Читать книгу: «Во власти чувств», страница 3

В первую очередь я решил начать с её отца. Монкриф охотно шёл на диалог, и я видел, как в его глазах вспыхивало предвкушение, словно он уже купался в моих деньгах.

Старик любил кое-что больше семьи – деньги. Он боялся их потерять до дрожи. Такие, как он, рождаются с золотой ложкой во рту. Они шарахаются от бедности, как от чумы, вкалывая до смерти, лишь бы не оказаться у разбитого корыта.

Роб – типичный представитель аристократии. «Верхушка», как он себя любил называть. Я многое о нем узнал после того вечера. Забавно, что когда-то я мечтал быть среди таких, как он, боялся ошибиться и упасть в их глазах.

Но теперь они – грязь под моими подошвами. Мы поменялись местами. Они боятся меня и мечтают хоть на секунду обладать таким же влиянием.

На следующий день после благотворительного вечера я мчался просить её руки, как мальчишка. Формальности мне были не нужны – я рос без них. Но в Англии уважают эту шайку аристократов, а они чтят традиции.

Я же только чтил брюнетку с соблазнительно кошачьим, но одновременно робким взглядом. Хотел только её и никого больше.

Она станет моей, даже если для этого придётся спуститься в сам чёртов ад. Она будет моей женой, другом и союзником. Она пообещает быть со мной в горе и радости, в болезни и здравии, до грёбаной старости.

Наши дни

Как и ожидал, Роберта Монкрифа в офисе не оказалось.

«Мистер Монкриф улетел в Центральную Африку, запускает новый фонд с ЮНИСЕФ для открытия колодцев в отдалённых районах, – пролепетала его молоденькая ассистентка.

Абсурд. Почему нельзя было просто скинуть пару миллионов на уже существующие фонды, приучив к этому своих дружков? Не удивлюсь, если завтра в журналах появятся статьи с его именем – Монкриф не упустит шанс блеснуть.

Ему, чёрт возьми, в последнюю очередь интересно, как там с водой в Африке.

Если он думает, что сможет избавиться от меня таким образом, он полный кретин. Возможно, ему кажется, что всё идёт по плану. Но есть одно большое «но».

Я не терплю, когда что-то идет не по моему сценарию. Когда терпение на пределе, старые методы идут в ход. И Монкриф, со своей показной добротой даже не догадывается, что это может значить.

Всю следующую дорогу я на связи с Лили, своей ассистенткой. Она тараторит что-то о переносе встреч и совещаний. Я слушаю вполуха, кивая на автомате. Главное, чтобы график оставался под контролем.

Мы договариваем, а после на телефон приходит сообщение:

«Мистер Аллистер, вы успеваете отвезти отца в клинику. Ему это очень важно»

Только вот отец уже на месте. Его водитель сообщил, когда я выезжал в сторону больницы, услугами которой мы пользовались. Монкриф, хоть был и ублюдком, жена его была толковая.

Телефон снова издал звук от нового сообщения. Черт. Я уже подумываю, не вышвырнуть ли Лили к черту за ее постоянные сообщения, которые надоедают. Но нет – это не она.

«Шеф, она находится рядом с вашей машиной»

У меня был водитель, но я предпочитать водить сам. Моими услугами он пользовался чаще, чем я его. Хотя, у него было другое, куда более важное поручение. Эмилия.

Одна задача – следить за ней. Где, с кем, что делает – я должен знать всё. И он с этим прекрасно справляется.

Я прищурился, вглядываясь в поток машин. Чёрный Мерседес с номерами семьи Монкриф. Всего в сотне метров впереди.

Спокойствие накрыло меня, словно плотное покрывало. Она была всего в сотне метров, спрятанная за куском металла, но всё равно умудрялась влиять на меня так, как никто другой.

В голове тут же родилась идея – дерзкая, безрассудная, будто я снова подросток.

