Читать книгу: «Удар по воде: Тайфун 2», страница 2

Глава 3

Мирэя

Через несколько дней из больницы выходила в официальном статусе «по-прежнему невеста Радмински» и с диагнозом «частичная амнезия, на фоне травмы головы и истощения».

Не смертельно, размыто и вроде как подкреплено бумажками по всем обследованиям и анализам. Хотя осмотр «меня ВЕЗДЕ» слегка покорёбил, ведь категорично заверяла, что меня не насиловали.

Но как мягко объяснили психолог и мой лечащий врач, необходимо сделать полное обследование, чтобы не пропустить каких-либо повреждений, заболеваний, инфекций…

И заключение «подивило» всех. Не то чтобы ахали и охали, но несколько минут моей девственности в разговоре с отцом было затронуто.

И уже на улице нас ожидали: папарацци, телевидение, камеры, вспышки, суета и толкотня, и это всё благодаря, как понимала, родственникам Стэфана. Им было жизненно необходимо моё возвращение и наши «отличные отношения» осветить как можно громче и ярче.

Мы все вышли с улыбками на лицах, но примирением родителей было только для камер. На деле… Отец и мать Стэфана на папу продолжали обижаться.

Так что первой целью для меня стало, как можно быстрее сгладить конфликт. Да, вот такого рода проституция/дипломатия. Смягчала своё отношения к их сыну, умалчивая о нём нелицеприятное. И всячески оправдывала поведение отца:

– Горе часто затмевает разум и когда боль становится невыносимой, ополчаешь на весь мир. Ищешь виновных, потому что отчаялся…

– Ты так говоришь, будто сама пережила подобное, – хмыкнул Стэф, когда я своё видение озвучила за общим столом в гостях у Радмински.

Я потупила взгляд, до мурашек вспоминая заточение на острове. Своё отчаянье, страхи, безысходность, опустошение, злость…

– Так и есть, – кивнула, без охоты ковыряясь вилкой в идеально приготовленной говядине на дорогой тарелке безупречно сервированного стола.– Когда остаёшься один на один со своим горем, когда нет никого, кто бы поддержал, облегчив боль от одиночества, многое переосмысливаешь.

– Прости, – тихо обронил Стэфан, перестав улыбаться.

Его родители тоже замерли и на меня чуть настороженно уставились, словно боялись, что сейчас вывалю жуткую правду, как случилось на самом деле. И, конечно, облечу в виновности их сыночка.

Но правда заключалась в том, что он не был виновен.

Не честен со мной – да.

Подл – да.

Неуважителен – без сомнения, но в том, что упала с яхты – нет!

Да и чего греха таить, я ему была навязана.

Не самая красивая, толстая, малолетняя, глупая. Только выгодная партия: дочь нужного им человека.

Так что мы оба были заложниками обстоятельств!

Он старался быть милым.

При его воспитании, красоте, популярности, избалованности, вседозволенности… у него это получилось отчасти.

И зла держать на него не собиралась, хотя глубоко в душе осадок остался. Но я сильная, переживу. Тем более за это время я уже слова Радмински в свой адрес перебрала от и до.

«Рэя может быть толстой, глупой, наивной, но чего не отнять, она настоящая и не такая развратная и подлая как ты, дорогая… Смирись, эта пышная булочка станет моей женой!»

Почти комплимент…

– Я идиот, – искренне повинился Стэфан. – Ляпнул, не подумав. Сложно было? – секундой погодя. – Выживать… – пояснил осторожно, словно опасался, что мог меня обидеть репликой или тем, что напомнил о случившемся.

– Никому не пожелаю, – кивнула в стол.

– Ты стала что-то вспоминать? – в наш разговор вклинилась мать Стэфана.

– Не то чтобы, – тотчас съехала с щекотливой темы. – Рада, что память решила мне облегчить жизнь и стёрла из воспоминаний почти всё. Ничего цельного, но я остро помню то самое жуткое чувство… бессилия, отчаянья… – пожевала слова. – Поэтому, как никогда понимаю, что любые ссоры и конфликты нужно уметь гасить. Нельзя позволять обстоятельствам нас рассоривать, – выдавила милую улыбку. – Мы сильны друг другом, и, чтобы понимать лучше, что в душе страждущего, нужно ставить себя на его место, – поумничала, изо всех сил стараясь произвести впечатление.

