромной, но важной ролью. Но Ивэлль… она всегда выделялась на их фоне, была совершенно другой, словно соткана из лунного света. Он, несмотря на все свои усилия, никак не мог понять, почему она настолько не похожа на него и их уважаемых родителей. Ответы на свои многочисленные вопросы его родители, по какой-то совершенно непонятной для него причине, категорически отказывались давать, словно оберегая от страшной правды. Лишь много позже, повзрослев и поумнев, он, наконец, осознал: его милая сестра была истинным олицетворением долгожданного баланса сил, таинственным ключом к тому первозданному, неукротимому хаосу, который неудержимо манил его к себе с такой невероятной силой.

«Ты пойдёшь за мной, Ивэлль? Ты моя любимая сестра, стань моей верной союзницей, и мы вместе завоюем мир», – настойчиво восклицал он, словно произнося древнее заклинание.

«Нет, мой дорогой брат. Мне совершенно не нужен мир, поглощённый бесконечным хаосом и разрушением. Ты же знаешь, что для существования вселенной необходим хрупкий, но верный баланс сил», – спокойно отвечала она, глядя на него с грустью.

Он отчётливо вспомнил, как отчаянно, надрывно кричала его бедная сестра, а он, словно садист, с наслаждением внимал её мучительным крикам, словно слушал прекрасную музыку. Как, словно вампир, забирал её животворящую силу, отчаянно стремясь приблизиться к своей заветной цели. Любил ли он её по-настоящему?

«Я, конечно, любил её. Но, отец, она сама не захотела стать моей верной союзницей и разделить со мной власть», – твердил он как мантру, пытаясь оправдать себя.

В его отравленном сознании вновь и вновь звучали слова матери: «Ты хуже всех чудовищ, которых я когда-либо знала!» – этот горький упрёк, словно тяжёлый груз, неустанно давил на его истерзанное сознание.

Он был законченным изгнанником, никому не нужным и брошенным, словно сломанная игрушка, поскольку всё ещё одержимо искал высшие, непостижимые силы, безвозвратно забыв о своей любимой семье, которая когда-то, очень-очень давно, была для него важнее всего на свете.

– Почему ты так на ней помешан? – Нигма, словно разъярённый шторм, металась по просторному залу перед Ивартом, не в силах сдержать свой гнев. – Ты повёл себя, как одержимый Кьеран.

Она, сжав кулаки до побелевших костяшек, с силой зажмурила свои прекрасные глаза, стараясь успокоиться.

– Мне просто необходимо вернуть свою сестру, – ровным, лишённым эмоций тоном произнёс Иварт, словно уговаривая себя.

– Её больше нет, чёрт тебя дери! – в отчаянии закричала она, словно пытаясь достучаться до его сознания. – Ты же её сам безжалостно убил, разве ты забыл об этом, идиот?

– Я убил её сотни лет назад, но она, вопреки всему, вернулась! – рявкнул он, словно обезумев. – Только с её помощью я смогу добраться до первобытного хаоса, Нигма, ты должна это понять. Посмотри на это, – с отвращением произнёс он, резко засучивая рукав своей дорогой рубашки, под которым его плоть разъедала жуткая коррозия, превращая его кожу в гниющую труху. – Моё тело медленно, но верно разваливается на части, и мне отчаянно нужен хаос, иначе…

– Иначе ты просто сдохнешь, – выплюнула она эти слова, словно яд, совершенно спокойным голосом, даже не соизволив взглянуть в его сторону. – Возможно, так даже будет лучше для всех. Ты самый настоящий безумец, Иварт. Самый безумный из всех когда-либо существовавших сосудов хаоса.

Его лицо, словно маска, исказилось в злобной гримасе. Он, словно зверь, резко вскочил со своего трона и быстрым шагом, нагоняя её, подскочил к Нигме, грубо схватил её за хрупкую шею и, не церемонясь, с силой припечатал её головой к холодному полу.

– Ты мерзкая тварь, Нигма, – прорычал он, словно задыхаясь от ярости. – Ты никому не нужная, презренная ведьма, которую я пригрел из жалости.