Я резко нажимаю на газ. Удар приходится точно в заднее крыло ее ласточки. Ничего серьёзного – пара царапин, но зрелище того стоит. Через не сильно тонированное стекло видно её реакцию: шок, замешательство, злость. Чистое наслаждение.

Проходит несколько минут, и, наконец, из машины выходит мужчина в чёрном костюме.

– Как так вышло? Мы ведь держали приличную дистанцию, – его голос звучит с лёгким итальянским акцентом.

Я ухмыляюсь:

– О, не переживайте. Полностью моя вина. Не заметил вас, когда собирался повернуть.

Данте бросает на меня быстрый, оценивающий взгляд и вроде как расслабляется.

– Вы собираетесь вызывать полицию? Я, правда, не видел, что вы перестраиваетесь.

Мы обмениваемся стандартными вежливыми фразами, которые мне до чёрта безразличны. Я жду её. Жду, когда Эмилия Монкриф наконец выйдет из машины.

Телефон вибрирует. Сообщение от Дэниэла:

«Шеф, отлично сработано. Копы будут через десять минут.»

Я усмехаюсь, почти готов разразиться смехом, но в этот момент слышу движение со стороны Мерседеса.

Выражение моего лица моментально меняется. Водитель Эмилии наблюдает за этим с явным интересом – перемена в моём поведении его насторожила.

Данте тоже не упускает этот момент, внимательно вглядывается мне в лицо, а потом неожиданно бледнеет и, едва дыша, произносит:

– Мистер Аллистер…

Позади послышался милый, быстрый топот, и вот она:

– Вы очень не вовремя решили влететь в наш зад, думаю, вам будет легко признать свою вину, когда приедут ко…

Я повернулся, и тут же понял, что мой день уже стал гораздо интереснее. Эмилия стояла передо мной, ошарашенная, с глазами, которые пытались понять, как я здесь оказался.

– Привет, Эмилия. Я уже подумал, что ты не в машине, – говорю я, наслаждаясь тем, как она с недоумением смотрит на меня.

На её лице смешались злость и полное непонимание происходящего. Она снова оглядела мою и свою машину, а потом, словно бомба замедленного действия, наконец взорвалась:

– Вы что себе позволяете? Совсем уже нечем заняться? Вы ведь специально въехали в нашу машину! – полукричала она, держа меня в фокусе своего гнева.

Я поймал себя на мысли, что эта её злость меня безумно заводит. Её глаза пылают, а попытки нагрубить, в которых есть этот ледяной оттенок, не оставляют меня равнодушным. Она меня боится – это видно. Но сейчас передо мной не какая-то послушная «папина дочка», а львица, готовая порвать на части.

– Малышка, зачем так официально? Я ведь твой будущий муж, давай перейдем на «ты».

Не знаю, что за хренов альфа-самец проснулся во мне, но, чёрт возьми, так и хочется устроить ещё больше беспорядка. Может, хоть немного самоконтроля я все же не потерял.

– Никогда, слышите?! Я никогда не стану вашей женой! Поняли?! – кричала она, привлекая к нам внимание.

Меня никогда не интересовали взгляды прохожих, но сейчас… Каждый, кто смотрел на неё, будто я был готов подойти и врезать по морде, напомнив, что она – моя. Подожди, что я вообще думаю? Ревную, что ли? Чёрт, да я её ревную. До чертиков.

Это осознание выводило меня. Кто она такая? Что со мной не так, если я стою здесь, посреди дороги, после того, как сам въехал в её машину? Пора сваливать, пока я не вырубил какого-нибудь идиота, который пялится на неё, как на редкое животное.

Водитель уже дозвонился до представителя, который должен был быть тут вот-вот. Но я не отвёл глаз от неё. Подошёл так близко, что наши лица почти соприкоснулись.

Время словно замерло – в этот момент существовали только мы вдвоём. Она смотрела на меня, сверкая от злости, но я видел в её глазах ещё что-то. Что-то, что держало меня на месте.