Вроде получилось расположить его родителей ещё больше.

– Ты здорово повзрослела за это время, – задумчиво пробормотал Стэфан, когда после ужина взялся меня до дому отвезти.

– Это плохо? – отстранённо уточнила, глядя в лобовое. По нему крупными каплями лупил дождь. Не знаю почему, но меня завораживало это… Казалось бы – дождь – обычное явление… Не самое красивое и душевное.

Ан нет! Мне до безумия нравилось смотреть на причудливые узоры воды на стекле, по которому упрямо двигались дворники, старательно удаляя разводы.

– Тебе больше нравилось, когда я была толстая, глупая, наивная? – не преминула уколоть.

– Нет, – замялся Радмински, настороженно на меня покосившись. – Но… быстро.

***

Я оказалась права, уже через неделю у отца дела сдвинулись мёртвой точки. Появились «важные дела», «встречи» и «работа до ночи».

Всё как раньше. Это и радовало, и расстраивало, потому что я вновь ощутила себя лишней в этом мире.

Сидеть дома было мучительным занятием, поэтому уговорила отца позволить вернуться в школу. На носу были экзамены и я клятвенно заверила, что так быстрее справлюсь с материалом. И конечно не без помощи репетиторов. Не обманывала. Действительно сидела за учебниками – с большим усердием занималась учёбой, точно зная, куда хотела поступить, и какой проходной балл был необходим!

Я вообще стала себя загружать максимально, чтобы времени на мысли и воспоминания не оставалось. Так, чтобы головой касаясь подушки, вырубалась без задних ног, только Стэфан ворчал: «Ты из весёлой девчонки превратилась в зануду и заучку. Хоть и очень сексуальную…»

Да, его интерес как мужчины ко мне, тоже заметила.

Вернее, он не давал ни секунды об этом не думать.

Обязательно обнимал, целовал. Топил ласками, нежностями и даже пытался развести на секс. Не то чтобы мерзко было, но не так… как чувствовала себя рядом с Тайфуном. Поэтому отбрыкивалась, как могла. Ссылалась на занятость и необходимость подтянуться по учёбе – и без того пропустила очень много! Он недовольно пыхтел, бурчал, обижался… но на какое-то время отговорки спасали от него и от собственного сумасшествия.

Какое-то… Потому что ни думать о Тайфуне не могла… Воспоминания, как назло, одолевали и изводили.

Да и жизнь не позволяла отпустить ситуацию. Интерес к моему возвращению/спасению не утихал, и я как заученный текст твердила: «Единственное, что помню, голова всё время сильно болела. Плот… но он развалился, и я просто гребла, уже не думая о спасении…»

Мало смахивало на достоверное, но чем была богата фантазия, тем я и ограничивалась.

– И что вы ничего больше не помните? – все как один интересовались и Стэф, в том числе. Он часто уточнял: «Не вспомнила никаких подробностей?»

На что ответ был всегда один:

– Нет, – и я уходила от очень щекотливой темы к менее, зато очень интересующей толпу – к нашей со Стэфаном истории. Страсти продолжали кипеть. Мы часто были гостями на ток-шоу. Когда не могли быть вживую, отвечали по скайпу, как для студий, так и для блоггеров.

И если я дико уставала от всего этого, то Радмински блаженствовал в лучах сомнительной популярности.

Через некоторое время уже молилась, чтобы этот Ад закончился.

Суета, ажиотаж, встречи, вечеринки. Очень много шума и людей. Лживые улыбки, подхалимство, флирт, толпа и болтовня совершенно ненужного народа…

И как раньше я в этом купалась и наслаждалась?

Это же невыносимо!

Это так пусто, глупо, поверхностно… так незначительно, что теперь я утопала и задыхалась.