– Как и ты сам, – прошептала она, находясь всего в сантиметре от его искажённых злобой губ, словно не боясь его.

Он, словно опомнившись, резко выпустил её шею из своей хватки, отвернулся, словно испытывая отвращение к себе, и машинально поправил дорогие кольца на своих тонких пальцах.

– Я всё равно доберусь до неё, чего бы мне это ни стоило. Клянусь, даже если мне придётся снова её убить, чтобы достичь своей цели, – говорил он, медленно успокаиваясь и выравнивая тон своего голоса. – Я всё равно доберусь до хаоса, и ты поможешь мне в этом.

– Ты хоть понимаешь, где его следует искать, безумец? – прошипела Нигма, поднимаясь с пола.

– Узнаешь позже, – туманно ответил он, словно играя с ней.

Она должна чувствовать отвращение к нему. Яростной злобы, терзавшей её на протяжении всего вынужденного изгнания, для Иварта недостаточно – он привык к этому. Выросший в презрении, он даже не заметит её ненависти, лишь усмехнётся. В отличие от неё, Нигмы, которую он, словно рентген, видит насквозь, безжалостно разрезая её искусно надетую актёрскую маску, как перезрелый фрукт, чья тонкая кожура лопается от самого лёгкого прикосновения. Как тот острый нож, которым она угрожала перерезать глотку ненавистному, проклятому принцу. Когда-то ненавистному? Или по-прежнему ненавистному? Нигма, к своему удивлению, и сама не знала ответа на этот вопрос. Впервые за долгое время она дышала полной грудью свежим воздухом свободы, оказавшись в Тёмных Топях. Почувствовал ли эту долгожданную перемену Иварт? Где тот робкий, испуганный тряпкозад и мальчишка, которым он когда-то был? Ответ обжигал. Он, к сожалению, остался на самом дне, вместе с её страданиями и болью. Её не было рядом всего лишь месяц, а Иварт всё ещё не смог освободиться от сковывающего оцепенения, вызванного её властью над ним.

– Ты получала мои письма, Нигма? – небрежно спросил он, и в его голосе вновь послышались насмешливые нотки. Конечно, он, как всегда, продолжал жестоко издеваться над ней, играя с её чувствами. И острое лезвие из закалённой стали, спрятанное в её рукаве, вдруг перестало казаться такой уж плохой и бредовой идеей. Она в порыве ярости убила одного высокопоставленного, проклятого принца, так почему бы ей теперь не отыграться по полной программе на этом самодовольном короле?

– Ты смеёшься надо мной, Иварт? – не выдержав, прошипела она, и в её голосе вдруг явственно зазвучала неприкрытая боль. Весь тщательно созданный ею образ холодной, неприступной, страдающей девицы в мгновение ока спал с неё, словно старая, никому не нужная одежда. Надо, к её сожалению, признать, что, сколько бы Нигма ни умела лгать, она никогда не сможет сыграть столь искусно и правдоподобно, как лицемерный Иварт. И, конечно же, он, гад, смеялся в ответ. Развалившись в вальяжной позе на роскошном диване, сверкающем показной роскошью, полный сознания своей безнаказанности и бессмертия, он был истинным королём Хаоса.

– Конечно, моя дорогая Нигма, моё милое, но такое надоедливое наказание, – произнёс он резче, и его до этого беззаботный смех, словно внезапно запнувшись, застрял у него в горле. Он, помрачнев, с трудом поднялся с дивана, и в его взгляде вспыхнула злоба. – Конечно, я усердно отправлял письма в твой нелепый, проклятый смертный мир, исключительно для того, чтобы сейчас вдоволь посмеяться над тобой.

Иварт, словно уязвлённый в самое сердце, резко вскинул брови, и его напускная беззаботность и мнимый полный контроль над эмоциями отныне нелепо противоречили его напряжённому голосу и язвительным словам, как острая коса, с глухим, гремящим звуком внезапно ударившаяся о грубый камень. Он с силой сжал челюсть, стараясь сдержать гнев. – По всей видимости, смеяться в этой ситуации должна ты, – выплюнул он слова, словно яд.