– Можешь думать, что хочешь, говорить что угодно, – я шагнул ближе, зловещая уверенность в голосе. – Но я всегда получаю то, что хочу. А сейчас я хочу тебя.

Я шептал это, почти касаясь её, прежде чем развернуться и уйти туда, где меня ждали.

Глава 5.

Эмилия

Я кипела от ярости. Что он, Лиам Аллистер себе позволяет? Кто он, черт возьми, чтобы так обращаться со мной?

Врезался в мою машину, нагло нахамил, наговорил глупостей и сбежал, оставив вместо себя помощника. Будто это какая-то проблема, которую можно передать на аутсорс. Наглость высшей степени.

Как только его машина скрылась, приехали копы.

Разумеется, виноватым признали его – другого варианта и быть не могло. Но одно дело полиция, а совсем другое – мой отец. Данте, конечно, выкрутится, но гнев Роберта Монкрифа ему не избежать.

Мне срочно нужно поговорить с Сэмом. Если кто-то и знает, что здесь происходит, так это он. Досадно, что я не расспросила его раньше, когда он намекал мне на что-то перед встречей с отцом.

«Ты обещал мне разговор, помнишь?» – написала я брату, нетерпеливо барабаня пальцами по экрану.

Ответ пришёл почти мгновенно:

«Хорошо, приезжай в Vien, как обычно.»

И всё? Где забота? Где хотя бы жалкие «Ты в порядке, Мили?» или «Я уже еду разбираться с этим ублюдком Аллистером»? Но я знала, почему он так сух. Он уже всё понял. Данте наверняка первым делом позвонил ему.

Глубоко вздохнув, я привела себя в порядок, поправила макияж и, насколько это возможно, попыталась расслабиться, прежде чем войти в знакомое здание клиники.

Здесь всегда пахло стерильностью и чем-то сладким. Белые стены, приглушённый свет, тихие разговоры в коридорах – место, где каждый либо надеется на чудо, либо боится услышать приговор.

Я привыкла к этой атмосфере, но сегодня почему-то чувствовала себя особенно напряжённой. Хотя нет, причина мне все таки известна.

Проходя мимо кабинетов, я ловила на себе взгляды пациентов и персонала, кто-то смотрел мельком, кто-то с любопытством. Мне хотелось поскорее добраться до нужного этажа и не задерживаться дольше, чем необходимо.

Остановившись перед зеркалом у лифтов, я быстро осмотрела себя. Взгляд напряжённый, плечи чуть приподняты – явный признак того, что я злюсь и нервничаю.

– Спокойнее, Мили, – пробормотала я себе, проводя пальцами по волосам.

Лифт тихо зазвенел, двери раскрылись, и я шагнула внутрь, сдерживая желание закрыть глаза и просто выдохнуть.

Когда я вышла на нужном этаже, привычные стены будто сомкнулись вокруг меня. Пройдя по коридору, я увидела знакомую фигуру возле процедурного кабинета.

Уильям.

Он говорил по телефону, но, заметив меня, тут же отвлёкся. Лицо озарилось тёплой улыбкой, в глазах вспыхнули искорки – словно звёзды.

– Уже думал, что день пройдет без приятных встреч, – сказал он, заканчивая разговор.

Несмотря на улыбку, его что-то явно беспокоило. Обычно он делился со мной своими переживаниями, но сегодня выглядел так, будто решал внутри себя, стоит ли сказать мне что-то важное.

– Хотела бы встретиться раньше, но задержалась из-за одной неприятной ситуации, – вздохнула я. – Иначе мы успели бы посидеть в кафетерии.

Он понимающе кивнул, усмехнувшись:

– Неужели у моей дочери нет свободной минутки, чтобы рассказать?

С момента нашего с ним знакомства прошло не так времени, но по его словам, я успела стать для него той самой дочерью, о которой он в всегда мечтал. Но Бог дал ему двоих сыновей. Он шутил, что это «к сожалению», но я знала, что он их любил.