И я рвалась домой – в тишину, одиночество… Мой РАЙ! Я с блаженством закрывалась от чуждого мне мира и погружалась в себя.

– Рэя, – тянулся шершавый голос Тайфуна с мукой и надеждой на ответ. Лился ото всюду и из ниоткуда.

– Моя маленькая, гордая человечка, – тихий и беззлобный смех. Такой родной и теплый, что и я улыбнулась.

Крутанулась во мраке, выискивая своего любимого похитителя, но  темнота была незыблемой и тогда я позвала:

– Тай, ты здесь?

Опять повертелась, и испуганно вздрогнула, когда из мрака неожиданно выступил силуэт.

– Я всегда рядом…

– Следишь? – теперь мой голос прозвучал с робкой надеждой.

Тай не ответил, но я ощутила жар только от мысли, что он меня не отпустил.

– Нет, Рэя, ты свободна, – словно услышал мои бесстыжие мысли. – Ты же этого хотела?..

– Д-да, – кивнула, со стыдом осознав, что почему-то ответ был отчасти лукавством.

– Надеюсь, ты счастлива?

Теперь кивнула без словесной лжи, но ноги сами к Тайфуну приблизили на шаг:

– Я… – «скучаю» – осталось на языке. Я не смела признаваться в таком! Это было предательством по отношению к отцу, себе, Радмински, миру…

Ведь я дитя своего мира!

– Не смей, Рэя. Не делай того, о чём пожалеешь, – пригрозил миролюбиво и почти нежно. И я остановилась, хотя чуть было опять не подступила к амфибии.

– А ты?.. – голос надломился. Я и правда не смела: ни признаваться в этом, ни думать, ни тем более спрашивать.

– Я без тебя мёртв… – так просто отозвался, что меня стрелой боли пронзило, волной отчаянья. Сердце сжалось, душа истерично затрепыхалась.

И тогда я шагнула к Тайфуну, мечтая оказаться в крепких, родных объятиях, но образ амфибии покачнулся в темноте, и в следующий миг взорвался точно воздушный шар с большим количеством воды.

От ужаса жадно воздуха хватанула. Села на постели, остатки липкого сна смаргивая да мысли хаотичные стараясь в кучу собрать. В холодном поту, с дико бьющимся сердцем.

Впервые с момента возвращения я остро поняла, что я… ЧУЖАЯ в этом месте… мире…

Это всё не моя жизнь!

Я так скучала по Тайфуну, что сходила с ума.

Так тосковала, что уже во сне с ним говорила…

Чего уж там, я как наркоманка, выискивала любую возможность, быть ближе к воде, ведь она тот проводник, который давал мне надежду, когда-нибудь вновь увидеться/услышаться с моим водным другом/врагом.

Может мнительность, а может правда была связь, но стоя под душем, прислушивалась к ощущениям и вода мне мягче казалась, а если глаза закрывала и Тайфуна вспоминала, гораздо ласковей.

Вода… была самым ярым сторонником Тайфуна.

Любая капля, плеск или запах океана, обязательно меня окунал в пучину воспоминаний. Я боролась с этим как могла, но именно вода была проводником и проклятием, наркотиком и спасением…

Глава 4

Мирэя

А потом сглупила и в школе удивила всех, придя на физкультуру в бассейн.

Учитель физкультуры знал, что у меня отвод по дисциплине: я освобождена, и предмет буду теоретически сдавать. Но когда появилась в бассейне и у скамейки близ воды остановилась, озадачилась физрук:

– Мирэя, тебе не обязательно…

– Знаю, просто заглянула, с девчонками рядом побыть, – переступила с ноги на ногу, не ожидая такой реакции от Генриетты Лэйр. Она вообще сторонница того, что каждый должен заниматься хоть каким-то видом спорта. И если у тебя освобождение – грызи теорию и пиши рефераты!

– Я уже подготовила несколько работ и решила с классом за компанию посидеть, – нервно поправила спортивную форму: футболку и шортики, как бы показывая, что не халтурю и готова приобщаться к урокам физкультуры. – Разве нельзя?