За ощутимым ядом в его голосе, за этой плотной маской напускной иронии и истинной королевской непринуждённости вдруг открылось нечто большее, скрытое от посторонних глаз. Нигме вдруг отчаянно захотелось сорвать эту искусно надетую маску с его красивого лица, оголив его истинную сущность.

– И что же ты мне так усердно писал всё это время? – небрежно спросила она, возвращая ему всю притворную сладость и лицемерие, словно пробуя на вкус самые приторные альентарские плоды. В голове, словно навязчивая мелодия, шумело море, и её вновь, словно тяжёлый груз, начало давить океанская глубина, под которой она когда-то едва не погибла.

Иварт, словно сорвавшись с цепи, стремительно приблизился к ней. Безрассудно и совершенно необдуманно. Его верная сенешаль, Нигма Дуате – его теневой помощник и бывший и будущий кукловод, чьи искусно сплетённые нити так опрометчиво разорвались, на самом деле, не моргнув глазом, может без колебаний вонзить ему острый нож прямо в бок, одним движением оборвав его бессмертную жизнь.

– Ты ведь совершенно не догадываешься, правда? – тихо спросил он, и его тонкие пальцы, словно невзначай, нежно коснулись сжатого до побелевших костяшек кулака Нигмы. Он, нависая над ней, склонился ещё ниже, вызывая у неё приступ неконтролируемого бешенства своим превосходством в росте, словно унижая её.

Но на долю секунды, словно сквозь туман, она вдруг заметила в глубине его чёрных, бездонных глаз какую-то внезапную уязвимость, способную ранить её, словно двустороннее лезвие, и тут же отпрянула. Неужели это была тоска? Её сердце, словно схваченное ледяной рукой, болезненно сжалось.

– Я за долгое молчание проклинал тебя, Нигма, – тихо произнёс Иварт, нежно касаясь её щеки и внезапно закрывая глаза, как будто ему было больно смотреть на неё. Словно он, вопреки своему желанию, просто не мог отвести взгляда, заворожённый её красотой. Лезвие стали, словно раскалённое, жгло нежную кожу под её широким рукавом. Снаружи, словно в подтверждение его слов, внезапно раздался громкий шум, и в общей какофонии звуков явственно послышались отчаянные крики, словно тонущие в звуках лязгающего металла.

– Я ждал, когда ты вернёшься домой, Нигма, я отчаянно ждал этого… – выдохнул Иварт, вновь открывая глаза, и Нигма вдруг осознала, что, заворожённая его словами, перестала дышать.

Иварт, словно очнувшись, обратил свой взор к распахнутым дверям. На его губах вдруг появилась хорошо знакомая, хищная усмешка, предвещающая неминуемую беду.

– Думаю, теперь, моя дорогая, ты просто обязана меня убить, – с вызовом произнёс он.

– Договори уже! – резко выкрикнула она, и в её ушах, словно от удара, внезапно образовался неприятный вакуум, не позволяющий ей сосредоточиться.

– Что договорить, Нигма? – удивлённо вскинув брови, спросил Иварт.

– Договори, что ты хотел сказать, и всё! – в отчаянии прошептала она.

– Хорошо, – коротко ответил он, словно подчиняясь её воле.

Ей распарывает кожу, когда он поднимает руку и гладит её по щеке. Её лихорадит яростью и беспомощностью, и лютым бешенством, и непониманием, когда Иварт склоняется, чтобы прошептать ей в ухо:

– Я ждал, когда ты вернешься ко мне.

Глава 6. Я буду вести катафалк, пока не паду и не выдохнусь

Пожелтевшие листья, тихо шурша, опадали на влажную землю, создавая вокруг старого дерева настоящий осенний ковёр, сотканный из багряных и золотых нитей. Холодные, пронизывающие порывы осеннего ветра тревожно завывали в небольшом, заброшенном лесочке, настойчиво напоминая перепуганным животным о необходимости в спешке готовиться к надвигающейся зиме. Тонкие, оголённые ветви слегка дрожали, словно распознавали присутствие людей, нарушивших их покой. Иветт неспешно, с удовольствием прогуливалась по тихой поляне, увлечённо собирая яркий, разноцветный гербарий из опавших листьев.