Было немного странно, но я и не была против. Его доброта и забота помогли мне почувствовать себя частью семьи, о которой я всегда мечтала, так почему я не могу стать ему семьей, о которой мечтал он?

– Найдётся, если хорошо поискать, – улыбнулась я, чуть склонив голову.

Уильям изучающе посмотрел на меня, будто пытался прочитать мои мысли. Он был одним из немногих, кому удавалось это сделать.

Когда он остался стационарное лечение, а я только привыкала к людям здесь, он стал для меня не просто пациентом, но и другом. Мы вместе проводили вечера за чашечкой чая, обсуждали прочитанные книги и фильмы, я каждый раз убеждалась, что нашла в нем не только хорошего пациента, но и друга.

– Вижу в твоих глазах какое-то «но», – заметил он.

– День действительно выдался паршивым, Уилл, – тяжело вздохнула я.

Он посмотрел на меня с грустью, потом отвел глаза.

– Если сравнить твое настроение с прежними днями, то да, сегодня действительно паршивый день.

Я коротко пересказала ему произошедшее, не вдаваясь в детали. В его глазах это выглядело как обычное столкновение с самоуверенным мажором, решившим, что весь мир крутится вокруг него.

– Дурацкие ситуации тоже случаются, – заметил он, – Но, кажется, тебя задело нечто большее, чем просто царапины на машине.

Я ничего не ответила. Мы перекинулись ещё парой слов, и, убедившись, что Уильям в порядке, я направилась к маме – выслушивать очередную лекцию об «игноре операции», как она это называла.

***

Мой брат давно жил отдельно, и наши встречи случались редко. Поэтому, когда выпадала возможность увидеться, мы цеплялись за нее. Иногда он звал меня к себе, но, честно говоря, делал это не так часто, как хотелось бы.

Сэм всегда был занят – работа, дела, бесконечные встречи.

Я тоже скучала. Иногда до боли хотелось вернуться в то время, когда нам было десять и пятнадцать, когда мы жили под одной крышей, могли бесконечно болтать перед сном и делить каждую мелочь друг с другом.

– Добро пожаловать, мисс Монкриф, – приветливо произнёс администратор ресторанчика, куда назначил встречу Сэм.

Ресторан располагался на самом берегу Темзы, утопая в мягком золотистом свете заката. Это место было другим – не тем, что выбирала «золотая молодежь» с их шумными посиделками и показными вечеринками.

Здесь царило спокойствие, уединённость, лёгкая джазовая мелодия на фоне, смешивающаяся с плеском воды.

Брат сидел на террасе, рассматривая воду. Но стоило нам с официантом приблизиться, как он тут же выпрямился, улыбнулся и поднялся со своего места.

– Привет, Мили. Я уже заждался тебя, – Сэм легко обнял меня и помог устроиться за столом.

– Привет. Ты же знаешь, как я ненавижу опаздывать. Но сегодня, похоже, вселенная решила проверить меня на прочность, – вздохнула я, вспоминая всё, что произошло за день.

Сначала эта нелепая авария с Аллистером, потом бесконечные пробки, а венцом всего стала парковка у ресторана. Мне пришлось петлять по узким улочкам в поисках места, куда можно было бы запихнуть этот чертов Porsche, не рискуя оставить его вмятинами.

И когда наконец удалось припарковаться, я поняла, что сделала это так криво, что до сих пор не представляла, как буду выезжать. Если кто-то рискнёт поставить машину рядом, мне придётся вызвать эвакуатор или, что хуже, Сэма на помощь. Этим я подпишу себе приговор на пожизненные подколы.

– Что-то случилось? – Сэм посмотрел на меня внимательно, видимо, улавливая нотки раздражения в моем голосе.

Конечно, он не поверил бы, если бы я сказала, что всё в порядке. Сэм слишком хорошо меня знал. И обычно он сразу интересовался моими делами, но в этот раз подозрительно молчал. Его короткий ответ в сообщениях и отсутствие вопросов казались мне странными.