– Можно, – кивнула всё ещё под впечатлением Генриетта Лэйр, – садись, – махнула на скамейку и свистнула ученикам, подкрепив указанием:

– Девочки, приготовились. Три дорожки. Плывём друг за другом. Но на головы не прыгаем, три секунды отсчитываем, – новым свистком дала команду первой тройке нырять. – Раула, ты серьги не сняла! – недовольно отчеканила физручка, подойдя ближе к ученикам, ожидавшим старта. Раула Коул – наша главная звезда класса. Мы раньше отлично общались, не смотря на мою не популярность и не идеальность, хотя все подруги Раулы – красотки, и никого извне к себе в компанию не брали.

Я тоже не совсем их компания, но со мной они болтали и не ругались.

– Нормально всё будет! – отмахнулась одноклассница и натянула ниже резиновую шапочку и готовясь к старту.

Тренировка проходила в обычном режиме… Я лениво следила за ребятами, попутно копаясь в телефоне и просматривая новости, пока не начались быстрые заплывы.

Генриетта Лэйр распределяла учеников по умениям очень грамотно, поэтому почти каждый новый заплыв был на равных с разницей в несколько доли секунд.

Это было живее, бодрее…

А ещё мне нравилось следить за техникой учеников: нюансы, ошибки. Не то чтобы Тай меня запаривал, обучая, но несколько месяцев упорно тренировал именно правильности движений. Я не озадачивалась тем, чему научилась, и сейчас, смотря на своих одноклассниц, точно поняла, что незаметно за короткий срок Тайфун умудрился меня научить основным стилям: Баттерфляй, Брасс, Кроль на груди и на спине…

А когда самые сильные вышли на дистанцию, я даже «тело» отложила.

Раула и правда быстро плавала. Стройная, резкая и в то же время плавная… Она, насколько я помнила, занималась плаваньем и часто представляла школу на соревнованиях.

До медалей мирового уровня, олимпийского говорить не приходилось, но одноклассница часто хвасталась, что лучше других. И если раньше я верила на слух и с поддакиваний её подружек, то теперь увидела воочию, что Коул – хороша!

Плыла мощно, уверенно, точно лезвие прорезающее масло. И оторвалась от остальных на неприличное расстояние… в несколько гребков, а это по меркам пловцов, очень даже сильный разрыв.

Конечно же я восхитилась её грации, мастерству, отточенности движения, при смене направления, и даже то, как с триумфальной улыбкой остановилась у бортика в воде под своей тумбочкой.

– Могла бы быстрее, – в своей манере бросила физручка Рауле, зафиксировав результат секундомером и внося его в таблицу результатов.

– Зачем? – скучающе фыркнула Коул. – Я и без того первая.

Когда остальные подплыли, а их результат были записаны в общую таблицу, девчата потянулись к лестнице в бассейне, чтобы выбраться из воды.

– Как я ненавижу эти шапочки, – простонала Раула, тотчас её стянув. Встряхнула освободившейся густой копной волос, а я заметила короткий блик… и взглядом поймала что-то упавшее в воду.

– Чёрт! – взвыла одноклассница, хватаясь за ухо и оборачиваясь к бассейну.

– Я говорила! – рыкнула Генриетта Лэйр, а я не раздумывая, сиганула в воде, ещё удерживая глазами золотую серьгу.

Правда, оказавшись в хлорированной воде, непривычной для глаз и тела, ориентиры сбились. Да и кафель слепил белоснежностью.

Пришлось до дна грести, нет-нет, да и реагируя на девчат, которые следом за мной нырнули, но быстро выгребали на поверхность.

Я затормозила примерно в том месте, куда положительно могла упасть серьга.

Интуиция не подвела, я отыскала украшение, но обшарить пол бассейна пришлось. И уже воздух заканчивался, когда заприметила кольцо-серьгу, а только подняла, собираясь всплыть, как передо мной Тайфун предстал. Бархатные глаза, невероятного цвета. Мягкая, чарующая улыбка…

– Тай, – булькнула, едва не умирая от счастья его видеть, но спазм от нехватки кислорода заставил дёрнуться, сморгнуть… наваждение…

И тогда нахлынуло жуткое разочарование, такое, что в сердце очередная стрела тоски угодила, я крутанулась ещё раз, выискивая амфибию, но так и не найдя, гребанула на спасительную поверхность.