Следом за ней неторопливо шагал Кьеран, с улыбкой наблюдая за тем, как она увлечённо собирала листья, словно драгоценные камни. Его тёмные, растрёпанные волосы, словно ивовые ветви, были усыпаны мелкими частицами коры и опавшей листвы. Заметив его пристальный взгляд, Иветт, словно пойманная на месте преступления, заливисто рассмеялась, и её яркий осенний букет, словно испугавшись, задрожал в её нежных руках.

– Я бы сейчас с удовольствием зарезал пару мерзких монстров, – проворчал он, подходя ближе к ней. Его тёмная одежда была густо покрыта пылью и паутиной, из-за чего Иветт лишь усмехнулась, оценив его небрежный вид. – Для быстрого разогрева, а то на улице становится слишком холодно, – добавил он, передёрнув плечами.

– Кир, – весело усмехнулась девушка на выдохе, помогая ему отряхнуться от налипшей грязи. – В тебе снова заговорил воин, уставший от безделья, – иронично добавила она. Основа её тщательно собранного гербария, не выдержав, предательски упала на землю, рассыпавшись, но Иветт, увлечённая разговором, этого даже не заметила, продолжая: – Спасибо, что согласился потренировать меня. Если твое соглашение еще в силе.

Кьеран, словно охотник, прищурился, оценивающе рассматривая её с едва заметной улыбкой, играющей на губах.

– Ну, как же я могу отказаться от такого заманчивого предложения? – ответил он, и, подмигнув ей, дразня, добавил: – Но об этом ты ещё не раз пожалеешь, когда я начну показывать тебе свои бесценные навыки, – прошептал он, и в его голосе зазвучали озорные нотки.

Иветт, заинтригованная его словами, остановилась.

– Хочешь проверить? – произнесла она, обводя рукой вокруг собранных листьев, словно демонстрируя своё оружие. – Поверь, я смогу удивить тебя даже, несмотря на то, что у меня нет твоего огромного меча, – кокетливо добавила она, словно заигрывая с ним.

Тонкий поток лунного света, словно прожектор, украдкой пробивался сквозь густую листву деревьев, освещая их лица таинственным сиянием. И вдруг ночной лес, словно оживая, внезапно наполнился тихими звуками – далёким треском сломанных веток и Кьеран, почувствовав опасность, мгновенно напрягся, и вся его самоирония, словно по мановению волшебной палочки, исчезла без следа. Он взглянул на девушку с серьёзным, озабоченным выражением лица, словно стараясь защитить её от надвигающейся угрозы.

– Ты это слышала? – прошептал он, и его голос прозвучал тревожно. Иветт, почувствовав, как сердце бешено забилось в груди, лишь испуганно кивнула в ответ.

Ночной лес, словно по команде, внезапно замер, полностью сливаясь с ночной тьмой, словно в однородную массу. Лёгкий шорох опавших листьев, подхваченных ветром, тревожно смешался с громким треском сломанных веток. Кьеран, не раздумывая ни секунды, сделал шаг назад, заслоняя девушку собой. Он уже почти потянулся к своему верному мечу, висевшему на поясе, но в последний момент, что-то удержало его. Мертвенно-бледный свет луны, словно в насмешку, бесстрастно скользил по верхушкам деревьев, а длинные тени, словно злые духи, тревожно плыли в медленном, завораживающем танце, вселяя страх. Иветт, стараясь не выдать своего волнения, затаила дыхание и прикрыла глаза, чтобы лучше расслышать тревожные звуки.

– Это карпатский леший? – неуверенно произнесла она, едва слышно шепча, и, словно ища защиты, крепко сжала тонкими пальчиками ткань широких рукавов одежды Кьерана. Он отрицательно покачал головой, не отрывая настороженного взгляда от окружающих их со всех сторон деревьев, а затем тихо произнёс:

– Нет, слишком высокие звуки. Леший издаёт низкие, утробные звуки, как будто хрипит, – пояснил он, стараясь успокоить её.