– Ты уже в курсе? Данте звонил тебе? – спросила я, пытаясь понять, знает ли он про утренний цирк с Лиамом Аллистером.

Сэм слегка нахмурился, будто перебирая в памяти звонки за день, а потом спокойно ответил:

– Нет. Сегодня у меня выходной. Ни с кем из наших я не разговаривал.

Стоп… значит, Данте дозвонился до папы? Откуда у него столько смелости?

Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на брата.

– Хорошо, начну с самого начала. Ты не представляешь, что произошло в моей жизни, – загадочно протянула я, намеренно выдерживая паузу, прежде чем выдать главное. – Папа предложил мне выйти замуж. И знаешь за кого?

Сэм внимательно слушал, а потом, не моргнув и глазом, выдал:

– За Лиама Аллистера?

Меня обдало ледяным холодом.

– Что?.. – тихо выдохнула я, чувствуя, как в груди закипает возмущение.

Как, черт возьми, он узнал? Почему молчал? Почему делал вид, будто ничего не произошло?

– Ты что, знал об этом? И не сказал мне? Как ты мог, Сэм?! Он же старый! – я возмущенно уставилась на брата, но тот лишь усмехнулся.

– Ну, во-первых, он не такой уж и старый. Во-вторых, я узнал об этом недавно. И собирался поговорить с тобой, но папа нас прервал. Потому я и позвал тебя сюда – чтобы всё объяснить и ответить на твои вопросы, – Сэм говорил спокойно, но в его голосе было что-то, заставившее меня напрячься.

Позвал меня, когда я сама попросила встречи.

– Он тебе совсем не нравится? – добавил мягко, будто проверяя мои границы.

Я уставилась на него, не веря своим ушам.

– Ты с ума сошел? Как он может мне нравиться?! Взрослый мафиози, к тому же женатый! И у него ребенок! Мне противно даже слышать его имя, а ты говоришь о симпатии! – я почти задыхалась от злости, вспоминая сегодняшний день.

Лиам Аллистер. Самодовольный, наглый и опасный. Вспышки раздражения сменялись отвращением. Как можно быть таким отвратительным?

Сэм тяжело вздохнул и покачал головой:

– Мили, не злись так. Никто не заставит тебя выходить за него, если ты не согласна. К тому же, он не женат, и детей у него нет. С каких пор ты веришь слухам?

Я сузила глаза. Какое еще чувство вины? Прости, брат, но это не я навязываю мужчину, который тебе отвратителен!

– Это не сплетни. Я сама видела его на вечере с девушкой, и она явно не его сестра! Откуда ты это знаешь? Ты что, общаешься с ним? – раздражение в голосе прорезало даже тишину уединенного ресторана.

– Нет, не общаюсь. Но я навел справки, и ни о жене, ни о ребенке речи не шло, – Сэм говорил все так же спокойно, но в его взгляде появилось что-то, от чего мне стало не по себе. – Лиам не выглядит как человек, который бросается словами попусту. Подумай об этом браке. Он может оказаться неплохим вариантом. Хотя мало кто знает его лично… те, кто общался с ним, считают его порядочным человеком. А сплетням я не верю. Про меня тоже говорят разное.

– Сэм, ты издеваешься?! Я же сказала, что он мне противен! Я его боюсь! Он сумасшедший! Знаешь, что он сделал? Специально въехал в мою машину, наговорил какую-то чушь и просто уехал! – в голосе вибрировала злость, я почти кричала, привлекая к нам ненужные взгляды.

Сэм скользнул взглядом по ресторану, явно замечая любопытствующих, а затем нахмурился и наклонился ближе:

– Всё, успокойся, Мили, – тихо, но настойчиво сказал он, накрыв мою руку своей. Он накрыл мою руку своей, большим пальцем медленно провел по коже – так же, как в детстве, когда я плакала из-за разбитых коленок.