– Нашла! – хватанула воздуха, руку над головой вскинув.

– Ну ты дала?!.

– Обалдеть!!!

– Ты нас напугала…

Суета. Девчонки вдоль бассейна кучно топтались, точно стайка перепуганных птичек, и галдели так же.

Несколько человек ещё в воде бултыхались. Как поняла, за мной опять прыгали, но дыханием слабоваты оказались, вот и висели на поверхности, пока я серьгу искала.

– Шольц, а ну на берег! – рявкнула Генриетта. Она так вообще белее снега была, и по напуганному виду… собиралась нырять за мной.

Мне стало не по себе. Хотела помочь, а получилось, провинилась…

В два гребка к лестнице подплыла, а только за перила держась, выбралась, несколько одноклассниц ко мне бросились, предлагая помощь. Охали, кудахтали, изумлялись… Даже не знаю, с чего… Немощью не страдала. Если только, они помнили, что я плавать не умела, а тут сама…

– Ты так долго была под водой… Когда научилась?.. – со всех сторон атаковали вопросы. – Ты прям аквавумен… – галдели одноклассницы.

– Правда нашла? – толпу разрезала собой Раула. Смотрела настороженно, даже надменно.

– Ага, держи, – вручила украшение Коул.

Она чуть замедленно опустила глаза на серьгу в своей ладони:

– Спасибо!

Хотела что-то ещё сказать, но Генриетта Лэйр, девчонок потеснила своей крепкой фигурой:

– Ты как? Точно в норме?

– Д-да, спасибо, нормально, – кивнула, воду из уха отпрыгивая и носом шмыгнув.

– Девочки, разошлись! – командирским тоном распорядилась физручка и только одноклассницы разошлись, Генриетта опять ко мне обратилась: – Какого хрена ты творишь? – в наступление перешла.

– Серьгу спасали, – буркнула, запоздало осознав, что училка просто испугалась моего поступка.

– С головой не дружишь? – прищурилась Лэйр. – Ещё полгода назад к воде не подходила, а сейчас этот фортель выкинула.

– Простите ещё раз, – виновато пробормотала я, зябко обхватив себя за плечи.

Мокрые футболка и шорты липли к телу и становилось промёрзло до костей.

– Ладно, грейся, – смилостивилась Генриетта, секунду изучая меня пристально-задумчивым взглядом.

– Держи, – Кто-то из девчонок мне на плечи полотенце повесил.

– Спасибо, – поблагодарила, отстучав зубами, кутаясь плотнее в махровую ткань.

– Ты это, – Раула рядом всё ещё стояла и продолжала меня распинать, – воды уже не боишься? – странно прозвучала фраза. Вроде вопросительно, но скорее ядовито. Потому и странно. Мы же с Коул всегда хорошо общались. И я ведь помогла серьгу из бассейна достать. К чему такая реакция?

– Боюсь, – спокойно кивнула я, – но скорее её силы, чем самой субстанции.

Раула вскинула брови, покосилась на подруг:

– О, как. – Помолчала с сарказмом. – Ну… спасибо, – очередной загадочный плевок прилетел.

Я ещё в полнейшем недоумении смотрела в спины уходящих девчат, как меня Генриетта окрикнула:

– Шольц, иди-ка сюда.

И только я остановилась возле учителя, Генриетта озадачила:

– Плавать стало быть научилась?

– Немного, – уклончиво отозвалась я.

– Покажешь? – была, как всегда, прямолинейна физручка.

– Сейчас? – замялась я.

– Почему бы и нет? – скептически брови сдвинула к переносице. – Мы в бассейне. У нас урок. Ты уже искупалась…

– Но я не умею, как другие. Я же…

– То, что я увидела, меня устраивает, – отрезала Генриетта. – На тумбочку! – махнула на линию старта. – Вики, – тотчас окрикнула ещё одну мою одноклассницу. Вики Стайфер была вторым номером после Раулы.