Шелест листьев, словно по сигналу, усилился, а громкий треск сломанных веток стал отчётливо слышен. Иветт, ощутив, как по спине пробежал холодок, непроизвольно зажмурилась, ещё крепче цепляясь за сильную мужскую руку. Кьеран почувствовал, как она, словно испуганный зверёк, нежно прильнула к его спине, и, стараясь подбодрить, легонько сжал её руку в ответ. Шорох листьев звучал всё ближе и ближе, словно неведомое существо подкрадывалось к ним, а треск становился всё отчётливее, перерастая в оглушительный хруст. Ночной лес словно оживал под бледными сводами луны, наполняясь пугающими звуками и зловещими тенями. Тусклый свет луны, играя с воображением, словно танцевал среди деревьев, то бесследно прячась в густых тенях, то внезапно возвращаясь. Шорох опавших листьев и громкий треск веток становились всё громче и ближе – было отчётливо понятно, что незваный, невидимый гость уже совсем близко. Девушка, словно оголённым нервом, ощутила, как Кьеран мгновенно напрягся всем своим телом, а её собственное бедное сердце стало биться так сильно и оглушительно, что она, испугавшись, подумала, что оно сейчас просто выпрыгнет из груди, словно испуганная птица. Он, сосредоточившись, прикусил губу, крепче сжимая рукоять своего верного меча. Шорох листьев почти достиг их, а громкий треск веток раздавался, словно прямо над их головами. Кьеран, не раздумывая, резко развернулся, и с яростью взмахнул мечом, словно отчаянно пытаясь разогнать кромешную тьму своей сверкающей сталью. Ночной лес в ответ лишь зловеще промолчал, словно с насмешкой наблюдая за их напрасным страхом и глупой паникой. Шелест листьев вдруг внезапно стих, а треск прекратился, словно по чьему-то приказу. Казалось, что незваный гость бесследно растворился среди деревьев, исчезая в непроглядной темноте ночи. Кьеран, расслабившись, медленно опустил свой сверкающий меч, и медленно повернулся к Иветт.

– Ты в порядке, Ив? – тихо спросил он, внимательно глядя на неё, словно пытаясь прочитать все её мысли. Иветт, стараясь успокоиться, нервно кивнула в ответ, продолжая крепко сжимать рукава его одежды, словно боясь отпустить.

– Да, – ответила она тихо, отчаянно пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение. Кьеран, с облегчением выдохнув, склонил голову, и устало протёр лицо свободной рукой.

– Наверное, это был просто порыв сильного ветра, – не очень уверенно добавил Кьеран, пытаясь разрядить нависшую в воздухе напряжённую обстановку. Он легонько потянул рукава своей одежды из цепкой хватки Иветт.

– А может, это всё же был тот самый карпатский леший, о котором нам рассказывали? – стараясь скрыть тревогу, с натянутой улыбкой спросила Иветт, искоса глядя на Кьерана. он в ответ лишь усмехнулся её словам, словно не воспринимая их всерьёз.

– Или, может быть, это Балаур, который случайно заблудился здесь? – ответил он с лёгким смешком, стараясь поддержать её шутливый тон. Иветт, подхватив его настроение, тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью.

– А может быть, это даже пажура, которая решила полакомиться нами на ночь глядя, – добавила Иветт, смеясь над своими же словами и стараясь развеять мрачную атмосферу. Мужчина, откинув голову назад, заливисто рассмеялся, подхватив её игру.

– Да, наверное, или огромный тролль, который, как гласит легенда, живёт под ближайшей горой, – ответил он, всё ещё посмеиваясь. – Ты слишком много читаешь старинных легенд, Ив, – добавил он, глядя на неё.

– А ты, наоборот, слишком мало, – с улыбкой ответила Ив, и в этот момент, словно назло, чуть не споткнулась о коварно торчащий из земли корень старого дерева. Кьеран, вовремя спохватившись, тихо хмыкнул и, крепко поймав её за локоть, помог удержать равновесие, чтобы она не упала.

– Я верю только в то, что вижу своими собственными глазами, – ответил он, заботливо помогая девушке удержать равновесие.