Я сжала губы, пытаясь совладать с эмоциями, а он продолжил, его голос стал мягче:

– Слушай, я понимаю, что ты злишься, – его голос стал ниже, серьезнее. – Но ты хоть сама понимаешь, чем это всё может закончиться? Отец не отступит, а если ты продолжишь огрызаться, он просто поставит перед фактом. И вариант будет хуже.

– А Аллистер не похож на остальных. Он не размазня, не папенькин сынок. Он настроен серьезно, и знает, чего хочет.

Я вздрогнула от злости.

– Так и есть! И это пугает!

Сэм покачал головой:

– Если ты против – я разберусь с этим. Но ты хотя бы подумай. Может, он не такой уж урод, каким ты его себе нарисовала.

Его слова пронзили меня насквозь. До этого момента я никогда не задумывалась, каково это – быть без выбора. Когда всё решают за тебя, не спрашивая, чего ты хочешь.

Глаза защипало от подступающих слез, я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться прямо здесь.

– Просто поддержи меня, Сэм, – прошептала я, чувствуя, как тревога сжимает грудь.

Он не ответил сразу, но пересел ближе и крепко обнял, словно пытаясь забрать часть моего страха. Как в детстве. Как раньше.

Оставшийся вечер мы провели вместе, обсуждая всё, что тревожило меня, и стараясь отвлечься от неизбежного. Позже, когда город погрузился в ночную тишину, мы просто катались по пустым улицам, оставляя тревоги позади. Хотя бы на время.

Глава 6.

«Некоторые узы не рвутся, даже если ты готова сжечь их дотла. Иногда самые страшные клетки – это не стены, а руки, которые держат тебя слишком крепко.»

«День слишком паршивый» – подумала я, закрывая очередную папку с отчётами.

Я провела несколько часов в семейном благотворительном фонде, разбирая документы, проверяя заявки и общаясь с подопечными. Фонд, основанный ещё моей бабушкой, занимался поддержкой малоимущих семей и реабилитацией детей с особенностями развития.

Я не считала себя экспертом в этом деле, но знала, что каждая цифра в этих отчётах должна быть идеальной. Отец не просто финансировал фонд – он жестко контролировал его работу.

Я откинулась на спинку кресла, потирая виски.

– Устали? – раздался тёплый голос.

Я подняла взгляд и встретилась с глазами мистера Хэйварда, старшего управляющего фонда. Он работал с нами столько, сколько я себя помнила, и, пожалуй, был единственным человеком в этом здании, который действительно верил в то, что делал.

– Не то слово, – вздохнула я, отложив бумаги. – Слишком много цифр, слишком мало жизни.

Хэйвард усмехнулся.

– Вот поэтому я больше люблю работать с детьми, а не с отчётами.

Я улыбнулась. Он действительно жил своей работой.

– Кстати, я хотел с вами обсудить один важный момент, – продолжил он, присаживаясь напротив.

– Что-то срочное?

– Скорее перспективное. Мы собираемся организовать благотворительный вечер, чтобы привлечь новых спонсоров. В прошлый раз мероприятие принесло фонду приличную сумму, но в этом году мы хотим сделать всё масштабнее.

Я слегка нахмурилась.

– Масштабнее? Отец в курсе?

Хэйвард кивнул.

– Да, и более того, он полностью одобрил эту идею. Мы планируем сделать вечер не просто светским событием, а чем-то более личным. И в этом нам помогут дети герцога.

Я выпрямилась, недовольно нахмурившись.

– В каком смысле «помогут»?

– В этом году ваш отец хочет подчеркнуть семейные традиции династии Монкриф и показать, что наследники действительно вовлечены в общественную деятельность.

Я скрестила руки на груди.

– Иными словами, нас используют как красивый фасад?

Хэйвард усмехнулся.

– Скорее как вдохновляющий пример. Люди тянутся к истории, к традициям, а что может быть лучше, чем дети герцога, которые не просто носят титул, но и делают что-то значимое?