– Составь Мирэе конкуренцию.

Девчонка недовольно вернулась, по ходу бросив полотенце на скамейку, и заняла соседнюю тумбочку.

– На старт! Свободный стиль, пятьдесят! – зычный голос Лэйр наполнил помещение бассейна.

Я не думала о победе, не думала о скорости, плыла как учил Тайфун. Прислушивалась к себе, следила за дыханием, размеренностью гребков, и к удивлению понимала, что солёная вода океана тяжелее и вязче, хлорировано пресной.

В ней проще двигаться, легче тело…

И когда футы закончились, без суеты остановилась:

– И как? – уточнила, глотнув воздуха уже на финише, запоздало среагировав на Вики, только-только завершающей заплыв.

Генриетта ещё смотрела на секундомер. Стайфер настороженно на меня, а я озадаченно бултыхалась, зацепившись за разделительную линию.

– Нормально, можешь выходить, – отозвалась Генриетта, отходя к таблице результатов. – Значит рассказы, что ты в океане плавала не пиар ход? – покосилась через плечо, что-то записывая.

– Нет! – нахмурилась я.

– Я думала очередные игры богатых, рекламы ради, – проворчала Лэйр.

– Если бы, – пожевала недовольство я.

– Свободны, – жестом нас отпустила учительница.

– Ну ты даешь, – шикнула Вики, нагнав уже у лестницы, но ещё в воде.

– Что не так? – не поняла наезда я.

– Ты меня почти на двадцать пять метров обогнала.

– Это плохо?

– Прикидываешься дурной?

– Нет, не понимала, что не так…

– Ты крута, Шольц. Даже не знаю, когда успела так натренироваться, но однозначно, Раула тебе больше не подруга.

– Почему?

– Она никого не принимает, кто хоть в чём-то лучше её, а ты… на дистанции её сделаешь!

– Да я вообще-то не собиралась…

– Уверена? – насмешливо вскинула брови Вики и многозначительно кивнула на Генриетту, переговаривающуюся со вторым тренером. Причём очень жарко. А когда она на нас посмотрела, моё сердце биться перестало:

– Мирэя, есть разговор!..

Глава 5

Мирэя

– У меня нет времени на спорт. Да и не особо горю желанием его делать частью своей жизни, – призналась учительнице, после её предложения ввести меня в основную команду школы.

– Ты не спеши с отказом, – без наездов, очень деловито посоветовала Генриетта Лэйр. – Ты ведь дальше поступать собираешься. Времени немного, конечно, осталось, но за эти месяцы с твоим секундами результат показать успеешь, а при поступлении дополнительный балл не будет лишним.

Вполне разумно прозвучало. Просто раньше я на спорт ставки не делала, поэтому и не восприняла предложение сразу здраво.

– Хорошо, я ещё подумаю, – решила поскорее отвязаться, но тему на заметке в голове оставила. Права Генриетта, не стоило так легкомысленно отказываться от того, чтобы могло мне помочь. Особенно в свете последних событий и моего отставания по предметам.

Но только вышла из здания бассейна, уже одна, потому что НИКТО не остался меня подождать, к удивлению замерла, глазами наткнувшись на Стэфана. С телефоном в руках.

И только Радминки меня заметил, прямо ногами перемахнул через дверцу кабриолета, мобильным помахивая.

– Рэй, что за сливы на ютуб? – упрекнул вместо приветствия, правда оказавшись рядом, обнял с пылом и губы обмусолил своими.

И почему мне раньше казалось, что он круто целовался? Не то чтобы мерзко совсем уж было, но точно не по себе…

– Ты о чём? – с радостью воспользовалась возможностью избежать долгих обниманий и поцелуев и освободилась от рук жениха, демонстративно сумку на плече поправив.

– О том, что ты в бассейне устроила.

– Ничего, – не хотела на эту тему говорить, но по ходу и не требовалось, Стэф чуть ли не в лицо «тело» сунул:

– Вот…

Несколько секунд глядела на съёмку с урока по плаванью. Видимо, кто-то успел мобильный схватить и моё пребывание под водой заснять.