– Да, это я прекрасно знаю, – ответила она, одаривая его благодарной улыбкой. Она, стряхнув с себя тревогу, машинально поправила растрепавшиеся волосы.

Кьеран, не отрывая взгляда, продолжал крепко сжимать её локоть. Его тёмные глаза, словно два драгоценных камня, загадочно блеснули в бледном лунном свете, а нежная улыбка не сходила с его губ.

– Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Ив, верно? – тихо спросил он, словно, клянясь.

Сердце Иветт, словно испуганная птица, затрепетало от этих слов, и она в ответ лишь нежно кивнула головой.

Он выпрямился, чуть отстраняясь от неё, словно собираясь с мыслями.

– Повернись ко мне спиной, – тихо попросил он.

Иветт, послушно подчиняясь, медленно повернулась к нему спиной. Брюнет, словно боясь её спугнуть, мягко положил свои ладони на её хрупкие плечи, бережно помогая ей занять устойчивое положение. Он, словно случайно, чуть провёл кончиками пальцев по её нежной спине, едва касаясь её разгорячённой кожи. Затем, не говоря ни слова, достал из ножен два острых клинка, один из которых вложил в её дрожащую ладонь. Он, стараясь не нарушить интимность момента, подошёл чуть ближе, плотно прижимаясь своей грудью к её спине, и заботливо наклонил свою голову к её уху.

– Теперь тебе просто нужно будет внимательно повторять все мои движения, поняла? – тихо шепнул он ей, и его голос звучал уверенно и спокойно, стараясь придать ей смелости. Иветт, почувствовав внутри себя нарастающее волнение, в ответ лишь молча кивнула. Она, сглотнув, крепче сжала острый клинок в своей ладони, внимательно прислушиваясь к его дальнейшим инструкциям.

– Сначала просто удерживай его правильно, – сказал Кьеран, наглядно демонстрируя ей, как правильно держать оружие. – Почувствуй всем телом его вес, убедись, что он для тебя не просто холодный инструмент, а твоя неотъемлемая часть, словно продолжение твоей руки.

Она, стараясь отогнать лишние мысли, сосредоточилась, внимательно следя за каждым его движением и не упуская ни одной мелочи. Старательно повторяя все его жесты, она, как он и просил, пыталась почувствовать этот холодный клинок, словно продолжение себя, как нечто естественное, что всегда было в её руке. Кьеран, не сводя глаз, внимательно следил за её движениями, чуть сжимая её плечо, словно корректируя её действия.

– Теперь попробуй занять правильную атакующую стойку, – тихо подсказал он, слегка наклоняя свою голову. Она, стараясь в точности следовать его словам, тут же попыталась переместить центр тяжести своего тела, медленно и уверенно делая шаг навстречу воображаемому противнику. Кьеран, словно опытный скульптор, с пристальным вниманием наблюдал за её действиями, сжимая кончиками своих пальцев её хрупкое плечо, мягко корректировал её действия. Он, убедившись, что она всё делает правильно, чуть отстранился.

– Выгибай свой локоть чуть сильнее, – тихо подсказал он ей, понизив голос до шёпота. – Это, несомненно, значительно увеличит скорость твоего удара и, соответственно, его смертельную точность, – добавил он, словно открывая ей древний секрет. Она, словно заворожённая, стараясь ничего не упустить из виду, сосредоточенно следила за движением своих рук, медленно и осторожно выгибая свои локти, как он и настойчиво просил. Брюнет, не отрывая взгляда, внимательно следил за каждым её движением, контролируя её, и, словно ненароком, слегка сжимая своими сильными, но нежными пальцами её тонкие запястья.

– Теперь попробуем на практике сделать несколько простых, но при этом эффективных ударов, – прошептал он, понизив голос. – Важна не только идеально отточенная техника, Ив, но и непоколебимая уверенность в собственных силах, – серьёзно добавил он. – Ты всегда, при любых обстоятельствах, должна верить в себя, даже когда ситуация становится предельно сложной и кажется совершенно безвыходной, – добавил он, и в его спокойном голосе вдруг явственно послышалась сталь.