Я закатила глаза.

– И что мне придётся делать?

– Официально – быть лицом мероприятия. Неофициально – демонстрировать, что вам небезразлична судьба фонда. Ваш отец считает, что это укрепит ваш общественный образ.

Я стиснула зубы.

– Прекрасно. Теперь моё будущее – это сплошные постановочные сцены для прессы?

Хэйвард улыбнулся чуть мягче.

– Я понимаю, что вам это не нравится. Но если посмотреть на ситуацию иначе, это действительно может принести пользу. И вам, и фонду.

Я задумчиво постучала пальцами по столу.

– Когда это должно произойти?

– Через месяц.

– Хорошо. Я подумаю.

Хэйвард кивнул, очевидно довольный этим ответом.

– Вот и отлично. Я знал, что вы не откажетесь.

Он поднялся, попрощался и вышел, а я осталась наедине с раздражением и мыслями.

Благотворительный вечер. Семейные ценности. Наследие Монкриф.

Всё это звучало красиво, если бы не бесило меня так сильно.

Закончив с отчётами, я сложила документы в аккуратную стопку, проверила, всё ли на месте, и перекинула сумку через плечо. Время поджимало. Встречу с папой откладывать нельзя.

Его офис находился в самом сердце Лондона, среди монументальных стеклянных башен, возвышающихся над городом, как символы власти и денег. Этот район не был похож на остальные.

Здесь не было суетливых туристов, шумных толп или хаотичного движения такси. Только строгие автомобили с тонированными окнами, идеально одетые бизнесмены и редкие вспышки камер журналистов, выискивающих сенсации.

Данте плавно свернул к одной из самых высоких башен и остановился перед входом. На фасаде высился фамильный герб Монкрифов – серебряный лев, держащий в лапах корону.

Я вышла из машины, надевая на лицо маску холодного безразличия. Привыкшие к высокому обществу секретари лишь мельком взглянули на меня, но я чувствовала – меня узнавали. Одни смотрели с уважением, другие – с осторожностью.

Я быстро прошла к лифту, поднялась на нужный этаж и замерла перед массивной дверью кабинета. Толкнула дверь и вошла. Сегодня без приличий, стучать не буду.

Папа сидел за огромным столом из тёмного дерева, склонившись над документами. Его кабинет тут всегда напоминал мне тронный зал – просторный, безупречно оформленный, с панорамными окнами, из которых открывался вид на Лондон.

Он даже не сразу поднял голову, но я знала – заметил меня с первого же шага.

– Эмилия, – произнёс он, наконец, откладывая бумаги. В его голосе не было ни капли тепла. – Как дела в фонде?

Я подошла ближе и положила перед ним отчёты.

– Все документы проверены. Финансирование распределено согласно плану.

Отец кивнул, мельком пролистав страницы.

– Хорошо. Хэйвард говорил, что фонд готовит благотворительный вечер.

– Да, – я выпрямилась. – Организаторы уже начали подготовку. В этот раз хотят привлечь к участию детей Монкриф.

Он задумался на секунду, затем одобрительно кивнул.

– Знаю. Это правильное решение. Дети герцога должны не просто носить титул. Они должны быть примером.

Я не стала с ним спорить, только кивнула.

Когда папа закончил изучать отчёты, я поняла, что встреча подходит к концу. Уже собираясь уйти, я услышала его голос:

– Кстати, о планах. Как ты собираешься отмечать день рождения?

Я замерла, удивлённая его вопросом.

– Ну… – я задумалась. – Думала пригласить друзей, снять особняк за городом, как в прошлом году…

– В этом году нужно, чтобы прошло всё иначе, – перебил он, закрывая папку.

Я нахмурилась.