– И что? – скучающе уточнила, даже не досмотрев.

Радмински перестал улыбаться, покосился как-то колюче-задумчиво:

– Ты была под водой почти… четыре минуты.

Между нами опять тема воды…

– Я же говорила, что мне приходилось выживать, – скрипнула зубами, к машине подойдя. – Плаванье и задержка дыхания туда тоже входили.

– Да, – слишком понимающе кивнул Стэфан и нарочито громко дверцей хлопнул, только села в тачку, – твой кроль уже в сети оценили. И, между прочим, я тоже! – припечатал значимо, плюхаясь на водительское кресло. – Тебе точно мне больше нечего рассказать? – секундой погодя мрачно уточнил и брякнул ключами, заводя машину.

– Например? – насторожилась я.

– Например, – протянул, нагнетая обстановку, – был ли с тобой кто-нибудь всё это время.

– Бестактный вопрос – это первое, – мне порядком нервировал разговор. – И второе, есть результаты моего обследования…

– Я не спрашивал, трахалась ли ты с кем-то, – отрезал морозно Стэфан. – Я спросил, была ли ты одна…

– Не понимаю сути вопроса, – насупилась, на грани разозлиться. – Я уже оскомину набила, рассказывая… что плохо помню, как выживала. – Ты меня обвиняешь в  чём-то? – решила наехать в свою очередь, ведь лучшая защита – это нападение. – В чём? – пилила его злым прищуром.

Но его это ничуть не тронуло, не смутило. Стэфан молча вывернул на проезжую часть:

– В том, что ты не договариваешь что-то, – даже не попытался сделать вид, что это не так.

– А ты решил заделаться Шерлок Хомсом? Супер психологом?

– Нет, – опять недобро глянул на меня Радмински, – но не понимаю, как ты научилась плавать.

– Это оказалось не так трудно, – негодующе фыркнула. – Грудные дети плавают…

– Я не говорю о факте «двигать руками и ногами, удерживаясь на плаву», я говорю о технике!

Я аж язык прикусила.

– А она у тебя… – он значимо помолчал, – идеальна. Особенно, для человека, ещё полгода назад подыхающего от страха перед водой.

Дыхание затаила, от волнения слов не находя.

Он меня сделал!

И моё алиби, по чести, и без того хрупкое, вдребезги разнёс банальным вниманием.

Хотя чему удивляться? Радминский идиотом никогда не был.

Плевать, пусть думает, что хочет, а я буду упираться до последнего:

– Может, дельфины? – под дуру закосила и хмыкнула для достоверности. – Да, наверное, это были они. У берега мелькали вроде…

– Это утверждение? – насмешливо хмыкнул Стэф.– Или очередное «не очевидно, но… вероятно».

– Очередное «думай, как хочешь», – отрезала, демонстративно отвернувшись от жениха.

Остаток дороги мы промолчали, а я себе сделала зарубку, как можно меньше с ним спорить на «тему», больше косить под идиотку и, как бы меня не тошнило, улыбаться ему чаще, позволяя нежности и поцелуи. Тогда акцент сместиться в другую сторону, и возможно, мне не придётся больше столько оправдываться.

После разговора с отцом, я позвонила учителю:

– Я подумала над вашим предложением, вы правы, лишним балл е будет, но вы уверены, что я потяну боле высокий уровень?

– Ты главное добро дай и приходи на тренировку.

– Спасибо, – впервые за долгое время я была реально благодарна человеку за внимание. Не потому что меня часто на экране показывают, не потому что дружба со мной может как-то сделать значимей, а потому что… увидели во мне потенциал, который готовы помочь развить мне во благо.

Стефан о тренировках узнал чуть погодя.

Я очень боялась, что разозлится, если даже скандал не закатит, но он больше не наезжал, не пытался уличить во лжи. Наоборот, был мил, заверяя что гордиться мной, и пообещал не пропускать моих соревнований, хотя был очень занят: в университете, да на работе отца.

Не обманул. Снимал заплывы, а потом вечером, сидя перед компом с мороженым, соком и прочим запрещённым, но таким вкусным, мы с ним обсуждали моменты. Он объяснял ошибки, стратегии, хитрости заплывов, как на короткие дистанции, так и на длинные.

И этим… располагал. Я была ему благодарна, потому что если школьные соревнования выиграла безоговорочно, то соревнования штатов… Боролась, чуть ли не рвя жилы, и подсказки такого опытного пловца, как Радмински, воспринимала не болезненно в штыки, а мотала на ус, чтобы в следующий раз не совершать тех же оплошностей.

И конечно почти каждый день, изматывала себя в бассейне. Это было спасением: загоняясь, время летело быстрее. Так быстро, что я уже терялась и забывалась.

Месяц, второй, третий… тут и учебный год подошёл к концу, а я по-прежнему нет-нет, да и вспоминала Тая. Порой так изводилась и страдала, до томления в теле и ломки в сознании, что впадала в какой-то транс, а в себя приходила только на берегу океана. Ночь, прохлада, а я… одиноко у воды стояла и вглядывалась в темноту воды.

Больная! Жертва стокгольмского синдрома, тоскующая по своему похитителю.

Да, это я!

Я взывала к нему, просила дать о себе знать. Заходила в ледяную воду, умоляя ответить, но Тайфун не отзывался. И я с разбитым сердцем возвращалась домой… в мир, в который так рвалась и который теперь мой разум отторгал.

И в котором, как ни странно опять не было места мне.

В школе у меня больше не было подруг.

Отец вновь погряз в работе. Сильно исхудал, много переживал и я серьёзно волновалась за его здоровье, потому что за это время у него случались срывы и приступы, заканчивающиеся больницей. На что папа отмахивался, что скоро всё образуется: только я выйду за Стэфана, дела выровняются.

Горько было в душе, но я пересиливала себя и улыбалась: для глаз посторонних, для глаз Стэфана, пока не научилась лицемерить настолько идеально, что начала сама верить в прекрасное будущее.

И Радмински это нравилось, а мне порой его убить хотелось, ну или сбежать от него на край света: он словно себя пометку сделал, меня за*ть, не в прямом смысле, так переносном.

Гиперопека, супервнимание, мегалюбовь.

Всё с приставкой «чересчур».

Это давило, душило, отвращало.

Даже мелькали глупые мысли переспать уже с ним, чтобы отвязался. Мол, видишь, девственница! Ты первый! Мой мужчина! А теперь дай свободы!!!

Но каждый раз что-то мешало: то звонок важный, то друзья, то место не подходящее, то самочувствие, то погода… Однажды мы гуляли на берегу океана с друзьями Стэфа, чуть хмельные, весёлые. Подкрадывалась ночь, и мы целовались с упоением под темнеющим небом, при огнях костра, в приподнятом настроении.

Радмински хотел. Он него несло желанием, чего он и не скрывал. Стэф что-то мурчал мне на ухо и гладил куда раскованней, чем обычно.

И вроде я уже начинала улетать от алкоголя и страсти, когда налетел ветер, а следом грянул гром и молнии шарахнули. Несколькими секундами позже обрушился дождь.

Стэфан смачно выругался и, проклиная погоду, меня за руку поволок к машине, но я не села. Пока его друзья со смехом и визгами носились по пляжу, собирая вещи и раскидывая их по свои тачкам, как чокнутая кружилась, позволяя себя ласкать прохладными струям… и это было… так правильно и желанно, что я даже обиделась, когда Стэфан меня из нирваны выдернул.

– Кому сказал в машину! – насильно затолкнул в тачку, вырвав из эйфории чувств. Когда сел сам, на какое-то время повисло молчание. А потом Стэфан предложил поехать к нему, продолжить. Я отказалась – момент прошёл, романтика и кайф, вечер тоже.

Радмински не скрывал разочарования и обиды.

Поцеловал мазано в щёку на прощание, и пригрозил, что в следующий раз его гроза и дождь не остановят…

Но потом это случилось. На выпускном…