– Но…

– Никаких шумных вечеринок, толп молодёжи и рек крови из шампанского, – его голос был твёрд. – Сейчас не самое подходящее время.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил:

– Тебе исполняется двадцать один. Это знаковый возраст. Пресса будет ждать любого повода, чтобы создать скандал. Им не нужен реальный компромат – достаточно намёка. Один снимок с бокалом в руке, неподходящей компанией или, хуже того, с кем-то, кто неугоден, – и на следующий день твоя фотография будет на первых полосах.

Я сжала губы, осознавая, что спорить бесполезно. Все, как всегда.

– Что ты предлагаешь?

Отец откинулся в кресле, скрестив пальцы.

– Семейный вечер. Мы соберёмся в особняке, отметим в кругу близких. Это создаст правильный образ. Гостям скажем, что празднование прошло в уютной, домашней обстановке.

Я покачала головой.

– То есть, вечеринка в пижамах?

Он усмехнулся.

– Назови это элегантным ужином в кругу избранных.

Я стиснула зубы, пытаясь скрыть раздражение.

Как всегда, он решает за меня. Как всегда, мой выбор ничего не значит. Закрытый вечер, «правильный» образ… Всё это не обо мне. Это о фамилии Монкриф, о её репутации, о власти, которую отец так тщательно оберегает.

А я? Я всего лишь часть этой игры. Фигура на шахматной доске, которой позволено двигаться только в рамках установленных правил.

Меня буквально душило чувство несправедливости, но я знала: спорить с ним – всё равно что пытаться переубедить камень.

– Ясно, – глухо ответила я, пытаясь не выдать эмоций.

Я уже сделала шаг к двери, когда отец вновь заговорил, и его голос, спокойный, уверенный, как всегда, заставил меня остановиться.

– И, Эмилия… – Он перелистнул страницу в одной из папок, не поднимая на меня взгляда. – Не забудь, что сегодня вечером мы идём на приём в честь дня рождения лорда Флеминга.

Я напряглась.

– Что? – Я медленно повернулась к нему.

Отец наконец удостоил меня внимательным взглядом.

– Это важное мероприятие. Вся элита Лондона будет там. Я не стану повторять, насколько важно поддерживать связи.

Я сжала руки в кулаки. Он знал, что мне плевать на эти светские игры, но, конечно же, это ничего не меняло.

– Ты мог бы предупредить раньше, – бросила я, стараясь не выдать раздражение.

– Я считал, что это само собой разумеется, – спокойно ответил он.

Я уже собиралась выйти, когда он добавил:

– Ах да… Лиам Аллистер тоже будет там.

Я замерла.

Лиам. Холод пробежал по спине, но я быстро взяла себя в руки.

– И что? – как можно равнодушнее спросила я.

– Учитывая его интерес к тебе, было бы разумно вести себя… дипломатично.

Я стиснула зубы.

– Пап…

– Не устраивай сцен, Эмилия, – перебил он, возвращаясь к документам. – Веди себя достойно.

Я развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь. Кажется, этот вечер обещал быть ещё хуже, чем я думала.

***

Я долго не могла заставить себя собираться.

После разговора с отцом желание присутствовать на этом званом ужине стремилось к нулю. Я понимала правила игры: элита Лондона собиралась не просто ради того, чтобы поздравить именинника, а ради укрепления связей, обсуждения сделок и обмена властью, завуалированного в изысканных улыбках и тостах за очередные «дружеские» соглашения.

Но для меня этот вечер означал только одно – встречу с Лиамом Аллистером. Я не знала, чего ожидать, но предчувствие было скверным.

В конце концов, после долгих минут раздумий, я заставила себя открыть гардеробную и выбрать платье. Обычное чёрное, идеально сидящее по фигуре, с открытой спиной и высоким разрезом.

Достаточно сдержанное для светского вечера, но не слишком консервативное. Я подобрала к нему туфли на тонких шпильках и серебряные серьги, которые когда-то подарила мне мама.

Лёгкий макияж, уложенные волосы. Привычные движения, превращающие меня в человека, которого желали увидеть сегодня вечером.

Когда я спустилась вниз, водитель мамы уже ждал нас у входа.